Текст книги "Лукан. Конец (ЛП)"

Автор книги: Адриана Бринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

ЛУКАН

ТИК-ТАК, УБЛЮДОК

«Ты урод». – Кадра

В этом месте всегда пахнет одинаково. Выпивкой, кровью и духами дешевой шлюхи. Он никогда не меняется и никогда не изменится. Мы ведем здесь подпольный бизнес, и большинство пыток во имя семей происходит именно здесь.

Сегодня я сделал то, для чего наши отцы до нас были слишком упрямы и эгоистичны. Я могу показаться слабым, но я сделаю то, что должен сделать, чтобы достичь своей цели.

Я сажусь во главе стола, где ко мне присоединяются все боссы этого города и Нью-Йорка, а также их самые преданные охранники.

Справа от меня сидит Лоренцо, уставившись на свои окровавленные костяшки пальцев на столе. Как всегда, он пришел один. Босс Николаси чувствует себя непобедимым и не нуждается в поддержке.

Я тоже пришел один.

Мой пес стал бродячим.

Рядом с ним в кресле, предназначенном для ирландского босса, сидит Риан. Как он оказался в их рядах после того, как долгие годы служил псом Бенедетто, мне до сих пор неизвестно.

Слева от меня сидит Пахан из семьи Солоник в сопровождении своего брата, и по совместительству младший босс – Виталий. Эти два брата приехали из России, претендуют на часть этого города и являются чертовой занозой в заднице. Прямо как ирландцы, только более цивилизованные.

Босс Паризи, Кадра, сидит на другом конце стола напротив меня, словно темный ангел в окружении демонов. Она привела на эту встречу Валерио, некогда правую руку своего отца.

Королева мрака.

Так ее теперь называют.

Атмосфера напряженная.

В этой комнате собрались одни из самых безжалостных и бессердечных преступников, которых только может предложить эта страна.

Сегодня я собрал их всех здесь, чтобы попросить о помощи. Я также знаю, что кто-то из них предал меня, и я должен сделать из них пример.

Никаких вторых шансов.

Крыса сегодня истечет кровью.

Лоренцо удалось найти своего отца, привязанного к столбу за городом. Кто-то хотел вывести его из игры. Он был сильно избит и дважды ранен. Пули не задели жизненно важных органов, но он все еще в критическом состоянии, как и Эмилио. Лоренцо отвез его в больницу за городом и заплатил хорошие деньги, чтобы все было тихо.

Я подношу к губам полный бокал темной жидкости, изучая всех присутствующих в этой комнате. Кадра холодна, но она не стала бы так со мной шутить. Она не причинит вреда ни ребенку, ни невинной женщине.

Вычеркиваем ее.

Лоренцо – больной ублюдок, но все же я сомневаюсь, что он причинил бы вред своему племяннику. Я был свидетелем того, как они связаны. Он готов убить за моего сына, и я вижу это по его глазам.

Мертвые.

Пустые.

Требующие крови.

Его тоже можно вычеркнуть.

Риан пока остается загадкой и дикой картой. Его причастность к Святой Троице – дело нечистое. Что-то в нем не так, но я не думаю, что он может причинить вред ребенку.

Братья Солоник хотят получить больше территории и большую долю в нашем бизнесе. У них тоже есть мотив.

Я опускаю бокал и смотрю каждому прямо в глаза.

– Вы уже знаете, почему я пригласил вас сюда сегодня. В нашей семье завелось несколько гребаных крыс, и я хочу вывести их на чистую воду. Моего сына и лучшую подругу моей жены похитили, и мне нужно их вернуть. – Я достаю предмет, который уже несколько недель жжет дыру в моем кармане.

Я вынимаю черное кольцо, которое снял с Маурисио, когда видел его в последний раз, когда он был еще жив. Черное кольцо, которое носит каждый последователь Томмазо Вольпе.

Прошло немало времени, но я вспомнил, где видел его в последний раз. Мой отец носил его в тот день, когда испустил последний вздох.

Я бросаю кольцо на середину стола, чтобы все могли рассмотреть его поближе.

– Я уже видела это кольцо. – Мягкий голос доносится с конца стола.

Кадра.

– Где? – Я смотрю на нее и вижу, как дрожит ее правая рука, держащая один из ее любимых ножей.

Прежде чем я успеваю спросить ее, где именно, она ударяет Валерио ножом по бедру и поднимается со стула.

В тот момент, когда Валерио достает пистолет и наставляет его на своего босса, все остальные тоже это делают.

– Ты участвовал в заговоре против нас, предал свою семью, приставил пистолет к голове своего босса и был настолько глуп, что пришел сюда.

– Не знаю, брат, но мне кажется, что наши солдаты теряют хватку. – говорю я Лоренцо.

– Давай покажем им, что бывает, когда они это делают. – Лоренцо ухмыляется, наставляя пистолет на член Валерио.

Черт, этот ублюдок действительно болен.

– На вашем месте я бы не стал убивать себя. – Валерио истерически смеется.

В комнате становится тихо, когда я делаю шаг к его лицу.

– Зачем ты это сделал?

– Ты должен был заплатить.

– Дай угадаю, ты одна из верных сучек моего папочки? – Я смеюсь. Даже после смерти этот кусок дерьма все равно лезет в мою жизнь.

– Ты не заслуживаешь быть боссом. Твой отец был прав; ты просто маленький гребаный сучонок, которая пытается играть в босса.

– Ты так думаешь?

– Я, блядь, знаю…

Я дважды ударяю его прикладом своего «глока». Я разрываю ему губы, и кровь течет по всему рту. Сука не усваивает урок и сплевывает кровь мне на щеку.

– Ты хочешь вернуть своего сына? – Этот кусок дерьма смеется.

Я хватаю его за шею и прижимаю к стене. Никто ничего не говорит и не пытается вмешаться. Это мой бой. Моя честь.

– Знаешь, Валерио, мне чертовски надоело, что люди недооценивают мой интеллект и мою способность руководить. Я ненавижу эту организацию и ненавижу каждого солдата Вольпе. Теперь, когда мой отец мертв, ничто не удерживает меня от того, чтобы уничтожить всех вас до единого. Я могу сжечь всю организацию дотла, если захочу, и если я не верну своего сына, можешь не сомневаться, я это сделаю.

Напряжение нарастает.

Я имел в виду каждое слово.

Я сожгу весь мир, если с Романом что-то случится.

Я сожгу этот город дотла, несмотря ни на что.

Я провожу стволом по голове Валерио и шепчу: «Если ты хочешь, чтобы твоя милая сестренка дожила до завтрашнего дня, тебе лучше начать говорить».

Его глаза становятся большими, но он по-прежнему молчит.

Давайте попробуем еще раз.

Я с силой засовываю пистолет ему в рот.

– У тебя меньше пяти секунд, чтобы назвать мне имена всех причастных, прежде чем Лоренцо сделает звонок и пистолет, приставленный к голове твоей сестры, выстрелит.

Я стою в стороне, все еще держа пистолет у его рта, чтобы он мог увидеть фотографию своей дорогой сестры, которую держит в заложниках один из людей Николаси.

Лоренцо подходит ближе и трясет телефоном перед лицом Валерио.

– Тик-так, ублюдок.

Валерио ломается.

Он издает какой-то звук, но из-за пистолета во рту я ничего не могу понять. Я убираю его и даю сигнал продолжать.

– Телефон.

– Какой телефон?

– В моем кармане. Там сохранился только один номер. Набери его.

Я сую руку в его карман, и там действительно оказывается телефон. Я набираю номер, уже зная, кто ответит.

– Они что-нибудь заподозрили?

– Должен сказать, я не думал, что ты окажешься настолько глуп, чтобы послать на нашу встречу человека без охраны.

Линия молчит.

– Не стесняйся, ублюдок. Ты это начал. Какого хрена ты хочешь?

Мужчина на другом конце линии смеется.

– Все, что ты принимаешь как должное, – вот что мне нужно. Он обещал мне все, и все это досталось тебе. А ты даже не хочешь этого!

– Ты, тупой урод, думал, что это сойдет тебе с рук?

– Уже. – Сказал он мрачно. – Роман, иди поздоровайся с папой. – Мгновение спустя я слышу безошибочный звук хныканья. Он сделал ему больно. Он, блядь, тронул моего сына.

– Слушай, ты, кусок дерьма, клянусь, ты почувствуешь это в десять раз сильнее. Какого хрена тебе надо?

– Я же сказал тебе. Мне нужно все, и я получу это, как только ты умрешь. А теперь слушай внимательно: ты хочешь вернуть своего сына? Ты придешь один, и если ты попытаешься что-нибудь провернуть, клянусь всем нечестивым, я покончу с твоим сыном и его чертовой уродливой собакой.

Люси.

Эта чертова шавка все еще жива и находится с моим мальчиком.

Он не одинок.

– Где ты, черт возьми, находишься?

– Заброшенная боевая база за городом. Помнишь? – Он смеется. – Как ты мог забыть?

Этот кусок дерьма будет страдать.

– Я буду там.

Я завершаю звонок и бросаю чертову штуку на стол, после чего поворачиваюсь лицом к Валерио.

Он смеется.

Ему чертовски смешно.

Я вижу красный цвет.

Я не задумываюсь, прежде чем выстрелить ему между глаз.

Я иду, Роман.

Черт.

Моя жизнь больше не причинит тебе вреда.

Любому из вас.

АНДРЕА

НИКОГДА НЕ БУДУ ПРЕЖНЕЙ

«Мой самый большой страх стал реальностью». – Андреа

Я думала, что никогда не испытаю того, что почувствовала в тот момент, когда прощалась со своей лучшей подругой, мамой. Я и представить себе не могла, что у меня снова будет такая любовь и поддержка, но это так.

Я был благословлена любовью отца.

Мне досталась замечательная вторая половинка, моя Фэллон.

Меня благословили маленьким сердцем, которое бьется не в моей груди, а у моего Романа.

У меня был замечательный союзник, Эмилио.

Потребовался всего один день, чтобы разрушить созданную мной маленькую семью.

Мой отец пропал.

Моя лучшая подруга и сын находятся в заложниках Бог знает где, а Эмилио борется за свою жизнь.

А я здесь чувствую себя беспомощной.

Я не могу обратиться в полицию, потому что это только усугубит ситуацию. Я уверена, что они сосредоточатся только на том, чтобы поставить Святую Троицу на колени, а не на том, чтобы вернуть моего любимого человека домой. У меня так много влияния, а я до сих пор храню молчание. Что бы я ни сказала, это будет инкриминировано моему мужу и братьям. Отцу будет больно, если с моими братьями что-то случится.

Черт.

Нет другого логического решения, кроме как верить, что мой муж вернет сына домой.

Я не могу спать.

Черт, я даже не хочу.

Я ничего не слышала о нем с тех пор, как он велел мне подняться наверх и запереться изнутри.

Не знаю, как, но я обнаружила, что хожу по дому. Я не могу оставаться на одном месте, потому что на меня набрасываются воспоминания. Мучительные мысли о том, что может происходить в этот самый момент.

Я спускаюсь по лестнице и поражаюсь, как это я не заметила, как сильно изменилось это место с тех пор, как я была здесь в последний раз. Когда мы только въехали сюда пару недель назад, я не обратила на это внимания. Я не хотела обращать внимание на место, которое скоро покину. У меня не было намерений оставаться здесь.

Я до сих пор не хочу.

Я больше не знаю, чего хочу.

Да, я знаю.

Моего сына.

Мою подругу и моего отца.

Лукана.

О, Боже. Не ходи туда, Андреа.

Будь сильной и разберись со своим дерьмом.

Я выхожу во внутренний дворик особняка, и меня обдаёт не очень холодный, но ещё не тёплый воздух. Как так получилось, что пару часов назад я была во сне, а теперь переживаю свой самый страшный кошмар? Я прогуливаюсь вокруг бассейна, когда замечаю небольшой домик, похожий на коттедж.

Как странно.

Он не сочетается со структурой этого особняка. Кажется, совершенно неуместным. Это похоже на то, что можно найти в Италии.

Когда я вхожу внутрь, меня поражает то, что находится внутри.

Студия.

Еще одна художественная студия.

Такая же, как в Италии.

Здесь есть столы со всевозможным оборудованием и материалами.

В одном из углов стоит стол, на котором разложены всевозможные бумажные материалы – я полагаю, для того, чтобы художник делал наброски своих работ. На столе также лежат десятки скетчбуков. Рядом стоят компьютер и iPad. Теперь художники воплощают свои работы в жизнь с помощью цифровых устройств. Старинная книжная полка заставлена старыми банками и контейнерами, в которых хранятся кисти и карандаши. Здесь много окон. Я знаю, что некоторые художники предпочитают дневной, а не искусственный свет, потому что это делает процесс просмотра и фотографирования их работ более комфортным. При естественном дневном освещении цвета выглядят гораздо четче, независимо от того, рисуете вы или пишете.

Насколько я могу судить, этот художник работает не только в живописи, но и в скульптуре.

Об этом свидетельствуют скульптурное оборудование на полу и огромная крытая скульптура в центре комнаты.

Я открываю изделие и на мгновение ошеломляюсь. На меня смотрит огромная статуя из розового стекла с первозданным блеском.

На голове корона из засушенных роз, а глаза закрыты в безмолвной молитве.

Я выгляжу живой и почти благочестивой. Так видит меня мой муж?

Боже мой.

Этот человек.

Этот прекрасный, но сложный человек.

Сердце учащенно забилось, когда я прочитала маленькую этикетку под ней:

Афродита, моя муза/Стекло/V.М.

V.М.?

Осознание приходит так быстро, что теперь все имеет смысл.

Как он любил искусство и знал о нем так много уже тогда.

Откуда он знает Диона. Дион – единственный человек, который видел лицо V.М. Это объясняет, почему Лукан так легко получил свои акции Valentina Co.

Они работают вместе.

Лукан, мой муж – художник, которого я так хотела узнать. Которого я так уважаю.

Мой муж – вундеркинд в искусстве.

Мой сын берет пример со своего отца, а не с тети, как он сначала заставил меня поверить. Теперь понятно, почему мой Роман так любит искусство.

Его отец тоже.

Сколько секретов ты скрываешь?

Изнутри одного из ящиков доносится жужжание, и я следую за ним. Открываю ящик, и прямо рядом с телефоном оказывается фотография.

Старая фотография меня и моей мамы.

– Что это? – Зачем ему фотография меня и моей мамы.

– Это твоего отца.

Я замерла, пораженная его появлением.

Лукан весь в крови, под его прекрасными голубыми глазами темные мешки.

Я хочу узнать больше о его двойной жизни и о значении этой фотографии, но сейчас не время для этого.

Роман.

– Ты нашел его!? – Я спотыкаюсь о какие-то материалы, пытаясь пробиться к нему. – Пожалуйста, скажи мне, что ты нашел их?

Он не встречает мой взгляд.

– Только твоего отца. – В его голосе нет эмоций.

Я не могу этого вынести.

– Где? Где ты его нашел? Я хочу его увидеть!

У меня так много вопросов, но я даже не знаю, с чего начать.

– Лоренцо нашел его связанным и в плохом состоянии в пустом здании на другом конце города.

– Почему?

– Кто бы это ни сделал, он позаботился о том, чтобы Роман был беззащитен. К тому же, это займет мое время, и они смогут уйти.

– У нас есть всего сутки, Лукан! Они почти закончились! Они убьют Романа и Фэллон.

Я больше не могу сдерживаться и впервые с момента нашего знакомства позволяю себе сорваться в его присутствии.

Я сломлена.

Это сломило меня.

После этого я уже никогда не буду прежней.

Никто из нас не будет.

ЛУКАН

УВИДЬ МЕНЯ

«Моя королева». – Лукан

Я вхожу в свою художественную мастерскую и вижу жену со слезами на карих глазах, которая раскрывает мои секреты. На ней моя белая рубашка. Первое, о чем она спрашивает, – это о нашем сыне. Увидев меня в крови и одного, она плачет еще сильнее. Я подхожу к ней и беру ее на руки.

Черт, но это больнее, чем нож в спину. А это дерьмо болит просто адски.

Я несу свою рыдающую жену в нашу комнату и укладываю ее на кровать.

Эта ночь была худшей за долгое время.

С тех пор как моя сестра ушла.

– Он…? – Андреа сглатывает, не в силах закончить свой вопрос.

– Мы поговорим об этом позже. – Я отцепляю ее руки от своего тела и кладу ее на спину, но вместо этого она садится прямо и держится за обе мои руки. – Куда ты идешь?

– Я отлучусь только на минуту, чтобы принять душ.

– Не оставляй меня. – Она выглядит такой уязвимой, и от этого мне становится только хуже.

Я ношу доказательства событий этой ночи. Доказательство жизней, которые я забрал всего час назад. Не так я представлял себе нашу первую ночь.

Наш первый совместный семейный праздник.

Мой мальчик пропал, а жена разваливается на части.

В доме темно, спокойно и оглушительно тихо. Полная противоположность хаосу, в котором мы сейчас живем.

Она выжидающе смотрит на меня, ее волосы в беспорядке рассыпаются по спине. Взгляд ее глаз – разительный контраст с тем жестким взглядом, который обычно в них живет.

Она опускает щит, позволяя мне увидеть ее уязвимую сторону, и умоляет меня избавить ее от боли.

– Ты мне нужен. Я не хочу думать. Это слишком больно. Сделай так, чтобы это прошло.

– Андреа…

– Пожалуйста, – просто и мягко говорит она.

Я дам ей все, что ей нужно от меня.

– Пять лет назад мне не терпелось увидеть, как твой мир рушится и сгорает в пепел. Я жаждала твоего падения, но посмотри на нас сейчас, Лукан. Я наблюдаю, как рушатся оба наших мира, а мой трон полыхает в огне. Если это не карма, то я не знаю, что это.

– Шшш… – Мы оба совершили ошибки. Но моя привела нас к этому дню. – Я обещаю тебе, что найду их и приведу в целости и сохранности к тебе. У тех, кто посмел предать меня, я вырежу сердце из груди и брошу к твоим ногам, – грубо шепчу я ей на ухо. – Доверься мне.

– Я верю, – шепчет она.

Я целую ее медленно и страстно. Показываю ей своим поцелуем, как сильно я хочу ее и как мне жаль.

– Скажи слова, Андреа.

– Я хочу тебя.

Я отбросил те крохи самоконтроля, которые сохранял, чтобы иметь ясную голову и разобраться с ублюдком, который посмел мне перечить, и занялся любовью с женой.

– Ложись.

Я снимаю туфли, затем растягиваюсь рядом с ней, все еще полностью одетый. Взяв ее за бедро, я притягиваю ее ближе к себе и наклоняюсь над ней.

На ее прекрасном лице отражается грусть. Я провожу рукой по ее лицу и целую в лоб, вдыхая ее запах.

Она тихо стонет и крепче прижимается ко мне.

Мои руки путешествуют по бокам ее тела, пока не достигают прикрытой талии. Я приподнимаю рубашку, чтобы увидеть ее нижнюю половину, и, как и в прошлый раз, она обнажена, и ничто не прикрывает ее киску. Мой пах напрягается при виде долины между ее бедрами. Я осторожно касаюсь ее пупка, и от этого по ее коже бегут мурашки, а киска становится еще более влажной. Моя жена лежит совершенно неподвижно, наблюдая за мной с приоткрытыми губами и этим чертовски сексуальным взглядом, который однажды убьет меня.

Опустив голову, я неистово целую ее губы. Губы Андреа с такой же интенсивностью двигаются навстречу моим. Я втягиваю в рот ее нижнюю губу, отчего она стонет еще громче, но я проглатываю звук, сильно прикусывая губу.

– Черт, – Я отстраняюсь от нее, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я грязный и весь в крови крысы.

Я не хочу запятнать ее еще больше, чем уже запятнал.

Похоже, Андреа это не беспокоит, потому что она хватает меня за лицо и прижимает к себе.

– Мне все равно. Просто поцелуй меня.

Я так и делаю.

Как всегда, вкус у нее невероятно сладкий, и я просто жажду добавки.

Больше ее вкуса.

Больше ее поцелуев.

Больше ее любви.

Больше ее.

Не прекращая поцелуя, я кладу ладонь ей на грудь. Прикасаясь к ее коже самыми нежными прикосновениями, я чувствую, как ее сердце колотится о мою ладонь.

В идеальном мире ее храброе и прекрасное сердце билось бы для меня без стыда. Без страха перед тем, что может принести завтрашний день.

Все мои тщательно продуманные планы пошли прахом в тот момент, когда я оступился и доверился не тому человеку. Не той семье.

Я смотрю на свою жену и пристально вглядываюсь в ее красные от слез глаза.

Сегодня я буду всем, о чем она всегда мечтала. Сегодня она получит своего мужа. Мужчина, который должен беречь и почитать ее.

Все, что я должен был сделать с самого начала.

Я откидываюсь на спинку кровати и притягиваю ее тело к своему. Когда мы оба оказываемся грудь к груди, я просовываю пальцы под подол ее рубашки и тяну ее вверх. Андреа поднимает руки, чтобы я мог стянуть ее через голову. Я бросаю одежду на кровать и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на свою очень красивую и обнаженную жену. Мне открывается прекрасный вид на ее обнаженную грудь.

Черт, она просто богиня.

Я провожу языком по ложбинке между этими идеальными грудями. Дыхание Андреа сбивается в тот момент, когда я прижимаюсь к ней ртом.

– Ты такая чертовски сильная, детка. – Говорю я ей.

– Как ты можешь так говорить? – Она шепчет так тихо. – Я в полном беспорядке.

– Ты – мать, страдающая по своему сыну и подруге, – пробормотал я, проводя по внешней стороне ее груди окровавленными костяшками пальцев. Ее соски затвердели, давая мне понять, что ей это очень нравится. – Позволь мне заставить тебя забыть об этом хотя бы на эту ночь.

– Дай мне посмотреть на тебя. – Она отстраняется от меня и смотрит на мое полностью одетое тело. Я встаю, когда она опускается на колени на кровать. Я ничего не говорю, пока она ослабляет мой галстук и снимает испачканную кровью рубашку. Я позволяю ей делать со мной все, что она захочет.

Как только она закончила раздевать меня, я притягиваю ее ближе и провожу языком по ее соску, и она потрясенно вдыхает. Я повторяю движение, сдерживая стон из-за того, как чертовски хороша она на вкус.

– Тебе нравится? – Спрашиваю я.

– Да, не останавливайся, – Я провожу руками по ее телу, пока не касаюсь внутренней стороны бедер. – Ляг на спину. – Она делает, как я говорю, и ложится, открывая мне идеальный вид на нее всю. – Позволь мне поклоняться тебе.

Я наклоняюсь и прижимаюсь влажным поцелуем к ее подтянутому животу, глубоко вдыхая ее естественный запах. Восхитительно сладкая, как и моя жена. – Раздвинь для меня ноги.

– Лукан, перестань мучить и трахни меня уже. – Моя богиня Афродита хочет этого так же сильно, как и я.

Она раздвигает ноги, и я пролезаю между ними и вытягиваюсь. Затем я долго и внимательно рассматриваю киску своей жены.

Моя киска.

Черт.

Эта киска – моя зависимость, абсолютно неотразимая.

Одним окровавленным пальцем я раздвигаю ее и провожу языком по ее влажным складочкам. Она задыхается и удерживает мою голову на месте, и я почти задыхаюсь от ее киски.

Лучший способ умереть, как по мне.

Кончиком языка я обвожу ее клитор и свожу ее с ума от потребности. Ее дыхание становится глубже, а тело отвечает так, как мне нужно.

– О, черт! – Простонала Андреа.

– Раздвинь для меня пошире, детка. – Я раздвигаю ее ноги и сдвигаю бедра так, что мой кончик упирается в ее вход. Черт, у меня нет с собой презерватива. Я отстраняюсь, но Андреа удерживает меня на месте. – Давай я возьму презерватив, детка. – Черт, это не самое романтичное, что можно сказать в этот момент.

Андреа удерживает меня на месте.

– Я принимаю таблетки, ты же знаешь. – Она шепчет, глядя вниз на то место, где мы собираемся соединиться.

Мы оба затаили дыхание.

– Впусти меня. – Я нежно целую ее. Я могу заставить нас забыть. Забыть о том, что наш сын потерян для нас и что оба наших мира охвачены пламенем. Только на этот момент.

Я мягко проникаю в нее, дюйм за дюймом. Она всегда тугая, и ее киска подходит мне как перчатка. Андреа крепко сжимает мой бицепс.

– Ты утихомириваешь всех моих демонов, детка. Даже сейчас, когда шум стоит такой чертовски громкий и мой мир рушится, ты приносишь мне покой, – Говорю я ей то, что должен был сказать еще тогда.

Жена грустно улыбается, и я чувствую, как рушатся оставшиеся стены, которые она возвела, чтобы оградить меня от посторонних.

– Я молилась об этом. Я молилась, чтобы ты почувствовал то, что чувствовала тогда я. Чтобы ты испытал, каково это – видеть, как все, ради чего ты так старался, рассыпается в прах у твоих ног. – Она нежно держит мое лицо в своих руках, глядя мне в глаза. – Я молилась об этом, и то, что происходит сейчас, – это Бог наказывает меня. Мой ребенок должно быть так напуган, и Бог знает, что вообще там происходит. Фэллон выглядела испуганной и ее явно били. Боже, Лукан, это все наша вина. – Она плачет.

Я целую ее слезы и занимаюсь с ней любовью. Этот душераздирающий момент объединил нас так, что я не могу объяснить. Медленно я погружаюсь в нее все глубже и сладко люблю свою жену.

– Я приведу их домой и заставлю всех причастных заплатить. Клянусь тебе, я это сделаю. – Я целую ее в губы, а сам все быстрее вхожу в нее. – Все это закончится.

Андреа лишь крепче прижимает меня к себе, но ничего не говорит.

Я показываю ей, как сильно она мне нужна. Я показываю ей, что все сделаю правильно. Каждым поцелуем и каждым прикосновением я показываю своей жене, как сильно я ее люблю. Слова всегда подводили меня, но всем, что я делаю, я показываю ей, что она для меня значит.

Увидь меня, детка.

Почувствуй меня.

Андреа не сразу достигает своей критической точки, и я вскоре следую за ней. Мое тело напрягается, и через секунду я кончаю внутрь нее.

Я смотрю на свою жену, покрытую потом и моей спермой, и никогда еще она не была так прекрасна для меня. Не потому, что она сияет после секса, а потому, что она выглядит уязвимой, настоящей и чертовски доверчивой. Я прижимаюсь своим лбом к ее, и она замирает подо мной. Она тихонько всхлипывает, и мое сердце разрывается от боли за нее.

За нас.

За нашего сына.

– Спасибо. – Шепчет она. Я смотрю на ее грустное лицо.

– За что?

– За то, что заставил меня забыть. – Она закрывает веки, и на глаза наворачиваются слезы.

– Я верну их тебе. – Я не подведу. Я верну нашего сына, несмотря ни на что, и гребаный ублюдок, который посмел тронуть его хоть пальцем, пожалеет о том дне, когда он решил, что может причинить вред моему мальчику и остаться безнаказанным.