Текст книги "Лукан. Конец (ЛП)"
Автор книги: Адриана Бринн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)
ЛУКАН
ПРЕСТУПНИКИ
«Чистый дом». – Лукан
Как и каждый раз до этого, старый склад, где я тренировался с Винченцо, когда был ребенком, пропах кровью и порохом.
Смертью.
Его.
И всех людей Вольпе.
Я опускаю взгляд на свои руки и замечаю кровь на пальцах и пистолете, который держу в руках. В отличие от всех остальных случаев, смерть не ложится тяжелым грузом на мой разум и душу.
В этот раз все по-другому.
Эти люди не были невиновны.
Мой сын.
Его тетя.
Моя жена.
Ее друг, Эмилио.
Они невиновны во всем этом.
Мы не причиняем вреда невинным, и об этом семьи договорились уже давно. Однако люди Вольпе пошли по пути, которым их вел мой отец, без зазрения совести и сожаления о преступлениях, совершенных ими против хороших людей.
Я поворачиваюсь направо и наблюдаю, как русские переступают через безжизненные тела, не проявляя никакого уважения к погибшим.
Ни одна крыса не должна уйти на дно с почетом или уважением.
С другого конца комнаты я наблюдаю, как ирландцы убивают все, что попадается им на глаза, используя все, что у них есть. Оружие.
Ножи.
Их голые руки.
Они похожи на диких викингов.
Люди Николаси и Паризи сражаются друг с другом против моей семьи. Пока не останется ни одного солдата Вольпе.
Этот день должен был уничтожить меня, чтобы Винченцо и люди Вольпе смогли взять верх, но все закончилось тем, что они захлебнулись в куче собственной крови, а я стер имя Вольпе с гребаной карты.
На этом городе было пятно.
Проклятие.
В конце концов, они бы стали мошенниками и брали пример с моего отца.
Они бы расправились со мной и с моей семьей.
Моя жена.
Мой сын.
Моя сестра.
Они будут в безопасности.
По крайней мере, пока.
– Я всегда ненавидел эту суку. – Я поворачиваюсь и вижу, как Лоренцо наступает на шею мужчины и без предупреждения топчет ее, обрывая жизнь. Громкий треск ломающихся костей только заставляет ублюдка улыбаться еще шире.
– Ты отвратителен. – Кадра говорит с места, где она стоит: ее люди в строю позади нее, а враги – у ее ног. Она ни на кого не смотрит, только на свои черные перчатки.
– Ох, говорит сука, которая пьет кровь своего любовника. – Лоренцо не поднимает глаз от мертвого тела у своих ног.
Они все больны.
– Хватит! – Я огрызаюсь, и все замолкают и смотрят на меня, пока я иду к ним.
Я хочу вернуться домой и проведать свою семью.
Я пристально смотрю в глаза каждому боссу в этой комнате. Некоторые из них выглядят так, будто только что вышли из фильма ужасов, а другие выглядят совершенно нетронутыми.
Но мне плевать.
– Я хочу уйти. – Я мог бы сказать им миллион вещей, но я буду краток и чертовски прост.
Никакой пошлой ерунды.
Здесь не та публика, чтобы это делать.
Я изучаю все их реакции. Начиная с незаинтересованного выражения лиц братьев Солоник, которые оба чистят свои пистолеты, словно им некогда слушать то, что я хочу сказать.
Кадра смотрит на меня так, словно я головоломка, которую она не может расшифровать, и я готов поспорить, что это ее убивает. Я вижу расчет в ее глазах.
Все просто.
Я больше не хочу заниматься этим дерьмом.
– Какого черта ты имеешь в виду? – Рявкает Лоренцо. Он также бросает на меня расчетливый взгляд, но с ухмылкой на лице. Он тоже играет свою роль. Он убивает двух зайцев одним выстрелом, помогая мне выбраться из этой передряги.
– Я ухожу с поста капо.
– Все не так просто. – Кадра огрызается, подходя ближе. – Ты знаешь это.
– На самом деле это так. Наши предки установили свои собственные правила, когда создали Святую Троицу, а наши отцы проповедовали традиции, но они тоже делали все, что хотели. – Я говорю ей, прежде чем оглядеть комнату. – Кто-то может оспорить мою позицию и снова пойти против меня на церемонии.
– Ты, кажется, забыл, что это организация, состоящая из трех семей, и если ты уйдешь со своего поста, а семьи Вольпе не останется, в организации воцарится хаос, и она станет честной игрой. – Кадра говорит спокойно, но я вижу, как в ее глазах зарождается буря.
– Именно. – Я улыбаюсь, снимая цепочку и бросая ее Риану. Он рефлекторно ловит ее и протягивает всем на обозрение.
– Нет уж, блядь! – Рявкнул Лоренцо.
– Новая кровь. – Говорю я, прежде чем повернуться спиной к этому кошмару и выйти за дверь.
Как только я переступаю порог склада, раздается выстрел и гневные крики.
Я закончил.
Все кончено.
Я могу пойти домой.
К моей семье.
АНДРЕА
СУПЕРГЕРОЙ
«Где ты, тетя Фэллон?» – Роман
– Ты можешь рассказать мне все, что угодно, малыш. – Я укладываю Романа в его постель и нежно глажу его по голове. Дион привез нас обратно в особняк, как только мы покинули склад. Как только мы вошли в эти двери, все было чисто и безупречно, как будто ничего не произошло.
Как он это сделал? Понятия не имею.
Нас ждали врач и медсестра, за что я им тоже благодарна. Романа осмотрели с головы до ног, и все было в порядке. Только несколько царапин на круглом личике и шишка на лбу. Этот больной ублюдок наложил на него руки. Надеюсь, он будет вечно гореть в аду.
Надеюсь, Лукан сделал ему больно.
Доктор также провел осмотр, чтобы убедиться, что он не подвергался сексуальному насилию. Я чувствовала себя так, словно умираю от того, что мой ребенок прошел через это. Он еще мал, и есть вещи, которые он не совсем понимает, но это то, что останется с ним, и за это мне будет бесконечно жаль.
Я беру его маленькую руку в свою и целую ее десятки раз. Он зевает, но ничего не говорит мне в ответ.
– Все хорошо, любовь моя. – Я целую его лицо и ложусь рядом с ним. – Ты не обязан говорить.
Я чувствую, как его маленькая рука сжимает мою, и прижимаю его к себе еще крепче. Я буду здесь, чтобы помочь ему оправиться от этого в его собственном темпе.
– Страшный человек со змеями забрал ее. – Он говорит это после долгих минут молчания.
– Кого, детка?
– Тетю.
Фэллон.
Мысли о ней и Лукане не дают мне покоя, но я избегаю их, чтобы сосредоточиться на сыне.
Это бесполезно.
– Лукан вернет ее.
Сможет ли он?
– Да, он может все.
– Он супергерой.
– Еще лучше.
– Что может быть лучше супергероя, мамочка?
Отец, думаю я про себя.
Твой отец.
– Человек, в сердце которого много любви к нам. – Прошептала я, но сон взял верх над моим ребенком, и он сдался.
Лукан – это то, что нам нужно.
С его запятнанной душой и разбитым сердцем.
Он наш.
Мы – его.
ЛУКАН
ПРОЩАЙ
«Ты обещал!» – Андреа
Я смотрю на своего спящего сына, который хмурится даже во сне. Он выглядит встревоженным, как будто попал в кошмарный сон. Моя жизнь испортила его, и я никогда не прощу себе этой ошибки.
Я совершил столько ошибок.
У меня столько чувства вины из-за этого.
Он шевелится, но не просыпается.
Мой мальчик.
Роман Тернер Николаси.
Милый мальчик, который не носит моей фамилии.
Люси, его собака, храпит на кровати, где она спит с тех пор, как я принес ее с собой, – чертова псина скучала по своему другу. Даже если она оказалась в центре зоны боевых действий, чертова собака все равно не отходила от моего сына. Страшный на вид щенок никогда не отходит от Романа, и мой мальчик любит ее беззаветно, даже если собака выглядит как адская гончая, которая в любой момент может откусить ему лицо.
Я хватаю собаку и наклоняюсь, чтобы поцеловать сына на ночь. Когда я смотрю на его лицо, то вижу только себя. То, что я пережил от рук своего отца.
Может, я и не причинил Роману вреда, но моя жизнь, черт побери, его причинила.
Моя жена спит рядом с моим сыном в его крошечной кровати, в виде автомобиля. Его маленькая рука надежно спрятана в ее. Она тоже спит с озабоченным выражением лица.
Это я виноват.
Ее глаза мягко распахиваются, как будто она чувствует мое присутствие, наблюдающее за ними.
– Наконец-то он уснул. – Моя жена шепчет, чтобы не потревожить сон Романа. – Доктор сказал, что с ним все в порядке, просто голова болит от удара по лицу. – В ее глазах я вижу вину и боль за то, что ей пришлось сделать сегодня. За то, через что прошел наш сын. – Но у него останутся шрамы. – Она вздыхает и потирает грудь.
Я протягиваю свободную руку, хватаю ее за шею и прижимаю к своей груди. Я чувствую, как ее сердце бьется со скоростью мили в минуту.
Как и мое.
– Все это закончится, Андреа. – Я целую ее в лоб, возможно, в последний раз. – Даю тебе слово, черт возьми.
– Это никогда не закончится, пока ты живешь этой жизнью. – Это все, что она говорит.
О, так и будет.
У моего сына не будет такого же детства, как у меня. Как у моих сестер. Он не будет знать ничего, кроме любви и поддержки.
Я отпускаю жену и достаю из кармана то, о чем она так мечтала и молилась с тех пор, как я вернулся и снова перевернул ее мир.
В последний раз.
Я вручаю их ей и выхожу за дверь, оставив свою маленькую семью позади.
– Лукан, подожди! Что, черт возьми, ты наделал? – Обида в ее глазах будет преследовать меня до конца моих дней.
Это все, что я делаю.
Моя жизнь и мой выбор причиняют боль людям, которых я люблю.
С меня хватит.
Борись за меня, Андреа. Я все исправлю. Я хочу сказать, но вместо этого произношу одно слово, которое всю жизнь слышу от людей, которых люблю больше всего на свете.
– Прощай.
На этот раз я ухожу, как и должен был сделать в первый раз. Я ей не подхожу, но я все исправлю.
Поверь мне, Андреа. Я все сделаю правильно.
Я хватаю телефон и звоню единственному человеку, которому доверяю заботу о своей семье.
– Да.
– Береги их.
– Какого черта ты планируешь…
Я кладу трубку и выхожу на улицу. Это последний раз, когда моя семья страдает за мои грехи.
В последний, блядь, раз.
ЛУКАН
НОВЫЙ РАССВЕТ
«Взорвите это гребаное дерьмо». – Лоренцо
Когда я стоял на этом самом месте пять лет назад, я и представить себе не мог, что все так обернется. Старые боссы были еще живы, мои сестры были со мной, и у меня не было выбора, кроме как отдаться этой жизни, чтобы спасти их. Я хотел Андреа, но не знал, как получить и то, и другое.
Девушку и титул.
Безопасность моих сестер или девушка, которая дала мне безопасность, которой у меня никогда не было, но которой я всегда жаждал.
Мир или хаос.
Тогда я выбрал долг, но сегодня я предпочитаю семью.
К черту традиции.
К черту долг и к черту моего отца.
Отныне я буду жить для себя.
Для тех, кто хранит мое израненное и измученное сердце.
Моя королева.
Мой сын.
Моя Кара.
– Ты уверен в этом? Назад дороги нет, mon ami61. – Грубый голос отрывает меня от размышлений. Я поворачиваюсь направо и вижу Диона, который стоит рядом со мной и смотрит на стулья трех боссов, стоящие в центре комнаты.
– Почему ты здесь? Разве я, блядь, не говорил тебе не покидать их? – Этот хрен верен, но большую часть времени является королевской занозой в моей заднице.
– Они оба в безопасности. – Он отвечает своим обычным снисходительным и скучающим тоном.
– Тогда зачем ты здесь?
– Чтобы предложить тебе свою поддержку. – Он хлопает на меня ресницами, как гребаный идиот.
– Попробуйте еще раз. Что тебе нужно?
– Это касается твоей сестры.
– А что насчет Кары? Последнее, что я слышал, она… – Он прервал меня.
– Не она.
Если не Кара, то Джиана.
– Я же просил тебя больше не упоминать ее имя. – Я не буду заниматься этим дерьмом сегодня.
– Скоро нам придется с этим разобраться. Она… – На этот раз я прервал его. Нет смысла. Мы уже давно ведем один и тот же разговор, и он ни к чему не приводит.
– Она сделала свой выбор. – Дверь на склад захлопывается, и я не свожу глаз с брата.
Риан.
Он был последним, кого ждали. Все остальные боссы стоят по своим углам. Второй раз за всю историю Святой Троицы три семьи находятся в одной комнате со своими врагами. Они помогли мне вернуть сына, но сделали это не по доброте душевной, нет. Каждый чего-то хочет, и у каждого есть своя цена.
И Кадра, и Лоренцо рады моему уходу, потому что таким образом один из них становится капо трех семей.
У Риана свои планы в отношении Святой Троицы, и кто знает, что он собирается с ними делать. Честно говоря, мне плевать, лишь бы выйти живым из этого места.
Русские?
Эти хитрые ублюдки хотят расширить свою территорию и прибрать к рукам андеграундную сцену Детройта.
Граждане думают, что решения в этом городе принимаются сверху. Политики, церковь, закон, если бы они только знали, что единственное слово, которое является законом, – это слово подполья.
Преступники в красивых костюмах и с дурацкими улыбками.
У руля страны не осталось хороших парней.
Нет.
До нас преступные организации в Америке работали рука об руку с правоохранительными органами. Мы давали им то, что они хотели, – наркотики, женщин, деньги, – но как только мы взяли власть, мы сделали их своими сучками.
Видите ли, в то время как мы могли легко жить с плохой репутацией и страхом людей, представители закона не смогли этого сделать.
Это был бы хаос.
Каждый в этой комнате имеет больше влияния в этой стране, больше власти, чем даже полиция и политики.
– Ты знаешь, что после присяги у тебя не будет выхода, если только ты не выживешь в этом поединке, но даже тогда ты все равно будешь связан с нами. – восклицает Кадра, поправляя свои черные перчатки. Как всегда, она ни на кого не смотрит, пока говорит. Никто не достоин ее внимания и времени, и она дает нам это понять своим безразличным тоном.
– Это чушь, и ты это знаешь. – Кассиус освободился в тот момент, когда Бенедетто отрекся от него и забрал себе титул капо. – Это можно сделать.
– У тебя есть только один способ стать свободным. – Сурово говорит Лоренцо, сидя на стуле своего покойного деда, а не на своем. – Ты будешь считаться крысой, и именно так с тобой будут обращаться, как только ты ступишь за пределы этого города. Как тебя запомнят.
– У тебя не будет нашей защиты, и ты не сможешь просить об одолжениях. – Кадра никогда не сядет в кресло, которое когда-то занимал ее отец.
– Я выйду отсюда крысой, но мою семью трогать нельзя, и ты, блядь, знаешь почему. Андреа – Николаси, старшая, а в моем сыне течет кровь и Николаси, и Вольпе. Они находятся под защитой Святой Троицы.
– А Кара? – Спрашивает Кадра с ухмылкой на своем ужасно злобном лице.
То дерьмо, которое иногда вылетает из ее уст, выводит меня из себя, но она прошла через ад, и кто знает, с какими демонами она боролась в той ужасной семье, в которой выросла.
– Она кое-что значила для моей мамы, и только поэтому она находится под моей защитой, и поверь мне, дорогая, ничто ее не тронет. – Риан произносит вслух единственное, о чем я его просил. Защита для mia topina62.
– Как поживает твоя милая сестренка? Все еще в плену? – Мой новообретенный брат жаждет смерти.
– Кто, блядь, ты… – Кадра делает шаг со своим пистолетом, но я встаю на ее пути. Риан нужен мне живым.
– Твой ребенок и будущие дети будут носить фамилию Вольпе. Какие у нас есть гарантии, что они не поднимут войну против нас и наших детей? – Это говорит Владимир Солоник, Пахан.
Братья жутко похожи во всем. Можно было бы принять их за близнецов, но Владимир старше Виталия, сильнее и выше.
У него такие карие глаза, что, клянусь, иногда они кажутся красными.
Его называют Дьяволом Нью-Йорка.
D’yavol.
Я смотрю в его странные глаза и говорю ему чистую правду.
Я не могу гарантировать, что Роман или любой из моих будущих детей будут держаться подальше от Детройта. От своего права по рождению.
Просто нося фамилию Вольпе, они будут претендовать на этот город, и для этого им нужно будет лишь бросить вызов Святой Троице.
– Не могу сказать, что они могут сделать в будущем. Возможно, они выберут другой путь. Мы перейдем этот мост, когда окажемся там.
Роман любит искусство, но кто знает, каким человеком он вырастет. Кровь его матери чиста и хороша, но моя? Она прогнила, как и кровь Николаси.
Я просто надеюсь, что в моем мальчике больше от матери, чем от меня и его дядей.
– Итак, кто хочет оспорить мою позицию? – Спрашиваю я зал. Все, что мне нужно сделать, – это выдержать три раунда в клетке с Рианом, и я смогу выйти отсюда, лишенный своих титулов и всего того, что знал всю свою жизнь.
В конце концов, цена стоит того, чтобы ее заплатить.
– Я хочу. – Риан делает шаг вперед, а его люди отходят назад на случай, если все пойдет наперекосяк.
– Я тоже. – Говорит Кадра. Не то чтобы я не ожидал, что это случится. Меня создали таким, а они такими родились. Они проливают кровь за эту жизнь. Они наслаждаются ею.
– Я ведь говорил тебе, что выиграю войну, не так ли? – Говорит Лоренцо, ухмыляясь мне с расстояния в пару футов.
Он говорил мне. Он может выиграть войну, пока я получаю от жизни все, что хочу, а это не титул.
– Могу я поговорить с тобой минутку? – Говорит Риан и идет в один из многочисленных углов комнаты.
Я следую за ним.
Я нуждаюсь в нем.
Это причиняет мне боль, потому что я не знаю, где я на самом деле нахожусь с ним, но он мне нужен, несмотря ни на что.
– Я не буду с тобой церемониться.
Он отказался от всей этой чепухи с акцентом, которую он делает специально для других.
Не со мной.
– Я не хотел, что ты так поступал.
– Я позабочусь о том, чтобы ничто не коснулось твоей семьи. – Он клянется так, будто что-то мне должен, а это не так. Мы можем быть братьями по крови, но связи между нами нет и, возможно, она никогда не вырастет. А может, и вырастет, такова уж штука жизнь: Ты можешь планировать всякое дерьмо, а потом эта чертова сука преподносит тебе сюрпризы на каждом гребаном шагу.
И каков же был сюрприз найти дорогого старшего брата.
Я просто киваю и снимаю рубашку. В отличие от первой церемонии, я готов проиграть. Мне нужно избавиться от цепей, связывающих меня с этими людьми и этим городом.
– Делай все, что в твоих силах, но будь нежен с лицом. Мне оно очень нравится. – Я не шутил так легкомысленно, как мне кажется, целую вечность. Я не делаю этого дерьма. У меня не было возможности быть мягким, шутить или быть тем, кто я есть на самом деле, потому что-либо жизнь, либо эта семья выбивали из меня всю мягкость.
– Ты действительно говнюк. Я с удовольствием выбью из тебя все дерьмо.
– Знаешь, ты меня запутал, сумасшедший ублюдок. Я точно знаю, что твоя сучья задница родилась и выросла в Филадельфии, так почему такой акцент?
– От него у людей крышу сносит. – Он ухмыляется и распарывает рубашку, как дикарь. И это раздражает. У этого урода татуировки в виде бабочек по всему торсу и на правой стороне шеи.
У кого, блядь, есть татуировки бабочек по всему телу? Особенно синие?
Мы оба молча идем к бойцовской клетке. Я так близок к тому, чтобы получить то, что хочу. То, что мне нужно, но есть еще одна вещь, которую я не могу контролировать, и она не дает мне покоя.
– Мне нужно, чтобы ты защищал Кару своей жизнью. Я сделаю все возможное, чтобы она была в безопасности, пока она со мной, но она упряма. Она тянется к опасности с самого детства, и ничего не изменилось. – Я поворачиваю голову и ловлю нездоровую ухмылку Лоренцо. Он всегда был дикой картой, проявляющей нездоровый интерес к моей младшей сестре.
– Я сделаю это. – Риан говорит скучающим и раздраженным тоном. – Думаешь, он знает о ней?
– О ее помолвке? Да, скорее всего.
– Как ты думаешь, он знает о ее матери?
О маме Кары знают только четыре человека.
Двое из них мертвы.
Остались только Риан и я.
– Она должна быть похоронена, как мой отец. – Я говорю тихим тоном. Я ношу этот секрет в себе уже много лет, и никто не может его узнать. – Единственная причина, по которой Кара в безопасности и может делать все, что ей заблагорассудится, – это то, что никто не знает и никто, блядь, не узнает.
– Ты же знаешь, что если кто-то узнает, ее жизнь изменится. Даже я не смогу ее защитить. – Я знаю, что он прав, но все равно проглотить эту пилюлю очень больно. Моя девочка всегда была мечтательницей. Она искала хорошее в каждом, даже когда это было чертовски трудно. Она верит, что в каждом есть что-то хорошее, но я также знаю, что такая жизнь постепенно разрушит ее мягкое сердце. Я не могу защищать ее вечно, но я буду стараться изо всех сил, пока я в состоянии это делать и пока она позволяет мне. Я уже потерял часть своего сердца, и не собираюсь терять Кару Мию.
– Никто не узнает. – Я не знаю, кого я пытаюсь убедить. Меня или его.
– Вы, дамы, закончили квакать? Мы можем приступить к делу? Мне уже не терпится почувствовать вкус крови. – Проклятие моего существования вопит с другого конца комнаты, привлекая всеобщее внимание. – Наконец-то новый рассвет. – Он вдыхает и смотрит на русских. Из всех присутствующих в комнате он выбрал именно их.
Риан выходит на ринг вместе со мной и захлопывает дверь, заперев нас обоих внутри.
Еще один шаг.
Еще один, и я буду свободен.
Наконец-то, блядь.
