Текст книги "Лукан. Конец (ЛП)"

Автор книги: Адриана Бринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

АНДРЕА

ИГРАЕМ ВМЕСТЕ

«Я все время попадаюсь на плохих. Я больна». – Андреа

– У нас есть только один выход. – Говорит мне Дион, как только мы подъезжаем к месту назначения. – Твой муж держит все под контролем, и он не хотел, чтобы в дело были вовлечены невинные, но, к сожалению, всегда будут жертвы. – Его насмешливый тон раздражает меня.

– Кто она? – Я наблюдаю в зеркало заднего вида, как по лестнице квартиры Винченцо, бывшей правой руки Лукана, спускается миниатюрная девушка со светлыми волосами, которой на вид не больше девятнадцати лет. Меня тошнит от мысли, что мы что-то сделаем с этой девушкой, но мне нужно вернуть сына и подругу.

Я всегда вела себя более свято, когда дело касалось мафии. Я считала себя хорошим человеком и совсем не похожей на этих людей, но жизнь в очередной раз преподнесла мне суровый урок.

Хорошие люди совершают плохие поступки, когда не видят выхода.

Другие прогнили и радуются хаосу.

Я лицемерка.

Я делаю то же самое, что сделали с моим ребенком.

Я причиняю матери ту же боль, которую испытываю сама.

Но жизнь полна сложных решений, и я сделаю все, чтобы вернуть Романа и Фэллон.

– Это как-то неправильно. – Я шепчу, наблюдая за тем, как девушка беззаботно листает телефон, не обращая внимания на опасность, таящуюся за пределами ее безопасного убежища. Я чувствую горящий взгляд Диона на левой стороне своего лица, но избегаю встречаться с ним глазами.

Это не тот веселый и обаятельный человек, с которым я раньше вела дела. Он похож на гребаного Джокера. Его улыбка фальшива, а глаза скрывают темную правду, которую я раньше не замечала. Раньше я видела такой взгляд только у двух людей.

У моих братьев.

Лоренцо шутит и улыбается, но также быстро он может переключиться и стать другим человеком.

Валентино просто прячется.

В тенях.

В тишине.

– У каждого есть слабость, и Винченцо сейчас издевается над твоей и Лукана, так что тебе лучше повзрослеть и решить, какая жизнь для тебя важнее. Сестра ублюдка, который тебя поимел, или твой сын? – Резко шепчет он. – Очнись, блядь, mon ennemie⁵⁶, это мафия, и ты всегда будешь связана с ней, если не вмешаешься и не сделаешь то, что должно быть сделано.

Я не хочу такой жизни.

Для моего сына.

Для себя.

Для Лукана.

Я делаю то, что говорит Дион, и принимаю решение.

Мой сын.

Всегда он.

– Откуда мне знать, что меня не остановит один из людей ее брата?

– Мы с ними разобрались. Кроме того, она – маленький грязный секрет, спрятанный от таких, как мы. – Говорит он с горечью.

Странно.

– Не причиняй ей слишком много боли. – Говорю я, прежде чем выйти из машины.

Не успела я сделать и шага в сторону девушки, как услышала его слова.

– Не могу тебе ничего обещать.

Я подхожу к ней и встречаю ее на полпути. Она не замечает меня, пока не преодолевает последнюю ступеньку и не поднимает голову, чтобы увидеть, что я преграждаю путь к машине. Машине, которая, как я предполагаю, принадлежит ей.

Она останавливается на месте и снимает наушники с яркой улыбкой на лице.

– Черт, ты меня напугала. – Она смеется и звучит так молодо, так доверчиво. Теперь, когда я нахожусь так близко, я могу разглядеть ее получше. У нее округлое лицо, маленькие веснушки едва прикрывают нос, а щеки нежно-розового оттенка. У нее красивые глаза. Один серый, а другой голубой.

Как странно.

Она еще ребенок.

Максимум шестнадцать.

Я начинаю паниковать.

Я отчетливо помню, как Лукан сказал, что семьи не трогают невинных, так какого хрена этот псих хочет похитить девочку-подростка?

Я пытаюсь сделать шаг назад, но девушка лишь ярко улыбается и обнимает меня, словно я ее старый друг, которого она давно не видела.

– Боже мой! – Восторженно говорит она. – Я обожаю тебя! – Она прыгает вверх и вниз, как мой Роман каждый раз, когда я устраиваю ему сюрприз. – Простите. – Девушка нервно смеется. – Просто я ваша большая поклонница, и это совершенно нереально.

Черт.

От этого становится еще хуже.

Я заставляю себя что-то сказать, но слова застревают в горле. Это новое для меня чувство, потому что я всегда знаю, как вести себя и что говорить в неловких ситуациях, но я никогда не была в секунде от похищения несовершеннолетней, так что подайте на меня в суд за то, что я замерла под давлением.

– Мне нужно, чтобы ты… – Я не успеваю закончить фразу, потому что за спиной девушки появляется Дион, затыкает ей рот белой тканью, и в считанные секунды она падает ему на грудь.

– Видишь, я не причинил ей вреда. – Он широко улыбается мне, поднимает ее на руки и направляется к машине.

Я нервно оглядываюсь по сторонам, но никто не выходит на защиту милой девочки. Кто защитил тебя? – Спрашиваю я себя, забираясь в машину и собираясь с мыслями.

Нет ничего, что я не сделала бы для своего ребенка, и я только что это доказала.

Тем не менее, чувство вины не покидает меня, и мне трудно осознать, в чем я только что участвовала.

Я просто хочу вернуть своего ребенка.

Чего бы это ни стоило.

У меня трясутся руки, когда я поправляю зеркало заднего вида Диона, чтобы посмотреть на девушку, которая сейчас в отключке на заднем сиденье.

– Соплячка в порядке. – Дион говорит, жуя жвачку, как будто он… мы… не сделали ничего плохого. – Действие хлороформа пройдет через пару минут. Это была небольшая доза, достаточно, чтобы она перестала болтать, как школьница на концерте One Route.

– Они One Direction, идиот.

– Кому какое дело.

С заднего сиденья доносится бормотание, и я смотрю на девушку, пришедшую в сознание. Я поворачиваюсь на своем сиденье и сталкиваюсь лицом к лицу с ее растерянным выражением лица. Она громко стонет и смотрит вокруг расфокусированными глазами.

– Где… – Она спотыкается на полуслове, и Дион закатывает глаза. Он действительно осел.

Я пытаюсь взять ее за руку, но она, понятное дело, отстраняется, растерянно хмурясь.

– Все в порядке, мы не причиним тебе вреда. Просто откинься назад и глубоко дыши. – Я пытаюсь снять чувство вины, тем, чтобы не напугать ее еще больше, чем она уже напугана.

– Куда вы меня везете? – Она пытается успокоить дыхание и с трудом подбирает слова, но все же ей удается их выговорить. Адреналин захлестывает ее, и она отчаянно, но безуспешно пытается открыть дверь машины.

– Это мило, но выхода нет, так что сядь и закрой рот, хорошо? – Он бросает на нее угрожающий взгляд, который вызывает у нее возмущенный вздох. Он шепчет что-то еще на своем родном языке, но это был едва слышный шепот.

Дион просто смотрит на дорогу перед нами.

Христос.

– Tu sais que c’est ce que je veux dire par le plus grand manque de respect.⁵⁷ — Девушка шепчет достаточно громко, чтобы мы с Дионом услышали. – Vous, monsieur, êtes un grand idiot.⁵⁸

Воздух в машине словно исчезает, и я чувствую только напряжение. О, милая девочка, ты же не хочешь противостоять этому человеку. Я – ее лучшая ставка, и я даю ей понять глазами, что нужно действовать осторожно.

Внезапно Дион разразился приступом смеха, и мы оба уставились на него, как на клинического безумца.

Иногда я именно так и думаю о нем.

– Tu es un petit oiseau drôle. – Он улыбается и смотрит на нее через зеркало заднего вида. «Ты забавная, маленькая птичка». Я немного подтянула французский, находясь рядом с ним, а также время от времени занимаясь бизнесом во Франции.

– Что, позвольте спросить, смешного в этой ситуации? – Она говорит спокойно и с изяществом, которого нет ни у кого в ее положении.

– Забавно, что ты, похоже, не испытываешь никаких сомнений по поводу своего затруднительного положения, дорогая. – Он щелкнул языком. – На твоем месте я бы заткнулся и делал то, что я тебе говорю. Старшего брата здесь нет, чтобы держать монстров на расстоянии. Ах да, он сам выпускает их на свободу рядом с тобой. – Он насмехается над ней и говорит с ней со знанием дела.

Я ошарашенно смотрю на него, но он лишь бросает на меня пустой взгляд.

Я его совсем не знала.

Я оборачиваюсь и смотрю девушке в глаза. Я сделаю это по-своему. Так, чтобы я могла смотреть в глаза своему сыну и не быть похожей на одного из тех мерзавцев, которые его забрали.

– Как тебя зовут? – Спрашиваю я.

– Дав⁵⁹.

– У тебя красивое имя, Дав. – Да, и оно ей подходит.

– Мне нужна твоя помощь.

– Вин сделал что-то плохое? – Она смотрит на свои колени и не встречается со мной взглядом. То, как она произнесла имя своего брата, мне не нравится.

– Да. – Я отвечаю честно, потому что бросаю ее в волчье логово и не могу сделать это, не рассказав ей, с чем она столкнется. – Твой брат похитил моего сына и лучшую подругу, чтобы навредить моему мужу. Знаешь ли ты что-нибудь, хоть что-нибудь, что могло бы помочь мне понять его личную месть моему мужу?

– Как зовут вашего мужа?

– Лукан Вольпе.

– Друг Вина. – Она шепчет и наконец поднимает голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Они были близки? – Спрашиваю я, желая знать, каковы его мотивы и конечная цель. – Можешь ли ты рассказать мне что-нибудь, что может помочь, даже если это незначительные детали.

– Вин всегда вел себя странно, когда речь заходила о Лукане. – Шепчет она. – У него в глазах появлялась тьма, и портилось настроение.

Может, он просто завидует тому, что есть у Лукана.

– Он всегда вел себя неадекватно, когда отец Лукана покидал наш дом.

Что?

– Он часто приезжал? – Спрашиваю я.

– Он часто навещал маму и брал с собой Вина.

Ха.

– Ты кажешься хорошим ребенком, Дав. – Я заставляю ее смотреть мне в глаза. – Мне нужно, чтобы ты помогла мне спасти мою семью от твоего брата.

Она нервно смотрит в сторону Диона, а затем на меня.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Я облегченно вздыхаю и надеюсь на Бога, что все пойдет по плану этого идиота.

Я беру руку Дав в свою и объясняю ей, что именно нужно делать.

– Ты поняла? – Мягко спрашиваю я.

Она поднимает глаза и осторожно кивает.

– Да.

– Ты должна быть очень убедительна, чтобы это сработало. – Они должны поверить, что я готова причинить вред этому ребенку.

Машина останавливается, и мы оказываемся за старым заброшенным зданием.

Мы на месте.

– Не облажайся, маленькая птичка. – Огрызается Дион, выключает двигатель и без лишних слов вылезает из машины.

ЛУКАН

НА ШАГ ВПЕРЕДИ

«Этот ублюдок». – Лукан

– Проверьте его. – Винченцо приказывает своим верным крысам. – Убедитесь, что у него ничего нет. – Он торжествующе ухмыляется, словно уже выиграл войну.

Я поднимаю руки и позволяю ублюдкам обыскать меня. Я не настолько глуп, чтобы иметь при себе что-нибудь, зная наверняка, что первым делом этот идиот прикажет обыскать меня на предмет оружия.

Все может пойти прахом.

Один неверный шаг – и все, чего я добился до сих пор, полетит к чертям.

Мой ребенок пострадал из-за этого гребаного плана.

Я сделал это.

Я заставил его пройти через это, добавив травм в его маленькую жизнь, и все это для того, чтобы с этого момента они были в безопасности.

Все для того, чтобы мы могли быть свободными.

Его мать наверняка сейчас меня ненавидит. Она наверняка обдумывает все способы покончить со мной за то, что я оставил ее прикованной к кровати в нашей комнате.

Как только сука заканчивает ощупывать мое тело в поисках пистолета или ножей, он отпускает меня и толкает, чтобы я мог идти вперед.

Я стараюсь быть лучше, но эти сучки меня испытывают.

– Я рад, что у тебя хватило ума поступить так, как тебе сказали, и прийти одному. – Винченцо обходит меня, держа наготове пистолет. Явный знак, чтобы я продолжал делать то, что мне говорят, если нет, он пустит мне пулю в лоб.

Один мудрый человек сказал, что бродячие собаки никогда не бывают верными, но эта сука доказала, что поговорка неверна.

Все эти люди, собравшиеся здесь сегодня, никогда не были верны мне, и я это знал. Я понял это в тот момент, когда пустил пулю в голову своего отца. Они отвернулись от меня так же, как я отвернулся от Томмазо.

– Где мой сын?

– Всему свое время, друг мой. – Он смеется и похлопывает меня по спине своим «глоком». Как будто он на одном уровне со мной. Как будто он не забрал моего сына и не предал меня. Не могу дождаться, когда я вышибу мозги этой суке и увижу, как его грязная кровь потечет по этому полу.

Он ведет меня по длинному коридору, и я обращаю внимание на все вокруг. Несколько моих солдат стоят на страже, пока мы идем, и некоторые из них даже не смотрят мне в глаза.

Склоняют головы и опускают глаза.

Я не опускаю голову и следую за Винченцо, пока он не останавливается перед закрытой дверью. Он открывает двойные двери и заходит внутрь, ожидая, что я последую за ним. Как только я вхожу в комнату, то сразу же замечаю, как здесь холодно.

Почти как в чертовой морозилке, в которой мы иногда храним тела.

Сзади Винченцо раздается слабый лай, и тут я замечаю своего мальчика. Мой маленький мальчик сидит на стуле на таком морозе.

– Я прикончу тебя. – Я говорю Винченцо достаточно тихо, чтобы Роман не услышал. – Я буду купаться в твоей крови и праздновать твою гибель. Я обещаю тебе это.

Он смеется.

Громкий и несносный смех, привлекающий внимание Романа.

Этот храбрый мальчик пережил столько всего, что не должен испытывать ни один ребенок.

Даже в таком состоянии ему удается поднять свою маленькую головку, посмотреть на меня и улыбнуться.

Маленькая и слабая улыбка, которая разбивает мое сердце и одновременно наполняет его такой любовью и гордостью.

Моя улыбка говорит ему, что все будет хорошо.

Я смотрю на пустой стул позади него, и сердце мое тяжелеет от осознания того, что ему пришлось стать свидетелем того, как у него забирают тетю, не по крови, а по выбору.

– Роман, посмотри на меня. – Мне нужно, чтобы он знал, что с ним все будет хорошо. Что он сильный. Он поднимает голову, и его глаза оживают. – Ты такой сильный, bambino⁶⁰. Такой храбрый, раз справился сам. Но теперь я прикрою тебя, и все будет хорошо.

Он кивает, но ничего не говорит.

Черт.

Неужели я испортил своего ребенка всего за несколько недель?

Я чувствую это, мой старый приятель, чувство вины всегда будет присутствовать в моей жизни. Все, что я делаю, – это чувствую его, пока оно не задушит меня.

Мне нужно вытащить его отсюда.

Я смотрю на лицо Винченцо и замечаю, как он самодовольно смотрит на меня. Держу пари, он верит, что выйдет из этой ситуации невредимым. Что я просто подчинюсь его требованиям и позволю ему уйти, причинив боль моему сыну и бросив мне вызов.

Я смотрю на пустой стул рядом с Романом с распущенными веревками на полу и понимаю, что этот момент будет преследовать моего мальчика.

На полу свежая кровь.

Кто, блядь, забрал Фэллон?

– Подруга твоей шлюхи сбежала до того, как наше веселье закончилось. – Он смеется так, будто то, что он только что сказал, – самое смешное дерьмо, которое он когда-либо слышал.

– Мы не трогаем невинных. – Я начинаю подходить к нему, но один из моих людей, теперь уже его человек, оттаскивает меня назад. – Ты, блядь, знаешь это. Что, блядь, с тобой случилось?

– Ты случился.

– Да что ты ко мне привязался? – Рявкнул я в ответ. – Ты хотел быть боссом, так что ли? – Насмехаюсь я. – Псы Вольпе никогда не бывают верными. Это единственная здравая вещь, которую мне когда-либо говорил отец.

– Не произноси его имя!

– Какое тебе, блядь, до этого дело? – Спрашиваю я. – Ты запал на моего папочку? Это так?

Я толкаю этого чертова медведя, но мне нужно больше времени, чтобы все встало на свои места.

Винченцо ухмыляется, как демон из ада, и начинает идти к Роману.

– Нет! – Кричу я ему в спину. – Я сделаю, как ты скажешь, но не трогай его, мать твою.

Он смотрит на меня через плечо и пару секунд молчит, а затем поворачивается спиной к Роману и снова обращается ко мне.

– У тебя было все, и ты, черт возьми, принимал это как должное. – Теперь он стоит прямо передо мной. В его глазах что-то темное и извращенное. Как я мог пропустить это? Он вел себя как идеальный солдат, и я ни разу не подумал, что он окажется гнилым яблоком, заражающим всех остальных.

Настроил их против меня.

Кровь Вольпе всегда была грязной.

Солдаты не хотели двигаться вперед и оставлять старые традиции.

Очень жаль.

Что касается Винченцо, так это то, что я никак не ожидал этого. Я умею читать людей, а с ним у меня ничего не вышло. Он никогда не давал мне повода думать, что является кем-то иным, кроме как преданным, соблюдающим все правила солдатом. Он делал то, что ему говорили, и всегда улыбался.

Я должен был догадаться.

Но ему это не сойдет с рук, потому что, хотя он и переиграл меня, я все равно на шаг впереди.

Всегда был и всегда, блядь, буду.

– Почему?

– Что почему?

– Почему ты восстал против меня? – Спрашиваю я. – Против семьи, которая тебя вскормила.

– Все просто. – Он подходит ближе. – У тебя есть все, что я хочу, но ты все изгадил. – Он выплевывает это. – Ты убил одного из лучших капо, которые когда-либо были у этой организации, а потом имеешь наглость уходить, когда тебе вздумается рисовать. – Он насмехается и говорит это достаточно громко, чтобы привлечь внимание всех присутствующих в комнате. – Твой отец был прав. Ты слабый сучонок и никогда не сможешь стать тем, кем был он.

– А ты можешь?

– Я могу. – Злорадствует он. – Твой отец позаботился об этом. Я был сыном, которого он всегда хотел, и я, блядь, заслуживаю быть боссом. А не гребаная размазня, которая любит рисовать красивые картинки и покидает свой город, чтобы путешествовать со своей сучкой. – Он сплевывает на пол с отвратительным выражением на своем вероломном лице.

Он читает на моем лице замешательство, потому что продолжает.

– Что? – Он улыбается, как раньше, когда бывал в моем присутствии. – Ты действительно веришь, что я провел с тобой все те дни, когда мы были моложе, потому что ты мне нравился? – Он издевательски смеется. – Я хотел того же, что и ты, а твоя шлюха-мать была приятной на вид. – Он смеется, и все мужчины в комнате тоже. – Она прекрасно смотрелась на коленях с окровавленной губой. – Он говорит шепотом, словно делится секретом с другом.

Я теряю самообладание.

Я хватаю его за шею и приближаю к своему лицу. В тот момент, когда мы оказываемся лицом к лицу, я поднимаю кулак, чтобы вмазать ему по физиономии, но тут слышу щелчок пистолета.

Я вижу только красный цвет.

– На твоем месте я бы не стал этого делать. – Его гримаса раздражает меня. Он улыбается и смотрит за спину. Я провожаю его взглядом, и мое сердце замирает. Один из его людей направляет пистолет на голову моего сына. Мой мальчик жутко неподвижен в кресле и смотрит на своего щенка.

Черт.

Мой телефон вибрирует там, где он спрятан в пиджаке.

Он вибрирует один раз.

Это сигнал.

Наконец-то, блядь.

Краем глаза я вижу черную тень, скрывающуюся от глаз на потолке. Вы не смогли бы его заметить, если бы не знали, куда смотреть.

Я быстро отвожу глаза, чтобы не выдать себя. Он – моя единственная надежда выбраться отсюда целым и невредимым вместе с сыном и окончательно испортить отношения с семьей.

Я вскидываю руки.

– Все в порядке.

Дверь выхода со склада открывается с громким стуком, оповещая всех о чьем-то новом присутствии. Человек, входящий в здание, как будто он его хозяин, а не как будто он идет на самоубийственную миссию, заставляет мое сердце остановиться дважды за сегодня.

– Если кто-нибудь, блядь, шевельнется, клянусь, я пристрелю эту суку. – Я был настолько сосредоточен на том, что моя жена вошла в эту дыру и рискует своей жизнью и жизнью Романа, что не сразу заметил девушку, которую она держит на мушке. Окружающие меня мужчины потянулись к своим пистолетам. – Клянусь, блядь, я это сделаю.

Винченцо замирает и поднимает обе руки, показывая Андреа свой пистолет.

Я оглядываюсь через его плечо и смотрю на свою жену, одетую во все белое. Она похожа на ангела-мстителя.

Очень смелая, но глупая.

Черт.

Я смотрю на человека с пистолетом, готового прикончить Винченцо, и молюсь, чтобы ублюдок не промахнулся.

Андреа, какого черта ты делаешь?

ЛУКАН

СОЮЗНИКИ

«Не смейте шутить с моим сыном». – Андреа

До этого момента я никогда не понимал фразу «жизнь промелькнула перед глазами».

До них.

В этот самый момент передо мной промелькнула моя жизнь, и от этого мурашки побежали по костям.

Вся моя жизнь находится в этих стенах, а вокруг нас – опасность.

– Вин, верни им мальчика! – Девушка, которую моя жена держит в заложниках, умоляет помочь ей.

– Дав. – Винченцо смотрит на нее с гневом в глазах. – Какого черта ты здесь делаешь? – Сердито говорит он, подавая сигнал своим людям опустить оружие.

– Отдай мне моего сына, сейчас же! – Андреа грубо прижимает девушку к груди. – Мой сын за твою сестру.

Винченцо выглядит разъяренным. Мысль о том, что женщина держит его за яйца, скорее всего, сейчас приводит его в ярость.

– Ты, блядь, не хочешь делать это, дрянь! – Винченцо кричит на мою жену, и мне приходится найти в себе силы, чтобы не уебать его и не разрушить план.

– Испытай меня.

Я так чертовски горд, но так чертовски зол на нее.

– Отлично. – Он смеется, как ненормальный. – Отпустите это отродье. – Он поворачивается и приказывает мужчинам, окружающим Романа.

Время замирает, когда я вижу, как ноги Романа опускаются на пол. Периферийным зрением я вижу, как Андреа медленно отпускает девушку.

– Ну же, детка! – Моя жена плачет, чтобы Роман пошел к ней. И мой сын, и девочка начинают идти.

Я смотрю на своего мальчика, который начинает бежать, но в противоположном от мамы направлении. Он бежит ко мне.

Сердце разрывается и тут же собирается воедино. Его собака бежит за ним.

Время стоит на месте.

Все мои чувства напряжены, пока я жду, когда он доберется до меня, и в тот момент, когда он это делает, начинается настоящий ад. Я хватаю его как раз в тот момент, когда выстрел из полуавтомата уносит несколько жизней.

Это чертов хаос.

Я вижу только, как падают люди, когда пули находят свои цели.

Крики боли и гневные возгласы.

Я слышу, как на заднем плане кричат моя жена и девочка.

Чертова собака лает.

– Ложитесь! – Я кричу, когда две пули пролетают мимо меня и попадают в сук, которые меня сдерживали. Я крепко держу своего сына и бегу так быстро, как только могу, чтобы укрыться и сохранить своего мальчика в безопасности. – Ты молодец, парень. – Я глажу его по спине и продолжаю свой путь к безопасному месту.

Двери склада распахиваются, и самый страшный ублюдок, которого я знаю, входит внутрь, размахивая оружием.

Пахан.

За ним следуют его заместитель и Братва.

Я смотрю в потолок и наблюдаю, как Кадра расстреливает всех, кто попадается ей на пути, со своими людьми на буксире.

Все преступники, которых я знаю, находятся в этих стенах.

Люди Николаси сражаются вместе со своим боссом, Лоренцо.

Это печальный, мать его, день для Святой Троицы.

Две семьи объединились со своими врагами, чтобы покончить с кровью Вольпе.

Наконец-то, блядь.

Я подхожу к Андреа и передаю ей нашего сына.

– Малыш. – Она плачет, крепко прижимая его к груди. Ее глаза осматривают его сверху донизу, пока они оба прижимаются друг к другу. – Ты ранен?

– У меня болит лицо. – Тихо говорит он.

Андреа смотрит на меня, и ярость, которую я вижу в ее глазах, отражает то, что чувствую я.

– Ди. – Я кричу, перекрывая громкий шум оружия и крики. Я прикрываю свою семью, защищая их от опасности, пока не вижу, как Дион огибает угол, увлекая за собой девочку Дав.

Я грубо целую жену и опускаю еще один поцелуй на голову сына. Момент заканчивается, когда я чувствую резкую боль в спине. Я легонько подталкиваю свою семью к Диону, он будет держать их в безопасности.

– Не выпускай их из виду. – Я еще раз смотрю на них, прежде чем повернуться, чтобы уйти.

Я должен гарантировать их будущее.

Там, где у них больше никогда не будет такого дня, как этот.

– Остановись! – Я слышу, как Андреа кричит мне в спину. Я игнорирую ее и продолжаю свой путь к хаосу. – Не смей! – Она плачет, и мое сердце разрывается, кажется, уже в десятый раз за сегодня.

– Доверься мне. – Я кричу сквозь шум, но не смею оглянуться. – Верь в меня, детка.

Все закончилось.

Я пробираюсь туда, где на полу лежит Винченцо, весь в пулевых отверстиях, а из его рта сочится кровь.

Достигнув его, я опускаюсь на пол и сажусь на него верхом.

Я ударил его.

Снова и снова, и блядь, снова.

Он слишком слаб, чтобы сопротивляться, вероятно, из-за безумной кровопотери. Я не останавливаюсь. Нет. Я продолжаю бить по его лицу, чтобы он почувствовал то, что чувствовал мой сын.

Как моя жена боялась за своего сына.

За ее отца.

За ее подругу.

Все, что я вижу, – это красный цвет, а все, что я слышу, – это крики агонии.

– Он мертв, чувак. – Я чувствую сильную руку, удерживающую меня. – Его больше нет.

– Хорошо. – Я плюю на его труп и поднимаюсь на ноги.

– Блядь, но он выглядит симпатично, когда мертв. – Лоренцо говорит справа от меня.

Псих.

Я не обращаю на него внимания, потому что, как только он начинает заниматься кровопусканием и фетишем боли, его уже не остановить.

Я наклоняюсь и хватаю нож, который спрятал в ботинке. Как ублюдки это упустили, ума не приложу, но это сработало в мою пользу. Взяв его в руки, я пробираюсь к центру склада, проходя мимо валяющихся на полу трупов павших «Безумцев».

Мне неважно, кого я убью, лишь бы добраться до них сегодня вечером. Я закалываю первого ублюдка, который осмелился поднять на меня пистолет. На мое счастье, это та самая сука, которая удерживала моего сына. Не давая ему опомниться, я вонзаю нож в шею и забираю его пистолет.

– Ублюдок, ты действительно открыл врата ада, не так ли? – Я поворачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Рианом.

Мой ирландский брат-ублюдок.

Он с ног до головы покрыт кровью моих, а теперь и его врагов.

Вот чем все это закончится.

На том же складе, где я пытал и убивал во имя Святой Троицы, рядом с братом, о котором я никогда не знал. Я покончил с единственной семьей, которую когда-либо знал.