Текст книги "Лукан. Конец (ЛП)"
Автор книги: Адриана Бринн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 26 страниц)
Такой… чертовски… горячий.
ЛУКАН
Черт возьми, моя жена сосет член как профи. Я только что кончил так сильно, как не кончал за всю свою жизнь, и все еще тверд, как гребаный камень.
В последний раз я кончил так сильно, что у меня потом закружилась голова, так бывает только с ней.
Всегда она.
Я беру ее под мышки и снова сажаю на стол, потому что, если она думает, что мы закончили, она даже не представляет, что только что начала.
Она спровоцировала зверя, и теперь его не укротить.
Когда она усаживается на деревянный стол, я снимаю с нее последний предмет одежды – трусики.
Когда она полностью открыта моему взору, я толкаю ее вниз, пока она не оказывается на спине. Я не могу залезть на этот чертов стол, потому что он не выдержит моего веса, поэтому я нависаю над ней.
Она похожа на все мои влажные мечты в одном лице.
Она – каждая из них.
Моя сперма все еще украшает ее грудь, и я использую обе руки, чтобы размазать ее по всей груди и шее.
Я хочу, чтобы она была моей.
Она сводит меня с ума от нужды.
Когда я обхватываю ее шею обеими руками, покрытыми спермой, она стонет.
Клянусь Богом, она стонет.
– Тебе нравится, когда мои руки на твоей шее, да?
– Да. – Сладчайший стон срывается с ее грешных губ.
Каждая мелочь, которую она делает, заставляет мой член твердеть, как гребаный камень, и пульсировать, как жаждущая сучка.
Она проводит пальцем по сперме на левом соске и подносит его ко рту. Она сосет средний палец, пока не облизывает его дочиста, и стонет, как сучка во время течки.
Я не пропустил, как она издевается надо мной.
Вот и все.
Я теряю его.
Я широко раздвигаю ее ноги и, не давая ей ни предупреждения, ни времени привыкнуть ко мне, одним стремительным движением вгоняю в нее свой член.
– А-а-а… – Стонет она.
Я трахаю ее как животное.
Дикарь.
Вышел из-под контроля.
Как и все эмоции, которые она вызывает во мне.
Стол с силой раскачивается при каждом толчке, и единственными звуками в студии остаются наши потные тела, шлепающиеся друг о друга, и наши стоны.
Я солгал ей сегодня, я не хотел. Я не собирался, но я хочу, чтобы она увидела меня. Не только милого мужа, но и мою извращенную сторону.
Капо трех семей.
Я хочу, чтобы она любила меня всего.
Я хочу, чтобы она полюбила уродливое, прежде чем я дам ей остальное.
Мое лучшее.
АНДРЕА
ОН МОЙ
«У каждого из нас есть свои демоны». – Кассиус
После трех раундов дикого и грязного секса мы обессилели и лежим голые на покрытом краской полу студии. Оба наших тела покрыты краской и глиной после катания по ним. И нашими телесными жидкостями.
Почему-то я не возражаю.
Мы лежали в тишине, пытаясь отдышаться.
Я смирилась с тем, что, хотя меня до смерти пугает криминальная жизнь и все, с чем он сталкивается в Детройте. Я люблю его дикую и звериную сторону. Тьма, которую он иногда превозносит, прекрасна, когда она не приручена.
Я чувствую, как его рука уходит с моего плеча, и наклоняю голову, чтобы видеть, что он делает. Лукан тянется позади нас, открывает нижний ящик одного из шкафов и достает что-то.
– Вот. – Он мягко опускает желтый конверт мне на живот.
Я вынимаю содержимое конверта и смотрю на него с недоумением.
Он не мог.
– Она твоя. – Он говорит с небольшой улыбкой на своем красивом лице. – Она всегда должна была быть твоей. Полностью.
Все акции.
Акции моих братьев и Диона теперь принадлежат мне.
В документе я названа единственным владельцем Valentina Co.
– Ты не рождена для того, чтобы выполнять приказы или спрашивать разрешения. – говорит мой муж.
– Ты сделал все это, чтобы дать мне полный контроль над моей компанией? – Шепчу я.
Мое сердце.
Черт, мое сердце.
– Твоя мать создавала свою компанию с нуля. Ей нужна была помощь и инвесторы, чтобы создать то, что она сделала. – Он садится и берет меня за подбородок. – А тебе нет. Они сдерживали тебя, и я знаю, что ты не признаешь этого, потому что не хочешь мешать желаниям своей матери, но, детка, ты должна знать, что она хотела бы, чтобы у тебя было все, потому что ты сделала то, что есть сейчас.
Я знаю.
В глубине души я знаю, что моя мать, назвав близнецов акционерами, хотела как-то позаботиться о них, когда сама не могла, но они не проливали кровь за эту компанию, как я.
– Будь эгоисткой, детка. – Он целует меня в губы. – Хоть раз перестань думать о том, чего хотела бы твоя мама, и подумай о том, чего хочешь ты.
Мне кажется, я люблю этого человека.
Это быстро и страшно, но как же иначе?
Если это не любовь, тогда это одержимость, и мне нужна помощь, потому что мне больно думать о будущем, где его нет со мной.
– Я хочу тебя. – Я шепчу и касаюсь своим носом его. – Я хочу всего тебя.
– У тебя есть я. – Он откидывает мои волосы с плеча и проводит языком по всей длине, пока не достигает моего уха.
Меня переполняют самые разные эмоции.
Воодушевление.
Обожание.
Сексуальное, блядь, напряжение.
Я толкаю мужа на пол и забираюсь на него сверху. Я трахаю его так же, как он меня.
Грубо.
Дико.
Но это будет та любовь, которую я чувствую и о которой еще не сказала ему.
Он мой.
Все до единой детали.
Хорошие и плохие, но особенно плохие.
Все, что он есть, – мое.
АНДРЕА
Я ЧУВСТВУЮ ЭТО
«Моя девочка». – Роман
После того как мы с Луканом вышли из художественной студии, мы оба направились в его комнату и вместе приняли душ. Если бы я не принимала таблетки, я бы поклялась, что я забеременела от этого мужчины из-за всего того незащищенного секса, которым мы занимались.
Сейчас я сижу на балконе нашей комнаты и жду, пока он закончит кое-какую работу в городе. Это наша последняя ночь здесь, и он сказал, что хочет отвезти меня в какое-то особенное место.
Его слова, не мои.
– Что ты мне привезешь, мамочка? – Взволнованный и громкий голос Романа звучит в моих наушниках.
Черт, мой ребенок такой шумный.
Я смеюсь, потому что ничего не могу с собой поделать. По-другому и быть не может. Я общаюсь с ним по FaceTime уже два часа подряд, и он помогает мне выбирать цвета, узоры и текстуры для новой линии. Я сохраняю доску со всеми своими идеями на планшете, чтобы не забыть ни одной мельчайшей детали.
– Много-много всего, mi amor51. Просто подожди. – Я говорю ему правду. Я купила для него сувениры из всех мест, где мы побывали во время этой поездки. Я купила ему несколько брошюр о галереях, потому что он почему-то любит их собирать. Я также купила ему несколько новых вещей из большинства магазинов на улице Торнабуони. И поскольку он ребенок, даже если он хочет, чтобы я иногда забывала об этом, а я не буду, потому что он мой ребенок и всегда им будет, я купила ему несколько игрушек через Интернет, и они должны быть доставлены завтра.
Иногда я балую его, потому что он хороший ребенок и заслуживает этого. В глубине души я знаю, что балую его из-за чувства вины. Вины за то, что я лишила его отца. За мой образ жизни и, самое главное, за то, что…
– Ой, мамочка, Эмилио пришел! – Восклицает он, спрыгивая с табурета, на котором сидел, и бежит открывать дверь.
– Что я тебе говорила о том, что нельзя открывать дверь, не спросив сначала, кто это, или ждать, пока это сделает взрослый? – Мы все давно говорим ему об этом, но он, похоже, каждый раз забывает. Мне нужно серьезно поговорить с ним в ближайшее время.
Мы больше не в Нью-Йорке. Теперь жизнь будет другой.
Еще опаснее.
Черт, ужасное чувство в груди вернулось.
Вдалеке раздается радостный, но мягкий голос Эмилио. Я слышу, как он говорит с Романом по-испански.
– Андреа, как ты? Ты уже скоро вернешься домой. – Восклицает Эмилио с другого конца экрана.
Скоро домой.
– Да, завтра утром мы возвращаемся в Детройт. – У меня все еще смешанные чувства по этому поводу. Больше всего на свете я хочу быть со своими людьми, но я боюсь того, что меня там ждет. – Как там дела?
– Все хорошо. Маленький монстр был занят школьными делами и своей собакой Куджо.
Роман с ухмылкой смотрит на своего дядю Эмилио, а затем высовывает язык.
Я смеюсь.
– Эй, Эмилио, где мой папа? – спрашиваю я, потому что странно, что сегодня он мне не звонил. Он всегда звонит, чтобы узнать, как дела, или хотя бы присылает мне текстовое сообщение.
– Ему пришлось отлучиться на минутку, что-то связанное с одним из твоих братьев. Он говорил об этом очень туманно. Он попросил меня остаться с ребенком и сказал, что он ненадолго.
Что-то не так.
– Эй, Эмилио, не отходи от него, хорошо? Я позвоню папе и узнаю, что происходит. Скажи Роману, что я люблю его.
Я кладу трубку, быстро нахожу номер отца и звоню ему. Проходит шесть гудков, прежде чем звонок попадает на голосовую почту. Мой папа всегда отвечает. Каждый раз. Что-то не так.
Я хватаю свой телефон и набираю номер Лукана.
– Что случилось? – Я никогда не звоню ему на телефон, может, поэтому он считает, что что-то не так.
– Мы должны ехать домой. – В моем голосе звучит отчаяние.
Я знаю, что что-то не так.
– Что происходит?
– Что-то не так. Я чувствую это. Пожалуйста, верни меня к моему сыну.
– Я только что разговаривал со своим самым надежным человеком, поверь, все в порядке.
– Лукан, у меня плохое предчувствие. Я возвращаюсь домой, а одна я это сделаю или нет, зависит от тебя.
Я бросаю трубку и бегу в свою комнату на другой стороне дома, чтобы собрать чемоданы и ждать, когда он приедет, и мы сможем уехать.
Прекрасное путешествие закончилось.
Это было блаженство, я на время забыла, кто я такая, и мои чувства к мужу растут быстро и интенсивно, но мне нужно вернуться.
Вернуться к моему сыну.
Иы возвращаемся домой.
ЛУКАН
МОЯ ВИНА
«Мы все безумцы». – Арианна
– Босс, Эмилио Чавес только что вошел в особняк. Ваша сестра была прямо за ним. – Говорит мне Вин по телефону.
Кара?
Она не позвонила и не сказала, что приехала в особняк.
Она больше не звонит.
– Хорошо, присматривай за ними. Мы скоро поедем домой. Как насчет Фэллон Джеймс? – Я спрашиваю о подруге своей жены.
– Она в безопасности. У нас есть люди, которые следят за ней двадцать четыре на семь. – Отвечает Винченцо.
Моя жена не переживет, если что-то случится с ее единственным другом.
– Защищайте их ценой своей жизни, или, клянусь Богом, я съем все ваши головы на обед.
– Да, сэр.
Я заканчиваю разговор и откидываюсь на спинку кресла.
– Ну, я иногда забываю, какой ты на самом деле очаровательный бандит, Лук.
Французский засранец. Я забыл, что он у меня в автомобильном динамике.
– Кто бы говорил, mon amie52. — Причудливый акцент и фальшивая личина, которую он демонстрирует миру, меня не обманут. Я удивлен, что ему удается так долго сохранять свой образ, прежде чем он начнет сквернословить или испортит кому-нибудь лицо.
Мой телефон вибрирует, и я опускаю взгляд, ожидая очередного звонка от Вина.
Входящий звонок от моей жены.
Она никогда не звонит.
Черт.
– Что случилось? – спрашиваю я, уже зная, что мне не понравится то, что прозвучит из ее уст.
– Нам нужно ехать домой. – В ее голосе звучит отчаяние.
– Что происходит?
– Что-то не так. Я чувствую это. Пожалуйста, верни меня к моему сыну. – Она плачет в отчаянии.
– Я только что разговаривал со своим самым надежным человеком, поверь, все в порядке.
– Лукан, у меня плохое предчувствие. Я возвращаюсь домой, а одна я это сделаю или нет, зависит от тебя.
Черт.
– Буду через двадцать минут. – Я кладу трубку и ускоряюсь до самого дома, где она меня ждет.
Спустя 20 минут я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в ее спальню. Там я застаю свою жену, бегающую по комнате и бросающую в багаж всякую дрянь, как сумасшедшая.
– Слава Богу, ты здесь! Хорошо, идем. – Она закрывает багаж и встает передо мной.
– Подожди секунду, Андреа, подыши ради меня. – Я пытаюсь немного успокоить ее.
– Мне станет легче дышать, когда я буду знать, что все в порядке.
– Посмотри на меня. – Она не смотрит, она продолжает смотреть на свой телефон. – Посмотри на меня, черт возьми. – Эта гребаная женщина.
– Я говорил со своим человеком, и Фэллон, и Роман в безопасности.
– Почему мне кажется, что это не так? – Вздыхает она.
– Я знаю, что ты волнуешься, но я обещаю тебе…
Меня прерывает звонок FaceTime. Это звонок от ее менеджера и верного друга, Эмилио. Хорошо, я знаю, что теперь ей станет лучше.
Звонок соединяется, и Андреа чуть не падает, когда на экране появляется Эмилио, но я притягиваю ее к себе, прежде чем она успевает коснуться земли.
– Что? Что, блядь, происходит? – Я забираю у нее телефон.
Ничто не могло подготовить меня к тому, что я увижу дальше.
– О Боже, нет! – Кричит Андреа.
Я отключаю ее, потому что не могу думать, как муж или отец. Я должен думать, как гребаный Капо.
На другом конце света мой сын в опасности, и единственная защита, которая у него есть, – лежит на полу, весь в крови, и борется за свою жизнь.
Черт!
Не сегодня.
Это не должно было случиться так скоро.
Я ожидал нападения на нас с Андреа, но не на моего сына.
Только не тогда, когда с ним постоянно были Кассиус и Вин.
Кто-то превратился в крысу.
– Помогите! – Кричит Эмилио, из его рта хлещет кровь, а на заднем плане плачет Роман.
– Эмилио, кто с тобой? Скажи мне, что ты видишь? Черт!
У меня болит сердце.
Это все моя гребаная вина.
– Твой…
Он не успевает договорить, потому что на телефон наступает черный ботинок, но прежде чем это происходит, я успеваю увидеть, как мужчина хватает моего сына сзади.
У него татуировка Вольпе на руке.
АНДРЕА
ЗА ЧТО, ГОСПОДЬ?
«Злая ли я? Ну, да.» – Кадра
Я самая плохая мать в мире.
Я не только оставила сына на новом месте, чтобы отправиться на свой гребаный медовый месяц, но и все это время лгала ему.
Увижу ли я его когда-нибудь снова?
Он ранен?
Он, должно быть, так напуган.
О, Боже. Пожалуйста, храни его, пока мы не найдем его. Клянусь всем святым, если ты вернешь мне моего сына в целости и сохранности, все изменится.
Черт, все изменится.
Ему пять лет, и он уже пережил достаточно травм. Больше, чем положено ребенку в его возрасте.
Тогда я смогла остановить это, но сейчас не могу сделать ни черта.
О, пожалуйста, Боже.
– Я верну его. – Обещает Лукан, и я ему верю. У меня нет другого выбора, кроме как сделать это. Если я буду думать об альтернативе, это сведет меня с ума.
– Я знаю. – Шепчу я.
– Посмотри на меня. – Он требует, беря мой подбородок в свою большую руку. – Мне нужно, чтобы ты доверяла мне. – Сокрушенно шепчет он.
Его тон изменился.
В нем сожаление и чувство вины.
– Я доверяю тебе. – Правда доверяю.
Пожалуйста, не дай мне пожалеть об этом.
После самого долгого перелета в моей жизни мы направляемся в особняк Вольпе.
Я до сих пор не знаю, где мой отец, и мои братья тоже пропали без вести.
Звонок, звонок, звонок.
Еще один звонок по FaceTime, но на этот раз – Лукану. Это может быть похититель Романа, желающий вступить в переговоры.
Лукан отвечает, и мой мир во второй раз за сегодня переворачивается с ног на голову.
Это не мой сын, а моя лучшая подруга.
Фэллон привязана к стулу, ее лицо в крови, синяках, рот заклеен скотчем, а в руках она держит табличку с надписью: «ВЫБИРАЙ», написанной кровью.
Ее?
Романа?
Я беру телефон из рук Лукана и подношу его к своему лицу.
За что, Господь?
Почему они?
Почему не я?
– Вы чертовы трусы! Отпустите ее и верните мне сына! – Кричу я, но голос остается глухим.
Мама, где бы ты ни была, пожалуйста, храни их. Я пережила потерю тебя. Я не смогу пережить потерю их обоих.
Я чувствую, как Лукан обнимает меня, предлагая утешение, но я отстраняюсь от него. От этого становится только хуже.
Он может больше никогда не увидеть своего сына. Возможно, он никогда не услышит, как мой мальчик называет его папой.
Может быть, это мое наказание.
Карма всегда была самой большой сукой.
Роботоподобный голос раздается из его телефона, привлекая наше внимание.
– У вас есть двадцать четыре часа, чтобы сделать выбор между вашим сыном и подругой. Если мы не получим ответа в ближайшее время, они оба будут мертвы еще до конца дня.
– Зачем вы это делаете? – Кричу я человеку на другом конце линии. Больному садисту, в грязных руках которого находится моя жизнь.
– Потому что я могу. – Человек смеется. Они смеются так, будто то, что они сделали, – самое смешное в мире.
– Какого черта тебе нужно? – Я пытаюсь успокоиться, чтобы мыслить ясно.
– Голова короля.
На этом чертов псих заканчивает разговор.
Я смотрю на своего мужа, и мы оба знаем, кто им нужен.
Он.
– Что нам делать? – Сокрушенно шепчу я.
В его взгляде нет ни любви, ни привязанности, только презрение.
– Мы вступаем в войну.
ФЭЛЛОН
ЭТОТ ДЕНЬ НАСТУПИЛ
«Жизнь действительно самая большая сука». – Фэллон
Они говорили, что придут за мной.
Они говорили, что я не смогу сбежать от них даже после смерти. Я думала, что мне ничего не грозит.
Я никогда не буду в безопасности.
Не от них.
Не от него.
Даже не от себя.
Голова раскалывается, сердце колотится ненормально быстро, и я едва могу держать голову.
Понятия не имею, как я здесь оказалась. Помню только, что зашла в туалет в аэропорту перед посадкой на самолет, который должен был доставить меня в следующий пункт назначения. За дверью меня ждал один из головорезов Лукана, но это все, что я помню.
Вот и все.
С этого момента все вокруг как в тумане.
Теперь я нахожусь на этом холодном складе, который, скорее всего, расположен в глуши, вдали от людей.
Вдали от помощи.
Мне не удалось разглядеть людей, которые держат меня в заложниках. На них черное снаряжение и маски, скрывающие их лица от посторонних глаз.
Чертовы трусы.
Как бы я ни старалась их избегать, кошмары нападают на меня каждый раз, когда эти суки вкалывают мне бог, знает, что, от чего я сразу засыпаю.
Это лишь доказывает, что я никогда не испытаю счастья.
Счастье всегда было мимолетным.
По крайней мере, для меня.
Оно никогда не было предназначено для меня.
За всю свою жизнь я сталкивалась со смертью и пытками чаще, чем мне хотелось бы.
Я ношу свои шрамы как боевые раны.
Я так же ношу их с гордостью, как доспехи.
Напоминания о том, где я была, что видела и через что прошла.
Я всегда знала, что этот день настанет.
Ничто из того, что они делают, не может напугать меня или ранить сильнее, чем то, что было раньше.
Мои запястья и лодыжки связаны тугими веревками. Руки болят и постоянно двигаются в бесполезной попытке освободиться, но от этих движений веревки только обжигают мою и без того поврежденную кожу.
Андреа, должно быть, уже знает, что я пропала, верно? Человек Лукана наверняка заметил и уже ищет меня.
Может быть, есть надежда.
Дверь на склад громко открывается, и в помещение входит высокий мужчина, одетый во все черное. Странно, что он оставляет за собой дверь открытой. Человек в маске идет ко мне, медленно, словно продлевая эту пытку. Как будто ему это нравится.
Ему придется потрудиться лучше, чем пара ударов по лицу и ребрам.
Когда он смотрит на меня сверху вниз, я вижу только больную улыбку на его лице и дразнящие черные глаза.
– Не унывай, милая, у тебя гости, – этот больной ублюдок хватает меня за подбородок и наклоняет мое лицо так, чтобы я смотрела на открытую дверь.
Его голос мне знаком.
Итальянский акцент трудно не заметить.
Эти чертовы крысы.
О мой дьявол, Андреа, должно быть, тоже в опасности. Черт, я должна найти способ выбраться отсюда.
Мой рот прикрыт куском ткани, от которой пахнет смертью. За то время, что я нахожусь в сознании, мне пришлось раз или два сдержать позыв к рвоте. Засранец крепко держит мою голову, не позволяя мне свободно ею двигать. Я делаю все, что он говорит, потому что в последний раз, когда я дралась с одним из них, я отделалась разбитой губой и сломанным пальцем.
– Ну что, начнем? – Больной ублюдок смеется, как будто для него это какая-то хреновая игра. Наверное, так оно и есть. – А вот и наш почетный гость. – Он улыбается так злобно, что я чувствую лишь ярость и желание содрать с него кожу живьем.
Я не обращаю на него внимания и жду, когда появится тот, кого они привели с собой.
О… нет.
Нет… нет… нет.
Посреди этого отвратительного и холодного склада стоит правая рука Лукана с моим драгоценным мальчиком.
Мой Роми.
ЛУКАН
ВЕРНИ ИХ ОБРАТНО
«Ну, блядь. Мы в заднице». – Лукан
Мое сердце разбилось на миллиард и один гребаный кусочек, а в желудке заныло, когда мы с Андреа вошли в особняк Вольпе и увидели, какой беспорядок оставили после себя ублюдки. Двери выбиты, окна разбиты, а кровь заливает всю гостиную и вход в дом.
Никого из моих людей нет.
Нет моих охранников.
Горничных нигде нет.
На ковре огромное пятно крови.
Кровь Эмилио.
– О, Боже! – Андреа вскрикивает, падая на пол, где несколько часов назад лежал ее друг, весь в крови и едва держащийся за жизнь.
– Это должны были быть мы.
Далекий взгляд на ее угрюмом лице разбивает мне сердце.
Назревала война, и я должен был ожидать этого. Я должен был предотвратить это. Я думал, у меня было больше времени.
Зверь во мне мгновенно поднимается, требуя пролить кровь всех, кто в этом замешан, и я позволяю ему это сделать.
Я позволил ему захватить меня.
Все, кто причастен к причинению вреда моему сыну, заплатят.
Никому не будет пощады.
Я подавляю чувство вины и остаюсь спокойным и собранным. Я думаю, как капо, а не как отец Романа.
Мне нужно было, чтобы крысы сделали первый шаг, и я смог обрушить адский дождь на эту кишащую крысами организацию, которая гнила изнутри с тех пор, как у руля стояли старые боссы.
План приведен в действие.
Я не потерплю поражения.
– Босс, вы должны это увидеть. – Винченцо выходит из-за угла и жестом приглашает меня следовать за ним. Держите врагов поближе, чтобы можно было вырезать им языки и скормить их псам.
– Я сейчас вернусь. – Говорю я Андреа, не глядя на нее. Я не могу. Это все моя вина, но, если я останусь и утешу ее прямо сейчас, я не смогу нормально думать.
Я следую за Винченцо, и то, что я вижу, останавливает меня на месте, но ничуть не удивляет.
С люстры свисает человек, весь изрезанный, как свинья, готовая к подаче на стол. Это похоже на место преступления, которое показывают в американских сериалах о самых разыскиваемых серийных убийцах. Сцена, свидетелем которой я был всю свою жизнь.
Черт.
Телохранитель Андреа.
Кертис.
– У тех же людей, которые совершили это чудовищное преступление, есть и мой ребенок, и моя лучшая подруга. – Холодный голос раздается у меня за спиной.
Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.
Моя жена.
– Я заставлю их кровоточить за каждую пролитую тобой слезу. – Я, блядь, так и сделаю. – За каждый миг, когда Роман чувствует себя испуганным и одиноким.
– Лучше бы тебе, блядь, так и сделать. Верни их мне. Лукан, пожалуйста, верни их. – Она всхлипывает.
Моя душа никогда не оправится от этого. Я видел вещи и похуже и делал их, но это? Я никогда не смогу прийти в себя после этого.
– Винченцо, подними записи с камер наблюдения. Здесь полно охраны, что, черт возьми, произошло? – Мой голос до жути спокоен, потому что мне предстоит сыграть свою роль.
– Они проникли в семью, босс. Вы знаете, как работают крысы. Вот. – Он протягивает мне планшет, чтобы я мог просмотреть записи с камер наблюдения за последние часы.
Я смотрю, как Винченцо стреляет в злоумышленников, как Эмилио падает, пытаясь защитить Романа, и как моего сына тащат за руку, он брыкается, плачет и кричит, зовя маму, а его щенок бежит за ними.
Мой маленький боец.
– Черт!
Я не скрываю этого от своей жены.
Я позволил ей увидеть, к чему привел мой эгоистичный выбор.
Я думал, что подготовился.
Я могу справиться со всем, что подбрасывает мне эта гребаная жизнь, но только не с моим ребенком.
Все, что я делал с ней с самого первого момента нашей встречи, причиняло ей боль.
Шантажировал ее браком, которого она не хотела. Я не должен был возвращать их в эту жизнь и уж точно не должен был оставлять Романа здесь без нас.
Проводя пальцами по своей заросшей бороде, я начинаю думать, сможет ли она простить мой эгоистичный поступок. Чтобы мы были свободны… мне пришлось сделать сложный выбор. Тот, который заденет всех нас.
– Это из-за того, что ты сделал со своим отцом? Расплата за его смерть? – спрашивает Андреа со своего места рядом со мной.
Так и есть.
– Да. – Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в глаза. – В тот момент, когда я занял место Томмазо в качестве босса этой семьи, у меня появилось много врагов, а в тот день, когда я лишил жизни своего отца? Эта семья отвернулась от меня.
– Почему надо было ждать этого момента, чтобы напасть? – Она шепчет, все еще глядя на своего мертвого телохранителя, свисающего с моего потолка. – Твоего отца уже давно нет.
– Сейчас я могу потерять гораздо больше.
Голос Винченцо прорывается сквозь мои мысли.
– Семейный врач говорит, дела плохи, босс.
– Скажи ему, что нужно спасти его жизнь, или я прикончу его. – Черт, она не может потерять Эмилио.
– Есть кое-что еще… – Говорит Винченцо, закончив разговор. – Люди, которые это сделали, оставили вот это. – Он держит в руках несколько фотографий.
– Андреа, иди в свою комнату и запри эти чертовы двери. Не открывай их, если только это не я. – Говорю я ей.
– Нет, я хочу…
– Делай, что тебе говорят. Я не шучу. Хочешь пережить эту ночь? – Она кивает один раз и смотрит на меня так, будто я ее предал. – Тогда иди!
Она делает то, что ей говорят.
Мне больно, но я не могу позволить ей увидеть то, что на этих фотографиях.
Несомненно, она сильная, но в первую очередь она мать.
Я смотрю на фотографии в своей руке и понимаю, что они будут преследовать меня до конца моих дней.
Фотографии лица Романа в синяках и со слезами, стекающими по его маленькому личику. Фотографии Фэллон, покрытой кровью и привязанной к стулу. Фотографии Кары, покидающей особняк.
Фотографии Джианы.
– Предупреждение.
Они могли легко добраться и до нее.
Мне требуется огромная сила воли, чтобы сдержать поднимающуюся в горле желчь. Я не человек со слабым желудком. Я творил самое отвратительное дерьмо, которое только можно себе представить. Однако совсем другое дело, когда это происходит с невиновными.
С людьми, которые значат для нас больше всего.
Я сминаю фотографии в руках. Андреа не может их видеть.
– Позвони и договорись о встрече. – Я выкрикиваю ему приказ.
Винченцо кивает и делает шаг к выходу из комнаты.
– Эй, Вин, – Он оглядывается через плечо, нахмурившись. – Ты хороший пес.
Атмосфера в комнате становится мрачной.
Когда он смотрит на меня, его взгляд меняется.
Его руки сжимаются по бокам, и он изо всех сил старается успокоить дыхание.
Он выдерживает мой взгляд еще секунду, а затем кивает и выходит за порог.
Крыса.
