Текст книги "Судный день"

Автор книги: Адриан Д'Аже

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

26

Ватикан, Рим

Префект Конгрегации доктрины веры кардинал Сальваторе Феличи работал за громадным письменным столом в своем роскошном кабинете во Дворце святой инквизиции. Этот желтовато-серый дворец до сих пор носил свое зловещее имя. Отец Феличи, Альберто, был доверенным советником Папы Пия XII, и кардинал подхватил семейную традицию служения святой Церкви.

Кардинал Феличи был высок и хорошо сложен, он гордился своими прекрасными черными волосами с легкой проседью, которые были зачесаны назад под его пурпурной zucchetto– отличительной круглой шапочкой членов коллегии кардиналов. У него было вытянутое прямоугольное лицо с большим орлиным носом. Его пронизывающие серые глаза с темными кругами под ними были прикрыты, но от их зоркого, как у сокола, взгляда не могла укрыться ни одна мелочь. Ярость его нарастала по мере того, как он читал статью гватемальского археолога доктора Вайцман, которую ему услужливо переслал папский нунций в Гватемале. Красная ручка Феличи зависла наготове, пока он вникал в утверждения автора о существовании утерянного Кодекса и пытался расшифровать связанные стрелками знаки на рисунке календаря майя, который приводила Алета.

В отличие от наших линейных календарей, календари майя, как видно из рисунка, измеряли время короткими и длинными циклами, что давало им возможность предсказывать основные повторяющиеся события. Календари майя короткого и длинного счета пересекались, словно шестеренки в коробке передач. Большое колесо, Хааб, основывалось на циклах Земли, включая восемнадцать месяцев по двадцать дней в каждом, что давало 360 дней. Короткий девятнадцатый месяц состоял из пяти дней, что вместе составляло уже 365 дней. Маленькое колесо, священный Цолькин, основывалось на циклах звездного скопления Плеяды в созвездии Тельца, четко видимого на ночном небе планеты Земля. На 21 декабря 2012 года приходится редкое, происходящее один раз каждые 26 000 лет зацепление шестеренок календаря, который может давать предсказания на четыре, 4000 или 40 000 дней.

Мы живем в эпоху конца времени по календарю майя, конца времени, которое точно диктуется движением планет. Большой 26 000-летний цикл – точнее, цикл из 25 625 лет – состоит из пяти более мелких циклов продолжительностью по 5125 лет каждый, и майя вычислили, что наше Солнце, которое они называли Кинич-Ахау, один раз за каждый такой малый цикл проходит через центр нашей галактики.

Доказательств точности предсказаний майя существует множество. Более тысячи лет назад они предсказали солнечное затмение 11 августа 1999 года с точностью до секунды, – оно состоялось в 11:03:07 по единому всемирному времени, – затмение, которое было самым наблюдаемым в истории и первым, наблюдавшимся на территории Объединенного Королевства, начиная с 1927 года.

Сейчас мы находимся в пятом цикле нашего Солнца. Восстановленные в Гватемале стелы майя говорят, что четыре предыдущих цивилизации были полностью уничтожены в результате сокрушительных апокалипсисов, вызванных совпадением положения Солнца с осью, исходящей из центра галактики. Могучая энергия из центра вызывает вспышки звезд невообразимой мощности, что сопровождается сменой полюсов собственного магнитного поля Солнца. В таком случае, что же мы можем поделать со всем этим? Кодекс древних майя содержит ключ к спасению человечества, но старейшины потомков древнего народа продолжают хранить молчание о его местонахождении.

Пересекающиеся календари майя, позволяющие предсказывать события в будущем

На полях статьи в «Археологе майя» Феличи своей тонкой рукой, похожей на лапу паука, написал: «Языческие практики майя всегда представляли угрозу истинной вере. Их библиотеки были сожжены не зря. Если Кодекс майя существует, он обязательно должен быть найден и спрятан в секретном архиве. Вайцман ищет его, и за ней необходимо следить».

* * *

Феличи положил журнал обратно в лоток для поступающих документов и взглянул на стоявшую на видном месте на книжной полке репродукцию портрета Томаса де Торквемады, человека, постоянно вызывавшего в нем восхищение. Торквемада, великий испанский инквизитор, всегда непреклонно стоял на страже веры.

Феличи встал из-за своего письменного стола и, утопая туфлями из мягкой итальянской кожи в ворсе толстого пурпурного ковра, прошел к противоположной стене, где в обстановке доминировала бесценная картина Леонардо да Винчи «Святой Иероним», написанная маслом по дереву и взятая из запасников Ватиканской пинакотеки. Иероним был самым любимым святым Сальваторе Феличи. В 393 году нашей эры Иероним объявил половые сношения порочными, и Феличи тоже считал, что, помимо непосредственной функции воспроизведения рода, супружеские пары вообще должны воздерживаться от сексуальной активности. Он отодвинул картину в сторону, набрал код стенного сейфа, вытащил из него темно-красную папку со своим фамильным гербом, тисненным золотом, вернул картину на прежнее место и снова сел за стол. В этой папке находились копии документов ЦРУ по доктору Вайцман, которые Говард Уайли на прошлой неделе переслал ему с дипломатической почтой. В ней также были регулярные доклады папского нунция из Гватемала-сити, во многих из которых отмечалось повышение активности левых сил в правительствах американских государств, выступавших против римской Церкви.

Феличи откинулся на спинку роскошного кресла из мягкой красной кожи. Глубоко задумавшись, он смотрел через окно палаццо на трехсотлетнюю колоннаду Бернини по другую сторону площади собора Святого Петра. Дворец святой инквизиции, рядом с Порта Кавальери, древними воротами в стенах Ватикана, был построен в 1571 году Папой Пием V в качестве помещения для того, что позже стало называться Высшей священной конгрегацией римской и всеобщей инквизиции. В шестнадцатом веке святая Церковь потворствовала пыткам, широко применявшимся инквизицией. Для тех, кто не хотел мириться с католической верой, предусматривалось сожжение на костре – политика, которая превратила инквизицию Ватикана в одну из самых пугающих сил в Европе. Современному аналогу инквизиции в рамках Церкви было дано более мягкое название – Конгрегация доктрины веры, но находилось все это в том же здании, на том же месте и по-прежнему занималось разоблачением ереси. Как писала Алета в своей статье, над современной инквизицией более двадцати четырех лет возвышалась фигура кардинала Йозефа Ратцингера, получившего прозвище «Господень ротвейлер», прежде чем в 2005 году он был избран Папой и стал Бенедиктом XVI. Именно по этому пути и намеревался пройти кардинал Сальваторе Феличи. В свои шестьдесят два, с точки зрения перспектив избрания, будущий претендент на папство и ключи святого Петра был все еще молод; но только он один знал, что, если на поверхность каким-либо образом всплывет его прошлое, с его карьерой будет покончено.

Он нервно теребил в пальцах массивный золотой нагрудный крест, который висел на тяжелой золотой цепочке поверх его пурпурной шелковой перевязи. Цепочка была прикреплена к одной из тридцати трех шелковых пуговиц на сутане, каждая из которых символизировала один год жизни Христа. Необычный крест, инкрустированный большим рубином, окруженным двенадцатью крупными бриллиантами, появился у его отца во время войны. Феличи переключил свое внимание на угрозы позициям Церкви в Латинской Америке. Причем угрозы эти исходили не только от недавно избранных правительств, но и от резких высказываний известных ученых, среди которых первой в его списке стояла доктор Алета Вайцман. Он открыл ее досье, полученное из ЦРУ, но был прерван мягким стуком в массивную дверь кабинета. Вошедший личный секретарь Феличи, отец Кордона, прикрыл за собой дверь.

– Делегация ЦРУ уже в пути, ваше преосвященство. Управляющий делами его святейшества уже встретил их, и через двадцать минут они прибудут к Арке Колоколов, откуда их с эскортом проведут в личную библиотеку его святейшества.

Феличи знал всю эту процедуру наизусть, но желание быть проинформированным о каждой детали каждого визита не давало ему покоя.

– А вспомогательное оборудование для брифинга?

– Личный секретарь его святейшества сам все проверил, ваше преосвященство.

– Кто еще там будет?

– Кардинал-секретарь, а еще его святейшество попросил, чтобы также присутствовали префекты Конгрегации епископов, Конгрегации духовенства и Конгрегации католического образования.

Феличи раздраженно прищелкнул языком. Он усердно общался со своими коллегами кардиналами и регулярно угощал их обедом, но был о них невысокого мнения; свою же информацию он тщательно скрывал, особенно от могущественного и амбициозного кардинала-секретаря.

– Его святейшество считает, что, поскольку всех префектов попросили высказаться насчет назначения новых епископов в обеих Америках, им следует здесь присутствовать, ваше преосвященство, – добавил отец Кордона, словно читая мысли своего кардинала.

– Вы уже распорядились насчет ужина сегодня вечером?

– Синьор Уайли присоединится к вам за ужином в восемь часов в вашей личной столовой. Меню и карта вин находятся у вас в лотке для входящих документов. Будут еще какие-нибудь распоряжения, ваше преосвященство?

– Нет, – ответил кардинал Феличи. Хорошо знакомый со вспыльчивым характером своего кардинала, отец Кордона тут же удалился.

Феличи готовился предпринять короткую прогулку через площадь собора Святого Петра в папский дворец и весь погрузился в раздумья. Папский нунций в Гватемала-сити уже успел предоставить доказательства того, что доктор Вайцман не только занимается поисками Кодекса майя, но также расследует причастность ЦРУ к гибели людей в Центральной Америке. Но, что еще хуже, Феличи теперь знал, что она также ищет связи между ЦРУ и Ватиканом. Эта доктор Вайцман была гораздо более опасна, чем могло показаться со стороны.

27

Музей естествознания, Вена

Музей естествознания в Вене обладал одной из самых больших в мире коллекций природных экспонатов. Перерыв после утренних презентаций Алета Вайцман провела, прогуливаясь среди громадных мамонтов, динозавров и прочих ископаемых животных из давно минувшей эры. На обратном пути в конференц-зал она прошла через главное фойе, где красовалось огромное чучело лося, а в другом его конце стоял мощный лев с обнаженными клыками. Алета поднялась по короткому пролету лестницы на первый ярус балкона и, устроившись поближе к сцене, увидела, что на ней уже стоит Матиас Дженнингс. Ее не удивил тот факт, что в дальнем конце зала собралось множество репортеров: где бы ни появился этот любящий дискуссии священник-иезуит, газетчикам был гарантирован хороший материал. Позади нее в комнату проскользнул Куртис О’Коннор и занял место сзади у боковой стены – позиция, с которой ему был виден весь зал.

– Дамы и господа, я с огромным удовольствием представляю вам монсеньора Матиаса Дженнингса, хотя для очень многих в этой аудитории он ни в каких представлениях не нуждается! – Президент Европейского общества майянистов усмехнулся собственной бородатой шутке, и монсеньор Дженнингс приветственно наклонил голову.

«Надутый болван», – подумал О’Коннор, взглянув на Алету, чтобы оценить ее реакцию на этого человека, но выражение ее лица ему ничего не сказало. Он оглядел остальную публику в зале и обратил внимание на смуглого привлекательного молодого человека, который приехал позже и незаметно уселся на последнем ряду – он, похоже, чувствовал себя здесь не в своей тарелке. О’Коннор нащупал в кармане миниатюрную камеру самой последней модели со сверхвысоким разрешением, которой его снабдили в техническом отделе ЦРУ, и, выбрав момент, осторожно сфотографировал этого человека.

– Благодарю вас, господин президент, – ответил Дженнингс, направившись к кафедре. – Для меня, как для члена данного сообщества, большая честь получить возможность ознакомить всех с результатами моих последних исследований.

Его ядовито-желтый галстук-бабочка тревожно дисгармонировал с темно-красной рубашкой. «У монсеньора Дженнингса не только весьма эксцентричный вкус в плане одежды, – подумал О’Коннор, – но и внешность соответствующая». Большой и тучный человек с румяным, пышущим здоровьем лицом, Дженнингс разделял свои волосы пробором низко возле левого уха, начесывая жирные пряди редеющих рыжеватых волос вверх, на лысую розовую макушку. Взгляд его водянистых голубых глаз был беспокойным, а рыжие брови, взъерошенные и кустистые, казалось, бросали вызов земному притяжению.

– В прессе появилось множество тревожных спекуляций по поводу приближающегося катаклизма, включающего в себя, вероятно, коллапс магнитного поля Земли и резкое увеличение солнечной активности, которое будет сопровождать сдвиг полюсов в 2012 году. Все это якобы было предсказано древними майя, – начал он, выразительно глядя поверх очков в сторону, где сидели газетчики. – Я всегда придерживался мнения, что те, кто распространяет всю эту чушь, ничего не знают об истинных нравах древних майя. Их никак нельзя было назвать образованными и высокодуховными людьми, близкими к природе; это был один из самых невежественных и кровожадных народов за всю историю человечества. По сравнению с ними великий гунн Аттила был бы лучшей кандидатурой в хор мальчиков вашего города. Я посвятил всю жизнь изучению примитивных цивилизаций и за последний год получил доступ к некоторым потрясающим новым иероглифам, найденным в недавно обнаруженной гробнице в Тикале. – Дженнингс запустил компьютерную презентацию в программе «Пауэр Пойнт», и на экране, свешивавшемся с потолка, появилась серия снимков. – Эти стелы – для тех, кто сидит на последних рядах, поясню, что это каменные монументы, на которых майя вырезали свои сложные знаковые послания, – ясно отображают ежедневную жизнь города майя во всех ее ужасных подробностях. На стеле номер один, которую вы видите здесь, описано массовое изнасилование мальчиков и девочек. Довольно банально. – Дженнингс высокомерно фыркнул. – Стела два, найденная глубоко в джунглях к северо-востоку от Тикаля, четко демонстрирует полное пренебрежение к человеческой жизни, столь характерное для майя, которые без всяких угрызений совести вырывали еще бьющиеся сердца из груди своих пленников в ходе жутких и зловещих жертвоприношений языческим богам.

По ходу лекции О’Коннор заметил, что Алета изучает этого иезуитского священника со всевозрастающим интересом. Временами она тихо качала головой, и ее полные губы искажала злая гримаса. Интересно, что ее раздражало – свирепость майя или интерпретации монсеньора? О’Коннор вздохнул с облегчением, когда Дженнингс закончил свой доклад и президент попросил присутствующих задавать вопросы.

– Я с интересом слушала ваше описание невежества и кровожадности майя, монсеньор, – раздался из публики твердый и уверенный голос. – Никто не станет отрицать, что человеческие жертвы были частью ритуала майя, но я бы сказала, что это происходило по большей части в поздний, постклассический период и было вызвано влиянием северных соседей – воинственных ацтеков и тольтеков. Жертвоприношениями чаще всего сопровождались войны, и, если мы сравним пристрастие майя к схваткам с нашей собственной постоянной готовностью вести вооруженные столкновения, я могу доказать, что они были куда менее кровожадны, чем мы с вами.

О’Коннор ухмыльнулся. Английский у Алеты был отличный, а в легком акценте слышалась очаровательная испанская напевность. Знаменитый иезуитский священник был в ярости.

– И не только это. Известно, что майя часто урегулировали свои противоречия с помощью древней игры в мяч, вместо того чтобы развязывать войну, как это обычно делаем мы. А что касается их богов, мне кажется, что большинство войн человечества в основе своей содержали разногласия на религиозной почве: исламские фундаменталисты и терроризм, католики и протестанты в Северной Ирландии, утверждение президента, что Бог подсказал ему вторгнуться в Афганистан, и так можно дойти и до крестовых походов… Я полагаю, что майя были вовсе не такими невежественными, какими их описываете вы, и помимо того, что им принадлежат величайшие достижения в области астрономии и архитектуры, им была свойственна глубокая духовность. Они верили в то, что духовная сила присутствует во всех аспектах окружающей природы.

О’Коннор почувствовал напряженное ожидание, воцарившееся в рядах репортеров. Несколько журналистов и операторов уже широко ухмылялись. Наконец-то этому надутому иезуитскому священнику бросил вызов кто-то не из среды газетчиков.

– Кто она такая? – шепнул один из журналистов.

– Доктор Алета Вайцман, – ответил ему репортер из «Таймс». – Сама она из Гватемалы, но ее дед жил и работал в Вене. И все идет к тому, что она будет не менее знаменита, чем он.

– Должен сказать, доктор Вайцман, я удивлен, почему ваши суждения не базируются на более научном подходе. К тому же вы женщина и не имеете беспрепятственного доступа к любым артефактам, какой имеют ученые моего уровня, – снова презрительно фыркнул Дженнингс.

О’Коннор с интересом наблюдал за этим обменом любезностями. Для остального мира Алета Вайцман, возможно, и являлась малоинтересным археологом, но то, что она была известна монсеньору и многим журналистам, бросалось в глаза.

– Удивлены, монсеньор? А собственно, почему? – поддержал Алету журналист из «Таймс». – Вы отрицаете то, что майя были способны рассчитывать движение планет? Вы предлагаете, чтобы мы просто проигнорировали факт парада планет в 2012 году?

– Вся эта мистическая чушь чрезвычайно раздута. Я без тени сомнения предсказываю, что двадцать первое декабря 2012 года окажет на нашу планету не большее воздействие, чем «проблема 2000 года» – еще одна дата, которую вы, журналисты, крутили во все стороны.

– Но вы сами признали, что майя предупреждали о том, что смещение географического и магнитного полюсов будет связано с нарастающей солнечной активностью, – сказал журналист из монреальской «Газетт». – Некоторые ученые, включая и специалистов НАСА, подтвердили справедливость предсказаний майя в отношении мощного пика активности солнечных пятен в 2012 году, и есть свидетельства, что мы уже сейчас переживаем солнечную бурю, которая все набирает обороты. Два года назад солнечные бури полностью вывели из строя всю систему электроснабжения в провинции Квебек. Перестала работать дальняя радиосвязь и спутники GPS-навигации, а самолеты, во избежание худшего, были перенаправлены по другим маршрутам. Не считаете ли вы, что, раз древняя цивилизация заранее знала о событиях, которые произойдут в 2012 году, нам хотя бы следует понять, что все это может означать?

– В повышении активности солнечных пятен нет ничего нового, – раздраженно бросил Дженнингс.

– Уже много лет ходят настойчивые слухи об утерянном Кодексе майя, монсеньор. – Молодая журналистка из журнала «Мир женщин» ухватилась за возможность повернуть разговор в область, более интересную ее читательницам. – Кодексе, где могут содержаться предупреждения о грядущей катастрофе… которые могли бы дать возможность выжить некоторым из нас. Насколько вы верите этим разговорам?

– Этот так называемый Кодекс майя – не более чем выдумка прессы, – фыркнул Дженнингс и вразвалочку подошел к белой школьной доске. – К сожалению, большинство записей древних майя были уничтожены во время вторжения испанцев. Немногочисленные сохранившиеся кодексы – Дрезденский кодекс, Мадридский кодекс и Парижский кодекс, названные так по городам, где они сейчас хранятся, а также фрагмент кодекса Гролье – все были написаны на майянской бумаге хуун, изготовленной из коры Ficus continifoliaили Ficus padifolia, самых крупных из фикусов.

Журналистка из «Мира женщин» повернулась к своему фотографу и страдальчески закатила глаза. А Дженнингс тем временем продолжал.

– Хуун намного более долговечна, чем папирус древнего Египта; у меня есть редкая привилегия, чрезвычайно редкая, и я имею возможность непосредственно изучать все оригиналы. Дрезденский кодекс проливает больше света на кровожадных дикарей, которым ничего не стоило принести в жертву собственных детей, бросая их в сеноты – природные колодцы на полуострове Юкатан, соединенные с подводными реками. Эти кодексы, несомненно, помогли в разоблачении жестокости майя, однако в них нет указаний на какую бы то ни было грядущую катастрофу, – решительно заключил Дженнингс.

Алета покачала головой. Современная наука подтвердила редкое выстраивание планет в одну линию, о котором предупреждали майя, и Алета знала, что Дженнингсу известно о доказательствах существования пропавшего Кодекса, но он все равно отбрасывает их как плод воображения газетчиков. Кого или что он защищает? Ватикан? Может ли в Кодексе содержаться нечто такое, что угрожало бы самому Ватикану?

После лекции Алета заметила доктора Хосе Арану, который стоял в конце переднего ряда кресел, и направилась к нему.

– Доктор Арана, я Алета Вайцман, – сказала она, протягивая ему руку. – Мы с вами пару раз встречались в Сан-Маркосе, когда я была еще ребенком. Мне бы хотелось поговорить с вами.

– Ну вот… наконец-то вы пришли, – тихо ответил он, беря Алету под руку. – Вам угрожает серьезная опасность.