355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Адриан Д'Аже » Судный день » Текст книги (страница 12)
Судный день
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 04:43

Текст книги "Судный день"


Автор книги: Адриан Д'Аже



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

23

Вашингтон

Вице-президент Уолтер Монтгомери должен был устроить вечерний прием для нескольких высших чиновников ЦРУ на лужайке своей официальной резиденции – величественного белоснежного особняка девятнадцатого века, выходившего на авеню Массачусетс. Он попросил ЗДО Уайли прийти пораньше, чтобы поговорить с ним в библиотеке на первом этаже.

В библиотеке, отделанной светлым деревом, стояли удобные кресла для отдыха с обивкой в тон бледно-бежевым обоям. В ней чувствовалось очарование Новой Англии, на фоне которого двое этих мужчин выглядели явно неуместными.

– Я надеюсь, что этому недоумку О’Коннору оказались по душе достопримечательности Гаконы, – сказал вице-президент, жестом приглашая Уайли сесть в кресло.

– Еще ближе к Сибири я его послать просто не мог, господин вице-президент. Он будет оставаться там, пока я не придумаю для него что-нибудь более долговременное.

– Хорошо. А как вам нравятся последние заявления этой сучки Вайцман?

Вице-президент Монтгомери швырнул на элегантный белый кофейный столик последний выпуск журнала «Археолог майя». В глаза бросалась фотография доктора Алеты Вайцман на обложке, стоящей перед Пирамидой Затерянного Мира в джунглях Тикаля, что в Гватемале. Заголовок гласил:

Вайцман обвиняет ЦРУ в причастности к геноциду гватемальских индейцев

Заявления, сделанные против «Школы Америк»

Уайли знал те реальные обстоятельства, которые стояли за этим заголовком, и у него были гораздо более весомые, чем у вице-президента, основания опасаться того, что правда всплывет. Стоит ли ему сообщать Монтгомери о дневниках, которые сохранил агент ЦРУ из Сан-Педро, бывший комендант фашистского концентрационного лагеря в Маутхаузене? О дневниках, которые сейчас пропали…

– Вряд ли мне нужно вам напоминать, Говард, что в скором времени нас ожидают выборы, – пророкотал Монтгомери, – а на данный момент мы по уши вляпались в дерьмо в Иране и Афганистане. И нам с президентом сейчас меньше всего нужно, чтобы центром внимания прессы стала наша разведка или секретные тюрьмы и пытки заключенных водой. Или гватемальцы, как в этом случае. Или мексиканцы, венесуэльцы либо еще какие-нибудь отбросы из всяких там южных краев. Никсон был прав насчет Латинской Америки. Всем в высшей степени плевать на это место.

– Я полностью согласен с вами, господин вице-президент. Там действительно оседает всякий сброд.

– Мне неважно, как вы это сделаете, но нужно приструнить эту Вайцман. Выясните, кто занимается выдачей лицензий на археологические раскопки, и направьте им денежное пожертвование от имени благодарного народа, но с одной оговоркой – чтобы эта женщина попала в черный список. Тот, кто считает, что Америку открыл не Колумб, а кто-то другой, недостоин лицензии. И установите за ней наблюдение. Если появится хотя бы намек на то, что она собирается рассказать о наших операциях в Гватемале, Парагвае либо где-то еще, избавьтесь от нее. А тем временем сделайте так, чтобы ЦРУ не попадало на страницы этой чертовой прессы.

– Предоставьте это мне, господин вице-президент. К тому времени, когда я покончу с Вайцман, – а заодно и с О’Коннором, – наши рейтинги у «АП» только возрастут.

Уайли и Монтгомери были очень вдохновлены результатами опроса, проведенного агентством «Ассошиэйтед Пресс», из которого следовало, что двенадцать процентов американцев либо вообще ничего не слышали о ЦРУ, либо не могли сказать о нем ничего плохого.

Когда позднее этим вечером ЗДО Уайли покидал резиденцию вице-президента, в голове его уже начал вырисовываться очередной ход в зловещей шахматной партии, где фигурами служили люди. Для этого хода, правда, потребуется отозвать О’Коннора из Гаконы, но зато в результате будет навсегда покончено с Вайцман.

24

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, Вирджиния

В отличие от своего предшественника, Говард Уайли всегда держал дверь собственного кабинета закрытой. О’Коннор, игнорируя протесты секретарши Уайли, громко постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. Первое, что бросилось О’Коннору в глаза, – это современная мебель. Его предыдущее назначение было связано с угрозой исламских террористов на Олимпийских играх в Пекине. Том Макнамара, который в то время занимал пост ЗДО, был человеком понимающим, он настаивал на переговорах с иранцами и сирийцами, вместо того чтобы ввязывать Соединенные Штаты в еще одну кровопролитную войну, которую на Ближнем Востоке они выиграть не могли. Потертые диваны из потрескавшейся коричневой кожи, на присутствии которых в своем кабинете настаивал Макнамара, выглядели такими гостеприимными и просто приглашали сесть на них, но все это давно исчезло, вместе с традиционным приветствием босса: «Заходите, приятель. Присаживайтесь».

– Не очень-то вы спешили попасть сюда, О’Коннор. Садитесь, – не поднимая головы скомандовал Уайли и жестом показал на небольшой стул с прямой спинкой, продолжая читать досье в темно-красной обложке, которое лежало перед ним на полированном письменном столе.

О’Коннор про себя улыбнулся. Предложить гостю невысокий стул, а потом игнорировать его присутствие – классическая тактика авторитарного чиновника, рассчитанная на то, чтобы заставить человека нервничать; ее обычно используют люди, крайне неуверенные в себе. О’Коннор оглядел изменившуюся обстановку знакомого кабинета. Комната была освещена несколькими стильными настольными лампами, стены, отделанные деревянными панелями, были украшены картинами с эпизодами Гражданской войны. Повсюду были развешаны фотографии, на которых Уайли был запечатлен со всевозможными высокопоставленными лицами. Среди самых впечатляющих – снимок с Уайли, пожимающим руку Джорджу Бушу, и еще один, где они с вице-президентом позировали перед «Школой Америк», но внимание О’Коннора привлекли фотографии в рамках, расположенные на краю письменного стола. На первой из них Уайли стоял рядом с Папой Иоанном Павлом II и еще с одним архиепископом, которого О’Коннор не узнал. Со временем ему еще придется познакомиться с Сальваторе Феличи очень близко.

В отличие от непонятного архиепископа, человек, изображенный с Уайли на втором снимке, был узнаваем с первого взгляда. Очень молодой Уайли стоял перед вашингтонским отелем «Мейфлауэр» вместе с улыбающимся Дж. Эдгаром Гувером, директором ФБР. ЗДО продолжал игнорировать его, и О’Коннор задумался о прежних связях Уайли с Гувером. О’Коннор знал, что Говард Уайли никогда не был женат. Он начинал свою карьеру в ФБР, и его звездное восхождение вызвало широкие отклики во всяких старомодных изданиях, не замешанных в критике таких народных героев, каким был Гувер. В течение шести месяцев молодой, еще не оперившийся Уайли, не имевший практически никакого опыта работы, получил назначение в ближайшее окружение Гувера в штаб-квартире ФБР.

– У меня есть для вас новое задание, О’Коннор, – наконец сказал Уайли.

– А я только-только начал привыкать к Аляске…

ЗДО бросил на О’Коннора быстрый взгляд. В среде разведчиков Говарда Уайли называли Проныра. У него было прямоугольное лицо с длинным тонким носом и высоким лбом. Свои рыжеватые жесткие волосы он зачесывал назад без пробора. Роста Уайли был небольшого, примерно 5 футов 4 дюйма, [70]70
  Около 163 см.


[Закрыть]
и О’Коннор подумал, связана ли воинственная заносчивость Уайли с комплексом Наполеона, прошлыми связями с Гувером, или задатки придурка ему просто передались через ДНК от родителей. «Вполне вероятно, что это комбинация всех трех факторов», – иронично заключил О’Коннор.

– Это наше досье на доктора Алету Вайцман, – сказал Уайли, подвигая ему через стол тонкую папку. – Она археолог, работает на это убогое правительство Гватемалы, которому мы десять лет назад уже затыкали рот. Археолог должен заниматься раскопками старых косточек. А у этой слишком длинный язык.

– Мне почему-то казалось, Говард, что Бен Ладен с его джихадом, не говоря уже о Талибане, для нас более важны, чем какие-то непонятные археологи.

Лицо Уайли так покраснело, что стало сливаться с цветом его волос.

– Здесь я буду решать, О’Коннор, что важно, а что нет! – взорвался он, стукнув кулаком по столу. – Просто выясните все, что можно, об этой сучке Вайцман, а потом заставьте ее навсегда замолчать!

– Это представляется мне излишним. Да, она попала на обложку журнала, но «Археолог майя», вероятно, издается мизерным тиражом. И статью эту вряд ли можно отнести к центральным новостям дня.

ЗДО снова бросил на О’Коннора злой взгляд, и вены у него на висках заметно вздулись.

– Вы, О’Коннор, ступаете на чертовски тонкий лед. Вице-президент чуть с ума не сошел от этих ваших предложений насчет ведения переговоров с террористами, так что я советую вам не умничать, а просто делать то, что вам говорят, черт возьми!

Слова Уайли только подтвердили подозрения О’Коннора. Все это шло прямо сверху, а Проныра жестко следовал букве негласных инструкций ЦРУ в отношении уничтожения людей. Никогда не отдавай таких распоряжений письменно.

– В следующем месяце Вайцман отправляется на какое-то археологическое сборище в Вену, – продолжал Уайли, все еще гневно сверкая глазами. – Вы едете туда как человек, имеющий свой интерес к археологическим раскопкам культуры майя, так что я рекомендую вам освоить соответствующий жаргон.

Уайли поднялся во весь свой рост, давая понять, что разговор их закончен. О’Коннор подавил усмешку. Стоя Уайли казался еще ниже, чем сидя.

* * *

О’Коннор покидал кабинет Уайли в глубоких раздумьях. Шестое чувство, выработанное за бесчисленные часы, проведенные на опасных заданиях, говорило ему, что в деле этой Вайцман не все так просто. Уайли явно что-то недоговаривает, но что именно? О’Коннор знал, что присутствие ЦРУ, руководимого Белым домом, в Гватемале было долгим и кровавым. Может быть, доктор Вайцман как-то помешала операциям ЦРУ в Центральной Америке? Он направился в архив ЦРУ.

Говард Уайли, в котором до сих пор кипела злость, несколько минут смотрел в окно своего кабинета. Вице-президент был прав: отношение О’Коннора враждебное, и доверять ему нельзя. Открывая свой электронный почтовый ящик, как обычно, забитый письмами, Уайли уже знал, что ему для обеспечения выполнения своего приказа потребуется резервный план. Он открыл письмо Сальваторе Феличи, который сейчас был в Ватикане старшим кардиналом.

Приветствую вас, мой друг, и примите мои поздравления в связи с вашим новым назначением – вы его полностью заслужили!

Его Святейшество просил меня передать слова благодарности за брифинг по Ближнему Востоку, прошедший на прошлой неделе. Он был очень информативным, и вы можете не сомневаться, что кардинал-секретарь сделает все, что может, чтобы поддержать вашего президента в этом неспокойном районе.

В настоящий момент нас все больше тревожит Центральная Америка и исходящие оттуда угрозы для святой Церкви, мы потрясены волной поддержки в адрес теологии освобождения. Папа Иоанн Павел II недвусмысленно выступал против этого движения, и политика нового понтифика в этом отношении осталась неизменной. Более того, наше противодействие ему только усилилось.

К своему письму я также прилагаю статью одного гватемальского археолога, доктора Вайцман. Если вы помните, нам приходилось иметь дело с ее отцом, когда мы были в Гватемала-сити. Но его дочь представляет еще большую опасность. Она не просто выступает с критикой ЦРУ и Ватикана. Из моих собственных источников мне стало известно, что в данное время она проводит собственное расследование обстоятельств гибели ее семьи. Сейчас в этом еще нет ничего страшного, но вопросом нужно заняться, прежде чем дело выйдет из-под контроля и нанесет ущерб нашим с вами интересам.

Уайли раздраженно фыркнул. Электронная переписка между офисами Феличи и Уайли при пересылке шифровалась, но оригинал письма не был зашифрован, и Феличи нарушил одно твердое правило. «Операция, которую мы вместе разрабатываем, никогдане должна сопровождаться никакимизаписями», – подумал он, просматривая остальную часть сообщения.

Было бы очень полезно обсудить эти вопросы, представляющие для нас общий интерес, при личной встрече. Как скоро вы сможете посетить Рим? Обычный брифинг, проводимый вашими сотрудниками, стоило бы посвятить Центральной Америке, и, если позволит время, мы бы организовали частную аудиенцию с Его Святейшеством.

Недавно я получил несколько ящиков замечательного вина от своих друзей из Бордо, так что мы могли бы обсудить детали всех этих вопросов за парочкой бутылок отличного красного.

Ваш во Христе, Сальваторе Феличи

Говард Уайли повернулся на кресле и уставился невидящим взглядом в сторону деревьев позади лужайки, за которыми пряталась река Потомак. Пальцы его нервно барабанили по столу. О задании, которое он поручил О’Коннору, кроме него никто не знал, и, если с О’Коннором произойдет какой-либо непредвиденный инцидент, никто вопросов задавать не станет. Ему нужно было прощупать Феличи на наличие у того контактов в темных уголках Рима. Награждение Папой Пием XII генерала «дикого Билла» Донована большим крестом ордена Святого Сильвестра уже приносило свои дивиденды, и со времен Второй мировой войны союз между ЦРУ и Ватиканом стал еще прочнее. В 1978 году жена президента Картера Розалинда имела частную аудиенцию с Папой Иоанном Павлом II, в ходе которой она передала письмо из Вашингтона, где было предложено то, что происходило со времен Донована и до сих пор. В письме Картера говорилось о проведении регулярных брифингов ЦРУ для понтифика и приближенных к нему старших кардиналов. Сегодня в случае необходимости директор ЦРУ или Уайли могли связаться с его святейшеством по частной линии – добавочный номер коммутатора Ватикана 3101, – но Уайли обычно имел дело с кардиналом Феличи.

Электронное письмо от кардинала Феличи пришло исключительно вовремя. База ЦРУ в Риме находилась совсем неподалеку от Ватикана, и будет несложно организовать брифинг, посвященный нарастающей угрозе для католической церкви в Центральной Америке.

25

Вена

Конференция, посвященная майя, должна была начаться не раньше 8:30 утра, но О’Коннор был наготове уже в семь, выбрав удобную позицию в близлежащем кафе, откуда ему хорошо был виден выход из дома Алеты в квартале собора Святого Стефана.

Через три четверти часа доктор Вайцман вышла из своей квартиры; на ней был черный брючный костюм, сшитый на заказ, и высокие, до колен, сапоги на шпильках. Следовавший за ней на приличном расстоянии О’Коннор наблюдал, как она вышла в переулок, спускавшийся к станции метро Шварценплац. Удовлетворенный, он вернулся обратно. Вход в ее дом находился на Штернгассе, неподалеку от одного из самых известных в Вене британских книжных магазинов «Шекспир и Компания». Большие двойные деревянные двери, выходившие во внутренний дворик, были очень массивными, но для человека с таким опытом, как у О’Коннора, это не являлось препятствием. Он быстро оглядел узкую улочку, но увидел всего лишь трех пешеходов, причем все они удалялись от него. Чугунная щеколда легко поддалась под лезвием его ножа. Он закрыл за собой дверь и оказался в пустынном мощеном дворике, куда выходили бронированные двери нескольких подъездов.

Квартира номер четыре находилась в списке под домофоном на ближайшем подъезде, и напротив нее стояла только одна фамилия – Вайцман. «Как и большинство бронированных дверей, – подумал О’Коннор, – эти скорее служат для психологического комфорта, чем собственно для защиты». Он вставил в щель простого замка с цилиндровым механизмом и пятью штифтами маленький зацеп и придавил его. С помощью небольшой ромбовидной отмычки он утопил первые три штифта, после чего еще раз придавил и опустил за линию поворота замка оставшиеся два.

Цилиндр легко повернулся, и О’Коннор тихо распахнул металлическую дверь. Поднявшись на второй этаж, он снова столкнулся с таким же замком, который, однако, с первого раза ему не поддался. О’Коннор порылся в своем портфеле из мягкой кожи и вынул оттуда отмычку с более тонкой головкой. Лучший слушатель многих курсов специальной подготовки ЦРУ, О’Коннор сейчас мимолетно вспомнил старого мастера по вскрытию сейфов, которого вытащили из тюрьмы, чтобы тот обучал офицеров ЦРУ искусству взлома и проникновения. К юго-востоку от Ричмонда, штат Вирджиния, на Рошамбо-драйв есть одно место, которое официально называется «военно-морской полигон Кэмп Пири». На самом же деле здесь располагается одна из наиболее засекреченных тренировочных баз ЦРУ, где О’Коннор провел немало часов, осваивая мрачное ремесло своей профессии. Придавив совсем немного, только чтобы удерживать задние подпружиненные штифты замка за линией поворота цилиндра, он аккуратно нащупал последний штифт и вывел его за упор, который создал с помощью своего зацепа.

О’Коннор тихо закрыл за собой дверь из массива кедра. Короткий коридор вел в гостиную, окна которой выходили на Штернгассе и Юденгассе. Еще один коридор уходил налево мимо просторной кухни к спальням и ванной комнате в дальнем его конце. Он осмотрел гостиную. Мягкие ковры из белой шерсти и золотые с черным бархатные портьеры дополняли обстановку из мебели в стиле Людовика XV. Вдоль стен стояли книжные шкафы красного дерева, и О’Коннор быстро пробежал глазами по их содержимому. Учитывая биографию доктора Вайцман, было неудивительно найти здесь полки, полностью посвященные археологии и особенно культуре майя. Здесь были труды легендарного Альфреда Маудсли, который в конце девятнадцатого века начал современные исследования древней цивилизации майя, а также публикации Дж. Э. С. Томпсона «Арифметика майя» и «Солнечный год майя». Другие полки были посвящены работам Ньютона, Эйнштейна, Эрвина Шредингера и Макса Планка, причем книги последних трех имели дарственные надписи знаменитых авторов, адресованные профессору Леви Вайцману. О’Коннор тихонько присвистнул, вспомнив свои юношеские годы в Тринити-колледже в Дублине, где ему приходилось сражаться с уравнениями Шредингера, описывавшими такие чертовски сложные вопросы квантовой механики, как вращение электрона вокруг атома. А профессор Леви Вайцман, видимо, близко общался с некоторыми из самых ярких ученых, которых только видел мир.

Квартира была очень просторной, с тремя спальнями, одна из которых также от пола до потолка была заставлена полками с книгами. О’Коннор подергал дверцу большого стенного сейфа, но тот был заперт. Чтобы взломать его, потребуется какое-то время, поэтому он пока оставил его и переключил внимание на главную спальню. Он тщательно осмотрел ее, но не нашел ничего такого, что могло бы объяснять интерес Вашингтона. Он взял с тумбочки рядом с кроватью папку с надписью «Архивные записи из Бад-Аролсена» и быстро пролистал ее. В 2006 году правительство Германии наконец согласилось открыть доступ к фашистским досье на семнадцать миллионов человек, которые содержались в тюрьмах и лагерях и которых мучили и убивали палачи Третьего рейха. Там же, на тумбочке, лежали две книги: «Пополь-Вух», священная книга индейцев киче – одного из самых могущественных племен древних майя в горах Гватемалы, и «Пропавший Кодекс майя» монсеньора Матиаса Дженнингса. О’Коннор предполагал, что Вайцман сейчас могла как раз находиться на выступлении Дженнингса. Он положил книжку точно на то место, где взял ее, и направился дальше по коридору.

О’Коннор открыл дверь ванной комнаты. Среди личных туалетных принадлежностей Алеты стоял один пузырек лекарств с надписью «сарафем», до половины заполненный пурпурно-розовыми капсулами. Он осмотрел эти капсулы и сравнил их с образцами всевозможных цветов, форм и размеров из своего портфеля. «Интересно, – подумал он, – почему Алете был предписан флуоксетин, который также называется „прозак“, а для женщин имеет еще одно название – „сарафем“? Может быть, Алета принимает его из-за острой формы предменструального синдрома? Или у нее просто клиническая депрессия? Последнее более вероятно, хотя, если мое начальство с Пенсильвания-авеню хочет заполучить на блюде ее голову, собственные проблемы медицинского характера должны интересовать доктора Вайцман в самую последнюю очередь».

О’Коннор взял из своего портфеля маленький пакет и выбрал в нем капсулу, которая была похожа на те, что лежали в бутылочке доктора Вайцман, и которую ребята из научно-технического отдела в Лэнгли называли «аспириновая рулетка». В пурпурной капсуле содержалась мощная доза морфина, эквивалентная двумстам миллиграммам героина, которая более чем вдвое превышала дозу, способную убить даже законченного наркомана с высоким сопротивлением организма. Полиция обнаружит в ее крови морфин, и в прессе начнутся пересуды, но за неимением мотива и при отсутствии в пузырьке других отравленных таблеток полицейские заподозрят, что она употребляла наркотики, газетчики тут же потеряют к этому всякий интерес, а коронер будет вынужден прийти к заключению о причине смерти, которая лежит на поверхности.

О’Коннор остановился, припоминая свой разговор с Уайли, который происходил в Лэнгли. «Выясните все, что можно, об этой сучке Вайцман, а потом заставьте ее навсегда замолчать!»И снова возникал тот же вопрос, требующий ответа… зачем? «Вы, О’Коннор, ступаете на чертовски тонкий лед».

Впервые за свою долгую карьеру Куртис О’Коннор не подчинился приказу в ситуации, описанной как «явная и действующая опасность», приказу, который мог отменить только президент. О’Коннор очень сомневался, что президент имеет хотя бы малейшее понятие о том, что затевают вице-президент, Уайли и другие горячие головы из Пентагона. Он положил «аспириновую рулетку» обратно в свой пакетик и сунул его в портфель. ЦРУ сейчас было не тем агентством, куда он пришел двадцать лет назад, и он подчинится их приказу не раньше, чем узнает, почему Вашингтон хочет убить эту женщину.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю