Текст книги "Товарищ Йотунин (СИ)"

Автор книги: Адель Гельт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Короче, Марик монет выкатил, по уговору. Они, кстати, вот, – Гвоздь вынул из кармана безразмерной кожаной куртки приятно звякнувший мешочек. – Держи, нах.

Я прикинул вес: вроде, все, как надо. Пересчитывать не стал – успеется, куда важнее сейчас было не оборвать тонкую ниточку доверия… Которую я уже укрепил до состояния если не шпагата, то бечевы – точно.

Я тролль, поэтому менталист – очень так себе. Магия разума дается мне плохо, только в самой своей основе, да и голова потом болит зверски.

Правда, иногда – вот как сейчас – даже те доступные мне крохи приходятся очень кстати.

– Другой спрос был, не Мариков, – продолжил мелкий бандит. – Уважаемый человек цинканул – пойти, нагрубить, нарваться, дальше по обстоятельствам, и в обязон маякнуть, от кого наезд.

– Сильно уважаемый? – поинтересовался я. Мне, в целом, все было понятно, но обрывать ментальный контакт вот так, сразу, не хотелось. На выходе могло получиться что угодно – от мучающегося неалкогольным похмельем снаги до пускающего слюни овоща, конкретно же этот парень был мне еще нужен. Чутье подсказывало – пригодится.

– Ну так, в меру, нах, – ответил Гвоздь. – Гурбаш, под Шавкатиком ходит, знакомо?

– Еще как, – согласился я.

Немного помолчали: сидели на корточках, и мне отчего-то отчаянно захотелось семян подсолнечника – крупных, жареных на сухой сковороде с изрядной долей соли.

– Семок бы, в натуре, – сработала ментальная проекция, и снага озаботился ровно тем же самым.

– Пацанов забери, – разрешил я. – Все равно ты один виноват. – Спирт – тоже. Пусть Марик… Ну, ты понял? С тебя же… Короче, я подумаю, что взять. Кстати, – озаботился я уместным вопросом. – Взять-то с тебя есть, чего?

– Откуда, нах? – удивился Гвоздь. – Я ж снага! Из движимого – портки да куртка, ломик вон, еще – на крыльце валяется. Из недвижимого – лужа за забором, и та временно, пока не высохнет, нах! Купоны вот… Не, не бери. Блины это, прямо с пекарни, чисто подстава, – снага вздохнул. – Тоже Гурбаш подогнал, не сказал, правда, сука, что фальшак.

– Ничего, я придумаю, чем взять, – обнадежил я собеседника. – Работой, например.

– На мокрое не пойду! – встрепенулся снага.

– Мне-то не лепи, а? – попросил я.

Снага – парни крепкие. Те четверо, отпущенные, наконец, коварной бетонной землей, даже толком не стонали, хоть и пребывали в сознании – это с переломанными, на минуточку, костями ног!

Влетевший головой в бочку тоже пришел в себя неожиданно быстро и легко. Даром, что погоняло у него оказалось в масть: Таран.

Вдвоем они – Гвоздь и Таран – легко перетаскали раненых друзей в транспорт.

Я сходил, посмотрел: увидел нечто вроде сельского грузовичка, с тентованной крышей и очень высоким дорожным просветом. Вполне подходящий мобиль для самого центра топографического нигде!

Забрали и спирт: честь по чести, деньги были не этих, которые низовые бандиты, а их криминального босса – поэтому и получили то, за что было, пусть и не сразу, заплачено.

Брать двухствольное ружье в руки я не стал – отчего-то подумал, что правильным решением будет вот что: подцепить оружие кочергой, да уложить то в джутовый мешок.

– Не отдашь? – хмуро поинтересовался Гвоздь, уже завершивший погрузочные работы.

– Не, – отказался я. – Вам зачем? Нельзя же.

– Нельзя, – вздохнул снага. – Так ведь и тебе тоже…

– В болоте утоплю, – посулил я. – Разберу и утоплю.

– Руками не трожь, нах, – предостерег Гвоздь. – Не то…

– Не учи ученого, – посоветовал я. – Или расплавить его, что ли… Или в кислоте…

– В болото тоже хорошо, – поделился мнением снага. – Хтонь же, нах. Пусть и маленькая. Кто полезет искать?

– Езжайте уже, – я решительно двинулся к калитке, увлекая снага своим примером. – Неспокойно мне что-то, да и молнии с утра били…

– Видел, нах, – согласился Гвоздь. – Херачили в Большой Дербоград, что в твой вандерграф, бля буду. Слушай! – видно было, что снаге пришло в голову что-то умное. – Может, тебе того, с нами? В сервитут? Ты не гляди, что шайтан-арба… Проскочим!

– Места у вас в мобиле нет, – парировал я. – Или мало. Давайте уж, проскочите без меня. Тут-то я отобьюсь.

– Ну да, – согласился снага. – Место силы.

– Вот именно! – я развернулся и пошел в дом.

Недавний враг проводил меня долгим взглядом – я чувствовал тот между лопаток как нечто навроде неопасной прицельной метки – да пошел заводить мобиль. Хлопнула дверь, зарычал мотор, грузовик поехал в сервитут.

«Успели бы», – подумалось.

Хотя, казалось, что я Гекубе, что она мне…

Глава 16

Не успели они. Правда, в смысле почти хорошем – вернулись с половины дороги.

Я уже успел обойти весь дом – всего во второй, между прочим, раз!

Нашел, кстати, ставни.

Не в том смысле, что не знал раньше об их существовании, а в том, что оценил – и нашел те стоящими.

Сами посудите: толстая доска прочного дерева, как бы даже и не дуба, явно вымоченная в сообразном декокте, приобретает свойства почти что железа – при этом, остается куда устойчивее металла что к эфирному воздействию, что к электрическому… Дерево же!

Кстати, о металле. Поверх, наискось, с уличной стороны, каждый ставень оказался прихвачен железной балкой, закрепленной изнутри стальными болтами – проходящими оконную раму насквозь… В общем, открыть такое окно снаружи почти невозможно, и даже взломать – нужно еще постараться.

За окна я теперь был спокоен. Выдержали бы стены… И крыша. Кстати, а что выдерживать? К чему готовиться?

Стоило только о том задуматься, как из внешнего дворика донесся хриплый глас клаксона: кто-то приехал. Вернее, ясно, кто, но это вы уже в курсе, мне же – на тот момент – понятно еще не было.

Встретил их у двери: давешние Гвоздь и Таран приволокли на руках одного из покалеченных – мной, ранее – друзей.

– Ты извини, если чо, – попросил снажий микробосс. – Мы у тебя тут схоронимся? Хоть в сарае…

– Сарай, в натуре, лучше, чем в чистом поле на дороге, – вдруг подал голос второй снага из тех, что ходили своими ногами.

Что я, зверь, что ли…

– Так, слушай сюда, братва лихая, – я ловким пинком захлопнул дверь, ведущую с террасы собственно в лабу, она же – кухня. – Заноси увечных, сажай на диван, вон туда, – я показал, куда именно.

Диван в том углу действительно имелся: пружинный, продавленный, не очень, по правде говоря, чистый… Будь это все в моем старом мире, я бы назвал древнюю мебель ровесником первых пятилеток.

Пострадавшего сгрузили сразу, убежали за вторым, потом за третьим, и, в итоге, принесли всех: те как раз, поместились на диван – сидя, но все вчетвером.

– Босс где? – спросил я у Тарана: четвертого подельника тот тащил в одиночку, прямо на закорках.

– Гвоздь эта… – чуть подтупил снага, – тачилу загоняет. Во двор, нах!

– Логично, – согласился я. – Главное, чтобы ворота прикрыл. Пойти, что ли, сказать…

– Гвоздь умный, сам допрет, нах, – посулил Таран. – Сказал, тебе помочь. Чо?

– Ставни, – я чуть было не отказался, но потом понял: водружать поверх окон тяжелые дощатые щиты да закручивать здоровенные болты куда сподручнее вдвоем.

Так и поступили.

Зажег электрическую лампочку – все еще с трудом привыкаю к тому, что для этого достаточно ткнуть пальцем в совершенно не волшебный переключатель.

Полумрак отступил, стало почти уютно, почти по домашнему… Если бы не обстоятельства: семеро, включая меня, взрослых мужиков, прячущихся в деревянном доме от какой-то, пока непонятной, напасти.

Кстати, о последней!

– Гвоздь, – начал я немного издалека. – Вы чего вернулись-то?

– Ты прав был, в натуре, – не совсем понятно ответил тот. – Дербоград-большой… Выхлоп.

– Слышь, – немного вызверился я. – Могу клещи принести. Буду ими тянуть. Каждое слово. Хочешь?

– Не имею желания, – осторожно отказался снага. – Ща, с мыслями… Ну, ты понял.

– Руки со стола! – потребовал я, бросая на столешницу давешнюю карту – или ее копию… В общем, первый из обещанных предметов снаряжения, сразу же и оставленный мне капитаном егерей.

Реакция у пацанов есть, за снажью демографию я спокоен: локти со стола исчезли еще раньше, чем об тот шлепнулась карта.

– Показывай, – приказал я, и, немного запоздало, – карту-то читать умеешь?

– У егеря подрезал, в натуре? – вопросительно восхитился Гвоздь. – Умею. Гляди. Вот железка, – снага ткнул обкусанным ногтем в жирный пунктир, – бывшая. Поезда ходили, ну, раньше.

– Ага, – сделал вид, что понял, я. – Резче давай. Ветер крепчает.

Непогода разыгралась: видеть не видели, слышать – слышали.

– Вот дорога в сервитут, – палец прошел вдоль извилистой линии: я даже узнал участок, на котором – совсем недавно – мы с уруком отбивались от гиблемота. – Здесь переезд через железку… Совсем чуть не доехали. Перекрыт, нах.

– Кем? – не понял я. – Кем перекрыт?

– Ты чо, в натуре? – удивился снага. – Конетвары, кто еще-то! Вот же Дербоград, вот ипподром, вот так они ходят…

Ну конечно, кто ж еще… И ведь егерь же мне что-то такое рассказывал!

– Дербоградских хтоней действительно две, – о том, что у меня имеются некие проблемы с памятью, егерь уже знал: догадался сам, да получил подтверждение уже от меня самого. – Не в административном смысле, и не потому, что они разделены… Помнишь ту историю с экспедицией Шереметьевых? Их просто так строили.

– Давно? – поинтересовался я.

– Прилично, – подтвердил капитан. – Казань тогда была еще городом, а не как сейчас… В общем, тут же татары через одного, сам понимаешь. Кочевники… Умело притворяются, типа ролевой игры, но для целого народа. Так-то они оседлые уже лет пятьсот. Коней, однако, любят. Генетическая, что ли, память…

Я кивнул: о нежной любви всех орочьих – в моем мире – народов к лошадям, причем во всех видах, мне известно было. Провести же аналогию – дело пустяшное.

– Дербоград строили масштабно, – егерь показал руками, насколько велик был размах. – Вот здесь – большой ипподром, на нем скачки, и не просто, а главные в каждом сезоне.

– Дерби, – сообразил я. – Потому и название… Только мне казалось, что это не наше слово.

– Да, авалонское, – не стал возражать Кацман, – но мало ли в языке иностранных слов?

«Хорошо, что я не успел сказать, мол, атлантическое», – порадовался я сам про себя.

– С большим понятно. Откуда малый? – заинтересовался я почти что подотчетной территорией.

– А это одно и то же. Было. Должны были построить от сих и до сих: тут ипподром, городские дома, может, фабрика какая, здесь – лесопарк, и по другую сторону – дачи, – показал на карте егерь. – Даже станцию заложили, поезда гонять. Потом Инцидент, хтонь, еще одна, Междухтонье… Так и живем.

– Еще вопрос, – я посмотрел внимательно, и егерь кивнул: мол, задавай.

– Вот у меня тут мелкая хтонь прямо под боком, в смысле, болотце, – начал я. – Оттуда кто может полезть? Ну, чурбаны с глазами, в смысле, шурале. Потом дрянь всякая, животная, почти не хтоническая… Считайте, самое безопасное место в окраинах сервитута. Почти безопасное. Эти же, Дербограды – они чем страшны?

– С малым все попроще будет, – егерь достал еще один лист бумаги – на сей раз, тот превратился не в карту, а в книжку с картинками: что-то среднее между атласом Альфреда Брема «Живые твари и мир, в котором они обитают», графической новеллой для скучающих домохозяек и школьным букварем.

– Вот гиблемот, – егерь раскрыл книжку примерно посередине. – Вот, опять же, шурале. – Лошардь, – новая картинка изображала, натурально, сферического коня – но по-нехорошему зубастого и с ластами вместо копыт, – тоже болотная нечисть.

Книжку рассматривали еще минут пять – все, что видел, то ли прямо было больше комическим, чем хтоническим, то ли просто так нарисовано. Хотя, тот же гиблемот… М-да.

– Большой Дербоград нас радует вот этим, – последняя картинка изображала самого обыкновенного кентавра – даром, что о двух головах, лошадиной и человеческой, да одетого в нечто вроде редингота, странным образом сросшегося с лошадиной шкурой.

– Кентавр, – обрадовался я непонятно чему.

– Конетвар, – уточнил егерь. – Тварь. Носится со скоростью автомобиля, умело пользуется оружием на дистанции, жрет все подряд… Предпочитает, правда, человечину, ну, или троллятину – ему все едино, главное, чтобы мясо разумного существа.

– Высокий силуэт, – заметил я. – Можно подстрелить. Издалека.

– Увернется, – не очень уверено возразил егерь. – Наверное. Живучее оно, опять же… Главное, оно же – самое страшное, в том, что бегают они строго табунами. Особей по двадцать.

– Как в одном забеге, – кивнул я. – Что? Читал где-то!

– Конетвары, значит, – вернулся я мыслями к дню нынешнему. – Сколько табунов? Один, два?

– Много, – решительно ответил Гвоздь. – Три табуна, может, пять… И по железке – то есть, по насыпи – еще шли, прилично так.

– Если попрут…

– Плохо дело, – подхватил снага. – Не отмашемся. И ружье ты в болоте утопил.

– Все равно патронов больше нет, – прозорливо заметил я. – Зато есть кое-что другое.

– Колдовать будешь? – догадался, на этот раз, для разнообразия, Таран.

– Буду, – пожал плечами я. – Но надо будет мне немного помочь. Главное – ничего не бояться, ничему не удивляться, делать – как я скажу. Поступим вот как…

Одну кружку спирта – того, что остался на плите, вновь прикрытый пологом от испарения и лишнего запаха – я выпоил четверым пострадавшим. Не прямо в чистом виде, конечно – разбавил, да наложил кое-какие мелкие конструкты… В общем, спать будут отсюда и до утра, и главное – не станут отвлекать жалобами от предстоящей серьезной работы. Интересно, а что, если макнуть атейм в спирт?

– Приди, Зайнуллин!

Надо же, сработало…

– Нельзя ли, – завело старую пластинку умертвие, проявляясь бестелесно над столом. – А, это ты. Как-то ты меня странно призвал. Не кровь, но тоже что-то сильное.

– Спирт, – пояснил я. – Медицинский. Чистейший этанол.

– Это дело, – согласился непокойник. – Чего надо?

– Хтонь, – коротко ответил я. – Конетвары. Табунов пять или шесть… Сюда идут. Вот, пацаны видели.

– В натуре, – оживился Таран. Этот снага, все-таки, оказался куда тупее товарища, и потому передумал пугаться призрака раньше, чем тот же Гвоздь. – Может, все семь. А у нас тут пацаны – вон, приболели.

– Видел я, как они приболели, – изобразил подобие улыбки старик Зайнуллин. – И даже слышал.

– По делу будет чего? – зачем-то вступился я за недавних врагов. – Конетвары, напомню.

– Я не по этой части, – поделилось умертвие. – Вспомнить какую-нибудь битву древности – могу, даже в деталях… Но там бойцы нужны, а не три юных оркоида и один мертвый человеческий старик. Много бойцов!

– Да и вряд ли эти твои герои всерьез сражались с кентаврами, или как их, – подхватил я.

– Греки могли, – усомнился старик.

Умные разговоры – дело хорошее, однако, надо ведь и дело делать.

– Скажи, Зайнуллин, – повернулся я к призраку. – Сколько тут народу лежит? В смысле, неупокоенного, пусть и потенциально?

– Инцидент, – завспоминал тот, – он на выходной пришелся, летом. Полегло здесь тогда… Все, кто не успел сбежать. Сотен пять, это если считать только мужиков.

– Отлично, – я потер руки. – Не в смысле, хорошо, но нам сейчас очень кстати! – Пацаны, – обратился я к тем снага, что не получили порцию спирта и не спали сейчас вповалку на диване. – Тащите котел, вон тот. Прямо на крыльцо, главное – не расплескайте.

– Ты чего задумал, некрос? – удивилось умертвие. – Поднять такую уйму покойников… Это надо быть легендарным малефиком древности. Джордано Бруно каким-нибудь, а ты – не он!

Какие интересные выверты историографии… Великий астролог, звездочет, физик, основатель небесного направления герметической школы – вернее, его местный аналог – оказался черным колдуном, да еще какой-то чудовищной силы!

– Это если поднимать, – согласился я. – В смысле, разупокаивать. Только аптекинг – так себе решение.

– Причем тут аптека? – не понял дух.

– Ни при чем, – возразил я. Аптекинг – это от британ… то есть, конечно, авалонского, ту аптейк. Это когда надо взять уже надежно мертвый труп, подселить к нему… В общем, не наш метод, и случай тоже не наш.

Вышли, следом за снага, на крыльцо: я – сквозь дверь, дух… Тоже.

Котел, содержащий еще добрых пятьдесят литров алхимического спирта, уже утвердился прочно на досках крыльца – в том числе и той, что совсем недавно поработала рычагом волшебной катапульты. Снага стояли по обе стороны от емкости, сделав, разве что, по полшага назад.

Ожило передающее устройство – я про него совсем забыл, так и носил с собой в кармане, иногда цепляясь за всякое недалеко торчащей антенной.

– … тунин, если ты на боло……беги к реке! Водокач тебя помнит, прикро……мо сейчас! – надрывался, сквозь помехи, знакомый голос капитана егерей.

Я достал аппарат из кармана, и, как учил егерь, зажал оранжевую кнопку.

– Я на болоте, господин капитан, – ответил. – Со мной шестеро гражданских, четверо нетранспортабельны! Уйти не успеем, принимаю бой!

– … акой бой! Там восемь табунов… рей, сейчас пойдут к теб……витута не успеть, еще три выхлопа с севера! Я отошел!

– Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя! – сообщил я в микрофон. – К тому же…

– Продержись полчаса, Ваня! – связь неожиданно стала четкой. – Своих не бросаем, но тупо раньше не успеть!

– Конец связи, – сообщил я в связной амулет, после чего решительно повернул – влево, до упора – шпенек громкости. Устройство отключилось.

– Значит, придется немного ускориться, – сообщил я в пространство. – Ничего, прорвемся! Здесь, в округе, – объяснил я больше себе, чем окружающим, – некротика разлита в два слоя, если не в три. Очаги второго типа, третьего, даже четвертого… А это что значит?

– Что? – первым не понял Гвоздь.

– То, – не удержался я. – Это все неупокойники. Те самые «почти пять сотен, если считать только мужиков». Злые, голодные, ждут… Умеют ждать. Совсем немного им когда-то не хватило для того, чтобы встать, прогуляться, да устроить где-нибудь поблизости еще одну хтонь, на этот раз – мертвецкую…

– Бля, – хором побелели оба снага.

– Верно говоришь, некрос, – согласился призрак. – Только я не понимаю…

– Сейчас поймешь, – посулил я. – Давай прямой канал!

– Ээээ… – протянул мертвец Зайнуллин. – Я это…

– Не жмись! – поднажал я. – Так будет проще, быстрее…

– Тебе жить, – пожал плечами дух. – Или нет… Сейчас, будет тебе канал, прямо в самую суть…

Не уверен, что мужикам этого мира, живым ли, мертвым ли, знакомо понятие «наркомовские», но пьют здесь – точно так же – дозами по сто грамм. Можно и пятьдесят, но это несерьезно – оплата за мелкую, но полезную, работу, начинается, все же, от ста.

Пять сотен мертвых мужиков: основательных, работящих, погибших на родных огородах, в гаражах, мастерских – у кого что имелось на пригородных дачах.

Пятьдесят литров спирта высшего качества.

Пятьсот раз по сто грамм.

– Канал открыт, – сообщило умертвие.

– Кхм… – прокашлялся я. – Мужики, тут такое дело…

Поток некротической энергии, выраженный во всеобщем внимании сотен мертвецов, сошелся в одной точке – и этой точкой был, конечно, я сам.

Я сам был сейчас ими всеми: погибшими, неупокоенными, забытыми. Люди, орки, тролли, снага и гоблины, даже два гнома и эльф. Разумные мирного труда, почти совсем ни в чем не виноватые – или, по крайности, не заслужившие страшной своей участи.

Видел тысячей глаз, слышал тысячей ушей, внимал себе же – и всем нам.

– Городские идут, мужики. Твари. Много. Порченные, но живые, виноватые тем, что они есть, а вас уже нет. Сюда идут… – главное было – говорить, даже не что именно, а как. В тот момент я был уверен, что меня – вот эти вот все – поймут правильно.

– Огороды вытопчут, колодцы потравят, дома снесут, последних живых – на ножи, а они не виноваты, вон, и так увечные…

Мертвые мужики слитно загудели, тоном – одобрительным.

– Мы мертвые, некрос, ты забыл? – всего один голос, тот самый, эльфийский… Чего-то подобного я и боялся. – Четыре дюжины лет никому дела не было, и вот, понадобились… Да и не деревенские мы были, так, дачники… Пафосу подпустил, хорошо, умеешь, вот только маловато будет, пафоса-то!

– Ну, раз мало… – потянул я. – Аспект жажды, к тебе взываю! Сто грамм! Спирта! Каждому!

Мертвый эльф, наверное, пытался возражать, но голос его потонул в оре сотен глоток мужиков, почти полвека не принимавших на грудь.

Зашумел страшный ветер, разверзлась земля.

Будто одним исполинским глотком кто-то осушил весь котел.

Местные встали супротив городских.

Глава 17

Подмога явилась через тридцать минут… Такая, знаете, кавалерия из-за холмов – когда герой уже справился совершенно самостоятельно.

С той стороны реки, от егерских казарм, пришли три тяжелые винтокрылые машины.

Я видел их: летящие низко над землей, увешанные кучей страшного воздушного оружия.

Я их слышал: кроме стрекота винтов, чуть погодя – взрывы, пулеметные очереди, треск разрядников или что там у них вместо последних.

Даже немного обонял: ветер принес вонь сгоревшей взрывчатки, и, следом, до углей зажаренной конины.

Потом они ушли.

Последний из винтокрылов сделал круг почета над моим болотным замком, да сбросил вниз канат: по тому, быстро и умело, слетел на землю одинокий, но до зубов вооруженный, боец.

Летающая машина втянула обратно веревку, да устремилась – догонять товарищей.

– Везучий ты гад, Ваня, – поздоровался Кацман, откидывая забрало солидного, очевидно – бронированного, шлема.

– Стараюсь, Дамир Тагирович, – согласился я.

– Так, это вот кто? – можно было и не показывать. Кого имел в виду егерь, я понял бы и так.

– Партнеры. Деловые. Заказчики, в общем, – ответил я.

– Вижу еще четыре хомоформы, – поделился капитан. – В доме, на первом этаже, спят… Со сломанными ногами?

– Переговоры, – пожал я плечами. – Агрессивные. Но уже все хорошо.

– Тебе виднее, Йотунин, – не стал спорить егерь. – В дом войдем? Не разбудим, эм, партнеров?

– Их сейчас ничем не разбудишь, – я вежливо открыл перед капитаном дверь. Против ожидания, тот – во всей своей боевой амуниции, почти скафандре – поместился в проем, – хоть из пушки стреляй.

– И что, ребята, совсем не было страшно? – капитан добил третью чашку чая.

– Ну, как не было… – начал я.

– Я, например, обосрался, – как прилежный школьник, поднял руку Гвоздь.

– Хорошо, если так, – кивнул егерь непонятно кому. – Хотите знать, что это вообще было?

Мы обратились в слух, я и снага – все, не считая спящих четверых. Всегда полезно знать официальную версию: а ну, как спросят?

– В целом, это прямо какое-то выхлоп-бинго, – начал капитан совсем непонятно. – Три к северу от сервитута, один – почти в центре, в Швейцарии, еще Дербоград этот… И не один.

– Конетвары, – догадался я. – И трупы.

– Да, – согласился Кацман. – И трупы. Кто же знал, что тут, под самым сервитутом, их целый некрополь… Ты же не знал? – собеседник глянул на меня с непонятным значением.

– Да откуда, – я пожал плечами. Правда ведь, назвать неупокоение некрополем никак нельзя: оно же, в конце концов, не погребение!

– Хорошо, что мутанты живые, трупы же – того, не совсем, – пояснил егерь. – Жрать хотят и те, и другие, но тварям старые мертвецы ни к чему, а если наоборот – очень даже. Этим, восставшим, главное – живая еда. Мясо.

– Вы мне еще сказали, мол, беги, – напомнил я капитану. – Я бы и побежал, да было уже некуда! Там, вон, мутанты, тут, вот, мертвецы, а нас реально трое ходячих при четверых инвалидах… Думали, отсидимся – и вот, отсиделись. Вы же там что-то говорили про «продержаться»…

– Пригнать боевую машину я не успевал никак, – пояснил егерь. – Не раньше, чем через полчаса, но зато – сразу три. Однако, высотный разведчик поднять смог, как раз, свободный нашелся. Там пилотом лейтенант Зиганшин, тот еще сорвиголова – хлебом не корми, дай во что-то такое залезть… Сначала даже думал, что тот пьян, ну, или покурил чего – такое придумать!

Расшифровка полетного контроля, номер… неразборчиво.

– Здесь тэ-эс-сто двадцатый, эшелон эф-эль две сотни семьдесят, встал на курс, видимость таф – два девятьсот, подключаю дальноскоп.

– Здесь КАПО! Слышим вас громко и четко, тэ-эс-сто двадцать! Доложите обстановку!

– Со стороны ориентира Эр-Двадцать два в направлении строго восток, движется группа гражданских лиц. Контакт с табуном – через семь расчетных минут!

– Численность группы гражданских?

– По общему пятну, эм-эс три, от трех до шести сотен! Скорее, пять, чем четыре!

– Повторите, плохо приняли! Численность гражданских!

– Пятьсот человек!

– Вооружение?

– Полное на дальноскопе… КАПО, садовый инвентарь!

– Повторите!

– Лопаты, грабли, вилы!

– Продолжайте наблюдение!

– Гражданские вышли из леса, повторяю, гражданские прошли лес! Дистанция зрительного контакта с табуном!

– Тэ-эс-сто двадцать! Передавайте, директивно, ускоренным циклом, смещение – по шагу одна минута, на общей и экстренной частотах егерской службы: Поддержка в пути! Расчетное время прибытия – пятнадцать минут!

– КАПО, гражданские встали! Повторяю, гражданские встали!

Бой уже должен был начаться – или почти должен, однако, непременных в таких случаях эманаций массового насилия я, отчего-то, не ощущал.

Взял аудиовизуальный контроль.

До сплошного фронта конетваров оставалось всего ничего – три десятка метров, когда мертвецы изрядно замедлились и даже стали останавливаться совсем.

Управление такой толпой неупокоенных, да еще в бою – дело непростое.

Вообще, техника, которую я применил, обычно используется для другого – например, чтобы уговорить восставших мертвецов самостоятельно попрыгать в ямы с негашеной известью, и там, в ямах, окончательно упокоиться…

Для того, чтобы вызвать у немертвых хоть сколько-нибудь длительную агрессию, чистого эфира мне бы недостало – даже в прошлом, куда более сильном, теле. Это так сделано специально: никому не хочется однажды проснуться посреди ночи мертвецов, организованной каким-нибудь, всерьез обидевшимся на мир и людей, колдунишкой!

Получалось, что сейчас мое червивое войско, полностью лишенное инициативы и боевого порыва, попросту стопчут копытами, и вся затея потеряет смысл – придется, в самом деле, бросать снага и бежать под плавник к Водокачу… Нет.

Проблема имеет решение, и сейчас я его отыщу.

Я поднялся со стула, и, не разрывая связного канала, принялся мерить шагами комнату: так мне всегда лучше думалось.

– Как это… Белые лосины, приталенные рединготы, шлемы эти, в целом эстетика… О! – я даже прищелкнул пальцами. – Аспект нетерпимости!

Почти остановившиеся, было, покойники, принялись разглядывать противника с новым нехорошим интересом.

– Мужики! – вдруг корабельной сиреной взревел самый крупный и тяжелый из недотрупов. – Это ж те самые! Которые не эти!

– Гаси актив! – непонятно заорал еще кто-то.

– Ааааа! – оборванная толпа слитно бросилась вперед.

– КАПО, гражданские пошли! Контакт, повторяю, контакт!

– Тэ-эс-сто двадцать! Доложите численность табуна!

– Уверенно наблюдаю до ста особей!

– Сменить эшелон, целевая – эф-эль сотня десять!

– Есть сменить эшелон!

– Обеспечить целеуказание! Даю связь, эскадрилья «Черный бархат»!

– Подлетное время – десять!

Ну уж нет уж, мы так воевать не будем!

Я – с некоторым трудом – перехватил инициативу, выгибая линию мотивации – хорошее владение аспектами позволяет и не такое – формируя как бы подкову – вперед выпуклой частью.

Понимаете, пять сотен бойцов – это не только целых пятьсот. Это еще и всего пятьсот – если противник значительно сильнее, умеет драться в больших группах и даже вооружен лучше, чем твоя армия. Копыта, знаете ли, будут поглавнее секаторов и лопат, а ведь я точно видел что-то вроде копий… Зажатых в верхних конечностях конетваров.

Мертвец умереть не может – пока ему того не разрешит некромант, особенно – владеющий аспектами, да оседлавший прямой канал самой сути. Однако, мертвеца можно сбить с ног, размозжить копытами суставы, пробить пикой голову – вместе с глазами…

В общем, для того, чтобы просто задавить такого противника массой, численное преимущество должно быть двадцатикратным, а не как сейчас, когда пехотинцев в пять раз больше, да и то – не факт.

Конетвары врубились в выгнутую часть подковы.

У этого построения имелась еще одна цель, кроме прочих – как можно сильнее сузить фронт контакта. Так, чтобы на одного хтонического монстра приходилось как можно больше моих некробойцов. Так, чтобы набрасывались на одно копытное вчетвером, впятером… Далее – сколько получится.

Кого-то, конечно, сбили с ног и тут же принялись топтать.

Кого-то – не смогли.

Вот мертвец, бывший при жизни черным уруком – огромного роста мышцастый дядя, прыгает прямо с места и приземляется на круп твари – прямо позади торчащего чуть вперед мутировавшего торса. Хватает человеческую голову – прямо руками! – и я будто слышу хруст позвонков. Вот конская голова… С ней сложнее, но в ход идет садовый секатор – им мертвый урук бьет точно в гривастый затылок. Конетвар рушится наземь, орк оказывается под тяжелой, уже мертвой, тушей…

Вот сразу трое мелких оркоидов – гоблинов, которых я раньше считал и называл снагами – бросаются другому мутанту под ноги и ловко, очень ловко, режут косами-литовками сухожилия. Конетвар валится, бьется, ржет… Гоблинов внезапно становится втрое больше, и град ударов чем попало и куда угодно ставит жирную точку конкретно в этой схватке.

Вот… Не везде получалось столь же удачно. Кто-то просто не мог подобраться близко к врагу, кого-то срубили на подбеге… Наши заканчивались куда быстрее, чем вражеские, пусть живому – даже очень сильному, злобному, волшебному – крайне тяжело драться с мертвым, не желающим лежать в земле спокойно.

Ну слушайте, не просто же так я выстроил мертвецов именно подковой – убив на это, кстати, уйму эфирных сил!

– Обход лево, – шепчу я сам себе, изгибая ту же сторону вектора мотивации.

Конетвары увлеклись, отвлеклись, утратили бдительность и осторожность – присущую, между прочим, нормальным лошадям! Левый фланг остался открытым, незащищенным…

– Обход право, – повторяю я тот же маневр, но с другой стороны.

– КАПО, оценка ноль! Это не гражданские!

– Тэ-эс-сто двадцать! Уточните!

– Это зомби! Пять сотен зомбей! Люди, орки, снага… Гномы!

– Тэ-эс-сто двадцать! Приказываю пройти бортовой экспресс-тест!

– Алька, я в порядке! Тест чистый! Это реально зомби!

– Соблюдайте правила радиообмена, Зиганшин!

– Здесь Черный-лидер! Прошу приоритет целеуказания!

– Табун, приоритет один! Группа условно гражданских, приоритет два!

– Фарит, ты в своем уме? Я пилот, а не палач!

– Черный-лидер, здесь КАПО! Приоритеты подтверждаю! Табун, потом зомби!

– Вашу мать!

Ходил, ходил, доходился. Споткнулся, упал, выронил связной амулет, или как его, радио? Тот – видимо, в результате удара – включился.

«Поддержка в пути! Расчетное время прибытия – шесть минут!» – услышал я чей-то очень спокойный голос. Наверное, так мог бы говорить автоматон, существуй таковые в этом мире…