Текст книги "Товарищ Йотунин (СИ)"

Автор книги: Адель Гельт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

– Не трожь ребенка, падла! – низкий рев совпал со звоном бьющегося стекла.

Белое размытое пятно рванулось от верхнего края дамбы: вроде, даже занося что-то тяжелое над чаемой в силуэте головой.

Сильный, тяжелый запах спирта донесся даже до нас троих.

– Не дышать! – догадался я. – Закрыть глаза!

Удивительно, но эти двое меня послушались.

Перейти на эфирное зрение я не успел: услышал только, как дважды треснула крепчайшая кость, и, сразу после, невидимое мне дерево.

Проморгались – все трое, для того, чтобы увидеть: все закончилось.

Еще лупили в белый свет, как в копеечку, невидимые отсюда автоматчики —верно, змеиное кубло все никак не кончалось.

Отчаянно, переходя на ультразвук, визжала орочья девочка.

Но – уже не шевелил головами чешуйчатый монстр, да и бока его вздымались… Уже нет.

Тварь, чудом миновав домишко и все еще орущего в ужасе ребенка, уронила остатки тяжелых голов на асфальт.

У размозженной второй головы – той, что побольше, – опираясь на толстенный дрын, только что, кажется, бывший молотом, стоял…

Ну кто же еще-то, а?

– Отвлеки его, – попросил второй киборг спустя минуту… Или десять. – Сканер. Мало ли, какая зараза…

Я прислушался, посмотрел на говорящего, обозначил наклон головы: мол, понял, принял, ща.

Очень хотелось крепко прижать героического товарища к собственной впалой груди, но дело – оно всегда прежде всего.

– Друг мой Зая Зая, – спросил я вместо обнимашек, – где ты кувалду-то взял? Да еще каменную?

– Ну, она. В сара. Е стоя. Ла, у стенки, – урук еще не отдышался, потому говорил на выдохе, резко и прерывисто. – Я и подумал. Не с голыми руками. Же в бой. Гранаты твои еще. Осле, пля, ющие.

– Допустим, – принял эстафету капитан, он же полковник, он же старшина. – А попал сюда как?

– Вплавь, – широко улыбнулся белый урук. – В смысле, по воде. И то. В последний момент.

Второй киборг закончил колдовать над выдвижным прибором, и показал жестом: мол, все нормально.

– По Казанке? – ужаснулся егерь. – И тебя никто не сожрал?

– Его пойди сожри, – указал Зая Зая куда-то вниз треснувшей рукоятью бывшего молота.

Там, у самого уреза воды, довольно шевелил трубами-щупальцами вылезший на берег Водокач.

Великая, вашу мать, битва.

Защитники, иху налево, всего живого.

Физика, ракеты, пулеметы, магия. И – два удара кувалдой! Ну хорошо, еще – метиловое зелье, концепция слепоты…

Жителям – мир и порядок, героям – почести и слава, мне… Отчет!

И ничего, сижу, понимаете ли, пишу – в те редкие моменты, когда руки перестают трястись, и можно начертать хоть что-то осмысленное. Еще графика эта недопольская…

– Вопрос у меня, – шеф прочел мной написанное, морщась от очевидной неграмотности и плохого почерка. – Вот какой. Отчего ты, Ваня, называешь сервитут по-татарски даже тогда, когда говоришь на понятном русском языке?

– В смысле? – удивился я. – Казань и есть Казань…

– Ну вот, опять, – подхватился шеф. – Смотри, что получается. В разговорной речи все говорят именно так: привычка, традиция, если хочешь. Вторая гласная заднего ряда, двухсложное слово. Земли тут русские, но и татарские тоже, правило сингармонизма прорывается даже в славянскую речь. Но ты-то, – укоризненно глянул Колобок, – умудряешься писать так даже в официальных бумагах!

– Да погодите же, Иватуни Торуевич! – взмолился я. – Как правильно-то?

– В одна тысяча пятьсот пятьдесят втором году от Рождества Христова, – несколько торжественно начал шеф, – приидеша царь Иоанн четвертый этого имени, на злокозненную да мятежную, поклонившуюся иному богу, Казань, да взяв ту о трех ден, да повелев снести белую крепость, да церковь нечестивую фомитскую о семи минаретах, выстроенную в стенах той.

– Это я знаю, читал, – согласился я. – Как и все.

– … в ознаменование же сей славной победы да изгнания нечестивых, да понесенной градом кары, повелеша от дня именоваться тому…

Сейчас должно было стать интересно: я обратился во внимание.

– Новым именем: Казнь!