Текст книги "Товарищ Йотунин (СИ)"

Автор книги: Адель Гельт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

– Твой отец говорит на фарси? Семья, полная сюрпризов… Имя такое знаю, означает «Землетрясение» – подивился я вывертам фантазии создателей неяви. – Круто!

– В натуре, – орк то ли обрадовался, то ли опечалился. – Только отец так больше не говорит. Говорил. Три года, как схоронили… Мы же с тобой вместе лили в костер соляру!

– Фарси немного помню, отца твоего – совсем нет, – повинился я. – Видишь, как получается неприятно…

– Да фигня какая-то получается, Вань! Может, ты это, – вдруг вскинулся второй медбрат в этой комнате, – выпил вчера чего-то не того? Ну, что даже троллю нельзя? Что-как по симптомам? В глазах не темнеет, в башне без лишних голосов? Хотя ты все равно тролль, у вашего брата без голосов в голове не бывает…

– Шумит немножечко, – согласился я. – Будто кто-то пытается со мной говорить, и этого кого-то много. Или этих кого-то.

Между прочим, негромкие голоса в голове появились на самом деле – видимо, игровая механика так предложила выбрать класс, «шаман» или что-то вроде того, а я, получается, согласился.

– Уже лучше, – заявил Зая Зая. – Если духи от шамана никуда не делись, сам шаман не пропадет! Ты, правда, Говорящий так себе, баллов на пять… Из двенадцати. Или этого тоже не помнишь? Ладно, не отвечай, сам вижу.

Орк, видимо, завершив сложный алгоритм знакомства, шагнул к окну, и, прежде, чем я успел что-то сказать или чем-нибудь прикрыться, распахнул плотные шторы.

Солнечный свет хлынул в комнату: на орка, на все вокруг, на меня.

Глава 3

Мне все нравилось. Ну, почти все – учитывая, например, хронический алкоголизм моего персонажа, но даже и тот не пугал и не расстраивал, потому, что в реальности я такой себе выпивоха, средненький – даже с учетом моего, почти поголовно непьющего, народа.

Поставил себе нечто вроде ментальной закладки – «после того, как меня выбросит из этой неяви, купить себе новый счетник, сходить к соседу, выяснить название игры и самому начать в ту играть».

Сначала, конечно, было сильно не по себе – очень сильно, вот как.

Я, видите ли, тролль.

Не вот это тощее носатое недоразумение – каковым почему-то видят человека моего народа разработчики неяви – но нормальный горный к’ва: мои предки, вообще, родом из Кахети. Во мне полторы тонны весу, два с половиной метра росту, я спокойный, умный, долго живу, если не помру случайно.

Как и положено людям моего народа, прямых солнечных лучей не переношу – почти сразу обращаюсь в камень. Красивый, живой, мыслящий, но – в булыжник, ростовую статую самого себя.

Поэтому, солнечный свет, пролившийся в изобилии из окна, меня сначала напугал, потом озадачил, после – привел в состояние эйфорическое.

Оказалось, что мы проснулись, отошли от похмелья и идем, по этому поводу, драться. Идет орк Зая Зая, иду я сам, и еще какие-то люди, живущие в домах по соседству – во всяком случае, так уж договорились еще вчера. Вернее, договорился орк, мой реципиент в тот час был уже в состоянии недоговороспособном.

Собрались уже, и тут урук засомневался.

– Не ходи, нах, – Зая Зая сходу вошел в уличный образ «для чужих». – Прибьют, в натуре.

– Я так, посмотреть, – пообещал я. – Или помочь, если что.

– Ну, если только так, – нехотя согласился мой собутыльник и бывший соученик.

И мы пошли.

Подрались отлично, как именно – я уже рассказал. Социализировались – во всяком случае, я сам. Завели полезные знакомства, хотя это, вроде, та же социализация. Персонаж мой врастал в ткань сюжета неяви с легкостью удивительной, и это было, конечно, хорошо.

Потом вернулись.

– Может, выпьем, – начал я.

Взгляд орка загорелся священным ужасом: видимо, с этой фразы слишком часто начинались… Скажем, приключения.

…– Чаю, – поспешил, потому, уточнить я.

Такова уж моя натура – люблю, знаете ли, подшутить над ближним своим, но делать это стараюсь незло.

Таких, как я, носители британского языка – живущие в реальном мире, а не в неяви счетной игры – называют сетевым термином «тролль», хотя тут, вроде, имеется в виду перевод слова «блесна»… Не знаю. Я и так тролль, и, получается, этак.

– Чаю – можно, – с некоторым облегчением во вздохе согласился урук. – Если найдем заварку.

Заварка нашлась там же, где две чашки (чистые) и целая пачка сахару (непочатая).

– Живем! – обрадовался Зая Зая.

У меня почему-то зашумело внутри головы.

Чай пили недолго: так я еще раз убедился в том, что мир этот – ненастоящий. Оттащить урука, пусть и не говорящего по-татарски, от почти полного заварочного чайника… Я, например, даже в привычном своем виде, на такой подвиг пойти не готов. Тут же орк выпил одну чашку, выпил вторую… Принялся собираться на выход.

– Кудай-то? – уточнил я просто на всякий случай.

– Да так, – ответил мне собутыльник. – Не у каждого в этом, мать его, сервитуте, имеется стабильный источник дохода! Прошвырнусь по объявлениям. Работа-работа, перейди на Федота…

– Я с тобой, а? – почти подорвался с места я. Заиметь в неяви почти всамделишную работу было бы интересно.

– Тебе-то зачем? – удивился Зая Зая. – С твоим-то делом…

То ли мне показалось, то ли слово «дело» орк выделил каким-то особенным тоном… Уточнять, почему-то, счел лишним.

Хлопнула дверь, провернулся в неубедительном британском замке ключ. Урук ушел.

– Эй, там, наверху! – задрал я голову в чаемом направлении. – Админ, например. Выходи!

Администратор молчал. Вообще, оттуда, сверху, доносились только звуки странные, но неопасные: будто кто-то катал по неровному полу тяжелые чугунные шары.

– Показать установки! – потребовал я, не опуская головы.

Желаемые настройки отозвались столь же охотно, как перед тем – администратор игры.

– Ну и ладно, – вслух согласился я с неизбежным. – Раз так, будем играть по правилам этой реальности! Если нет таблицы настроек персонажа… Поищу что-нибудь о нем… Например, в бумагах!

Реальность отозвалась одобрительным молчанием.

Сначала я обнаружил – в верхнем ящике стола-гибрида – некие конспекты, и первым делом ничего в тех не разобрал.

Доводилось ли вам хоть раз читать текст на каком-то другом, не-советском, славянском языке? Скажем, таков польский или хорватский… Сербов с болгарами не считаем, у братушек, что одних, что вторых, в ходу кириллица, поляки же упорствуют: двадцать шесть букв латинского алфавита плюс диакритические значки, и все тут!

В общем, совершенно советский по смыслу текст был написан так, что лучше бы это был польский, честное слово.

– Pravovedenje, – не без труда прочитал я. – Osnovy normalnogo prava dlya studentov meditsinskogo kolledja.

Текст был мало того, что выведен латинскими литерами, да еще и выполнен от руки, и, кажется – я в некотором сомнении оглядел кривоватые и длинные пальцы персонажа, – чьим-то чужим аккуратным почерком. Скорее всего, даже женским.

Читать сам конспект я, для начала, не рискнул, удовольствовавшись заголовком и, так сказать, анонсом записанного.

«Это же экспортная версия игры!» – вовремя осенило меня. – «Причем, еще не финальная! Кириллической графики нет, есть только латинская, просто сами слова еще не переведены на… Наверное, британский?»

Многое становилось понятным. Например, нестабильный – или просто не до конца отлаженный – предел игровой сессии, пересечение какового давно должно было вернуть меня в привычную явь.

Решил, что конспекты на языке непонятном, хоть и почти родном – это, покамест, слишком, и стал рыться дальше.

В следующем – втором и сверху, и снизу, стало быть, среднем – ящике обнаружилось нечто, куда более интересное.

Я ведь что? Точнее, кто, если не считать, что неправильный тролль? Выпускник медицинского учебного заведения. Жаль, не университета, но так, как вышло, тоже неплохо – даже с учетом того, что речь не обо мне самом, а о временном моем персонаже.

Раз выпускник, должен быть диплом!

Вот и еще одно подтверждение стройной теории местного бытия: это никак не может быть живой мир настоящих людей! Где это видано, чтобы диплом выдавали сразу после окончания учебного заведения, каким бы оно ни было?

Положено как: сначала учеба, потом – экзамены и защита дипломной работы, далее проходит некоторое время, и только после него, времени, выдается заветный документ!

Впрочем, ладно. Неявь получилась так хороша в общем, что некоторыми деталями можно было и пренебречь – я так и решил поступить.

Сам диплом, вернее, приложение к нему, меня слегка разочаровал: не люблю, когда желания мои не сбываются, а когда сбываются – наоборот, люблю.

Так вот, робкая надежда на то, что уж этот-то важный документ окажется написан нормальным советским языком, не оправдалась совершенно!

Все та же латиница, четырнадцать предметов, система, как я сразу понял, о двенадцати баллах – и всего один из них оказался высшим… То самое правоведение, конспекты которого я нашел первыми.

В целом, в примитивную логику игры такое укладывалось полностью.

Отложил приложение, открыл сам диплом.

Сначала стало ясно, что разработчики игры, все же, поленились. Эфирная физика, она же – магия, в игру оказалась внедрена не до конца.

Диплом – это документ. Документ должен быть хоть как-то защищен, например, от подделки, и я ожидал хитрых водяных глифов, блескучей маголограммы, подвесной, наконец, печати… Ничего. Двойной розового цвета листок оказался полностью инертен магически – даром, что по нижнему обрезу, все же, шла переливчатая цветная ленточка.

Вздохнул, раскрыл главную часть, вчитался.

Из диплома следовало, что меня действительно зовут Ivan Jotunin – отчего-то, без отчества. Что диплом за номером… Так, это неинтересно… Ага, выдан в 1985 году – с точки зрения сюжета игры, видимо, нынешнем. Еще в дипломе была указана полученная специальность – исходя из записи, я выпустился не абы кем, а медицинским прозектором… То есть – некромантом!

Тролль, шаман-некромант, класс магический, но с некоторыми боевыми навыками – видимо, мастер, создавший моего персонажа, случайно выкрутил на максимум показатель физической силы, да щедрой рукой отсыпал баллов в раздел боя без оружия! Дополнительный класс… Юрист? Какой интересный получился набор!

Алкоголизм – верно, нечто вроде ограничителя, настройки, не позволяющей персонажу развернуться слишком уж всерьез… Или сразу?

Да, и тяги к спиртному сам я не ощущал совершенно, что в очередной раз подтверждало: это – игра. А то, знаете, видывал я горьких пьяниц – давно, еще до появления на свете самой передовой в мире советской наркологии…

И тут я понял: мой персонаж в этой неяви создан окончательно. Теперь вступление, нужное для такого создания, закончилось, и вот-вот начнется сама игра!

Значит, должен вернуться мой собутыльник, однокашник, и, видимо, единственный в этом морочном мире друг – не понимающий родного языка и непохожий на советского человека уручьей национальности орк Зая Зая.

Шебуршание ключа в замке не замедлило подтвердить мою обязательную правоту.

– Быстро ты что-то, – приветствовал я вернувшегося приятеля. – Ничего не нашел?

– Не, нах, – по-уличному ответил Зая Зая. – То есть, не нашел, – тут же поправился он. – Да и не искал почти, так, заскочил в пару ближайших мест… И вернулся, вот.

– А чего? – задал я самый, на мой взгляд, логичный, вопрос.

– А того! – в тон мне ответил собутыльник. – Неспокойно мне чего-то, веришь? Ты же друг мне, да и вообще!

– Не вижу связи, – заинтересовался я. – Друг, да. Вернулся зачем?

– Ну вот представь, – орк прошелся по квартире, свернул на тесную кухоньку, и вещал уже оттуда, перекрикивая бульканье чего-то, куда-то наливаемого. – У тебя ведь амнезия. Как мне кажется.

– Какая еще амнезия? – удивился я, начисто забыв в тот момент, что у персонажа моего предполагается именно она.

– А ты чего, – Зая Зая заглянул в комнату, уже вооруженный чашкой, – типа, все вспомнил?

– Ты про это, – делано понурился я, отчего нос мой роскошный уставился почти вертикально вниз. – Представляешь, я само слово забыл!

Ну да, пришлось врать. Обманывать, конечно, нехорошо, но как еще выкрутиться из ситуации, ставшей вдруг щекотливой, я понял не сразу.

В голове опять зашумело: будто пытался до меня дозваться какой-то голос, чужой и далекий – видимо, так игра дала понять, что проверка навыка «обман» пройдена успешно, и таковой полностью удался.

– Вот я и говорю: разве тебя такого можно надолго оставить? – обеспокоился орк. – Боюсь, захочешь чаю попить, воды согреть, да забудешь, как газ зажигать, и привет, актеры погорелого театра…

Ремарка была к месту: я действительно не сразу понял, о каком газе идет речь и зачем его зажигать. В прошлый-то раз я подогрел воду анафлексией, она же – игниция, если на латыни, а не на привычном греческом: то-то удивленный вид в тот момент приобрел орк, не очень, видимо, знакомый с советской бытовой магией!

Вид мой немного озадаченный убедил товарища в том, что боится он правильно.

– Ты что же, реально столько всего позабыл? – выражение лица Заи Заи сменилось с обеспокоенного на озадаченное, после – на даже какое-то окончательное: орк что-то такое для себя решал и решил.

– У меня, – начал мой однокашник издалека, – хорошие оценки по психологии. Были. Уж лучше, чем у тебя самого!

Я скосил взор вниз и влево: в поле моего зрения сразу же попало давешнее приложение к диплому. Действительно, тройка по психологии и в привычной мне – пятибалльной – системе не означала бы ничего хорошего, а уж когда достижимый максимум – не пять, но двенадцать…

– Лучше, – согласился я с очевидным.

– Это все не совсем в той области, – вдруг засомневался орк, и добавил: – В натуре. Но что-то близкое, это точно! Я читал… Факультативно. В общем, действовать будем так.

Так – это следующим, как выяснилось, образом.

– Забыл ты не совсем все, – обрадовал меня орк, – часть твоей памяти можно вернуть… Реактивировав. Это значит, что…

– Надо искать какие-то зацепки и пробовать за них, как за крючки, вытаскивать воспоминания, – я перебил орка, нечестно воспользовавшись знаниями, полученными настоящим мной за пределами игрового мира. – Уж до такой-то степени я что-то помню!

– Вот видишь! – друг обрадовался очевидной действенности метода. – Сразу же и нашлось что-то полезное…

– Еще – подсказка из зала, – сострил я, – некоторым важным вещам меня можно заново научить. Я, конечно, алкоголик и с трудом натянул даже средний балл на выпуске, но память у меня, покамест, довольно молодая! Этот твой газ, например…

– Да хрен с ним, с газом, братан, – разволновался орк. – На самом деле, меня это не очень волнует… В другом сложность. Ты ведь понимаешь, где мы находимся?

Пока я собирался с ответом на вопрос, орк допил – в два могучих глотка – то, что плескалось внутри чашки, и отставил ту на кухонную часть комнатного стола, к бутылкам, сам же уселся на стул – прямо напротив меня самого.

– Казань, – меня вдруг догнало ощущение лютого дежа вю. – Только не город, а сервитут. Улица Академика Губкина…

– Стопэ, – потребовал собеседник. – Главное, что ты сейчас сказал – сервитут. Скажи теперь, что у нас такое означает это самое слово?

– Эээ… – замялся я.

– И это – лучший студент курса по части права! – урук расстроился еще сильнее. – Хорошо, а вот хтонь? Что такое хтонь?

– Очевидно, – начал я, – это слово имеет отношение к чудовищам древности, ныне истребленным…

– Вот два раза щас, ныне… – сардонически ухмыльнулся урук. – Дохера их ныне, да еще немножечко. Внутри одной Казани штук пять разного калибра, и по периметру полсотни… Уникальное здесь место, понимать надо! Да и без чудовищ если, Казань – страна чудес. Зашел в подъезд и там исчез… Знай, ходи, не оглядывайся!

– В смысле, наоборот, оглядывайся? – решил уточнить я. – Чтобы все замечать?

– В смысле, без наоборота! – орк казался теперь раздосадованным тем, что приходится объяснять простейшие вещи взрослому, вроде, мужику в моем носатом лице. – Некоторых вещей лучше не замечать, совсем! А так – оглянешься, а то и вернешься чуть назад, а там – уже другое место!

– Совсем ты меня запутал, – пожаловался я собеседнику. – Я не то, чтобы ничего не понимаю, но… Да, не понимаю!

– Я зато, – оппонировал орк. – Понимаю, что тебя такого нельзя на улицу выпускать… Без охраны! Как жить собираешься дальше? Жить – как?

Мне нечего было ответить на это разумное замечание, я и не стал.

Помолчали.

– Должен же быть выход, – наконец, решился я, вспомнив, что нахожусь внутри игры – значит, проникновенный наш диалог был ничем иным, как выдачей особого задания – по вживанию, так сказать, в мир неяви.

– Слышал такое выражение: знание – сила? – ответил мне вопросом мой морочный друг.

– Слышал, и даже помню, – порадовал я нас обоих.

– А раз слышал… Берись-ка ты, мой друг, за конспекты, и садись-ка ты их читать! Начни, вон, хотя бы с правоведения… Даром, что ли, Танечка для тебя их переписывала набело, дура влюбленная! Сам-то ты, как настоящий будущий врач, курица лапой – уже комплимент…

– Танечка? – внутри что-то шевельнулось, и я даже испугался тому, насколько мощно это произошло. – Помню Танечку! Она, кажется, человечка. Мелкая такая, мне по грудь, рыжая…

– Ну, не рыжая, скорее, темно-русая, и человечка наполовину, поскольку на другую – гнома, но да, она! Так что сиди, читай, вспоминай, закрепляй… Буквы-то помнишь? – орк засмеялся своей немудреной шутке.

Я остался читать конспекты – со все большей сноровкой проламываясь сквозь несуразную латиницу, Зая Зая вновь ушел на кухню – греметь посудой, зажигать газ и делать другие интересные и своевременные вещи.

Уже раскрыв конспект, я вдруг понял, что никакой Танечки не может быть в природе – народ хнум не дает потомства с хомо сапиенс сапиенс!

Стало быть, упомянутая девушка – тоже сюжетный персонаж…

Глава 4

Когда-то давно и я брался играть на счетнике.

Правда, числовые аппараты в те времена были простыми до примитивности, картинку выдавали плоскую и даже персонажем игры получалось управлять не силой мысли, как теперь, но возложив руки на разные манипуляторы.

Игра, как сейчас помню, называлась немного с претензией: то ли колдарь, то ли волшбун… Имею оправдание: все мастера той примитивной неяви обитали тогда в городе Катовице – это Польша, двадцать вторая республика Советского Союза, и говорили, соответственно, тоже по польски. Может быть, эти странные названия что-то и означают на языке творцов.

Неважно, сейчас о другом.

В игре той следовало иногда медитировать – понарошку, вводя в особое состояние персонажа. Тот, таким образом, развивался – можно было вложить некие баллы в улучшение характеристик героя… Сегодня это звучит как бред, устаревший бред, правда ведь? Но, тем не менее…

Я нашел удобное место: собственную кровать, довольно ровную и жесткую.

Я заплел ноги в нечто вроде позы лотоса, научно никак не обоснованной, но нежно любимой мистификаторами и деятелями восточных религий.

Я обратил лик к горним высям, прикрыл глаза и попытался провалиться в Вечное Нигде, заранее уже готовясь к чему-то неприятному: в диапазоне от «ничего не получилось» до «выбросило из неяви в обычный мир».

Сначала не случилось ничего плохого.

Сидел себе такой, думал о вечном и чем получится, потихоньку оглядывался вокруг ментальным взором – тем, который некоторые полагают привязанным к третьему глазу.

Это, кстати, чушь. Ответственно заявляю: лично у меня глаз – всего два, как и у большинства людей. В среднем. Именно поэтому я носил когда-то с собой сразу два остро заточенных карандаша – а то мало ли!

Еще я всячески пробовал на зуб неявную магию. Не потому неявную, что от кого-то скрытую, но волшебство не-яви: понятное дело, ограниченную и примитивную, строго в рамках технического задания, выданного кем-то мастерам игры.

Эфир… Был. Магия двигалась повсеместно, потоки ее, визуально принимающие форму долгохвостых летучих змей, пронзали все вокруг: меня самого, старый кирпичный дом, ближайшие окрестности, весь мир!

Эфира было много – куда больше, чем в привычном мне мире живых людей. Видимо, подход имени каши, масла и улучшения свойств первой при помощи второго, создателям игры был близок: в самом деле, редкий игрок примется усложнять заклятия, когда местный эфирный резерв в разы выше привычного – и все, что нужно, творится простым усилием воли!

Еще сложилось такое вот ощущение: в этом мире никто толком и массово не колдует, причем – очень давно, с самой даты его сотворения. Вернее, так было бы можно сказать, если бы это была настоящая явь.

В целом, вышло интересно, полезно, познавательно, а потом я устал и уснул.

Погодите, если кто вдруг не понял: я уснул.

Понимаете, суть любой морочной неяви – счетно-численной, даймонической, индуктивной – такова, что мозг нельзя обмануть до конца, он не считает что носитель его бодрствует, и потому уснуть они попросту не могут – ни сразу оба, ни по отдельности!

Сон, между тем, наступил, и это была первая плохая новость.

Дальше… Вы ведь знаете, как спят тролли? Ну, как минимум, должны были о том читать – природоведение, пятый класс, тот самый тупой и тяжелый предмет, которым хорошо бить одноклассника по голове.

Так вот, если кто не читал, но забыл, то напомню: почти все национальности троллей отличаются сомнусом третьего типа – это означает, что, пока организм спит, сознание спящего не растворяется вовне, но активно существует внутри ментальной сферы последнего.

Это древний, выработанный эволюцией, механизм: знаменитое троллье окаменение – это ведь тоже нечто вроде сна, и, если полностью терять сознание на неделю, месяц или год, есть все шансы никогда больше таковое не обрести!

В общем, я уснул и оказался внутри ментальной сферы, да вот только не своей.

Всякий маг – строго говоря, к таковым относятся все сто процентов представителей разумных жителей привычной мне Земли – обустраивает ментальную сферу по-своему.

В большинстве случаев, получается нечто вроде безразмерного ангара, заваленного по самую крышу вещами, ненужными, забытыми и поломанными. Так мозг человека норовит визуализировать разного рода недодуманные мысли и невоплощенные идеи.

Системному сознанию в таком ангаре уделяется совсем немного места, и обычно там помещается нечто вроде книжного стеллажа: профессиональные знания, вечные ценности, словарный запас.

Привычная мне – собственно, моя – ментальная сфера организована иначе, и это неудивительно: когда тебе четыре сотни с кокетливым хвостиком лет, ты – со временем – или окончательно сходишь с ума, или в этот ум приходишь… Тщу себя надеждой на то, что в моем случае оказался второй вариант.

Мое внутреннее пространство организовано достойно: это библиотека. Не очень большая, но вся уставленная книгами, и книг этих много. Расставлены они по порядку, имеется толковый каталог, одно время имелся и библиотекарь – особым порядком заклятый мелкий дух.

Три десятка лет спустя мне надоело, что в моих мыслях роется кто-то, кроме меня самого, и дух был развеян – теперь там никого нет.

Совсем никого, даже, видимо, и меня…

Эта ментальная сфера – та, в которой я оказался – не была даже ангаром и свалкой. Это тупо помойка!

Такой, знаете, мусорный полигон, уходящий с загибом в недальний горизонт, заваленный вещами совсем негодящими – обрывками, осколками, обломками и другими, столь же ненужными вещами, и не только на букву «о».

Я стоял на самом краю свалки, и смотрел – не вдаль и даже не себе под ноги. Я осматривал себя самого – иногда, для убедительности, тыча пальцем в организм.

Тыкать получалось хорошо, верить тычку своему – не очень. Глазам… Тем более.

Третий закон Раневской гласит: «всякий человек в собственном эфирном представлении всегда выглядит так, как на самом деле», и первое следствие из третьего закона: «если человек в собственном эфирном представлении выглядит не так, как на самом деле, это уже другой человек».

Получается, что вот это вот тощее чучело – невеликого роста, детского веса, синего цвета, упрямо-волосатое – это что, получается, теперь я сам? Верить в такое не хотелось, и я решил провести последнюю проверку из мне доступных.

Тут вот какое дело: мне совершенно точно известно, что любая игровая неявь основана на численном представлении о действительности. Всякая картинка внутри неяви, поэтому, состоит из миллионов маленьких квадратиков, каждый из которых имеет свой цвет и интенсивность светового излучения. Так называемое «качество» картинки – это большее или меньшее число таких квадратиков на один квадратный сантиметр…

Метод проверки выглядел следующим образом.

Следовало выбрать какую-то часть картинки, и начать в нее внимательно всматриваться, поступательно увеличивая приближение. Глаз человеческий, конечно, так не умеет, ни в живом виде, ни в ментальном, однако, для чего тогда придумана магия?

Результатов могло оказаться несколько, меня бы устроили два из возможных.

Первое: или я, увеличив участок картинки до степени неимоверной, разглядел бы пресловутые квадратики,

Второе: или очередная попытка увеличения не удалась бы – ввиду достижения предельного для численной системы значения.

Случилось третье: картинку удалось увеличить в семь миллионов раз… И было понятно, что продолжать в том же духе можно еще очень долго.

Означало это одно – то самое, жуткое.

Окружавшая меня неявь обратилась совершенно реальным миром, чужим – и страшным.

Я, получается… Забыл это польское слово… Вот! Пржесидленец!

Последние несколько лет я всерьез увлекался приключенческой литературой, например, фантастикой. В Союзе такие книги считаются низкопробной бульварщиной, их мало пишут и еще меньше издают – но всякий интеллигентный человек знает, куда бежать по этому поводу.

Явление называется «самиздат», и состоит – на физическом уровне – из тысяч книжонок, набранных слепым шрифтом на желтоватой, чуть ли не оберточной, бумаге, или и вовсе написанных от руки… После, конечно, перенесенных в эфирные слепки, очислованных и отлично хранящихся в ментальной сфере носителя… У меня таких было пять!

Пишут такое всякое, как правило, поляки. Сюжет всегда един, отдает реваншизмом, и, по хорошему, каждый раз такая книга должна входить в список запрещенной литературы: бесконечное количество польских юношей или дяденек постарше переносится в прошлое.

Там, в прошлом, резко поумневшие паны и подпанки принимаются активно переделывать историю Речи Посполитой – сохраняют Москву за младшим Мнишеком, ведут в бой легионы Костюшко, губят молодую советскую республику лихими кавалерийскими наскоками… Впрочем, последний вариант в СССР считается и вовсе подсудным, и такое я уже не читаю. Не читал.

Да, хорошо, когда в непонятной ситуации ты сразу понимаешь, что произошло… Тем более, что и графика местная – славянская, но латинская, и то, что в этой Казани нет Советского района, а есть всяческая хтонь, что дракой между двумя бандами дальнобойщиков командует иудейского вида карла… Ну натурально же, какая-то Польша!

Стоял я себе так, смотрел уже не только на себя, но и по сторонам, и думал, что делать дальше.

Сначала понял, что надо как-то прибраться внутри ментальной сферы, и сразу же – что делать этого отчаянно не хочется, по крайней мере – прямо сейчас.

Потом расчистил себе небольшой пятачок – разнообразный мусор прекрасно поддавался игниции, да и сгорал целиком, не оставляя после себя ни дыма, ни пепла.

На пятачке вырастил себе кресло, в каковое и уселся, продолжив размышлять с некоторым даже удобством.

Мысль, правда, как была, так и осталась вертеться ровно одна: «дальше – как-нибудь».

Не додумавшись ни до чего более дельного, принялся бродить окрест, пиная мусор, иногда поджигая особенно противные его кучи, тщетно изыскивая хоть что-нибудь целое и пригодное в дело – пока, кстати, неясно, в какое.

Потом возвел рядом с креслом письменный стол о двух тумбах. Стол получился дубовый, основательный такой – наверное, выдержал бы даже меня прежнего, вздумай я поставить на столешницу локти.

Гулял еще некоторое время, занимался всякой ерундой… И – вдруг – проснулся.

Вернее, меня разбудили, и вы, конечно, уже поняли, кто именно это сделал.

– Братан, ты чего, уснул, а? – искренне удивился урук. – Давай, поднимайся! Читааать!

– Толку с того чтения, – возразил я сонно. – Все равно ничего не понимаю. Понаписали тут, блин.

– Это да, это они умеют, в смысле, понаписать, – согласился Зая Зая. – В натуре. Только читать все равно надо. Или… – урук глянул на меня исподлобья и с некоторым подозрением. – Ты чего, и буквы тоже забыл?

– Ты так уже шутил, – ответил я. – Сегодня. Не смешно. Хочешь, вслух почитаю?

– Зато жизненно, – немедленно отмерз орк. – Не, вслух не надо. Особенно вот это, которое правоведение, скука же смертная… А тебе – придется! Давай, не ленись… Я пока котлет нажарю. Хочешь котлет?

Тут со мной случилось странное – как с давешней Танечкой, невозможной с точки зрения магенетики.

Мне вдруг страшно захотелось котлет, и я откуда-то понял, что сосед мой и собутыльник умеет совершенно виртуозно те и лепить, и жарить – причем, в качестве исходного материала ему годится буквально что угодно, необязательно даже продукты.

Куриная кожа, хлебный мякиш, пропущенный лук, много черного перца и соли… Котлеты выходили неизменно бомбические, и сожрать их я – в смысле, Ваня, но до моего пржесидления – мог… Сколько дадут, столько и сожру – куда только в этом тщедушном тельце помещается такая прорва еды!

Поэтому я согласился и даже обрадовался.

– Котлет? Твоих? Конечно, хочу!

– Реактивация! – заржал в ответ Зая Зая, и немедленно скрылся в кухне, оставив меня наедине со своими и чужими мыслями.

Мысли мои были при мне, хоть и я был не совсем я, а вот чужие… Чужие зримо воплощались в тех самых конспектах по правоведению – каковые мне очень сильно не хотелось читать.

Я читал.

В окно светило совершенно не страшное мне теперь солнце.

С кухни доносились разные интересные запахи и легкий матерок котлетного повара.

По потолку – с той стороны – вновь кто-то катал чугунные шары.

Читал, и, чем дальше продвигался, тем больше мне хотелось, чтобы это опять была счетная игра, а не чужой настоящий мир… Потому, что написаны были вещи чудовищные и в природе невозможные.

В смысле, монархия? Что за бред? Это же просто ересь!

Магическое общество, если верить конспектам, здесь вполне развитое – не так, как в привычном мне мире, но и волшебство не считается чем-то, выходящем из ряда вон. Волшебников много, колдуют они охотно, умело и часто! Магия – отнюдь не прерогатива единичных «владеющих» – это вполне себе системное явление.

Раз магия развита, раз она не редкость и не эксклюзив, чисто технически невозможно существование отдельных волшебных родов и кланов, пусть и с узкой специализацией – или, что вернее, тем более с ней!

Если не может быть волшебного дворянского рода, то и монархия, как раз и опирающаяся на дворянство – нечто из разряда сказок!