Текст книги "Товарищ Йотунин (СИ)"

Автор книги: Адель Гельт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Бандит подобрался, да и плюнул… Прямо в меня.

В лицо не попал – только в левый висок, но и того оскорбления было бы достаточно. Отец мой, узнай он о подобном непотребстве, извел бы под корень и самого охальника, и весь его род, и рода всех его друзей… Пусть даже у негодяя, наверняка не знающего собственного отца, да из числа иных, не знающих своих отцов, вряд ли бы оказалось слишком много родственников.

– Кажется тебе слишком дохера, – возразил кто-то из оставшихся двоих. Я, почти ослепленный благой яростью, не рассмотрел, кто именно. – Гвоздь в башке – он как раз на этот случай… Кстати, вынуть не забудь. Потом, когда… Ну, все поняли. Колдунские гвозди – сука, дорого!

– Прибрать бы его, – решил Пузырь, – пора. Время, камень, опять же, не горит… Только в этот раз увезем подальше, и в болото. А то мало ли, опричники, то да се, сами остроухие…

– Слышь, а это, – Солома прошел мимо меня, взвешивая в руке тяжелый молоток – не тем ли был забит волшебный гвоздь? – Айда валить хумана? Есть один тут… Конь-дидат.

– Сначала тролль, – сказал, как отрезал, главный, по всей видимости, разбойник. – И не только. Человек, если по очереди, то в самом конце, когда все камушки… Ну, ты понял.

– Эх, а я того, готов, – расстроился Солома. – И даже есть, кого… В жертву.

– Да чо в жертву-то, – удивился Пузырь. – Так вали, если хочется.

– Не, – усомнился хулиган. – Просто так – беспонт.

После же меня подняли, понесли, и больше я ничего не упомню.

Глава 28

– Сколько прошло времени? – будто сам у себя спросил Иватани Торуевич, и сам себе же ответил: – Надо же, всего полчаса…

Я кивнул: говорить, отчего-то, не хотелось.

Сейчас мы с шефом сидели в креслах – каждый в своем. Я, правда, не до конца уверен – можно ли вообще называть креслом мой рабочий стул?

Сидели, смотрели друг на друга, приходили в себя.

Опыт получился… Интересный. И неоднозначный еще, да. Такой обязательно нужно хоть как-то отрефлексировать… Чем мы с начальством и занимались прямо сейчас.

– Предлагаю не делать поспешных выводов, – произнес, наконец, Колобок. – Мы знаем то, что ничего не знаем. Конечно, если ты сам…

– Я что? Я ничего, – поспешил я отмести все подозрения в адрес Вани Йотунина. – Сам, мягко скажем, опешил.

Врал, и врал нагло.

Вот скажите, зачем нормальному человеку нужна некромантия?

Не вот эти вот примитивные приемчики: пентаграммы, осина, соль, лики светлых богов, или, наоборот, темных… Те только и позволяют, что упокоить средней червивости умертвие – или кого попроще поднять, если вам очень надо.

Нет, если речь идет о настоящей, системной, той, что в моем мире и в последние годы именовали негативной физикой?

Я скажу вам, если самим никак не догадаться.

На самом деле, некромантия нужна для общения с духами умерших.

Общение бывает разным – как и духи. Поэтому, нынешний опыт не был для меня ни новым, ни необычным, ни сколько-нибудь пугающим.

Слепок последних воспоминаний жертвы оказался до обидного обыденным – особенно, с учетом обстоятельств смерти Лаэр Лаэровича.

Необычным был только метод получения информации: все то, что я сначала выстукивал в бубен, Гил-Гэлад же после призрачно вычислял, можно было получить одним касанием трупа. Любой его части, при голове тот будет или вовсе без оной.

Данные были получены и предельно достоверные, и совершенно полные… С одной оговоркой.

Что, если неизвестный некто показал мертвому лаэгрим ровно то, что должен был увидеть кто-то еще?

– Слушай, Ваня… Или ты у нас теперь Иван Сергеевич?

– Я не настаиваю, господин заведующий лабораторией, – вернул я шпильку.

Колобок вдруг принялся рыться в ящике стола. Делал он это не очень долго, и, как оказалось, результативно: в руках завлаба появилась небольшая стопка писчей бумаги.

– Держи, – Колобок разделил листы примерно поровну и протянул мне одну из частей. – Давай-ка сверим, как говорят наши опричные друзья, показания.

– Вы здесь шеф, – глубокомысленно согласился я, забирая протянутое: для того пришлось подняться на ноги и сделать несколько шагов, пересекая комнату.

– Значит, берем и пишем – всяк то, что запомнил, – пустился в объяснения Пакман. – Кто где стоял, о чем говорил, как падал свет… Интересны мельчайшие подробности.

– Как скажете, – не стал спорить я. – Только… Зачем?

– Конечно, – несколько самодовольно согласился сам с собой Иватани Торуевич. – Откуда тебе знать о том, как работает магия иллюзий?

– А расскажите, шеф, – попросил я. – Если можно.

Думаю, давешняя моя шутка относительно колобковского профессорства – неважно, прошлого или будущего – имела под собой некоторые основания. Учить, поучать и наставлять моему начальнику нравилось не меньше, чем… Очень сильно нравилось.

Опять же, о магии… Не то, чтобы мне очень нужна была такая лекция, но стоило же держаться легенды!

– Маги-иллюзионисты, – начал завлаб, – а тут есть вероятность, что поработал один из таковых, как правило, не учитывают мелочей. На самом-то деле мы ведь видим не одно и то же, а так, некий набор ключей… Обращенных к собственному опыту зрителя. Поэтому…

– Никак нельзя увидеть чего-то такого, чему не был ни разу свидетелем, – «догадался» я. – Понятно.

– Я же, в свою очередь, – улыбнулся шеф, – любую картинку увижу ярче, интереснее и образнее, чем молодой тролль.

«Где ты тут увидел молодого, старичок?» – саркастически подумал я, вслух же сказал совсем другое.

– Давайте только, – предложил, – ограничим задание по времени. Скажем, надо уложиться в десять минут.

Как я и предполагал, изложенное совпало – не буква в букву, конечно, но очень близко к тому.

– Да, – Колобок почесал лысую макушку, – а ведь какая теория была… Стройная. То есть, получается, не иллюзия. Как бы проверить…

– Шеф, а в чем сложность? К нам ведь едет этот, как его… Ценный опричный специалист. Как раз по таким, уточним, вопросам. Давайте просто дождемся! Или Вы дождетесь, а я пока пойду в подвал – работы полно.

– Это какая же такая работа, да чтобы я о той не знал? – удивился немного глумливо завлаб. – Да не боись ты! В опричной эс-бэ тоже люди работают. Ну, не только люди, конечно, но и они тоже. Тем более, что ты для них, некоторым образом, свой… – Я понял, что сотрудничеством с государевой службой меня станут шутливо попрекать при каждом удобном для того случае. Сейчас был как раз такой.

В самом деле, чего я боюсь-то? Что меня разоблачит заезжий некромант, как бы у нас сказали, с большими звездами на рукавах? Как кого – коллегу, пржесидленца из иного мира или…

Второе, не считая третьего, уже маловероятно – если даже дохлый эльфийский государь предпочитает верить в то, что я – гениальный шизофреник, но не в теорию множественности схожих миров!

Решено: коготок увяз, птичка остается и постарается не пропасть. Или пропасть, но не целиком.

– Раз бумага у тебя уже есть, – терзания мои заняли несколько секунд объективного времени, и шефом замечены не были, – предадимся вновь бюрократии! Предлагаю, раз наши с тобой видения совпадают в мельчайших деталях, выполнить некую выжимку из увиденного! Как там у вас, алхимиков? – Колобок сделал вид, что задумался и вспоминает. – Альбедо, рубедо?

– В этом случае, скорее, негредо, – я принял и тон, и задачу. – И это не совсем выжимка, это живая суть, или, если хотите, эссенция. Получается, так…

– В целом понятно, – согласился заезжий опричник. – И даже логично.

Ваня – да и я, само собой – впервые видел парадную форму опричника в немалых чинах – если считать и по основной табели, и по ученой: некромант оказался встроен в обе системы ценностей государевых людей.

Форма внушала: иссиня-черного цвета основной материал, по виду – тончайшая шерсть, с вплетенными нитями чего-то такого, что сам я назвал бы лавсановым волокном, знаки отличия поверх передней планки, шитые золотом и красной нитью погоны, петлицы – человеческий череп в короне и латинская цифра VI под тем…

Дополняли и завершали ансамбль кавалерийские высокие сапоги и лихо держащаяся на самой макушке шапочка навроде гоблинской ермолки – моего мира гоблинской, конечно.

«Так вот ты каков, государев некромант» – подумалось.

Человек-в-форме – сам по себе – оказался совершенно не таким, какого я ожидал и побаивался. Вместо железного служаки – вроде давешнего вербовщика, призванного в стены Института моим начальством – получался такой, знаете, типичный кабинетный ученый: доброе босое лицо, мечтательный взгляд карих глаз и умные залысины от высокого лба.

Этот уважаемый господин оказался зачем-то вырван из родной лаборатории, и помещен, вместо той, внутрь могучего защитного комплекса… Да, то, что сборный артефакт парадной униформой только притворяется, я понял сразу: аж в глазах рябило от многожильных и цветных эфирных шлейфов.

Представить высокое начальство – или командование – мне, конечно, забыли.

Еще он, опричник, действительно явился позднее обещанного.

– Вы, господин полковник, – тоном очень вежливым, но без малейшей нотки подобострастия, предложил Пакман, – можете и сами убедиться. Наш неупокоенный друг, думаю, не откажется еще раз показать увиденное глазами своего – тоже умершего – соплеменника, а также – дать послушать услышанное его ушами…

– Что вы, – запротестовал ученый-в-мундире, – в этом совершенно нет необходимости. Наша служба – в моем лице – полностью доверяет экспертному мнению сотрудников Института. Кроме того, я, некоторым образом, неспособен к восприятию магии…

Нулевка! Леший меня разбери пополам, нулевка! Тот самый, даже теоретически невозможный, случай в эфирной магии!

Я присмотрелся внимательнее: действительно, нити цветного эфира, пронзающие, будто объемное шитье, весь защитно-представительский костюм, совсем не соприкасались с самим государевым человеком. «Надо будет потом пообщаться… Взять пару уроков. Только непонятно, чего именно…» – решил я про себя.

– Первый раз такое, извините, вижу, – поделился заведующий лабораторией. – Некромант-нулевка…

– Позвольте мне, – попросил я. Я ведь как раз о чем-то таком и читал, и думал в первые дни своего пржесидленства: помните конспекты, часть которых была аккуратно начертана девичьей рукой?

– Проявите интеллект, молодой тролль, – согласился шеф. Некромант, который не некромант, только кивнул, добро улыбнувшись: не «дозволяю», но «очень интересно».

– Господин полковник, как мне видится, теоретик, – рекомый вновь кивнул, и я продолжил. – Причем, теоретик очень серьезный. Не отвлекающийся на практику, вот я к чему. Особенности же нулевки, как антимага, весьма кстати: господину полковнику совершенно не нужно опасаться некротических эманаций и даже прямо воздействий… Кроме, конечно, опосредованных. Не до конца уверен, что-то же умертвие рассыпется в прах, прикоснувшись к нулевке в своем тварном теле.

– Для всего прочего имеются помощники, – поддержал мои выкладки государев человек. – Например, я рассчитываю найти такого в Вас, молодой тролль. Вы ведь некромант, я правильно понимаю?

– Что Вы, – я замахал бы руками, не будь такой жест неуместен в высоком обществе. – Какой из меня некромант… Мне лет-то всего двадцать, если по человеческому счислению. Так да, клан – я провел пальцем по краю левого уха, задевая ногтем лишенные камней алки – но мне просто некогда было бы постичь науку всего неживого.

– Иван у нас родовой шаман и прозектор-упокойщик. С дипломом, – будто вступился за меня Колобок. – Тот же посмертный слепок снимал не напрямую, но обратившись к духу предка!

– Сильный предок? – сверкнул глазами ученый. – Дух тролля, могущий входить в посмертный резонанс первого типа с недавно умершим лаэгрим? Любопытно. Кто он?

– Видите ли, какое дело… – начал я.

– Оригинально, – признал некромант-теоретик, выслушав до конца историю обретения мной древнего предка… Парадную версию истории, конечно – в той я действительно прихожусь древнему эльфийскому владыке потомком-по-крови! – Не то, чтобы я впервые слышал о подобном… Скрещивание орков и эльфов, в теории, возможно, и те, и другие – высшие гоминиды, что-нибудь-там сапиенс. Однако, в Вашем, молодой тролль, случае, получилось как-то очень уж удачно. Есть, с чем поработать! – опричник потер руки образом совершенно неприличным.

– Смешно, – неслышимо для всех прочих согласился Гил-Гэлад. – Отличная получилась история, древняя, легендарная… Надо будет ту немного дополнить, во избежание, так сказать. Протянем прямые мостики смысла между твердой земли кочками, что сохранились в трясине случайной выдумки.

– То есть, ты не сердишься? – удивился я мысленно.

– С чего бы? Я, может, только обрел нормальное посмертие – интересное, увлеченное, при грамотном некроманте, который еще и шаман! Одно вот только…

– Что именно? – когда столь древнее и мудрое несущество выдает подобные ремарки, немудрено и напрячься: я так и поступил.

– Аккуратнее с вымыслом, потомок, – коротко хохотнул дохлый эльф. – Не зарывайся. А то мало ли…

Звонить Гвоздю с квартиры я не стал. Не решился использовать для того и мобильный телефон – что-то мне подсказывало, что и опричнина, и местная – удивительно незаметная – полиция, прекрасно может подключаться к линии и внимательно слушать разговоры. Раз может – значит, делает. Я бы на их месте точно делал.

Благо, в этом мире, как и когда-то в моем, известны были таксофоны: уличные телефоны с повременной таксой оплаты.

– Короче, вот так, Наиль, – я решил отчего-то не называть абонента по прозвищу, ограничившись именем. Мало ли в сервитуте Казань парней, носящих довольно обычное татарское имя? – Сначала наехали по беспределу на ничьей земле, потом собирались то ли покалечить, то ли убить.

Говорить о том, что точно знаю, кто конкретно подпряг гопоту на дерзкое-да-мокрое, я не стал: сначала хотелось послушать реакцию торпеды.

– А чо-как, по составу? – немного странно спросил тот. – Снага?

– Люди, – я пожал плечами, чего собеседнику, конечно, видно не было. – Снага тоже были, трое. Даже гном, но этот – только один и какой-то пришибленный.

– И чо с ними в итоге?

– Они умерли, – воззвал я к сестре таланта. – Не каждый от моей руки… Помогли. Пердячий пар, дальнобои, слышал?

– Уважаемая контора, – согласился Гвоздь. – Авторитетная. Ты под ними, или так, в корешах?

– Второе, братан, – напомнил я. – А хожу я под государем Гил-Гэладом.

– Он же помер давно, вроде? – делано удивился снага.

Я вздохнул: некоторые методики и особенные возможности лучше приберечь на потом, но, если вовсе нет выбора… Мне, понимаете ли, надо было знать, о чем Наиль думает, точно и в подробностях.

Помните ниточку? Ну, потом шнурок, после канатик… Связь между нашими – моей и Гвоздевой – ментальными сферами укрепилась уже до состояния тросика, причем – мало не стального.

Снова вздохнул, нашел, потянул. В разум чужой, будто в свой – заглянул.

– Сделано, босс! – бодро отрапортовал Гвоздь. – Пробил!

Марику очень хотелось – это было видно по несколько шкодливому выражению лица – пошутить. Например, уточнив, что именно пробил Гвоздь.

Однако, босс потому и становится главным, громко расшвыряв или тихо устранив с дороги к вершинам власти всех прочих, что далеко не всегда поступает так, как хочется. Сторонники волевых решений, знаете ли, в криминальных – и любых других – вертикалях власти если и выживают, то успеха отнюдь не добиваются.

Поэтому снажий криминальный авторитет просто кивнул подчиненному.

– Остроухий, под которым ходит Индеец, он того, давно помер, – начал торпеда. – Давно, но не совсем. Типа, он дух… Только не умертвие и не спектр, а какой-то другой, я не разобрался.

– Без тебя разберутся, – перебил Гвоздя Марик. – К делу давай.

– Ну, тролль же, шаман. Духи предков, все дела, – перешел, как ему самому показалось, к делу, Наиль. – Вот и у него. Однако, босс, там какая-то странная история.

– Тут все, бля, странная история, – нервно уточнил босс. – Еще раз, к делу!

– Ну он в натуре же его предок! – зачастил снага. – Эльф! В предках у тролля! Да еще не лаэгрим!

– А кто? – удивился Марик. Ситуация перестала его раздражать, интересовать же – только начала.

– Нолдо! Самый натуральный!

– Этим-то что у нас надо? – удивился снага-старший. – Договор же… Не чтет?

– Он, походу, коней двинул еще до Договора, – ответил подчиненный. – Босс.

– Тогда понятно, чего Индеец такой… Странный. Сильный, лысый, посох эльфийский, бубен, вроде, тоже… А, бубен нет? Ну ладно, – согласился Марик, имеющий, конечно, и свои собственные источники информации.

– В посохе череп! – обрадованно дополнил Гвоздь. – Того самого эльфа! И, босс, это в натуре Гил-Гэлад!

– С одной стороны, хорошо, – заключил снажий босс, отправляясь в недальнее путешествие к любимому бару, встроенному в стену, – что над Индейцем нет нынешних лаэгрим. Лезть в разборки и расклады остроухих… Сам не хочу, и тебе, внучек, не дам.

– С другой? – несколько осмелел внучатый племянник, обрадованный родственным обращением.

– С другой… Пока тормозни с выяснением, – был ответ. – Постережемся. Сильный шаман, да еще тролль-алхимик, да с родовой примесью настолько сильной эльфийской крови… Н-да.

Вынырнул из глубин чужого разума, да озадачил свой собственный.

«Обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад»… Так, кажется, писал классик, в этом мире тоже, вроде бы, хорошо известный.

И всего-то стоило пару раз опустить эпитет «признавший», говоря о своем новоявленном духовном предке!

Глава 29

Наутро у меня разболелась голова.

Это был очередной новый опыт – не то, чтобы совсем бесполезный, но… Я предпочел бы подобного избежать.

В прошлой жизни такого со мной не случалось, и не потому, что – как тонко шутили подчиненные Вано Иотунидзе, когда сам он, то есть, я, этого не слышал – «в голове тролля все равно одна кость».

Просто у троллей никогда не болит голова. Даже случайно. Даже без причины. Даже у тролльих женщин в определенные дни лунного года.

…В этом мире, как водится, все несколько иначе.

Голова болела, настроение, и без того не лучшее, стремительно катилось вниз и имело все шансы пробить нулевую отметку, да и вылезти куда-то сквозь дно.

– Древней мудрости взыскую, о великий! – несколько шутовским тоном, никак не отражавшим моего состояния, обратился я к духу предка. – Нет ли спасения от злогребучей мигрени?

– Во-первых, это не мигрень, – педантично уточнил Гил. – Во-вторых… Не знаю.

Я завязывал шнурки.

Сначала – наклонился, переждал особо острый приступ боли, завязал шнурок, распрямился.

Повторил: то же самое, в той же последовательности, но уже с другим мокасином.

Собеседник мой все это время то ли думал о своем, то ли ждал моего ответа на незаданный вопрос.

– Чтобы ты, да не знал? – я сделал, наконец, вид, будто сильно удивлен.

– Тем не менее, – ответил дохлый эльф. – У перворожденных, знаешь ли, не бывает проблем подобного толка… Или я просто о тех не помню, слишком давно уже был живым. И не только поэтому – тут мы с тобой схожи.

– Схожи – не одно и то же, – парировал. – Ты таков на самом деле, я же…

– Ловко притворяешься. Или считаешь, что ловко.

– Уймись, зануда, – потребовал я, запирая за собой дверь квартиры.

Ну, ничего.

Пока шел – пешком, по многажды хоженой дороге, головная боль моя почти прошла. Или, вернее, затаилась, немного напоминая о себе в ответ на особенно резкие уличные звуки: рев моторов, скрежет механизмов, одинокие выстрелы.

Как правило, мой шеф появляется на работе существенно раньше меня самого. Трудового порядка я, притом, не нарушаю: как записано в договоре – рабочий день с девяти утра – так и являюсь на службу.

Это Колобок норовит вскочить ни свет, ни заря – и сразу катится в сторону работы… Может быть, живет недалеко, и потому добирается быстро. Может, наоборот, и боится опоздать.

Вот, значит, и в это утро Иватани Торуевич явился пораньше – и очень меня ждал.

– Ты не поверишь, – начал Пакман, даже не поздоровавшись: небывалое явление, по правде сказать. – Его нашли!

Так вышло, что за свою жизнь я овладел мало не десятком иностранных языков – некоторые из которых, по прошествию времени, вполне мог назвать родными.

Мне нравится советский язык: это, конечно, не наречие к’ва, но именно этот язык, называвшийся, когда-то, русским, был мне всегда ближе и роднее прочих. Теперь ситуация не поменялась – только название, даже сам язык остался почти что прежним.

Однако, в советском… Хорошо, пусть русском, языке, существует одна проблема: если говорить о чем-то или ком-то в третьем лице, совершенно непонятно, вещь обсуждается или личность!

– Кого – его? – немедленно ошибся я.

– Не кого, что, – парировал Пакман. – Хотя когда-то это был он, в смысле, кто…

Догадаться было сложно, но я – сумел.

– И где он оказался? В смысле, череп Лаэр Лаэрыча?

– Вот тут очень интересно, – ответил шеф. – Тут, у нас. В смысле, внутри той же кассеты, где было и все остальное.

Мы спустились в прозекторскую: я даже успел одеться. Мало ли.

Сорвал пломбу с кассеты и вынул содержимое – в этот раз, в полном комплекте.

– Кто-то хотел создать странное впечатление, – начал я, рассмотрев находку. – Будто голова никуда не пропадала, и это мы ее чуть было не утратили по безалаберности.

– Или злому умыслу, – дополнил Пакман.

– Один минус, – заметил я, – у этой славной теории. Голова отделена от шеи слишком… Неаккуратно, что ли? Хотя тот, кто рубил, бил сильно, точно и зная, что делает. Не скальпель и пила, но топор.

– Еще один момент, коллега, если Вы не против, – очень вежливо начал шеф, обычно называвший меня на «ты». – Я про состояние головы.

– Я заметил, – пришлось согласиться. – Ее… Вымыли?

Действительно: неизвестный – в этом уже не оставалось сомнений – злоумышленник очень тщательно вымыл эльфийскую голову. Как минимум, под мощной струей воды. К тому же…

Я принюхался.

– Не просто вымыли, – подтвердил мои подозрения Колобок. – С моющим средством. Запаха почти не осталось, но вот тут, в волосах…

Пришлось идти в соседнее помещение: я ни разу его еще не показывал и о нем не говорил… Но так и надо. Нет ничего интересного в небольшом складе разных нужных вещей.

Там, на складе, набрал всякого. Вернулся в прозекторскую, обратился к голове ранее преставившегося, да и принялся соскребать с той все подряд.

В эту емкость – несколько штук волос с головы. В соседнюю – всего пара и из бороды – вот только не говорите мне, что эльфы не носят бород! Третичный волосяной покров имеется у всех гоминид: пусть тот, что на лице, и считается, отчего-то вариативным… Несколько волосков, совсем мелких и мягких, обрести удалось.

Соскоб кожи в одном месте, в другом. Попытка – удачная – зацепить слизистую через ненадолго приоткрытый рот. Остановился в сомнении.

– Присматриваешься к зубам? – шеф мой снова обрел присутствие духа и заговорил со мной по-старому: на «ты». – Если что, я разрешаю. Рви. Только поглубже какой-нибудь. Семерку, например, благо, у лаэгрим их шесть штук. Слюну еще не забудь. Хотя какая тут теперь слюна…

И тут меня осенило. Так бывает – реже, чем мне того хотелось бы, но бывает.

– Шеф, – сообщил я срывающимся голосом, – я, кажется, знаю, куда девалась голова, зачем ее мыли и почему вернули обратно…

– Плевок! – сразу же догадался Пакман. – Слюна и анализ… ДНК? Откуда ты можешь о таком знать?

– Можно было заиметь стопроцентное доказательство, – горячился я, – а откуда знаю… Сейчас это не очень важно. Главное – получить улику!

– С которой сразу же лететь в юридику, гдеобосновался Лаэр-старший! – согласился шеф радостно, но тут же потух, будто залитый ливнем фонарь.

– Эх, а так ведь хорошо было! – принялся сокрушаться завлаб. – Привлечь перворожденных к расследованию, со всеми их возможностями, технологиями… – Пакман сделал паузу, – деньгами! Теперь-то уж чего, раз все смыто.

– Все, да не до конца, – обрадовал я начальство. – Только за бубном схожу, хорошо?

Да, мне опять понадобилось прикрытие.

Рассказывать начальству о том, что – по моему иномирному мнению – нечто нельзя смыть с чего-то до конца… Или, все же, свалить все на древнего эльфа? Кажется, всяк бы выбрал второе. Тем более, что и в шаманизме здесь лучше всех разбираюсь именно я.

– Ну? – призрак сделал страшно занятой вид: мол, мы с Пакманом и бубном оторвали его от чего-то важного. – Записывайте, что ли. Дважды повторять не намерен.

Я ловко выхватил блокнот, затем – карандаш, и приготовился внимать.

– Череп, будучи единожды доставлен, не покидал более пределов морга, это первое, – сообщил дух. Пакман кивнул, ну и я решил не выделываться, повторив за начальником.

– Затем, с момента смерти трупа… Так же можно сказать? – обеспокоился эльфийский государь, – значит, с момента смерти за голову фигуранта брались два разных человека… Вернее, человек и урук. Орк, ныне живущие таких называют черными. Все прочие, кто работал с усопшим, пользовались перчатками. Хорошими, экранированными…

Я показал – подняв пальцами вверх – собственные руки, одетые как раз в таковые, Пакман согласно кивнул.

«Что со слюной», хотел спросить я явно и напоказ, но сдержался. В конце концов, Гил-Гэлад сейчас точно придерживается моих собственных слов, а значит, скоро должен затронуть и этот вопрос тоже.

– Человек, трогавший голову эльфа, и тот, кто на нее же плюнул – одно и то же лицо, – не подвел меня древний предок. – Материала достаточно, базовые маркеры сообщу под запись… Звуковую. У вас же здесь есть некроскоп?

Некроскоп, он же некрофон, он же – прибор, имеющий десятки названий и умеющий записывать некротические сигналы на физические носители, в распоряжении Института, конечно, имелся. Я знал о том заранее, Пакман же просто подтвердил наличие и обещал вскорости устроить подобающую запись.

– Слушай, предок, – решил я поторопить эльфа прежде, чем тот ударится в излюбленную свою велеречивость, – а вот тот, который второй… Урук?

– Этот и вовсе неподалеку, за двумя стенами отсюда. Наблюдаю его ясно и четко!

– Надо брать, – решился Пакман. – Только…

– Понятное дело, – согласился я, – что не нам самим.

– Тогда ты пока приберись, – то ли предложил, то ли приказал, завлаб. – Я – за подмогой.

Люблю хорошо ездить – куда больше, чем плохо ходить. Или эта шутка звучит как-то иначе… Не упомню.

Ехали мы хорошо, просто отлично: я опять оказался в одном мобиле с капитаном егерей Кацманом, занял переднее сиденье и радостно таращился в зауженное окно.

Перед нами двигался танк – если они бывают колесными. Тяжелая круглая башня, пушка огромного калибра… Серьезная машина. Боевая.

Мы шли вторыми, следом же ехал блиндированный тюремный фургон, и еще какая-то бронемашина, чуть попроще и не такая мощная, как та, что открывала колонну.

– Я вот чего не понимаю, – машина не так уж и шумела, но я все равно говорил громко, будто пытаясь перекричать мощный мотор. – Стоило ли городить подобный караван ради одного арестанта?

– Это называется «конвой», Вань, – поделился служебной мудростью капитан егерей. – И городить – стоило. Вот скажи мне, – Кацман умел разговаривать, не отрываясь от управления мобилем, – о чем в первую очередь подумает обыватель, кем бы он ни был, увидев такую мощь?

– О том и подумает. О мощи, – понял я. – И что опричнину задирать – себе дороже. И… Наши авалонские друзья называют такое «fleet in being», – раскрыл я перед егерем новую грань своего таланта. – Когда можно вообще не воевать, но представлять – обязательно.

– Ну вот, ты и сам все знаешь, – обрадовался Дамир Тагирович. – Еще вопросы? А то мы уже скоро будем на месте.

– Только один, если можно, – попросил я.

– Давай, – кивнул капитан.

– Вы же, вроде, егерь. Как так получилось…

– … что вместо толпы полицейских или вдвое меньшей группы опричного спецназа брать Гуртука явился я один?

Гуртук – это так зовут того самого орка, который трогал голову мертвого эльфа. Трогал, а еще – рубил той шею и старательно, пусть и неумело, намывал получившееся под мощной струей воды. Хотя, если кого-то взяла – с поличным – опричнина, говорить о том можно уже в прошедшем времени… Значит, не зовут, но звали.

– Именно этот вопрос я и хотел задать, – скромно потупил очи некий (условно) юный и (почти) лысый тролль.

– Начнем с того, что я не всегда служил в егерях. Или о том я тебе уже говорил? – вдруг решил уточнить капитан.

– Не помню, – я сделал виноватое лицо. – С удовольствием послушаю еще раз, если что.

– Ну, раз с удовольствием, – посмотрел на часы Кацман. – Тогда ладно. Нам ехать еще минут тридцать, как раз успею.

– Известно ли тебе, из каких служб состоит опричнина? – начал, чуть подумав, капитан. – Впрочем, откуда… Да и то, что важно прямо сейчас – Царская Служба Охраны, ЦСО. Она, конечно, бережет не только первых лиц, достается и на долю вторых, а также – третьих.

«Царь, царевичи, министры» – перевел я для самого себя. «Солидно!».

– Я служил как раз в этом подразделении. Самое боеспособное, лучше всех вооруженное, отлично обученное… Элита. – Егерь вновь задумался о чем-то своем.

– И что случилось? – решил я поторопить рассказчика. Мало ли, вдруг не успеет рассказать, после же и случая не представится!

– Да то же самое, – сверкнул электрическим глазом Кацман, – что и с тобой!

Я опешил. Получается, мой знакомый и немножечко – по егерской линии – начальник, что, тоже пржесидленец? Если ответ «да», то откуда и каким образом тот узнал мою главную тайну?

– Только ты, вроде, доигрался с высокой алхимией, мне же просто прострелили голову… Заброневая контузия, – неожиданно успокоил меня егерь. – Итог один: частичная потеря памяти. Тут помню, тут не помню… Даже немного смешно.

– Бывает, – согласился я.

– И не такое, – не стал спорить капитан. – Собственно, егерская Его Величества Особая Служба – что-то вроде синекуры. Почетной пенсии, приносящей пользу государю и державе… Понимаешь, все сто процентов моих сослуживцев – или низвергнуты с Олимпа опричнины, или вознесены из Аида полицейских околотков… Про Аид я шучу, не вздумай сказать такое вслух! Твою мать, куда прешь, дебила кусок!

Хорошо, что я тоже смотрел на дорогу, и понял, что капитан отругал не меня: какая-то повозка, навроде моторикши, решила самоубиться об опричный конвой, и чудом разминулась сначала с головным танком, потом – с нашим мобилем.

– Вас перевели по здоровью? – вернулся я к теме. – Из-за амнезии?

– Давай уж прямо, – предложил тот. – Не перевели, списали!

– Сегодня же случилось так, что Ваша служба снова понадобилась государю. Ваша, в смысле, как опричника, пусть и бывшего.

– Опричники бывшими не бывают, – немного грустно согласился егерь.

– Теперь давайте о том, зачем вам понадобился Ваня Йотунин, – окончательно обнаглел последний. – Вам, в смысле, лично и всей службе.

– В истории одного тролля не все понятно, – ответил почти загадкой тот. – Ты весь какой-то слишком. Слишком молод, слишком начитан, слишком талантлив, слишком никого не боишься… Такие на свет рождаются, но не очень часто. Командование, скажем, решило считать, что ты просто чортов гений – и нас всех ориентировало именно так.