Текст книги "Товарищ Йотунин (СИ)"

Автор книги: Адель Гельт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Строго говоря, товарищ Ленин и присные – в свое время – как раз и опирались на развитую магию как общественное явление, ну и экономику еще, потому и удалось сбросить с трона зарвавшегося царька и… Впрочем, это вы и без меня отлично прочитаете в школьном учебнике истории. Знать бы только, где сейчас те учебники, в каком из миров!

Царский род – менталисты? Обратно бессмыслица! Хомо сапиенс сапиенс, сиречь, хуманы обыкновенные, составляют уверенно половину человечества, если считать популяционно Этот многочисленный народ, как известно, или прямо иммунен к ментальным воздействиям, или отлично от таковых защищен – на природном, врожденном, имманентном уровне!

Как это – «в земствах нельзя колдовать»? Как можно запретить нечто, на что способен всякий разумный человек, и что, кстати, здорово облегчает жизнь того же самого разумного? Это что, получается, на каждого жителя тех странных – если я правильно понял термин – мест, приходится минимум один прибор, блокирующий сгущение эфира? Дорого! Суммы получаются колоссальные, даже и по советским меркам – а в СССР, между прочим, давно отменены деньги как таковые…

Опричина еще эта, нечто, еще более невозможное, но – если судить по конспектам – совершенно реальное…

Пусть и доказал я уже сам себе, что никакая это не численная счетная игра, но мир совершенно взаправдошний, окружающая действительность все больше напоминала старую и страшную сказку…

Такие горазд писать, например, поляк – опять поляк! – Мартын Вольский. У автора этого в книгах сплошные упыри, агенты ада, зловещие карлики и знамения конца света, потому и литература получается кошмарненькая, несмотря даже на бойкое и живое перо сочинителя.

Кто, интересно, придумал уже этот мир, и, главное, зачем?

Сидел, переживал, пугал себя сам, погружаясь в мрачную пучину отчаяния… Потом меня будто подбросило, поставило на ноги и повлекло на кухню: с той, как раз, донесся умопомрачительный аромат жареной котлеты, а еще голос моего товарища. Кушать было подано, пора была садиться жрать.

Мрачная пучина отступила: я вынырнул на поверхность, жадно хватая ментальным ртом того же свойства воздух.

Все-таки, в некоторых вопросах я как был троллем, так им и остался, пусть и худым да некрасивым: например, лучшим средством для того, чтобы поднять мне настроение – как там и тогда, так здесь и сейчас – оставалась вкусная еда. Много вкусной еды!

После, сыто отдуваясь, сидели опять в комнате. На меня напали разом философское настроение и исследовательский зуд: принялся приставать к соседу с разного рода вопросами.

– Я, допустим, прочитал весь конспект до конца, – начал я. – Не то, чтобы все понял, но… В этом всем ведь реально нереально разобраться полностью! Может ты, друг, сможешь помочь?

– Не, не смогу, – помотал головой урук. – И никто не сможет, кроме препода, но к тому я больше не ходун, и тебе не советую – еще с годик, пока память жива… Ты, Ваня, у нас того… По этой теме был лучший на курсе. Никто, как говорится, кроме тебя!

И вот тут меня, наконец, догнало.

И правда, я – пржесидлел!

Глава 5

Посидели, подумали – мы умеем!

– Теория суха, мой друг, – наконец, пожаловался я.

– Там дальше что-то про деревья? – уточнил орк, и немедленно напомнил: – у меня по литре… Сам знаешь. Или нет.

– Это я к чему, – пояснил. – Это я к тому, что теперь мне надо посмотреть на все своими глазами. Сервитут, хтонь… Неплохо бы, конечно, прокатиться в какое-нибудь земство, ну, или юридику, но нам, наверное, не на чем?

– Так-то транспорт имеется, – сообщил урук. – Но я теперь снова не уверен, что ты помнишь все буквы. Или понял все слова, в натуре. Чем читал, глазами?

– Зая, забываешься, – напомнил я. – Дома и наедине говорим как нормальные… Э… Мы, кстати, кто? Ну, вообще?

– Подданные царя Ивана, если в целом.

– А конкретно? Не в смысле, все жители страны, а именно мы с тобой?

– Орки мы, кто, – ответил сосед. – Я вот урук-хай, ты – олог-хай… Технически не совсем верно, но каждый из окружающих ответит именно так.

Я задумался о том, что этот мир отличается от мне привычного все сильнее, и я пока не могу сказать, что это – однозначно плохо.

Орк, тем временем, показал огорчение: по крайней мере, рожу ему перекосило знатно, левый клык оказался выше правого на сантиметр – если мне, с идеальным моим глазомером, это не показалось.

– Еще я, типа, не Зая, – решительно отверг он. – Я Зая Зая, а то, когда один раз, получается какое-то… Что-то… Не то, в общем. Заяц.

– Так заинька – он же хороший. Пушистый, с ушками, – не сдавался я.

– Вот я и говорю – падла ушастая, – обреченно возразил орк.

– Давай вернемся к вопросу насчет «прокатиться», – вспомнил я начало нашего очередного разговора. – Ты сказал, что у нас есть транспорт, а потом вспомнил про буквы. К чему?

– Читал ты, по ходу, через строку, – пояснил Зая Зая. – Или через две. Короче, в юридике нам делать точно нечего, обоим… Там… В каждой – свои законы, и тебе они могут не понравиться. Мне – так уж точно.

– Э, погоди, мы же маги! – немного не понял я. – Вот же, написано, статья такая-то Уложения. «Буде какой Владеющий посетит землю другого Владеющего…»

– Ты – маг, не я, – возразил урук. – Еще вот вопрос: покажи мне свою жалованку, братан. Нету? Я так и думал! – товарищ воззрился на меня с выражением недоуменного превосходства. – Еще ты не совсем маг, ты шаман же. Это другое, понимать надо! Пока стучишь в бубен – у тебя его, кстати, нет – любой владеющий кастанет что-то… Быстрое, и останутся от нас с тобой две горки пепла. Или ледяные фигуры.

– Фигуры, конечно, красивее, – определился я.

– А, ладно! – встрепенулся загрустивший было урук. – Поехали. Есть тут одно место – себя показать, на людей посмотреть… Необязательно людей, кто попадется.

– Отлично! – я обрадовался, вскочил с кровати и отправился в прихожую, надевать ботинки.

– Чо, прямо так и пойдешь? – удивился орк. – Хотя да! Ты же у нас ушибленный. Нет, контуженный, нет… Как это…

– Почти все забыл, – с некоторым нажимом настоял я.

– Добро с тобой, все забыл, – не стал спорить собеседник. – Так я напомню!

Оказалось, что немного более толстая, чем должна быть – это я все еще про свой глазомер, если кто не понял – стена, содержит внутри себя плоский потайной шкаф.

Шкаф, в свою очередь…

– Вот твое стрелядло, – орк снял с крепления и протянул мне… Самострел?

Я, видите ли, плохо понимаю в старинном метательном оружии. В современном же – огнестрельном, лазерном, плазменном… Каким оно еще бывает? В таком разбираюсь еще хуже: даже не уверен, что какое-то из перечисленных вообще встречается на свете, а не попалось мне на глаза в тексте очередного самиздатовского романчика.

Протянутое я взял, да и стал то внимательно рассматривать – ожидая во всякую секунду очередного возмущенного вопроса орка – мол, и это ты тоже умудрился забыть? Однако, товарищу было не до меня: он блаженствовал.

В руках урука появился… Опять самострел. Короткий (в два раза короче моего), массивный (выданное мне оружие на фоне этого выглядело как бы не втрое тоньше и даже изящнее), тяжелый – по совокупности внешних факторов… Машина для убийства, и, скорее всего, быстрого, кровавого и всеобщего… Люблю такое. Плохо разбираюсь, но люблю.

Так вот, орк блаженствовал образом совершенно явным: гладил самострел по блоку стволов – числом три, – натирал тряпочкой отдельные детали и даже, кажется, что-то ласково тому шептал.

– Поздоровайся, Ваня! – потребовал, наконец, Зая Зая. – Это вот, если ты забыл, Гхаш… Видишь, какая красавица? Верхние два, вот, для болтов, взводятся вот так, тут предохранители… Нижний – под пулю, можно свинцовую, можно чугунную… Даже круглый камушек. Толкатель, гляди, чистая гидравлика, убойная вещь – хоть и не огнестрел!

Недоумение во взоре я скрывал старательно, но смог это сделать, видимо, не до конца.

– Ты что, – начал орк, – а, ну да… Отдай арбалет. Отдай, говорю! Стрелки детям не игрушки, а ты сейчас, считай, ребенок!

Я сделал шаг назад. Отдавать арбалет… Видимо, так называется самострел – не хотелось отчаянно. Что-то нашептало о том, что к оружию своему я – вернее, Ваня – относился раньше с трепетом не меньшим, чем мой-его сосед.

Вызывало некоторое сомнение то, что алкоголикам, вроде, не выдают разрешений на владение оружием, но имелись, наверное, нюансы местного законодательства, мной не изученные… Или обе единицы попросту хранились в стенном шкафу незаконно!

Неумение обращаться с самострелом и непонимание того, как тот устроен, проблемой не показались ни на единый миг.

– Ашеашн шета нашт! – негромко сообщил я самострелу. Привычно колыхнулось инфополе.

– Арбалет эластомерный, модель АЭК-пятнадцать-двадцать семь, ограниченного гражданского оборота, – делилась со мной ноосфера, а я, стало быть, внимал. – Предназначен для охоты на среднюю и крупную дичь. Применение спецвыстрелов позволяет уверенно поражать… На дистанции… Неполная разборка, так… Метод изготовки к стрельбе, перезарядка, профилактическое обслуживание, ремонт…

Орк все еще смотрел требовательно, протянутой рукой как бы загребая к себе.

Я – на всякий случай – сделал еще один шаг назад.

– И ничего не игрушки, – несколько запоздало ответил я на справедливое, в общем, замечание. – Это пятнадцать-двадцать семь, эластомеры триэмовские, почти новые. Отличная штука. Не отдам!

Облегчением, возникшим во взгляде моего соседа, можно было двигать горы.

Вышли, собравшись: кроме оружия, взяли еще боезапас – тот, что подходил к моему арбалету, нормально разместился в специальной перевязи через всю грудь. Еще с собой у меня были нож, небольшой метательный топорик, праща, десяток свинцовых гирек – они же пули для пращи, телескопическая дубинка, тяжелый кнут… Это мой предшественник, как вы уже поняли, не любил и не умел драться – однако, все смертельно опасное снаряжение разместилось снаружи и внутри нарочитого жилета столь ловко, что казалось: во всем этом Иван Йотунин – в моем лице – сможет даже спать, причем, не без некоторого комфорта!

Жилетка, надетая мной поверх майки – не на голое же тело – содержала еще один карман, отлично подходящий для маленького термоса, питьевой канистрочки… Или, как сейчас, бутылки отвратительного вида пойла, пахнущего метанолом даже сквозь стекло и двойную пробку.

– Тебе зачем? – удивился орк, признав бутылку. – Это же не пьют… Ну, краску там отмывать…

– Надо, – весомо поделился я. Зая Зая в ответ пожал плечами и вопросов по такому поводу больше не задавал.

Троллье Слово познания я применил еще трижды – когда надевал жилетку, пока разбирался с топориком, и, на всякий случай, взявшись за бутылку – нужно было определить состав мутноватой жидкости… Слово не подвело ни разу, да и эфирных сил тратило куда меньше, чем обычно, в старом моем мире. Перспективы открывались… Интересные, однако, часть из задумок стоило как следует проверить.

Вышли из подъезда, прямо под все еще пугающие меня солнечные лучи, и отправились не как в прошлый раз, налево, но совсем в другую сторону. Шли по бетонной дорожке вдоль дома, между зданием и диковатым каким-то сквером, получившимся из заросшего всякой зеленой ерундой дворика. Шли недалеко – до гаражей, оказавшихся на том месте, где в моем мире должен был начинаться детский сад. Впрочем, гаражи этому миру подходили больше.

– Так у нас что, как ее, тачка? – поискал и нашел я слово.

– Не у нас, братан, у тебя, нах, – серьезно оппонировал орк. – И не тачка, этот, как его… Трайк!

Подумалось, что слово познания потребуется вновь, и, видимо, не один раз.

Трайк оказался почти эсоциклом – даром, что о трех колесах: пара ведущих позади и одно, рулевое, спереди. Еще Слово сказало мне о том, что никакого применения эфира конструкция транспорта не предусматривает, ни для управления, ни внутри энергоблока: трайк двигался посредством сжигания углеводородного топлива, да управлялся при помощи чистого электричества.

Получалась, мало того, что архаика, так еще и чудовищно неэффективная и страшно загрязняющая воздух! То-то мне сразу показалось, что на местной улице немного тяжело дышать…

– Я поведу, нах – сообщил орк, глядя просительно.

– Возражений не имею, – я пожал плечами. В самом деле, еще не хватало учиться водить транспорт, да прямо сейчас, да с нуля… Слово познания тут не очень подходит, особой же магии на случай бензиновой тарахтелки моя безразмерная память не содержала.

– Ну, это ж, типа, твой трайк, и все такое…

– Вот и пользуйся, пока я добрый! – заключил я. – Поехали уже!

Я умостился на заднем – пассажирском – сидении, и мы поехали.

Бежал выкидыш древних технологий довольно шустро, а большего от него пока и не требовалось.

– Вот, гляди, – посоветовал орк Зая Зая, остановив, наконец, транспортное средство. – Это – хтонь, нах!

Я пригляделся.

– Не знаю, по-моему, болото болотом… Неширокое такое, выглядит почти знакомо, островки, вон, камыш, – усомнился я не в увиденном, но в сказанном и услышанном. – Домики заброшенные… Без крыш. Почему, кстати?

– А это надо у тебя спрашивать, в натуре, – немного ехидно ответил урук. – Это твое болото!

– В смысле, мое?

– Не, документа нет. Но ты тут один тусишь, прямо на краю, как кикимора, нах. Вон твой дом, – орк протянул руку в сторону, я глянул в указанном направлении.

Там действительно виднелась постройка, собранная методом неясным и непонятно из чего, но отличающаяся выгодно от остальных строений заброшенного поселка. Дом, названный только что моим, возвышался над округой – поскольку был о трех этажах, да еще сверкал целой, крытой оцинкованным железом, крышей.

– Не догнал, – действительно не понял я. – У меня, получается, два дома? Я что, богатый?

– Да уж не то, что некоторые, – урук ткнул, при этом, себе в грудь. – Ни кола, ни двора… Короче, ты, братан, в натуре не беднее многих. Я ж тебе о чем и говорю!

– Тогда пошли смотреть дом! – предложил я.

– Кого послать и зачем? – удивился орк. Я воззрился на товарища в немом изумлении: понимал уже, конечно, что тот не так прост, как прикидывается, но знание отдельных тонкостей литературной речи мне представлялось уже некоторым перебором.

Так бы и смотрел на него долго, но вдруг понял: вот эта вот образина, единственный, видимо, друг покойного Вани Йотунина, мелко трясется, едва сдерживая смех.

– Ты не орк, – насупился я. – Ты тролль!

И ничего смешного не изрек, но ржали мы оба: что твои кони, поднимая хохотом в воздух птиц, напуганных треском мотора, но уже рассевшихся обратно по остаткам заборов.

– А знаешь, что, – передумал я, отсмеявшись. – Дом мы еще посмотрим. Ты ведь не за тем меня сюда вез?

– Не, нах, – согласился орк, отрицая. Мне подумалось, что так даже в этом диком мире действует самая обычная диалектическая логика – та самая, без опоры на которую не работает нормальная эфирная физика. – Хтонь показать. Во, гляди – орк еще раз потыкал пальцем в сторону болота. – И арбалет взведи, нах.

Мне стало интересно: взводить арбалет? Зачем? А! Надо будет стрелять… Взвел, хоть и с некоторым трудом, по дороге подумав, что неплохо бы заняться физической силой этого тщедушного тела. Ну, знаете, эликсиры, тренажеры…

В голове зашумело: на этот раз, как мне показалось, предупредительно.

Я вложил по болту в каждую из ячеек, перехватил самострел поудобнее да кивнул товарищу – мол, готов.

– Первый пошел! – радостно заорал орк, швырнув в сторону болота половинкой киприча – и когда только успел подобрать…

Кусок обожженной глины канул в черную топь, не пустив кругов: уж не знаю, что за жижа обеспечила такой уровень поверхностного натяжения, но точно не вода… И, кстати, та принялась медленно вспучиваться – более, чем в одном месте, но и там, куда прилетел кирпич, тоже.

– Целься давай, – потребовал сделавшийся серьезным урук. – Щас полезут.

– Кто полезет-то? – уточнил я. – Куда целиться?

– Ща, увидишь, в натуре, – орк тоже взвел самострел и рассматривал сейчас болото через визор прицела.

И я увидел.

Один – самый большой – пузырь лопнул, и на свет явилось нечто… Скорее, несуразное, чем страшненькое.

Рост – метра под два, вполне антропоморфная внешность: две корявые ноги, две руки с очень длинными, под полметра, пальцами, одна голова, будто косо вырубленная из полена и украшенная сверху, как волосами, болотной тиной… Бродячее болотное полено я, конечно, взял на прицел.

Вылезанец напоминал больше всего мелкую, зеленую, карикатурную пародию на энта – там, в своем мире, Вано Иотунидзе был с таким знаком… Не с пародией, конечно, но с древним обитателей реликтовых лесов, поселившимся в одном из казанских парков. Фангорн его звали.

В общем, этот, зеленый, оказался похож на того, деревянного, примерно так же, как макак-резус напоминает собой человека разумного.

– Твой – ближний, – сообщил сбоку Зая Зая. – В голову не попадешь, целься в корпус, по центру гипогастрия, там кора тоньше! Сажай сразу пару болтов, чтобы наверняка… – Я кивнул, да хмыкнул утвердительно.

Слово сказало мне: самострел мой, будучи единожды взведенным, может выпустить до трех болтов. Два, как потребовал орк, по цели, один – на всякий случай и про запас.

В голову я попал. В брюхо, пониже пупка – у этого бревна, вопреки логике, тот имелся – тоже.

Хватило бы, наверное, первого выстрела: обзаведясь стальным украшением левого глаза, болотный чудик застонал, задрожал, да и рухнул навзничь.

Рядом почти сразу повалился и второй такой же – а больше из болота никто не полез, и даже другие пузыри, вздувшиеся на поверхности, разгладились сами собой.

– С почином, нах – порадовался орк. – Хотя, если не считать амнезию, какой тут почин… Шурики под тебя обычно даже не вылезают, это сейчас я их немножечко расстроил… Боятся, суки.

– Кто? Шурики? – происхождение слова стало мне понятно сразу же, но уточнить, все же, не мешало.

– А, ну да, – согласился урук. – Шурале. Лесной чертила, ну или болотный. Безобидная почти тварь, если вплотную не подойдет, а там…

– Защекочет? – предположил я.

– До смерти, – снова кивнул Зая Зая. – Опа… А ты чо, вспомнил?

– Получается так.

Отлично постреляли, короче.

Потом достали: орк – здоровенный тесак, я – сначала – нож, потом, подумав, топорик. Оказалось, что дохлые болотные черти, так-то, источник алхимических компонентов. Не самых редких, но…

– Перловку не посей! – потребовал орк. – Тебе, типа, пригодится!

– Чо? – уточнил я, а потом сразу и понял, о чем речь.

Перловкой Зая Зая обозвал неровной формы шарики, действительно напоминающие набухшую перед варкой перловую крупу. Еще было похоже, что основной материал, из которого они были сделаны или образовались – самый настоящий перламутр, так что опять получалось хорошо.

Шарики помещались в животе – повыше того места, куда я всадил второй болт. Если бы передо мной был человек, или, хотя бы, животное в целом, я бы сказал – в желудке. Я достал из своего пять, Зая Зая – только три.

– И то хорошо, что так! – радовался мой напарник, позабыв – от радости – паразитные словечки. – Завтра поеду на базар, торгану, а то перекуп… Цены, короче, не даст. Ты со мной?

– Не, мне завтра есть чем заняться, – поделился я, сразу отказываясь от сомнительного развлечения. – А то бесит.

– Чего бесит? Чем заняться? – не понял урук.

– Например, вывести к лешему шерсть!

Глава 6

– Поехали обратно в город, – решил я, немного подумав.

– Казань – не город, – упрямо наклонил голову Зая Зая. – Она сервитут.

– Тем более, поехали, – ответил я, подумав между делом, что неплохо бы иногда следить за тем, что и как я говорю.

Ладно орк: тот обретается рядом со мной с младенчества, и даже дольше – если считать рождением сам факт моего осознания себя в этом мире… Урук привык, у людей же и нелюдей, не знающих о моей амнезии, некоторые слова и поступки Вани Йотунина могут вызывать удивление, вопросы и выводы… Особенно не хотелось бы выводов.

– А ты как, в дом зайти, посмотреть? – решил удивиться урук. – Раз все равно приехали.

– Приехали один раз, сможем и снова, – оппонировал я. – Не хочется мне что-то сейчас туда лезть.

– Это твой дом! – напомнил мне орк. – В натуре!

– Так и есть, друг мой, вот только сам я об этом ничего не помню, – мне показалась немного странной необходимость разжевывать очевидные вещи товарищу – впрочем, буду считать, что сейчас просто моя очередь объяснять понятное. – Дом на отшибе, возле этой вашей хтони, далеко от других людей… Как ты думаешь, додумался ли твой друг Ваня до какой-нибудь защиты – о которой сейчас нихрена не помнит?

– А ведь и правда, – орк наморщил лоб, выйдя на минуту из образа уличного дурачка. – Ты тот еще западлостроитель… А чего делать?

– Вернуться в гор… То есть, в сервитут, – вовремя вспомнил я о местной специфике. – Там немного поработать над этой, как ее…

– Реактивацией, – подсказал орк. Слово я не забыл, но мне казалось тогда очень важным сделать так, чтобы мой товарищ и сосед тоже принимал деятельное участие в разговоре.

– Над ней, да, – согласился я. – Потом, наверняка найдутся какие-то записи. Не могут не найтись!

Проехали по аллее, застроенной когда-то разномастными дачными домиками. Чего тут только не было – от фанерных халуп до весьма основательных кирпичных построек, кое-где сохранивших даже остатки рам и остекления в них! Общей чертой всех домишек был невеликий, так сказать, линейный размер: узкие фасады в одно-два окна да этажность – все дома, кроме моего, не поднимались выше одного поверха. О том, что ни одно из строений – кроме объявленного моей собственностью – не имело крыши, я, кажется, уже упоминал.

Мне вдруг подумалось, что вот Советского Союза здесь не случилось, значит, не было и кампании, направленной некогда против приусадебных участков. Домики же, несмотря на историческую разницу, оказались точно такими же, как и в моем мире: например, подобными застроен музей советской дачи, бывший когда-то товариществом «Горизонт».

Выехали, вернее, протиснулись, сквозь щель тяжелых ворот, сваренных из железной трубы и, кажется, профиля. Створки нельзя уже было ни развести в стороны, ни закрыть до конца: левая насмерть заржавела, правая – и вовсе лишилась верхней петли, накренилась и в таком состоянии вросла в землю намертво.

Дальше – налево – шла дорога из бетонных плит, столь же основательно убитая, как и все местные остатки благоустройства.

Ехали молча: сначала – чтобы не лишиться случайно прикушенного на ухабе языка, затем – потому, что выехали на относительно ровное шоссе, и мотор нашего трайка немедленно взревел – орк прибавил скорости, и разговаривать снова стало невозможно.

Сервитут – то, что я назвал бы городом – напрыгнул на нас внезапно. Чахлый лесок, пробившийся по обочинам, сменился совсем городской красной линией, невнятное покрытие дороги – неплохим и даже почти ровным асфальтом.

– Казань, нах! – прокричал, повернув голову назад, урук.

– Сам вижу, что Казань, – согласился я, но услышан, конечно, не был.

После того, как наш транспорт занял положенное ему место – в гараже, на дверях же оказалось сразу три тяжелых замка, я понял, что товарища моего снедает некое желание… Я даже точно знал, какое именно – мой голодный живот тоже некоторое время уже бурчал.

– Чо, пошли, пожрем? – спросил орк.

– Котлеты? – уточнил я, внутренне облизываясь.

– Не, – расстроился Зая Зая. – Котлет пока не будет. Не из чего, сожрали все, в натуре.

– Тогда в лавку? Ну, в магазин? – отсутствие компонентов и так-то надо было возместить… Заодно хоть посмотрю, чем богата местная торговля. Оставался один вопрос.

– Братан, – чуть подстроился я под уличное поведение орка. – Чо-как по баблу?

– Голяк, – орк сначала развел руками, потом вывернул – для убедительности – карманы. – Я ж не работаю… Ну, пока не работаю, в натуре. А тут и перевернуть некого – уруки обычно на нулях, у всех остальных… Лезть зря не надо: огнестрел, пара дыр – не стоит мелочи.

– Выходишь из образа, в натуре, – подколол я орка. Настроение мое – несмотря на нарисовавшуюся проблему – неуклонно шло в гору: в кармане я нащупал нечто, до крайности напоминающее плотную колбаску, скатанную из купюр. Сам такими пользовался лет тридцать назад, пока в Союзе окончательно не отменили наличные деньги…

– Во, гляди, – я извлек найденное на свет и показал товарищу. – Как, много тут?

Зая Зая взял скатку денег с моей ладони, развернул, и быстро пересчитал, смешно и беззвучно шевеля губами.

– Дохера, – вынес он вердикт. – Если не на широкую ногу, то пару месяцев можно не работать обоим… Или даже три месяца. И котлеты, притом, лепить прямо из мяса. Четвероногого, нах!

– Пусть пока у тебя побудут, – я решил проявить дружеское доверие. – Все равно я не помню, что чего стоит… Обсчитают же, как пить дать!

– Эти могут, в натуре! – согласился урук.

Шли в магазин: тот нашелся прямо через дорогу, чуть в стороне от пельменной. Кстати, о пельменях…

– Братан, – осторожно начал я. – А вот пельмени – это дорого? И стоит ли их есть?

– Тут? – орк вопросительно ткнул пальцем в вывеску, которой я, кстати, раньше не замечал. Вывеска, как и все в этом мире пародии на Польшу, оказалась выполненной на латинице, да шрифтом настолько причудливым, что я даже немного сбился с шагу, пытаясь прочитать написанное.

– «Poltora Kabana» – осилил я вслух самую большую и вычурную надпись. Вторую, подлиннее и попроще написанную, прочел уже про себя: «Pelmennuaya. Vremennaya Vyveska 27–123».

– Тут, братан, хавают дальнобои, – напомнил мне орк обстоятельства моей социализации в этом мире. – Не только клановые, сразу все. Народ суровый…

– То есть, именно здесь – стоит? – уточнил я.

– Еще как стоит, в натуре. Только, – орк немного скривился, – дорого, нах!

– Не журись, братан, – решился я. – Один раз живем. Угощаю!

– Другое дело, – обрадовался Зая Зая, и мы, довольно резко сменив направление движения, просочились внутрь, к запахам и звукам.

Ваня горазд пожрать. Вернее, был горазд, теперь же я вместо него, но сути дела это принципиально не меняет.

Третью тарелку пельменей – действительно, очень вкусных и с начинкой из какого-то неплохого мяса, я сдобрил уксусом. Первую – залил сметаной, вторую – томатным соусом, похожим на солоноватый кетчуп. Эх, где та Болгария?

Зая Зая, пользуясь моментом и моей неожиданной щедростью, не отставал.

Наконец, еда, заказанная и оплаченная, закончилась, желание же поговорить – только началось.

– Знаешь, чего я не понимаю? – спросил я у орка.

– Знаю, – ответил тот. – Всего!

– В том числе, – я не стал оспаривать очевидного. – А конкретнее?

– Не знаю, нах, – в пельменную вошли какие-то незнакомые люди, и Зая Зая постарался вернуться в образ. Нас двоих, кстати, неслабые по виду ребята предпочли обойти по широкой дуге – топографически совпадающей с периметром дальней стены.

– Я не то вспомнил, не то дотумкал сам… Орки и тролли редко учатся медицине. Верно?

– Орки и тролли редко учатся вообще, – развеселился урук. Ну и медицине тоже, да.

– А мы с тобой? Ну, как? – я решил прояснить важный для себя вопрос: от ответов орка зависело слишком многое в моей новой жизни.

– Братан, не поверишь, на спор!

Получилось, по словам урука, вот как.

Некий волосатый мажор – не будем показывать пальцем, – взял моду задирать по синей лавочке своего почти соседа, урук-хая, пешком пришедшего в Казань из-за границ сервитута и поселившегося неподалеку. Отдельно ситуацию осложняло то, что урук жил прямо в гараже, в который Заю Заю рисково взяли на должность «подай-принеси», не один – с ним пришел еще и отец, крепкий орочий мужчина, уже тогда порядком в годах.

Отец передавал сыну немудренный навык, присматривал за тем на предмет «случись чего», да гасил иногда прорывающиеся приступы агрессии – весьма, как понял, свойственные молодым оркам в целом. Например, мудро не давал отвечать насмешнику – в Ванином, разумеется, лице, кулаком да ногой, потому, что «прибьешь же нахер».

И вот, как-то вышло так, что – в очередной раз – орк Зая Зая и тролль Иван наклюкались вместе, по пьяни же – поспорили о том, кто из них тупее…

– Так получилось, братан, что в тот год Баал – знаешь такую семью? Не знаешь? Ничего, дело наживное. Так вот, старший из них оплатил квоту… Какую квоту, спросишь?

– Да ясно, какую. Колледж, медицина, – ответил я, сделав вид, что мучительно вспоминаю. На самом деле, конечно, догадался – было несложно.

– Ага, а мы с тобой… Короче, на столе газета, поверх газеты вобла… Или другая закусь, не помню уже.

– Мне не рассказывай про «не помню», – мрачно попросил я.

– Заметано, – легко согласился орк. – Так вот…

Ну, поспорили тогда, кто из нас тупее. В ходе спора как-то получилось, что каждый настаивал на собственной исключительной глупости, превознося интеллект собеседника… Да, синяя яма – она такая.

Газета же сыграла определяющую роль: не скатерти, хотя и ее тоже, а источника информации. Проще говоря, на глаза попалась та самая заметка, о приступе небывалой щедрости семейства, владеющего недальней юридикой Баал, или, как коверкали привычно местные, Бавлы.

А мы взяли, и отнесли документы – у кого какие были, Зае Зае, кажется, вообще батя что-то такое нарисовал – в приемную комиссию. И, сдав совсем простые экзамены, внезапно выяснили, что оба стали студентами… На благотворительный кошт, с общежитием и стипендией!

– Однако, – выдал я в самом конце, дослушав рассказ товарища. – Не случись со мной – в жизни бы не поверил!

– В натуре, – согласился урук.

– Мальчики, – послышался трубный глас от раздачи, – вы как, покушали?

Мы обернулись на зов.

Внушающих размеров тетенька, в наследственном русле которой смешались, кажется, гены всех известных человекоподобных существ – высоченная, здоровущая, обряженная в крахмальной чистоты халат и даже с какой-то кокетливой заколкой в тяжелых смоляных волосах, обращалась сейчас к нам – во всяком случае, смотрела именно в нашу сторону.

– От души, теть Мань, – первым сориентировался Зая Зая. – На полгода наелся, – урук похлопал по округлившемуся животу. – Вкусно.

– В натуре, – поддержал я товарища. – Охренеть, как вкусно! Теть Мань, Вы волшебница!

– Да ладно вам обоим, – засмущалась тетенька, на необъятной груди которой взаправду оказалась приколота бирка с надписью «Marianna». – Ты, синенький, выпить вот не взял… Приболел?

– Да как сказать, теть Мань, – ответил вместо меня урук. – Мы это, в завязке. Оба.

– Чудеса в решете, – всплеснула руками тетя. – Рассказать кому – не поверят… Ладно, – видно было, что женщине еще хочется посплетничать, но верх взяло профессиональное. – Я это к чему. Сейчас ребята кушать придут, Пердячий пар… Не надо бы вам с ними, а?

– Гадом буду, – откликнулся орк. – Мы чисто за покушать!

– Все равно, – нахмурилась тетя Маня. – Шли бы вы домой, мальчики. Лучше потом еще приходите.