Текст книги "С нежностью цвета огня (СИ)"

Автор книги: Аадет Тэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Глава 4

Вот уже около пяти часов Аллеон, не двигаясь, созерцает пейзаж. Он не пристаёт с разговорами, не бросает укоризненных взглядов, и вообще ведёт себя максимально незаметно, но вся моя решимость, все выращенные для обороны колючки неумолимо исчезают. Отталкивать его, тем более, по какому-то надуманному поводу – всё равно, что бить в ответ на ласку. Заест собственная совесть.

От скуки клонит в сон. Лежать на диване неудобно, но к вечеру я, наконец, ухитряюсь задремать, свернувшись и кое-как пристроив голову на слишком высоком подлокотнике. Лучше уж так, чем поминутно давить в себе желание пересесть к сииру и помириться.

Просыпаюсь от того, что меня стаскивают на пол.

Снаружи кто-то громко кричит и командует, раздаются оглушительные хлопки.

– Не выходи, – напряжённо шепчет Аллеон, требовательно глядя в глаза и сжимая мои плечи покрытыми пластинками руками.

Убедившись, что услышан и понят, он отодвигается, явно собираясь вмешаться в происходящее. А до моего сонного мозга доходит невозможное:

– Это выстрелы? – спрашиваю неверяще. – Откуда тут оружие?

– Всё будет хорошо.

Только что он был тут, а через секунду уже бросается на двух верзил, вытащивших из кабины нашего отбивающегося водителя. В темноте плохо видно происходящее, но, судя по голосам, вокруг ещё не меньше пяти нападающих. И хуже всего, что у них действительно пистолеты.

Забившись в угол, нервно комкаю одеяло, сжимаясь от каждого ужасающе близкого выстрела, от каждого крика. Впрочем, наступившая следом тишина пугает ещё сильнее. Воображение рисует картины одна ужаснее другой. Безумие какое-то! Аллеон ведь справился?

Открывается и снова захлопывается дверца водителя. Секунда, другая – и в салон забирается сиир. Машина плавно трогается с места.

– Ты в порядке?

Он оборачивается, чтобы оценить мой бледный вид, и ободряюще улыбается:

– Да. Их было немного. Сигнал страже уже отправили, так что через несколько минут напавших на нас арестуют.

А у самого лоб рассечён, и кровь ручейком!

– Где тут аптечка?

Аллеон касается виска, проверяет пальцы и досадливо морщится.

– Ничего страшного, правда.

– Где аптечка?! – повышаю я голос.

– Посмотри под сиденьем.

Распотрошив коробочку с универсальным красным крестом на крышке, вооружаюсь ватой и жидкостью с резким запахом, одобренной в качестве антисептика. Руки мелко дрожат.

– Ты должен был обратиться! – ругаю, стирая кровь. – У них было оружие! Если бы в тебя хоть раз попали…

Даже представить не могу, что бы со мной стало, если бы он погиб!

– Но не попали же. И ты не испугалась.

– Ещё как испугалась!

– Выстрелов, а не того, какой я бываю страшный.

Сиир безмятежно улыбается, а мне хочется его чем-нибудь стукнуть. С трудом сдержавшись, мстительно прижимаю щедро политую лекарством вату прямо к глубокой царапине.

– Ай! – ему не столько больно, сколько обидно. – Да за что?!

– Обещай, что больше не будешь выпендриваться!

Не дожидаясь ответа, обнимаю его, по-больничному пахнущего антисептиком и всё ещё горячего после боя. Аллеон на миг замирает, задерживает дыхание. Да, вряд ли он привык, что его так тискают, но я только крепче сжимаю руки. Не хочу сейчас думать ни о каких помолвках и договорах!

– Хорошо, – отмирает мужчина и неуверенно касается моей спины. – Я больше так не буду. Но тебе на самом деле ничего не грозило, я отвёл их в сторону.

От такого ответа буквально отскакиваю:

– Я тебя всё же ударю!

– Ну чего ты? – пытается он отодвинуться. – В следующий раз я сделаю всё побыстрее, обещаю.

Только выражение искренней растерянности спасает этого «героя» от столкновения с чем-нибудь очень тяжёлым.

– Я за тебя волновалась, – разжёвываю, как маленькому. – За тебя, а не за себя, понимаешь? И злюсь сейчас потому, что ты по совершенно идиотской причине не использовал свою вторую ипостась. Это же огромное преимущество!

На его лице постепенно проступает недоверчивое понимание.

– Не сердись. Такие нападения – часть моей работы. Я оценил расстановку сил и знал, что смогу победить, не прибегая к обороту.

– И всё-таки это риск.

– Риск, – соглашается невесело. – Но что бы я делал, если б ты снова меня испугалась и куда-нибудь сбежала?

– Тут кругом лес! Куда я денусь-то?

Ещё один непонятный взгляд. Аллеон даже чуть хмурится, но, похоже, приходит к выводу, что я вполне серьёзна, и напоминает об очевидном:

– Куда угодно, пока поблизости есть хоть одна дверь.

Недовольно качая головой, кладу антисептик обратно в аптечку, прячу её в ящик и отсаживаюсь на своё место. Зябко натягиваю одеяло, поправляю под боком подушку…

– Подожди-ка… Откуда ты всё это достал?

– Машины приспособлены для долгих поездок, – жмурится хитро. – Разумеется, тут есть постельные принадлежности.

– Но раньше-то… – задыхаюсь я от возмущения. Махнув на него рукой, поудобнее кутаюсь в одеяло. – Ладно. Сейчас бы ещё чаю горячего…

– С горячим придётся немного подождать. Поужинать получится только через час, не раньше.

Если считать мою попытку установить между нами дистанцию ссорой, мы вроде как помирились, хотя разговаривать всё равно не хочется. В памяти снова и снова всплывает недавнее нападение, но я не решаюсь спрашивать даже об этом, опасаясь, что взамен сиир тоже что-нибудь спросит.

В конце концов, до ужина дело так и не доходит. Стресс, полумрак и молчание приводят к вполне закономерному результату. Я засыпаю. На этот раз – до утра.

Второй день поездки получается гораздо менее насыщенным событиями. Никаких покушений и форс-мажоров, никакой стрельбы. Всё очень спокойно и мирно. Разве что мне снова снился дом, и, проснувшись, я не сразу сообразила, где и почему нахожусь, чем изрядно повеселила Аллеона.

Несмотря на некоторую обоюдную настороженность, мы всё-таки начинаем разговаривать. Понемногу и очень осторожно. Он делится слухами о Талассе, вскользь упоминая об Ассоциации и Союзе, строит совместные планы на ближайшие дни, обещая показать мне все достопримечательности Барриара и даже устроить экскурсию в один из его любимых миров, где давно уже дожидается хозяина небольшой домик на берегу тёплого моря, деревья настолько огромны, что их не обхватить и впятером, а водопады текут вверх. Безумно хочется увидеть это своими глазами, но, призвав на помощь остатки здравого смысла, я только молча улыбаюсь.

– Чем ты обычно занималась, когда жила у тётушки?

Ему и в самом деле интересно, да и вопрос, вроде бы, безобидный, но я представления не имею, на что полагается тратить время благовоспитанным молодым девушкам. Крестиком у окна вышивают? Романы любовные штудируют? У себя-то я в основном училась, силясь запихнуть в голову бесконечное число законов и подзаконных актов до того, как в них внесут очередные судьбоносные изменения, но не говорить же это сииру. Спросит ещё между делом что-нибудь из местного законодательства, и я же буду выглядеть обманщицей.

Что-то всё-таки отражается у меня на лице, потому что он довольно серьёзно добавляет:

– Я просто спросил. Можешь не отвечать.

И в растерянности умолкает. Даже смешно: кружим друг вокруг друга, как журавли в брачный сезон, и пытаемся угадать, о чём можем рассказывать, а о чём лучше и вовсе не упоминать, чтобы не ставить в неловкое положение. Он, например, явно не хочет распространяться о своей работе и семье, а я так вообще только о погоде, пожалуй, могу рассуждать.

– Читала, в основном, – и неожиданно признаюсь: – А ещё я вязать люблю и рисую немного. Портреты, правда, не получаются, так что больше пейзажи. А ты как от своих обязанностей отдыхаешь?

Аллеон расслабляется, откидывается на спинку дивана:

– Раньше путешествовал, но теперь времени совсем нет, да и работы хватает.

– Зато дом и сад всегда под рукой, да? Что ты там делал, такой чистый?

– Вообще-то, шёл с тренировки, – не поддаётся он на мою провокационную ухмылку. – Отпуск – не повод окончательно расслабляться: отражения попадаются разные.

– Я думала, ты садовник! – смеюсь. – Все окна, между прочим, по два раза проверила, надеясь хоть одним глазком взглянуть на хозяина дома!

– Мы должны были чинно встретиться за обедом. Ты бы отдохнула, я был бы при параде… Хотя всё получилось даже лучше, по-моему.

Знаю, что безнадёжно порчу момент, но…

– Почему именно я?

– Это важно? – сиир ожидаемо отводит глаза.

– Я имею право знать.

– Мать излишне увлеклась идеей найти мне подходящую супругу, а семья Аен – потомственные виры.

Вот как, всё дело в родословной! Аллеон, наверное, тоже чистокровный сиир в каком-нибудь восьмом поколении, поэтому и жену ему выбирают соответствующую. Только почему виру, а не сииру? Женщины-сииры вообще существуют?

– То есть сам ты жениться пока не хочешь, верно?

Настала его очередь балансировать на грани правды, аккуратно подбирая слова:

– Когда подписывал договор, был уверен, что не хочу, – что-то для себя решив, мужчина перестаёт выдавливать ответ и прямо встречает мой внимательный взгляд. – Но я нисколько не жалею о нашей с тобой встрече. И буду рад, если ты примешь моё предложение.

– Я могу отказаться?

Это нужно было спросить. Нужно!

– Разумеется, – передёргивает он плечами. – Это же брачный договор, а не рабский! Ты не читала?

– Тётя не разрешила.

– Тогда, если захочешь, посмотришь мой экземпляр.

Невзирая на все доводы разума, поднятая тема приносит стыд и вину. Беседа сама собой затухает.

К вечеру надоевшая дорога, наконец, завершается в совершенно сказочном городе. Белоснежные воздушные здания, украшенные яркой мозаикой и хрупкие, как снежинки. Летящие, полупрозрачные наряды гуляющих по улицам женщин. Если б не знала наверняка, что никаких эльфов не существует, то точно решила бы, что оказалась в настоящей эльфийской столице!

– Какая красота! – вырывается вслух.

Аллеон пересаживается поближе, тянет на себя какой-то неприметный крючок, и тонированное стекло опускается. В салон тут же ненавязчиво просачиваются разносящиеся по городу переливы какого-то струнного музыкального инструмента.

– Не спеши с принятием решения, – просит сиир, ласково захватив в плен мои ладони. – У нас ведь есть время?

От надежды в его голосе в горле встаёт ком. Даже если забыть про мою учёбу и сохранность нервов Вайол, я не смогу остаться надолго. Неделя, может быть, две, а затем нужно будет твёрдо потребовать расторжения договора. Не представляю, как скажу это, как выдержу его взгляд… Не милосерднее ли прекратить всё сейчас?

– Опять у тебя вторая ипостась разбушевалась, – говорю вместо ответа, поглаживая обхватившие его запястья пластины. Не такие уж они и страшные, если подумать.

Неуловимо текучее движение – и Аллеон на расстоянии дыхания, стоит на коленях, нежно обнимая моё лицо, заглядывая в глаза. Никогда ни один мужчина не смотрел на меня с такой жаждой! Не липкое вожделение, не показная страсть, а настоящая, жгущая вены необходимость. Жарким огнём разбежавшись от кончиков его пальцев, она мгновенно отравила мне кровь. Сдаваясь, прикрываю веки, предвкушая прикосновение его губ, желая этого и вместе с тем осознавая всю безнадёжность ситуации.

Даже намёка на согласие Аллеону хватает, чтобы окончательно сойти с ума, утянув нас обоих в долгий поцелуй, чуть болезненный оттого, что никто не хочет уступать другому. Прижимаюсь к его твёрдой груди, впиваюсь пальцами в непробиваемо-каменные плечи, чувствуя, как его руки нетерпеливо ласкают мою талию и бёдра, вынуждают шире раздвинуть колени, чтобы быть ещё ближе. Обхватываю ногами его пояс и с упоением слышу, как Аллеон тихо стонет. Это так опьяняюще-приятно, что хочется продолжить, но он перехватывает контроль. Наклоняется, буквально вжимая в спинку дивана горячим телом, дразнит, скользя губами по шее – а после вдруг отпускает.

– Не смотри, – хрипло, тяжело выговаривает в промежутки между шумными вдохами и для надёжности закрывает мои глаза ладонью. – Пожалуйста, не смотри.

У него настолько отчаянный и злой голос, что все неуместные мысли тут же улетучиваются. Жаль, что волшебство кончилось, но ничего не поделаешь. Настаивать на продолжении будет не просто опасно, но и жестоко: сиир, похоже, всеми силами старается удержаться в обычной форме. Не вырываясь, на ощупь нахожу его плечи и осторожно обнимаю. Под туго натянутой рубашкой – гладкие плиты изменившегося, нечеловеческого, тела.

– Не бойся, – шепчет, опуская лоб мне на плечо.

– Я сделала что-то не так?

– Нет – я, – кается глухо. – Никогда не позволял себе подобного, даже когда был подростком, а теперь, как бы ни пытался…

– Было настолько плохо или настолько хорошо?

Поражённое молчание, а затем долгожданный тихий смех, от которого нам обоим становится легче. Повернув голову, он невесомо целует повыше ключицы и нарочно выдыхает, едва касаясь кожи губам:

– Хорошо, – и довольно смеётся, заметив, что у меня по всему телу побежали мурашки.

Совладав со второй ипостасью, Аллеон садится рядом. Предварительно погладив по щеке, убирает ладонь, и я открываю глаза ровно в тот момент, когда он хмуро коситься в окно.

– Не надо…

Но предупреждение пропадает впустую: я уже обернулась, чтобы узнать причину его недовольства великолепной Мелвией.

– Это же… – голос отказывается слушаться. – Это…

Посреди чистенькой, светлой площади с жизнерадостно журчащим фонтаном бойко идёт торговля. На мраморном помосте – красавица-блондинка, демонстрирующая собравшимся дамам свои разнообразные товары: уже знакомых мне мохнатых оборотней, обычных с виду людей, тех жутковатых созданий, похожих на пауков, тонких, высоких юношей с зеленовато-синей кожей, мужчин с настоящими крыльями. Ассортимент неприятно поражает.

– В Талассе есть рабство. Я не хотел, чтобы ты это видела.

– А мы можем… – шепчу непослушными губами.

– Это ничего не изменит.

– Но не для них!

Аллеон без споров лезет в карман, высыпает на ладонь оставшиеся золотые монеты, что-то мысленно прикидывает и серьёзно спрашивает:

– Ты готова к последствиям? Купив кого-то, ты будешь отвечать за его жизнь.

Киваю, не особо вникая в смысл слов. Мне невыносима сама идея того, что один человек может принадлежать другому, как вещь. Пусть мы не в состоянии помочь всем, это не повод сидеть, сложа руки!

Машина останавливается, но сиир не спешит выходить.

– Кого именно ты хочешь забрать?

– Не знаю. Мне всё равно. Я просто не могу на это смотреть.

– Тогда, если не возражаешь, я выберу сам.

Вблизи картина ещё ужаснее. Чудовищный контраст улыбающихся, оживлённых покупательниц и поникших, почти донага раздетых рабов со скованными руками. Узнав о других мирах, я смутно догадывалась, что в некоторых из них ещё существуют подобные места, но всё равно оказалась не готова к скотскому обращению с разумными существами. Да такого обращения даже животные не заслуживают! Никакие книги, никакие слова не в силах передать тошнотворную атмосферу безысходности и бессилия. Видеть это вживую стократ хуже, чем читать равнодушные строчки учебников.

Оторопь берёт от мысли, что я сама могла вот так же оказаться выставленной на продажу на похожем помосте, если б мне чуть меньше повезло с отражением.

В оцепенении смотрю, как кого-то из рабов покупают, а других грубыми тычками отправляют обратно в шеренгу, и вздрагиваю от неожиданности, услышав Аллеона:

– Моя госпожа желает купить его, – громко и отчётливо говорит он, кладя монетки на помост.

Инициатива очень кстати. Сама бы я ни за что не смогла сохранить столь равнодушное лицо и спокойный голос.

– Тогда забирайте! – блондинка проворно прячет деньги, подсовывает взамен маленькую бумажку и на всякий случай добавляет: – Товар возврату не подлежит!

«Товар» – смуглый сухощавый парень с полосатой чёрно-красной гривой и невозможно бордовыми глазами – покорно спускается к нам, настороженно поглядывая то на Аллеона, то на меня.

Толпа вокруг нервирует. Всюду мерещатся заинтересованные взгляды и шепотки, вьющиеся вокруг сиира. Ревниво цапнув его за руку, оттесняю излишне заинтересовавшуюся моим мужчиной даму и тихо прошу:

– Идёмте быстрее.

Он соглашается и, улыбаясь, легко пробирается мимо зевак к оставленной в стороне машине. Пассажиров прибавилось, поэтому мы располагаемся рядом, а вот парень, замешкавшись, что-то не торопится занять оставшееся место.

– На диван, – командует Аллеон, и тот, наконец, скромно присаживается напротив.

Прямая спина, руки, всё ещё связанные, лежат на коленях, взгляд устремлён в пол. Пользуясь этим обстоятельством, вопросительно киваю на верёвки. Честно говоря, я как-то по-другому представляла себе, что будет, когда мы покинем рынок, но он же не набросится на нас, правда?

– Давай, развяжу.

Пока Аллеон орудует столовым ножом, я с любопытством рассматриваю парня. Симпатичный, совсем молодой и, кажется, несколько смущённый, хоть и старается этого не показывать.

– Как тебя зовут?

Вишнёвый взгляд на миг касается моего лица и тут же дисциплинированно возвращается к созерцанию коврика.

– Гарари, госпожа.

Поморщившись от набившего оскомину обращения, начинаю понимать, что только что фактически пополнила ряды рабовладельцев! Мои мотивы вполне благородны, но чувство весьма двойственное.

– Зови меня по имени – Вайол, так будет достаточно. Этот мужчина – мой жених, нисс Аллеон Элктар.

– Как пожелаете, госпожа Вайол.

Беспомощно оборачиваюсь к сииру, но тот явно наслаждается происходящим и вмешиваться не собирается. Смирившись, задаю более актуальный вопрос:

– Тебе есть куда пойти и где жить?

– Нет, – вздыхает он, и, сам того не зная, лишат меня последней надежды: – Наш клан уничтожен. Братья погибли, а я как опозоривший семью добровольно стал рабом.

Не в силах подобрать слов, молчу. Это каким же феерическим идиотом надо быть, чтобы сотворить над собой такое?! Наверное, на лице у меня большими светящимися буквами транслируется всё, что я думаю по поводу рабства вообще и добровольного – в частности, потому что Аллеон поясняет:

– Аилеи очень гордые. Они ценят честь. Если Гарари считает себя виновным в случившемся несчастье, но не может отомстить, у него попросту не было другого выбора.

– Кошмар… – устало тру лицо ладонями. – Долго нам ещё ехать?

– Нет, минут тридцать. Пройдём переход, а там порталом прямиком в Барриар, чтобы не трястись в карете.

Большое мятно-зелёное здание Ассоциации напоминает своеобразный вокзал. Билеты, путешественники с сумками, зал ожидания для встречающих, камера хранения багажа, проводники, правда, вместо поезда – коридор с кучей одинаковых старинных дверей, за каждой из которых знакомая темнота. Стоит сделать шаг, как фигура сопровождающей нас девушки теряется из виду, но Аллеон крепко держит меня за руку, не давая свернуть куда-нибудь не туда. Гарари, не отставая, идёт следом, хотя я бы не возражала, если бы он сбежал.

Осознание того, что мы уже почти дома, заметно успокаивает. Можно больше не беспокоиться, что какая-нибудь пресытившаяся жизнью дамочка попытается выкупить или украсть у меня сиира, не опасаться столкнуться с чем-то мерзким, вроде рабского рынка. Можно даже помечтать, что совсем скоро я смогу остаться наедине с горячей ванной, а потом вытянусь на настоящей кровати.

Портал располагается в соседнем крыле от того места, где мы выходим из обволакивающей темноты. Пока петляем по коридорам, служащие и посетители уважительно приветствуют Аллеона и с нескрываемым любопытством косятся на нас с Гарари. Я отвечаю им хмурым взглядом: если моего дорогого жениха так хорошо знают даже в чужом городе, то что же будет в нашем Барриаре? Если я попытаюсь сбежать, используя услуги профессионального проводника, он же потом за пять секунд ему выложит, куда меня дел!

Переливчато-белое окно портала сдавливает так, что в лёгких совсем не остаётся воздуха, но быстро отпускает уже по другую сторону.

Короткая поездка в закрытой карете – и мы в особняке.

– Обустройством Гарари займётся Фарн, так что ты пока можешь отдохнуть, – сообщает Аллеон, и я готова расцеловать его за такую предусмотрительность. – Поужинаешь потом со мной?

– Обязательно!

– Иди уже, – улыбается, видя моё нетерпение. – Через час я за тобой зайду.

– Надеешься снова подловить на чём-нибудь неприличном?

– Ещё бы! – хитро подмигивает он.

Рассмеявшись, сбегаю в свою комнату и долго-долго отмокаю в горячей ароматной воде, тщательно промываю волосы. Даже влезаю в очередное скучно-приличное платье. Однако на ужин всё-таки не являюсь – засыпаю прямо в уютном, глубоком кресле, где безуспешно пыталась соорудить что-нибудь из влажных прядей.

Вопреки надеждам, будить меня Аллеонне стал, зато как-то ухитрился перенести на кровать так, что я этого и не почувствовала. Хорошо, что раздевать не надумал, хотя спать в платье, конечно, не очень-то удобно.

Проснувшись от душащих объятий туго обернувшейся вокруг тела ткани, несколько секунд осознаю себя в пространстве, а затем, подгоняемая голодом, спешу в ванную и на поиски Аллеона.

Дом будто вымер. Что-то случилось, что ли? Кружу по коридорам, надеясь встретить хоть горничную, но вместо этого из-за очередной двери слышу раздражённый голос:

– … наши отношения никого не касаются. Я сделал, как ты хотела, но дальше разберусь сам.

«Отношения»? О ком и с кем он там говорит?

– Остался ведь всего один месяц! – умоляюще взывает женщина. – У нас совсем нет времени выполнять капризы! Пожалуйста, позволь мне…

– Нет.

– Может быть, я смогу…

– Нет!

– Да что такого она потребовала?! Ещё денег? Украшения? Титул?

– Думаю, тебе пора, – произносит он устало и опустошённо.

Чего она привязалась?! Какие деньги? Какие украшения? Очень хочется вмешаться, но не сделаю ли я только хуже?

– Аллеон! – возмущается незнакомка.

– Настоятельно советую в ближайший месяц нас больше не беспокоить.

– «Не беспокоить»?! Думаешь, я буду просто стоять в стороне и ждать твоего изгнания?!

Сердце неприятно сжимается в предчувствии больших неприятностей. Почему его должны изгнать? Откуда? За что?

– Уходи.

Разговор ему определённо не нравится, и только поэтому я решаюсь. Коротко стучу и тут же, не дожидаясь разрешения, вхожу.

– Могу я обсудить с тобой… – и замолкаю, остановив взгляд на женщине.

«Свекровь!» – колокольным звоном проносится в голове. Вне всяких сомнений, именно от неё Аллеону достались эти потрясающие малахитовые очи и мягкая линия губ! А вот всё остальное, видимо, наследство от папочки, потому что леди рубиново-рыжая и едва ли выше меня ростом.

Пока я восхищённо рассматриваю гостью, та недовольно разглядывает меня в ответ. Ей я, очевидно, не нравлюсь. Сначала она смотрит с брезгливым отвращением, а затем вдруг белеет и вскакивает, яростно сверкая глазами. Зато Аллеон сразу же оживает: улыбается, ненавязчиво закрывая нас друг от друга.

– Конечно, можешь! – невесомо пробегает по запястью горячими пальцами, предлагает руку: – Идём на террасу?

Интересно, почему нас даже не представили?

Довольно быстро удалившись на безопасное расстояние, он нарушает молчание:

– Так о чём ты хотела поговорить?

– Ну-у, – тяну неуверенно, а затем, покосившись на его улыбку, всё-таки признаюсь: – Да ни о чём, вообще-то. Просто услышала окончание вашей беседы, и мне показалось, ты будешь не против сбежать оттуда.

Он удивлённо оборачивается, будто внезапно увидел во мне что-то новое.

– Зря влезла, да? – бормочу виновато. – Это всё-таки твоя мама, а я …

А Аллеон вдруг смеётся и обнимает. Крепко. Тепло. Ласково.

– Спасибо! Завтракать?

– С удовольствием! Извини, что пропустила вчерашний ужин.

– Ничего. Фарн обо всём позаботился: показал Гарари дом, выделил комнату и одежду на первое время, а чуть позже ему пошьют несколько костюмов по размеру, так что он уже сегодня поступает в твоё полное распоряжение.

– И что мне с ним делать?

– Что угодно. Мне не нужен ещё один слуга и уж тем более раб, так что он – твой.

– Тогда скажем, что он свободен, и, когда определится с планами, может идти, куда захочет.

– Убеждать его в этом ты будешь сама, – непонятно хмыкает сиир.

Звёзды этого мира определённо против того, чтобы мы были наедине, потому что вместе с едой на залитой солнцем террасе появляются и Драхар с Гарари. Последний уже одет в классический чёрный костюм в духе безупречно-сдержанного нисса Фарна, полосатые волосы собраны в хвост. Строго и неожиданно, но ему очень идёт, несмотря на экзотическую внешность.

Поклонившись, Гарари застывает неподвижной нервирующей статуей где-то у меня за спиной, а джарой жизнерадостно падает на соседний с Аллеоном плетёный стул:

– Рассказывайте!

– Что именно? – меланхолично осведомляется сиир, придвигая ко мне источающие божественный аромат булочки.

– Про то, как ты со своей тиали мирился, спрашивать не буду! – по-кошачьи жмурится этот несносный тип. – Вон, линии прямо сверкают! Сразу видно – идиллия! Эх… даже завидно как-то! Рассказывайте лучше, где вы пропадали, пока я за вашим домом присматривал!

Аллеон не торопится пояснить мне, кто такая тиали, но в присутствии Драхара уточнять как-то не хочется. Потом спрошу, без свидетелей.

– В Талассе.

– Вот уж местечко! – от души хохочет джарой, не забывая таскать со стола пирожные. – И как? Понравилось быть популярным?

– Если хочешь, я сегодня же организую тебе тур с глубоким погружением в Таласскую культуру. Попробуешь эту популярность на собственной пятнистой шкуре.

– Не-е-е! Мне и тут хорошо! Кстати, о пятнистых и полосатых! Гарари! Ты же настоящий чистокровный аилей?

– Да, господин Драхар.

– И как тебя только на сувениры не растащили…

– Гарари, – оборачиваюсь я, – тебе не нужно называть его господином. Ты свободный человек… аилей. Можешь жить тут, пока не решишь, чем хочешь зарабатывать, или уйти прямо сейчас. Мы не будем тебе препятствовать.

– Вы прогоняете меня, госпожа Вайол?

– Да не прогоняю, а отпускаю! Ты больше не раб и вправе заниматься, чем пожелаешь!

– Но я не могу покинуть госпожу, – убеждённо отзывается он. – Я должен служить Вам.

– Ты что, ненормальный, парень? – не выдерживает Драхар. – Тебе же свободу предлагают!

– Это ты ненормальный. Как можно уйти от госпожи, которая так хорошо ко мне относится?

От бессильного раздражения хочется что-нибудь сломать или кого-нибудь побить, но я только шумно дышу, пытаясь сдержать эмоции.

– Да не она тебя купила, а Аллеон!

Упрямец непрошибаемо качает головой:

– Он принадлежит госпоже. Мужчины не имеют права покупать рабов. Только женщины. Если б она не хотела меня брать, то отказалась бы.

– Да это только в вашем двинутом отражении так!

Гарари, профессионально пропустив всё мимо ушей, делает шаг к выходу:

– Если госпожа позволит, я займусь уборкой её комнат, – вежливый поклон мне и осуждающий взгляд на Драхара: – Тебе бы тоже следовало подумать, чем ты можешь быть полезен.

Джарой с невнятным рыком закатывает глаза. Аллеон невозмутимо наблюдает за представлением, а в ответ на мой умоляющий взгляд лишь пожимает плечами:

– Неплохая мысль. Должен же кто-то помогать тебе с одеждой и причёской и присматривать, если меня нет рядом. Аилеи в этом смысле очень преданы и старательны.

Помогать с одеждой? Да чтобы меня одевал какой-то посторонний мужчина?! Ни за что!

– Я справлюсь сама! Предполагалось, что Гарари станет свободным! Я и подумать не могла, что он откажется!

– Однако он отказался. И я предупреждал тебя об ответственности, помнишь? К тому же, личный слуга будет вполне уместен. Вчера вечером Фарн принёс мне письмо от твоей тётушки.

Всё моё негодование тут же сменяется страхом. Зачем ей понадобилось писать ему, а не мне? Интересуется благополучием племянницы? Узнала о нашем с Вайол плане?

– От тёти? – переспрашиваю, избегая встречаться с Аллеоном глазами.

– На редкость дотошная женщина, – поджимает он губы, вроде бы не замечая моей паники. – Она любезно уведомляет, что через три дня приедет сюда с проверкой условий, которые я обязался тебе предоставить.

Три дня! Не две недели и даже не жалкие семь дней, а только три!

Мужчины подозрительно переглядываются.

– Хочешь, я откажусь? Пошлю ей сообщение, что мы уезжаем куда-нибудь в другое отражение?

– Нет, – выговариваю, прогоняя прочь видения того, что могло бы быть, но теперь никогда не случится. – Глупо оттягивать неизбежное.

Так или иначе, правда всё равно выяснится, и лучшее, что я сейчас в состоянии сделать – пока не поздно спасти Вайол от нежеланного замужества.

Но как же не хочется возвращаться!