Текст книги "С нежностью цвета огня (СИ)"

Автор книги: Аадет Тэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Дари? – озадаченно хмурится Аллеон.

– Ничего. Просто думала о том, как трудно, оказывается, перекраивать на новый лад свой образ мыслей.

– Мне ли не знать, – весело хмыкает Медиф.

– Трудно, но очень важно, – соглашается Лен.

Раз уж мы больше не читаем, почему бы немного не поговорить?

– Что там насчёт работы для Медифа? – напоминаю после короткой паузы.

Сиир охотно откладывает книгу, а сам инкуб садится в кресло напротив наших.

– У тебя есть какие-то предпочтения? – уточняет Аллеон первым делом.

– Мне бы хотелось, чтобы работа не была связана с женщинами и, если это возможно, оставляла время для учёбы.

– Ты планируешь учиться?

– Я прочитал, что, если освою управление нитями магии, смогу изготавливать зачарованное оружие… Мне всегда хотелось уметь делать что-то особенное, чтобы меня ценили за это, а не за внешность или дар влиять на эмоции.

– Довольно прибыльная и редкая профессия. Но сначала тебе нужно научиться делать обычное, немагическое, оружие.

– У меня только теоретические знания. Я много читал о видах, способах изготовления и последующего усовершенствования, но практиковаться было негде.

– Я собирался предложить тебе тренировать новичков в городской страже. Но, если хочешь сосредоточиться на учёбе, работать будет некогда.

– Я смогу совмещать! – со всем пылом заверяет инкуб. – Днём буду работать, а вечером – отрабатывать навыки.

А спать? Отдыхать-то он вообще собирается?

– Понимаю и уважаю твоё стремление, но нет необходимости так себя загонять. Начни с учёбы, распредели нагрузку… Хотя, если тебе очень хочется, можно работать несколько дней в неделю.

– Что для этого нужно сделать?

– Начальник стражи, нисс Зорр – мой знакомый. Но, прежде чем брать тебя, он должен сам убедиться в твоих умениях. Как пройдёшь испытание, поговори с ним насчёт графика… К слову, если проработаешь в страже год и получишь хорошую рекомендацию, я смогу официально нанимать тебя в качестве телохранителя для выполнения поручений Ассоциации. Раньше я был один и не видел в охране особого смысла, но теперь-то всё по-другому.

Наверное, даже новость о том, что он выиграл какой-нибудь приз и может до конца своих дней не работать, живя на широкую ногу, не обрадовала бы Медифа так, как возможность заслужить положение своими силами.

Что ж, меня тоже устраивает. Этот год как-нибудь потерпим, а потом он сможет путешествовать с нами, посвящая свободное время оттачиванию навыков. Если захочет, конечно. Вдруг, создание оружия так его увлечёт, что Медиф предпочтёт мастерскую, а не другие миры?

– Раз ты согласен то, послезавтра покажу, где находятся стражники.

– А завтра весь день проведём на пляже! – жмурюсь мечтательно. – Я не была на море уже несколько лет…

– Вам там понравится, – заверяет Аллеон с улыбкой.

Вот только утром доставят подарок, и мне придётся наведаться в своё отражение. Сделать это тайком не получится: моё отсутствие сиир точно почувствует, так что лучше сразу сказать правду.

– Завтра с утра мне нужно ненадолго вернуться в свой мир.

– Можем пойти вместе. Переждём полуденную жару, посмотрим кино или просто погуляем, купим продукты, которых тут нет.

– Часть еды лучше взять заранее, уже готовой. Не хочется тратить несколько часов у плиты.

– Поэтому я и попросил повара приготовить нам что-нибудь.

– Тогда выспимся, а потом сразу туда, – подвожу я итог. – А сейчас я обещала Медифу массаж. Ты ведь не передумал?

Аллеон заинтересованно приподнимает брови, но больше ничем не выдаёт своего удивления.

– Не передумал, – склоняет инкуб голову так, что мне не видно выражения его лица.

– Тебе, Лен, я тоже могу сделать массаж, только уже завтра. На два сразу мне сил не хватит.

– Звучит заманчиво, – в его глазах вспыхивают коварно-смешливые искорки. – А ещё я вдруг вспомнил, что ты угрожала для меня станцевать…

Требуется пара мгновений, чтобы я вспомнила ту самую угрозу и обстоятельства ей сопутствовавшие.

– Угрожала? – озадаченно переспрашивает Медиф.

Хитрый сиир, наслаждаясь моментом, помалкивает.

– Образно говоря. И вообще, я начинаю думать, что это была хорошая мысль. Может, стоит её реализовать?

Зачем он ставит меня в неловкое положение? Как объяснить Медифу, что такое приватный танец, если у них в мире такого не делают? На словах он вряд ли оценит, а показать… а если и правда показать что-то похожее? Не сейчас, разумеется, а когда между нами всё окончательно прояснится, чтобы быть уверенной в его положительной реакции.

– Только если не боишься, что я найду способ отомстить тебе в том же духе, – предвкушающие нотки придают глубокому баритону Лена соблазнительную окраску, и моё сердце сладко замирает.

Ну когда же уже он перестанет томить нас обоих затянувшимся воздержанием?! Как ему вообще хватает совести искушать меня намёками – и ничего больше не делать?!

Глубоко вздохнув, отгоняю всплывшие воспоминания о том, как первый и единственный раз занималась любовью с собственным мужем, и мысленно признаю поражение в этой словесной дуэли. Проще сбежать, чем ощущать ласкающий взгляд и точно знать, что «диета» всё ещё в силе.

Глава 20

– Идём в твою комнату, Медиф.

Не вести же мне его к себе в спальню. К тому же, наедине нам обоим будет проще расслабиться, чем под неусыпным контролем Лена.

Сиир провожает меня насмешливо-испытующим взглядом: я не подошла поцеловать его, как обычно делала в последнее время, собираясь куда-нибудь отлучиться. То, что было в библиотеке Драхара, и только что устроенное им представление снова разбудило задремавшие было желания. Это всё равно, что показать гроздь сладкого, сочного винограда – и позволить съесть только одну ягодку. Мне совершенно точно захотелось бы большего, если б я сейчас к нему прикоснулась. И что-то подсказывает, что Аллеону прекрасно об этом известно.

Для совместных ночевок в доме выделена отдельная просторная спальня с предусмотрительно большой кроватью и двумя гардеробными. Дальше по коридору, на приличном расстоянии от неё – комната, в которую меня поселили, когда я притворялась Вайол. Спальня Медифа, оказывается, тоже рядом, по соседству с той, что прежде занимал Лен.

Оглядев зелёно-серый интерьер безупречно прибранной комнаты, понимаю, что, за неимением кушетки, массаж предстоит делать прямо на кровати. Она двуспальная и достаточно твёрдая, но встаёт вопрос, сесть ли мне на Медифа верхом, чтобы было удобно, или цивилизованно пристроиться с боку, переползая из стороны в сторону по мере необходимости.

Не понимая причин моей задумчивости, инкуб однако выжидающе замирает.

– Раздевайся! – улыбаюсь, надеясь, что мой игривый тон не будет истолкован превратно.

Ну что он, в самом-то деле? Ведь знает же, зачем мы пришли.

– Снимай рубашку и ложись на живот, – предлагаю уже без намёка на шутку, потому что, судя по лицу, Медиф подозревает, что по дороге сюда я не масло взяла, а наручники с плёткой.

Помедлив, инкуб покорно принимается расстёгивать пуговицы. Я бы с удовольствием полюбовалась столь захватывающим зрелищем, но, чтобы не нервировать «клиента», уделяю внимание подготовке. Энергично растираю ладони, выливаю на правую немного масла с ненавязчивым ароматом.

Узкие брюки, низко сидящие на бёдрах Медифа, тоже можно было бы снять, чтоб не мешали и не испачкались, но он этого не делает. Я не настаиваю. Во-первых, неизвестно, есть ли там нижнее бельё. А во-вторых, пусть оставляет, если ему хочется.

Он ложится, вытянув руки по швам. Поза расслабленная, но чувствуется, что насторожен.

Что я должна сделать, чтобы окончательноотвести от себя подозрения?

И ведь сам же, наверное, не знает ответа на этот вопрос…

Присев с краю, начинаю плавно и ритмично поглаживать его спину. От поясницы – к шее, от позвоночника – в стороны. Честно говоря, я боялась, что под рубашкой окажутся шрамы или что-то вроде того, но никаких следов нет.

Непривычный цвет его кожи интригующе контрастирует с моими светлыми ладонями. Снова и снова пробегая пальцами по скульптурной спине, замечаю, что твёрдость постепенно сменяется податливой мягкостью. Дыхание инкуба становится более глубоким и ровным, плечи и шея наконец расслабляются.

Постепенно добавляя силы, разминаю податливые, разогретые мышцы. Блестящая от масла атласная кожа делает их ещё рельефнее, ещё совершеннее, и как же здорово, что всё это можно гладить, сколько угодно! Спина у Медифа не такая широкая, как у Лена, но тоже очень красивая, и моё удовольствие ничуть не меньше его.

Глаза мужчины закрыты, на губах – умиротворённая улыбка. Он сейчас такой безмятежный и близкий, почти родной, что я и сама улыбаюсь и, не останавливаясь, невесомо касаюсь губами его шеи. Медиф, по-моему, даже этого не почувствовал.

Зато со мной начинает твориться что-то необъяснимое. Я не делаю ничего особенного, просто надавливаю большими пальцами по бокам от позвоночника, постепенно спускаясь к пояснице, а эстетическое наслаждение тем временем стремительно сдаёт позиции вполне физическому возбуждению, вплоть до сбивающегося дыхания и влажности между ног.

Что за ерунда? Не настолько же всё плохо, чтобы на меня так простой массаж влиял!

– Медиф, а ты …

– Я не специально, – покаянно вздыхает он, даже не думая отпираться. – Это мой дар. Я не собирался ничего делать, но в такие моменты он работает сам по себе.

Как ни странно, его умение распространять вокруг себя волны желания не злит, а, наоборот, успокаивает. Лучше уж признать чужое влияние, чем тот факт, что все эти беспокойные ощущения – порождения моего истосковавшегося по ласке тела.

– А в библиотеке?

Там я тоже чувствовала себя чересчур возбуждённой. Это было к месту, но всё-таки непривычно.

– Мне жаль…

– Да не переживай ты, Медиф! Я спрашиваю не потому, что сержусь. Обычное любопытство. Твой дар только на меня действует?

Разговор и понимание происходящего помогают отвлечься. Снова возобновив массаж, перехожу к похлопываниям, пока он ещё не успел остыть.

– На любого, кто рядом. И на женщин, и на мужчин. В Талассе моими способностями иногда пользовались, чтобы… создать особую атмосферу.

Даже думать об этом не буду…

– Получается, на Лена тоже влияет. А он-то об этом знает?.. Хотя, наверное, знает.

Знает, и ничего мне не говорит!

– На всякий случай, я ему рассказал.

Неспешно поглаживая напоследок спину притихшего инкуба, размышляю об умении держать слово. Он мог бы всё для себя упростить, незаметно погасив моё возбуждение, но не сделал этого, потому что когда-то давно, ещё в доме леди Луассис, я запретила. Никто бы ничего не узнал, а Медиф всё равно не стал намеренно применять свои умения.

– Если посчитаешь необходимым, можешь влиять на меня своим даром. Иногда это даже полезно.

Дышать сразу становится легче. Мне по-прежнему приятно касаться сильного, отточенного тренировками, тела, но самоконтроль вернулся, и я больше не опасаюсь сделать какую-нибудь глупость.

– Так гораздо лучше, – улыбаюсь. – С массажем на сегодня всё. Не вставай, полежи ещё немного. Как ты себя чувствуешь?

– Размякшим и сонным – тихо смеётся он, и этот счастливый смех греет мне душу. – Спасибо, что принимаешь мои способности. И за доверие.

Сев, Медиф поворачивается ко мне и не торопясь наклоняется ближе. Он впервые делает это сам, не спрашивая разрешения, и мне хочется по-детски прыгать от радости! Пусть, такую показательную медлительность тоже можно считать вопросом, а то, что я остаюсь на месте, – согласием, но я всё равно им горжусь!

Замерев у самых губ, он с улыбкой к чему-то прислушивается, и только потом нежно, едва прикасаясь, целует. Кончики его пальцев очерчивают моё плечо, порхают по шее, отзываясь мурашками и волной удовольствия, докатившейся до самых пальчиков ног. По-моему, Медиф всё-таки настоящий инкуб! Ему даже не нужно искать какие-то эрогенные зоны: они возникают сами собой вслед за движением его рук!

Почему-то и мысли не возникает углубить поцелуй или перехватить инициативу. Ласка настолько бережная и лёгкая, что хочется просто прильнуть к нему и забыть обо всём.

– Если позволишь, – выдыхает, едва отстранившись, – я позову Лена. Мы так договаривались.

Я чувствую, как смешивается наше дыхание, как покалывает губы, и потому не сразу понимаю, о чём речь.

«Позову Лена», – сказал Медиф.

Что? Лена? Сюда? Сейчас?

– Постой! – на всякий случай поймав его за руку, отчаянно пытаюсь собрать ускользающие мысли и определиться с желаниями.

– Ты не хочешь? – уточняет, не предпринимая попыток вырваться. – Или я сделал что-то не так?

– Всё так, Медиф, так, я просто… – выдохнув, заставляю себя дышать ровно. – Я волнуюсь, понимаешь?

Он делает неопределённый жест: то ли кивнул, соглашаясь, то ли, задумавшись, ненадолго опустил голову.

– Из-за меня? – спрашивает, не отводя взгляда. В ответ я только неуверенно пожимаю плечами, и его тёмные брови вопросительно приподнимаются. – Из-за Аллеона? Но почему?

Не в нём дело. Совсем не в нём.

И даже не в новом опыте. Хотя и это тоже довольно волнительно.

Как сказать Медифу, что сейчас секс с ним для меня равнозначен измене? Я кое-как, с одобрения Лена (и с его же подачи), привыкла к мысли о поцелуях, а тут сразу такое! Одно дело – до свадьбы, когда оба свободны, но я-то ведь уже замужем!

– Я не могу делить постель с тем, кого не считаю своим мужем, Медиф, – говорю серьёзно, и он никнет, отодвигается. – Подожди, не делай пока никаких выводов! Это вовсе не значит, что ты мне чужой! Я о другом. Если сегодня ночью мы будем вместе втроём, ты перестанешь считаться моим женихом и станешь мужем. Навсегда и по-настоящему – в богатстве и в бедности, в горе и в радости, в болезни и здравии. Всё, как положено. Конечно, потом можно устроить церемонию или обряд, принятые у вас в Талассе, но для меня важно определиться прямо сейчас. Ты действительно хочешь всего этого? Если нет, мы просто оставим, как есть, и найдём способ снять с тебя клятву.

Медиф слушает молча, и его побледневшее от волнения лицо видно даже в тусклом свете магического светильника. Я успеваю не на шутку испугаться отказа, но, тяжело сглотнув, он севшим голосом произносит:

– Хочу, – и тут же, не давая толком порадоваться, просит: – Разреши мне воспользоваться ножом?

– Что? Зачем тебе сейчас нож?

У меня даже вариантов нет!

Разве только один, глупый – инкуб так «рад», что решил немедленно свести счёты с жизнью. Моей или своей, по обстоятельствам.

– Для церемонии. Ты же сама сказала, что хочешь сделать, как принято в Талассе.

– И как же в Талассе принято? – переспрашиваю, морально готовясь к тому, что услышанное мне не понравится.

– Ничего сложного. Сначала клятва верности, а потом женщина наносит своё имя специальным кинжалом или приказывает сделать это мужчине.

С клятвами всё понятно, но вот остальное звучит угрожающе.

– Куда наносит?

– Да куда захочет, – пожимает плечами инкуб. – На грудь, на руки или спину. Некоторые – на шею, чтобы точно все видели. Можно ещё клеймом, но тут…

Я, кажется, вот-вот научусь зверски скрипеть зубами! Не могу больше такое слушать! Вообще не хочу больше ничего знать о Талассе!

– Никаких шрамов! Никаких ножей и клейма! Ты же женишься, а не на пытку идёшь!.. Зачем я только спросила? Рассказами о таласских традициях можно детей пугать! Да что там детей, тут и взрослые-то испугаются!

Медиф усмехнувшись, берёт меня за руку, рассматривая браслет Аллеона.

– Есть и другой способ, – тихо говорит он, выводя подушечкой пальца узор от запястья до локтя. – Можно применить магию.

– Но ты ведь не маг?

– Главное, что мы в магическом мире.

– И как всё будет? – уточняю подозрительно.

– Это не связано с моим родным миром. Я прочитал об этих клятвах здесь, когда впервые заинтересовался твоим браслетом.

– Звучит обнадёживающе. В чём подвох?

– Это союз равных, а я твой хранитель.

Я жду продолжения, но инкуб умолкает, не собираясь пояснять свою мысль.

Дело в клятве, которую он дал? Нельзя несколько раз клясться одному и тому же человеку, да? Или нельзя раздавать столь серьёзные обещания дважды?

– Ты и так вправе получить от меня всё, что угодно, – добавляет всё же, не дождавшись понимания.

Чтобы сообразить, к чему он клонит, приходится снова мысленно прокрутить наш диалог.

– По-твоему, брак – это основание для последующей взаимной эксплуатации? Разве похоже, что у нас с Аллеоном дела обстоят именно так? Может быть, в Талассе и выходят замуж, чтобы привязать к себе выгодного мужчину, но я предлагаю другое! Семья для меня – это любовь, уважение и забота друг о друге. Семья – те, кто останется с тобой навсегда, независимо от того, добьёшься ли ты успеха; те, с кем можно быть настоящим, доверять – и не бояться предательства… Мне не нужен муж-слуга или муж-раб, Медиф. Только равный. Поэтому теперь, когда ты всё это знаешь, я спрошу снова. Ты действительно хочешь…

– Я люблю тебя, Дари, – тихо и как-то очень устало перебивает он, полуприкрыв глаза.

Таким голосом впору признаваться в неизлечимой болезни, но я вообще не ожидала услышать от Медифа что-то похожее в ближайшие дни. Максимум, на что рассчитывала, это хотя бы симпатия.

– Люблю… – скорее для себя самого, чем обращаясь ко мне, повторяет он. – Наверное, не так, ослепляюще, как Аллеон, и всё же гораздо сильнее, чем когда-нибудь мог представить. Ты права, я не умею показывать это так, как тебе нравится, а говорить…

– В Талассе не принято признаваться в любви, да?

Медиф едва заметно улыбается, хотя по-прежнему на меня не смотрит:

– Это очень опасно, и там я бы никогда… Я, наверное, безнадёжен, но несказанные слова жгут изнутри.

Для него открыто признаться, показать своё отношение – невероятный риск! Любящий всегда уязвим, а уж в Талассе… И тем не менее Медиф решился. Помогло ли постепенно растущее между нами доверие, или он отчаялся как-то по-другому донести до меня свои чувства, но инкуб нашёл в себе смелость.

И теперь я сделаю что угодно, чтобы он об этом не пожалел.

– Не безнадёжен. Ты просто очень честный. Знаешь, когда мы с тобой в первый раз встретились, меня, как и всех, поразила твоя красота. Я никогда не видела таких красивых мужчин, и ты показался мне чем-то нереальным. Тем, к кому нельзя даже прикасаться, только восхищаться со стороны. Потом, когда на нас напали и ты пытался защитить всех один, я поняла, что не только внешность в тебе достойна восхищения, есть гораздо более важные качества. Ты удивительно храбрый, сильный, преданный и добрый, Медиф. И я тебя за это люблю. Не представляю, как ты сумел сохранить себя, живя там, чего тебе это стоило, так что для меня ты – настоящее сокровище. Даже несмотря на то, что порой мы друг друга не понимаем, и таласские правила сводят меня с ума. Если мы вместе – это совершенно не важно.

Он слушает, широко распахнув глаза и, по-моему, даже затаив дыхание. Чувствует правду, но не решается окончательно в неё верить.

– Я люблю тебя, – повторяю с улыбкой. – Иначе, чем Аллеона, но так и должно быть, ведь вы разные.

– Спасибо, – произносит чуть слышно.

– За такое обычно не благодарят, – усмехаюсь я, отходя после серьёзного разговора. – Это же не одолжение. Расскажи лучше, что там за клятвы.

– Думаю, нам потребуется помощь Аллеона, так что давай я расскажу о них вам обоим.

– Хорошо.

Действительно, зачем повторять дважды?

А ещё я не очень хорошо представляю, что сказать сииру по поводу Медифа. «Дорогой, познакомься, это мой второй муж, и теперь он спит с нами, подвинься!»? Шутки шутками, но выгонять инкуба из супружеской спальни отныне будет несправедливо. Так что, чем дольше мы будем обсуждать клятвы, тем больше у меня времени на подготовку.

С Леном мы сталкиваемся в дверях спальни. Видимо, не одна я нервничаю. Обещанный массаж затянулся, и он собирался проверить, в чём дело.

– Снова серьёзные разговоры? – первым отмирает Аллеон, переведя взгляд с меня на Медифа. – Тебя наконец-то повысили в звании?

Вот так просто! Я ещё и слова сказать не успела, а он уже догадался!

– Почти, – на удивление невозмутимо подтверждает инкуб. – Я хотел бы обсудить с тобой выбор храма, где мы с Дари могли бы получить благословение.

Пропустив нас в комнату, Лен пару секунд хмурится, скрестив руки и постукивая пальцами по плечу, а потом заключает:

– В общем-то, тот, что на площади подойдёт. Но, если позволите совет, то выберите алтарь Льирраэнта, покровителя путешественников, а не Сьидос, богини любви.

Звучит непривычно, и я просто не могу не спросить:

– Почему?

– Потому что бонус в виде удачи, на мой взгляд, важнее, чем умение улавливать отголоски эмоций, направленных вами друг на друга. Медиф и так может отслеживать часть из них. А у тебя, Дари, недостатка внимания не предвидится, так что не думаю, что тебе нужно постоянное подтверждение любви.

Мы с инкубом вопросительно переглядываемся.

– Я не против.

– Удача не помешает.

Разговор вышел явно короче, чем я надеялась, и нужно решать проблему с ночевкой прямо сейчас!

– Раз это всё, я пойду, – на шаг отступает Медиф. – Спокойной ночи.

– А может… – вдруг оробев, не могу сказать, что собиралась.

Ощутив на себе мой просительный, полный надежды взгляд, Аллеон терпеливо вздыхает.

– Раз уж вы между собой определились, оставайся. Разумеется, если ты не против спать в общей спальне.

Инкуб косится на кровать, на сиира, уже одетого в пижаму и явно не собирающегося никуда уходить, и беззлобно фыркает:

– Я не откажусь. Вернусь сразу же после душа.

– Я, наверное, тоже в ванную…

– Иди, – выжидающе улыбается Лен, заставляя меня нервничать. – Я подожду тут.

И вид у него… как у родителя, чьё любимое чадо старается доказать, что дважды два – пять. Зачем спорить, если малыш вот-вот сам всё сообразит?

– Ты злишься? – спрашиваю напрямую.

– Разве похоже?

– Нет, но… Что-то не так, я же вижу.

Вздохнув, Аллеон подхватывает меня подмышки и ставит на кровать, уравняв нас в росте.

– Ты меня стесняешься. – Это не вопрос, и ответа он не ждёт, продолжая тем же мягким, слегка озадаченным тоном: – Стесняешься сказать, что договорилась с Медифом, что хочешь спать между нами. Дари, ты же не с улицы его привела. Он уже не первый день в доме, и я давно ждал чего-то подобного. К чему такой виноватый вид? Не считая тех двенадцати рас, что свободны в выборе, я знаю минимум восемь тех, у кого действует принцип парности, как у сииров или джаройев. Не скажу, что мне этого хочется, но вполне возможно, однажды…

– Ты же не намекаешь… – у меня аж голос садится.

Где-то по мирам бродят ещё шесть неприкаянных, для которых я могу оказаться той самой!

Чур меня, чур!

– Дари! – разглядев панику, Лен бессовестно смеётся. – Ты испугалась, что ли? Да вы, скорее всего, и не встретитесь никогда!

– А если встретимся? Предлагаешь коллекцию собирать?

Пока он веселится, я вспоминаю, что намерена много путешествовать, что, как уже показала практика, в разы повышает шансы вляпаться в приключения, и ещё больше грустнею.

– Серьёзно, Лен, могу же я отказать, если вдруг кто-то признает меня своей парой?

– Можешь, конечно, но так обычно не делают. Разве что тебе попадётся совсем уж подлец. Для некоторых наличие избранницы – буквально вопрос жизни и смерти, они готовы на всё, чтобы быть рядом. Не важно, кем – мужем, другом, опекуном или слугой. Жестоко в этом отказывать… а ты добрая… Не хочешь принять ванну вместе?

«Вместе» – это вдвоём или… Втроём. Он специально дождался, пока вернётся инкуб.

Представив, что это будет за купание, с беззвучным стоном закрываю глаза.

– Зачем ты со мной так?

Я ожидала чего-нибудь насмешливого, но Лен виновато целует в висок, гладит плечи:

– Перестарался я, да?

– Если подумать, ты уже не первый раз меня дразнишь. Чего ты добиваешься? Сам ведь…

Поддавшись смутному подозрению, высвобождаюсь из его рук. Прикосновения мешают мне думать. А ещё мы, кажется, сейчас впервые по-настоящему поругаемся.

Аллеон мной манипулировал! Сначала сам просил подождать, а теперь, когда есть Медиф и его удобные способности, решил подтолкнуть в нужном направлении! Даже инкуба в это втянул! «Договорились» они!

– Дари…

– И как тебе? Нравится дёргать людей за ниточки?

– Посмотри на меня. Ты веришь мне, или всерьёз считаешь, что я могу тебе навредить?

Честно говоря, представить, что он замышляет что-то плохое, я не могу, но…

– Да, я составил определённый план, но моей целью было вовсе не испытывать на прочность твоё терпение, я хотел…

– Знаю я, чего ты хотел! Ты об этом уже говорил!

План он составил! Тоже мне, стратег!

– … натолкнуть тебя на мысль о нормальном браке! – почти шипит сиир. – Сколько бы ещё ты с этим тянула?

– Почему бы просто не обсудить?!

– Потому что мы это уже проходили, слова не подействовали, – и продолжает уже гораздо мягче: – Я же понимаю, что всё здесь противоречит тому, к чему ты привыкла, Дари. Твоему воспитанию, принципам, опыту. Но и ты пойми, семья – это не пара-тройка мужчин неопределённого статуса, живущих с женщиной под одной крышей. Так или иначе, отношения должны быть закреплены. У нас не принято сначала ухаживать, а жениться потом. Если двое людей предназначены друг другу, они сразу становятся супругами, и после у них есть вся жизнь, чтобы знакомиться, выяснять предпочтения и дарить подарки.

По мере того, как он говорит, мой внутренний протест не только не утихает, но и распаляется ещё больше. Поначалу я не могла понять, почему, но тут наконец сообразила.

– Я злюсь не на то, чего ты хотел добиться, а на то, как! Использовать любимого человека без его ведома недостойно!

– Считаешь, я должен был пустить дело на самотёк?

Нет, конечно!

Но не так же!

Почему он не понимает?

– Считаю, что лучше взять паузу и всё же пойти в ванную. А ты пока подумай, пожалуйста, как в следующий раз обойтись без манипулирования. Это унизительно, неприятно и лишает доверия. Покончим с этим сегодня. Не хочу ложиться спать, не помирившись.

Бездумно повернув кран, наливаю немного пены для ванн с успокаивающим цветочным ароматом, ложусь в нежные объятия воды и только теперь возвращаюсь к недавним событиям.

Если абстрагироваться от личной обиды, Лен ничего плохого не сделал. Медиф не привык проявлять в отношениях инициативу, а для меня вся эта ситуация слишком уж непривычна, так что неопределённость между нами могла ещё длиться и длиться. На правах самого опытного из нас, Лен просто взял дело в свои руки, и в результате Медиф набрался смелости признаться в любви, а я – окончательно решила, что хочу иметь второго мужа. С точки зрения целесообразности – сплошные плюсы.

Но как доверять столь же безоглядно, как раньше?

– Дари, – тихо зовёт сиир, просачиваясь в приоткрытую дверь. Почувствовал, что ли, что я успела остыть? – Можно к тебе?

Пока пытаюсь разобраться, куда именно он просится, драгоценные секунды уходят. Не услышав отказа, Аллеон принимается буднично раздеваться. Следом за ним этот трюк повторяет Медиф, аккуратно закрывший за собой дверь, и моя растерянность переходит в стадию полнейшей ошарашенности.

Да, под пеной ничего толком не видно, и ванна тут квадратная, а не продолговатая, но откуда такая прыть?!

А Медиф-то! Совсем осмелел парень! Сверкает передо мной голым телом!

Что этот опальный агитатор ему наговорил?!

Проглотив удивлённо-возмущённый звук, едва не вырвавшийся, когда оба мужчины расселись по сторонам, и ладонь Аллеона мимоходом погладила меня от коленки и выше, молча жду объяснений. Чего уж теперь? Раньше надо было быстрее думать.

С довольным вздохом погрузившись в воду, оккупанты поудобнее устраивают у бортика головы и замирают, блаженно прикрыв глаза. К счастью, ноги на всю длину они не вытягивают, так что особо мне не мешают, но могли бы хоть внимание обратить, а не как к мебели отнестись!

Нет-нет-нет! О чём я думаю? Это же очередная провокация! Я на это уже не куплюсь!

Фыркнув, возвращаюсь к тому, чем занималась до появления Аллеона. Мы ведь так и не помирились, и аргументы ещё пригодятся. Было бы неплохо заранее их подготовить.

Но как можно сосредоточиться, когда два любимых мужчины только что устроили стриптиз и сейчас сидят обнажёнными всего лишь на расстоянии вытянутой руки?

Пока они снимали одежду, я больше смотрела на лица, надеясь ухватить эмоции и понять, что на них внезапно нашло. Теперь же пена скрывает обоих по грудь. Не разгонять же её. Лучше вообще не смотреть: сразу заметят… Вот только как удержаться? Аллеон для меня самый желанный мужчина на свете, а Медиф и вовсе ожившее искушение!

Незаметно отыскав под водой ногу Лена своей, медленно скольжу ступнёй по его лодыжке. Раз, другой… Он не реагирует, но стоит мне только попытаться бросить это, стремительно перехватывает, чтобы усадить к себе на колени. Мы так и замираем – глаза в глаза, уже без намёка на равнодушие. Мои руки у него на плечах, его ладони на моей талии. Грудью я касаюсь его груди, а животом чувствую плотно зажатый между нами подрагивающий член.

Признаться, я ненадолго засомневалась, чем кончится наше купание, но, глубоко вздохнув, сиир только коротко целует в губы, в щёку и, наконец, шепчет, касаясь уха губами:

– Разрешишь Медифу помочь тебе мыться?

Никакие томные интонации не сравнятся с богатым, до мурашек волнующим звучанием его голоса!

Обернувшись, ловлю серо-синий взгляд, и позволяю себе расслабиться. Ничего сегодня не будет. Инкубу просто нужно ощутить свою сопричастность, проникнуться ею, понять, каково это.

– Если хочешь.

Медиф улыбается, и мне тоже становится легко рядом с ними. Все споры и неурядицы остались там, за дверью, а здесь – только мы.

Пока он выдавливает гель и вспенивает его мягкой мочалкой, я успеваю развернуться спиной к Лену. Любимые сильные руки бережно придерживают, не давая соскользнуть, а его губы неспешно прижимаются к плечам, шее, целуют лопатки, очерчивая их контур кончиком языка. Аллеон, наверное, слышит, как частит моё сердце, отсчитывая секунды до того мига, когда к нам присоединится Медиф.

Инкуб не торопится. Аккуратно собирает мои распущенные волосы, перекидывает их на одну сторону, и только после этого принимается медленно намыливать губкой плечи и ключицы. Вид у него до того серьёзный, что я тяну за влажную кудрявую прядь и целую его, чтобы отвлечь от решения судьбы мира. Подумает об этом в другой раз.

Моргнув, он смотрит мне сначала в глаза, а затем медленно опускает взгляд вниз, к груди. Сглатывает, неуверенно облизывает губы, и всё же откладывает мочалку на бортик, чтобы продолжить ласку руками.

Скольких женщин до меня касались эти пальцы? Наверное, многих, потому что он точно знает, что делать – где гладить, насколько сильно сжимать, и как добиться стонов удовольствия. Я бы, наверное, не оценила его умений, неоднократно проверенных и опробованных на ком-то другом, если б не завороженный блеск глаз, неотрывно следящих за каждым движением. Для него это не что-то рутинное. Медиф не сравнивает и не вспоминает, что было раньше. Получив возможность ласкать меня, он наслаждается так, как если бы это был первый раз.