Текст книги "Спрятанная принцесса (СИ)"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Ты не возьмешь меня так, как сделал до этого. Против моей воли. Ты понял?

Он смотрел ей в глаза, не двигаясь, словно ее легкое прикосновение удерживало его. Она провела ногтем по синяку, ресницы у него дрогнули. Он схватил ее под водой за талию, притянул к себе.

– Нет!

Мадлен безжалостно вонзила ногти ему в щеку и, вырываясь, еще больше расцарапала его лицо. Эльф зашипел от боли, затем с проклятием и смехом отпустил се. Она не собиралась оставлять новые следы на том месте, которое и без того уже пострадало. Но он снова произнес ее имя хриплым от страсти голосом, и она почувствовала непреодолимое желание увидеть его таким, каким видела в тайной комнате на острове, когда он потерял самообладание. Они были сейчас противниками, кружились, оценивали друг друга…

– Не шевелись, – тихо приказала она. – Не касайся меня.

Он улыбнулся, почти насмешливо, однако не тронул ее, лишь смотрел, как она соскальзывает с каменной скамьи в воду. Но Мадлен не позволила своему телу коснуться его.

– Нет. – Она предупреждающе вдавила кончики ногтей ему в щеку.

По его телу прошла дрожь, и он закрыл глаза. Она чувствовала жесткость щетины, хотя кожа была гладкой и упругой. Скользнув за него, она откинула с его шеи мокрые волосы и прикусила зубами кожу, будто самка в период любовных игр.

Он прорычал, тут же завел руки за спину, чтобы схватить ее, прижать к себе. Тогда она больно укусила его.

– Не трогай меня!

Он мог бы отбросить ее одним движением. Его кинжалы находились в пределах досягаемости. Вместо этого он широко раскинул под водой руки, сжал кулаки, но остался на месте. Мадлен захлестнуло волной наслаждения, лишая рассудка. Она завела ему руки за спину и крепко сжала их, будто связала его.

Она целовала его плечи, чувствуя запах песка, соли и воды, смотрела на его склоненную голову, открытую шею. Это был ее кот, черный, опасный, изумительный, подвластный ее воле.

Когда она увидела его в первый раз, он показался ей совершенным творением небес или земли. Но сейчас, раненый, стоявший на коленях, он выглядел еще прекраснее. Он тяжело дышал, словно пробежал довольно много.

– Мэд, – произнес он, качая головой.

Ну да, его страшит беззащитность, вспомнила Мадлен. Он мог убить ее, прежде чем она сделает очередной вдох, и все-таки она держала его в беспрекословном подчинении одними кончиками пальцев. Она целовала изгиб его шеи, нарочито медленно скользила животом по его кулакам, чувствуя где-то внизу и в груди разгорающееся пламя желания. Вода поддерживала ее, когда она присела, так что его кулаки оказались совсем близко к тому месту, которое, предупреждала Эдель, было величайшей опасностью и слабостью женщины.

Кулак у него разжался, и тогда Мадлен поняла, что слабость победила ее сопротивление. Она целовала его плечо, шею, ухо, прикусила мочку. Ее тело начало двигаться по собственной воле, стремясь к вершине наслаждения.

Он так внезапно освободился и поднял ее из воды, что Мадлен вскрикнула. Он целовал ее. Руки двигались по ее спине, по ягодицам, грубо прижимали ее к возбужденному мужскому телу.

 
Мадлен жадно целовала его в ответ, пока он снова не упал на колени.
 

– Ведьма, – прерывающимся голосом сказал он.

В этот момент последние капли стыда покинули ее. Тогда, в подземелье, он бесцеремонно взял ее как свою наложницу. Теперь она сама готова его принять, она и без поучений Эдель знала, какую пытку устроила ему.

Мадлен призывно улыбнулась, наслаждаясь своей умышленной неторопливостью. Он замер. Глаза его были закрыты, он тяжело и прерывисто дышал. На несколько секунд она позволила себе быть нежной, гладила его по теплой скользкой груди, а потом ее ногти больно вонзились в него.

 
Он судорожно вздохнул и крепко прижался к ней, словно прося разрешения.
 

– Нет, – сказала она, еще глубже вонзая ногти. – Это случится, когда я захочу. – Мадлен медленно легла на спину. – Только по моему желанию.

Он с дьявольской улыбкой снова и снова дразнил ее, не желая подчиняться. В наказание она снова и снова кусала его, но он лишь еще крепче прижал ее к себе.

Мадлен позволила ему, наконец. Он не хотел останавливаться на полпути, борясь с ней, так как она за каждое движение наказывала его. Он вынужден был платить эту цену, пока ей не показалось, что ее тело сейчас распадется на части от муки и блаженства. Она вскрикнула и отпрянула, боясь, что может задохнуться от беспощадного наслаждения и утонуть, хотя вода не доходила ей до подбородка.

Они молча смотрели друг на друга. Потом он умоляюще зарычал и снова притянул ее к себе. Даже в темноте она различила следы ногтей на его лице, груди, плечах, но он все равно был прекрасен и неотразим. Ей захотелось поцеловать его, утешить, как ребенка. Она прикоснулась к отметинам, гладила их, чувствуя стыд и нежность. Он закрыл глаза, на длинных черных ресницах дрожали капли воды.

– Прости, – шепнула она, ведя пальцем по его скуле и подбородку.

 
Он поднял ее, поцеловал в шею.
 

– Что ты меня томишь?

 
Мадлен прижалась щекой к его волосам, в глазах защипало.
 

– Я не хочу… пока.

– Ведьма. Боги, возьмите мой кинжал, и я позволю любому из вас убить меня.

– Нет. – Она всхлипнула.

Так нелегко говорить с ним о любви, шептать ласковые слова похвалы или нежности.

– Я твой.

Он мог овладеть ею, она чувствовала, что он к этому готов, но все-таки держал ее в воде над собой.

– Чего бы ты ни захотела, – сказал он, глубоко вздохнув.

Она укусила его за ухом, медленно сдавив кожу ногтями, с громадным наслаждением ощущая его дрожь. Каждый мускул в его теле, казалось, вибрировал, словно натянутая тетива, однако самообладания он не терял и ждал ее приказа. Мадлен медлила, продолжала свою игру до тех пор, пока он не застонал от отчаяния. Пока не потерял власть над своим телом. Пока не стал полностью беззащитным.

– Вот теперь можешь взять мея, – наконец чуть слышно пробормотала она на ухо. – Я хочу.

 
Он провел языком по ее губам и хрипло прошептал:
 

– Назови меня по имени.

Она вцепилась зубами в его плечо. На мгновение она почувствовала боль, и в то же время ее затопила потрясающая волна ощущений. Задохнувшись, откинув голову, она снова и снова приникала к нему.

– Фор…ту!

 
…
Покоясь в его объятиях, Мадлен чувствовала запах лимона, теплая вода убаюкивала их на каменной скамье. Она держала его руки в своих, просто держала, поскольку боялась себя.
 

– Мне стыдно, – пробормотала Мадлен.

 
Он прижал ее голову к своему плечу.
 

– Любимая.

– Как ты можешь теперь это говорить?

– А почему нет?

 
Она закусила губу.
 

– Должно быть, во мне сидит частичка Злого Бога.

– Нет, просто маленький его прислужник, – сказал он, крепче обнимая ее. – Вернее, маленький мерзопакостный гадёныш, который сошел на землю, чтобы терзать меня.

 
Она поднесла его руку к губам.
 

– Тебе очень больно?

– Мэд, теперь я ранен без всякой надежды на излечение.

– А знаешь, я чуть не бросила тебя, – прошептала она. – Хотела найти убежище в храме.

 
Он погладил ее по щеке.
 

– Храм. Глупая ведьма. Ты заставила меня бояться за тебя.

– Куда еще мне было идти?

– Даже к Шухо было бы лучше. Он мог хоть до падения Инселерда держать тебя в целости и сохранности. Пока не договорился бы с Фрэнком де Фрогом о том, что ты умерла от какой-нибудь своевременной лихорадки. Тогда у меня оставалась бы надежда выкрасть тебя.

– Но храм…

– Мадлен, храм для тебя небезопасен. Неужели ты думаешь, что каждый жрец в этой провинции не обязан своим положением де Фрогу? Даже не пытайся, умоляю. Теперь Фрэнк де Фрог наверняка убьет тебя, узнав, что ты, возомжно, носишь ребенка Найтоны.

Она молчала. Хотя столь зловещие мысли не приходили ей в голову, Мадлен ему верила.

– Думаешь, так может быть? – спросил он.

 
Ей показалось, что она падает с высокой скалы.
 

– Не знаю.

– Ты что-нибудь сделала, чтобы это предотвратить?

– Нет.

– То, что произойдет, Мадлен… что я намерен сделать… – Он вдруг помрачнел. – Ты должна выполнять каждое указание, которое я тебе дам. Не перечь мне и не забегай вперед. От этого будет зависеть наша жизнь, а также жизни Зига и всех остальных.

 
Мадлен подняла голову.
 

– Что ты собираешься делать?

Он, прищурившись, смотрел на темное озеро, потом слегка покачал головой и выпустил ее из объятий.

– Не стоит здесь слишком долго задерживаться. Это не совсем безопасно.

– Оставайся у кровати.

Мадлен замерла на месте, дрожа от холода в роскошном халате из белого негарского шелка, сохранившем запах его духов.

Он прикрыл рукой небольшую масляную лампу и начал медленно обходить комнату, ощупывая великолепный геометрический узор из красных алмазов и нарисованных виноградных лоз, опоясывающий спальню. Вдруг Рэй остановился, поднял кинжал и осторожно исследовал пятнышко на стене. Мадлен внимательно следила за ним. Поскольку он был в одних штанах, она видела красные следы от ногтей на плечах. После того что они сделали, она чувствовала себя настолько расстроенной, будто совершила некое злодеяние. И все же ей нравилось смотреть на него, сильного, неотразимого, идеального. Такой уверенности, такого изящества движений она не видела ни у кого из мужчин. Теперь полное обладание им, столь болезненное, грубое и нежное, приводило ее в отчаяние.

Наконец он уперся плечом в стену и нажал. Мадлен подпрыгнула и упала на кровать, услышав позади грохот рухнувшего дерева.

На расстоянии вытянутой руки от того места, где она стояла, шикарный шамсмаденский ковер осел над раскрывшимся люком, опутанная бахрома свисала в темноту, откуда тянуло холодом и доносилось гуканье встревоженных птиц. Мадлен с ужасом поняла, что открылась ловушка для падения с башни.

– Мэд, теперь посмотри сюда. – Он поднес лампу к стене. – Когда увидишь вот такой алмаз с зубцом на двух гранях, мысленно проведи между ними линию, а от нее стрелу. Перпендикулярно, на расстояние пяти шагов. Это произойдет здесь.

– Что произойдет? – тихо спросила она.

– Какая-нибудь неприятность. Слушай меня, ведьма. И не забывай об этом, как забыла про дверь. – Мадлен кивнула, вся во внимании. – Я собираюсь убить Фрэнка де Фрога. Я не могу добраться до него, пока он в Милагро, в цитадели города. Его надо выманить, дать ему знать, что мы здесь. Ты говоришь, я убил троих в Илоне, но там был четвертый гуль, которому я оставил его подобие жизни, чтобы он мог передать новость де Фрогу и навести его на наш след.

– Значит, нас преследуют? – с беспокойством спросила Мадлен.

– Вряд ли.

Подойдя к ловушке, он вытащил из дыры ковер, потом встал на колени и сунул руку под пол. Мышцы на спине и руках напряглись, пол заскрипел, и опускная дверь закрылась. Он с силой оперся на нее, проверяя.

– Будем надеяться, что Зиг устроит им прекрасную охоту. Но у Фрэнка де Фрога достаточно знакомых в Илоне. По моим расчетам, они схватят их на третий день, и Зиг выдаст меня, чтобы избежать пыток.

– Нет, Зиг-то тебя не предаст!

 
Он с улыбкой взглянул на Мадлен.
 

– Думаешь, нет? Ты плохо знаешь де Фрога.

– Боги, это же не входило в твои планы! Что мой так называемый жених схватит их!

– Да, именно на это я и рассчитывал. Зигу все известно до последней мелочи. Но ты права, он не выдаст меня. Не из-за пыток, даже де Фрог поймет это. Чтобы спасти Изис.

 
Мадлен от ужаса покачала головой:
 

– Нет!

– Мы сами придумали эту хитрость, любимая. Они должны ему поверить.

– Но ведь может произойти что угодно, какая-нибудь случайность, несчастье… Как ты можешь быть уверен?

– Могу. Я верю в ловкость Зига не меньше, чем в собственную. – Он хрипло засмеялся. – Несчастье тут, в моей голове. Я не помню то, что должен знать. Будь проклята твоя любимая верховая лошадь!

 
Мадлен подтянула ноги, обхватила руками колени.
 

– Ужасно! С ними Изис и ее ребенок. И Ричи!

– Это ее собственный выбор. Я рассчитывал на Зухру, но Изис умоляла меня послать ее. Она сделает все возможное. И Зигу будет легче убедить их, поскольку он ее любит.

– Он тебе сказал?

– У меня есть глаза. – Порывшись в сундуке, он бросил на кровать деревянный гребень и с горечью добавил: – Зачем он будет мне говорить? Она все равно не позволит ухаживать за ней, потому что Зиг южанин. Это только резрассудные пиратки живут вместе с такими как мой старый знакомый Сунна.

Мадлен и сама все знала. Хотя Изис не говорила ни о своих чувствах, ни о Зиге, правда была на ее лице, когда она смотрела на него. Любила до такой степени, что попросилась сопровождать его в этом смертельно опасном деле.

Мадлен наблюдала за эльфом, который облокотился на кроватный столбик. Раньше она считала невозможным оставаться с ним, потому что он так легко убивал, так легко лгал. Теперь она чувствовала, что сердце и рассудок тянут ее в разные стороны. Вскочив с кровати, она повернулась к нему.

– И тебя не интересует, что с ними случилось? Зачем тебе это делать? Почему ты непременно должен убить этого де Фрога? – Она схватила гребень и прошипела: – Милагро! Ненавижу эти земли!

Она взялась расчесывать еще не просохшие волосы, с силой дернула и вскрикнула от боли. Когда эльф начал обходить кровать, она не повернулась, только напряглась в ожидании демонстрации очередной ловушки или какого-нибудь фокуса. Но он просто взял гребень из ее дрожащей руки, откинул назад волосы и стал их расчесывать так ласково и умело, будто опытная служанка.

– Я тебя не понимаю, – всхлипнула Мадлен, глотая слезы. Он не ответил. – Зиг – ладно, это его выбор служить тебе. Но Изис. И ее ребенок. Что они сделали, чтобы рисковать из-за тебя?

 
Эльф осторожно вел гребнем по ее волосам.
 

– А Ричи! Совсем малыш. Он так боится тебя и все равно любит. Ты мог оставить в безопасности хотя бы его. Зачем ты вообще увез его с острова? Какая тебе здесь от него помощь?

– Он сын Фрэнка де Фрога.

 
Отпрянув, Мадлен соскочила с кровати.
 

– Что ты сказал?

– Ты ведь это знала, Мэд, – спокойно произнес он. – Неужели ты не наводила справки о человеке, за которого собиралась замуж?

– У него была жена… она умерла при родах. Я… – Ничего другого Мадлен не знала и не хотела знать. – Значит, Ричи и есть его сын?

– Да.

– Твой заложник? – простонала она.

– Я говорил тебе, что остров хорошо защищен.

Она думала, что он имеет в виду магию или свой пиратский флот. Она вспомнила лицо Ричи. Как он был встревожен, как хотел услужить. Как смотрел широко раскрытыми глазами, когда о де Фроге говорили с ненавистью или презрением.

– Спаси его, Единый. Он любит тебя.

На миг что-то промелькнуло в черных глазах эльфа, как в тот момент, когда он смотрел в зеркало и просил отца не убивать его во сне. Мадлен вспомнила о тренировках на острове, пробах на яд, о том, с каким страхом и гордостью мальчик раз за разом подавал вино лорду Кобэррэ.

– Если ты готовил его для убийства де Фрога, если это твои намерения, – процедила Мадлен, кривя губы, – то, клянусь всеми богами, я сама отправлю тебя в обитель Злого Бога. Любым возможным способом.

Эльф не сводил с нее долгого немигающего взгляда. Она бы столкнула его в ловушку, пронзила бы его собственным кинжалом. Она с ужасом ждала ответа.

– Я сказал уже, что сам убью Фрэка де Фрога, – мрачно улыбнулся он. – Такое удовольствие я не хотел бы уступить ребенку.

 
Мадлен осторожно выдохнула. Глаза наполнились слезами, в носу защипало.
 

– Не уверена, что это большая заслуга. Но рада это слышать.

– Иди сюда, ведьма. Дай мне расчесать твои волосы. Пусть тебя успокоит мысль о том, что Кир позаботится о Ричи и ребенке. Он привезет их другим путем на встречу с нами.

Мадлен быстро вытерла глаза, села на кровать, и он продолжил свою работу.

– Пожалуй, ты в самом деле убила бы меня, – задумчиво сказал эльф. – Или попыталась бы.

– Да. И убью, если понадобится.

Его рука замерла. Наклонившись, он прижался губами к ее волосам. Он мог ласкать ее или задушить, однако не сделал ни того, ни другого, лишь тихо произнес:

– Да простит тебя Единый.

– За что?

– Однажды я был таким же как и Ричи.

– Ты имеешь в виду – заложником? – дрожащим голосом спросила Мадлен.

– Да. Хотя и не столь ценным, как он. Просто орудием в руках моего отца.

– Ужасно!

– Правда? Не знаю. Но меня бы весьма ободрила мысль, что есть кто-то, способный обуздать меня.

– Тогда оставь в покое Ричи. И других.

– Хочешь стать моей совестью, ведьма? – насмешливо поинтересовался он.

– Я не шучу.

–Я тоже. Мне бы она не помешала.

Верховный жрец в Бэллатэрре наверняка пришел бы в отчаяние или расхохотался, узнав, что Мадлен призвана охранять чью-то совесть. Она вспомнила собственные прегрешения, в которых, честно говоря, никогда не раскаивалась. Вспомнила озеро, воду, стекающую с лица эльфа, его покорно склоненную голову… и фейерверк чувств.

– Что я могу сказать тебе о совести? – с горечью прошептала она. – Это все равно что просить слугу Злого Бога наставлять грешника в добродетели.

 
Он поцеловал ей шею. Мадлен откинула голову и закрыла глаза.
 

– Я буду слушаться, – тихо сказал эльф. – Я постараюсь.

– Теперь это невозможно остановить, да? Невозможно отказаться от твоего плана?

– Нет. Он уже в действии.

– Тогда о чем тут спрашивать. Остается лишь идти вперед, стараясь не делать ошибок.

 
Эльф тяжело вздохнул.
 

– На этот раз я не сделаю ошибок.

Его руки спускались вниз, гладили ей плечи, грудь. Потом он вдруг опрокинул ее на кровать и так нежно поцеловал, что ей хотелось заплакать.

– Я не обману твоих надежд, – шептал он.

Но Мадлен отвергла его нежность. Запустив пальцы ему в волосы, она притянула его к себе и жадно завладела его ртом. Он хрипло засмеялся и отпрянул, лицо у него пылало.

– Думаешь таким способом подчинить меня, – сказал он, тяжело дыша.

Она посмотрела на него из-под ресниц, взяла его руку, прижала к щеке, а потом больше не могла сдержаться и укусила за пальцы, внимательно наблюдая, как темнели его глаза в ответ на каждый укус.

– Ты мой.

 
Эльф снова засмеялся и оглядел комнату, будто только что проснулся.
 

– Да, – кивнул он. – В этом Злой Бог придает мне силы. В этом ты права.

Игра в престолы доказала, что ее власть над ним отнюдь не безгранична. Со скрытой насмешкой, стараясь не приближаться к ней, он ходил по комнате, пока Мадлен мрачно глядела на доску. Хотя в Бэллатэрре она постоянно обыгрывала Ирэн, господина Пунта и даже Тэдора, но для Рэя-Форту она не была достойным противником. За какой-нибудь десяток ходов ее Властелин уже пятый раз подряд оказался в безвыходном положении.

– Сыграем в Удачу? – недовольно спросила она, надеясь, что он примет ее вызов, и поддастся воле случая, а не рассудка.

В Удачу невозможно было никого обмануть, карты защищены несколькими мощными заклинаниями, Удача не рассчитана на догадливость и сноровку. Только случайность, только карты, предопределенные богами попадались игрокам.

– Ты предпочитаешь возможность схитрить?

– Не знала, что я такой жалкий игрок в престолы.

 
Он с улыбкой взял ее белого Властелина и поставил в центр доски.
 

– Ты не худшая.

Мадлен молча смотрела на эльфийского короля из белого камня, немного расстроенная тем, что далеко не столь искусна, как себе представляла. Его фигуры, вырезанные из темно-красного прозрачного камня, блестели в свете лампы.

– Я учился играть с отцом. И никогда не выигрывал. – Он перекинул ногу через резной деревянный подлокотник. – Но у Фрэнка де Фрога я мог выиграть семь из десяти партий.

Мадлен подняла глаза. Он выглядел большим черным котом, лежащим на стуле и наблюдающим за нею.

– Ты с ним играл?

– Много раз. До того как он изгнал меня.

– Вы когда-то были друзьями?

– Не упаси боги! Мой отец позволил де Фрогу взять меня, семилетнего ребенка, в заложники как гарантию их соглашения. Не знаю какого. Фрэнк был на несколько лет старше и очень не любил незаконнорожденного отпрыска Найтоны. – Эльф улыбнулся. – Представь, этот полукровка, смесь тролля, орка и человека, ясное дело, завидовал эльфу: он уступал мне и в красоте, и в ловкости, и в уме… во всём. Я не пошел исповедоваться их жалкому жрецу, который хотел от меня больше чем исповеди. Тогда Фрэнк раздел меня перед всей семьей, в том числе перед женщинами, а потом водил голым на поводке, как собаку. И я в качестве мести потом ножом выколол ему левый глаз.

– Боги! – воскликнула Мадлен, представив, как эльф вершит описанное.

– Один из нас убьет другого, Мэд. Факт.

 
Она покачала головой.
 

– Полагаю, я не смогу отговорить тебя от этого?

– Чтобы я ждал, пока он явится за мной? – Эльф указал на доску. – Неудивительно, что ты проигрываешь в престолы, принцесса.

 
Мадлен встала.
 

– Ты сказал, что де Фрог держал в заложниках и меня. Просто чудо, как я осталась в живых.

– Да. Но ты представляла для них ценность. Они были уверены, что ради тебя Ирэн убьет бабушку.

Он явно хотел поразить ее, она это видела. Уму непостижимо. Ирэн, ее сестра, могла убить бабушку Меринду? Вообще кого-либо убить? Нелепо. И все же Мадлен отвернулась, как будто, закрыв глаза, можно было вычеркнуть из памяти мольбы Ирэн, ее безумный взгляд, холодное спокойствие в голосе бабушки, когда та говорила, что Мадлен должна выйти за де Фрога и здесь уже ничего не поделаешь.

– А Ирэн пыталась, – сказал он. – Только не имела для этого ни сноровки, ни мужества.

– И слава Единому! Я бы не хотела, чтобы она из-за меня кого-то убивала.

– Нет? Ты ведь только что поклялась убить меня из-за Ричи, если понадобится. Но тут, я полагаю, есть разница.

 
Мадлен поджала губы.
 

– Трудные вопросы ты предлагаешь своей совести.

– У меня их накопилось предостаточно. И тебе предстоит их обдумать.

– Ты считаешь, что женщина способна думать самостоятельно?

 
Эльф от души расхохотался:
 

– Я пробыл на службе у Меринды не один год, дорогая. Неужели ты полагаешь, что я могу считать иначе?

 
Близость эльфа и бабушки ошеломила Мадлен, но она скрыла потрясение.
 

– Некоторые мужчины думают именно так.

– Некоторые мужчины – идиоты. И некоторые женщины – тоже. Я бы не хотел оказаться в твоем положении. Чтобы моя жизнь, как у тебя, зависела от ловкости твоей сестры.

– Но я, кажется, еще жива. Мадлен слегка обидело предположение, что ее сестра – дура, хотя Ирэн и правда не обладала слишком острым умом и сообразительностью.

 
Эльф смотрел на нее, раздосадованно качая головой.
 

– А что бы сделала ты на ее месте?

– Лучше объясни, как получилось, что я вообще оказалась в плену у де Фрога?

– Увы, мы слишком беспокоились о твоей безопасности. Твой отец, когда его привезли раненым во дворец, уже прекрасно знал, что не выкарабкается… рана гноилась, он находился в бреду, и никакие заклинания не помогали остановить инфекцию. Более того, за месяцы до его смерти многие шептались, как кончит король-полукровка. Конечно же, нападение в Монтэрре планировалось тщательнейшим образом. Будь твой отец более внимателен и предусмотрителен… Но он не отличался особыми талантами, даром, что эльф. После связи с простолюдинкой он потерял и до того слабый нюх на опасности. А так как произошедшее в Монтрре было спланировано, у нас было время подготовиться. Ты была слишком важна,чтобы остаться без защиты, и слишком молода для замужества. Не пойму, зачем наемные убийцы торопились. Тебя сначала решили сделать жрицей, куда, все думали, уйдет Меринда после того, как похоронит сына. Ты отправилась в горный храм раньше с эскортом из десяти рыцарей, и пришло известие, что ты прибыла. Ты что-нибудь помнишь?

 
Мадлен покачала головой:
 

– Нет… о женском храме в горах?

– Не помнишь о захвате, о драке?

 
Она снова покачала головой:
 

– Нет.

– Ты была слишком мала. Года четыре. Не знаю, как они тебя выкрали – то ли случайное похищение, то ли нашелся предатель среди жрецов. Но, заполучив тебя, они уже могли влиять на Ирэн. Она хранила это в тайне, даже я не догадывался, хотя подозревал неладное. К тому времени мы направились в Бэллатэрру, пока Меринда всем лгала. – Он сухо засмеялся. – Даже моему отцу. В своих делах твоя бабка всегда была независима сверх меры. Думаю, в большой степени за это он и любил ее. Человека, мудрого как эльф.

– Моя сестра никому не сказала? – нахмурилась Мадлен.

– А кому бы она могла сказать? Мы знали, что среди нас есть человек де Фрога. Мой отец послал меня охранять Меринду, а Ирэн было хорошо известно, что я уничтожу ее в тот же момент, как только обнаружу, что она собирается сделать.

– Я думала, ты любил ее.

– Любил.

Глядя на черно-белые квадраты доски для игры в престолы, Мадлен вспомнила сестру и то гробовое молчание, которым в их семье было окружено слово Милагро.

– Бедная Ирэн.

– Да, бедная-бедная Ирэн, – усмехнулся эльф.

– Я не знаю, как поступила бы на ее месте. Думаю, так же.

– То есть сделала бы попытку, но с уверенностью, что все испортишь? Пощадила бы собственную душу ценой того, кого любишь?

– Разве можно считать ее за это виновной? Они же просили ее совершить убийство.

– А ставкой была твоя жизнь. Глупый раб из Милагро, у нее не хватило твердости ни совершить убийство, ни даже спасти тебя. В этом главная слабость всех де Фрогов – они всегда неправильно судят о возможностях тех, кого используют. Ты была обречена с того момента, как они тебя захватили.

– Я живу.

– Да, это чудо, достойное бога.

Или достойное его посланника. Например, крылатого кота. Да, она жива. Только не благодаря действиям Ирэн или бабушки. Всю жизнь она верила в своего хранителя, чувствовала, как он стоит в тени, чтобы защитить ее.

– Спасибо тебе за то, что спас меня. За то, что вырвал меня из их рук, когда никто другой ничего не мог сделать. – Эльф лишь пожал плечами, глядя в сторону, и презрительно фыркнул. – Ты не любишь, когда тебя благодарят, – сказала Мадлен.

 
Он раскрыл ладонь и нахмурился, как будто увидел там некую тайну.
 

– Не знаю. Ты единственная, кто сделал это.

Он сжал руку, потом широко расставил пальцы, и на его ладони оказался сладко пахнущий цветок лимонного дерева. Он протянул его Мадлен.

– Для твоих волос, – отрывисто пробормотал он.

 
Мадлен взяла цветок, немного помятый, с загнутыми лепестками.
 

– Ирэн никогда тебя не благодарила? – спросила она, вдыхая запах.

– Я не задерживался, чтобы поговорить с ней.

Она совершенно его не помнила во время приезда в Бэллатэрру. В ее памяти остались только снег и большая Ирэн с ребенком. "Не могу поверить, что она никогда с тобой не говорила", – хотела было сказать Мадлен.

Эльф встал. Движение грациозное, будто в танце, вся его скованность исчезла.

– Потом она вышла замуж за своего крестьянина. Наверняка я бы в конце концов убил ее, когда мы отправились бы на новогодье ощипывать гуся. Позволив ей предварительно родить пару наследников.

 
Молчание…
 

– Ты играла в пальцы? – неожиданно спросил он, убирая доску для престолов в сундук.

 
Мадлен сначала не поняла его, потом засмеялась:
 

– Играла! Только очень давно.

– Я тоже. Значит, силы у нас примерно равные.

– Совсем детская игра, – вздохнула она, покраснев от смущения.

– Не думаю. Я видел, как игроки в пальцы выигрывали и теряли целые состояния, они опаивали друг друга рами и творили иллюзии, – ответил эльф, захлопывая крышку сундука. – А в Бэллатэрре она считается всего лишь детской?

Мадлен сунула валявшийся на столе цветок за ухо. Она видела, как длинноухий наблюдает за ней, и почувствовала теплоту на сердце.

– Ирэн научила всех нас, когда мы были маленькими. С тех пор я не играла.

 
Он поднял кулак.
 

– Два пальца или четыре?

 
Мадлен нахмурилась, вспоминая.
 

– Мы играли только в два. А ты умеешь в четыре?

– Можем играть, как тебе нравится. Десять партий. Два пальца. Считаем общую сумму всех пальцев, очко за каждую победу.

Она пожала плечами. Это, конечно, не престолы, но эльф смотрел на нее вполне серьезно. Одна рука за спиной.

– Итак, считаем до трех, – сказал он. – Раз… два… три…

– Четыре! – крикнули они хором.

 
Мадлен взглянула на их руки. У каждого по два выпрямленных пальца.
 

– Ничья, – сказала она.

 
Эльф кивнул и улыбнулся.
 

– Раз… два… три…

– Один! – выпалила она, не успев сообразить, потом увидела, что держит два пальца, а у него только один. – Как глупо с моей стороны.

– Ладно. Раз… два… три…

– Зеро! – крикнула Мадлен, подняв сжатый кулак против двух его пальцев. – О, черт, ты… – Она едва не сказала, что он выиграл. – Сколько ты назвал?

 
Он нахмурился в притворном замешательстве.
 

– Я забыл сказать.

– Это труднее, чем я представляла, – хихикнула она.

– Да! Готова? Раз… два… три…

– Три!

– Один! – Эльф выкинул один палец, она – два.

– Я выиграла! Я впереди!

– Ты впереди, госпожа.

 
Мадлен сосредоточилась на их кулаках, слегка кивая при счете.
 

– Три! – закричала она, хотя пыталась выкинуть два пальца уже после того, как он выбросил один.

– Не мошенничай, – сказал эльф, одарив ее всепожирающим взглядом.

– Я просто не успела сосредоточиться. Это не в счет.

– Хорошо. Но помни, что я приказываю сбрасывать обманщиков со скалы. Готова?

 
Она кивнула.
 

– Один! – Мадлен подняла сжатый кулак, он выбросил два пальца. Оба посмотрели на руки. – Ты опять забыл!

– Проклятие. Считай ты. Похоже, я не могу делать одновременно и то и другое без магии.

 
Она даже подпрыгивала, когда считала.
 

– Раз… два… три… Четыре! Нет, три! Я хотела сказать, три! – Оба выкинули по три пальца. Он взял ее за подбородок.

– Ты мошенница, ведьма. Прирожденная мошенница.

Эльф наклонился и поцеловал ее. Она впилась ему в губы и быстро отпрянула.

– Готов? Я выигрываю.

– Последнее очко не считаем.

– Всё равно, я впереди, – хохотала она.

– Потому что обманываешь, – укорил он.

– Готов? – Мадлен словно не сылшала его упрёка, она глубоко вдохнула, собираясь назвать три, а выбросить два и не перепутать.

– Раз… два… три… Пять!

 
Оба выкинули по два пальца.
 

– Пять? – ехидно спросил он.

– Ты меня запутал!

– Чем?

– Тем… что стоял здесь. И поцеловал.

– А где мне стоять? На двери ловушки?

 
Мадлен сжала руки.
 

– Ладно. Еще раз. Мы должны сосредоточиться. – Она закрыла глаза.

– Вы достаточно успокоились, принцесса?

– Ты отвлекаешь меня.

– Ты прекрасна.

– Нет, лорд, это вы прекрасны и слишком хорошо об этом знаете. Раз… два… три…

– Четыре! – выкрикнули оба.

– Черт возьми. Я намерен сделать ничью.

– Я выиграю. – Мадлен самодовольно усмехнулась.

 
Эльф схватил ее за талию, притянул к себе.
 

– Ты никогда не выиграешь, – прорычал он. – Я этого не потерплю, ведьма.

 
Она взвизгнула, когда он повалил ее на кровать.
 

– Я выиграла, – бормотала она. – Честно!

– Назови меня по имени, – приказал он, почти ложась на нее и прижимая ее голову к подушке.

– Нет! Ты проиграл!

– Да, – шепнул он ей на ухо. – Но ты думаешь, что я прекрасен.

– Отвратительная жаба, – хихикнула Мадлен, пытаясь вздохнуть.

 
Она вдруг обнаружила, что сама лежит на нем, а он на кровати.
 

– Форту!

Закрыв глаза, он улыбнулся. Она не знала, что он может так улыбаться. Не представляла, что он мог смеяться. И он был прекрасен… ее эльф, ее спаситель.

– Когда я увидел твои глаза, я подумал об этом озере.

 
Мадлен уткнулась ему в плечо, вдохнула запах его теплой кожи.
 

– Дома некоторые считали, что у меня дурной глаз.