Текст книги "Спрятанная принцесса (СИ)"

Автор книги: А. Котенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Приветствую тебя, сестра!

 
Ирэн возмущенно фыркнула.
 

– Не разыгрывай невинность, Мадлен, – сказала она с заметным южным акцентом, хотя уже столько лет жила в Эстэрре. – Что ты сделала с домашней птицей Сомерса?

– Леди, это была не просто домашняя птица! – шелестящим голосом поправил тот. Он с негодованием смотрел на Мадлен, словно отец на провинившуюся дочь, сжимая в грязных руках залатанную на несколько раз шапку. – Это был мой лучший индюк, я припрятал его для лорда Элриха. А еще у у моей жены сдохла вся птица!

– Я уже слышала, только думала – всё это сплетня, – объяснила Мадлен, нагло выкручиваясь. – Господин Пунт сказал, что в городе поголовно вымерла вся домашняя птица.

– Да, поголовно вся, – подтвердил Сомерс. – К утру сдохли.

– Какие ужасные новости, – вздохнула Мадлен и развела руками.

Ей очень хотелось сесть, но она продолжала стоять, зная, что сейчас будет.

– Хуже некуда, это все делишки Злого бога, – хрипло ответил Сомерс, глядя на нее.

Мадлен скрестила руки на груди, потом с напускной озабоченностью спросила:

– Так говорят жрецы?

 
Фермер постарался отвести глаза, когда девушка поймала его взгляд.
 

– У вашей сестры дурной глаз, госпожа, спаси нас Единый, – бросил он Ирэн.

– Нахал! – воскликнула та, перенося гнев с Мадлен на него. – Я не потерплю таких слов в нашем доме, предупреждаю!

– Да, – вздохнул Сомерс. – Иноземцы.

Ирэн поджала губы. Ее оливковая кожа и темно-карие глаза свидетельствовали, что она родилась далеко отсюда, на границе с южными землями. Хотя Ирэн предпочитала говорить с сестрой на эстэррском, она всегда болезненно воспринимала намеки на то, что она не чистокровная эстэррка, как ее муж.

– Ты отнял у меня слишком много времени. Обратись со своими жалобами к господину Пунту, – высокомерно произнесла она, давая Сомерсу понять, что его аудиенция окончена.

– Так и сделаю, госпожа. Я хочу, чтоб он заплатил мне десять золотых за индюка и еще двадцать серебряных за потерю кур.

– Десять золотых! – вскричала Ирэн и стиснула зубы, с ненавистью глядя на обнаглевшего фермера. – Да ты никогда в жизни не видал таких денег! Почему это господин Пунт должен платить за твоего больного индюка? ДА и за эпидемию мы распачиваться не будем.

 
Сомерс прищурился и выдал всё как на духу.
 

– Он ваш муж и господин над вашей сестрой, разве нет? Моя жена говорит, вчера девочка была у нас, дала ей хорошие подарки, чтобы та пустила ее в курятник. А сегодня вся птица сдохла… Это дела ведьмы, я знаю. Вы держали тут иноземную колдунью, та обучила девочку невесть чему, и вот что вышло! Мой индюк должен был продаваться на ярмарке в Монтэрре, а теперь лежит мертвым камнем!

– Госпожа Эдэль не ведьма, – твердо сказала Мадлен. – Она была послана самой бабушкой Мериндой, храни ее Единый, и научила меня целительству.

– А чему еще она вас научила? Ходить тайком по окрестностям и встречаться с мужчинами на мельнице, да? Как раз в этот день!

Не решаясь поднять глаза на сестру, Мадлен почувствовала, как у нее подгибаются колени. Всё тайное слишком быстро стало явным.

– Я не сделала ничего плохого вашей птице, Сом, – сказала она. – Эдэль учила меня лечить животных, а не вредить им.

– Встречалась с мужчинами на мельнице? – спросила Ирэн на южном наречье.

– Я только проходила мимо сэра Тэдора, когда он собирался уезжать, – быстро ответила Мадлен на родном языке. – И сказала ему несколько слов на прощание.

– Мэд, ты несусветная маленькая дура, – прошипела сестра сквозь зубы. – Боги, ты кончишь уличной шлюхой из-за своего безрассудства!

 
Мадлен опустила голову. Ей нечего было сказать в свое оправдание.
 

– Иноземцы, – проворчал Сомерс, наблюдая за ними.

 
Ирэн тут же повернулась к фермеру.
 

– На мельнице определенно была не Мадлен. Она по моему приказу весь день провела в усадьбе. А ты… Мне очень не нравятся твои слова о дурном глазе и неприличные утверждения, которые позорят мою сестру. А теперь уходи.

Мадлен прекрасно понимала, что это затишье перед бурей, стоит фермеру покинуть усадьбу, как шквал негодования сестры обрушится на ее голову.

– Я хочу видеть господина Пунта, – упорствовал Сомерс.

– Убирайся! – приказала Ирэн. – Или стражник вытолкает тебя за ворота!

– Проклятые иноземцы! – огрызнулся Сомерс напоследок и, даже не поклонившись дамам, пошел к выходу.

Боль утраты. Что может быть сильнее. Мадлен сидела в роскошных апартаментах бабушки Меринды, до боли сжав руки. В ушах звенело, на глаза наворачивались слёзы. Всё, что происходило вокруг, казалось, было страшным сном, находящемся в неком отдалении от убитой горем девушки. Она слышала резкий голос спорившей с кем-то леди Кларис, но единственным отчетливым воспоминанием Мадлен был презрительный отказ Тэдора.

Прошло уже несколько недель, а она помнила каждое слово из письма господина Пунта, которое читала ей Ирэн, пока девушки занимались рукоделием в Бэлатэрре. И даже не имело значения, что жреческий суд в Монтрре, писал им сэр Пунт, отклонил как необоснованные все обвинения в убийстве птиц. Никого не волновало, что урон от падежа птицы возмещен сельским жителям с такой щедростью, на какую никто не смел надеяться.

В столице, читала Ирэн, перевернув страницу и многозначительно посмотрев на Мадлен, состоялось оглашение имен вступающих в брак. Тэдор Мирэй женится на некой Люсьен Жанэтт, вдове какого-то безвестного рыцаря с севера Эстрры.

– Госпожа. – Мадлен вздрогнула. Подняв голову, она увидела камергера в бело-красной ливрее. Он поклонился: – Ее светлость примет вас в спальне.

Мадлен осознала, что леди Кларис Кроуфорд и ее длинношерстную Ню провожают из приемной бабушки Меринды. Несмотря на раздраженный тон, Кларис казалась весьма довольной результатами визита. Когда почтенная леди проходила мимо, великолепная в своем тяжелом парчовом одеянии, Мадлен поклонилась, получив в ответ презрительный кивок и ворчливое мявканье от восточной кошки. Слащавый шлейф ее духов только разозлил удрученную девушку.

Должно быть, все отлично знали, что она впала в немилость у бабушки и та вызвала ее для беседы. Конечно, прием в личных покоях ее эльфийской светлости – это большая честь, даже ее любимая подруга Кларис не проникла дальше приемного зала, но все потому, что бабушка Меринда хотела в строжайшем уединении обсудить с внучкой ее похождения с птицей да джентльменами.

Мадлен проследовала за дворецким через приемную, мимо стоявшего под балдахином кресла для аудиенций. В спальне бабушка Меринда как раз снимала подбитый горностаем плащ, а горничная освобождала ее от неудобной шляпы, украшенной сверкающими изумрудами и серебряными рельефами.

Эльфийка обернулась, распущенные волосы черными волнами рассыпались по ее обнаженным плечам. Миндалевидные глаза удивительного темно-фиалкового оттенка пристально следили за тем, как Мадлен кланяется родственнице. Бабушка… одним богам известно, как эта женщина сумела сохранить молодость и красоту тридцатилетней яркой особы.

– Спаси вас и храни Единый, моя любимая бабушка, – сказала Мадлен и, не выпрямляясь, продолжала глядеть на синий крест, вытканный на шамсмаденском ковре. Повисла неловкая пауза. Каждая думала о своём. Главное, Мадлен от этого становилось страшно и неуютно.

– Боюсь, с тобой что-то неладно, Мэд, – тихо произнесла бабушка Меринда, с сожалением глядя на заплаканное лицо внучки.

Мадлен покачала головой и закусила губу, чтобы унять подступившие слезы. Гордость не позволяла ей обнаружить свои чувства ни перед Ирэн, ни перед слугами, ни перед деревенским жрецом.

– У тебя дрожат руки. Уберите этот табурет, поставьте к огню кресло. Принеси две пары комнатных туфель, одну зимнюю на меху. Я надену зеленый халат. И красное джомджомское вино для нас. Хорошо согретое и подслащенное. Садись, Мэд.

Бабушка отдавала служанке гору таких коротких указаний, и та лишь успевала кивать, запоминая каждое слово своей госпожи. Когда графиня отвернулась, Мадлен села, безучастно уставившись на огонь, и первые слезы медленно покатились у нее по щекам. После ухода служанки леди Меринда опустилась в кресло и поворошила в камине горящие угли. Говорить не хотелось. Страх обуял Мадлен с ног до головы. Хотя, если не выслушает и не поймёт бабушка, то больше и говорить не с кем.

– Когда успокоишься, расскажешь мне, что случилось. – бабушка положила ей на колени льняное полотенце.

Предательские слёзы словно ждали команды и полились ручьем. Мадлен закрыла лицо полотенцем. Когда они, наконец, остановятся?

– Твои руки слишком худы, – заметила бабушка.

Она специально говорила на другую тему. Знала же, что не надо спрашивать у внучки. От этого становилось спокойнее. Но стоит Меринде затронуть "ту самую" тему, внучка сорвётся и утонет в слезах.

– Есть совершенно не хочется.

– Ты не заболела?

А она проницательна! Бабушка прекрасно знает, как наплевательски относилась ее внучка к еде.

– Нет. – Односложно буркнула Мадлен. – По крайней мере… мне так не кажется. – она отвернулась к огню, скрывая вновь набежавшие слезы.

Она чувствовала, что бабушка Меринда наблюдает за ней, читает, словно открытую книгу, однако не собиралась ничего говорить. Да и что бы она могла сказать бабушке, как объяснить свое глупое поведение? Не поймёт.

– А ты случайно не влюбилась? – спросила бабушка Меринда.

 
Всё же прочитала. Разузнала. Пронюхала.
 

– Нет! – резко фыркнула девушка.

Рыдания, которые она сдерживала все последние недели, подступили к горлу, Мадлен вновь уткнулась в салфетку и долго плакала.

– Моя служанка возвращается, – предупредила бабушка.

Глубоко вздохнув, Мадлен выпрямилась и сидела с опущенной головой, пока служанка расставляла на столике между ними графин с вином и два богато украшенных серебряных кубка. Поставив к ногам эльфийки и ее внучки меховые комнатные туфли, она удалилась.

– Держи. – Бабушка Меринда протянула девушке один из кубков. – Выпей сразу, оно тебя подкрепит.

Мадлен отпила сладкое вино и сжала кубок руками, согревая замерзшие пальцы о рельефы драконов и рыцарей. Красное. Как кровь. Странная ассоциация. Стать бы вампиром, переехать бы в замок на остров Гора… зачем такая жизнь, без Тэдора.

– Я сама виновата, – неожиданно выпалила она. – Я все погубила. Он называл меня сверкающим бриллиантом, необыкновенной женщиной. А потом сказал, что я вела себя с ним высокомерно и оскорбительно. Увы, он прав.

Скрывать нечего, проницательная бабушка всё равно узнает каждую деталь их непродолжительного романа.

– Неужели? – Пригубив кубок, эльфийка поинтересовалась: – И кто, скажи на милость, этот образец учтивости?

– А разве он… я думала… он не просил у тебя аудиенции?

 
Бабушка Меринда удивленно подняла брови.
 

– Нет. За последнее время никто, кроме твоей сестры Ирэн и господина Пунта, не разговаривал со мной о тебе.

Мадлен вспыхнула, представив, что могла сказать о ней Ирэн, раз ее вызвали к бабушке.

– Простите, я очень сожалею, что причинила вам столько неприятностей.

– Это не так легко сделать, уверяю тебя. И я получила большое удовольствие, когда слушала рассказ Ирэн о гибели домашней птицы. К тому же верховный жрец – разумный человек. С помощью скромного подарка на память не составило никакого труда убедить его, что обвинение в служении Злому богу из-за кучки мертвых кур да петухов – совершенная нелепость. Давай лучше вернемся к нашему герою. Значит, он добивался у меня аудиенции? Могу предположить, с какой целью, если он называл тебя сверкающим бриллиантом и необыкновенной женщиной.

– Он изменил свое мнение, – пришлось сознаться Мадлен, впрочем, это и так было написано у нее на лице. – Он сказал, что я грешница, лгунья и чтобы я теперь не рассчитывала на него. – Она сделала большой глоток из кубка. – Но это действительно моя вина. Я хотела приворожить его любовным амулетом.

 
Бабушка покачала головой.
 

– Какие глупости. Я думаю, основная причина его отказа в этом щекотливом деле с птицей.

Глаза Мадлен опять наполнились слезами. Бабушка так говорит, чтобы просто успокоить ее. Она прекрасно ж понимает, что внучка колдовала по древней кнге герцогини Эдель, и что воззвала к силам земли Эстэрры.

– Я пыталась сказать, что сожалею! Послала ему письмо. Целых три. После каждого я не могла есть, чувствовала себя больной от страха, гадая, что он подумает, когда их прочтет.

– И что он тебе ответил?

– Ничего – пробормотала Мадлен. – Он просто не ответил. А недавно в храме было оглашение его брака с какой-то тридцатилетей курицей.

Опустив голову и переживая свое унижение, она молча ждала упреков бабушки.

– Понятно. И кто такой влюбчивый?

– Он человек не слишком значительный, просто рыцарь. – Мадлен умолкла. Ей было стыдно, что ее избранник оказался таким ветреным. – Для меня это не настолько важное знакомство, чтобы о нем стоило говорить.

Бабушка Меринда откинулась на спинку кресла и поставила кубок на подлокотник. Даже с распущенными волосами, в домашней одежде, эльфийка сохраняла свою опасную грацию.

– Пожалуй, действительно, не стоит. – Она улыбнулась. – А то и я могу не устоять перед искушением.

– Бабушка?

Мадлен осеклась, желая высказать: "В твои ли годы?" – но предпочла смолчать. Вездесущая Меринда и так поймет, что было на языке у молоденькй внучки.

 
Эльфийка щелкнула пальцами.
 

– Мне пришло на ум арестовать его за какую-нибудь мелкую кражу и подвергнуть испытанию кипящей водой.

– Я бы не возражала увидеть его вареным, – мрачно ответила Мадлен, представляя мучения, уготованные бабушкой. Особенно девушка хотела посмотреть на столь любимые в речах Меринды таиственные связывания, которым она якобы научилась в молодости у пиратов с Хигаши.

– Не говори мне, как его зовут, Мадлен. Ты знаешь, я человек непредсказуемый.

Это правда, хотя раньше Мадлен не думала об этом, но единственное слово бабушки Меринды навсегда уничтожит Тэдора. Она позволила себе представить его с новой женой, впавшим в нищету. Гордый Тэдор служит мальчиком на посылках у какой-нибудь сварливой знатной дамы вроде Кларис, прячется на кухне и тоскует по дням, когда Мадлен была сверкающим бриллиантом у него под ногами. Стоит Меринде узнать его имя, всё это станет правдой. И, в отличие от неумелого колдовства внучки, бабушка нашлёт на мужчину такое искусное проклятье, что не каждый маг сможет его потом снять. О цене за избавление от проклятья Меринды и говорить страшно. Она перевалит за мешок золотых.

– Мы бы могли найти для тебя эльфийского принца, – лениво произнесла бабушка Меринда, так напугав крестницу, что она чуть не опрокинула кубок с вином. А эльфийка весело смотрела на нее, словно прочитав ее мысли. – Например чем тебе король Ричард из Нордэрда не нравится? Влюбился в портрет. Семь лет как безумец ждал наследницу престола. А она брюхатая от бродяги вернулась. Этот безумец, конечно, собирается на ней и такой жениться. И отпрыска готов чуть ли не наследником признать. Но всё можно было бы повернуть так что…

– Я не хочу выходить за принца, – заплакала Мадлен, не дослушав бабушки. – Я хочу, чтобы Тэдор снова полюбил меня.

– Думаю, тебе самое время покинуть Бэлатэрру. Опыт придворной жизни пойдет тебе на пользу, Мэд. Будешь сопровождать Кларис, она умоляет дать ей рекомендательные письма для паломничества в Арену. Она поедет через Монтэрру и Порте, но тебе в Арене делать нечего, это всего лишь груда руин и мусора. Ты можешь подождать Кларис в Монтэрре, при императорском дворе, и вернуться месяцев шесть-восемь спустя более изысканной, чем сейчас. Столица! Монтэрра – лучшее место, чтобы завершить твое образование и просветить тебя во всех отношениях. Это блестящий город. Твоё знания иоземных наречий уже достойны похвалы? – Удивленно моргнув, Мадлен кивнула. – Мы с тобой немного попрактикуемся. Моя подруга поедет не раньше середины лета, так что у нас для подготовки будет целая весна. Я позабочусь, чтобы тебя представили королеве. Она как раз прибыла из Монтэрры. Для своего возраста ее величество обладает превосходным вкусом и разносторонними знаниями. – бабушка Меринда слегка поморщилась. – Должно быть, Бэлатэрра кажется ей весьма суетным местом, но она, видимо, довольна королем, храни его Единый, а он просто ослеплен ею. Завтра просмотрим мой гардероб и найдем тебе что-нибудь подходящее для двора.

Ошеломленная, Мадлен молча смотрела на бабушку, пока та с небрежной легкостью устраивала ее будущее, и даже не слышала, как открылась дверь. Но когда вошел просто одетый, весь в черном, высокий рыцарь с черноволосым мальчиком на руках, она быстро встала и поклонилась.

– Приветствую вас, милорд.

– Не надо почестей, госпожа, – сказал эльф Уль, протягивая руку к Мадлен и одновременно сажая брыкающегося мальчика на колени Меринде. У него были легкий северный акцент и открытая улыбка, что девушка влюбилась в него с первого взгляда. – Забери этого чертенка, жена, а то он меня убьет.

Мальчик тут же соскользнул с колен бабушки Меринды и начал карабкаться по ноге отца. Когда он посмотрел на Мадлен, та поклонилась ребенку.

– Приветствую вас, уважаемый лорд. Благослови вас Единый.

 
Малыш кивнул и опять уткнулся лицом в черные штаны лорда Уля.
 

– Это твоя родственница, леди Мадлен из нашей усадьбы в Бэлатэрре. Тебе стоило бы поприветствовать ее более учтиво.

Мальчик повернулся к Мадлен. Учтивее он не стал, но, опустив глаза, все-таки произнес:

– Вы похожи на мою маму.

– А вы очень похожи на своего отца, – ответила Мадлен, обратив внимание на заостренные ушки мальчугана и его миндалевидные фиалковые глаза.

 
Ребенок застенчиво улыбнулся и обхватил мускулистую ногу Уля.
 

– У вас цвет глаз, как у мамы.

– Большое спасибо за вашу доброту, господин. Вы кажетесь очень сильным, как лорд Уль.

– Большое спасибо, леди, – важно произнес мальчик, хотя по его хитрющим зеленым глазам Мадлен прекрасно поняла – ребенок играет в учтивость, на самом деле, ему очень хотелось бы оттаскать надоедливую мамашку за космы и показать своё мнимое совершенство.

Почувствовав, что разговор закончен, он быстро поцеловал мать и выбежал из комнаты. Бабушка Меринда хотела встать, но лорд Уль покачал головой.

– За дверью стоит Сью. Мы с ним договорились, что он познакомится со своей кузиной Мадлен, а я позволю ему после этого уйти.

Мадлен со стыдом осознала, что, занятая собственным несчастьем, даже не спросила бабушку про ее недавно рожденных детей. Опустив голову, чтобы скрыть еще не высохшие слезы, она поинтересовалась о своей малолетней тётке, юной леди Эвелине.

– Она учится танцам, – ответила бабушка. – Сомневаюсь, что мы увидим ее до Дня Солнцестояния. Милорд, что вы думаете о поездке Мадлен к королевскому двору в Монтэрре?

 
Лорд Уль проницательно взглянул на жену и слегка нахмурился:
 

– С какой целью?

К эльфийскому двору далеко не каждого смертного пускают, и нужен очень веский повод, чтобы там очутиться. Видимо, бабушка Меринда до такой степени связалась с приближенными короля, что начала распоряжаться их свободой и предлагать своим родственникам местечки при дворах эльфийских лордов.

– Расширить ее кругозор и обучить жизни в свете. Кое-кто из местных рыцарей считает себя достойным ее внимания, но я не думаю, что госпожа Мадлен годится в жены неотесанному деревенщине.

– Она слишком похожа на вас, – кивнул лорд Уль.

Ну да, она же племянница этим неугомонным детишкам. Только уши человеческие, и взрослеет она как человек, потому что ее мать, супруга старшего сына Меринды, была чистокровным человеком, а Мадлен пошла больше в мать, нежели в принца Лео.

– Фи, – сказала бабушка Меринда, взмахнув рукой. – Я обожаю простолюдинов.

 
Он засмеялся:
 

– На мою беду! Хорошо, если вы желаете, чтобы леди Мэд научилась ставить на колени бедных неотесанных рыцарей в бессердечной манере вашей светлости, пусть так и будет.

 
Эльфийка улыбнулась и озорно посмотрела на Мадлен:
 

– А что думаешь ты, дорогая?

– О, бабушка! – прошептала та. – О, бабушка!

Мадлен даже не могла представить себя такой изысканной, грациозной и уверенной, как бабушка Меринда. Внушать благоговение рыцарям вроде Тэдора! Да любой ценой, включая даже путешествие с престарелой Кларис! Опустившись на колени, она взяла руки бабушки.

– Благослови вас боги вы слишком добры ко мне.

– А когда ты вернешься, мы найдем тебе мужа, который способен оценить твое благородство, – безмятежно добавила бабушка Меринда.

– Боже Единый, спаси несчастного парня, – заметил лорд Уль.

Вот сволочь! Ей бы его бессмертие, тогда Мадлен бы не сокрушалась по поводу этих гулящих Тэдоров и выбирала себе до бесконечности того, ЕДИНСТВЕННОГО!

Прошло две недели, а Мадлен еще не привыкла к неудобному придворному убору. Ох уж этот этикет! Наверняка, заставляют носить эти странные шляпы только для того, чтобы женщина не горбилась. Хотя девушка и выбрала из всего разнообразия, предложенного бабушкой самый компактный убор. И все равно, она боялась, что шея у нее просто не выдержит тяжести такого украшения, казавшегося тортом на ее голове.

Наконец пригодились строгие замечания Ирэн о сохранении надлежащей осанки. Если Мадлен забывала держаться совершенно прямо или поворачиваться с неторопливым изяществом, как требовала сестра, наимерзейший головной убор опасно качался, служа ей напоминанием. Это ж надо быть таким изобретательным издевателем, придумывая конструкцию шляпы!

Однако новая королева Эстэрры, которая была всего на несколько лет моложе Мадлен, подобных трудностей, видимо, не испытывала, когда вводила столь странную сковывающую движения моду. Когда ее роскошно одетые фрейлины выстраивались в королевскую процессию, она уверенно шла под угрожающих размеров творением, украшенным драгоценными камнями и увенчанным золотой короной со сверкающими шамсмадэнскими бриллиантами. Но эта светская изысканность королевы Анны не снискала ей любви у эстэррской знати. Например, королевский брак не вызывал понимания.

Жители страны жаловались, будто королева с ее свитой была слишком иноземна и слишком накладна для королевского кошелька. Сама чувствуя себя в Монтэрре чужой, Мадлен без труда полюбила юную королеву, восхищаясь тем, что рожденная в Хигаши Анна всегда сохраняет улыбку на своем круглом личике, храбро не обращая внимания на ядовитую злобу придворных.

Похоже, Анне понравилось, что Мадлен рискнула говорить на ее родном языке. Правда, вскоре стало ясно, что манера Мадлен выражаться больше подходит крестьянке, нежели даме. А что такого? Прожить шестнадцать лет в Бэлатэрре и быть благовоспитанной дворянкой? Когда вокруг тебя одни селяне, и единственные люди из твоего круга – сестра, господин Пунт, и недавно обручившаяся с очередным эльфом бабушка. Узнав, что Мадлен собирается в северные провинции, королева предложила вместе заниматься языками: изысканный восточный диалект Хигаши-но-Чикию в обмен на тот, на котором говорили в Бэлатэрре, смесь эстррского с центральским. К своему удивлению, Мадлен быстро возвысилась до любимых компаньонок Анны с ежедневным приглашением в ее покои.

Однако, невзирая на благожелательность королевы, она не могла хорошо относиться ко всей свите девочки. В конце концов она вообще потеряла желание изучать восточное наречье, день за днем слушая, как одна из фрейлин пронзительным голосом рассказывает о своей помолвке с "таким красивым эстэррским лордом". Видимо, лишь трубы, возвещающие о появлении короля, могли заставить леди Сисьен умолкнуть.

Мадлен уже видела эльфийского короля Кларка, он часто приходил навещать свою королеву, торопливо вбегая в покои и со всем юношеским пылом обнимая ее. Как жаль, что он не просто влюблен, а женат, – тайком думала гостья, засыпая в своих покоях. Этот высокий худощавый блондин с пронзительными синими глазами свёл бы с ума любую девушку, по крайней мере, её, Мадлен, точно. Он достался другой. Навеки. Если напоит Анну эликсиром молодости и продлит ей жизнь на пару сотен лет. Он оказался рожден принцем. Эльфийским. Ему по статусу и происхождению с момента появления на свет было предначертано стать королем на ближайшие сто лет, пока не подрастет и повзрослеет его наследник. А что до Мадлен, то глядя на звёздное небо над Монтэррой, она сладостно мечтала: раз ей суждено оказлось родиться в семье обедневших дворян Бэлатэрры, пускай и имевших давние эльфийские корни, то она своим упорством и интеллектом рано или поздно получит желаемое положение в обществе: если не станет женой короля или лорда, то хотя бы выйдет за герцога, владельца одного из многочисленных островов. И пускай именно эта девушка некоторое время назад в шутку говорила Тэдору о нежелании выодить замуж. Со дня позорного отказа Мадлен переоценила многое, и теперь намеревалась окольцевать не менее прекрасного и превлекательного мужчину, чем король Кларк.

Сегодня был официальный визит. При появлении Его величеста все опустились на колени. По обеим сторонам от него шли его мать и известный Мадлен лорд Уль. Это бывший муж королевы, отец Кларка, совсем недавно передавший бразды правления молодому эльфу и променявший супругу на бабушку Меринду. Таковы эльфы, они часто меняют женщин. Любят, пока на тех действует волшебный эликсир, замедляющий старение. Король выглядел слишком хрупким и юным для горностаевой мантии, которая давила ему на плечи. Тем не менее он встретил свою королеву радостной улыбкой, и они заключили друг друга в объятия, словно закадычные друзья.

Мадлен, не ожидавшая увидеть лорда Уля, испугалась, что в его свите может оказаться и Тэдор. Больше всего на свете она боялась его презрительного взгляда и последующего возгласа: "А ты что тут делаешь, ведьма?" Он так не скажет. Он слишком воспитан. Зато его презренный взгляд окажется красноречивей слов. Девушка поклонилась, напрягая шею, чтобы сохранить в равновесии дурацкий головной убор. Когда придворные встали, она тоже выпрямилась и шагнула назад. Этим искусством она до сих пор не овладела и путалась в шлейфе, так что паж всегда поддерживал ее за локоть, пока она неуклюже высвобождалась.

Напиравшая сзади толпа несла Мадлен в приемную. Восточная свита Анны и сопровождающие из трех знатнейших, семейств уже столпились у покоев королевы, напоминая сгрудившихся в загоне овец. Мадлен с растущим страхом оглядывала пеструю толпу. Слуги лорда Уля носили красно-белые одежды, так же как придворные самого короля и его матери. Эстэррские цвета сливались с пурпурными, серебряными и черными цветами северных провинций, создавая пеструю неразбериху. Мадлен было жарко, она задыхалась от тесноты и беспокойства, что Тэдор может находиться поблизости. Лишь бы он не заметил. Не узнал ее среди придворных дам.

Нет, она тотчас проведает о его присутствии – если он будет даже на расстоянии, сердце подскажет ей. Казалось, в помещение набивается все больше людей, становилось нечем дышать, сквозь шум она различила голос леди Сисьен, которая, хихикая, жаловалась, что не чувствует собственных ног.

Мадлен никогда еще не бывала в такой духоте и тесноте. Чувствуя неодолимую потребность выйти на воздух, она стала пробираться к дверям главного зала. Одной рукой она придерживала шляпу с украшениями, чтобы не запутаться в шлейфах других дам.

Тщетные усилия. Она все-таки зацепилась за высокий колпак-колокольню какой-то дамы, и обе с принужденными улыбками начали высвобождать друг друга, чтобы выйти из затруднительного положения.

Когда Мадлен выпрямилась, стараясь вытащить свой шлейф из-под чьей-то ноги, она увидела Тэдора, который стоял неподалеку, глядя прямо на нее. Сердце замерло на мгновение. В нос ударил резкий лилейный аромат. Его духов. Она быстро отвернулась. Судя по его выражению, он был потрясен, увидев ее здесь. Мадлен охватил ужас. Она не могла пройти к дверям. Не могла, как ни старалась, высвободить шлейф. Вообще не могла сделать ни шагу в этой толпе. Она даже не владела заклинанием невидимости.

Стремление бежать, поскорее выбраться отсюда было так сильно, что у нее закружилась голова. Она закрыла глаза, но, почувствовав руку на своем плече, оглянулась. Понятно, кто это был. Она различила бы лилейный запах его духов из миллиона других ароматов. Тэдор стоял рядом.

– Мадлен! – Он наклонился к ее уху, ей показалось, что горячие губы Тэдора чуть коснулись мочки уха, когда он шепнул: – Мадлен, ради богов, почему ты не сказала мне?

– Не разговаривайте со мной!

Тэдор отодвинулся, но продиравшийся сквозь толпу придворный снова прижал Мадлен спиной к его груди. Она выгнулась, чтобы не прикасаться к нему.

– Тебе нужно было сказать мне, – прошептал он. – Я бы тогда все сделал по-другому.

– Боги, что я могла вам сказать, Тэдор? – процедила она сквозь зубы.

– Что ты из Милагро.

– Из Милагро! – немеющими губами выговорила девушка. – Ну и чушь!

Она пыталась отстраниться, но со всех сторон напирали люди, неумолимо прижимая ее к Тэдору. Предательская толпа. Она заодно с Тэдором. Она специально сводит их, чтобы больше никогда не отпускать друг от друга. От разговоров гудело в ушах, казалось, ее сейчас задавят до смерти. Только бы глотнуть свежего воздуха.

– Идем, – нахмурился Тэдор, вонзив локоть в ребра даме, стоявшей на шлейфе Мадлен.

Женщина выругалась и так внезапно освободила юбку Мадлен, что та едва не упала. Тэдор обнял девушку за талию и начал пробираться к открытой двери. Он был последним человеком, с которым ей хотелось бы говорить, но именно с его помощью ей удалось вырваться из толпы.

Стражники позволили Тэдору с Мадлен выйти, подняв и тут же быстро опустив пики, чтобы не пустить внутрь просителей, толпившихся у входа. Он торопливо вел ее, обходя подданных короля, пока наконец не втолкнул в низкий дверной проем. Они стали подниматься по винтовой лестнице башни.

На площадке Мадлен прислонилась к стене, чувствуя благословенную прохладу камня и глубоко вдыхая свежий воздух.

– Большое спасибо. Черт возьми, я чуть не упала там в обморок.

Лицо Тэдора было в тени, поэтому она не могла различить его выражения. Он вдруг обнял ее, прижал к груди.

– Да простят меня боги, я так скучал по тебе, – прошептал он.

 
Мадлен попыталась оттолкнуть его.
 

– Тэдор… не надо.

 
Он со вздохом отпустил ее, взял за руки.
 

– Каким же я был глупцом.

Даже в мечтах она не надеялась услышать от него такие слова, но все-таки высвободилась и отстранилась. Слышать пылкие речи и признания от человека, предавшего, унизившего ее. Безумство.

– Теперь все кончено. – пытаясь сдержать эмоции, выпалила девушка.

Он скривился, словно от боли, и ей пришлось собрать все силы, чтобы не припасть губами к его рту.

– Да, – горько произнес он. – Я не знал, Мадлен. Ты не должна была внушать мне надежду, что это возможно.

– Внушать надежду? – тихо вскрикнула она. – А как же я? Теперь, после оглашения вашей помолвки, когда ты женишься на этой милой вдове?

 
Тэдор нахмурился и отвел взгляд.
 

– Что мне оставалось делать?