Текст книги "На чердаке (СИ)"

Автор книги: Звездопад весной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

– А подайте валенок, пожалуйста, – попросил Костик.

========== Жидкие иглы и громкие титулы ==========

– Всё, вредитель сельского хозяйства, марш на шкаф! – сердито велел Серафим, когда Костик расплескал по шахматному столу армию жидких иголок.

Когда проворные уворачивающиеся серебристые капельки, усеянные острыми колючками, наконец удалось загнать обратно в пузырек, Серафим обернулся к шкафу, почти рассчитывая увидеть, что Костика там нет. Но Костик был. Сидел, скрестив по-турецки ноги, и что-то старательно писал карандашом в блокноте.

– Эй, чудище, это хоть не с чердака карандаш? – подозрительно спросил Серафим.

– Нет, из личных запасов, – отозвался Костик.

– И блокнот тоже?

– И всё остальное.

Костик отложил блокнот в сторону и гордо продемонстрировал кучку хлама на шкафу: несколько стеклянных шариков, пару кисточек, полупустую банку с чем-то склизким, фарфоровый подсвечник в виде котенка, огрызки цветных карандашей, пустое индюшачье яйцо, смутно знакомые Серафиму кости и камешки.

– Это откуда?

– Как это – откуда? Вы же сами сказали, чтобы я собрал вещи, – напомнил Костик.

Серафим смутно припомнил, что действительно что-то такое говорил, когда ходил с Костиком к Симеону Андреевичу.

– То есть, собираясь пожить у меня пару дней, ты взял с собой вот это, – уточнил он.

– Ага, – жизнерадостно подтвердил Костик.

– А всякую ерунду вроде одежды, расчески, зубной щетки, например?..

– Зачем? Всего на пару дней же…

– Ну, да, действительно, – поморщился Серафим.

– Между прочим, я шучу.

– Твое счастье, поросенок. А то я уже подумывал о том, чтобы вернуть тебя раньше срока.

– Э-э! – запротестовал Костик, отодвигаясь к дальнему углу шкафа. – Нельзя меня возвращать, там Симеон Андреевич еще чешется, забыли?

– Да не забыл, не забыл. Пусть себе чешется спокойно, пока ты меня донимаешь…

– Кстати, можно мне отсыпать немного жидких иголок? То есть отлить. Вот сюда, – попросил Костик, протягивая банку с подозрительной слизью.

– Даже спрашивать не хочу.

– И правильно. Меньше знаешь – крепче спишь… То есть знаете и спите.

– Феогност! – позвал Серафим.

– Что сразу Феогност? – обиделся Костик. – Я и так уже в изгнании. Снова. В третий раз за сегодня.

– В четвертый, – поправил его Серафим.

– Тем более. Можно я уже слезу?

Серафим вздохнул.

– Ладно, слезай, чудовище…

Костик поспешно черкнул что-то в своем блокноте и спрыгнул со шкафа, едва не приземлившись на Феогноста.

– Прошу прощения, уважаемый Феоктист. – Костик изобразил глубокий поклон и едва успел отскочить от жадно потянувшегося к нему торса, в прыжке задев пузырек с иголками.

Серафим бессильно замычал.

– Зря слезал, да? – спросил Костик, снова разворачиваясь к шкафу.

– Да постой ты, недоразумение! – возмутился Серафим. – Мы будем сегодня хоть что-то полезное делать или нет?

– Вряд ли, – ответил Костик, отскакивая от устремившихся к нему юрких иголок. – Хотя вы могли бы меня спасти в очередной раз. Не утверждаю, что это так уж полезно, но почему бы и нет.

Серафим подхватил пустой пузырек, отодвинул Костика в сторону и сказал:

– Смотри. Иголки всегда бегают правильными зигзагами, видишь? Располагаешь пузырек по траектории движения и ждешь. Как только иголка проскочит в горлышко, ставишь пузырек вертикально, со дна иголка уже не поднимется. Стекло ее сковывает. И следующую ловишь. Теперь ты.

– Погодите, если стекло их сковывает, то как они могли просыпаться аж два раза?

– Из-за толчка. Так что пузырек не тряси.

Костик послушно взял из рук Серафима пузырек и принялся собирать иголки.

– Муторно, – пожаловался он уже через минуту, расстроенно глядя на десятки бегающих по чердаку иголок. – Нет какого-нибудь другого способа, чтобы не ловить их по одной?

– Есть, – ответил Серафим. – Можно изначально не швырять пузырек.

– Но должен же быть другой способ, – не унимался Костик.

Серафим сердито скрестил руки на груди, и Костик ненадолго заткнулся.

– Знаете, учитель, у вас всё получается намного лучше, чем у меня, – сообщил он, отловив еще одну иголку. – Спорим, вы соберете их все за минуту?

– Если и есть другой способ, то это не он, – ответил Серафим.

– Не купились?

– Нет.

– Жаль…

Костик продолжил гоняться за иголками.

– Не бегай за ними, а предугадывай их движения, так проще, – подсказал Серафим.

Костик послушался, и процесс пошел чуть быстрее. Наконец почти все иголки были пойманы – кроме тех, которые забрались на Феогноста. Костик посмотрел на торс, потом на Серафима, потом сделал глубокий вдох.

– Не ешь меня, пожалуйста, Феодосий, я невкусный, – сказал он, подходя к торсу с пузырьком наготове.

– Погоди, – не выдержал Серафим. – Действительно ведь сожрет… Дай сюда.

Он отобрал у Костика пузырек и собрал остальные иголки.

– Другой способ: заманить все иголки на Феонила, – продиктовал себе Костик, делая вид, будто записывает что-то в невидимом блокноте.

– Вот же клоп несносный! Всё, не трогай больше этот пузырек никогда.

– А что, собственно, такого в этих иголках? – спросил Костик, завернувшись в портьеру, как в тогу.

– Очень разумно с твоей стороны подкармливать Феогноста, – проворчал Серафим, сдергивая с Костика портьеру. – Так он от своих планов никогда не откажется…

– То есть он действительно настроился на то, чтобы именно меня поглотить? – недоверчиво спросил Костик.

– Кажется, я так тебе сразу и сказал. Незачем его подбадривать в этих начинаниях. – Серафим накинул портьеру на Феогноста и продолжал: – А в иголках ничего такого. Просто они просачиваются под кожу и вызывают жуткий зуд… Нет, ты не отнесешь их Симеону Андреевичу.

– Я и не собирался.

– Разумеется. Так вот, они вызывают зуд, который заставляет жертву чесаться и буквально раздирать себя в клочья.

– Насмерть?

– Насмерть.

– А вы меня еще их собирать заставляли! – с упреком воскликнул Костик, вертя в руках маленькую статуэтку.

– Иголки никогда не нападают на того, кто их освободил. У вас что, в школе об этом не рассказывали?

– Наверное, рассказывали, просто меня выгоняли в коридор в самом начале занятий.

– Не могу сказать, что удивлен.

– Сим…

Серафим выразительно откашлялся.

– Ой, то есть не Сим, а господин учитель, ваше сиятельство, добрейший и мудрейший из ныне живущих…

– Ну, – нетерпеливо спросил Серафим, – что?

– А я забыл, что хотел спросить, – беззаботно сообщил Костик, постукивая статуэткой по комоду.

– Ты не мог бы не сердить богиню смерти? – попросил Серафим. – Она, конечно, еще очень маленькая, но всё же.

Костик подозрительно прищурился:

– Врете?

– Не вру. Шучу. Это всего лишь кладоискатель, причем не очень ценный, потому что ищет шелкопрядов.

– Зачем нужно искать шелкопрядов? – спросил Костик и тут же сам себя перебил: – Вспомнил, что спросить хотел. Раз иголки рассыпал я, вы-то их зачем собирали? Они же вас зазудеть насмерть могли…

– А я осторожно. Всё, давай работать.

Поработать удалось ровно три минуты, а потом Костик засветил целый ящик стеклянных полусфер и снова удалился на шкаф, где продолжил выводить что-то в своем блокноте.

– Ты чем там занимаешься? – спросил Серафим, подходя поближе.

– Статистикой, – уклончиво ответил Костик.

– А точнее?

– Записываю все свои титулы. Каждый раз, когда вы меня как-нибудь называете, рисую напротив этого слова звездочку. Лидирует пока чудовище.

– Вот чучело бессовестное!

– А теперь счет сравнялся, – невозмутимо объявил Костик, рисуя очередную звезду.

– Покажи, – потребовал Серафим.

Костик протянул ему блокнот, и Серафим пробежался взглядом по крупным неровным буквам.

– Драконий окорок можешь вычеркнуть, – сказал он наконец. – Это было не обращение, а междометие. И когда это я тебя называл ложкой дегтя?

– Ну, когда я выпустил из бутылки морского чертика. Вы что-то такое бормотали про то, что в каждой бочке меда есть ложка дегтя, а к чердаку прилагаюсь я.

– Зараза ты, Костик.

– О, это что-то новенькое, – радостно сказал Костик, забирая блокнот и записывая.

– Зараза? – удивился Серафим.

– Нет, зараза уже три раза – и это только за сегодня. А вот Костика еще не было.

========== Раскладушки и старые сказки ==========

– Это что? – с любопытством спросил Костик, разглядывая прислоненный к стене времянки прямоугольник.

– Раскладушка. У хозяйки попросил.

Серафим с трудом развернул заржавленную металлическую раму и поставил раскладушку у свободной стены.

– Зачем?

– Затем, что спать на лавке я отказываюсь.

– Думаете, на этой штуковине вам будет удобнее? – спросил Костик, скептически оглядывая натянутое полотно. – Схлопнется с вами внутри – будете знать.

– Вообще-то это для тебя. У меня есть кровать, которую я больше уступать не собираюсь, – сообщил Серафим.

– Слушайте, это у вас уже навязчивая идея, вам не кажется? – Костик задумчиво выдернул одну из пружин, заставляя полотно немного провиснуть. – То вы меня Феонилу скормить пытаетесь, то подбрасываете рубашку-душительницу, то заманиваете в плотоядную сеть, теперь вот в этой венериной мухоловке спать заставляете…

Серафим глухо заворчал, как пес, показывающий свое неодобрение. Костик выдернул еще одну пружину, покрутил ее в руках.

– Знаете, когда-то давно я пытался присобачить вот такие пружины к ботинкам, чтобы прыгать высоко, – сообщил он.

– Получилось? – мрачно спросил Серафим.

– Не-а, – откликнулся Костик, озаряя его радостной улыбкой. – Но бабушка здорово ругалась. К счастью, я и без пружин достаточно высоко прыгаю.

И в подтверждение своих слов Костик запрыгнул на комод, а оттуда – на древний буфет, протестующе заскрипевший от такого обращения.

– А можно положить ботинки с пружинами на чердак и вырастить из них артефакт? – поинтересовался Костик, свешиваясь с буфета вниз головой.

– Можно, если заранее найти подходящий чердак и положить их туда до того, как он станет правильным. Правда, придется ждать три года, а результат может оказаться каким угодно.

– Почему?

– Потому что это союз двух несовместимых вещей. Скорее всего, конечно, ничего не выйдет. Или победит что-то одно. Например, получатся ботинки-скороходы, в которых невозможно ходить из-за пружин. Или пружины-разведчики, которые будут слишком заметными из-за приклеенных к ним ботинок. Или вообще какая-нибудь неведомая штуковина, которую придется долго исследовать, чтобы выяснить ее способности.

– Но просто прыгучих ботинок не получится? – разочарованно переспросил Костик, выбрасывая пружины.

– К счастью, нет. Представляю, что бы ты навыращивал, – проворчал Серафим, подбирая пружины и пытаясь вставить их в раскладушку.

– Ну, у меня много идей, – воодушевленно сообщил Костик, спрыгивая с буфета на стол.

Серафим едва успел поймать чашку, которая от прыжка полетела с края стола, и сердито повернулся к Костику:

– Ты не мог бы больше не прыгать?

– Совсем никогда? – ужаснулся Костик.

– Хотя бы сегодня.

– Ну, мог бы, наверное… – Костик с разбегу плюхнулся на кровать, подхватил пересмешника и спросил: – Вечерний концерт предпочитаете?

– Так, всё. Брысь отсюда. – Серафим широко распахнул дверь. – Я же предупреждал: будешь шуметь – отправишься спать во двор.

– Я и не собирался шуметь, – возразил Костик. – Петь будет Пафнутий.

– Не будет.

– Вы ужасно скучный.

Серафим глянул на часы, надел старую вельветовую куртку:

– Пойдем, провожу тебя.

– Куда это? – насторожился Костик.

– К Симеону Андреевичу. Он-то, наверное, веселый. Возьмешь Пафнутия, будете все вместе концерты устраивать, а я хоть высплюсь нормально.

– Между прочим, не смешно.

Серафим захлопнул дверь, стащил куртку и объявил:

– Никаких концертов, никаких прыжков по мебели. Ложись спать.

Костик залез под одеяло, все еще прижимая к себе пересмешника. Серафим вцепился в свои многострадальные волосы и застонал.

– В следующий раз, – пообещал он, – возьму с собой Феогноста, пусть охраняет мою постель.

– Злой вы, – сказал Костик, ненадолго высунув нос из-под одеяла.

Серафим отвернулся и стал застилать раскладушку вязаным пледом. Мимо его уха со свистом пролетела подушка.

– Держите. Может, подобреете.

– Ты совсем офонарел – в меня кидаться? – спросил Серафим.

– Я не в вас кидал, а на раскладушку. Если бы метил в вас, то и попал бы в вас. Я очень хорошо кидаюсь, – скромно заметил Костик.

– Ну, спасибо, – с сомнением ответил Серафим, взбивая подушку.

– Да не за что, зачем мне три? – Костик поправил оставшиеся две подушки, на одну уложил Пафнутия, на вторую оперся локтем и с энтузиазмом сказал: – Раз концерт отменяется, расскажите что-нибудь.

– Что, например?

– Ну, не знаю. Как устроен пересмешник?

– С артефактами никогда точно не знаешь. Магия же…

– Да я не о том. Он ведь живой?

– В какой-то мере.

– А откуда он знает, как именно звучит голос какого-нибудь певца? Это же я его прошу спеть, почему он копирует голос оригинала, а не мой?

Серафим задумался.

– В каком-то смысле пересмешник проникает в твое сознание. Нет, сам по себе мысли не читает, но считывает нужную информацию, когда ты его просишь. Например, дурацкая песенка про Серафино, которую ты ему слишком часто заказываешь, звучит у тебя в голове, потому что ты ее где-то слышал, а пересмешник ее воспроизводит.

– Из моей памяти?

– Да.

– И он что угодно может воспроизвести, если его попросить?

– Наверное. Он теперь с тобой окончательно сроднился.

– А если я не помню дословно?

– Ох, ну и вопросы ты задаешь, – отмахнулся Серафим. – Спи уже, а?

– Не забудьте завтра кило ирисок, – напомнил Костик. – Вы обещали.

– Это очень вольная трактовка моих слов, – возразил Серафим.

– Я запомню, – его голосом откликнулся пересмешник.

– Да тьфу на вас обоих! Спокойной ночи.

Серафим потянулся к выключателю.

– Не выключайте, я в темноте плохо засыпаю.

Серафим сердито засопел и отвернулся к стенке, кое-как замотавшись в плед и прикрыв глаза локтем, чтобы свет не мешал.

Он почти уже уснул, но из полудремы его выдернул незнакомый тихий голос, рассказывавший «Конька-Горбунка». Поскольку старушке во времянке было взяться неоткуда, вывод напрашивался сам собой: это Пафнутий говорил голосом Костиковой бабушки.

========== Дождь, ножницы и возвращение домой ==========

Весь день по крыше барабанили капли дождя. Костик сидел верхом на сундуке и листал потертую энциклопедию с красивыми картинками.

– Она действительно только во время дождя такая? – недоверчиво спросил он у Серафима.

– Действительно. Энциклопедии артефактов можно читать только на правильном чердаке с осиным гнездом и только во время дождя.

– Кстати, почему в гнезде нет ни одной осы?

– Откуда ты знаешь?

Костик поспешно состроил невинное лицо и пожал плечами.

– Не трогай гнездо.

– А вот чисто гипотетически, – осторожно начал Костик, – если потрогать, что будет?

– Если обычное гнездо, то тебя покусают осы. Так что валяй, трогай. Кажется, под крышей хозяйкиного сарая есть парочка.

– А если необычное?

– Если уничтожить осиное гнездо на правильном чердаке, то он очень сильно испортится.

– Например?

– Например, читать энциклопедию станет нельзя, даже если ливень.

– И всё?

– Не всё. Еще поглощающий торс научится ходить и забираться на мебель, чтобы отгрызть некоторым юным искателям их шаловливые ручонки.

– Врете! – возмутился Костик, на всякий случай оглядываясь на Феогноста.

– А ты проверь.

Костик сердито фыркнул и снова уткнулся в энциклопедию.

– Саморежущие ножницы, – с интересом сказал он, разглядывая картинку. – Погодите, это они на самом деле такие огромные?

– Если к ним применить увеличительное стекло.

– Здорово! А я помню, у бабушки была целая шкатулка разных стекол. Они же не считаются сферами?

– Нет.

Костик захлопнул энциклопедию, соскочил на пол и скрылся в дальнем углу чердака.

– Ты куда?

– Да я недалеко.

Что-то зашуршало. Серафим поспешно последовал за Костиком, который просочился под старое кресло и исчез.

– Ничего не трогай!

– Да я только шкатулку достану. Тут и ножницы были, кажется, бабушка специально их собирала, чтобы вырастить эти, как их… саморежущие.

Раздался грохот, какой-то металлический лязг, ойканье, а потом Костик поинтересовался, выглядывая из-под кресла:

– А есть какой-нибудь артефакт, который заново отращивает отрезанные пальцы?

Приказав себе не паниковать, Серафим нагнулся и выдернул Костика из-под кресла. Окинул его быстрым взглядом, надеясь, что ущерб не будет слишком большим.

Все пальцы оказались на месте.

– Просто спросил, – весело сообщил Костик. – Испугались?

– Балда ты! – возмутился Серафим.

– И всё же я вам дорог, – удовлетворенно заключил Костик, выгребая из-под кресла резную шкатулку.

– Отстань.

Серафим раздраженно махнул рукой и зашагал прочь, на ходу вынимая из кармана часы.

– С твоими выкрутасами чуть завести не забыл, – пробормотал он.

– Не забывайте. Это важно, – поучительно сказал Костик и открыл шкатулку.

– Стой, придурок!

Серафим обернулся на скрип шкатулки, бегом преодолел расстояние, отделявшее его от Костика, и захлопнул крышку.

– Чуть палец не прищемили, – возмутился Костик.

– Ну, извини, что я не готов удирать от гигантских саморежущих ножниц.

– Так они пока не гигантские…

– Станут гигантские. Они прямо в одной шкатулке со стеклами лежат?

– Кажется, да.

– Когда свет упадет на ножницы через стекло, они станут расти. И продолжат, пока кто-нибудь не уберет стекло. Или пока они сами не ущелкают прочь.

– Погодите. То есть эти ножницы сами по себе бегают и режут всех подряд?

– Да.

– Здорово! – восхищенно выдохнул Костик.

– Так и знал, что тебе понравится, – пробурчал Серафим.

– Они опасные, да?

– Есть немного.

– А зачем вообще такой неуправляемый артефакт?

– Ну-у, если бы кто-то дочитал статью до конца…

– Я ее вообще не читал, – отмахнулся Костик. – Только название посмотрел, потому что картинка понравилась.

– Очень научный подход, – хмыкнул Серафим.

– Поэтому из меня не вышло исследователя. И еще потому, что я поджег Харитона Геннадьевича, – задумчиво сказал Костик и тут же добавил: – Но он первый начал.

Серафим только прикрыл лицо рукой:

– Даже спрашивать не буду.

– И правильно, – заявил Костик, обнимая кирпичный дымоход и задирая голову. – Спорим, до самого верха вскарабкаюсь?

– Спор предполагает неопределенность исхода, а в этом случае сомнений нет, вскарабкаешься. Я не удивлюсь, если ты еще и по потолку вверх ногами пройдешься.

Серафим опечатал шкатулку сдерживающими заклятиями и вернулся к энциклопедии. Он уже успел погрузиться в чтение, когда раздался глухой удар.

– Не убился? – без особой надежды спросил Серафим.

– Не-а. Вы не угадали, по потолку пройтись не получилось. Но я хотя бы попытался.

Серафим тяжело вздохнул и снова погрузился в чтение.

– Дождь заканчивается, – сообщил Костик.

– Заканчивается, – согласился Серафим. – Видишь?

Буквы в энциклопедии поблекли, задрожали и сменились совершенно другим текстом, а картинки и вовсе пропали.

– Теперь ждать до следующего дождя.

Они помолчали. Костик сидел на дощатом полу и вертел в руках пересмешника, но ничего ему не говорил.

– Твоя бабушка специально готовила вещи для чердака? – спросил наконец Серафим.

– Да. Поэтому здесь столько всего. Так же многие делают?

Серафим задумчиво кивнул.

– Как звали твоего дедушку? – невпопад спросил он.

– Когда я хотел вам сказать, вы не стали слушать, – заявил Костик.

– Когда это?

– Когда я часы завел.

– А, да, просто удивительно, что меня тогда не заинтересовала эта информация.

– А теперь интересует?

– Теперь – да.

– Тогда не скажу.

Костик подхватил Пафнутия и залез на шкаф. Серафим пожал плечами:

– Ну и не надо.

Он убрал энциклопедии в сундук и занялся опечатыванием некоторых непонятных артефактов, которые предстояло отправить исследователям. Костик на своем шкафу перебирал цветные камешки, выкладывая из них узоры.

– Пожалуй, хватит на сегодня, – сказал через некоторое время Серафим. – Пойдем.

Костик молча спрыгнул со шкафа, спустился по лестнице с Пафнутием под мышкой и терпеливо ждал, пока Серафим закрывал люк. Потом последовал за учителем к времянке. Серафим обернулся, и Костик поспешно сказал:

– Я только вещи заберу.

Серафим посторонился, пропуская его вперед.

Костик посадил пересмешника на кровать, побросал вещи в потертую полотняную сумку и направился к двери.

– А он как же? – кивнул на пересмешника Серафим.

– Пусть здесь побудет.

– С какой стати?

Костик задумался, потом попросил:

– Дайте ключи, я его на чердак занесу тогда.

– Ладно, шут с ним, пусть сидит, – махнул рукой Серафим. – Только молча.

– Можете с ним разговаривать, если хотите, – улыбнулся Костик. – Вам же без меня будет скучно…

Серафим хотел сказать что-нибудь ехидное, но вместо этого спросил:

– Проводить тебя?

– Да не надо, не заблужусь, – отмахнулся Костик. – До завтра, господин учитель.

========== Ранние пташки и кулинарный талант ==========

Серафима разбудил резкий стук.

– Эй, хорош дрыхнуть!

В приоткрытое окно сунулась до боли знакомая физиономия, и Серафим незамедлительно швырнул в нее подушкой:

– Пошел вон!

– Мимо, – сообщил Костик, уворачиваясь. – Вы не заболели, ваше величество? Пора работать, а вы тут развалились… Я уж думал, померли.

– Половина шестого, – страдальчески простонал Серафим, прищурившись на часы. – Совесть есть?

– Не-а. Ни совести, ни терпения, ни усидчивости, ни особых талантов. Но вы знали, на что подписывались, так что нечего жаловаться.

– Есть у тебя особый талант, есть, – сонно возразил Серафим. – Умеешь доводить людей до белого каления.

– Правда? – просиял Костик, влезая в окно.

– Куда ты лезешь, – пробормотал Серафим.

– В окно. Я бы в дверь вошел, но она заперта. Что странно, потому что воры запросто влезут в открытое окно, если им надо. Да и вообще – что тут воровать-то?

– Всё, не тараторь, – взмолился Серафим. – Дай проснуться.

– Без проблем. – Костик схватил со стола сушку и с хрустом вгрызся в нее. – Дайте ключи, я подожду вас на чердаке.

– По-твоему, я совсем уже из ума выжил? Грызи потише, ради алхимии…

– Не богохульствуйте.

Серафим глухо застонал, разглядывая потолок. Костик умиротворенно грыз сушки.

– А что, больше ничего нет? – спросил он, когда блюдце опустело.

– А что, дома тебя не покормили?

– В пять утра? Сдурели?

– Очевидно, сдурел, иначе ни за что не согласился бы стать учителем, – проворчал Серафим. – Хозяйка скоро принесет завтрак. Сходи к ней и попроси, чтобы готовила на двоих. А лучше помоги ей, – добавил он, мысленно извинившись перед несчастной женщиной.

Костик радостно умчался, а Серафим поднялся с кровати. Да уж, на лавке и на раскладушке спалось, может, и не лучше, но зато хоть дольше…

Он кое-как привел себя в порядок, застелил кровать и смахнул со стола крошки.

– Представляете, Аграфена Филипповна разрешила мне помочь с оладьями, – восторженно сообщил Костик, влетая во времянку со сковородкой в руках. – У меня здорово получается, между прочим. Угадайте, которые мои?

Серафим приподнял крышку:

– Рискну предположить, что вот эти, горелые?

– Это авторский стиль. Узнаваемый, правда же?

– Правда, правда. Не мельтеши. Сядь.

– Сейчас, только остальное принесу.

Костик бухнул сковородку прямо на старинную энциклопедию, лежавшую на буфете, и поспешил прочь.

Пока Серафим спасал энциклопедию, Костик успел вернуться с чайником и банкой варенья.

– А где Пафнутий? – обеспокоенно спросил он, сдергивая с кровати одеяло.

Серафим молча ткнул пальцем в сторону кресла-качалки.

– Что там Симеон Андреевич? Пересердился? – спросил он, тщательно выбирая наименее горелые оладьи и складывая их на свою тарелку.

– Не знаю, – пожал плечами Костик. – Я с ним не разговариваю.

– А что так?

– Ну, по-другому мстить вы же запретили…

– Ничего себе. То есть это такая месть? Больше на поощрение похоже.

– Могу и с вами не разговаривать, – обиделся Костик.

– Если продержишься дольше минуты, подарю тебе Феогноста.

– Так и знал, вы хотите, чтобы я с вами разговаривал! – торжествующе воскликнул Костик.

– Ну, вообще-то это действительно меньшее из зол, – признал Серафим, поливая оладьи вареньем. – Не хотел бы заиметь тебя в качестве своего врага…

Костик забрал у него тарелку, осмотрелся:

– Что, чистой вилки нет? Придется есть руками.

– Куда?! – возмутился Серафим. – Это мои оладьи.

– Не-а, ваши – вон, – ответил Костик, кивая на угольки в сковородке. – Специально для вас готовил, а вы нос воротите.

Серафим тяжко вздохнул.

– Ладно, допустим. До обеда я как-нибудь дотяну…

– Кстати об этом. Аграфена Филипповна будет печь пирожки. Вы же меня отпустите ненадолго, чтобы я ей помог?

– То есть я сегодня не только без завтрака, но и без обеда? Ну, знаешь…

– Ваше неодобрение, учитель, рвет мое сердце на части, – с чувством сказал Костик.

Серафим закатил глаза, взял самую горелую оладью и сунул в рот.

– Так-то лучше, – удовлетворенно заключил Костик.

========== Пирожки, дыры в полу и грани терпения ==========

– Не понимаю, почему они называются разрушительными, – сказал Костик, жонглируя флакончиками с бурой жидкостью.

Он попытался добавить к уже летающим в воздухе трем флакончикам четвертый, и они все тут же посыпались на пол, прожигая дыры.

– Вот поэтому, – проворчал Серафим, даже не поднимая головы.

– Зато теперь видно, что происходит внизу, – сообщил Костик, припадая к одной из дырок.

– И что там происходит?

– Ничего.

Костик разочарованно встал и отряхнулся.

– А вы что нашли? – спросил он, подходя к Серафиму и заглядывая ему через плечо.

– Грим.

– Просто грим? Не разрушительный, поглощающий, пожирающий, убивающий, разъедающий или еще какой? – недоверчиво спросил Костик.

– Нет. Но и не просто.

– Очень информативный ответ.

Серафим в изнеможении обернулся.

– Костик, ученик мой любимый, я вот-вот свалюсь без сил. Может быть, ты заметил, что я даже не пытался отбить у тебя эти несчастные флакончики разрушительного зелья. Так вот, это потому, что мое единственное желание сейчас – забиться в уголок и разрыдаться, ибо концентрация тебя на квадратный метр значительно превышает нормы и лишает меня жизнеспособности. Еще вопросы будут?

– Я правда ваш любимый ученик?

– По той простой причине, что единственный. А еще это было сказано с сарказмом, но какая разница… – Серафим печально махнул рукой и ткнулся лбом в трюмо, за которым сидел.

– Ну… Я пойду, ладно? Погуляю или что, – нерешительно сказал Костик.

– Валяй.

Скрипнул отодвигаемый люк, а потом Серафим остался один. И это ему почему-то совсем не понравилось. Каким-то образом назойливое присутствие Костика было лучше тревожного отсутствия. Серафим взъерошил свои волосы, но и это не помогло. А обычно ведь помогало… Серафим хлопнул ладонью по трюмо, пытаясь взять себя в руки. Надо продолжать работать. Костик скоро вернется и принесет с собой хаос и разрушение.

Костик вернулся, но вместо хаоса принес пирожки.

– Не бойтесь, это Аграфена Филипповна сама пекла, без моей помощи. Можете смело есть, – сообщил он, пододвигая плетеное блюдо к Серафиму и тут же ретируясь на шкаф.

– Ты просто невозможный, – возмутился Серафим. – То дыры в полу жжешь, то пирожками меня закармливаешь. Чего тебе надо?

Костик спрыгнул со шкафа и угодил прямо в объятия Феогноста, но ничего по этому поводу не сказал, только забарахтался, пытаясь вырваться.

Секунду понаблюдав за этим, Серафим отложил в сторону пирожок и кинулся на помощь.

– Извини, Феогност, пока так, – сказал он, запихивая торс в шкаф и запечатывая дверь заклятием. Потом повернулся к Костику, придирчиво осмотрел его: – Где это ты локоть ободрал?

– А, это я вчера с крыши упал.

– Когда только успел?

– Вечером. Там просто после дождя скользко, я не учел.

– Ты же домой ушел?

– Ушел. А дома на крышу залез, – нехотя ответил Костик.

– Зачем?

Костик пожал плечами:

– Надо же было чем-то заняться… Слушайте, у меня вопрос.

– Ну?

– Если змея не сдохнет, я так и должен буду жить там всю жизнь? Раз он заботиться обещал… Я теперь и его раб тоже, да? Мало мне часов…

Серафим задумался. Действительно, Симеон Андреевич и на пару дней Костика с трудом отпустил, вон как змея заворочалась.

– Не знаю, – наконец признал он.

– Жаль.

Костик задумчиво посмотрел на Серафима, потом тряхнул головой и решительно шагнул к блюду с пирожками.

– Так что там с гримом? – спросил он.

– Ну, грим вместе с трюмо образует довольно редкий артефакт, который называется портрет двойника. Берешь портрет того, в кого хочешь превратиться, вешаешь его на зеркало, потом наносишь на лицо грим и превращаешься в двойника того, кто изображен на портрете.

– Странно. Почему тогда портрет двойника, а не двойник портрета?

– А действительно, – согласился Серафим.

– А обратно как? – спросил Костик, беря еще один пирожок.

– Обратно – при помощи лосьона очищения, но обязательно за час до рассвета, без свидетелей и перед своим портретом.

– А если своего портрета нет?

– Тогда так и будет… Слушай, ты специально выпытываешь, чтобы все пирожки тебе достались, пока я рассказываю?

– Да, – честно признался Костик и взял следующий пирожок.

– Знаешь, за это я планирую завалить тебя работой. Заодно и проверим кое-что. Пойдем-ка.

Серафим направился к люку.

– Куда? – спросил Костик, прихватывая с блюда еще пару пирожков.

– К тебе домой.

– Эй, вы же меня назад не сдадите?

– Поживем – увидим.

Комментарий к Пирожки, дыры в полу и грани терпения

Феогноста показывала, теперь надо Христофоровы часы показать. Мне они видятся примерно такими: https://i.imgur.com/gtN6Smh.jpg

========== Многообразие педагогических подходов ==========

– А расскажи-ка, за какие прегрешения ты поджег этого, как его, Харлампия? – спросил Серафим, когда они вышли на дорогу.

– Харитона Геннадьевича. Он первый начал.

– Он тебя поджег? – недоверчиво переспросил Серафим.

– Нет.

– А что тогда?

– А чего это вы всё выпытываете? – подозрительно прищурился Костик.

– Не хочу быть подожженным в ближайшем будущем.

– Да вам пока и не грозит, вы меня за уши не таскаете.

– А он таскал?

– А зачем вы уточняете, если это уже очевидно?

– Действительно.

Костику этот разговор явно не нравился, но Серафим всё же решил спросить:

– И тем не менее… Что его вдохновило на этот опрометчивый поступок?

– Не знаю. – Костик нетерпеливо передернул плечами и обогнал Серафима, чтобы с разбегу прыгнуть в лужу. Отряхнувшись, он предположил: – Может, это он из-за того, что я выпустил на волю лягушек. Да, точно.

– Истинных лягушек?

– Не-а. Обычных. Харитон Геннадьевич хотел, чтобы я их это… пре… пере… резал, короче. А я их выпустил, и он разозлился. Я всё равно не собирался становиться исследователем, понятно?

– Понятно. И что-то мне неуютно от мысли, что я запер Феогноста. Его никто препарировать не будет, ты же знаешь?

– Да не подожгу я вас! – возмутился Костик. – Кроме того, – добавил он задумчиво, – шкаф всё равно не открывается.

– Откуда ты знаешь? – насторожился Серафим.

– Проверил, когда вы спустились.

– То есть Феогност заперт из-за того, что хочет тебя поглотить, а ты его выпускаешь?