Текст книги "На чердаке (СИ)"

Автор книги: Звездопад весной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– А каких видели?

– Рыбок. Обычно они золотые.

– Врете вы всё, – нахмурился Костик. – Это из сказки.

– Все сказки основаны на жизни, – поучительно сказал Серафим.

Русалка тем временем протянула бледные руки к краю ковшика, подтянулась, заглянула Костику в глаза и спросила:

– Как тебе живется?

– Хорошо мне живется, – озадаченно ответил Костик. – А тебе?

Русалка долго-долго смотрела на Костика, и Серафим перестал дышать, ожидая, что сейчас она позовет его с собой.

– Отнеси меня к колодцу, – велела наконец русалка.

Костик послушно встал, взял ковшик и вышел во двор. Серафим поспешил следом. «Не ходи за ней, даже если позовет!» – едва не крикнул он, но сдержался, промолчал. С проводником может уйти только тот, кто сам этого захочет. Остается надеяться, что Костик предпочтет остаться.

Вот и колодец. Костик остановился, вопросительно посмотрел на русалку. Та улыбнулась ему, выпрыгнула из ковшика и исчезла в бездонной темной глубине. Всплеска так и не последовало, будто она и не упала в воду, а растворилась в полете.

Костик растерянно посмотрел на Серафима, потом заглянул в колодец, но увидел там только собственное темное отражение на фоне звездного неба.

– Что, и всё? – недоверчиво спросил он.

– Выходит, что так, – пробормотал Серафим.

– А как же ее задание? Почему она никуда нас не отвела?

– Проводники не всегда водят, они так называются из-за того, что им открыты проходы между тем светом и этим, – ответил Серафим. – Иногда они указывают на клады, предупреждают об опасностях, рассказывают тайны. В общем, передают информацию.

– И что она мне передала-то? – спросил Костик.

– Выходит, что не тебе, а от тебя.

Обратно шли молча.

========== Снег ==========

Разбудил Серафима снежок, угодивший в левую половину лба.

– И что ж тебя русалка-то за собой не увела! – с досадой воскликнул Серафим.

Нет, сначала он, конечно, подскочил вертикально приблизительно на метр, по пути проснулся, осознал, что именно произошло, а потом уже воскликнул. И немедленно устыдился по давней своей привычке, потому что на самом деле испытал огромное облегчение, когда русалка даже не намекнула на такой вариант. Но всё же было бы здорово проснуться самостоятельно. Или, например, от аромата свежих оладий, политых медом, и уютного шума закипающего чайника. Или от пения птиц. Да мало ли сценариев, не включающих в себя отвратительно холодный и внезапный снежный ком?

– Не занудствуйте, – сказал Костик, любезно подавая Серафиму полотенце. – Умывание снегом продлевает молодость. Хотя в вашем случае ее надо не продлевать, а догнать и вернуть…

– А что, снег выпал? – хмуро спросил Серафим, кое-как вытерев лицо.

– Нет, я опять смешал наугад какие-то зелья, – фыркнул Костик. – Разумеется, выпал. Дормидонт примерно в таком же восхищении, как и вы.

Серафим только сейчас заметил, какой ошалелый вид у дракона, сидевшего на Костиковом плече.

– Тьфу, снег! – сказал откуда-то со стороны двери Колумбарий и протопал под кровать.

Один Костик пребывал в полнейшем восторге.

– Пойдемте лепить снеговиков! – потребовал он, стягивая с Серафима плед.

– Отвяжись! – сердито буркнул Серафим. – Снега еще не хватало…

Костик, возмутительно счастливый, раскрасневшийся, с подтаивающими снежинками в волосах, подхватил чайник и объявил:

– Хорошо, что вы вчера за водой сходили, а то остались бы мы без чая. Колодец замерз.

– Будешь ходить к проруби, – ответил Серафим и снова замотался в плед.

– И провалюсь под лед и утону, – подхватил Костик. – Без жабр-то… Или без жабров? Без жабер… Тьфу! В общем, зря вы жабры мне удалили.

– Зря, – согласился Серафим. – Может, с ними ты был бы нем как рыба.

– Не был бы, – радостно возразил Костик. – Если бы был, вы бы заметили.

Серафим беспомощно замычал, потом смирился, встал, подошел к печи, волоча по полу плед, и подкинул дров.

– Теперь до весны вообще не поработать, – проворчал он. – Холодно, противно, дождя не будет, энциклопедии не почитать…

– Зато можно жить в свое удовольствие, – возразил Костик. – Вот вы наверняка ни разу снежную пещеру не делали.

– И не собираюсь, – отрезал Серафим.

– Собираетесь, собираетесь, – заверил его Костик. – А еще вы собираетесь строить со мной снежную крепость, кидаться снежками на меткость – правда, вы проиграете – и лепить снеговиков.

– Я не умею, – угрюмо ответил Серафим.

– Ничего, я научу, – утешил его Костик. – Я даже Колумбария научу.

– Вот еще, – каркнул из-под кровати Колумбарий. – У меня шерсть намокнет.

– У печки высохнешь, – ответил Серафим. – Страдать – так уж всем вместе.

Дормидонт в знак согласия подпалил кухонное полотенце.

Пока Серафим тушил пожар, Костик рассуждал:

– Жалко, что у Феогноста рук нет, он бы нам помог… Но вот Дормидонт может растопить сугроб изнутри, выйдет шикарная пещера. Как думаете, можно где-нибудь раздобыть коньки?

– Обойдешься, – отрезал Серафим.

– А я не для себя, я для вас. Вы шикарно будете смотреться на льду, гарантирую, – пообещал Костик.

– Хватит молоть языком, – отмахнулся Серафим. – Следи за своим зверинцем, я к хозяйке.

– За коньками? – с надеждой спросил Костик.

– За завтраком.

Серафим стянул с себя плед, надел ненавистный свитер с оленями, тулуп, ватные штаны, рукавицы, ушанку и валенки.

– Шарф не забудьте, а то еще замерзнете, – хихикнул Костик.

Серафим свирепо сдернул с вешалки шарф, замотался в него, распахнул дверь, вышел во двор и немедленно шлепнулся на спину, нелепо задрав ноги.

– А на коньках было бы еще шикарнее, – сказал Костик, наблюдая за происходящим в приоткрытую дверь. – Кстати, зачем вы выперлись на каток без коньков?

– Какой еще каток? – прохрипел Серафим, барахтаясь на льду и тщетно пытаясь подняться.

– Который я специально для вас залил, – пояснил Костик. – Правда, он маленький, но я экономил воду, чтобы и на чай хватило. Нравится?

========== Мешок с подарками ==========

Костик отступил на пару шагов, склонил голову набок и прищурился, любуясь своим шедевром.

– Как вам? – спросил он.

Серафим оперся на снеговую лопату, утер льющийся градом пот и ответил, хватая ртом морозный воздух и пытаясь одновременно восстановить дыхание:

– Вот если бы ты… с таким рвением… помогал мне… убирать… снег… цены бы тебе… не было.

– Так я и помогаю! – возмутился Костик. – Смотрите, сколько снега убрал с земли и применил в строительстве.

– Ты его берешь из сугробов, которые я накидал, пока расчищал дорожки! – Серафим негодующе стукнул оземь лопатой, попал ею по льду, потерял опору и с трудом восстановил равновесие.

– Потому что тогда нагибаться не надо, экономия энергии, – охотно пояснил Костик. – Чем меньше затраты, тем больше выгода.

– Какая может быть выгода от снеговика? – спросил Серафим, готовясь разрыдаться от отчаяния.

– Ну, главная выгода в том, что я леплю его, а не расчищаю какую-то там скучную дорожку, как некоторые, – ответил Костик. – Хотя вам помахать лопатой полезно, а то вы не в форме.

– Я в форме! – Серафим еще раз стукнул лопатой и сломал черенок.

– Сила есть – ума не надо, – заметил Пафнутий, сидевший на перевернутом ведре.

– С языка снял, – сказал Костик.

Серафим сердито заворчал, как старый пес.

– Изолентой обмотаем – будет как новенькая, – утешил его Костик, неверно истолковав причину недовольства. – Дались вам эти дорожки…

– Ну, конечно, по сугробам-то веселее скакать, теряя валенки, – хмуро кивнул Серафим.

– Опять жалуется! – всплеснул руками Костик. – У вас этих валенок сто штук. Подумаешь, потеряли один…

– Велика беда! – пренебрежительно сказал Пафнутий.

– Иди в дом. И эхо свое забери.

– Как это – в дом? Я еще не закончил! – запротестовал Костик.

– Я за тебя закончу, – пообещал Серафим.

– Да ладно! – изумился Костик. – Вы же не умеете?

– Научусь. Иди уже, оденься нормально.

– Я одет, – возразил Костик.

– Нормально, а не как чучело, – отрезал Серафим, вручая ему пересмешника.

Костик преувеличенно тяжело вздохнул и потащился в дом, а Серафим внимательно оглядел снеговика и потер руки в предвкушении.

Когда Костик выскочил из времянки, снеговик уже щеголял залихватски заломленным набекрень ведром и криво подмигивал угольным глазом. Серафим торжественно повязал ему шарф и спросил:

– Как тебе?

– Здорово, – ответил Костик, пристраивая к руке снеговика надломленную лопату.

– Ты почему не оделся? – нахмурился Серафим.

– Оделся, – возразил Костик.

На нем все еще был старый Серафимов свитер, натянутый поверх невероятно жуткого хозяйкиного творения с коршуном. В сочетании с истрепанным шарфом, сползающей на глаза шапкой и непарными валенками это выглядело не очень нарядно.

– Вон, варежки потеплее надел, – пояснил Костик, видя недоумение в глазах Серафима.

– Опять я неточно формулирую, да? – вздохнул Серафим. – Переоденься, имел я в виду. Оденься по-человечески. В одежду, а не в обноски. В теплую одежду, чтобы не превратиться в ледышку по пути.

– По пути куда? – подозрительно спросил Костик.

– К Аполлону Селиверстовичу.

– К лысому, кривому и с ожогом? – широко распахнул глаза Костик.

– Кажется, мы уже выяснили, что он не лысый и не кривой. Собирайся, а я пока насчет транспорта договорюсь.

Серафим еще раз критически осмотрел снеговика и направился к калитке.

– Ничего себе, – восхищенно выдохнул Костик, когда он вернулся с добычей. – Деда Мороза ограбили?

Серафим, державший под уздцы белых лошадей, гордо оглядел несколько потертые, но всё же эффектные красные сани.

– Не Мороза, Назара. И я его не грабил, а взял сани напрокат.

– Слушайте, а может, дед Назар и есть Дед Мороз? – предположил Костик. – То-то его весь год не видно… Он просто занят, игрушки мастерит.

Серафим, только что вернувшийся от хмурого, нелюдимого деда, пропахшего конским навозом и гнилыми зубами, с сомнением покачал головой.

– Ну и ладно, ну и не верьте в чудеса, – вздохнул Костик.

Он страдальчески одернул громоздкую зимнюю куртку, посмотрел на Серафима и спросил:

– А вы прилично одеваться не собираетесь?

– Я и так нормально одет, – отрезал Серафим, поправляя ушанку. – Залезай.

Костик запрыгнул в сани, замотался в валявшееся в них одеяло и крикнул:

– Поехали! Чего ждете?

– Да поедем, поедем, – проворчал Серафим, кое-как забираясь в сани и пытаясь распутать вожжи. – Еще бы понять, как тут ехать…

К счастью, лошади оказались покладистыми и сообразительными, и сани почти без участия возницы двинулись в верном направлении.

– Вы артефакты забыли, – громко, чтобы перекричать ветер, сообщил Костик.

– Не забыл, – ответил Серафим. – Мы пока только договариваться едем.

Сани промчались по лесу и понеслись по льду, затянувшему озеро.

– Зря жабры свели, – крикнул Костик. – Пригодились бы.

– Не каркай! – отмахнулся Серафим.

Они выехали на развилку. Лошади остановились, вопросительно глядя на Серафима.

– Как будто я помню! – с досадой сказал он. – Ну, пусть будет налево…

Лошади, повинуясь его движениям, повернули направо. Костик фыркнул, а Серафим строго сказал:

– Я передумал. Направо поедем. Уже почти приехали.

Разумеется, хутора Аполлона Селиверстовича направо не оказалось. Поодаль замелькали дома, дорога стала шире, а потом уперлась в ярмарку.

– Приехали? – спросил Костик, выпрыгивая из саней.

– Ладно, погуляем, посмотрим ярмарку, – проворчал Серафим, привязывая лошадей к березе.

Костик умчался вперед, а на Серафима тут же насела молодая торговка из крайнего ряда:

– Вот яблочки, яблочки! Наливные, сладкие!

И соседка ее подхватила:

– Медок, медок сладенький!

Серафим едва вырвался и поспешил за Костиком, по пути отмахиваясь от семечек, бубликов и орехов.

– Поросеночка не желаете? – томно осведомилась пухлая девица, повязанная крест-накрест ажурным платком.

Серафим брезгливо посмотрел на визжащий мешок и отошел было, но Костик, растолкав остальных покупателей, попросил:

– Покажи!

Девица с сомнением глянула на него, но всё же зажала мешок между колен и чуть ослабила веревку. Из мешка тотчас же высунулось мокрое розовое рыло.

– Давайте купим! – с восторгом сказал Костик, пихая Серафима в бок.

– Да ну, – махнул рукой Серафим. – Пошли дальше.

– А купи, купи! – сказала девица. – Поросеночек хороший, мясо нежное-нежное, во рту таять будет. Целиком изжарите – вкуснотища…

Костик с ужасом уставился на девицу, а его уже отпихнула какая-то суетливая бабенка:

– Ну-ка, дай-ка…

Она ущипнула поросенка, и тот зашелся визгом.

– Хороший, – одобрительно сказала бабенка. – Дед! Иди сюда, я поросенка на жаркое нашла!

– Нельзя его на жаркое, – умоляюще прошептал Костик. – Давайте купим.

– Еще поросенка нам не хватало! – схватился за голову Серафим.

– Сколько? – спросила деловито бабенка, берясь за мешок.

– Пятьдесят! – с готовностью ответила девица. – Вкусненький, нежненький…

Костик отчаянно вцепился в мешок, и Серафим, тяжело вздохнув, полез за кошельком:

– Шестьдесят.

– Я ж первая! Люди, что делается! – запричитала бабенка.

– Можно и шестьдесят, – сказала девица.

Серафим вручил ей деньги и поскорее сунул под мышку протестующий мешок.

– Картошки лучше купите, – посоветовал бабенке Костик.

Серафим свободной рукой ухватил его за шиворот и потащил прочь. Во-первых, чтобы уберечь от бабенкиного гнева, а во-вторых, чтобы он не обнаружил остальную живность, которую продавали на ярмарке.

– К Аполлону поедем? – спросил Костик, пристроив мешок на дне саней.

– Да какое там, – махнул рукой Серафим. – Стемнеет скоро, еще заблудимся окончательно… Домой.

– И правильно, – сказал Костик. – А всё-таки сани волшебные, не спорьте. Вот и мешок с подарками нарисовался…

Поросенок одобрительно хрюкнул.

========== Про свинью ==========

– Колумбарий, двигайся, к тебе жильца подселяют! – возвестил Костик, распахивая двери времянки.

– Еще чего, – недружелюбно ответил из-под кровати Колумбарий.

– Еще чего, – эхом откликнулся Серафим, отбирая у Костика мешок. – Твоя свинота в доме жить не будет.

– В доме не будет, – согласился Костик. – А во времянке будет.

– Вот уж фиг.

Мешок громко запротестовал.

– Он хочет жить под кроватью, – перевел Костик.

– Он хочет, чтобы его выпустили из мешка, – возразил Серафим. – И мы выпустим – в хлеву. Или где там положено держать свиней.

– Бессердечный, – надулся Костик.

– Вернем его на ярмарку?

– Нет!

Костик поспешно вцепился в мешок, который Серафим уже вознамерился вынести из времянки, и уточнил:

– Только через мой труп.

– Легко! – щелкнул зубами Колумбарий.

– Брысь! – прикрикнул на него Серафим. – А то испепелю.

Колумбарий сердито задернул одеяло, полностью закрыв им подкроватное пространство.

– Это лишнее, мы тебя и так не видим, – сказал Серафим.

– А я не потому! – свирепо прошипел Колумбарий. – Это чтобы я вас не видел!

Поросенок нетерпеливо заерзал, и Серафим успокаивающе похлопал его по боку через мешок:

– Ничего, скоро уже выпустим тебя из заточения…

– Опять какую-нибудь гадость придумаете, – проворчал Костик. – Уменьшите его и сунете в шар, как всех остальных, на кого у вас зуб, да?

– В шар я сую только тех, у кого зуб на тебя, – ответил Серафим. – Кстати, Колумбарий по краю ходит.

Из-под кровати вылетела деревянная щетка для обуви и больно ударила Серафима по колену. Костик, воспользовавшись заминкой, отобрал у Серафима мешок и развязал веревку. Поросенок тут же выскочил, процокал копытцами по полу и рванул под кровать, срывая одеяло.

– Свинина! – хищно сказал Колумбарий.

Щелкнули зубы, поросенок завизжал, и Костик кинулся его спасать.

Серафим, все еще потиравший ушибленное колено, растерянно наблюдал за бушующим под кроватью комом из одеяла, поросенка и Костика. Что-то в этой картине было не так, но что именно? Наверное, то, что Колумбарий больше не кусался и вообще никак не выдавал своего присутствия под кроватью. Краем глаза заметив какое-то движение, Серафим обернулся к буфету, возле которого стоял Феогност, и едва успел вцепиться в тогу, которую невидимые лапы под шумок стащили и пытались разорвать в клочья.

– Прекратите! – крикнул Серафим, и возня под кроватью волшебным образом поутихла. – Костик со свиньей – брысь из-под кровати, Колумбарий – марш под кровать!

Костик вылез и вытащил сопротивляющегося поросенка, а Колумбарий, бросив тогу, яростно промаршировал под кровать, бормоча:

– Раскомандовался тут! Командир…

Серафим вернул тогу Феогносту, который уже перемещался к Костику, плотоядно улыбаясь. Улыбка с лица торса не сползла, но стала доброй, умиротворенной.

– Между прочим, это девочка, – сообщил Костик, кивая на поросенка. – Как назовем?

– Свинина, – буркнул из-под кровати Колумбарий. – Или Тушенка.

– Зря ты против шара возражаешь, – вздохнул Серафим.

– Ну, вы же его таким создали, – пожал плечами Костик. – Терпите теперь. Хотите, назовем ее в вашу честь?

– Не хочу! – возмутился Серафим.

– А что? Серафима, – сказал Костик, покачивая свинку на руках и заглядывая в ее серьезное лицо. – Хорошее имя.

– Да как хочешь, – махнул рукой Серафим. – Только убери ее с глаз моих.

– Кстати, у нее ваши глаза, – ничуть не смутился Костик.

Серафим хмуро глянул на свинью, мысленно сравнил ее глаза со своими и вынужден был признать, что некоторое сходство имелось. В основном, конечно, из-за светлых ресниц, но хотелось бы верить, что из-за проблесков мудрости.

– Отнесем ее к хозяйке, пусть разбирается, – сказал Серафим.

– Вот вы безответственный! – возмутился Костик. – Сами ее завели, а теперь сплавить хотите?

Серафим уткнулся лбом в стенку буфета и застонал.

– Тебе надо не на искателя учиться, а на журналиста, – сказал он наконец. – Умеешь же подавать историю под нужным тебе углом… Это твоя свинья. Тебе не хотелось, чтобы ее сожрали, и я ее тебе купил. Зачем – отдельный вопрос, подозреваю, что я всё же пал жертвой старческого маразма. Так или иначе, свинья твоя. Жить во времянке она не будет, потому что для нее это не полезно. Во-первых, Колумбарий ее сожрет, а во-вторых, я ее буду очень сильно недолюбливать, если она превратит мое жилище в свинарник. Хотя с этим ты уже прекрасно справился безо всяких свиней, но тебя я и так недолюбливаю, и тебе это, кажется, не мешает. В общем, сейчас мы пойдем и временно устроим твою свинью у хозяйки, а потом разберемся. Если захочешь, можешь ей выстроить свинарник, хотя я очень сомневаюсь, что у тебя получится, потому что ты в основном разрушаешь, а не строишь. Но кто тебя знает, конечно. Так или иначе, а ухаживать за своей свиньей ты будешь, потому что завел ее ты.

Костик выслушал эту тираду и восхищенно присвистнул:

– Да вы просто кладезь красноречия!

– Иногда бываю, – проворчал Серафим. – Пойдем уже, обрадуем хозяйку.

– Пойдемте, – радостно согласился Костик, вручая ему свинью.

Уже по пути к дому Аграфены Филипповны Серафим понял, что именно показалось ему странным. Он резко остановился и спросил:

– А где дракон?

Разумеется, Дормидонт кинулся бы на Колумбария, увидев, что Костиков поросенок в опасности. А он не кинулся, потому что его во времянке не было. Выходит, подлец Колумбарий его выгнал? Или спрятал? Или съел!

Серафим схватился бы за сердце, если бы не свинья на руках.

– Он здесь, – успокоил его Костик, расстегивая куртку. – С самого утра. Вы же не думаете, что я оставил бы его одного?

– Не одного, а с Колумбарием, – проворчал Серафим, изо всех сил пытаясь не показывать радости по поводу того, что дракон не сожран.

– Это еще хуже, – заметил Костик.

– Пожалуй, – хмыкнул Серафим, оглядываясь.

Колумбарий, полностью видимый и взъерошенный то ли от холода, то ли от ярости, старательно ломал стоявшего возле времянки снеговика.

========== Пари, двухцветность и тщеславие ==========

Серафим потоптался у порога, стряхивая снег, потом пихнул плечом дверь и кое-как просочился во времянку.

– Что вы мне принесли? – спросил Костик и немедленно сунул нос в битком набитый ящик, который Серафим с трудом удерживал в руках.

– Тебе – ничего, – отрезал Серафим. – Не лезь.

– Это всё мне! – поддакнул Колумбарий, на секунду отрываясь от своих мемуаров.

– Нет. Это всё – для Аполлона Селиверстовича.

Серафим водрузил ящик на лавку и на всякий случай уточнил:

– Ничего не трогайте.

– Я и не собирался, – пожал плечами Костик, выхватывая из коробки калейдоскоп.

– Это пожиратель мозга! – воскликнул Серафим.

– Правда?

Костик радостно крутанул колесико и приготовился заглянуть в глазок, но Серафим уже отобрал у него опасный артефакт и проворчал:

– Конечно, у тебя он бы с голоду умер, но всё же не трогай, мало ли.

– Вы говорили, что сначала договариваться, а артефакты потом, – немного обиженно заметил Костик.

– Передумал, – коротко ответил Серафим.

– То есть в прошлый раз забыли, – перевел Костик, и Серафим покраснел. – А почему всего один ящик?

– Чтобы не таскать туда-сюда весь чердак, если Аполлон Селиверстович откажется.

– Да кто же откажется от такой красоты?

Костик вытащил из ящика парализующий зонтик и принялся фехтовать им, запрыгнув на кресло-качалку, а оттуда переместившись на кровать, а потом и на раскладушку.

– Отдай. И не топчи мою постель, – рассердился Серафим.

– Не буду, – легко согласился Костик и влез на стол, уже оттуда подав Серафиму зонтик и едва не парализовав себя при этом. – Что у вас еще есть?

– Смирительная рубашка и кляп, – буркнул Серафим.

– Слышал, Колумбарий? Ты был прав, это всё тебе, – сказал Костик.

Оставив наконец в покое ящик с артефактами, он плюхнулся на кровать и продолжил кропотливо вырезать горошинки из Серафимовой пижамы.

– Ты что это делаешь? – подозрительно спросил Серафим.

– Доказываю Колумбарию, что невозможное возможно, – ответил Костик, смахивая на пол очередной вырезанный кружок. – Он говорит, я не превращу двухцветное в одноцветное без заклинаний. А я превращу.

– Свое превращай, – возмутился Серафим и попытался отобрать пижаму.

– Осторожнее, порвете! – запротестовал Костик. – Своего двухцветного у меня нет.

– Будет, – пообещал Серафим, нагибаясь и отбирая у Колумбария зеленый фломастер.

– Безобразие! Отдай! – зашипел Колумбарий.

– Пиши пока розовым, – отмахнулся Серафим и потянулся к Костику.

– Про омерзительное болото – розовым? – желчно спросил Колумбарий.

Серафим, грозно наступавший с фломастером наголо на хихикавшего Костика, не обратил на протест Колумбария никакого внимания.

– Тебе что удобнее будет превращать в одноцветное: свитер или себя? – вежливо поинтересовался он, загнав Костика в угол.

– Свитер не трогайте, – попросил Костик, мигом посерьезнев. – Не отстирается еще…

– А дырки в моей пижаме, конечно, отстираются, – кивнул Серафим, но всё же нарисовал несколько кружков не на свитере, а на лбу Костика.

– Здорово, я теперь похож на леопарда, – с удовольствием сообщил Костик, вырвавшись и подбежав к зеркалу. – Ну его, это одноцветное… Колумбарий, дай сюда остальные фломастеры.

Колумбарий зашипел и щелкнул зубами, а фломастеры на всякий случай спрятал в самую глубь подкроватного пространства, поближе к стенке.

– Эй, это, между прочим, мои фломастеры, – напомнил ему Костик.

– Мои! Здесь всё мое! – затопал ногами Колумбарий.

– Хватит тебе и зеленого, – примирительно сказал Костику Серафим. – Не дразни его.

Костик кивнул и принялся было разрисовывать себе щеки, но Колумбарий подбежал и отобрал у него зеленый фломастер:

– Мое! Мое!

После этого он поспешно ретировался под кровать, потому что Дормидонт, которому не понравилась такая наглость, плюнул в него огнем. К счастью для Колумбария и к несчастью для половика, дракон промазал. Серафим тут же погасил пожар и вздохнул:

– Дурдом…

– И не говорите, – ответил Костик, снова берясь за ножницы.

– Собираешься продолжать? – недоверчиво спросил Серафим.

– Будем реалистами, – ответил Костик. – Вашу пижаму уже не спасти, а выиграть пари я еще могу. Не вставляйте мне палки в колеса.

Серафим покачал головой и поднял руки, показывая, что сдается.

– Как я его выдрессировал, – шепнул Костик Дормидонту.

– Я всё слышу, – проворчал Серафим, роясь в ящике.

– Я на это рассчитывал, – невозмутимо ответил Костик. – Что у вас там, фотоаппарат?

– Вроде того.

Серафим достал из ящика иголки нравственности, пересчитал их, сложил обратно.

Колумбарий отложил в сторону фломастер и переспросил:

– Фотоаппарат?

– Не трогай, – сказал Серафим.

Но Колумбарий уже выбежал из-под кровати, выхватил из ящика фотоаппарат, нашипел на Серафима, одновременно становясь видимым и показывая зубы, потом гордо вскинул голову и нацелил фотоаппарат на себя, провозгласив:

– Портрет автора!

– Стой! – крикнул Серафим, но палец Колумбария уже нажал на кнопку.

Вспышка зажглась резко, а вот потухнуть не спешила. Свет сконцентрировался, образовал воронку и затянул в себя отчаянно ругающегося Колумбария. Воронка уменьшилась, а потом и вовсе исчезла. Фотоаппарат, более не удерживаемый мохнатой лапой, упал на пол и выплюнул квадратик картона.

– Ой, – только и сказал Костик.

Серафим подобрал фотографию, вздохнул:

– Кто ж ему виноват…

Костик подошел и тоже глянул на снимок.

– Он что, теперь там?

– Там, – кивнул Серафим. – Это же засасывающий фотоаппарат…

Колумбарий метался по черно-белому снимку, безмолвно ругался и скалил зубы.

– Надо его вернуть, – сказал Костик.

Серафим дернул уголком рта и ничего не сказал.

– Что вы стоите? – нетерпеливо спросил Костик. – Есть же какое-нибудь зелье или заклинание?

– Наверняка, – нехотя признал Серафим. – Но это в энциклопедии смотреть надо.

Он положил снимок под кровать, пояснив:

– Ему там привычнее.

– И что, он там навсегда застрял? – с ужасом спросил Костик.

– Как минимум до следующего дождя, – ответил Серафим, убирая фотоаппарат.

========== Лед и ведра ==========

Серафим беззаботно насвистывал, начищая до блеска чайник. Жизнь без Колумбария оказалась вполне сносной. Можно было спокойно ходить по времянке, не боясь быть укушенным, можно было оставлять еду без присмотра – ладно, не любую еду, а только ту, которую Костик считал невкусной. Сошли на нет глупые перебранки, ссоры и пари. Никто не скрипел фломастером в ночи, громко интересуясь, как пишется «кишковыпускающий». Никто не ломал толпу снеговиков в саду. Никто не дразнил Феогноста и Дормидонта. Вокруг царили тишина и гармония.

Серафим как раз подумал о том, что тишиной и гармонией он обязан не только отсутствию Колумбария, но и тому факту, что Костик отправился к ручью за водой, когда дверь распахнулась, вместе с вихрем мокрого снега внося во времянку не менее мокрого Костика.

– Что случилось? – спросил Серафим.

– Пытался утопиться, но водяной вышвырнул меня обратно, – беззаботно сообщил Костик, аккуратно поставив на пол полные ведра и закрыв дверь.

– А если серьезно? – Серафим неодобрительно смотрел на лужицы, стремительно натекавшие на чистый пол. – Опять извалялся в снегу?

– Нет, серьезно, – заверил его Костик, клацая зубами и высвобождаясь из мокрой куртки.

Серафим и сам уже понял, что нельзя настолько промокнуть, всего лишь упав в снег. А Костик с воодушевлением продолжал, стаскивая хлюпающие водой валенки:

– Я под лед провалился. И еще раз повторяю: зря вы мне жабры удалили. Очень бы пригодились.

– Как это – под лед? – ошарашенно спросил Серафим.

– Ой, да там глубины-то – по колено, – отмахнулся Костик.

– И поэтому ты весь вымок? – нахмурился Серафим.

– Нет, это я за ведром лазил, оно по течению уплыло и зацепилось за корягу, пришлось повозиться, – пояснил Костик. – Отвернитесь.

– За каким еще ведром?! – воскликнул Серафим, послушно отвернувшись.

– За одним из двух. Если хотите, чтобы я их различал, придется их подписать, потому что на лицо они совершенно одинаковые. Оно тоже под лед провалилось. То есть оно сначала провалилось, а я уж за ним. Всё, можете повернуться.

Серафим окинул замотанного в пушистое полотенце Костика гневным взглядом и недоверчиво переспросил:

– Ты полез в ручей за ведром? Прямо в одежде?

– Я что, дурак – раздеваться в такую холодину? – парировал Костик, высвобождая из-под полотенца руки.

– Да, дурак! – резко ответил Серафим. – Зачем вообще было лезть за ведром?

– Потому что вы ругаетесь, когда я что-нибудь ломаю или порчу, – пояснил Костик, отжимая мокрую одежду над тазом и развешивая ее на бельевой веревке, натянутой возле печи.

– Вот бестолочь! – возмутился Серафим.

– Эй, так нечестно! Нечего ругаться, – запротестовал Костик. – Вон оно, ваше ведро. Целое и невредимое. Что я, зря нырял, что ли?

– Еще и нырял, гад! – воскликнул Серафим.

– Ну, строго говоря, – задумался Костик, – это должно называться как-то по-другому, да? Когда стоишь, касаясь ногами дна, но при этом голову суешь под воду.

– Да зачем ты ее под воду-то совал? – совсем растерялся Серафим.

– Слушайте, вы с чайником уже всё? Можно? – Костик отобрал у Серафима чайник, налил в него воды, едва не выронив ковшик из закоченевших пальцев, и поставил чайник на печь. – Я же говорю, ведро уплыло, пришлось под лед подныривать, чтобы дотянуться. Не у всех же руки до колен…

Серафим сердито перехватил Костиков внимательный взгляд, спрятал руки за спину и заверил:

– Я бы свои руки под лед не совал. Леший с ним, с ведром.

– Не леший, а водяной, – поправил его Костик. – В ручье живет водяной. И ему бы не понравилось, что его жилплощадь захламляют ведрами.

– Ох…

Серафим сел на раскладушку, закрыв лицо руками.

– Вы хоть рады, что я жив? – спросил Костик.

– Еще как рад, – ответил Серафим. – Раз ты жив, я всё ещё могу придушить тебя собственноручно. Было бы обидно, если бы эта честь выпала какому-то безродному водяному.

– Опять вы недовольны, – вздохнул Костик. – А я старался…

– Свести меня в могилу ты старался!

От резкой интонации дремавший на кровати Дормидонт встрепенулся и грозно фыркнул, приготовившись защищать хозяина.

– Еще дракона своего на меня натаскиваешь, – проворчал Серафим.

– Не натаскиваю. – Костик подхватил Дормидонта на руки, придерживая его пасть рукой, чтобы не дышал огнем. – Можете продолжать ругаться.

– Да ну вас всех, – махнул рукой Серафим. – Топитесь хоть все вместе, мне-то что?

– А вы бы переживали, если бы я утонул? – оживился Костик. – А не так, как с Колумбарием?

– А как с ним?

– Ну, он пропал, а вы и рады… Может, если я утоплюсь, так и вовсе счастливым станете, – пожал плечами Костик.

Серафим какое-то время ошарашенно молчал. Потом признал:

– Может, моя радость неуместна. Но Колумбарий же вернется, почему бы не отдохнуть от него, пока есть шанс?

– Не вернется, – вздохнул Костик, ссаживая дракона на стол.

– Вернется, – твердо ответил Серафим. – Мы его вытащим.

– Точно? – с надеждой спросил Костик и снял с печи закипевший чайник.

– Абсолютно. Должен же он дописать свои мемуары… Чего ты разулыбался? Тебя всё ещё ожидает наказание за идиотские выходки у ручья.

Костик улыбаться не перестал, но на всякий случай спрятался за Феогноста и уже оттуда спросил:

– Что именно вы задумали? Опять какие-нибудь мерзкие заклинания?