Текст книги "Король и Дева (СИ)"
Автор книги: Зима.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
– Я думала, ты никогда не придешь, я думала… – ее голос звенел серебром от волнения, рассекая тишину, окутавшую их.
– Тшш… Не надо плакать, моя воительница, – эльф улыбался, в его взгляде, обращенном к ней, как солнце сквозь листья, искрились забота и нежность, и Тэри чувствовала, что начинает оживать понемногу.
Вытер слезы, бежавшие по ее лицу, все еще не веря судьбе, за что-то щедро наградившей его великой любовью. Пожалуй, у него нет сил отказаться от этого дара… Никому он ее не отдаст, ни принцу, ни самому королю! Не удержавшись, сломал так тщательно возведённые барьеры – поцеловал ее, поймав вздох, лишь на секунду прикоснувшись к нежным губам, чуть дрогнувшим в ответ, но это простое, мимолетное прикосновение сказало военачальнику гораздо больше длинных и подробных речей, придуманных чужими устами фраз, рождённых в чужой душе образов – он больше никогда и ни за что не отпустит свою возлюбленную!
Тэри трепетала, будто пойманная бабочка, ее глаза излучали ясный свет и дарили душевное тепло, и эльф обнял ее, притянул к себе уже основательно, отринув сомнения всякого рода: что он может ей дать, хватит ли его любви и нужен ли ей именно такой супруг. В его глазах она всегда будет королевой!
– Даже не вздумай сбежать. Прими к сведению, что разомкнуть объятия я намерена только после смерти.
Тэри рванула зубами мешавшую завязку на плече. Устроившись поудобнее, обвила его шею руками.
– Надеюсь, мы не дойдем до такой крайности, – со смехом ответил Ринглин, и Тэри поразилась, как звонко зазвучал его голос.
Она не помнила, чтобы он смеялся хоть когда-нибудь! Надо будет чаще веселить его в будущем. Посерьезнев, эльф снял серебряное витое кольцо с прозрачным камнем, протянул его Тэри:
– Это все, что у меня есть.
– Мне нужен только ты, – почти успокоившись, важно заявила Тэри.
Надев скромное украшение, поцеловала и камень, и Ринглина – по очереди. «Да, – подумала она, – кольцо – это хорошо».
Зная своего эльфа, который много думал, но мало говорил, она понимала, что для него подарок равносилен признанию в любви. О большем и мечтать нельзя! Она сама ему все скажет… За двоих.
«И ни феи небес, и ни духи земли никогда разлучить не могли, никогда не могли разлучить нас с тобой, обольстительной Аннабель-Ли», вспомнилась Ринглину недавняя баллада, показавшаяся странной при первом прочтении. И если Леголаса, с большой натяжкой, еще можно было назвать «феей небес», то что же тогда «духи земли»?..
***
Хрустальные стены замка дрожали от возмущения.
– И чего ты достиг? – шелест листвы больше напоминал рваные порывы ветра перед бурей. – Чего?! Он все просчитал! Умник. Они умирают. Она умрет чуть позже, вот и все.
– Не зуди. Она могла все изменить. Я знаю, – стучали стеклянные шарики. – Она должна была выжить в любом случае. Хотя бы она. Ее дело – служить, а не любить. У нее железное сердце. Клятва – это хорошо, это правильно. Не знаю, с какого момента все пошло не так. С какого-то момента все изменилось.
– Да все не так! – недовольно зашуршали листья. – С самого начала – все было не так. Она не будет жить без него. И если у нее сердце из железа, то это явно мифрил. А ведь я просил, я умолял тебя дать ей покой!
– Мифрил, говоришь? Сердце короля… Мы с тобой видели многое. Мы видели почти все. Люди! Они не принадлежат ни светлым, ни темным силам, они способны на самые низкие и самые высокие поступки! Мы с тобой видели рождение этого мира и увидим его конец, уйдя вместе с ним. Люди… иногда они могут стать сильнее нас. Сильнее смерти.
***
Роак, нахохлившись, грустно сидел в изголовье Короля гномов. Временами касался его щеки крылом, как кончиками пальцев.
Синее кольцо в золотой оправе печально темнело на пальце Владыки Ривенделла, словно говоря о том, что даже магия древних бывает бессильна. Элронд, нахмурившись, с тяжелым вздохом ответил Даину:
– Его племянники скоро смогут ходить, а эти двое… После таких ран не выживают. Я сделал все, что мог, и Оин тоже, а он, мастер своего дела, использовал самые древние и действенные снадобья, найденные в Эреборе.
– Но наш король не обычный гном, да и она не простая девушка, – упрямый Даин не хотел терять надежду и со злостью дергал себя за бороду.
Только ни Торин, ни Жанна не приходили в сознание.
Все были ранены в этой битве, легко и не очень, даже Бильбо досталось по шлему случайно прилетевшим камнем, а маг ходил с перевязанной рукой – хоть и был вполне доволен всем произошедшим.
Даин, подумав, что есть вещи, понятные и нужные только гномам, спросил:
– Может, Сердце Горы вернет его к жизни?
Балин и Двалин, стоящие подле, обрадованно переглянулись.
– Аркенстон? – вздохнул Элронд. – Я подумал про него первым делом. Вложил в руку… И Оркрист рядом. Почти ничего – он лишь сжал и то, и другое, а потом отпустил. Словно сделал, что должен. Ради Эребора он пошел на смерть. Нужно что-то, ради чего он станет жить. Попробуй еще поговорить с ним!
– Вообще-то, – неторопливо начал Балин, – когда Жанна вернула Великий Алмаз, Торин был настолько рад видеть её живой и здоровой, что не взглянул поначалу на камень. Глоин забрал его у короля людей.
– Жанна… – раздумывал Владыка Ривенделла.
Прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то – то ли к перестуку шариков, то ли к шороху листьев. Долго молчал. Потом шепнул не слишком понятно:
– Чистое золото и ясная синь только и могут дать в итоге животворящий зеленый.
Гномы с удивлением внимали его словам. Элронд уверенно закончил:
– Принесите ее сюда. Только осторожно!
Железностоп, отбросив секиру, метнулся в соседний шатер и тут же вернулся с Жанной на руках. Голова ее была сплошь обмотана повязками, из-под которых едва виднелись глаза, обведенные черными кругами, заостренный нос и бескровные губы.
Двалин нахмурился:
– Я говорил Торину, еще в Ривенделле – люди не держат клятв… Ошибался.
– Для своих подданных и своего рода Торин сделал больше, чем мог, – морщась, сказал Балин. – Что его вытянет из чертогов Махала?
Элронд вложил узкую кисть девушки в широкую ладонь гнома и сжал их.
***
Жанна вновь оказалась в Эреборе.
Наверное, это было очень давно, решила она, осматриваясь. Верно, ведь Торин хотел показать ей свое царство в период расцвета! Те же резные колонны невероятной работы из полупрозрачных, словно светящихся камней, те же дивной красоты высокие переходы над бездной, созданные гениальными подгорными строителями и дышащие сдержанной силой и мощью. Только все вокруг было ярко освещено, и убранство залов притягивало взор, завораживая и маня к себе изысканностью и достоинством. Гномы неторопливо ходили вокруг нее, словно не замечая…
«Нет, это вряд ли прошлое», – тут же подумала она, увидев Балина и Двалина, беседующих в галерее и посматривающих вниз.
Рядом с троном встречали кого-то король и королева Подгорного царства. Жанна вглядывалась до боли в глазах, но никак не могла разглядеть, кто это! Лица стирались, их черты плавали, даже цвет волос менялся от смолянисто-черного до ярко-золотого.
Но ей нужно спешить, ей очень, очень важно успеть, и Жанна заторопилась вниз по крутым лесенкам. Еще ниже, чем были они когда-либо, спускалась она, ниже, туда, где нет ничего, кроме корней гор.
Сумрак и холод, царящий здесь, подступал к самому сердцу, прерывая дыхание. Пар вылетал изо рта и падал на каменный пол тихим шелестом невесомых прозрачных льдинок.
Все ниже и ниже спускалась Жанна, проводя рукой по рисункам стены – королевским рисункам. Ступенькам, казалось, не будет конца. Но вот наконец они закончились, широкие двери со сверкающим узором сами распахнулась перед ней, и там…
Сердце горестно сжалось.
Посреди громадной залы полыхал костер, отбрасывая мертвенные блики. Ледяной, подумалось Жанне, хоть и не бывает ледяных костров. Холоден был этот вечный огонь и печален… Белое у основания пламя, переходя в ярко-синее, закручивалось призрачными лиловыми языками. Серебряные снежинки сполохом искр взлетали, уносясь под высокие своды, а оттуда еще выше, в холодное зимнее небо, видимое в круглое отверстие посреди потолка.
На земле, по раскручивающейся спирали, все дальше и дальше от огня располагались троны, каменные троны, и в каждом из них сидело по гному. Молодые, старые… но над всеми ними пламенели короны.
Жанна бросилась вперед, ведь в первом, самом ближнем от костра, сидел Торин – ее король, ее жизнь, ее единственная любовь.
Он, нахмурившись и подперев рукой подбородок, смотрел в огонь, не отрываясь и словно не видя ее. Огромные поленья, покрытые иглами инея, потрескивали от невыносимого холода, но не сжигались и не менялись. Как и ничто здесь.
Гном был в походной одежде, в которой Жанна встретила его на Пустоши, у границ далекой Хоббитании. Как давно это было, целую вечность назад! Жанна подошла совсем близко, откинула густые темные волосы в серебряных нитях с высокого, нахмуренного лба, провела кончиками пальцев по дорогим чертам, навсегда запечатлевшимся в ее памяти. Он был холоден, но жив! Правда, Король-Под-Горой так и не повернулся к ней.
Тяжело подняв голову, он наконец промолвил:
– Как там племянники?
Голос Короля-Под-Горой был низок и мрачен, словно горная лавина прокатилась по залу. Гномы зашептались в отдалении.
– Они поправятся.
– Это хорошо… – едва слышно ответил он и опять замолчал надолго, уставившись в костер.
– Пойдем отсюда, – жалобно позвала Жанна.
– Зачем? – удивился Торин. Слова его падали медленно и глухо. – Я сделал все, что должен… А править будут другие!
– Хорошо, пусть так, – Жанна присела рядом, обняв колени по дорожной привычке, и опустила на них голову. – Твое слово – закон.
Было тихо, лишь снежинки костра, улетая в небо, шелестели тихим шепотом равнодушных звезд.
Гномы, восседавшие в креслах, косились на Жанну. Двое сидящих поближе, облокотившись о троны, переговаривались о чем-то: один – без глаза, другой – в странном наряде из сверкающих ромбов. Рядом с ее королем, по левую руку, находился совсем еще молодой гном, похожий и на него, и на Кили. Голубоглазый, с темными, как у брата, волосами. Он посмотрел на нее и на Торина, но не тронулся с места. Молча и грустно.
– Почему ты все еще здесь?! – гневно молвил король, повернув к Жанне голову. – Уходи отсюда! Иди к свету!
Он был страшен, глаза в отблесках ледяного пламени казались фиолетовыми, как аметисты, и Жанна в обычное время с радостью и удовольствием выполнила бы его приказ. Но не теперь…
– Не сегодня! Я просто не могу, – она светло улыбнулась ему. – А ты забыл кое о чем в этом холоде.
Он опять недовольно покосился на нее, ничего не ответив.
– Да что ты здесь делаешь? – осмелилась спросить Жанна.
– Смотрю за временем, наблюдаю за вечностью…
– Вечность подождет! – улыбнулась она еще раз. – Как и я, мой король.
Торин был не похож на всех в этом зале. Он живой, как и Жанна. Пока! Все это ненадолго. Холод от мертвого костра тихо окутывал ее, даря покой. Глаза слипались, голова клонилась и она уже не чувствовала окоченевших ног, когда кто-то резко дернул ее за руку, заставив подняться.
– Упрямая девчонка! – Торин сердился, покинув свой трон. – Зачем ты пришла сюда?
Пальцы онемели, ресницы сковало льдом, губы растрескались и едва шевелились, но она должна была договорить.
– За тобой, мой король, и я не уйду одна. Или останусь здесь навсегда.
– Здесь так тихо и спокойно! И брат рядом. Но Жанна, тебе здесь не место!
Гном нахмурился.
– Ты всегда заставляешь делать выбор, который мне не по душе.
– Разве? Я ничего не прошу у тебя.
– Вот именно, ничего, – прошептал гном, – мое сердце и так твое, только разум принадлежит долгу.
– Но ведь долг исполнен, мой король. Неужели ты думаешь, они будут возражать? – удивилась Жанна. – Скажи ему, Фрерин!
– Она права. Иди, Торин, беги отсюда, – прошелестел сухой голос. – Не торопись назад… Я не могу уйти, а ты можешь и должен, теперь твой долг – править, а долг сильнее смерти, тебе ли не знать. Здесь нет времени, и я буду ждать тебя, сколько потребуется… брат мой!
Все пропало, и Жанна почувствовала, как внезапно стало жарко. Она вскочила бы, если бы сильные руки не удержали ее за плечи.
– Торин! – ей казалось, она кричит, но из пересохшего горла вырвался лишь жалкий всхлип.
– Он очнулся, успокойся, девочка, теперь все будет хорошо.
«Это же голос Элронда, откуда он здесь?» – не веря себе, думала Жанна, глядя сквозь ресницы на знакомое лицо с твердыми чертами и темные глаза полуэльфа, склонившегося над ней.
Она, захлебываясь, выпила горечь, что ей дали, и опять провалилась в забытье, только на этот раз безо всяких сновидений.
***
– Вы не видели Барда?
Девушка с золотистыми волосами, убранными в две косы по обычаю Дэйла, ходила меж шатров под стенами Эребора.
На берегу Долгого Озера, едва придя в себя, Ингрид сразу стала помогать Сорвель во врачебных делах – больных в эльфийском лазарете хватало на всех. Недоверчивая эльфийка осторожно проверила девушку на владение магией – но нет. Да и недоступна магия людям Средиземья. Как же так получалось, что больные у Ингрид поправлялись словно не только от ее ухода, но, казалось, и от звука ее голоса, и от самого ее присутствия?
Эльфийка не могла нарадоваться на свою новую помощницу. И не сказала главного Барду, который в поисках девушки метался по лагерю – пусть сама его обрадует. Но подсказала, где ее искать, неодобрительно покосившись на несвежую повязку.
Бард стремительно подбежал к Ингрид и остановился. Обнял ее со спины, словно боясь навредить.
Ингрид вздохнула радостно и спокойно, прижавшись к нему всем телом. Бард, помедлив, осторожно развернул ее к себе, вглядываясь и не веря.
– Как ты… как ты себя чувствуешь?
– Гораздо лучше, чем раньше!
Затаив дыхание, он целовал любимое лицо, которое уже не чаял увидеть. Сжимал золотую сеточку, слетевшую с ее волос на крыше ратуши.
А Ингрид… словно еще похорошела – если бы это было возможно для нее – и, казалось, сияла собственным светом.
– Ты не будешь возражать, если мы останемся?
– Боюсь, мой супруг, мы теперь просто не сможем уехать!
Ингрид со счастливой улыбкой смотрела на него, словно намекая на что-то. Покачав головой, она взяла его руку и прижала к животу, не находя слов.
Он понял. Просто не мог поверить сразу… Земля качнулась под ним, и он упал на колени перед Ингрид, чуть не плача от счастья. Это невозможно, невыносимо! Только не для него, не в этом мире!
Его дорогая жена, живая и здоровая… их будущий ребенок. Их Новый Город. Все поменялось в его жизни за столь короткий срок. Или он сам смог все изменить? ..
Город людей заложат на месте, свободном от зла, и он больше не будет обременен чернотой и корыстью. С помощью гномов Бард воплотит мечты отца и брата на родине, которая, как Эребор, дождалась возвращения своих обитателей…
Бургомистр приехал последним. Что-то долго рассказывал новому главе Дэйла, единогласно выбранному старыми людьми Эсгарота, одобрительно похлопывая по плечу…
Бард молчал. Он так мечтал об этой встрече, но теперь все поменялось для него – ненависть и жажда мести, сжигающие душу, остались в прошлом. Теперь ему было ради чего жить. Но прощать он не собирался… Ведь есть кое-что похуже смерти – ему ли не знать?
– Беги, – наконец произнес он.
И бросил мешок с золотом. Тридцать монет, немалые деньги. Этого хватит на долгую жизнь и безбедную старость. Везде – кроме города его предков. Пусть бургомистр попробует на вкус изгнание.
– Что?
– Беги прочь отсюда так быстро и так далеко, как только сможешь! И если я хоть раз увижу тебя в этих краях…
Продолжение не потребовалось – бургомистр схватил деньги и выбежал не оглянувшись, даже не спросив, что и про кого ему известно.
***
Не прошло и месяца скитаний, как бургомистра снова предали!
Он выхватил у бывшего бургомистра мешочек с деньгами:
– Думаю, мне они пригодятся больше.
– Ты убьешь меня? – трясущимися губами вымолвил бургомистр.
– Зачем мне пачкать об тебя руки? – насмешливо протянул стражник, бросил взгляд за его спину и пришпорил коня.
Бургомистр оглянулся и закричал от непереносимого ужаса. Сзади, ухмыляясь, приближались гоблины Мглистых гор.
========== Эпилог. Королевские забавы ==========
Торин как обычно спал на спине. Жанна осторожно вытащила одеревеневшую руку у него из-под шеи. И поразилась, как их тела каждый раз находили единственно верное положение. Ее правая нога закинута на его колено, голова покоится на широком плече, правая рука обнимает гнома за шею, а его руки обнимают ее.
Муж еще полюбил прижиматься к ней со спины, одной рукой обнимая за грудь, а другую подкладывая под голову.
Сейчас он открыл глаза, будто услышав, что Жанна проснулась. Он всегда спал чутко.
– Еще рано?
Она кивнула.
Ее король.
Жанна столько раз со смехом говорила ему, что не король он, не король! Она знает королей! Они не ковыряются в шахтах, отыскивая старые жилы, не строят город людей, не запускают печи и не проверяют лично качество плавок!
На что Торин отвечал, чем же его супруга тогда недовольна? Что стала женой простого гнома, а ей приходится и принимать высоких гостей, и снаряжать отряды за продовольствием, и разбирать завалы нижних ярусов Эребора?
«Гнома, первого среди равных, – шептала счастливая Жанна в ответ. – И самое ужасное было улыбаться Трандуилу, отдавая самоцветы белее света звезд! А самое тяжелое – убедить тебя помириться с Бильбо».
Гном приподнялся на локте, отгоняя воспоминания. Внимательно посмотрел, взял руку с тяжелым обручальным кольцом и поднес к губам. Не отпуская, смотрел исподлобья, только зрачки расширились. Полотняная простынь сползла, обнажая широкие плечи, все в свежих ожогах от горна. Торин вопросительно приподнял бровь, и сердце у Жанны забилось, а кровь прилила к щекам…
…Мысль о том, что она не имеет никакого права находиться здесь, рядом с Торином – та мысль, которая так долго мучила ее, покусывая днем и не давая спокойно спать по ночам, та мысль, которую она всеми силами гнала от себя – окончательно настигла ее.
Жанна, тяжело вздохнув, виновато опустила голову.
Торин взял ее лицо в ладони, широкие, очерствевшие от работы. Прижал к себе, словно начиная старый спор. Жанна уперлась ладонями ему в грудь, то ли возражая, то ли отталкивая.
– Ты думаешь покинуть меня? – Торин вздохнул. – Опять сбежать из Эребора! Я не имею власти отговорить тебя от этого… Да, мы договорились, что я ни в чем не буду неволить тебя, – гном сжал кулак. – Хоть мне нелегко дались эти слова. Но скажи, чего ты боишься, моя королева?
Жанна еще больше вздрогнула от его слов. На поле боя все было куда проще.
– Все прекрасно. Я выполняю все, что должна делать особа в моем положении, гномы… Они невероятны! Твой народ – прекрасный народ.
– Наш народ, Жанна! Я говорю не об обязанностях. Я говорю о желаниях и страхах. Долг для тебя всегда был превыше всего. А ведь ты – ты! – считаешь себя не ровней мне.
Жанна опустила взгляд, боясь признаться в этом даже самой себе. Несказанные слова ведь не имеют силы? Хотя теперь это не помогало.
– Ты столько раз спасала меня! Ты была со мной до конца, даже когда пропала всякая надежда…
– Это было давно. В другой жизни.
– У тебя было много жизней. Пора понять, какая из их настоящая. Ты говорила, королева должна быть сильная и мудрая, умная и почитаемая… Ты именно такая! Мои подданные полюбили тебя. А ведь мы, гномы, недоверчивы к чужакам.
Не смея верить, Жанна подняла глаза. Торин казался серьезным и даже печальным, но в темно-синих глазах сквозила улыбка – как просвет ясного неба среди туч.
– Твое сердце как сталь, как бесценный мифрил, а гномы очень ценят такие вещи. Молодые воины напрашиваются в утренние караулы, чтобы хоть одним глазком увидеть нашу разминку на мечах, – продолжил король, еще понизив голос.
– Но я не гномка…
– Чужеземкой тебя еще никто не называл! А знаешь, как тебя называют мои подданные? – он лукаво улыбнулся ей, лучики опять побежали от глаз, как от солнца. – Наша королева!
Жанна потрясенно замерла. То, что ей казалось простой данью вежливости и уважением к супруге Короля-Под-Горой… неужели имело другое объяснение? Может, не все так плохо, как ей казалось в самых затаенных мыслях?
– Ты смогла завоевать их сердца. Теперь у тебя есть долг и перед ними.
Жанна выдохнула – Торин всегда знал, что ей важно.
– Помнишь вчерашний вечер?
Донельзя «ску-ушный визит», как любил говорить Балин. Один из многих, на которых ее присутствие было обязательно. Как и облачение в великолепную и очень тяжелую одежду… Но все это мелочи по сравнению с тяжестью мыслей!
– Одна твоя улыбка, взгляд, расспросы о семье… Искренне сочувствие в ответ на слова о болезни дочери – и посол уже твой! Ты смотришь на окружающих и видишь в них только хорошее. И они пытаются стать лучше для того, чтобы не разочаровывать тебя, мое сердце. Ты сможешь стать лучшей королевой, которая когда-либо была у моего народа. Поверь мне, битва здесь, сейчас, рядом со мной, будет не менее опасной, чем все, через что нам уже довелось пройти.
– А если я никогда не смогу иного… – у нее прервалось дыхание.
Последний и самый страшный кошмар, преследующий ее и днем, и ночью, был выдавлен почти с рыданием.
Улыбка вовсе пропала из глаз Торина.
– Ты не представляешь, как давно, еще у эльфов, эта мысль пришла мне в голову. Я принял ее и смирился с последствиями, посчитав их допустимыми.
Жанна не могла говорить, она даже дышать не могла.
– Пустое. Не забивай себе голову и не торопись с выводами. Прошло слишком мало времени. Да это и не главное. Ты – единственная, а наследников у Эребора хватает! Хотя, помнишь, что говорил Элронд? «Жанна – не такой человек, как все люди в Средиземье. Возможно, она из прошлого, но скорее всего, из отдаленного будущего. Потому что в ее человечьей крови есть капля гномьей. Так что не теряйте надежды – для вас, дети мои, все возможно…»
Жанна бросила благодарный взгляд на малахитовый столик подле кровати – диадема, выдержавшая все приключения и опасности их похода, сверкала отголосками пышной коронации. Жанна смогла пережить ее в немалой степени благодаря присутствию Владыки эльфов. Вспомнила ярое негодование Торина в ответ на слабые возражения – ты можешь себе позволить делить со мной ложе, а стать моей королевой – нет?!
Диадема, ставшая короной, придерживала листочек с забавными каракулями – Жанна с помощью Балина пыталась осуществить свою заветную мечту и научиться читать и писать.
– «Вместе и до конца, каким бы он ни был». И пусть так будет, пока мы живем!
Торин, одной рукой прижимая ее к себе, другой перебирал отросшие до плеч волосы.
– Бронза с золотом. Жаль, времени осталось лишь на поцелуи…
Жанна вздохнула с облегчением. Страшная тяжесть, от которой не было ни пощады, ни спасения, внезапно, после слов ее короля, вдруг обрела совсем другое значение. Как возможность вновь стоять рядом с ним. Как раньше. Как и всегда.
«А ведь все время нашего похода он нес такую же ответственность… Тяжелую, как гору! – подумала Жанна. – Может, поделенная на двоих, она не будет такой неподъемной?»
И, отбросив все тревоги и сомнения, свернулась калачиком на груди мужа, встречая невидимый из их каменной спальни, холодный рассвет.
========== Визуализация Жанны ==========
