Текст книги "Король и Дева (СИ)"
Автор книги: Зима.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)
Ринглин подошел к оставшемуся стражнику, держа факел со стороны Жанны, и завел разговор о пленнице и о службе. Молодой эльф был вне себя от счастья, что на него обратил внимание сам военачальник. Они отошли вглубь коридора, рассуждая о ненужности других камер.
Бильбо рванулся к девушке. После лесных эльфов и, особенно, страшного Ринглина, даже Жанна стала казаться ему родной…
Бегом прибежав после доклада, главный по темнице тревожно взглянул на сидящую в углу пленницу и недовольно посмотрел вслед уходящему военачальнику. Охранник глядел на девушку, словно никуда и не уходил.
Через два дня гномы всем отрядом напросились к королю лесных эльфов.
Трандуил в ошеломлении смотрел на наугрим, не понимая, что творится с миром. Фили вполне серьезно говорил, что Его Величество Король Мирквуда плохо откармливает своих пауков, и липкие нити из них тянутся медленно. Двалин, ухмыляясь, плюнул под ноги. Балин с важным видом, поглаживая бороду, объяснял велеречиво, какой никудышный правитель из Орофериона, раз не может очистить лес от нечисти, наладить переправы через черную реку и спокойно брать деньги с благодарных путешественников за увеселительную прогулку по этому чудному месту.
Высказывание пожилого гнома стало последней каплей, потому как владыка пожалел, что не додумался до подобного первым. Но, решив, что все это ниже его достоинства, только повел пальцами, и весь отряд гномов смотрел теперь на мир через решетку, только каждый из своей камеры. И охраняла их королевская гвардия, отложив бесполезное дежурство в тронном зале.
Остался один день.
Чертежи всех восьми уровней были почти готовы, и Ринглин решил не тратить время на отдаленные ответвления, не имеющие особого значения для его затеи, быстро скопировав все на тонкие листы пергамента. Небольшая бутылочка, переданная хоббитом от Жанны, заранее заставляла его веселиться.
Наступило сегодня.
***
Он вчера пил кровь. Владыку передернуло от ужаса и отвращения…
Ну, конечно, это был сон, только сон, успокаивал он себя, отчетливо помня каждый миг веселого праздника и свое благословение молодым, и огненное колесо, летящее по кругу. И никакого черного оленя! Но, когда он проснулся – солнце брызнуло на руки резким светом из-под низких туч.
Красный закат – к сильному ветру. Король это вспомнил с немалым трудом, и это было хорошо! Сейчас была кстати каждая здравая мысль, каждое незначительное, но связанное с реальностью действие. А реальность в последнее время все чаще перемежалась со странными, будто чужими, мыслями и кошмарами.
Король потер виски, и это движение опять пробудило головную боль, ввинчивающуюся в черепную коробку черной тупой иголкой.
Немедля успокоиться! Не нужно, чтобы сын видел его в таком состоянии: рубашка взмокла от пота, руки и ноги ледяные, лоб полыхает.
Некоторые моменты будто выпадали из памяти, а, опомнившись, он видел вокруг только испуганных эльфов, смотрящих на него с ужасом и тревогой, и следы своих деяний – разбитую вдребезги дорогую вазу, полыхающее от пощечины лицо охранника… Пока, спасибо Вала, он не совершил ничего ужасного и непоправимого, но эти мелочи накапливались, грозя похоронить под собой настоящую натуру владыки… Он понимал это в минуты просветления.
Что с ним происходит?!
Трандуил вспомнил – враг у него в доме! И явно замышляет что-то против него. Гномы всегда разрушали все в его жизни. Синда с гневом вспомнил Дориат. Прошло семь тысячелетий, но словно вчера это было. Убитые эльфы, разгромленные дома, черный дым пожарищ перед глазами… Да, те гномы были не из рода Дьюрина, но какая сейчас разница?
И когда он поставил на место этого гордеца, тогдашнего короля гномов, а Келебримбор… Он поморщился: даже вспоминать было неприятно. Келембримбор аккуратно намекнул, что гость, судя по его манерам, явно соскучился по своим диким лесам и засиделся в чужом доме.
Радует только то, что все эти гномы давно уже умерли.
Боль опять затопила сердце и невыносимо сдавила затылок. Не все. Почему ему все хуже и хуже, ведь пытают короля гномов? Это он сейчас должен мучиться…
Раз Торин молчит, значит, страдает недостаточно сильно! Давно пора разобраться с ним по-настоящему. Владыка схватил кинжал, и блики заходящего солнца снова заиграли на нем, стекая с лезвия, словно кровь.
Владыка начал спускаться вниз. Пройдя мимо конюшен первого этажа, решил проведать любимца, надеясь, что это развлечет его хоть ненадолго. Олень никак не отреагировал на присутствие хозяина. Трандуил всмотрелся во мрак стойла – животное лежало на полу почти не шевелясь, лишь слабо подергивая ногами.
Трандуил осторожно потрогал животное, но нет, олень был теплым, а бока плавно опадали и поднимались в такт слабому дыханию. Он спит? Днем? Лежа? Трандуил развернул к себе его голову… Язык свисал между зубов, тоненькая струйка слюны тянулась из уголка рта, глаза были полуприкрыты веками и смотрели в одну точку перед собой, как у мертвецки пьяного. Король положил голову оленя на пол, решив, что он, видно, сам еще спит.
«Я ведь шел в подвал!»
Черные мысли опять нахлынули. Зеленая стража, казалось, стояла на каждом углу. Все двоилось и плыло перед глазами…
Охрана только вытягивалась по струнке, привычная ко всему. Бывает…
«Где моя гвардия? – с трудом подумал эльф. – Ах, да, стережет пленников. А у меня же неоконченное дельце! Надо навестить кое-кого».
Рука клинка была из рога, но холодила руку как золотая ваза на недавнем празнестве, не давая забыть о главном… Спуск был долгим – порой он забывал, зачем шел и подолгу стоял в коридорах, прижавшись лбом к стене, не думая ни о чем. Так плохо он себя еще не чувствовал – что-то черное опутывало его мысли, не давая вспомнить, кто он, а только вело за собой, напоминая: «Убе-е-ей»…
Подчиниться было легко – как, перестав бороться с течением, опустить руки, поддавшись смертельной власти захлестывающего водоворота.
Трандуил с трудом добрел до нижних ярусов. Камеры были пусты. Все! Он, озираясь, не верил своим глазам, всхлипывая от невозможности осуществить то, что вещал голос. А где все, где его верная охрана? Обернувшись, он замер, внезапно поняв, что вот теперь – точно сошел с ума. И весь мир вместе с ним.
Его любимая гвардия бегала по темным коридорам, ловя воздух руками, спотыкаясь и падая. Стражники ударялись друг о друга, с яростью прихлопывая что-то невидимое на стенах и друг на друге.
– Пауки! Пауки напали! Спасайся, кто может!
На столе в караулке валялись разбитые кубки, остатки еды, все было залито красным, судя по запаху, его любимым дорогим вином, которое должны были привезти только сегодня.
Владыка с недоумением оглянулся. Может, теперь он чего-то не видит, и черный ужас его леса уже крадется за ним по пятам, невидимый и непобедимый?
Голову прошила новая волна боли. Он прищурился – вокруг потемнело. Пауки действительно были! Они шевелились, ползая по стенам, перебирая маленькими волосатыми лапками, копошились внизу, черной бурной рекой текли по каменному полу, в несколько рядов, толкая и давя друг друга, вскипая темными фонтанами и тут же падая вниз, легко и быстро забирались на охранников.
Тревожная догадка озарила его, и он побежал, отмахиваясь от обезумевших вконец стражников, в сторону подземной реки.
Двери были открыты настежь. Охрана спала вповалку. Трандуил со злости пнул одного из них. Он узнал эльфов – сегодня утром он видел их у своей сокровищницы.
Опустил уже занесенный клинок и заторопился наверх, назад, на третий уровень. И застыл в метре от входа. Дверь была приоткрыта, свет тонким лучом выбивался из-под нее. Он упал на пол, не в силах ни встать, ни пошевелиться. Казалось, сегодняшний кошмар никогда не закончится. Он закрыл глаза…
***
– Отец, что с тобой?
Темные глаза сына с тревогой смотрели на него. Трандуил поморщился, просыпаясь.
Владыка встал потихоньку, перебирая руками по стеночке, как слепой, откашлялся… Рука принца будто плавила на коже так давно опутавшую его черную сеть.
– Не трогай меня!
Леголас не отпускал его, словно надеялся на полное пробуждение или на ответ.
Сын держал его двумя руками, не ослабляя хватку. Темная пленка с черными полосами становилась все тоньше, скукоживалась, слезала клочьями и наконец пропала вовсе… Трандуил впервые за много дней вздохнул спокойно. Разум вернулся к нему, и он помрачнел, все вспомнив.
– Вызови ко мне начальника охраны. И Ринглина. Начальника – в сокровищницу, живо! А Ринглина… Ринглина – в тронный зал.
Он сказал это тихо, но так, что Леголас отшатнулся от отца.
***
Ринглин в это время вспоминал вчерашнее прощание.
– А как же ты? – уходя последней, спросила Жанна. Гномы уже покинули подземелье. Фили с Двалином вышли первыми, поддерживая Торина под руки. – Может быть, ты пойдешь с нами?
– Не ожидал я от тебя такого вопроса, – засмеялся Ринглин. – Ты очень жестко ответила мне на подобный.
– Но ведь ваш король…
– Жанна, помнишь, ты рассказала о своей жизни в ином мире? Тебе ли не знать, – посерьезнел Ринглин. – Король не может быть хорошим или плохим – он может быть просто королем. Моим королем.
Помолчал немного и продолжил:
– И мою присягу в верности не отменял никто, а уж тем более – я сам. Здесь мой лес, мой народ, мои воины. Я в ответе за их судьбу. И к тому же высочайшим указом мне было запрещено опускаться на самые нижние уровни, а значит, что бы здесь ни произошло, моей вины в этом нет. Что касается сокровищницы… Её охраняла личная гвардия. Все произошедшее еще может обернуться мне на руку.
Хотя сам он, конечно же, так не думал. Как и не было особого дела Рингрину до гномов, но их гордый и дерзкий король понравился ему. Да и Жанна без них уходить отказалась… И за неповиновение, пусть и тайное, держать ответ все равно придется.
***
– Объясни мне, мой военачальник, как это могло произойти?! В моем дворце, в моем королевстве! – тихо сказал владыка, вцепившись в подлокотники трона.
Потеря красного Каранлаха, единственного меча сына Феанора, оставшегося у него после разорения Дориата, ощущалась кровоточащей раной в сердце. Даже дерзкий побег всего отряда наугрим почти забылся.
– Дозволь объяснить, о мой король.
Ринглин почти шептал. Только так Трандуил мог еще хоть что-то услышать – бешеный гнев уже высветил глаза до белизны.
– Личная гвардия короля и охранники в ее подчинении занимаются охраной ваших покоев, тронного зала, сокровищницы и двух нижних ярусов. Позавчера под их охрану отдали еще и выход в сторону реки. Могу доложить, что из зала и из ваших покоев ничего не пропало, никто не сбежал.
Но сегодня его голос только раздражал Владыку – на лбу, обычно безмятежно гладком, вздулись вены, бледные губы сжались в тонкую линию. Ринглин, взглянув на короля и сделав паузу, продолжил еще тише:
– Что касается гвардии. В местах, охраняемых моими стражами, ничего из ряда вон выходящего не произошло. Мне запрещено даже приближаться к камерам пленников. Там, где я был властен – на верхних ярусах, во дворце, у ворот – всё спокойно. Позвольте напомнить также, великий государь, что я уже не раз говорил о необходимости взять под свое…
– Вон с глаз моих! – прошипел владыка, перебив его на полуслове, в ярости отодрав и отбросив резной подлокотник.
– Мой король, – Ринглин коротко кивнул.
«Не получилось… Интересно, далеко я уйду? И ребята еще знают так мало…»
Мысль о собственной смерти не волновала, пугала тьма Дол-Гулдура в глазах короля, будто темная, волнующаяся, все выше поднимающаяся вода.
Сделал пять шагов к выходу, с каждым – ощущая биение сердца и ожидая удара.
Глянул в коридоре на начальника гвардейцев. Не дожидаясь приказа, отстегнул ножны – и отдал оружие растерянному Леголасу, который в зал заходить не стал – ждал снаружи. Лишь кивнул ему молча, подтверждая подарок. Меч был славный, именной, оставшийся еще со времен Последнего Союза: было бы жаль вот так запросто дарить его королевскому гвардейцу. Лучше пусть принцу достанется.
Его заперли в собственной комнате. Давали только воду, да он и не просил ничего больше. Сбегать не собирался, незачем.
У дверей все время дежурила злая охрана во главе с начальником королевских гвардейцев, уверенным, что Ринглин провел их каким-то хитрым способом. И кто знает, что коварный изменник задумал сейчас?
***
Когда начальник гвардейцев, повинуясь жесту владыки, зашел в сокровищницу, он сразу увидел, чего не хватает. До вещей и оружия гномов Трандуилу особого дела не было, но, когда он увидел пропажу любимого меча – застыл надолго, побелев лицом, ничего не говоря, а только глядя на пустую стену и явно не веря своим глазам.
Король хриплым приглушенным шепотом отчитал начальника. Тот едва разбирал слова, покрывался холодным потом, пятился, пока не оперся лопатками о стену. Ответить ему было нечего. В первый раз на протяжении долгой жизни перед ним ясно вырисовывалась перспектива загреметь в застенки. Благо, они так вовремя освободились.
На прощание Трандуил так хлопнул дверью сокровищницы, что она покривилась, жалобно заскрипев, и чуть не упала. А ведь начальник сам ее проверял не так давно: тяжелые створки, подвешенные на прочные петли.
Теперь выражение лица владыки, глянувшего в спину военачальнику белесыми от ненависти глазами, сильно обрадовало начальника гвардии.
***
Ринглин, посмотрев в окно, полюбовался яркой зеленью родного леса, послушал ветер, ласкающий кроны, вдохнул полной грудью. Поразмыслив, зажег светильник, достал бумагу, перо и чернильницу. В отпущенное ему время он решил написать пару строк дальним родичам. И Владыке Элронду надо отослать краткие пояснения – незачем ширить вражду между эльфами! * Правда, захотят ли доставить… Затем, свернув письма, обозначил адресатов ровным почерком с отдельными размашистыми завитушками. Прибрался в небольшой комнате, в которой и так царил идеальный порядок. Пару баллад завернул в тонкий пергамент, надписав: «Леголасу». Памятные мелочи сложил вместе и убрал подальше. Достал ржавый наконечник орочьей стрелы, посмотрел на него и, не удержавшись, сжал в руке до боли, ощутив острые грани. Вздохнув, убрал обратно.
Наутро, услышав знакомый сердитый голос за дверью, шум и ругань, выглянул в коридор. Слишком высокая для эльфийки, дама обещала охране, что если ее немедленно не пропустят, она так всех накормит, что они забудут, как их зовут! Ринглин и не сомневался, что да – могла бы.
– Сорвель, не надо!
Эллет посмотрела на него и даже бровью не повела. Но отпустила локоть, которым прижимала к стене горло охранника, пока остальные, слегка опешив, ничего не предпринимали. Тот закашлялся, схватившись за шею. Сощурив темно-зеленые глаза, Сорвель выругалась так, что Серебристые отшатнулись, переглянувшись с легкой завистью. И ушла гордо, неся высокую прическу, как корону.
Насколько Ринглин мог заметить из окна, его бойцы забросили все дела, небольшим числом охраняя только жизненно важные места – как он учил. Молодежь собралась на крытой галерее, поглядывая на его окно, переговаривалась во дворе. Чуть позже к ним присоединились лесные эльфы и даже часть синдар. Они не расходились, и Чернолесье вскоре стало напоминать растревоженный улей…
Трандуил, как Ринглин узнал позже никого не принимал. И запретил упоминать имя военачальника в своем присутствии. Гвардия носа не высовывала на улицу – их встречали свистом и насмешками, расставляя руки в стороны, радостно изображали пауков.
На второй день к Ринглину влетел камешек с запиской – предлагали вывести его с боем и уйти в Имладрис или Лориэн. Он показался в окне, нахмурясь, покачал головой: дети, даже не думайте! Увидел среди светловолосых лесных эльфов одну знакомую, недовольно отвел глаза со странным ощущением… Будто не разгадал загадки, лежащей на поверхности, не понял самой простой вещи или опоздал сделать что-то очень важное в своей жизни. И теперь уже точно не успеет.
Эллет, побледнев и вцепившись в поручень, успела поймать его взгляд и горестно вздохнула.* Ее короткое неправильное имя так и осталось горчить на языке.
Вытянувшись на жесткой кровати и заложив руки за голову, Ринглин ждал смерти. Сам ничего предпринимать не собирался. Он сделал, что должен.
Трандуил вызвал его через три дня. Долго молчал, рассматривая военачальника, будто все еще находился в раздумьях. Может, ждал извинений, объяснений, просьб о помиловании?
Ринглин, склонив голову, приветствовал короля, но в ожидании приговора не произнес больше ни слова. Начальник гвардии, стоя рядом с троном, кривился, чем-то недовольный. Леголаса не было. Даже гвардия отсутствовала.
– Я намерен выступить вскорости в сторону Эсгарота и Одинокой Горы, – отстраненно вымолвил Трандуил, посмотрев поверх головы Ринглина. – Могу я рассчитывать на твою верность?
– Несомненно, мой король, – ответствовал тот, не опуская глаз.
– И… ополчение – это хорошо. Но нам нужно укрепить оборону.
Комментарий к Часть 23. Не сегодня, или Ринглин и Трандуил
* – Подробнее об этих событиях в драбблах:
«Неотправленное письмо» http://ficbook.net/readfic/1471626
«Почему Леголас одинок и хорошо стреляет» http://ficbook.net/readfic/1335173
Завершение короткой трилогии:
«Последнее прости» http://ficbook.net/readfic/1349662
========== Часть 24. Побег, или Уже не эльф ==========
– Признаться, я такого и не ждал, – сказал Ринглин; быстро оглянувшись по сторонам, он стал снимать навесной замок с камеры Жанны.
Девушка с нетерпением смотрела на него. В последнее время она старалась разминаться: ходила из угла в угол, подолгу висела на решетке, крутясь и вертя коленями. Охранники в удивлении приглядывались к странным развлечениям пленницы. Пусть глазеют! Ей лишь бы хоть немного восстановить форму, чтобы не свалиться по дороге. По просьбе Ринглина и Бильбо умудрился разок подсунуть ей еды, когда охранники менялись. Больше такой возможности не было: Трандуил, будто опасаясь чего-то, строго-настрого велел не спускать с нее глаз, запретив военачальнику показываться на нижних уровнях. А внезапно появившийся каравай в темнице обязательно насторожил бы внимательных стражников.
Стражники спали вповалку на столе и на полу, раскинув руки и ноги, сладко посапывая на разные голоса. Двое из них обнимали бочонки, словно любимых женщин.
– Надо думать, главное веселье начнется позже, – продолжал лесной эльф. – Но так даже лучше! Да уж, ребятки приложились к бочонкам от души, а вино-то крепкое!
В двух словах Ринглин рассказал, как удалось усыпить охрану. По его чертежам Бильбо легко нашел и выходы, и склад, и комнаты охранников, а кое-что хоббит разведал и сам, бродя по королевскому дворцу. Он-то и разлил по бочонкам настойку из заветной склянки. А кроме того, по личной просьбе гномьих принцев, знавших о плане и заранее предвкушавших веселье, плеснул зелья в воду любимой зверушке Короля Эльфов. Олень опустил голову, украшенную ветвистыми рогами, фыркнул, недобро повел вокруг темным лиловым глазом. Недовольно стукнул копытом, выбив пыльный фонтанчик… а потом принюхался и с воодушевлением вылакал все.
Ринглин наконец открыл дверь камеры. Теперь надо было принести из сокровищницы оружие и доспехи гномов. Часть они уже доставили вместе с хоббитом, но больше половины осталось наверху. А отпускать их с Жанной одних расхотелось. Эльф безоговорочно доверял внутреннему голосу, значит, нужно было придумать что-то другое.
– Бильбо, тебе нужно еще сходить со мной наверх, помочь перенести вещи гномов, да побыстрее! – строго начал он.
– Я… А как же… А вы без меня не справитесь? – воскликнул хоббит вне себя от ужаса: он и путь сюда едва преодолел, цепляясь за эльфа, наотрез отказавшись идти один.
– Конечно, нет! Нам надо еще спуститься вниз и обезвредить охрану возле Торина – они-то, скорее всего, вина не пили, – сверкнув глазами, сурово сказал Ринглин.
Бильбо аж присел – они его что, за героя принимают?! Жанна в недоумении смотрела на лесного эльфа, не понимая, куда он клонит.
– Правда, можно поступить по-другому.
– Как?!
– Ты отдашь кольцо Жанне.
– Ни за что!..
Бильбо отшатнулся. Он был готов на все, только не на это! Кольцо его, только его! Он не может отдать такую прелесть никому, даже Жанне!
Девушка заглянула ему в глаза:
– Бильбо! Ты ведь уже спас всех один раз – помоги.
Он отворачивался, сжимая кольцо в кулаке. Жанна вздохнула и, присев рядом, взяла его за руку и снизу вверх заглянула ему в лицо.
– Бильбо… Ты же видел Торина?
Хоббит грустно понурился, но вторую руку по-прежнему прятал за спиной.
– Бильбо, пожалуйста, помоги! Если мы не успеем, он умрет здесь! Другого случая может уже не быть… Я прошу тебя!
Жанна не знала, что сказать, как уговорить. По щекам у нее бежали слезы. Бэггинс смотрел на нее затравленно, но был готов стоять до конца.
– Я обещаю, клянусь всем, что мне дорого – я сразу же отдам его, не продержу и секунды лишней! – сквозь слезы пробормотала девушка.
Ничего не помогало: полурослик слушал внимательно и сочувственно, но кольцо не отдавал. Ринглин шагнул было вперед, но Жанна легким движением остановила эльфа.
– Я люблю его больше жизни, помоги, молю!
Прошептав эти слова, Жанна не поверила себе и обернулась, чтобы увидеть, кто же все-таки это сказал? Но увидела лишь Ринглина – тот покачал головой и убрал руку с рукояти кинжала. Маленький хоббит помедлил и с тяжким усилием, будто разрывая цепи, на открытой ладони протянул девушке кольцо.
«Что же это было?» – подумала Жанна. Но разбираться в своих чувствах было совсем некогда, и она схватила кольцо. Она обдумает это позже – если все останутся в живых….
– Ты куда? – остановил Ринглин Жанну, рванувшуюся вниз. – Нам сначала в сокровищницу!
Не удержавшись, он фыркнул:
– Синдар спят. Им только поставь выпивку!
Девушка остановилась, чуть не плача. Умом она понимала справедливость его слов, но сердцем – рвалась к Торину.
– Мы успеем, не волнуйся.
Они отдали Бильбо связку ключей, снятых с охранника, и оставили его открывать камеры гномов, на всякий случай снабдив его картой уровня, изрезанного боковыми ответвлениями и тупиковыми ходами.
И побежали. Жанна едва успевала следить, куда сворачивал лесной эльф – он почти не касался ногами пола, и она летела за ним быстро как никогда в жизни, стараясь лишь не сбить дыхание.
Вокруг никого не было, хотя больше всего Ринглина волновал третий ярус. Отделенный от светлых верхних этажей тяжелыми каменными плитами, он обеспечивал при необходимости полную защиту от врага и служил убежищем обитателям пещер. Пока на ярусе было тихо – эльфы редко заходили сюда, ведь жилые покои ратников находились в другом крыле, вдалеке от сокровищницы.
Ринглин открыл дверь своим ключом. В маленькой комнате при входе кучей лежали вещи гномов, еще не разобранные. Жанна, еле дыша, быстро нашла и надела свое, чтобы меньше было нести. И словно влезла в собственную кожу. Как живую, погладила кольчугу, с радостью поправила наручи. Надела широкий пояс, по-прежнему чуть спадающий на бедра. Убрала кинжал. Обернувшись и окинув взглядом оставшиеся вещи, похолодела – ее меча не было. То ли приглянулся кому, то ли припрятали в другое место. Как будто руку потеряла.
Краем глаза увидела пробежавший по стене алый сполох, словно отблеск ясной зари, очень медленно повернулась к нему и замерла на месте. Меч – если это был меч – манил, притягивал отзвуками давнего боя, будто разговаривал с ней. Ему так надоело веками пылиться в душной сокровищнице! Его ковали для боя во имя чести, во имя долга… и этот долг, и эту честь он почувствовал сейчас рядом с собой и потянулся к воину изо всех сил, пусть этим воином и была девушка. Разве есть разница? Он читал в сердцах, он пел от нетерпения, он пылал ярко-красным огнем, он просился в бой!
– Ты заслуживаешь его, – кивнул Ринглин, уловив ее взгляд и ее сомнения. – Ему здесь не место. Пришло время вновь показать его миру… Каранлах – меч легкий и прочный. Лезвие его из обсидиана, и благодаря магии он остер как бритва, не ломается и не требует заточки. Он хранится здесь со времен разорения Дориата. Будь у меня побольше времени, я бы рассказал всю его историю. Бери: он сам тебя выбрал!
Жанна благоговейно сняла со стены эту бесценную и невероятно древнюю вещь – да что там, живое существо, выпущенное из многовекового заточения. Мечница повесила клинок на пояс и ощутила его присутствие, как теплое объятие…
Время поджимало. Они мчались обратно, и вдруг, миновав поворот, буквально наткнулись на принца. Леголас изумленно воззрился на военачальника. Девушку в кольце Бильбо он не замечал.
Сердце Ринглина пропустило удар. Резко остановившись, он опустился на колено, сбросил с плеча вещи и одновременно задвинул рукой за спину невидимую Жанну. Замер, опустив голову.
– Мой принц!
«Все, нам конец», – лихорадочно думал Ринглин. На ум ничего не приходило, а ведь, казалось, все было так хорошо продумано! Он не мог поднять руку на наследного принца Лихолесья – внука Орофера. И молча ждал. Время шло, но вокруг было по-прежнему тихо. Подняв голову, Ринглин увидел бесшумно уходящего Леголаса. Тот так и не спросил, куда это его учитель несется с охапкой вещей пленных гномов…
«А если бы это были Жанна с Бильбо?» – подумал эльф.
Они быстро добрались до гномов. Хоббит уже нашел, руководствуясь картой, и выпустил почти всех. Гномы собрались в караулке, с презрением поглядывая на валяющихся вокруг мертвецки пьяных охранников.
Бильбо морщился, жалобно смотрел на девушку, грыз ногти, топтался в тревожном ожидании… Жанна, не в силах видеть его мучения, протянула ему кольцо. Бильбо жадно сцапал незатейливый золотой ободок и с облегчением вздохнул. Но, тут же обеспокоившись – вдруг кольцо подменили? – надел его на глазах удивленных гномов, впрочем, уже знакомых с его тайной. Балин скривил губы в усмешке, вспомнив разговор на отрогах Мглистых Гор: «Говоришь, крался, крался и прокрался, хитрец?»
Ринглин наблюдал эти манипуляции без всякого удовольствия. Он предупредил сыновей Фундина, чтобы были на подхвате и спускались вниз через полчаса, если они с Жанной к тому времени не появятся. Остальные быстро разобрали оружие и походные сумки, но на лесного эльфа поглядывали все еще недоверчиво. Оставалось только вызволить короля. Гномы готовы были ждать: Балин и Двалин убедили товарищей, что Ринглин и его план достойны доверия и что на нижний уровень соваться опасно, прежде всего – для Торина.
Эльф хотел пойти сам, но Жанна сказала, что она скорее заорет во всю мощь своих легких, чем отпустит его одного. Договорились, что девушка пойдет следом, держась на некотором расстоянии, и в чуть чего прикинется пленницей, которую все же переводят в подземелье, чему никто бы не удивился. И они начали осторожный спуск на самый низкий – по расположению и по назначению – уровень подземелья.
Первый охранник стоял на лестнице, глядя вниз. Он начал медленно поворачиваться в их сторону, но Жанна безо всяких угрызений совести ударила стража рукояткой ножа по затылку. Эльф тяжело упал – Ринглин подхватил его у самой земли, чтобы избежать шума, и уложил на ступеньки. Девушка едва подавила в себе желание от души пнуть мерзавца. Ринглин, укоризненно взглянув на девушку – та пожала плечами – быстро засунул кляп в рот стражнику, оттащил подальше в темноту, связал руки и ноги. Такой оборот дел пойдет охраннику только на пользу – кто меньше знает, крепче спит.
Они беспрепятственно спустились на нижний уровень. Свет от факелов открыл их взорам висящего на цепях Короля гномов и лысого эльфа в темной одежде, деловито и сосредоточенно перебирающего какие-то блестящие инструменты, в полном порядке разложенные на длинном столе.
Жанну внезапно затошнило. Даже от короля гоблинов не исходило такой всепоглощающей, безумной жажды страданий. Рядом с пленником стоял властитель и бог этого места.
Здесь было его царство – царство боли и наслаждения. Чужой боли и его собственного наслаждения. Как хорошо, что Король дает ему пленников, позволяет ему применить свои умения, утолить свою страсть.
Орки в этом ничего не понимают, это высокое искусство им недоступно. Изнасиловать женщину самым зверским образом, переломать ноги мужчине в нескольких местах, ну, может, поджарить заживо верещащих пленников – и это все, на что они способны?
О, он не таков! Он сравнивал пытки разных народов, учился у мастеров своего дела, брал у них самое изысканное. Он становился все лучше и лучше в своем искусстве. Он почти достиг совершенства, к которому всегда стремился.
Он знал, как малой кровью добиваться неимоверных страданий. И он всегда умел вовремя остановиться и долго, очень долго поддерживать жизнь в умирающем, находя все новые и новые грани мучений.
Он знал о боли все, знал, какой разной она бывает. Она может быть резкой, острой, колющей, тупой, медленной, тягучей, сводящей с ума, невыносимой и – в конце концов! – даже желанной. Но до этого дойдет еще нескоро.
Подобному мастерству надо долго учиться. И еще желательно иметь настоящий талант, как у него. Он сам понял это далеко не сразу. Глупец, он проклинал свою жизнь под пытками, не понимая, что все это для его же пользы.
Сейчас на чистом столе рядом с пленником он разложил полный набор инструментов, которыми он так хорошо умел пользоваться. Жаль, хозяин его сильно ограничил, лишив многих возможностей. Но, всматриваясь временами в глаза владыки, царь и бог нижнего яруса убеждался, что лорд передумает и даст ему полную свободу. Он всегда чувствовал такие вещи…
Но дозволенное использовалось полностью. Мелкие щипцы для выдирания клочков кожи, остро наточенные лучины, которые так просто было втыкать и поджигать, маленькие стальные иголки, никогда не подводившие его, узкие лезвия различной формы для неглубоких, но таких болезненных ран, особенно если знать, где и как их наносить. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь видом рабочего места. Небольшая горелка, на которой можно много чего нагреть, да и просто пустить ее в ход. Он не торопился, растягивая удовольствие. Пленник был без сознания – нужно подождать. Зачем тратить силы попусту?
У него были отличные учителя – они не один месяц учили его на собственной шкуре. Теперь он мог разговорить почти любого. Правда, гном упорен: не отвечает на вопросы, не проклинает, даже не стонет под пытками – только сжимает зубы и вздрагивает всем телом. Но это ненадолго! Все ломаются, рано или поздно – он это знает по себе. Нет таких людей – или эльфов, или гномов, – кто смог бы выдержать смертную муку Дол-Гулдура. Нужно лишь умение и время. Лишь бы пленник не сошел с ума – это единственное, что может испортить удовольствие.
– Что ты здесь делаешь? Не мешай мне! Убирайся! – обращаясь к Ринглину, промычало странное существо, испещренное старыми шрамами и ожогами до того, что внешне уже мало напоминало эльфа.
