Текст книги "О чем поет вереск (СИ)"

Автор книги: Зима.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

– А должен?.. Слово он дал сам, наши законы я не рушу. Скажу, что время изменило свой бег, – ухмыльнулся Мидир. – Этайн и не вспомнит.

– Вы не думали, что может являться ее альгейсом? Уж не может ли она вызывать любовь?

– Советник, не смеши меня. Пройдет семь дней – и я верну ее земле Верхнего.

========== Глава 5. Крылья Луга ==========

Затрещали кусты, и из леса вывалился кряжистый гном, толкая перед собой тележку, полную искрящихся самоцветов. Глядя только на Мидира, поклонился до земли. Покосился на изумленную Этайн и, когда волчий король начал злиться на неучтивость, кивнул. Буркнув в нечесаную бороду: «Вот тебе долг и еще сверху», вывалил сверкающую кучу драгоценностей, развернулся и пропал в зарослях.

– Казначей заглянул? – улыбнулась она. – О нет! Вы так мостите дороги?

– Я рад, что развлек вас, – сухо произнес Мидир.

– Простите меня, – без тени раскаяния протянула Этайн. Склонила голову к плечу, развеселилась. – А это был лепрекон или гном?

– Это. Был. Никто, – выговорил волчий король, еле удержавшись от соблазна произнести «труп». – В Лугнасад стараются входить без долгов.

– Неужели вам нужны сокровища?

– Смотря что считать сокровищем.

Мидир прищурился, и Этайн, заметив жадный блеск его глаз, опустила взгляд.

– Это плата за жену из другого Дома! Дома редко соединяются между собой, и только с моего разрешения.

Этайн помолчала, потрогала сандалией камни, отстраненно полюбовалась разноцветными бликами – как любуются красотой мира без желания овладеть или удержать.

– Скажите, Мидир… Ваших сокровищ хватит, чтобы замостить все дороги Манчинга. Но вы не стали откупаться от Эохайда. Почему?

– Вы про Алана! Разве жизнь можно оценить в золоте или драгоценностях? Эохайд вполне мог отдать приказ убить моего волка, однако помиловал, обошелся выкупом. Мне показалось правильным помочь ему.

– В резне при Меце вы ему тоже помогли? – тихо и напряженно произнесла Этайн.

Мидир не отвечал, зная, что иногда лучше промолчать или ответить не сразу. Тишина зазвенела над лужайкой, стихли даже вездесущие кузнечики, шелест в кронах и песня речного прибоя.

– Я про то, что случилось в начале его пути к трону. Смутное время, когда Камень королей признал Эохайда, а единогласной поддержки кланов еще не имелось. Одни приняли его сразу, другие – нет… После убийства его посланника было вырезано все поселение. Те люди поступили подло, но и мой муж не лучше. Да, правила равновесия нерушимы… – тускло произнесла она и опустила взгляд на весело трещавший костер. – Если ударили тебя, ударь с не меньшей силой.

– Вам это кажется неверным?

– Да, Мидир, да! – с жаром ответила Этайн, вскинув голову. – И тот, кто слепо следует этому, неминуемо становится на путь зла!

– Смелые слова, моя королева. Друиды вряд ли согласятся с ними… Дивная сказочка об Эохайде. Значит, вам рассказали так?

– Мне много рассказывала о нашем короле моя бабушка. А потом, – глубоко вздохнула Этайн, – когда поняла, что я влюбилась, запретила упоминать его имя. Сам Эохайд не подтверждает и не отрицает эту историю. Слухи ходят самые жестокие.

Этайн провела пальцами по губам. Заметив пристальный взгляд Мидира, торопливо опустила руку.

– Они служат его интересам. Хотите правду? – внезапно решился Мидир, хотя доселе никому не рассказывал эту историю, даже любопытствующему без меры племяннику.

Этайн глянула испуганно, но кивнула.

– Это его пригласили в гости! Это на него напали – во время пира! Почти все воины Эохайда погибли, не успев достать оружие!..

***

Огромная зала, чьи углы темны от теней… Копье летит в стоящего рядом конюшего, арбалетная стрела – в грудь Эохайда. Слева и справа падают воины – те немногие, кого взял с собой молодой король. Эохайд падает медленно, роняя бокал. Дорогое красное вино мешается с кровью.

Мидир отмахивается от стрелы – она слишком медленна для ши. Багровая ярость застит глаза: знал ведь! Позвали малым числом!

Мидир отбивает клинок, еще одну стрелу, проводит ладонью по бедру – но нет, оружия нет! Он тянет стихии, но король Благих земель слишком долго гулял по Верхнему. Магия поддается невыносимо медленно, а времени нет совсем. Однако сущность волка – иная.

Отодвигая сознание ши, Мидир выпускает зверя. Звуки, запахи обрушиваются на него, усиливаются стократ. Краски выцветают до серых теней. Он сам сейчас – тень!

«Ши не может убить человека», – доносится шепот. Ши – не может, да. Если в нем нет королевской крови. Король может убить, если сочтет это равной мерой, король может вести за собой.

Пламя сжигает вены, когти рвут пальцы, мышцы зверя бугрятся под кожей человека, обрастающей черной шерстью. Багровая ярость застит взгляд, ненависть течет по жилам вместо крови. Глаза огромного волка полыхают желтым огнем, и воины отшатываются. Но затем с криками бросаются вперед – их много, а волк один. Он щерится и прыгает навстречу. Бьет тяжелыми лапами, сминая доспехи, рвет шеи клыками. Кромсает, ярится, сходя с ума от острого запаха, пока все вокруг не стихает… Зверь встряхивает лапу, заляпанную маслянистой жидкостью. Потом подбирает Эохайда и спешит до ближайшего лекаря-филида. В облике зверя – быстрее, а магией он помочь не может. Под утро приносят тяжелораненого Гератта. Больше не выжил никто.

***

– Мидир, – голос Этайн вернул его к излучине Айсэ Горм. – Вы где-то очень далеко отсюда. Я думала, есть Договор, и ши не могут убивать людей.

– Не могут, – выдавил из себя Мидир. Выдохнул и договорил спокойно: – Без причины. Тогда бы я сам убил виновного. Но повод был, друиды даже носа не показали!

– Тогда вас стали называть Черным волком?

– Прозвище я заработал куда раньше. И я не стал разбираться, где мужчины, где женщины. Все виделись на пиру врагами, все держали оружие! Если вам нужно чудовище – оно перед вами!

– Мидир, послушайте меня, – прервала его Этайн. – Послушайте! Я благодарна вам за Эохайда.

Улыбка, полная нежности и нескрываемой любви, предназначалась не ему. Зеленые глаза Этайн засияли, и Мидир прикрыл свои веки. Радужка, полыхнув желтизной зверя, слишком явственно выдавала его желания.

– Не-сущие-свет, – потянулся Мидир мыслями за грань этого мира. – Мне нужна Корона!

– Не пытайся укротить стихию, неподвластную никому, – привычное шипение в ответ. – Ты имел дело с влюбленностями. И никогда не касался истинной любви.

– Хотите сказать, она не для меня? Я могу вызвать землетрясение, остановить смерч, свернуть горы, а вы!.. Вы!.. Как вы смеете указывать мне, что я могу, а что нет? Я хочу любовь Этайн!

– Волчьему королю понравилось быть садоводом? Не спорим. Не смеем. Но чтобы перенести чувство, не потревожив его, тебе придется заменить все воспоминания. Что-то подтереть, что-то нарисовать заново. Столь тонкая работа под силу немногим – даже с Короной. А для того, кто сам лишил себя силы, это невозможно.

– Нет ничего невозможного. Начинайте молиться за мой успех!

Мидир открыл глаза от вздоха Этайн. Она поежилась. Мидир скинул плащ и, не слушая возражений, укутал им плечи женщины.

– Плащ был черным! – изумилась Этайн.

Серебряный травяной узор изменился, потек обманчиво, и на бархате плаща проявился зверь, воющий на луну. Мидир засмотрелся на иное: рыжие кудри поверх символа его Дома разметались слишком вольно, слишком соблазнительно. Зарыться бы в тяжелый шелк волос, откинуть непокорную голову, вырвать стон желания! Сознание, потревоженное воспоминаниями прошлого и кружащей голову близостью прекрасной земной женщины, никак не желало успокаиваться…

Ранее утро. Перламутровый свет играет на омытом свежестью лице Этайн. Мидир наклоняется к ней, улыбается самой обольстительной из всех своих улыбок. Он медлит и, дождавшись томительного вздоха, целует красавицу в правую щечку, в левую – нежно-нежно, словно взмах крыльев феечки.

– Лугнасад, – жаркий шепот в ухо. Еще более жаркий выдох.

Его, ее? Не разобрать. Этайн улыбается ему, и только ему.

Вересковая лоза отгораживает от мира. Сладкий запах с ноткой горечи дурманит, сводит с ума. Это и привычно для волчьего короля, и каждый раз – невероятно ново.

Мидир смотрит, и в темно-зеленом бархате людских глаз отражается яростный блеск его волчьих. Кровь кипит, бьет в виски темное вожделение. Мидир притягивает к себе Этайн, толкается языком в приоткрытый рот и тут же отступает.

Женщина отстраняется, смущенно опускает к плечу порозовевшее лицо, но ладонь Мидира на затылке не дает отвернуться. Другая его ладонь нарочито медленно собирает в складки длинный подол.

Блио приподнимается, обнажая сильную, но изящную женскую ногу. Тонкая щиколотка оплетена ремешками сандалии. Не отводя взгляда от хризолитовых глаз, Мидир перехватывает складки платья двумя руками, опускается на колено, целует обнажившееся бедро. Правая рука удерживает расшитую ткань, левая устремляется под черный бархат с серебристыми звездами, окладывая женщину на спину.

Почему на Этайн одежда цветов его Дома, Мидир не задумывается.

Пальцы поднимаются от колена к бедру, затем гладкой кожи касается вся ладонь. Этайн трепещет, дышит прерывисто, но не отстраняется.

Правая рука отпускает ткань и поднимает себе на плечо другую ножку. Мидир, повернув голову, касается губами щиколотки, скользит языком меж ремешков сандалии. Рука оглаживает округлость ягодиц, другая гладит с нажимом живот, Этайн ахает.

Рывок вперед, Мидир еще ближе к Этайн, еще тяжелее сдерживаться, но тем слаще будет победа. Теперь на плечах его не щиколотки – женские колени. Мидир, прижимая Этайн ближе, мнет губы, и…

– И здесь мне не нужно таиться, – медленно ответил Мидир, с трудом отводя взгляд от Этайн.

Щелкнул пальцами, раздувая огонь в костре и гася – в крови.

Он все еще чувствовал вкус губ Этайн, ощущал тепло ее тела, слышал слова ее любви! Видение оказалось слишком явственным, слишком реальным – а значит, могло стать правдой.

Сноп рыжих искр улетел в небо.

С другой стороны костра, скрываясь от волчьего короля, мелькнуло розовое пятно: к Этайн подлетела феечка. Замерла перед самым лицом, залепетала встревоженно:

– Беги, беги, Этайн! Беги! Это же волки!

– О чем она? – изумилась женщина.

Протянула открытую ладонь, и несносная мелюзга уселась, скрестив ножки. Трепетала перламутровыми крыльями, то прижимая ручки к сердцу, то возводя к небесам.

Мидир нахмурился. Даже его подданные не ожидают ничего хорошего для этой женщины! Хорошо, что болтает мелкий народец через раз на древнем. А то, несмотря на Лугнасад, одной феечкой стало бы меньше.

– Что она говорит? – переспросила Этайн, гладя невесомые радужные крылья.

– Желает хорошего вечера, моя королева, – ухмыльнулся Мидир.

Вздернул губу и показал вытянувшиеся клыки строптивой нахалке.

Феечка горестно взмахнула ручками, вспорхнула, осыпав женскую ладонь золотой пыльцой, мимоходом коснулась щеки Этайн и взмыла ввысь.

Женщина, разглядывая слабо мерцающую кисть, рассмеялась настолько удивленно, что Мидир улыбнулся:

– Одно волшебное создание вас уже приняло. Вернее, два.

Осторожно, боясь спугнуть, взял женскую руку в свои ладони. Прикоснулся губами раз, другой, грея озябшие пальцы. Порадовался ощутимой дрожи.

– Мидир… – выдохнула Этайн. – И это называется – друг?!

– У нас прохладно всегда, подле Черного замка – особенно. Волки любят зиму, можно сказать, болеют ею! А вы пока посмотрите вверх.

Первый раз Мидиру захотелось показать что-то действительно необычайное, что-то достойное гостьи. Удивить, порадовать. И за возможность еще чуть-чуть подержать ее руку в своей стоило постараться.

Спрятать солнечный лик непросто, как и ускорить вращение. Но не для высшего мага.

Крылья Луга ярко запылали в потемневшем небесном своде. Россыпь алмазов на угольно-черном. Великое множество солнц и планет.

Секунда, другая… Этайн вздохнула в восхищении – и все пропало. Небо вновь посветлело до привычной синевы.

– Вы видели, сколько падало звезд, моя королева? Загадайте желание.

Мидир принес цветок для совершенно иных целей, но сейчас не колеблясь положил на ладонь Этайн три алых пылающих лепестка с золотыми тычинками.

– Вы в браке год. Мандрагора, подарок источнику… Мечтаете о ребенке?

– Вы слишком внимательны ко мне, – недовольно ответила Этайн, однако руки не отняла, – и не знаете, о чем говорите. У меня не может быть детей.

Мидир провел своей ладонью над ее, и цветок исчез бесследно.

– У вас будут дети, обещаю.

– Спасибо, Мидир, – слезы в ее глазах горели ярче звезд на небе и самоцветов на земле.

– Не-сущие-свет…

– Волчий король разнежился и передумал? Может, ты просто не готов познать любовь? Любовь истинную?.. Корона прибудет к полуночи. Не забудь поцеловать ту, которой она предназначена.

========== Глава 6. Горечь вереска ==========

– Мой король, – позвал Джаред.

Мидир с трудом отвел взгляд от улыбавшейся ему Этайн.

– Только если война, советник.

– Почти. Мэллин пропал. Я не вижу его, однако чую: из Нижнего он не исчезал. Может быть, вы…

– Я поищу его. Да, и Джаред… Эйк приходил, намусорил. Приберись тут потом.

– Будет исполнено, мой король. Очень кстати. Наш казначей уже весь испереживался. Думаю, весь Лугнасад проведет в подсчетах.

– Добро.

– Что-то случилось? – забеспокоилась Этайн.

– Ничего, моя королева. Ничего, что стоило бы вашей тревоги. Однако мне придется ненадолго покинуть вас.

– Мидир… – вздохнула Этайн. – Мне жаль ваше время. Для вас я…

– Для вас я только друг! – перебил Мидир. – Как ярок сердца стук, как горек этот круг, как звонок серп луны, вы им озарены… Это вам вместо цветов.

– Вы поэт! – ахнула Этайн.

– Я король. Кроме всевозможных законов, владения оружием и магией, в меня вколачивали основы стихосложения и умение танцевать.

– Надеюсь, вколачивали в принца не палкой?

– Каленым железом, – усмехнулся Мидир.

Этайн не рассмеялась. Посерьезнела, даже погрустнела. Мидир щелкнул пальцами, и с неба посыпались розовые лепестки.

– Фрох[1] тянется к фроху.

Этайн протянула ладони. Смех ее рассыпался по пригорку.

Мидир, отступив в тень, установил купол и скользнул за грань пространства, уходя вверх. С земли найти свет души, если она не покинула тело, почти невозможно.

Ледяной ветер ласкал разгоряченную кожу и успокаивал дух. Волчий король замер на высоте птичьего полета и закрыл глаза.

Множество душ виднелось подле елового леса, где каждое дерево, каждый куст полыхали призрачным светом, возвращая в прошлое, напоминая: мы все суть одно, мы все – живые. Мидир с трудом отвел магический взор. В Черном замке, сложенном из багровых линий, горел серебристо-голубой огонек Джареда, приметный, ярко-алый – Алана. Танцующие пары в зале королей маячили движущимися огоньками, но вот желтой вредной капельки Мэллина и впрямь не было видно нигде.

Мидир, сделав круг, поднялся выше, чтобы разглядеть не только дом Волка, но и соседние земли. Напоследок кинул взгляд вниз, где светилась розовым нежная, открытая душа Этайн. И тут же охнул, припомнив фоморские бичи Балора и Глубинный Ужас неблагих, потому что…

…разглядел рядом волка. Мэллина! Брат подкрался в образе зверя, чтобы он, Мидир, не увидел света его души!

Времени не было даже на злость. По ярко-синему куполу пробегали оранжевые сполохи. Мэллин, пользуясь родством крови, умело проник сквозь его защиту и выставил свою. Он все время был рядом и только того и ждал!

Что задумал брат, неведомо и старым богам.

Волчий король не стал пробивать ход или искать пролом. Перевернулся и устремился вниз – куда быстрее, чем можно просто упасть.

Одна секунда, другая…

Женщина отступала, втаптывая в траву сверкающие камни, черный волк с длинной шерстью и желтыми глазами – приближался. Зарычал и вернулся в облик ши, когда Этайн прижалась спиной к дереву.

Мидир приблизил звуки с летящей навстречу земли.

– Ты попала к волкам, маленькая глупая человечка. И Мидира нет, чтобы защитить тебя. Что скажешь?

Глаза Этайн почернели, волосы зашевелились без ветра, рука поднялась вперед, уперлась пальцем в грудь Мэллина:

– Скажу: ты примешь смерть из-за женщины!

Мидир наконец рухнул на купол защиты, разлетевшийся на множество осколков. Они запылали ярко-синим огнем, рассыпались искрами и погасли.

– Мидир, мне страшно! – закричал Мэллин.

– Не надо было пугать ее! – рявкнул Мидир.

Отшвырнул брата не рукой – волчьей лапой. Когти разорвали рубашку и вспороли мышцы. Треснули кости.

Схватить бы зубами, потрясти, сломать так, чтобы больше никогда… Мидир, услышав шорох, обернулся к осевшей на землю, бледной как смерть Этайн – и багровая ярость схлынула.

– Это просто глупый волк, – выговорил медленно.

– Не подходите! Не надо! Не подходите ко мне! Вы не понимаете! – выставила женщина открытые ладони.

– Тшш, все хорошо, все хорошо, – Мидир шагнул к ней, подхватил, прижал к себе. Обернулся к Мэллину: – Спрячься так глубоко, чтобы я тебя не видел!

– Ты мне руку сломал!

– Жаль, что не шею. Во-о-он!

Этайн не вырывалась. Дрожала и всхлипывала в его плечо.

– Мой король, что у вас творится? Все живы?

– Джаред, не мешай. Мэллин решил пошалить. Опять.

– Ох-хо-хо. Был чудовищный выброс магии. И это не ваш брат. Очень похоже, что…

– Все потом, Джаред. Потом!

– Дорогая, что с вами? – спросил Мидир как можно мягче.

– Это происходит, когда страшно или больно, – бормотала она. – Я пыталась, пыталась бороться! Училась у друидов, но все… Все стало только хуже! Я не хочу нести зло! А оно вырывается само, и я… Я тогда…

Она, придя в себя, сразу попыталась отстраниться. Мидир, придерживая ее за талию, осторожно посадил на траву.

– Я не хотела, друиды… настаивали на посвящении… Я не знала, не знала! Ни мужа, ни ребенка, ничего. Одно орудие! Женщины рожают, но не детей! Детей у них быть не может! Я не хочу!..

Слова перешли в рыдания, и Мидир вновь прижал Этайн к себе. Гладил по шелку волос, по вздрагивающим плечам, все еще укрытым его плащом.

Испугана, очень испугана! Он лишь добавил ей страху: одна, в чужом мире. И не сказал, ни на столько исчезает, ни что ей делать, пока его нет. А если бы Этайн отошла на несколько шагов и наткнулась на защитный купол?

Впрочем, был вопрос важнее.

– Джаред, как проходит инициация у друидов?

– Вам, видимо, интересны девушки-адепты?

– Советник!

– Да-да. Как много всего стало вас интересовать из мира верхних!.. Я ведь уже говорил – вы не хотели слушать. Говорил, когда предостерегал от связей с высшими, Несущими-свет. То ли несут свет, то ли уже не существуют. Людского начала в них остается тем меньше, чем выше они поднимаются как друиды. Многое поменялось с тех пор, как был подписан договор между двумя мирами. Они уже не ши и не люди. А все, кого я посылал в их капища, погибли.

– Джаред, какого фомора! Я не просил тебя!

– Вы король Светлых земель, вам не следовало знать об этом. Ваше знание черным флагом оповестило бы наших хранителей равновесия, что это разведка короля. А пока это всего лишь потуги обиженного ими полукровки Джареда. Друиды опасны, мой король!

– Тебя послушать, так мне вовсе нельзя выходить из Черного замка. Что ты знаешь о новообращенных?

– Извольте. Друиды подбирают их заранее, всячески холят и берегут, но и запугивают страшными карами особо талантливых. Лет в пятнадцать лишают девственности на алтаре: сначала жрец, затем помощники. Но рождаются не дети, инициация останавливает женскую суть, а заклинания особой силы…

– Хватит, Джаред!

Мидир оборвал разговор. Да что о себе возомнили друиды?.. Вряд ли девушке из знатной семьи прочили подобную судьбу. Вряд ли, дожив до пятнадцати лет, Этайн – невероятно притягательная Этайн – не знала мужчины. При всей свободе галаток это казалось невозможным.

Мидир спросил негромко:

– Но разве Избранная не должна быть невинна?

– Меня готовили для выгодного брака, – всхлипнула Этайн. – Я редко переступала порог дома. А уж отец и бабушка находили, чем занять каждый мой вздох. Гости шутили, что не знают, кто работает больше – рабыни или дочь князя Грюнланда! Я должна была в совершенстве знать все, что нужно королеве, все, что должно уметь. В детстве решила сбежать в армию, казалось, там легче будет. Поймали. Но вот только… когда друиды нагадали, что, выйдя замуж, я нарушу равновесие миров, дорога у меня осталась одна. Бабушка словно обрадовалась, а я… Я не хотела идти этой дорогой!

– Я обещаю, никто больше не обидит вас, – вырвалось у Мидира.

– Эохайд сказал то же самое, – сквозь слезы улыбнулась Этайн.

– Так вы ушли к нему?

– Он меня не видел ни разу, не замечал, хотя часто приезжал к отцу. И почти всегда кто-то согревал его ночью. Я решила: пусть раз, но с тем, кого люблю.

Она вытерла слезы, улыбнулась, словно извиняясь за себя.

Открытость и честность Этайн поражали. Обычно очаровывал Мидир, когда – словами, когда – взглядом или улыбкой, в которой женщины тонули, забывая обо всем. Но он все больше чувствовал себя мухой, попавшей в мед. Вересковый мед, подсказало сознание.

– А потом? – подтолкнул он женщину. Теперь ему лучше знать все заранее. И кто из них добыча, еще поглядим.

– А потом, утром раздались крики: «Где Этайн?», и мы просто сбежали. Произнесли вересковую клятву на площади Манчинга – и на год я стала королевой галатов. Эохайда не смутило то, что наш брак что-то нарушит в небесной сфере.

– Меня бы это тоже не остановило, – усмехнулся Мидир. – Впрочем, его влекла не только ваша красота.

– Да, я знаю, знаю! Ему было выгодно стать моим мужем. И он вовсе не любил меня, но защищал и берег. Это ничего не меняет. Я его люблю и буду любить всегда.

За что Эохайду досталась Этайн? Что она в нем разглядела? За что ему эта переменчивая, как вольный ветер, притягательная до зубовного скрежета женщина?

– Вы много рассказали мне о себе, моя королева, – решил Мидир уйти от обсуждения ее мужа. – Желаете ли что-то узнать обо мне?

Этайн помолчала, потом произнесла с болью:

– Зачем вам дети? Зачем вы крадете земных детей? Неужели для жертвоприношений?

– Очередная нелепая выдумка! – возмутился Мидир. – Даю слово, ни один мой подданный не украл земного ребенка!

– И правда, – она посмотрела прямо в глаза. – Вы не обманываете, – улыбнулась, перестала волноваться и спросила с наивным любопытством: – А ваши дети, они рождаются волчатами или детьми?

– О, вас интересуют наши брачные обычаи?

– Я не то… Ах, Мидир! – всплеснула Этайн руками.

– Детьми, как у людей. Обращаться мы начинаем лет с пяти.

Порыв ветра зашумел кронами, плеснул волной, зашелестел травой, и Этайн оглянулась с испугом. Мидир еле сдержав свой порыв обнять её и защитить. Произнес в надежде, что для Этайн это прозвучит не слишком откровенно:

– Я не должен был оставлять вас. Я больше не покину вас.

– Мне показалось, вы были очень далеко. Как вы смогли вернуться так быстро? Как он нашел меня?!

– Почуял.

– Волки чуют лучше людей?

Мидир кивнул, зная, что отсутствие ответа лишь распалит любопытство.

– Во сколько? В десять раз? В сто? Опять – нет?! Скажите уже! – взмолилась Этайн на его молчание.

– В тысячу раз.

– Да?! И как же я пахну? – она поднесла запястье к носу, задумчиво понюхала.

– Вам лучше не знать, – прищурился Мидир, и женщина торопливо спрятала руку за спину.

– Джаред…

– Мидир?

– Мне нравится говорить с ней. Я рад, что успокоил ее.

– Этайн – стихийный маг, недаром друиды за нее уцепились. Видимо, она пошла на столь рискованный шаг, как гейс, увидев Посвящение. Или что делают с младенцами после. Не нравится мне все это! Не вышло сразу заполучить Этайн, придумают что похуже, используя ее же силу и ее ошибку. Что там про расшатывание мира? Мощь мага под землей вырастает многократно. А если Этайн очнется и вспомнит, что была лишь забавой? Мой король, вы сами попадете в ловушку! Вы уже в ловушке. Вспомните, когда вы просто разговаривали с женщиной? Когда вы просто так разговаривали хоть с кем-то?

Волчий король молчал. Джаред, не дождавшись ответа, продолжил, и его тревога ощущалась даже на расстоянии:

– Мидир, послушай меня хоть раз! Не хочешь думать о мире, не хочешь думать о себе, подумай о ней! Она для тебя уже не безликая верхняя! Тебе хорошо с ней, ты вел себя как надежный друг, она доверяет тебе – не ломай то, что построил. Еще не поздно все…

– Когда это у меня женщина была просто другом, советник? – не выдержал Мидир.

– Простите, мой король, – отозвалось с привычным льдом. – Простите. Ваш советник забылся. Я помню свое место и свой долг. Я прослежу за нашим принцем, который слов не понимает, а развлечений жаждет… Не думал, что это в крови у всех сыновей старого короля Джаретта.

– Ты, если помнишь, его внук!

– Хотелось бы позабыть, но вы не даете. Я буду привычно молчать о важном.

– А я буду привычно помнить о твоем молчании.

Комментарий к Глава 6. Горечь вереска

1 Фрох – вереск (ирл.)

========== Глава 7. Платье для королевы ==========

Холодной печалью потянуло с Айсэ Горм. Мидир вдохнул глубже, почуяв разом острый дух земли, прелость травы и листьев, дурманящий аромат вечерних цветов, терпкую горечь костра и сладкий, пряный запах самой Этайн. Беззаботный птичий гомон полнил воздух, феи выглядывали из кувшинок, вудвузы – из трещин коры, небо переливалось звездчатым сапфиром… Рядом с этой женщиной все цвело и благоухало.

Этайн зябко повела плечами, плотнее закутавшись в его плащ – и ощущение счастья исчезло.

– Вам не по себе, моя королева?

– Нет-нет. Непривычно, странно. Красиво! Деревья, трава и даже река – они словно говорят со мной! Теперь я верю, что и вправду в Грезе.

– Увы, нет. Греза не знала смерти, а ши, люди, животные и растения жили в ней равными друг другу.

– Видно, это было возможно лишь до начала времен… Почему наши пути разошлись, Мидир?

– Трудно сказать. Ши развивали мир в себе, а люди – мир вокруг себя.

– Вы… про магию?

Мидир повел рукой, и справа перед Этайн появился шарик из искрящегося тумана.

– Вода.

Легкое движение кистью, и второй, пунцовый шарик загорелся слева.

– Огонь.

Внизу слева завертелся шарик из ветра, а справа – из пыли.

– Земля и воздух.

Шарики рванулись друг к другу, закрутились, соединились в один и взорвались разноцветными искрами.

– Четыре стихии – из них можно сотворить все. Не бойтесь, они безобидны, пока под присмотром… Теперь люди не доверяют ши, – поддразнил Мидир.

– А прекрасные подземные жители слишком высокомерны, чтобы замечать людей.

– Одного я замечаю.

– Эохайд того стоит!

– Я говорю о вас, Этайн.

Она погладила траву: зелёные лучики скользнули меж пальцев. Мидир прищурился, и звездчатые цветы распустились под женской ладонью. Землеройка высунула розовую мордочку, повела носом и тут же спряталась обратно.

– Всё такое яркое и душистое, словно после майской грозы. Всё живое!

– Если пожелаете, моя королева, я покажу вам мой мир.

– Не стоит. Мне скоро домой… – Этайн выпрямила спину, оперлась о ствол вяза. – Кажется, прошла вечность. Я не вернусь спустя сто лет?

– Нет, моя королева. Все тот же прекрасный вечер. В это столетие время течет ровно, а в Лугнасад всегда сходится в одно. Может, вы что-то хотите унести на память о моём мире? Я мог бы…

Этайн покачала головой.

Стало очень тихо, лишь вода шуршала прибрежным песком.

Ни сокровища, ни украшения, ни магия ничего не значат для этой женщины. Ни, что самое печальное, даже его обаяние, в котором волчий король раньше был уверен.

– Мидир… – прервал его мысли голос Этайн. – Вы заезжайте к Эохайду! Он скучает, хоть и не признается в этом.

– Удивительно, как вы всё время умудряетесь перевести разговор на другое! Его дом теперь ваш дом, и мне хотелось бы заручиться разрешением хозяйки!

– Вы сердитесь понапрасну. Я буду рада вас видеть! Вы живёте вечно, для вас земная жизнь – один вздох. Вот подниметесь в Верхний, а меня уже не будет…

– Оставайтесь в Нижнем, люди здесь не стареют. Об этом Боудикка умолчала? Мечта многих женщин попасть сюда на любых условиях. Вы же из тех, которые сами ставят условия, – вкрадчиво произнес Мидир.

– Верхний – мой мир, король Грезы. Там моя семья, мои подруги, мой супруг. Может быть, я смогу подарить жизнь кому-то… Мы вечны в наших детях.

Грудь, очерченная розовой туникой, вновь приподнялась во вздохе. Костёр полыхнул ярче, и в зеленых глазах Этайн, поднятых на Мидира, заиграло янтарное пламя. То ли отражением костра, то ли – его собственных демонов.

Мидир опустил взгляд.

Редкое сокровище.

Она и не вспомнит, что произойдет здесь, а Эохайд… Что ж, Эохайд сам виноват, раз отпустил жену. Маги не обманывают, у Мидира – семь законных дней, и никто не помешает ему насладиться Этайн!

Но холод коснулся сердца, а тени вокруг углубились.

Да что с ним? Им приходилось делить одну женщину. Правда, та женщина не была ни женой, ни любимой. Может, послушать Джареда и отпустить Этайн?

– Мне так неловко, что я отнимаю ваше время. Простите меня, – она с благодарной улыбкой подалась к нему, положила руку на его колено. Затем отдернула ладонь и заалела, словно досадуя на себя.

– Это мне следовало бы просить прощения, только я не умею. Мой брат невыдержан и часто ведёт себя неподобающим образом, – попытался Мидир отвлечься от тепла женской ладони. И от мыслей, очень похожих на угрызения совести.

– Вы сломали руку брату?! – в голосе Этайн не было и намека на привычную мягкость.

– Если пожелает расстаться с магией на недельку-другую, залечит за пару часов. Что Мэллин напал на вас, вы не сочли нужным вспомнить! – осердился Мидир.

– Он не нападал на меня. Напугал, да, но зла не хотел!

– Вы о нем думаете лучше, чем я его знаю!

– Иногда то, что близко, увидеть труднее всего, – Этайн погрустнела. – Он боится вас и любит…

– Что тут странного? Отец говорил матери: бойся меня, люби меня – и я буду твоим рабом до конца вселенной!

Но сегодня эта фраза вдруг показалась ему неправильной, неверной.

– Как можно? – прижала Этайн к щекам ладони. – Любовь и страх несовместимы. Это клетка, Мидир! В ней не поют вольные птицы.

– Может быть, поэтому… – вырвалось у Мидира.

– Что? Скажите, прошу.

– Поэтому моя мать прожила столь недолго.

Мидир прикрыл веки. Не так давно он был уверен – у него есть все. А сейчас, рядом с этой женщиной, показалось: он что-то упускает. Что-то важное, незаметное, но необходимое, словно воздух.

Были ли счастливы его родители? Счастлива ли Этайн, так бесконечно любящая Эохайда? А Мэрвин, пытавшийся нести свет и любовь людям и глупо сгинувший в Верхнем?

При мыслях о старшем брате привычная боль куснула грудь, и Мидир очнулся.

– Я только и делаю, что тревожу вас, – выдохнула Этайн.

Она вновь увидела то, что Мидир привычно скрывал ото всех, и от себя – тоже.

– Боль, как и любовь, бывает разной. Иногда целительной, иногда сладкой…

– А иногда запретной. Ваша мать была не ши?

– Колдовать она не умела.

– Земная женщина? Неужели?

– Сердце нашему отцу она подарила сама, хотя состояла в браке на земле! Раз у них родилось трое сыновей, значит, любили оба! Да, мы почитаем телесную любовь, но дети возможны только при той любви, на которую вы так прозрачно намекали.