Текст книги "О чем поет вереск (СИ)"
Автор книги: Зима.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 29 страниц)
Брести по замку было приятно. Головы волков успокоительно ворчали, стража радовала бдительностью, замок переливался магией, а жена манила родным перламутровым светом.
Она, завидев его, привстала с ложа, заулыбалась. Затем стеснительно поправила платье: верхнее, бархатное, с серебряным шитьем, накинутое на серое блио. Более мягкое, чем раньше, более свободное, не скрывающее округлости живота. Видно, кто-то заботливый переодел ее и успокоил.
– Ты вырвал меня из чудесной страны, мое сердце, – обыкновенный вроде бы голос звучал музыкой для сердца. – Там было так тепло…
Смысл слов дошел до Мидира не сразу. Он еле смог выдавить улыбку, отбросив от себя воспоминания о мире теней.
– Это обманка. На самом деле там холод и кромешный мрак.
– Мне можно к тебе? – выпростала она ножку.
На ступне туфельки не было, за что Лианну Мидир мысленно поблагодарил. Этайн не стала бы бегать босой, и это оказался самый мягкий способ удержать королеву от неуместных порывов.
Побегала уже, хватит.
– Встать? – усмехнулся устало, присел на край ее ложа, накинул покрывало на босую ступню. – Ну уж нет. Сегодня тот день, когда я буду всех носить на руках!
– Всех?
Этайн бодро приподнялась на локтях, радуя своей радостью и тревожа своей тревогой. Мидир с трудом сосредоточился: что он, собственно, такого сказал?
– Кто еще удостоился этой чести? – супруга поспешно уточнила вопрос, а Мидир понял, где проговорился.
– Еще Мэллин, – и чуть не отшатнулся от неожиданности, так быстро подалась к нему Этайн, заглянула искательно в глаза. – Он жив, мое чуткое сердечко.
Этайн всхлипнула, поджав ладони к груди, сгорбилась, и Мидир, осторожно притянув ближе, поцеловал во влажный висок.
– Все уже прошло, миновало, не бойся, они сильны, а мы сильнее, – погладил спину. – Мы, волки, выносливые. Но если ты еще раз попытаешься сбежать от меня за грань…
Голос предательски дрогнул, Мидир прервался, а Этайн залепетала извинения, перемежая их всхлипами.
– Я могу не успеть догнать тебя, – голос повиновался, пусть звучал глухо. – И поэтому снова прошу, неукротимая и неостановимая жена, внемли, пожалуйста, предупреждениям стражи. Хотя бы из опасения за их жизни.
– Я обещаю, мое сердце! Я просто так обрадовалась! А потом так испугалась! А потом обрадовалась и испугалась вместе!
Этайн подняла на него полные слез глаза.
– Я понимаю, мой Фрох, – поцеловал в лоб, чуть отстранился, чтобы видеть лицо. – Понимаю, что оказался бездарным садовником. Вот ты и рвешься ловить мои стрелы.
– Мидир! Как ты можешь! Мидир!
Мидир подхватил Этайн, несмотря на жест хранителя. Король точно знал, что лучше для его королевы. И, вздрогнув, чуть не выронил ее: его рука под грудью Этайн ощутила толчок и биение второго сердца под одеждой.
– Да, Мидир! – засияла Этайн. – Ты тоже, ты тоже это почуял? – очевидно, припомнив все его сказанные и несказанные слова о детях, вздохнула: – Ты…
– Моя королева, ты делаешь меня лишь более счастливым, – прошептал Мидир. – Хотя кажется, что это невозможно, – кивнул Хранителю, двинулся с женой на руках дальше, вниз по лестнице, аккуратно и медленно.
После очередного витка лестницы спросил затихшую:
– Скучала без меня?
– Со мной была Лианна, мое сердце. Она помогла мне переодеться, и расчесала волосы, и рассказала про скачок времени, а то я уже начала тревожиться за свой рассудок! – Этайн покачала головой, сетуя на обстоятельства или свою недогадливость. – Причем, я помнила все эти месяцы! Месяцы, которые мы с тобой прожили вместе. А оказалось, что не прожили…
Мидиру было знакомо это чувство: когда клепсидра взбрыкивала, она имела обыкновение проматывать время перед внутренним взором, однако реальность не всегда менялась вслед. Как-то раз в подобном видении Мидира Мэллин вернулся из Верхнего, а потом волчий король долго искал его по всему замку, не заметив границы реальности и иллюзии.
– Разве я дал повод сомневаться в себе? Даже в твоей грезе, – Мидир почти выдержал беззаботный тон.
– Нет, моя любовь, нет! Но потом, как странно, будто – р-р-раз! И оказалась в самом начале. Только пузатая, – фыркнула она. – И понимающая, что ты ничего не знаешь о ребенке. А потом… я почуяла волнение Лианны за друзей, – внимательно посмотрела, одним взглядом давая понять, что она волнуется тоже. – Вернее, – улыбнулась по-прежнему, – за друга и супруга!
– С ними обоими все хорошо, – не желая произносить имя Фордгалла и притягивать этим возможные неприятности, пояснил Мидир. – Живы, не ранены.
– Спасибо! – Этайн просияла. – Спасибо тебе, любовь моя.
Волчий король нахмурился, вздохнул раздраженно, слишком усталый для озорства. Этайн мягко обняла за шею, поцеловала в щеку, извиняясь без слов.
– Ребенок, – шепнула, положив голову на его плечо. – Ты обещал подарить мне ребенка! Помимо того, что будешь нежить и оберегать меня каждый день, что мы отняли у богов. Я так мечтала о ребенке! И так горевала оттого, что… я была уверена, что никогда… – договорила ему в плечо. – Спасибо за свершившуюся сказку.
Мидир молча спустился с башни, минуя все долгие пролеты и переходы Черного замка.
Слишком страшной выходила эта сказка, рассказанная ночью.
Жена вновь забеспокоилась, завозилась на руках, заерзала, завздыхала, на расспросы отвечая, что все хорошо, раз все живы. Мидир смирил любопытство и тревогу до того момента, когда ей станет некуда отворачиваться.
– Почему ты волнуешься теперь, моя любовь? – еще раз спросил он, укладывая Этайн на постель.
И на этот раз получил ответ:
– Мне вновь мерещилось странное. Как в том сне, когда я видела Эохайда вместо тебя. Прости, любимый, – Этайн замолчала на миг, явно пребывая в горьком раскаянии и принимая вину на себя, несмело подняла на него взгляд. – Я даже спросила хранителя. Нет ли чего-то в моем прошлом, что я забыла… Уж не я ли дала повод королю галатов для этой войны…
Этайн говорила все тише, все глуше, все менее смело. Она не собиралась оправдываться, но дорожила мнением Мидира. А ощутив однажды, что разговоры об Эохайде причиняют ему неудобство и даже страдание, не желала говорить о подобном впредь. Но и молчать теперь не могла.
Мидир затаил дыхание.
Хранитель не стал бы откровенно лгать на прямой вопрос, а способам увернуться и спрятаться за словами, как за чужими спинами, у него всегда можно было поучиться.
Волчий король припал губами к руке Этайн, без слов прося договорить.
– Он сказал, что нет, ничем и никогда, – жена помотала головой, словно стараясь успокоить не только его, но и себя. – Ему можно верить, я ему поверила, ведь маги не врут, ибо дорожат своей силой. Странный он, – она поежилась, обхватила себя за плечи руками. – Меня в его присутствии всегда продирает озноб.
Волчьего короля продрал озноб прямо сейчас. Хранитель решил, что Этайн можно солгать или что можно лгать Хранителю?
Мидир уселся в изголовье, возле плеча Этайн, притянул к себе, не давая холоду поселиться в теле, а тревожным думам – в сердце. Заодно отогнал собственные неприятные мысли о неприятном ши.
Мидир перехватил протянутую к его щеке руку и встревожился: слишком часто бился пульс на тонком запястье.
– Ты волнуешься не только поэтому.
Этайн молчала, лишь улыбалась немного потерянно.
– Думаю, я знаю почему. Женщина, ждущая ребенка, особо уязвима.
Происходящее вокруг не располагало к умиротворению и спокойному материнству. И теперь маленькая жизнь внутри Этайн – невероятно яркая синяя искорка – настойчиво требовала внимания. Мидир отчаянно пытался подобрать слова:
– Ты знаешь меня. Твой ясный ум должен дать ответ: дорожит ли волчий король своей скромной семьей? Может ли он пренебречь той, кто нуждается в нем как никогда ранее?
Он прервался, поглядел на жену, а та улыбнулась и покрутила головой из стороны в сторону.
– А твое горячее сердце должно подсказать, что этот король самолюбив, он продолжает любить свою королеву больше жизни.
– За что, Мидир? Я не прекрасная ши, за что ты меня любишь?
– Ты научила меня любить, – задумался Мидир. – Я всегда ловил лишь чужие чувства.
– Глупости! Ты любишь Мэллина!
– Потому что он любит меня.
– Ты любишь Джареда и волков, и…
– Я ощущаю их отраженные эмоции. Любить сам я начал лишь с тобой. Я закрыл свое сердце, когда стал королем. Отец сошел с ума, старший брат бросил Нижний, Мэллин сбежал, а самый близкий к трону ши, советник Джаретта, оказался предателем… И Благой мир, почуяв слабину трона, мгновенно погряз в войнах. Мне нужно было вновь собрать свой народ, я не мог иначе. А теперь мое сердце болит за тебя, но эту боль я не променяю ни на что иное. И я так тревожусь за тебя, что… – он отстегнул черный клинок в черных же ножнах, – дарю фамильный кинжал. Он режет любую броню.
Этайн смотрела на клинок с опаской и завороженным вниманием, однако брать в руки не спешила, еще отчаяннее прижимаясь к плечу.
– Вереск не роза, у него нет шипов, – продолжил Мидир. – Как бы мне ни хотелось, я не смогу быть с тобой каждый миг. Тревога за тебя ослабляет меня.
Этайн, освободившись из хватки Мидира, осторожно взяла кинжал за рукоять обеими руками. И охнула от неожиданности: лезвие оказалось гораздо легче, чем выглядело.
– Ты сильный, Мидир. Зачем говоришь о слабости?
– Теперь я слаб. Я страшусь потерять тебя. Я даже, – удивился Мидир сам себе, – ощущаю потерю своих волков не просто как уменьшение силы своего Дома. А как потерю члена семьи. Спи, мой Фрох.
– Я боюсь, – выдохнула она в шею Мидиру, – Расскажи что-нибудь?
– Когда-то Балор, отец нынешнего Айджиана, родился в силы океана. Вот только ему приходилось выныривать каждые полчаса. Это теперь ши могут дышать под водой! Балор, решив жить под водой так же, как ша на берегу, украл весь дом Рек. Отец королевы, умирая, проклял Балора, сказав, что морской царь примет смерть от своего сына. Но это не остановило Балора от женитьбы. Он просто убивал всех рождающихся детей.
– Но… как же так? – теснее прижалась к нему Этайн. – Неужели королева смогла полюбить того, кто убил ее отца?
– У фоморов, единственных в Нижнем мире, дети рождаются не только от любви. Очень уж мало они живут и часто умирают! Однако Айджиана мама спрятала в водоворот, где он, питаясь тем, что приносит кормилица, за год вырос до пятнадцати лет. И вот, когда он не дождался ни матери, ни кормилицы, он решил поговорить с отцом.
Тут Мидир решил, что этот рассказ все же невеселый и страшноватый для Этайн, и быстро закончил:
– Айджиан смог превзойти морского царя, и теперь Айджиана тоже называют Балором: отец, умирая, передал проклятие сыну. И если морской царь о чем-то и печалится, так это о том, что у него нет детей. Я очень долго не понимал его, – добавил совсем тихо.
– А скажи, у нашего сына будут острые ушки, как у Джареда? Не то чтобы я была против…
– Не печалься, любовь моя. Не острее моих, – усмехнулся Мидир.
– Но у тебя они как у людей!
– Джаред родился в Верхнем мире, он отторгает волшебство и метит его носителей. Наш мир принимает смешанную кровь как свою.
Мидир долго баюкал жену, прогоняя даже мысль о мире теней, рассказывая о своей земле и, как обещал себе там, внизу, в немой черноте, о своей любви. Ребенок, обеспокоенный и недовольный, толкался, и Мидир, поняв окончательно, что сказочник из него никудышный, напел колыбельную. Слова матери вспомнились сами собой, как и незамысловатый мотив. Ребенок перестал бить ножкой на третьем куплете, Этайн вздохнула облегченно на четвертом. Не просыпаясь, положила свою ладонь поверх живота, и Мидир только сейчас осознал глубину своего падения. Любовь, пусть внезапная, истинная – все же любовь, предмет знакомый. А тут…
Он, волчий король, известный своим бессердечием, поет сказки не рожденному еще крохе и при этом не чувствует себя глупо! Не иначе – мир перевернулся.
========== Глава 32.2. В Черном замке ==========
След от стрелы под грудью Этайн ощущался ноющей болью. Он был слишком слаб, призрачен, чтобы потянуть за него, расходился под руками туманом. Мидир все же попытался… и упал в черные волны.
Замок – его замок! – был доверху заполнен дымом. Волны не пахли горелым, но словно бы вытесняли всех и вся. Дышать становилось труднее с каждым вздохом, ноздри забивала горечь, и Мидир поспешил дальше, куда бы это «дальше» ни вело.
На ум приходило искажение одного из измерений мира ши – времени, пространства или магии – но подтверждений не находилось. Глухо было по всем направлениям, словно жизнь вымерла как в цитадели, так и за ее пределами.
След… Его больше не было. И нет никого в Черном замке. Лишь дым и редкие тени на границе зрения. Клепсидра молчит! Мидир ходит по глухим коридорам, зовет, но вместо ответа – тишина. Нет даже эха! Его оклик глохнет, а тягучие черные волны времени смывают Дом Волка…
Мидир вздрогнул, просыпаясь. Дурной сон тревожил не первый раз, и волчий король обрадовался голосу советника, твердившего:
– Мой король! Мой коро-о-оль, очнитесь! Прошу вас, зайдите к Мэллину!
Мидир насторожился, прислушался и с трудом разобрал, как Джаред произнес в сторону: «Да держите его!»
– Ваш брат, он… он зовет вас! Он… – грохот и смех совсем близко, – стой же!
– Иду!
Коридоры промелькнули одной длинной галереей, спину опять прошило молнией. Приблазнившийся шорох крадущихся за ним шагов почтительно поотстал и исчез, стоило Мидиру рявкнуть, чтобы его оставили в покое.
За знакомой дверью что-то тяжело упало, и Мидир рванулся к брату. Босой, в окровавленных повязках, Мэллин юлой носился по комнате, не позволяя хоть на мгновение остановить себя.
– Мидир! Мидир! – захлопал он в ладоши. – А я говорил им, что ты придешь! Ты должен прийти! Потому что – иголки! – отмахнулся от потянувшихся к нему рук нескольких стражей.
За спиной брата скривился Джаред, щелчком пальцев выставил всех вон.
– Мидир, мне никто не верит! Но она меня ловит! Хочет приколоть, как сухую бабочку!
Король полуобернулся к Джареду. Тот повел плечами, словно не зная, что в бреде принца считать важным, а что неважным.
– Кто хочет причинить тебе вре?.. – вопрос еще висел в воздухе, когда Мэллин в один рывок оказался рядом.
Подпрыгнул оленем, упал на плечо Мидира животом и перевесился на спину. Король опешил – он больше привык так носить женщин – но придержал ноги брата, чтобы тот не сверзился головой вниз.
– А ты, Мидир, я смотрю, хорошо знаешь про иголки! – руки Мэллина уцепились за что-то на плече. – Галатки любят шить и вышивать, кроить и дырявить шкуры, и все своими чудесными иголками! Хотя кому я рассказываю!
Тут он потянул это «что-то» из спины, и Мидиру стало столь плохо, что он побоялся уронить брата. Названное галатской иголкой и отброшенное в сторону, прозвенело по камню неблагим хрусталем.
– Раз иголочка, раз день! Два иголочка, два год! – Мэллин опять с усилием потянул. – Три иголочка, – а та старуха знатная вышивальщица – три день, то есть год!
На полу с яростным шипением разбилась злая игла, больше похожая на сосульку.
Дышать стало легче, а вот Мэллин, который голыми руками рвал кристаллы, мог остаться без рук.
– А ну, покажи ладони, – прошило Мидира очередной волной ужаса.
– Мидир, фу, это скучно!
Спину вновь дернуло молнией боли. Мэллин словно вытаскивал занозы через рубашку и сюрко! Мидир вдруг понял, что не может пошевелиться и даже заговорить.
Брат не умолкал:
– Ты можешь вмешаться, а я пока вижу и могу помочь! Она бы все равно до меня сегодня добралась! Не сегодня так завтра-тра-ра-ра!
Мидир замер не по своей воле: заклятье неподвижности, первое из освоенных крохой Мэллином для игры в прятки, работало безотказно.
– Мэллин, брось… – начал Джаред.
– Брос-ось-ось! – Мэллин, передразнивая советника, зачаровывал его так же естественно, как пел. И вновь швырнул об пол хрустальные иголки. Джаред дернулся, не в силах тронуться с места.
Спрыгнул с плеча, покачал перед носом раскромсанными пальцами и произнес серьезно:
– Это последняя, все-все-все! Я чую, а больше никто! Девять! Девять стен, девять лет, одна обрушилась, тебя видно, упражняется в стрельбе, мерзкая бабка, хочет извести! Всех твоих извести!
Горячечный бред брата пугал Мидира все сильнее.
– Слушайте все вы! – обращался к пустоте Мэллин. – С Джаредом хорошо, она не догадается, Этайн пожалеет-не-убьет, а Мэллина скоро-скоро не станет!
– Мой король, его руки, – подал голос Джаред.
Мидир, обретя наконец дар речи, перехватил обе окровавленные руки брата под запястьями. Мэллин шарахнуться в сторону, но его поймал оттаявший Джаред.
– Нет, не трогайте меня! – извивался брат. – Там много хрусталя, слишком много! Его нельзя, иначе он перепрыгнет на вас! Я лучше тихо умру…
– Вот уж не мечтай! Я сожгу твои руки, изгоняя хрусталь, и восстановлю их снова! – рявкнул Мидир.
– Нельзя, не надо! – в дверях показалась Лианна, за спиной которой тенью маячил Джилрой. – Темным пламенем легко уничтожать, но трудно восстанавливать! Вы же его покалечите!
– Кого я вижу! – искривился Мэллин. – И что солнечная девочка с цветком забыла в моих покоях?
– У вас тут крик на весь замок! Мэллин, твои руки! Дайте мне попробовать! Я не сделаю хуже, клянусь. Может быть, мы спасем ладони!
– Поддерживаю, – Джаред обронил тихо и веско.
– Посмотрим, – Мидир уступил место перед Мэллином, чтобы встать позади него. Вновь перехватил кисти, повернул их поврежденной внутренней стороной вверх.
Лианна протянула ладони над искромсанными пальцами Мэллина, омывая их тёплыми волнами света.
– А моего мнения никто… ай! Если это месть, можешь считать себя отмщенной! Очень больн-ай-яй-яй!
Мэллин не выделывался, Мидир видел, что творится с кистями: хрустальные зародыши вырывались, оставляя рваные раны.
Джаред отталкивал острием меча кристаллы подальше, хотя они, побывав в теле ши, уже лишились своей убийственной силы.
– И ты знаешь, девочка с цветком, что торги за тебя идут знатные? Ты такая талантливая! Так обернись. Вокруг тебя столько вариантов, а ты позволяешь себя вынуждать! Вы-нуж-дать всегда найдется охотник! Вы-нуж-дать! Не повар, даже не плотник! Вы-нуж-дать, кругом только принцы сплошные! Вы-нуж-дать – ветки прикроют иные!
– Он бредит! Он не помнит, что случилось вчера! – ужаснулась Лианна. Сияние вокруг нее погасло.
Мидир крепче перехватил бледного брата.
– Придет в себя и вспомнит. Бывало и похуже.
– Возможно, я об этом скоро пожалею, но он не заслуживает столько боли, – принцесса нахмурилась, обернулась на секунду к Джилрою, кивнула и сама с благодарностью приняла подбадривающий кивок. – Отойдите все. Владыка, покажите мне еще раз его руки.
Мидир снова протянул навстречу ей ладони брата, рассеченные до костей. Джаред скомандовал отойти вновь пришедшим волкам: Лианна не просила, она приказывала и очень походила сейчас на свою мать.
Невозможно не подчиниться, когда дитя Солнца борется за чужую жизнь.
– Мэллин, я люблю жизнь, я люблю свет, я люблю тебя, – с каждым словом голос принцессы приобретал глубину, а сияние из серебряного становилось золотым. – Вернись к нам исцеленным, как солнце возвращается с ночи, как месяц после жаркого дня, как новый лист после холодной зимы!
Лианна бледнела, а раны брата стягивались на глазах: магия Солнца, обращенная через любовь, всегда лечила прекрасно. Принцесса подняла ладони к небу и опустила их плавным круговым движением, затем поклонилась невидимому светилу, благодаря за помощь. Мэллин перестал постанывать и затих в руках Мидира.
– Благодарю, принцесса Лианна, – произнес Мидир. Обернувшись к небесному витязю, добавил: – Принц Джилрой, она очень устала. Уведи свою жену.
Тот на миг замер, не привыкнув пока к этому слову. Обнял Лианну за плечи и молча вышел. Мидир кивнул, прося удалиться и Джареда с волками.
Но советник ушел далеко не сразу. Сначала он собрал мечом кристаллы, хищно поблескивающие на полу, и переложил на металлический поднос. Мидир боли не чувствовал, но покорился просьбе Джареда. Тот внимательно осмотрел его и заверил, что раны от выдернутых кристаллов затянулись, словно их и не было. Неблагая ли магия не вредила Мидиру, или его состояние ши-без-магии давало преимущество, мгновенно восстанавливая поврежденную телесную форму… Советник еще раз осмотрел обоих и ушел успокоенный. В покоях брата не осталось никого.
– Какой же ты у меня олень, Мэллин.
– А ты со мной посидишь? Ну Мидир! – раскосые серые глаза умоляли. Брат оглянулся затравленно и поежился. – Тут неуютно после иголок…
Совершенно безумная мысль – а не перетащить ли его в свои покои и перестать разрываться между братом и женой – была отброшена. Его королева спит, а Мэллин нуждается в нем как никогда…
Спустя пару часов вновь заглянул Джаред. Доложил, как дела в замке, и заодно поведал, что Лианна ушла не в свои покои, а в лазарет, услышав о многих раненых.
– Я мог задеть Этайн зародышами кристаллов! – внезапно ужаснулся Мидир.
– Я уже проверил всех, и нашу королеву, – кивнул Джаред. – Все в порядке, мой король. Точечные следы в вашем доспехе – кристаллы мелкие и длинные. Не знал, что они могут прыгать. Рукой этого не сделать. Неизвестно вдобавок, когда вы их подхватили…
– Кольнуло спину и грудь подле рва, – Мидир небрежно пожал плечами, недовольный собой, но не желающий выслушивать наставления от племянника. – Я не обратил внимания…
Джаред склонил голову, принимая к сведению и продолжая в деловом тоне:
– Они сидели под кожей. Выжидали, пока вы заснете. А под утро дошли бы до сердца. Покрыты какой-то слизью, что не давала почувствовать боль и не оставляла следов. И кристаллы искали вас, иначе бы мы раньше поняли опасность. Вот и ров из вашего сна! – досадливо закончил он.
– Что будем делать? – Мидир бросил взгляд на Мэллина, припоминая про себя кошмары, от которых они спасались тогда.
Все они претворились в реальность. Почти все.
– Я осмелился действовать без вашего разрешения, мой король. Я заморозил ров.
Мидир восхитился. Это было решение, гениальное в своей простоте, но ранее никем не использованное. Племянник рос талантливым магом, изощренность ума искупала не полностью раскрывшиеся силы.
– Лед действует на живые кристаллы неблагих, связывая и усыпляя. Уточните потом у темного владыки, кто лазил в его огород. Может, он потом их заберет обратно! Мне страшно от того, что я не почуял их, мой король.
– Хватит уже! – поднялся Мидир от изголовья брата, чтобы не рычать над ухом: тот сразу ежился от его громкого голоса. Сбавил тон, подошел, похлопал племянника по плечу. – Ты истощен магически, Джаред.
– Не как вы. И не как принц Мэллин.
Оба, не сговариваясь, обернулись к спящему. Тот дышал спокойно, лихорадка отступала, желтое сияние поутихло, побледнело, растворилось в нем самом – единовременный приток сил закончился, теперь волк будет выздоравливать постепенно. Особенно долго станет прибывать истраченная почти до дна магия, да и раны будут заживать чуть ли не медленнее, чем у людей.
– Однако он почуял, – Джаред снова скривился, всячески избегая взгляда Мидира. – Я пока слишком слабый маг.
Мидир усмехнулся, прихватил за оба плеча, встряхнул, заставляя поднять голову:
– И умелый. Смекалистый. Изощренный! Ты просто еще очень молод – по нашим меркам. И вечно про это забываешь!
Племянник улыбнулся, приподняв уголки губ, в глазах же блеснуло что-то, очень похожее на довольство. Джаред редко принимал как похвалу, так и порицание, не позволяя им влиять на себя и свое мнение.
Брат позади завозился, неразборчиво позвал сквозь сон, и Мидир обернулся, поправил одеяло лишний раз, чтобы тот просто чуял: рядом есть волки. Мэллин лег посвободнее, перевернулся на здоровый бок, открывая взгляду ссадину на виске.
– Как… – Мидир пощёлкал пальцами в поисках замены словам, надеясь, что Джаред поймет. – Мэллин?..
Спрашивать о геройстве брата было страшно. Джаред понял без слов.
– Мой король, Мэллин отмахивался чистой силой, – светлые глаза племянника потемнели от воспоминаний, он вновь захолодел и нахмурился. – Поймите меня правильно: я знал, что он ваш брат и сын Джаретта, но всегда воспринимал его как ребенка… Сегодня я увидел его настоящим.
Начало Мидиру уже не нравилось.
– С таким соотношением сил я не выстоял бы и часа. На фланге принца постепенно стягивалось все больше друидов, в последнюю атаку на него, похоже, бросили всех. Я пытался помочь механесами, а он… – Джаред очень глубоко вздохнул, очевидно, почти-смерть родича ударила по нему сильно. – Он вел себя, как обычно ведет себя наш принц. А потом выручил меня.
Судя по неприметным паузам, Джаред умалчивал о многих и многих безрассудных вещах, которые проделывал Мэллин, чтобы дополнительно оттянуть внимание на себя.
– Принц Мэллин пропустил удар, чтобы прикрыть меня, – Джаред, похоже, не мог себя простить за молодость и невеликую силу.
То есть за то, за что испытывать вину вовсе не стоило. Мидир подошел к племяннику, но подбадривать поостерегся.
– Мы шли двумя фронтами, а потом я увидел, что с моей стороны магов стало совсем мало. Это означало: они все атаковали младшего принца! Видно, думали, что это вы. Хотя, как вас можно перепутать, – Джаред выразительно покосился на возвышающегося над ним Мидира, – мне непонятно.
Как раз тут Мидир неясностей не видел: друиды ожидали его, а потому волк в фигурном шлеме королей, с повадками мощного мага и неплохим арсеналом боевых умений вполне отвечал их ожиданиям. Разница в росте скрадывалась привычкой передвигаться вприпрыжку и манерой брата забираться на механесов, чтобы ронять их друг на друга.
– С той раной сражаться далее не представлялось возможным. Пусть принц уложил несколько друидов, – тяжелый вздох, негодование в голосе. – Только оставшиеся, похоже, подзарядились от раненых или убитых. Порвали своих же ради силы!
Ссадина на виске брата слишком была похожа на отчаянный пинок, и волчий король, с трудом сдерживаясь от рыка, уловил лишь конец фразы:
– …когда вы назначите нового начальника замковой…
– Что за ерунду ты несешь, Джаред? – возмутился Мидир. – Ты бредишь хуже Мэллина. Я не обвинял Алана ни в чем!
– Это не мои слова, мой король, – ответил повеселевший советник.
– Алан… – вздохнул Мидир, потирая лоб.
– Его тряхнуло вместе с замком и стражей, вот Этайн и прошла беспрепятственно. Он винит себя в ранении нашей королевы.
– Я не могу сейчас поговорить с ним мысленно, но ты найди его и передай, что он мне нужен как никогда ранее.
– Думаю, этого будет достаточно. И еще, не знаю, нужно ли вам это… Ваш брат бредил еще пуще до вашего прихода. О незваных гостях в саду, прячущихся среди теней, – Джаред задумчиво потер подбородок. – Про сад мог быть и не бред. Мне там не нравится давно, но я не понимал, что именно.
Мидир осторожно и медленно повернул голову к Джареду, спросил, отчетливо выговаривая слова:
– Стрела из сада могла долететь до башни?
– Вполне вероятно, – Джаред кивнул в ответ так же медленно. – А наш придворный маг только что соизволил бормотнуть, будто бы ему виделся дымный ши. Странно, что хранитель вообще заговорил со мной… Однако он не извел пришельца и даже не сказал о нем оттого, видите ли, что дымных ши не существует. Я сам так думал до недавнего времени…
– Джаред, посиди с Мэллином.
Тот вскинулся, сразу растерял всякую осторожность:
– Мой король, вы полностью лишены магической силы!
– Вот именно, Джаред, вот именно! Я тень среди магов. Злобная кусачая тень пойдет прогуляться по саду.
– Но, мой король! Разрешите хотя бы сопрово…
– Джаред, молчи! Ты знаешь: тебя почуют! Ты – остаешься. Если будут сниться кошмары – буди Мэллина немедленно!
Джаред смотрел и молчал, как приказано. Молчание было выразительно недовольным, а глаза – привычно ледяными.
Но варианты будущего разворачивались с прежней ясностью, Мидир выбрал действовать и ощущал, как душа в нем отзывается навстречу необходимости принимать решения и сражаться. А вот Джареда с собой брать никак нельзя.
– Джаред, из всего, что я видел в его сне, осталось только одно, что может грозить нам изнутри. Прикажи прибраться тут и сам лучше не спи сегодня.
– Мой король, – резко склонил голову тот, усаживаясь рядом с Мэллином. Сжал губы так, словно ловил готовые вырваться слова…
Ходить в облике обычного ши, лишенного даже тени магии, было забавно. Мидир гукнул за спиной у первого стража на выходе в сад и тут же пожалел об этом – с таким ужасом заозирался знакомый волк. Мидир, быстро отступивший в тень, стал незаметен для волчьего глаза и неслышим для волчьего уха, словно сам принадлежал миру теней. И если виделся, то серым бесплотным призраком.
Он скользнул в сад мимо стражи, которая насторожилась и переговаривалась, пытаясь увидеть причину неявного шума.
Весь мир в свете мертвой луны казался тусклым и выцветшим, знакомый и привычный парк смотрелся неуютно. Тени бормотали о чем-то своем, о всех тех, кто проходил здесь когда-то…
Они шептали листвой свою странную мелодию, и Мидир понемногу отсеивал выверенную поступь стражи, легкий шорох ног Этайн, скачущие шаги брата, твердую поступь Джареда, собственные широкие и резкие шаги, привычно-размеренные – садовника и тяжелые – Вогана. Но Мидира интересовал лишь последний гость. Тот, что пришел с оружием в его Дом, кто свил гнездо из теней и снов, кто просочился из кошмаров Мэллина в реальность.
А вот и отдельные ноты, выдававшие незнакомца. Он, невидимый и незаметный, собирал привычные звуки, искажал их и прятался за ними – но на него указывало все.
Мидир осторожно, по-охотничьи подобравшись, обходил по дуге предполагаемое укрытие – дальний теневой угол сада.
Тонкая и высокая тень с непропорционально удлинёнными конечностями пошевелилась, отходя от стены, голова в капюшоне стала поворачиваться. Враг завел дымную руку за спину, готовый в любой момент сорвать со спины оружие.
Мидир моргнул, и дымный ши пропал. Волчий король отбросил мысли. Он – часть Черного замка, часть сада, часть мира. Он никто.
Дымный ши возник прямо перед носом. Недоверчиво уставился сквозь затаившего дыхание волчьего короля, повел головой из стороны.
Волки-стражники заворчали, дымный ши отвлекся, повернулся к ним, прошел почти до выхода из сада, но остановился перед порогом. Или не мог идти дальше, или не хотел. И застыл.
Черной гранью блеснул лук.
Надо было только подойти незаметно. Не дать воздуху донести его запах, а эфиру – остатки магического эха. Но Мидира не было, были лишь тени веток, стволов и замка.
Тень пошевелилась, руки неуловимым движением вытянули лук, и Мидир стер человеческий облик вовсе. Он подкрадывался, меняясь переливами теней, подходя все ближе и ближе.
Дымный вскрикнул наполовину человеком, наполовину – птицей, рассчитывая спугнуть зверя, услышать чужое сознание, найти неведомую для себя опасность.
Волки на страже вновь забеспокоились. Полыхнули факелы, и тени разошлись по границе сада, заглядывая во все углы, поминая неблагих и небесных с одинаковой частотой.
