Текст книги "Странствия клетчатых (СИ)"

Автор книги: Зелена Крыж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

Полная сценка выглядела так: бесконечно самодовольный герцог Красильон в сопровождении молодого слуги Жердина появляется на краю сцены и жалуется на жизнь.

– Ах, друг мой, мне так скучно! Хочется острых ощущений. Прогуляемся сегодня в трущобы? Поищем хорошеньких простушек…

– Зачем, мой господин?

– Ну, как зачем? Должна в их серой жизни быть хоть какая-нибудь радость? Они увидят меня… Им будет приятно посмотреть на благородного господина. Тем более, что на меня всегда приятно посмотреть…

– О, да, им-то приятно… Но там опасно! На вас может напасть всякое отребье! А я один разве смогу защитить вас? – слуга заботливо отряхивал камзол господина, сдувая пылинки.

– Опасно? Это прекрасно! – томно восклицал Крас. – Мне как раз очень хочется с кем-нибудь подраться, – он картинно разминал пальцы. – Решено! Идём.

Герцог гордо шагает впереди, слуга, озираясь, корчась так, чтобы спрятаться в его тени, неохотно следует за господином. Они уже в серых мрачных трущобах. Прошли пару шагов, и навстречу из-за угла дома выскакивает плотный широкоплечий бандит в маске. Угрожая шпагой, говорит басом Папаши Баро:

– Кошелек или жизнь!

Слуга тут же трусливо исчезает. Красильон разочарованно отворачивается от бандита, капризно машет рукой:

– Ну не-е-ет! Так не пойдёт. Этого мало! Любезнейший, я вам охотно приплачу, если вы созовёте своих приятелей, чтобы развлечь меня!

Небрежно бросает кошелек бандиту. Папаша ловит, взвешивает на руке:

– Эй, ребята! Сюда!

Из-за угла вылетают ещё трое. Переодетый Жердин, уже не слуга, а бандит, тоже с ними. Во взгляде герцога легкая заинтересованность:

– Уже лучше. Но всё равно скучно. Разве это противники для меня? – Красильон изящно отбивается ото всех сразу, они делают всякие пируэты и трюки. Ещё один бандит с дубинкой подбирается сзади.

В этот момент по улице идет хорошенькая простушка Веричи. Видит драку, лишь мельком бросает взгляд на обычную в трущобах заварушку, пожав плечиками. Но Красильон при виде дамы забывает обо всём. Снимает шляпу, кланяется, машинально отбиваясь от нападающих. И тут…

От удара дубинкой он падает у её ног лицом вверх, сделав почти полный оборот, так что голова оказывается на краю сцены. Шляпу он держит на груди. Бандиты разбегаются. Причем, один споткнулся, тоже упал у ног девицы, но сразу на четвереньках уполз за сцену. Веричи заинтересованно заглядывает в лицо лежащего, пожимает плечиками, переступает через грудь Краса, говоря:

– Мужчины постоянно падают к моим ногам. Просто по улице невозможно пройти!

Она уходит, а Красильон салютует шляпой в небо и восклицает:

– О, сладостный последний миг! Могло ли кому-то повезти в смерти больше, чем мне? – Он закрывает лицо шляпой.

Жердин снова в роли слуги подбегает к нему, тянет за руку:

– Вы живы, мой господин! Вставайте!

Красильон не хочет:

– А как же это светлое видение, мой ангел?

– Здесь никого не было, только я, господин, – слуга его всё-таки поднимает, заботливо чистит костюм. Герцог красуется, смотрится в зеркальце. – Вам это померещилось, хозяин. Оттого, что вас здорово огрели дубиной. Говорил же я вам, не стоило сюда ходить, опасное местечко.

– Хм! Видение? – Красильон надменно обводит публику взглядом и шпагой. – Сомневаюсь, что у кого-нибудь из вас могло быть настолько прекрасное видение! Готов немедленно сразиться с любым, кто усомнился в моих словах! – Он салютует шпагой и, гордо вскинув голову, уходит.

Возвращается Веричи, крадётся, высматривая, где недавно лежал мужчина. Говорит публике:

– Я тут подумала, если этот красавчик ещё жив, может, подобрать его? Герцоги, знаете ли, на улице не валяются… Ах! Где же он? Ну вот, уже подобрали. Как всегда! – она пожимает плечиками, разводит руками, и убегает. Аплодисменты.

*****

Новиту было стыдно признаться, но простенькая сценка ему очень понравилась. Всё дело именно в том, что он – новичок в театре и чувствовал себя здесь зрителем. И то, что ему доверили ключевую роль в драке… В какой-то момент, не делая усилий, не уговаривая себя и не ломая, Новит признал, что это – честь, как сказал Крас.

Новит не любил охоту, но оказалось, не прочь поиграть в неё. Противный герцог – крупная добыча! Он научился подкрадываться и ловко валить его с одного удара. Точно в темечко!

Красильон далеко не сразу падал. Его качало, он начинал вращаться, взмахнув плащом. Все нападающие успевали разбежаться, любопытство случайной прохожей, которую прекрасно изображала Веричи, накалялось до предела. И когда он падал точно перед ней, она так смотрела на свой трофей, что каждой зрительнице хотелось, наверное, выскочить в этот момент на сцену и тоже посмотреть, как лежащий красавчик выглядит с её стороны?

Падал Крас с полнейшим достоинством, как и обещал. Смотреть на это изящное падение все могли бесконечно.

Наконец новенький безотказно усвоил свою роль. И больше не сомневался, что сможет повторить ее на публике. Ему даже хотелось поскорее проверить, как отреагируют зрители на прогулку вельможи по трущобам?

Но, разумеется, это не единственный номер в представлении. А Новит пока умел только это да ещё делать поддержку в «Качелях» на пару с Жердиным.

Голодные актеры разошлись, привести себя в порядок перед завтраком. Новит и Веричи устали меньше других, их роли были маленькими и спокойными. Новичок наконец освежился, натянул куртку и вернулся к костру. Солнце уже припекало. Реквизит собрали в сундук. Крас бросил туда шляпу, встряхнул плащ и аккуратно сворачивал его, чтоб не помялся в сундуке. Глянул через плечо, видя, что Новит стоит рядом.

– Чего тебе?

– Послушай, я не понимаю… Ладно мы все охотно травим Красильона, он всех достал. Но ты? Ты же в его шкуре. Как ты чувствуешь себя, когда как будто валяешься на улице в трущобах?

– Так и чувствую, – спокойно ответил Крас. – Так ему и надо.

– Ему, но не тебе.

– Что ж, если только я могу показать это, то есть, заставить Красильона упасть, значит, это и мне надо. Для этого нужны совместные усилия многих. Твои, в первую очередь.

– Забавно. Но где предел того, на что ты готов пойти, чтобы проучить Красильона, сделав его посмешищем у публики. Ведь не на всё?

– Далеко не на всё. Я делаю на сцене то, чего мне хочется, – надменно ответил Крас. – Границы дозволенного каждый определяет сам.

– Когда ты говоришь вот так, – недоверчиво заметил Новит, – это ещё более странно.

– Что именно?

– Что ты согласен быть героем комедии. Даже не так. Согласен проигрывать, быть тем, над кем смеются. Ты ведь не будешь отрицать…

– …что одна из ячеек моей карты крови определенного цвета? – устало спросил Крас. – Да. Как у всех странствующих артистов. Если они законно в братстве.

– Как? – изумился новичок. – Все актеры в дворянском звании? Никогда о таком не слышал.

– Не ты один. Это вызывает море недоразумений, – красавчик сделал изящный театральный жест.

– Частая ошибка, – буркнул, подходя, Папаша Баро. Актёры собрались на поляне, но не садились к костру, слыша интересную беседу.

– Благопристойные господа не понимают наших правил чести, – широко ухмыльнулся Жердин. – Поэтому считают, что у нас их нет. Мы позволяем над собой смеяться безнаказанно, для них это дикость. Но мы позволяем не всё, не всем, не всегда и до определённого предела.

– Сложность в том, – снизошел до объяснения Крас, – что звание равное дворянскому, не то же самое, что благородное происхождение.

– Но ты-то настоящий дворянин? – настаивал Новит.

– Я был им, пока не стал актером. Больше нет. Новое звание мне дороже. Слыхал об отступничестве рода? Или крови?

– Да, я теперь и сам, наверное… хотя бы временно. Какие привилегии даёт новое звание?

– Я могу позволить себе всё, чего пожелаю, больше не оглядываясь на кодекс ИХ чести! – Крас резко показал большим пальцем за спину, как будто за его плечом укоризненно перешептывалось полное дворянское собрание небольшого городка.

– Я тоже так хочу! – развеселился Новит.

– Остерегись, – холодно осадил его Крас, сверкнув глазами. – Сцена – не только радость.

– Ещё и тяжкий труд, я понял!

Жердин поймал новичка за руку выше локтя и отвёл в сторону:

– То, что Крас имел в виду, быть везде чужаком. Вне сцены зрители, которые восторженно хлопали тебе пять минут назад, далеко не всегда добры и снисходительны к артистам.

– Но почему?

– Именно потому, что мы чужие. В их глазах мы никчемные бездельники. По всем бродягам вечно плачет плётка, а то и каторга. Вне сцены мы для них не совсем люди. Благопристойный мирок городов и селений и большой мир странствий – определённо, разные миры.

Глава 10

– Прощальный завтрак удался, – оценил Папаша Баро, когда актеры поели, отдохнули и все, включая крошку Матильду, готовы были трогаться в путь. – Что там с прощальным обедом? Наскребешь? Или варим запретный суп? – вопрос был к Жердину.

– Обед ещё будет, даже без бисквитов. А вот ужин… – длинный отрицательно качнул кудрями.

– Оно и лучше, – буркнул Крас. – Что за работа на сытый желудок?

– Не скажи, сынок, – погрозил ему пальцем Старик. – Я люблю хорошо питаться.

– Кто же не любит, – развёл руками Папаша Баро. – Но не всё в нашей власти. Завтра утром мы будем в городе, надеюсь, пополним запасы.

– Если поторопиться, можем успеть сегодня к ночи, – возразил Крас.

– А смысл? Ночное представление в первый день, – Жердин кисло поморщился. – Всё равно до утра ждать. Веда?

– Не моё дело решать, – строго ответила провидица. – Сперва выбор, потом предсказание о нём.

– Я за утро, – высказалась Смея. – Можно с шиком въехать в город, сразу собрать народ. А если мы утром уже там, кто нас заметит? Или, предлагаешь, полдня колесить по улицам, зазывать публику? Фи, день пропадёт.

– Не будем торопиться, – решил Папаша Баро. – Если б мы успевали доехать в город хоть к обеду?.. – он посмотрел на Старика. Тот сообщил точные расчеты, сколько ещё осталось миль, какая нужна скорость. Всё сводилось к тому, что – только к ночи, раньше не успеть.

– Значит, заночуем в лесу. И крошка Матильда бодрым шагом ввезет нас наутро в город. Так будет лучше, – постановил Папаша. – Веда?

– Ничего не лучше, – вздохнула она. – Что так, что эдак, успех у нашего первого представления будет… не сказать, чтобы полный и весьма странный. Не спрашивайте. Я знаю только, что публика будет принимать нас хорошо, даже слишком. Аплодисменты будут, но вы знаете, чем обычно кончается слишком горячий приём.

– Но мы же ничего такого не везём, никаких политических историй, никакой острой сатиры, – удивился Папаша Баро. – Ладно, это может возникнуть на месте. Будем осторожны в словах.

– Этого не предусмотреть, – с грустью возразила Веда. – И дело не в словах. Моя воля, я бы вообще советовала проехать мимо этого городишки.

– Ты говоришь так перед каждым городом, – жалобно упрекнула Веричи.

– И постоянно что-то случается, – признал Жердин. – Такова наша жизнь.

– Еда заканчивается, проехать мимо мы не можем, – нахмурился Папаша. – Старик смотрел по карте, тут и селений никаких нет. Придётся рискнуть. Всегда рискуем, где бы мы ни были. Сколько ярмарок, где нас ждали и знали не первый год, оборачивались сюрпризами? Работа есть работа. Где есть люди, желающие повеселиться, там и наш хлеб.

– Только, когда они желают повеселиться за наш счёт… – начал Крас.

– …вместо того, чтобы платить нам! – подхватила Смея.

– …случаются всякие неприятности, – вздохнула Веричи.

– А они этого всегда хотят, – проскрипел Старик. – Посмотрим, кто кого на этот раз.

– Почему бы, для разнообразия, всё не прошло гладко? – хмыкнул Крас.

– Мы уже проехали одно селение, – напомнил Жердин. – Разрушенная крепость ей не понравилась. Как теперь выяснилось, твоя тюрьма, – он подмигнул Новиту.

– Тем более. Не люблю безвыходных мышеловок, куда нас загоняют, – не унимался Крас.

– Тебя загонишь, – ухмыльнулся Папаша Баро. – Вот что, дети мои. Перед нами в тридцати милях город! И это лучший шанс пополнить запас еды. Если не верите в своё искусство, думайте об этом.

– Даже я верю в наше искусство, – откликнулась Веда. – Но успех будет с горечью, в этом я уверена.

– Наплевать, – отмахнулся Жердин. – Делаем всё, что можем, и будь, что будет!

– Золотые слова, – хлопнул себя по коленям Папаша Баро. – По коням. Матильда! Поди сюда, крошка моя, хорошая девочка… Пора одеваться. Отдохнули и едем дальше… Сынки, раз не торопимся, сделаем крошке подарок?

– Без вопросов, – равнодушно повёл плечом Крас.

– Я с вами! – живо отозвалась Смея. – Веричи, ты катайся, а мы пойдём пешком.

– Я тоже не прочь пройтись, – величественно сказала Веда. – Раз не торопимся.

– Я – не маленькая, – строго напомнила Веричи. И тут же расплылась в лукавой улыбке: – Но я люблю кататься! Старик, поедем вместе? Дашь мне править?

– Сама правь, я рядом посижу.

*****

Они сопровождали фургон пешком. Шли по зелёной обочине, а не в пыли. Даже Веда, хотя могла держаться за стенку, предпочла живого поводыря. Папаша держал ее под локоть. Они шли впереди всех, задавая темп.

Новит и Жердин значительно отстали. Им ничего не стоило в полминуты догнать фургон, если потребуется, зато болтали без помех. Новичок узнал, что только по ровной гладкой дороге удобно ехать всем вместе. Если путь в гору или через поле, кто может, идёт пешком. У них отличные рессоры, большие колёса, но сам фургон и сундуки – достаточный вес для крошки Матильды. Она упряжной породы, выносливая, как ослик, но небольшая. Когда Папаша ее купил, она была самой маленькой на ярмарке из крепких упряжных лошадок.

– Смешная, – оценил Новит. – Белая грива, белый лоб, белый нос, по ней словно полоску краской провели! Передние ноги и хвост белые, а вся рыженькая. Кокетка!

– Да уж, Матильда любит лесть и ласковое обращение. Скажи ей, что она красавица, и будет тащить нас ещё два часа, хотя очень устала. Как все женщины! К ним подход нужен.

– Почему обед будет «прощальным», я понял. Еда заканчивается. Но ведь что-то ещё осталось? Папаша говорил про суп?

– Готовой еды осталось на последний обед, больше нет. Кроме аварийного запаса солёных галет и коробки сухих бисквитов, которые приберегаем на голодное время, – пояснил Жердин. – И всегда напоследок остаются овощи, чтоб мы могли поесть горячего в крайнем случае. Так и называем этот запас «запретный суп». Готовить два часа в пути обычно лень, но вполне возможно. Смотря по обстоятельствам, в какую местность мы забрались. В селениях нам несут мало монет, но Папаша охотно берет плату запасами еды. Людям проще поделиться тем, чего у них хватает, денежки они берегут. Последний месяц мы выступали именно в селениях, еды хватало, запас денег не таял. Но вот, приплыли, пусто. Пора пополнить закрома.

– Это из-за меня у вас закончилась еда раньше, чем добрались до города, – посочувствовал Новит. Жердин хлопнул его по плечу:

– Не бери в голову. Один раз без ужина, точнее, на сухарях – вообще не смертельно. Сейчас ягоды ещё не поспели, а то мы бы останавливались на полдня в лесу и бездельничали на воле. Такая штука… нам очень нравится выступать и даже репетировать, но въезжать в город… Общаться с горожанами вне сцены не так уж весело. Иногда – скучно, иногда опасно. Через пару дней начинаешь чувствовать себя в городе, как птичка в клетке. Знаешь эту песенку? То ли дело, когда на пути трактир! Там все свои. Обменяться новостями, повеселиться, поесть, потанцевать, поспать, встретить знакомых, порадовать всех представлением и снова в путь, вот это жизнь!

– А город?

Жердин философски пожал плечами.

– Без городов нельзя. Без ярмарки, без центральной площади, где вечно торчит этот треклятый столб! Выступаешь, и сцена вровень с их помостом. Он постоянно перед глазами, – Жердин показал уровень рукой и передернулся от отвращения, сделав жест, как будто закрылся от видения ладонью. – Но как им без нас живётся, сам подумай? Грустно, ведь. Приходится идти на жертвы ради публики. И ради хороших сборов, чтобы подольше к ним не возвращаться, в кольцо глухих стен.

– В селениях выступать лучше?

– Честно? – Жердин прищурил один глаз. – Нет. Проще. Всегда сами выбираем место, а не занимаем то, что свободно. Нет стен, надоело – катись, не жди, когда выпустят. Меньше проблем с разрешением властей. Сразу не прогнали, вот и славно. А в городе стражи порядка далеко не всегда появятся в первые часы. Поставили сцену, играем, публика только разогрелась… а тут они. Запрет на выступления – здрасьте. В восьми из десяти случаев, у них временное ужесточение законов против чужаков. Или угроза бунта в краю, или волнения в городе, или какое-то посольство с очень строгой охраной. Вре-мен-ные меры! Сечёшь? О которых невозможно знать заранее, даже если с вами провидица!

– Часто такое бывает?

– Не так уж часто, но запоминается. Если люди пойдут за нами, можно стоять вне стен города играть на природе. Зато… публика в городах лучше, чувствует тоньше. Можно показывать им что-то более сложное, рискованное. Но для артистов на свете один Город, куда все хотят попасть, столица миров. Только в столице выступать – чистая сказка. Оттуда даже неохота уезжать. Но впереди ждет море! На Побережье все городки открытые, весёлые, без крепостей. Остались даже старого образца, когда в центре – фонтан или колодец. Там всегда праздник и лучше всего работается. Но туда рвутся все театры, Юга на всех не хватит.

– Да ты философ, друг!

– Приходится. Без философского взгляда на вещи актеру никак нельзя, спроси у Старика. Папаша нам постоянно твердит, что нужно смотреть на жизнь проще. Радоваться столько, сколько можешь и ещё сверху. Потому что добавить «привкус горечи» желающие всегда найдутся. Не надо поддаваться.

– Тебе так говорит?

– В основном, Красу. И мне. Веричи также обожает всё усложнять. Папаша часто напоминает, самому себе в том числе, что у нас есть, чтобы не ныли о том, чего нет.

– Смея легко смотрит на вещи?

– Отчасти. Но её учить жизни безнадёжно – сама всё знает. Ты раньше никогда не встречался близко с детьми дороги? И конкретно, с нашей веткой братства, странствующими актерами?

– Нет, – виновато улыбнулся Новит. – Я многое пропустил в жизни. Но сейчас жду не дождусь, увидеть вас на сцене.

– И самому выступить? Развязаться от долга, вернуть свободу?

– Нет, сам я боюсь. Готовился, придётся, но боюсь. Лучше бы я мог сначала только смотреть на вас, пока не привыкну.

– Папаша так составит представление, что у тебя будет время осмотреться. Многие театры показывают один большой спектакль и собирают деньги. А мы чаще показываем много коротких сценок. Так лучше. Зрителю всё равно, сначала или нет он смотрит. Уйти не может, потому что не знает, что дальше. Самый интересный номер, гвоздь программы, всегда ставят в конец. На него сбирается больше всего народу, и он должен быть самым ярким.

– А где будут «качели»?

– Не в самом начале, но недалеко, в первой половине представления.

– А Красильон в трущобах?

– Ближе к концу. Я сам ещё не знаю, что выбрали для финала. Мы окончательно всегда решаем это на месте. Когда город хотя бы виден.

Новит кивнул, бредя вдоль леса и глядя на фургон впереди. В солнечной дымке от поднятой колёсами пыли тот казался сказочным миражом.

*****

Наутро фургон выехал на опушку. Впереди открылась долина. Посреди неё серел небольшой островок, поросший множеством остроконечных башенок и каминных труб на крышах, как кочка с болотными поганками, под названием Гранбер – Гранитный Камень.

Названный в честь месторождения гранита, из-за которого вокруг каменоломни возник первый рабочий поселок. И когда, замостив дороги во всём краю и наторговав достаточно средств, строили город из местного камня, название прижилось.

Внешне Гранбер полностью соответствовал своему названию. Типичный западный вольный городок. Строгий и чопорный внутри, где мало зелени, но много мозаичных плиток на стенах домов и даже на площадях.

Построенный в незапамятные времена эпохи Старых королей, так и оставшийся памятником своей юности. Он долгие века не менял границ, из-за того, что всем лень было разбирать и расширять добротные крепостные стены. А до старого города внутри нового обширного торгового центра он не дорос, ведь стоял на отшибе, вдали от южных дорог. Гранбер не оброс селениями, которые со временем сливались со старым городом, выстроив каменные стены вокруг торговых площадей. Рядом с ним не было реки и речной пристани, водой город питался из глубоких колодцев. Только лес стоял рядом дополнительной стеной от любопытных взглядов.

Местные горожане, особенно дети, любили Гранбер и таким. С узкими полутемными улочками, где солнце едва-едва касается камней мостовой только в полдень, в другое время его лучам туда не дотянуться. Острые шпили ратуши, фонтаны, тёмно-фиолетовая черепица на крышах – предмет местной гордости. Ремесленные цеха, городские поля и лес – достаточно, чтобы гордый городишко мог прокормить себя. Большего ему не требовалось. Разве что, новостей из большого мира для сплетников, да развлечений для толпы, вроде бродячего театра.

Таким в короне утреннего солнца увидели актеры Папаши Баро город Гранбер, как только въехали в Гранитную долину. Он стоял скромно, не возвышаясь среди своих полей. Но окружал его настоящий ров с подъемным мостом. И кольцо толстых серых стен с двумя круглыми сторожевыми башнями под конусами крыш, по обе стороны от ворот.

(конец первой части)