Текст книги "Странствия клетчатых (СИ)"

Автор книги: Зелена Крыж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

– Это были они? – тихо спросила Веричи. – Те, кто за тобой гнался?

Новит кивнул.

Девушки сразу ушли в среднюю часть фургона. Смея торопилась заняться своим пострадавшим платьем.

– Оно и к лучшему, – подмигнул Жердин. – По крайней мере, есть надежда, что другая шайка работорговцев нас впереди не караулит.

– Откуда знаешь? – удивился Новит.

– Они делят лес. На десять миль вперед мы можем встретить дорожных грабителей, патруль стражей, которые к чему-нибудь прицепятся, одиночек – мошенников или воров, беглых бунтовщиков из селений, охотников, но не других людоловов. Что скажешь, красавчик? Я прав?

– Мне этих хватило, – равнодушно ответил Крас. – Что с обедом? Закусим на ходу?

– Нет, остановимся нормально, отдохнём на полянке, – заверил Жердин. – Потерпи, с голоду не умрёшь.

– Я – не умру, а вот убить кого-то за краюху хлеба уже готов.

– Не бойся, Новит, это у него такие шутки, – заверил кудрявый артист. – Давай поищем, что тут у нас готовое, чтобы съесть поскорее…

– Давно пора, – Крас царственно скрылся внутри фургона, предоставляя приятелю хозяйничать на «кухне».

Глава 4

Жердин развёл огонь в походном очаге. Но это не имело отношения к обеду. Новит удивился, когда артист вытащил из небольшого сундука палки с крепкими просмоленными головками. Жонглировать зажженными факелами? Сейчас?

Оторвав полосу от старой тряпки, Жердин плеснул на нее водой, обмотал один факел и сунул в огонь.

– Огонь есть! – крикнул он за перегородку. Внутри фургона откликнулось эхо голосом Смеи. Она предала этот позывной вперед, Папаше Баро. И, судя по тому, что ход замедлился, Папаша натянул поводья: «Сто-ой!»

Жердин уже приготовил другой дымный факел для Новита.

– Помогай, делай, как я, – он лихо спрыгнул с площадки, и тщательно окуривал дымом заднее колесо. Новит делал так же с другой стороны фургона. Жердин скомандовал вознице чуть подать вперед. Колёса повернулись, он повторил ритуал, заранее сунув факел в очаг, чтобы сильнее дымил. И перешел к переднему колесу.

Когда они полностью пропитали колёса дымом, Жердин залил дымящиеся тряпки водой, рукоятки с головками бросил на платформе, достал большую банку дёгтя и две кисти. Теперь вдвоём они щедро обмазали колёса дёгтем. Не только ступицы, но и обитые железными полосками ободы, что казалось бессмысленным: в дорожной пыли всё сразу сотрётся.

– Теперь смотри хорошенько, борта и днище, нет ли пятен чужой крови?

Новит добросовестно заглядывал под дно фургона, но ничего подозрительного не нашёл. Жердин тоже.

В окне показалась Веда. Слепо глядя прямо перед собой, она к чему-то прислушивалась или принюхивалась, проверяя их работу. Выглянула на другую сторону, вернулась и величественно кивнула.

– Можно! – махнул Жердин Папаше. Они с Новитом запрыгнули обратно в «кухню». Там Жердин быстро всё прибрал, а Новит спросил, что за ведьмовской ритуал они только что провели?

– Так, на всякий случай. Есть такая уловка. Бандиты норовят в драке облить колёса чем-то вроде крепкого мятного масла или анисовых капель. По ним гончие очень легко возьмут наш след, даже далеко, когда приедем в город. Захватить нас не удалось, но что если они рассчитывают собрать свежие силы и догнать нас ночью?

– Не хотелось бы, – поёжился Новит. Вспомнил, что он в одной рубашке, нашёл свою жилетку. Жердин протянул ему добротную дорожную куртку, явившуюся из сундука.

– Держи, не мёрзни.

– Твоя?

– Моя, старая. Давно рукава коротки, а продать случая не было, лежит в запасе. Тебе в самый раз.

– Спасибо. – В обновке он быстро согрелся, Жердин тоже натянул свой полосатый камзол. Над походным очагом в котелке грелась чистая вода. Новит следил, когда закипит, чтобы не булькала через край. Жердин отлучился ненадолго, взяв в «кабинете» мешочек ароматных трав. Бросил полную горсть заварки в кипяток, снял с огня и закрыл крышкой. Мешочек повесил на гвоздь под потолком.

– Чай есть! – прокатилось по фургону.

– А вот и подходящая полянка, – вернулось по эстафете от Папаши.

Фургон съехал с дороги на широкую зеленую обочину. Туда из «кухни» притащили котелок, кружки и корзину с едой. Распрягли крошку Матильду, пустили пастись, сами расселись кружком на травке, как милое семейство на воскресном пикнике.

– По глоточку? – предложил Старик. – За встречу и весьма удачное прощание с людоловами!

По кругу прошла бутылка недорогого красного вина. Каждый плеснул в кружку, сколько счёл нужным. Кто – щедро, как Папаша Баро, кто – символический глоток, как Веричи.

Потом весело ели хлеб, сыр, ветчину, зелень, грызли солёные галеты, намазывали на печенье масло и мармелад, запивали роскошным чаем из вишневого листа с домашним привкусом пирога с корицей.

– За вас, мои спасители! – высоко поднял кружку чая Новит. – И за удачу.

Актеры посмеялись, чокнулись кружками. Обсуждали случай, который свёл их, стычку с бандитами, предсказание Веды.

– Может, скажешь теперь, откуда ты взялся? – весело спросил Жердин. – Сбежал из тюрьмы?

– Почему, сбежал? – смутился Новит. – Только вышел. Отпустили три дня назад. Успел сменить костюмчик и поесть домашнего в гостинице. Из селения, где нас держали в старой крепости, вышел сегодня утром. И сразу эти… Думал, стража. Естественно, рванул со всех ног.

– А сидел за что? – с легкостью спросила Смея.

Знакомством с преступниками актеров не напугать. Папаша Баро уже дал понять новичку, чем бы ни отличился их случайный попутчик, будь он трижды вне закона, они не откажут ему во временном убежище. Новит упрямо свёл брови:

– Ни за что. Облава. Не здесь, в городе, где я жил. Сюда нас перевели позже. Даже повода толком не знаю. Какой-то бунт на фабрике, что ли? Искали зачинщиков. Но я не при делах, ни дня на фабрике не работал, и ни в какой мастерской тоже. Они это наконец поняли.

– Долго разбирались? – посочувствовал Старик.

– Почти три месяца.

– Ого. По тебе и не скажешь, – недоверчиво буркнул Крас. Чувствовалось, красавчик знает, что говорит. Для того, кто три месяца просидел в темнице, у Новита недостаточно бледная кожа, даже загар, а если работал на улице, под солнцем, где метки от цепей на руках?

Новит понял намёк.

– Ты прав, солнце я часто видел. Нас выпускали работать во внутренний двор крепости, оттуда не сбежишь. Мы камни таскали, помогали ремонтировать стену. Та крепость, это руины, уцелело только одно крыло, где тюрьма. Через день качали воду в подвале. Кандалов не было. Я не вру. В камере было окно и много соломы, кормили не так уж плохо. В городе, точно, пришлось бы хуже. Мы считались даже не заключенными, задержанными по подозрению, суда ведь не было.

– Компенсацию заплатили? – хмуро спросил Папаша Баро.

– Два золотых. Но я их сразу прогулял на воле за три дня. Вот, – новичок пошарил в кармане брюк и показал серебряную монетку: – Десять грошей. Всё, что осталось. Возьмите себе в общий котёл. Или как у вас в театре заведено?

– Нам твои деньги не нужны. Отработаешь, как договорились.

– Я не против… Но что мне делать на сцене? Петь и плясать я не умею, трюков не знаю. И вообще… – Новит отвёл глаза. – Глупо прозвучит, но я не хочу кривляться на потеху толпе. Неловко падать, садиться на шляпу или в лужу, кричать пошлости, в общем, изображать из себя шута. Простите, я никого не хотел обидеть.

– Шута нельзя изобразить, сынок, – смеясь, поправил Старик. – Им надо быть.

– Или не быть! – мигом подхватил Жердин. – Я тоже не хочу обидеть, но признайся честно, ты такой раб благопристойных правил, послушный мальчик, или слишком горд, чтобы выставлять себя дураком?

– Второе, – грустно вздохнул Новит. – Вам смешно?

– Не можешь вытерпеть, чтоб над тобой смеялись?

– Не в этом дело. Вы же смеётесь и ничего, – он тоже усмехнулся. – Веселить людей звучит неплохо, но для меня важно, что я сам делаю. Считаю ли я это унизительным.

– Для меня, думаешь, неважно? – сверкнула на него огромными глазами Веричи.

– Ты… другое дело, – протянул Новит. – Актрисы развлекают иначе. Своей красотой, голосом, искусством, изящными нарядами и танцем. Что в этом недостойного, когда их есть кому защитить. А у вас есть. А что делает парень, без особой красоты и таланта? Играет роли. Кого? Героя-любовника? Коварного злодея? Вряд ли… Значит, слугу или маску без слов. Я очень слабо разбираюсь в театре, видел не так уж много уличных представлений, но то, что публику нужно чем-то привлекать, вызывать ее ужас, интерес или смешить, это я понимаю.

– И не всегда это бывает недостойным, – многозначительно двинула бровью Смея.

– Имеешь в виду своё представление в лесу?

– И это тоже.

– Согласен, ты разыграла славный трюк. Но я так не сумею.

– У тебя есть всё, чтобы начать, – неласково заметил Крас. – Руки, ноги, мозги. Порепетируй с нами хоть одну сцену, узнаешь, на что способен. А это всё… пустой трёп, – красавчик презрительно перекосил щеку, осушил кружку с чаем и встал.

– Зря ты так, – мягко упрекнула Веда. – У мальчика есть воспитание. Это ведь хорошо.

– Угу, – Крас пошёл к фургону. Жердин и Смея, как собачки, моментально побежали следом. Втроём они вытащили большой сундук с необходимыми вещами для репетиции.

Глава 5

– Что за спешка? – заворчал Старик. – А отдохнуть после всех треволнений? В тишине на природе хотя бы полчасика после обеда…

– …вздремнуть, а лучше до вечера, – передразнил Крас. – Тебе, Старик, никто не помешает наслаждаться покоем. Мы возьмем сцену без тебя. Что-нибудь самое простое. Там, как пойдёт.

– Красавчик прав, зачем терять время? – подхватила Смея.

– Он у тебя всегда прав, – ухмыльнулся Жердин. – Ах, мамочка, зачем твоего сына кривая дорожка привела именно в этот театр! В другом, глядишь, он играл бы роли героев, а не слуг, а тут… дельце безнадёжное. Да, Новит? Рискнешь помочь? Мы без костюмов, прямо так.

– Готов, а что делать?

– Делай только то, на что ты сам согласен, – с преувеличенной заботой предупредила Смея. Не удержалась, фыркнула.

Крас снял шейный платок и спрятал в карман. Достал из сундука широкую плотную полосу брезента размером с половинку гамака и бросил на траву в сторонке.

– Качели! – радостно подскочила Веричи, угадав название сценки. – Я первая!

– Нет, я! – весело возразила Смея. – Меня не так жаль, если уронят!

– Спокойно, обе полетаете, – заверил Крас.

– Сегодня есть лишние руки, которые не лишние, – подхватил Жердин.

Молодые актеры сбросили куртки, Новит последовал их примеру, хотя ему полагалось пока только смотреть. Но тут же пришел в ужас, когда две актрисы моментально сбросили платья.

Шнуровка Смеи оказалась слабая, позволила снять платье, как рубашку. У Веричи шнуровки вообще не было. Серая и крапивно-зеленая шкурки в цвет полевых ящериц слетели на траву. Но внутри девицы оказались не в нижних юбках, белье, чулках и корсетах, как представлял себе полураздетых барышень новичок театра, а в бордовом и лазурно-голубом у Веричи трико с рукавами чуть выше локтя, плотно охватывающих фигуру. На однотонных трико блестела тонкая косая клетка, из золотой нити или краски.

Гибкие стройные тела переливалась этой клетчатой чешуёй, как хвосты русалок. Ножки актрис в легких кожаных туфельках без каблуков оставались совсем открытыми недолго. Поверх трико быстро наделись пышные бело-золотые оборчатые юбки с разрезами на боку, так что ширины юбки не существовало, она могла разлететься как угодно, как хвост павлина. Или соблазнительно приоткрыть только одну ножку.

– Прыгайте, – сказал Крас, когда барышни были готовы. Таким тоном, будто делает им одолжение, но крайне неохотно.

Артистки радостно завизжали и бросились на него с двух сторон. Вцепились в его руки, Крас подхватил их и поднял так, что обе девицы оказались сидящими у него на руках от ладони до локтя. Развёл руки в сторону и закружил их, как живая карусель. Только он выпрямился, обе артистки отпустили его плечи и сидели свободно, не боясь упасть. Обеими руками они посылали воздушные поцелуи восхищенной публике, которую вполне заменял Новит.

Замедлив вращение, Крас одной рукой прижал Веричи к груди, а Смею перебросил на поднятую ровную руку. Оказавшись сидящей у него на ладони, она изящно взмахнула руками, точно крыльями, потом дотянулась правой ножной до плеча Краса, надежно встала, держась за его поднятую руку. Красавчик опустился на одно колено и помог Веричи взобраться на его плечо, используя поднятое колено как ступеньку. Легкая девушка изящно взошла по партнеру, как по лестнице, и тоже утвердилась одной ногой на его плече. Крас встал, держа артисток за руки, а они стояли на нём, сохраняя баланс и посылая невидимой публике приветствия свободными руками через всю воображаемую площадь города.

Крас твёрдым шагом пронёс их по небольшому кругу, чтобы их пирамиду хорошо рассмотрели со всех сторон. Смея и Веричи раскланялись уже всем, кто будет смотреть из окон и с балконов. Остановившись снова лицом к костру, где собралась нынешняя публика, Крас подал незаметный знак Смее, чуть сжав ее руку. Артистка моментально плавно села на его плече. Даже Новит понял, что это не новый трюк, актриса просто устранилась, чтобы не мешать. Держась сама на его плече, она дала возможность партнеру освободить обе руки.

И точно, главное, что Крас хотел сделать, поймать прыгнувшую ему точно в руки Веричи. Он покачал хрупкую девушку на вытянутых руках, так что половинка её юбки красиво развевалась. И бросил на руки Жердину. Новит успел заметить быстрый взгляд, которым обменялись актеры в этот миг, но не понял его значения. Поэтому перелёт Веричи от одного партнера к другому стал для новичка такой неожиданностью, от которой подпрыгнуло сердце.

Жердин сделал точно такую волну, покачав Веричи по дуге вверх и вниз. А Крас в этот момент уж поймал на руки Смею. Две пары, привели свои движения в один ритм и сделали хитрый пируэт, поменявшись местами, как в танце. Повернувшись вокруг своей оси, они одновременно опустили партнерш на землю, отпустив их талии и коснувшись поднятых рук. Барышни сделали бальный реверанс, расцепили руки и подбежали к условному краю сцены. Новит чувствовал, что актеры постоянно видят пространство, в котором им привычно выступать. И край сцены проходил прямо перед ним.

С двух сторон от новичка артистки сделали изящные поклоны, выпрямились, слушая аплодисменты тех, кто в этой сцене играли публику. Вдохновенные лица юных барышень, их лёгкие улыбки и взгляды ничуть не совпадали с обычным выражением лиц бойкой ироничной Смеи и стеснительной Веричи. Это были прекрасные маски, надетые, так же как воздушные юбки, специально для этой сценки.

– Вот одна часть, – сумрачно сказал Крас, вернув всех из заоблачных сфер обратно на полянку. – Так мы можем работать вдвоём с Веричи или Жердин со Смеей, или я с двумя… Или на две пары, как ты видел. – Он обращался к Новиту. Тот понял, что видел только половину номера. И с трудом вернулся от роли зрителя к обсуждению своей актерской карьеры. Он может участвовать в таком? Невероятно. Но очень заманчиво.

– Для настоящих «качелей» нужны четверо мужчин. Мы делаем половину, девочки меняются, но этого мало… Если ты потянешь, можно сделать, когда я с Папашей, а ты с Жердиным. Попробуйте.

Жердин подхватил кусок брезента с прорезями для захвата руками с двух концов.

– Веричи, – позвал он. Показал Новиту, как взяться за брезент, натянув его как тугой гамак. Веричи осторожно села по центру, держась за края и вытянув скрещенные ножки.

– Держи очень крепко, – предупредил Крас. – Очень! В раскачке легко забыться.

Новит вцепился в край гамака. Они с Жердиным стали раскачивать Веричи, как на качелях. Очень плавно, широко, всё сильнее и выше. Она откидывалась, прогнув спину, изящно тянулась в небо, плавно взмахивала руками, точно крыльями, и летала! При этом не забывала тянуть носочки и держать одну ногу чуть согнутой в колене.

Крас пристально следил за каждым движением, словно готовый броситься на беззащитную, белую с лазурной грудкой птичку хищник.

Достигнув максимального размаха «качелей», Новит понял предостережение. Казалось, что Веричи летает сама собой и ничего не весит. Он тревожно посмотрел на Жердина, тот утвердительно двинул веками. «Качели» плавно замедлились. Они не остановились совсем, когда Веричи в полёте соскочила с брезентового сидения и, смеясь, раскланялась. Сейчас она ничем не напоминало робкую девочку, с которой Новит познакомился в фургоне.

Её место заняла Смея. Партнеры более уверенно раскачали её. Угадывая, куда двигаться, как в танце, Новит мог менять угол, «качели» поворачивались на месте, и Смея летела в сторону публики то вытянутой рукой и смеющимся лицом, то носком туфельки. А иногда качалась боком, откидываясь в полёте более смело, почти переворачиваясь вверх ногами. Она достала из-за пояса припасённый цветочек. В один момент бросила его в траву, в другой – пролетая мимо и максимально откинувшись вниз головой, ловко подняла. Партнёры следили, чтобы Смее было удобно достать до цветка.

Когда они остановились, все радовались, что номер получается. Только у Краса было такое выражение лица, будто он не ждёт от этих фокусов ничего хорошего. Жердин выжидательно смотрел на него.

– Попробуйте, – уронил постановщик трюков. Новит не понял оценки, а Жердин просиял. Девицы опять спорили, кто первая.

– Веричи, – выбрал Крас. Новичок понял, что это был неожиданный выбор. Настолько, что красавчик вынужден был пояснить: – С ней будут осторожнее.

– Смысл в том, что мы должны поймать её в качели в броске. Это труднее. Вес больше, резко, и ритм… – торопливо пояснил Жердин.

– Гораздо труднее, – мрачно предупредил Крас. В его устах это казалось в принципе невыполнимым. Но окрыленный первым успехом новичок готов был дерзнуть. Крас медленно сощурился, будто целился, читая весь спектр восторга и волнения на лице Новита. И качнул головой: – Нет. Сначала сам попробуешь.

Вдвоём с Жердиным они взялись за брезентовые качели. Новит осторожно сел, держась за края. Понимал, что его не уронят, но сердце напряженно подпрыгивало каждый раз на верхней и нижней точке дуги, которую описывали качели. Жердин весело, Крас сосредоточено, что выглядело у него каменным спокойствием, раскачивали новичка.

Через минуту он почувствовал легкость, рискнул сильней откинуться на спину и даже отпустить руки. Как вдруг мягкие качели как-то неловко дёрнулись. Новита тряхнуло так, что он чуть не вылетел головой вниз на траву. Отчаянно вцепился в край брезента, но баланс был нарушен, ноги задрались вверх, сжались, голова перевесила. Новит только сейчас понял необходимость изящной позы барышень с вытянутыми скрещенными ножками. Человек сбалансирован так же, как кинжал – по весу головки на эфесе и длине лезвия. Ноги в этом случае были лезвием и сгибать для изящества можно только одну.

Качели пошли вверх и двигались ровно, новичок быстро вернул баланс, но тяжело дышал и крепко держался. Когда его опустили на землю, даже не спрашивал, кто виноват. Яростно зыркнул на Краса:

– Нарочно?

Тот молча двинул бровью. Новит отдышался и кивнул, уверяя, что понял цену внимательности партнёров.

– Я и бросок показать могу, – заверил Крас. – Папаша бросит, мы поймаем. Но, думаю, пока с тебя хватит?

– Да, спасибо, я понял. Держать очень крепко, не дёргать, не сбивать ритм.

– Лапки не трясутся?

Новит проверил пальцы. Дрожи или обморочной слабости не было. Он готов ловить Веричи.

– Принять нужно прямо в центр, синхронно откачнуть назад, как бы по инерции, под её весом, потом обратно и раскачивать всё выше и выше, – наставлял Жердин. – А потом она прыгнет, не бойся, я скажу, когда.

– Вот теперь, когда я понимаю, что мы делаем, – пробормотал Новит, – теперь мне страшно! – он старался, чтобы его слышал только партнер по качелям.

– Ничего, – усмехнулся Жердин. – Привыкнешь. Чтобы барышни изящно парили в облаках, нужна грубая мужская сила. Готов?

– Да!

– Точно готов? – усомнился Крас. – Или для начала лучше потренироваться на чем-то неживом, на сундуке… – он закрыл крышку, собираясь бросить в них сундук.

– Этот легкий, – возразил Папаша. – Пусть сразу ловит Веричи. Чем выше ставки, тем быстрее научится.

– Я готова рискнуть, – высказалась сама артистка и ободряюще улыбнулась Новиту.

– На счёт «три», – предупредил Крас. Ловцы с качелями приготовились. Новит заранее напружинил мышцы. Красавчик покачал и покружил Веричи на руках и сосчитал до трёх. – Три!..

Веричи спорхнула с его рук и полетела точно на качели. Для первого раза Крас стоял в двух шагах и бросил её не сильно. Новит не дёрнул первым и не затормозил, когда Жердин плавно отвёл качели назад, гася бросок. Они сразу раскачали Веричи, как будто она прыгала уже на движущуюся трапецию, как у воздушных гимнастов.

Для театра такие номера были редкостью, но Папаша считал, для перебивки между разговорными сценками жонглирование факелами или акробатические трюки очень хороши.

Кроме того, грех не использовать возможности молодых ловких артистов. Точнее, Краса. Он научил девочек и Жердина, и внутри всех сценок, даже самых романтичных, они умудрялись вставлять неожиданные кульбиты, эффектные прыжки не только в драках. Понятно, если безупречный герой мог в бою сбросить нападающего с плеч, или раскрутить и швырнуть через всю сцену, или поймать на лету красотку. Но достаточное впечатление на публику всегда производил тот факт, что Крас как-то умел изящно нести барышню возле своей груди одной рукой. Вторая оставалась совершенно свободна, и для шпаги, и для любви, и для комплементов публике, – как назывался театральный и цирковой салют поднятыми руками, без поклона.

Ничего о полной программе выступления Новит ещё не знал, и мало ею интересовался, всецело поглощенный сценкой «Качели». Если верить актерам, одной из самый простых.

Сильно раскачавшись, Веричи подала знак Жердину. Тот предупредил Новита, что на следующем излёте вперед Веричи прыгнет. Хотя он был готов, сердце снова дрогнуло, когда качели внезапно стали слишком лёгкими, пустыми. Крас не зевал, поймал артистку на руки, тоже по инерции качнул по дуге, подбросил, перевернул в руках, поймав не за спину, а за талию спереди, и поднял над головой. Веричи послала всем воздушный поцелуй и засмеялась.

Они ещё несколько раз повторяли бросок. Крас отходил чуть дальше, размахивался сильнее. Но всё оставалось внутри невидимого квадрата сцены. Наконец Папаша сказал всем отдыхать.

– Для первого раза хватит, сынок. Отлично, – отечески похвалил он Новита. Тот смущенно улыбнулся, разгоряченный и довольный, что всё получилось.

Актёры умылись, привели себя в порядок, барышни снова переоделись в дорожные платья. До вечера все отдыхали на полянке. Перекусили, чем осталось. А ближе к вечеру, когда крошка Матильда хорошо отдохнула, забрались в фургон. Заварили ещё один полный котелок чая и забрали с собой в «кухню». Жердин прихватил дорожное одеяло и кивнул Новиту на боковую лесенку, ведущую на крышу фургона.

Вдвоём они с удобством растянулись на плоской дощатой крыше. Внизу, внутри смутно слышались голоса и звенела гитара. Смея разучивала песню, но не пела сейчас, только играла. Жердин сказал, что слова она отлично знает, и может петь под аккомпанемент любого из партнеров, но хочет играть песенки сама, учит аккорды.

Вечерний лес шелестел мимо, в небе уже поплыл румянец отблесков заката. Странствующий театр ехал на восток, так что закат был позади, но небо впереди тоже порозовело. Световое эхо. Новит читал о нём ребенком, увлекаясь романами о путешествиях и приключениях. Но видел настоящий эхо-закат, наверное, впервые. В городе небо так не разглядишь.

Фургон мягко покачивался. Длинные ветки дубов иногда проплывали очень близко, так, что их можно было коснуться. После всей беготни с утра, сначала от погони, потом, отбиваясь от бандитов, потом, разучивая трюк с качелями, клонило в сон. Но, даже чувствуя сильную усталость в теле, ничуть не меньше, чем после работы в тюремной крепости, Новит не мог заснуть. Сознание не равнодушно ускользало, а бурлило от новых впечатлений. Неужели всё это произошло сегодня? Всего за один день? А что же будет дальше, когда начнутся представления? Новит уже заранее сожалел, что Папаша Баро поставил условием его платы за услугу всего одно представление, не три, не десять.

Что ж, пусть он поучаствует в одном. Там – как пойдёт, как любят говорить его новые знакомые.