Текст книги "Странствия клетчатых (СИ)"

Автор книги: Зелена Крыж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37

В гостинице трое ночных гуляк оказались за полночь. Но очень вовремя вернулись, раньше, чем пришёл из ратуши после позднего ужина глава театра. Папаша их не видел. В коридоре они разошлись. Крас – к себе, в крайнюю комнату номер три. По пути обещал заглянуть к девочкам, успокоить их. Новит поддерживал приятеля, чтобы не споткнулся на лестнице, и хотел довести его до комнаты, уложить в постель.

– Старика нет, чем тебе помочь? Нужен лекарь?

– Мне нужна медная ванна! И к счастью, у нас на этаже она есть, – Жердин похромал мимо своей двери, в конец коридора. Новит шёл с ним. – Даже две… Тебе тоже советую.

– Я-то цел.

– Всё равно, после драки отлично снимает напряжение. Ооох, – Жердин пустил теплую воду и обеими руками уцепился за край огромной круглой ванны красной меди, с бугристой чеканкой, как панцирь черепахи изнутри: – Дошли всё-таки, даже не верится.

– Если сейчас ты в неё свалишься, утонешь! – с нервным смешком предупредил Новит.

– Не-а. Я буду наверху блаженства. Такая – от синяков первое дело. В меди что-то есть, что возвращает силы.

– Не гладь её, это не девка! Кстати, наши барышни тебя действительно не пожалеют, завтра получишь сполна за свою «безопасную» прогулку.

– Справедливо. Барышни меня уже приласкали, куда уж больше, – хмыкнул Жердин. С трудом оторвался от ванны и, сохраняя равновесие на одной ноге, пытался стянуть камзол.

– Помочь? – Новит указал ему на табурет. Помог снять камзол, стащил с приятеля сапоги.

– Спасибо, дальше сам. Иди, пока вторая ванна свободна. Крас оч-ч-ч-чень вежливый мерзавец, но даже его терпение не безгранично.

– Спокойной ночи.

– И всем… Новит, постой. Как вы меня нашли?

– Крас. У него чутьё, как у гончей.

– Мда, он меня знает…

– Он – да, но не лорд Инзель. Не понимаю, как тебя выследили?

– Вели отсюда, тихо, один-двое. Когда доставили записку от «поклонницы», была большая вероятность, что я пойду гулять в другую сторону от «Пасти льва», решив, что там уж мне ничего не грозит. Символично. Ловушка сработала, я всё равно попал лордскому льву в зубы.

– Думаешь, та девка… прости, твоя подружка на тот вечер и сдала тебя?

– По-моему, они не тратили время на подкуп девочек. Чтобы не ждать, пока сам выйду, объявили в салоне облаву на актеров, кто захотел сбежать, тот и попался.

– Что теперь будет?

– Не знаю, но Крас, похоже, опять прав: от меня лорд отстанет. Теперь я слишком мелок, чтоб сводить счёты. Нас-то не тронут, а вот… Ты бы хоть присмотрел за ним.

– Я? Как ты себе это представляешь?

– Не представляю, – устало покачал головой Жердин. – Но если я буду маячить рядом, только разозлю их. Попробуй ты. Красавчик у нас слишком самостоятельный, но нельзя сейчас уходить далеко совсем одному. Веда сказала, тот цветочек может нас здорово обжечь. Я думал, речь только обо мне, но ничего, похоже, не закончилось.

Новит молча прикрыл веки, дав знак, что подумает об этом, и вышел, оставив приятеля наедине с его обожаемой медной ванной.

*****

Сказать, что Крас старался вести себя поосторожнее из-за новой угрозы, – ничего подобного. С утра ночные гуляки выслушали всё, что Папаша и другие думали об их благоразумии. Жердин покаянно признал свою глупость, но был уже наказан за нее сполна. Успокоившись и трезво подумав, все, кто переживал за него, признали, что могло быть и хуже. К новенькому претензий не было, он только помогал братьям, а Крас…

Красавчик кивал, не закрываясь ледяным щитом, честно выслушивал обвинения в своём непомерном эгоизме, ставящем под угрозу не только его, но и друзей, и о том, что «сила есть – ума не надо», и про то, что их личные счеты с обидчивым лордом театру совершенно некстати, а выехать теперь из Южного Брока хуже, чем остаться. Владения Инзеля как раз за пределами города, а городские стены и законы – хрупкая, но защита от бешеного самодура. Но какая сила защитит их от такого же бешеного внутри театра?

– Сынок, с Жердина что взять, но ты… – под конец развёл руками Папаша, исчерпав все аргументы. Крас молча дождался, пока все выдохлись, и тут же предложил новую сценку.

Единодушное: «Нет!» – плавно сменилось на: «Ладно, попробуем» и «…только ты не очень…»

– Кланяться можешь? – с ироничным вызовом спросил Крас у Жердина.

– Угу. Ради такого дела… Вся слава теперь достанется не мне, а моему господину, – постоянный слуга Красильона сделал красивый росчерк кистью, сидя изобразив низкий поклон.

– Значит, попробуем.

– Так сразу? – ужаснулся Старик.

– Днём, – уточнил Крас, как будто отсрочка в несколько часов что-то меняла. Кроме одного: на дневных представлениях больше всего знатных бездельников.

*****

Премьера новой сценки с Красильоном имела потрясающий успех. Публика ревела, следя за напыщенным вельможей, слишком явно узнавая, с кого списан портрет.

Сценку поставили в финале, гвоздем программы, в ней участвовали все, даже если не были видны, отвечали за грохот или музыку за сценой. Актеры очень нервничали, пожалуй, меньше всех – трое ночных гуляк по трущобам. Им что, они пережили прямое знакомство с лордом. Дразнить его на сцене после этого – одно удовольствие.

Расписанный холст на задней стене изображал город. Красильон выходил на прогулку, ослепителен и великолепен более, чем всегда. В светлом, шитом серебром и мелкими розочками парадном камзоле, шляпе с огромным плюмажем из белых и розовых перьев.

Сопровождая господина, Жердин постоянно угодливо кланялся, чтобы зрители, даже те, кто уже отлично знал это, сразу не замечали, что господин и слуга почти одного роста. Но Крас и в жизни на дюйм выше, а Красильон всегда вышагивал в охотничьих сапогах цвета слоновой кости, с внушительными красными каблуками.

В этот раз на дальнем краю сцены наклонно установили щит из чудес меткости. Дополнительный скат вёл к задней лесенке, позволяя Красильону возвыситься над партнерами ещё больше.

Только выйдя, герцог обнаруживал, что кое-что забыл.

– Что за прогулка без оружия? А вдруг кто… нападёт, – Крас манерно подкручивал нарисованные завитые усики. – Мало ли на свете самоубийц…

– Шпага при вас, – намекнул Жердин.

– И что? Её мне мало!

– Сию минуту, господин! Я мигом!

– Ваше сиятельнейшее сиятельство, позвольте предсказать вам будущее? – Пока Красильон прохаживался один, к нему подошла гадалка. За милостивые монетки герцога, Веда предсказывала ему всё более великие достижения. – Однако, сегодня вас ждёт стычка…

– Что меня ждёт? – возмутился Красильон. – У меня не бывает вульгарных стычек, только благородные поединки!

– Да, это будет поединок, светлейший сеньор. Но обернется он не совсем победой…

– Что-что? – герцог демонстративно забрал последние две монетки.

– Но это будет больше, чем победа! Вас ожидает невероятная, сказочная награда!

– Другое дело, – Красильон милостиво вернул плату, добавив ещё монетку. Гадалка величественно поклонилась и прошла за кулисы. Тут же с ней еле разминулся запыхавшийся слуга и бережно вынес секретное оружие, со сверкающей золотой рукоятью, точь-в-точь – эфес кинжала.

Оказалось, это зеркальце на длинной ручке. Красильон любовался собой, величаво ступая. При этом, совершенно не видел, куда идёт, так что слуге пришлось постоянно уворачиваться от хозяйских сапог. За сценой в это время звук истерического петушиного кудахтанья перешел в индюшиный клёкот. Дав публике отсмеяться, индюка сменил хриплый крик павлина. Зрители отвечали полным согласием, пока вельможа поправлял «пёрышки» и всячески распускал хвост.

Особенно смешило, что в его ухе болталась огромная грушевидная жемчужина, длиной в палец, в широкой части размером с вишню. (Крас делал иногда для пущего эффекта накладки на свою сережку. Так у его грозного атамана разбойников болтался в ухе стальной череп, у чародея – сверкала острая асимметричная звезда. Насадок было несколько, легкие, чисто бутафорские. Обычно Красильон носил «бриллиантовую» сережку, рассыпающую искры. Но даже она была поскромнее этой).

– Ну, как я сегодня? Хорош? – спросил герцог слугу.

– Вы прекрасны, мой господин, – Жердин не просто кланялся, стелился по сцене. Красильон скорчил разочарованную гримасу:

– Всего лишь? Ты мог сказать, что я великолепен! Что великолепнее меня нет во все… – на полуслове он отвлёкся, снова заметив себя в зеркальце.

– …во всём мире! – с готовностью подхватил Жердин. Герцог поморщился, тяжко вздохнул и спрятал зеркало за пояс, вместо кинжала:

– Что, только в нашем? Я бы хотел услышать, что во вселенной! – с досадой он развёл руками. – О, небеса, за что?! За какие грехи мне послан нерадивый слуга без капли воображения!

– Кстати, о каплях…

– Что-о-о-о? Хочешь пропустить стаканчик? Пьяница! А кто работать будет?

– Нет-нет, мой господин, я не хочу пить. Когда я смотрю на ваше ухо… простите, на вашу жемчужину, её размеры уже утоляют любую жажду! – Жердин восторженно сглотнул. Красильон расплылся в самодовольной улыбке и хлопнул слугу по плечу, так, что тот растянулся на сцене, не выдержав веса хозяйской похвалы, но мигом вскочил и поклонился.

– Будет ли мне дозволено узнать цену этого великолепия? Вы снова заложили фамильный замок? И как будем рассчитываться?

– Что? Замок? Когда это было… Я его, кажется отыграл в прошлый раз… Гм, да как ты смеешь, ничтожный червяк? Эта жемчужина стоит десяти замков! Да знаешь ли ты, что эта жемчужина, будь она настоящей, стоила бы полкоролевства!

– Ого!

– Не меньше, – герцог невозмутимо поднял палец.

Жердин поскреб затылок, напряженно соображая:

– Выходит… она фальшивая?

– Да ты с ума сошел? Пристало ли МНЕ носить фальшивку? Это копия и весьма ценная! Я заплатил за нее… не помню, грошей пять… или шесть… или вообще не платил, просто отнял… В общем, она моя по праву!

– Э-э, господин, а зачем же вы ее носите, раз она того… копия? Чтобы не жалко было, если украдут? – слуга склонился очень низко, замаливая дерзость.

– Зачем ношу? – Крас снова поднял слугу за шкирку и потрепал по плечу, так, что долговязый клетчатый парень шатался, как былинка. – Для престижа, друг мой. Она… большая!

– Это есть, – признал Жердин.

– Вооот. И по ней все сразу видят, какой я большой человек!

– Великий, – поддакнул Жердин.

В этот момент на сцену вылетел Новит с огромным портфелем школяра. Пригнув голову, глядя под ноги, пронёсся так, словно опаздывал на важный экзамен. Естественно, столкнулся с вельможей, попав головой ему в пояс. Крас чуть покачнулся и мгновенно поймал обидчика за шкирку, за воротник сизого плаща.

Школяр схватился за лоб, на котором должна была отпечататься роскошная пряжка и медленно поднял глаза. Так медленно, что высота казалась бесконечной и вызывала колики смеха у публики. Глаза школяра раскрывались всё шире, пока он чуть не заваливался назад, его удерживала только вельможная рука.

– Простите, я вас не заметил!

Зрители ответили взрывом хохота. Красильон удивлённо вскинул брови, пока смех не притих. Зловещую паузу он выдерживал, пока слуга в сторонке корчился от безмолвного смеха. Зрители тоже давились, но молчали, желая слышать, что будет дальше.

– Да как ты смеешь, ничтожный червяк? – зашипел герцог. – Ты знаешь, кто я? Весь этот городишко у меня в кармане! Все важные чины едят из моих рук! Мой род древнее самых старых башмаков последнего нищего, а мой герб выше самой высокой трубы на ратуше! Я непревзойденный боец и нападаю только когда силы совершенно равны… Сейчас ты это почувствуешь на своей шкуре! Да я тебя отдам стражам закона, да я тебя… на каторгу!

Пока герцог перечислял угрозы, школяр безмятежно спал, повиснув в его руке, и сладко причмокивал губами, как спящий младенец. Заметив, Красильон встряхнул его и толкнул локтем:

– Да ты спишь, что ли?

Новит отчаянно зевнул, захлопал глазами:

– Простите, вы уже закончили молиться?

– Что-о-о?

– Да я всегда засыпаю во время школьной молитвы… привычка… у многих школяров такая! Ай! – он наконец пытался убежать, но Красильон крепко поймал его за ухо:

– Ничтожный мальчишка!

– Ай, пустите! Не смейте! Моё ухо! – пытаясь вырваться, школяр на ходу расстегнул портфель и выхватил короткую шпагу: – Я дворянин! Я не позволю!

Когда Красильон от изумления разжал пальцы, школяр отскочил, воинственно размахивая шпагой. Это было смешно, и Красильон отмахнулся от шпаги рукой, как от мухи.

Зрители смеялись, но смех замер, когда школяр случайно задел серьгу-жемчужину. Та стала бешено качается. Вельможа зримо наливался гневом. Крас скорчил такую зверскую рожу, закусив губы, зло прищурив глаза, что публика уже не знала, смеяться или разбегаться подальше, от греха. Они-то помнили, что герцог на сцене – всего лишь маска, но… Он же узнает. Очень скоро узнает. Лорд Инзель. А если он сейчас здесь? Он никому не простит смех над собой, не лучше ли пока не поздно… Но никто не мог уйти, всё бросив, не узнав, чем закончится поединок.

Красильон уже налился краской, как перезрелый помидор. Причем, он незаметно тряс головой, что выглядело дрожью гнева, так что серьга не останавливалась, качалась, грозя сорваться. Полностью разделяя чувства публики, слуга присел от страха, прикрыв голову руками. За сценой погремел раскат грома, который Веда изобразила гибким стальным листом.

Школяр смущенно осторожненько шажок за шажком приблизился к герцогу, похожему на тигра перед броском, и двумя пальцами остановил серьгу. О, ужас! Жемчужина осталась в его руке. Теперь школяр испугался по-настоящему. Виновато широко улыбнулся, пожал плечами. За сценой нарастала барабанная дробь.

Новит подул на жемчужину, стряхнул пылинки, протянул серьгу на ладони владельцу, жмурясь от ужаса, и отвернувшись лицом в публике. Крас бесконечно надменно выпрямился, грудь колесом, став ещё выше. Взяв серьгу, снова прицепил её к уху, свысока глядя на съежившегося школяра, который становился всё ниже, по мере того, как Красильон рос. Слуга еще раньше уполз за сцену, стекая по ступенькам, словно тень.

– Желаете поединок? – зловеще прошипел вельможа. – Что ж… – он медленно достал огромную шпагу и крикнул за сцену: – Ко мне, скоты! Ваш господин в опасности!

С ударом гонга к нему мгновенно присоединилась четверка вооруженных слуг в масках и темных плащах. (Переодетый Жердин, Папаша, Старик и Смея в мужском костюме). Вельможа удовлетворенно оглянулся:

– Что ж, теперь силы равны… Приступим. Защищайся!

Стоило ему замахнуться шпагой, за сценой снова раскатился гром. Едва они скрестили шпаги со школяром, как из-за сцены в подсветке двух прожекторов, в вихре искусственного ветра, развевающем волнами её газовый плащ с блёстками, возникла Веричи – невероятно прекрасная принцесса.

Оставив вертушку, изображающую ветер, Веда щелкнула по мембране и провела по струнам маленькой арфы, которая зазвучала на всю площадь, как райская музыка.

Красильон обернулся на звук, уронил шпагу. Точнее, выпустил из рук, так что кончик воткнулся в доски и шпага плавно качалась. Веричи парила над ним, на поднятом краю сцены. Герцог мельком оглянулся на слуг:

– Дальше вы сами тут…

Его наёмники пронеслись чёрным вихрем в развевающихся плащах, увлекая школяра со сцены, исчезая, заодно забрав плащ и маску слуги. Веда за сценой пустила музыкальную шкатулку, где звуки похожие на арфу составляли волшебную мелодию. Под неё вельможа и принцесса потянулись друг к дружке, любовались, пантомимой показывая силу своего восхищения.

– Как вы храбры! – звонко сказала Веричи нежным волшебным голосом.

– Как вы прекрасны! – вторил красавчик, стоя вполоборота к публике. Преувеличено схватился за сердце, с мольбой протянув руки к светлому видению.

В пальцах Веричи появился тот самый розовый пион, не пострадавший за прошедшие сутки, только сильнее распустившийся в стакане с водой на столике в комнате Жердина. Многие зрители отлично поняли намёк, некоторые даже узнали символ соперничества с лордом.

– Слава о ваших подвигах дошла до моих чертогов, и моё сердце навек принадлежит вам! – принцесса бросила цветок. Красильон изящно поймал, вдохнул аромат, приложив руку ко лбу, изобразил, как сильно кружится голова от любви. В этот момент принцесса уже спустилась ближе. Красильон мигом воткнул цветок за пряжку шляпы, подхватил на руки Веричи и хотел унести за сцену. Слуга почтительно выдернул шпагу из досок, вернул в ножны герцогу, тот неожиданно обернулся и передал ему в руки принцессу:

– Подержи.

Пока слуга подхватил драгоценную ношу, Красильон картинно подтягивал сапоги, расправлял манжеты, поправлял шляпу, перья, цветок, проверил серьгу, глядя в зеркало.

Веричи даже не заметила смены партнера, томно изгибалась с руках слуги, обняла его за шею… Красильон оглянулся и возмущенно отобрал барышню обратно, слуга сбежал, чтоб не мешать романтической сцене. Красавчик снова сделал два шага к выходу со сцены, и показал свой коронный трюк – понёс девицу одной рукой, другой достал из-за пояса зеркальце, любуясь собой и поднимаясь на край сцены.

Публика как всегда не заметила момент, когда Крас переносил вес на одну руку, и ахнула от неожиданности. Красильон удовлетворенно кивнул, спрятал зеркальце за пояс и спокойно спускался по ступенькам задней лестницы. В этот момент музыка смолкла. Последние шаги с принцессой на руках вельможа делал в тишине. Они уже наполовину скрылись за краем сцены, и в этот момент позвучал звонкий, усиленный мембраной поцелуй. Крас, исчезая за сценой, снова высоко вскинул руку – салют публике, на «бис». И тогда грянули финальные аплодисменты.

*****

Не объявляя конец представления, Папаша за сценой заиграл на трубе финальный марш. Старик бил в барабан, Веда звенела бубном. Обежав сцену с разных сторон, на неё поднялись и поклонились все герои представления, кроме Красильона. Сперва были сольные поклоны у слуги, у школяра, у принцессы. Зрители продолжали хлопать, вызывая главного героя сценки. Крас, снисходительно улыбаясь, медленно снова вырос над сценой и лениво приветствовал публику, как вельможа.

Потом, резко крутнувшись на одной ноге, как мог бы сделать школяр, сорвал шляпу, поклонился от души, как озорной мальчишка, смеясь вместе со всеми. Сбежал на сцену к друзьям, поймал и высоко поднял их руки, как чествуют победителей в спортивном состязании.

Поклонившись, актеры ушли все вместе за кулисы. Тут же тройка слуг, Смея, Жердин и Новит пошли в толпу с блестящими звонкими блюдами, собирать монетки. Играла музыка, но в этот раз на сцене не было никого. Завершающий номер после такого был бы лишним.

Веричи, единственная не занятая ни музыкой, ни сбором денег, внимательно следила за публикой сквозь разрез холщовой перегородки, закрывающей кулисы. Она хорошо видела, как люди, что-то тихо говоря артистам, бросали на сверкающие блюда монеты. Видела, как некто демонстративно плотнее запахнул длинный плащ, ниже надвинул шляпу и пошел против движения толпы, отвернувшись от блюда, не бросив ни гроша.

Веричи тревожно вздохнула. Если это не сам лорд Инзель, который вряд ли бы остался неузнанным толпой, то один из его знатных приятелей. И этот господин сейчас идёт прямиком к лорду, чтобы пересказать ему все шуточки и дерзости, допущенные артистами сегодня. Точнее, одним артистом. Крас сознательно тянул весь удар на себя, закрывая остальных от вельможного гнева. Веричи вздрогнула, услышав эхо своего вздоха. Рядом стояла Веда. Своим особым зрением слепая тоже будто видела толпу и угрозу, разрезающую людские волны, как узкая черная лодка.

Глава 38

После представления в «Ореоле» для артистов подали обед за счет заведения – настолько вырос доход гостиницы в эти дни, пока рядом стоял театр. Кроме того, хозяйка – госпожа Ореола, явно благоволила театру и, особенно, Папаше Баро. Новит заметил, что за столом нет главного виновника сегодняшней бури. Спросив, кто когда видел Краса, Новит убедился, что тот, кажется, никуда не уходил с площади. Но в комнате его тоже не было. Вернувшись к фургону-сцене, новенький обнаружил пропажу на «заднем дворе».

Пространство позади сцены во время представлений было чуть ли не более оживленным, чем сцена наверху. Там вечно кто-то прятался в ожидании выхода или озвучивая сцены, скатывался кубарем по лестнице и выходил по ней, внезапно появляясь. Камни мостовой там были застелены брезентом. Крас сидел на нём, прислонясь спиной к колесу фургона.

– Чего обедать не идешь, тебя все ждут.

Красавчик неопределенно двинул кистью и уронил руку, как налитую свинцом. Мог и не говорить, что устал так, что нет сил двинуться. Новит понял и сел возле другого колеса.

– Помощь нужна?

– Угу. Надо забрать сундук с реквизитом, всё с последней сцены. Но неохота сейчас его тащить. А бросить на улице нельзя. Вообще, надо поставить охрану на ночь. Не хватало, чтобы фургон спалили. Но вещи всё равно нужно забрать в гостиницу.

– Мы будем охранять по очереди? Как в лесу?

– Не-а. Здесь не лес. Нужна настоящая охрана. Жердин явится, сделаем. Только он может…

– Ты говоришь загадками, – хмыкнул Новит. Крас равнодушно качнул головой к плечу:

– Не-а. Ты просто ещё не знаешь, какая лучшая охрана от всяких лордов. Невидимки. Кого не подкупить и не прогнать, потому что для наёмников их нет.

– Принести тебе еды сюда? Ты же всё равно не дойдешь.

– Давай…

Новит сбегал в зал, к общему столу, собрал на поднос тарелки с горячим и закусками, кружки, бутылку вина, сыр, зелень… но взял еды на двоих. Уселся возле «своего» колеса, расставил все припасы на брезенте, и вдвоём они устроили на «заднем дворе» пикник, отдельно от праздничного обеда.

– Благодарю, – жуя, кивнул Крас. – Подумать только, я уже сам себе завидую!

– Чего вдруг?

– Теперь не только у Красильона есть слуга, но у меня и в жизни появился личный охранник.

Новит сосредоточенно жевал гренку с яйцом и ветчиной, закусывая зеленью. Хлебнул из кружки, только потом ответил на шпильку.

– Ты нужен театру, – новенький старался говорить с красавчиком самым холодным деловым тоном. – Нужен нам всем живым, и, по возможности, целым. Какая от тебя польза с перебитым хребтом, например? Или с пулей в башке? Ты вон уже сейчас еле шевелишься. Счеты с лордами, дело утомительное. Так что… Хочешь – не хочешь, я буду рядом.

– Воображаю, как они испугались твоего присутствия.

– Ещё нет, но я надеюсь их напугать. Достану шкуру черного тигра с клыками… сработает? Я тоже не уверен. Нужно придумать сильный трюк. Мне, почему-то не смешно. Знаешь, такой подъем чувствовал, меня как будто ураганом закружило и подбрасывало до крыш. Такая сила… а теперь всё погасло. Что это было?

– Премьера, – хрипло протянул Крас. Дотянулся до бутылки, налил обоим еще по глотку вина. Они с Новитом стукнулись кружками. – Жаль, показать это можно лишь один раз.

– Всем одного хватило! Что с людьми делалось! Площадь словно кипела! Мы же ходили среди них сразу после… Они говорят другое, но все боятся, что лорд с нами разберётся, и они больше не увидят ничего подобного. Вообще нас не увидят. А ты хоть капельку думаешь о том, что теперь будет?

– Не-а.

– Считаешь, такой успех стоит… всего?

– Всего – нет, но я рискую малым. Только жизнью. Чертовски приятно знать, что мне не угрожает валяться где-нибудь с перебитым хребтом, как ты выразился, и вообще без единой целой кости. Они мне нравятся только в таком виде, в прочном, – Крас сжал и разжал кулак, проверяя пальцы.

– Почему ты уверен?

– Тебя этому, похоже, учили… какая цена за оскорбление?

– Только кровь, – Новит отлично знал ответ. Но Крас скептически прищурил один глаз:

– Не «только». «В основном», – достал из кармана мятый листок, старательно разглаженный и сложенный пополам. Подал Новиту: – Утренняя почта. Влетела вместе с камнем. Удачно, что я не имею привычки закрывать окна на ночь, не придется платить за разбитое стёкло.

Новит развернул письмо. Там стояла одна строчка, размашистым резким почерком:

«За оскорбление ты заплатишь не кровью, а жизнью».

Новенький иначе взглянул на спокойный чеканный профиль красавчика.

– Ты уже знал, когда задумал это, – Новит показал большим пальцем за плечо, на сцену. Крас от души потянулся и закрыл лицо руками.

– Угу. Имея гарантию самого лорда в своей неприкосновенности, упустить такой шанс? Вот повторять нельзя. Когда он знает, чего ожидать, вполне может не сдержаться, снять пулей со сцены. Красильон крупная мишень – удобно.

– И сейчас может, – тихо поговорил Новит.

– Не-а. Инзель не будет стрелять из-за угла. Чего проще посадить стрелка на соседнюю крышу, окно-то у меня открыто. А они только передали волю милорда. Он хочет поединка.

– Окажет тебе честь?

– Наоборот. Хочет драться по своим правилам. Иначе ему не восстановить честь дворянина. Очень удобно, когда наши враги – рабы условностей. Когда не будут караулить за углом, как Жердина, набрасывать мешок и бить дубинкой по башке. Не будут швырять камни из толпы на представлениях. И я могу почти не опасаться внезапной смерти, без вызова. Как мы вчера убедились, лорд Инзель любит мстить, видя глаза жертвы. Или хотя бы, чтоб его самого видели. Актерская черта. Нам это на руку, его мысли нам почти понятны.

– Но у него частный отряд. Они могут выследить тебя где угодно, могут похитить, чтобы доставить к тайному месту поединка.

– Могут. Но доставят относительно целым и невредимым. И безоружным я вряд ли буду. Деревянная шпага его же не устроит. Так что… Крас оттолкнулся от колеса и с усилием встал. – Хочет – не хочет, право ещё одного хода он мне даст. А ты держись от меня подальше. У тебя ведь нет обещания неприкосновенности. Не хочу, чтоб ещё кого-то задело, и так всегда рискуем.

– Прости, я не могу, – Новит уткнулся взглядом в стену. – Тоже не хочу, чтоб если что, ты был совсем один. Тебе ведь нужен секундант? – добавил он другим тоном, совершенно беспечно. – У меня карточка в порядке.

– Так возьми у Папаши чистую, и постоянно носи при себе, – серьезно посоветовал Крас, – как я вынужден пока таскать эту записку, чтобы предъявить, когда придется. Непременно хочешь убиться за компанию? Твоё право. Кто я, чтобы тебе мешать, – он протянул Новиту руку, помогая встать и заключая соглашение, что больше не будет его прогонять. Сказал, предупредил и хватит. – Сундук поможешь отнести?

– В сарай, возле конюшни или наверх?

– Как всегда.

– А ключ?

– У меня есть.

*****

Они только убрали вещи с площади и спрятали под замок, заглянули к крошке Матильде, хрустящей сеном в стойле, рядом с другими лошадками, и столкнулись с Жердиным, который, не выдержав загадочного исчезновения братьев, сам пошёл их искать.

– Ты нам и нужен, – перехватил его Крас. – Идём на угол площади, свистнешь, как ты умеешь.

– Невидимки в охрану? Я и сам подумал. Только договаривайся с ними ты.

– Но ты же свой.

– Я рядом постою, – ухмыльнулся Жердин. Быстро пересёк площадь, встал в подворотне и резко засвистел без помощи пальцев условный сигнал улицы «общий сбор».

Со всех сторон воробьиной стайкой к нему немедленно слетелись десяток мальчишек. И замерли, не зная, кто и зачем их звал. Кудрявый артист сделал призывный знак ладонью и отступил на шаг. Дети улицы с любопытством сунулись за ним. И тут уж разглядели артистов, героев дня, чье представление, конечно, видели, а о сегодняшнем скандальном успехе хотя бы слышали.

– Нужна помощь, – сказал Крас в своей скрежещуще-холодной манере. Но для мальчишек, не было прекрасней этих слов. В глазах загорелась готовность к подвигу.

– Без вашей охраны у нас будут большие неприятности. Фургон, склад, конюшня, наши окна, толпа во время представлений, группы наёмников, шпики вокруг площади и у крыльца гостиницы. Каждому – десять грошей, с утра, после спокойно прошедшей ночи. Сигнал обсудите с ним, – он кивнул на Жердина.

– Всё будет в лучшем виде, – заверил бойкий кудрявый мальчишка в большой серой кепке. – Сколько невидимок можно взять?

– Сколько хотите, денег хватит.

Дети улицы радостно загалдели, переглядываясь.

– А ведь это вы… – восторженно обвёл глазами их троих самый маленький, который мог смотреть представление, только сидя на плечах у кого-то постарше. Даже на воротах или на фонаре ещё не удержался бы. Актеры подтвердили, что малыш не ошибся. Это они.

– Позвольте пожать вам руки, – солидно изрёк младший из невидимок. И получил то, чего все хотели, но без него не решились попросить. Красу лень было наклоняться, и он поднял малыша левой рукой к груди, а правую оставил для рукопожатия. Но малёк совершенно расхрабрился от такой чести и не желал останавливаться на полпути.

– А можно? – он показал пальцем.

– Оторвёшь, я тебе руку откушу, – совершенно серьезно предупредил Крас и позволил наглецу пальцем коснуться гранатовой капли на сережке. Малыш только счастливо засмеялся, исполнив сразу все желания.