Текст книги "Лесной глуши неведомые тропы (СИ)"
Автор книги: Ядовитая Змея
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)
– Илва… – шепнул он хрипло, коснувшись губами моего лица.
Я обняла его и спрятала лицо на широкой груди, вдохнула желанный запах любимого. Теперь он мой муж – непривычно называть его так даже в мыслях!
Когда Энги оторвался от меня, его дыхание сбивалось. Он развернул меня к себе спиной, перекинул через грудь тяжелую косу и принялся медленно целовать шею, затылок, обнаженное плечо. Поначалу я улыбалась, наслаждаясь прикосновениями горячих губ, но постепенно во мне самой начал разгораться огонь. Как я долго этого ждала! Эта ночь принадлежит нам обоим. Хоть бы старые духи были к нам столь благосклонны, чтобы у нас получилось зачать дитя!
Завязки корсета на спине ослабели под ловкими мужскими пальцами. Опуская платье с моих плеч все ниже, Энги не прекращал целовать меня, щекоча губами кожу над лопатками. По телу пробежала сладкая дрожь: теперь уж он точно не отступится от меня!
Развернув меня к себе лицом, Энги с жадностью приник к моим губам, а платье мягким облаком скользнуло на пол. Он подхватил меня на руки и уложил на свою постель.
Мысли рассыпались мелкими осколками, осталось лишь пульсирующее под кожей желание, утолить которое было под силу лишь Энги и его прикосновениям. Я знала, что он умеет быть терпеливым и ласковым, но в этот миг он наконец-то отпустил себя на свободу. Его сильные руки дарили ни с чем не сравнимое наслаждение, с нежностью оглаживая изгибы моего тела, а я плавилась воском в теплых ладонях, забывая обо всем. Поцелуи Энги пылали на коже, воспламеняя меня всю, а я в ответ зацеловывала каждую пядь его лица, жилистой шеи, разлета широких плеч. Казалось столь естественным прикосновение разгоряченного страстью тела к моей истомившейся по мужским ласкам коже. Как никогда я была готова принять его любовь, его жажду, его напряженную плоть, слиться с ним в единое целое. Едва ощутимая боль ворвалась в сладкий туман, Энги губами поймал мой вскрик и остановился.
– Тебе больно?
– Продолжай, – мои ногти вонзились в его плечи, в голове забилась тревожная мысль: мы должны все сделать правильно, эта ночь должна зародить во мне дитя. – Не отвлекайся.
Он взглянул на меня с тревогой и едва заметно нахмурился. Боль внутри смешалась с неутоленным желанием, но зудящая мысль никак не давала покоя и гадкой червоточиной разрушала возникшую между нами близость. Чем больше я старалась расслабиться и подстроиться под движения Энги, тем сильнее в голове, подобно надоедливым мухам, роились мысли: а что, если не получится сразу? А что, если совсем не получится? А что, если я вообще окажусь пустым, бесплодным цветком? Я закусила губу, вместо наслаждения внутри черной тенью разрастался страх. Если у нас не получится зачать ребенка, тогда моего мужа ждет верная смерть. Король не простит ему нашего побега. А ведь батюшка уже грозился снести Энги голову за дезертирство. Что будет, когда он узнает о нашей свадьбе? Неужели я сама, своей глупой блажью сгубила его?
– Илва, – Энги снова остановился и навис надо мной, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо. – С тобой все хорошо?
– Да, хорошо, Энги. Прекрасно, – я силилась улыбнуться. – Продолжай, не останавливайся. Нам обязательно надо закончить…
– Закончить что? – его брови съехались на переносице в сплошную линию. – О чем ты сейчас думаешь?
– О ребенке, – призналась я, облизнув внезапно пересохшие губы.
Энги со вздохом отстранился от меня, и я едва не взвыла.
– Что ты делаешь? Продолжай!
– Не буду, – он упрямо выдвинул челюсть. – Ты сейчас не со мной, а витаешь где-то далеко, в дурацких мыслях. Я хочу чувствовать себя твоим мужем, а не быком-осеменителем.
Я похолодела: неужели я своей неуклюжестью все испортила?
– Энги, – я потянулась к нему, прильнула тесно, погладила сильное плечо, напряженную мускулистую спину. – Энги, не обижайся… Как только у нас все получится, я смогу расслабиться, поверь мне.
Но упрямец Энги закрылся от меня, уткнувшись лицом в подушку и оттопырив лопатки. Он все еще тяжело дышал, на коже блестели капельки пота, но его страстный пыл угас: я уловила это чутьем любящей женщины.
– Прости меня, Энги, – прошептала я, целуя его в плечо. – Я втянула тебя в опасность, и теперь хочу спасти. Тебя и себя. Понимаешь?
– Плевать. Ты хочешь не меня, а ребенка, – буркнул он глухо.
Я обиженно сжала губы, а Энги, отдышавшись, сполз с лежанки, подобрал брошенную одежду и демонстративно перебрался на свободную кровать. Я осталась одна в постели, которая еще хранила тепло и запах любимого. На глаза навернулись слезы. Как я могла все разрушить своей глупостью?
Впору было рыдать от досады. Странным образом все перепуталось: я осталась в постели Энги, а он обиженно сопел на моей, а ведь это была самая долгожданная ночь в нашей жизни! Нам полагалось бы до утра согревать друг друга своей любовью…
Пожалуй, следовало подойти к нему, зацеловать до бездыханности и вымолить прощение, но внутренняя боль и вползшая в сердце обида не позволили мне сдвинуться с места. Он оставил меня одну, как бывало и прежде, только теперь это случилось, когда мы по-настоящему стали мужем и женой.
Глотая слезы, я слушала тяжелые вздохи отвернувшегося к стене Энги и не могла поверить, что день нашей свадьбы закончился так нелепо.
Глава 22. Радости и горести
Утро следующего дня не задалось с самого начала. Энги бродил по двору чернее тучи, и никакие мои попытки подластиться к нему не увенчались успехом. Даже ради завтрака он не захотел идти в дом, пришлось выносить еду на улицу. Он усиленно делал вид, что страшно занят: чистил двор, латал щели в сарае, починял покосившийся забор. Когда солнце встало высоко, к нам пожаловал Ланвэ с Бруном и батраком Бьорном – пристраивать к сараю стойло для коня.
Отчаявшись вымолить у Энги прощение, я тоже заняла себя делами. До блеска вылизала избу, приготовила наваристый обед для мужчин, а после занялась шитьем: отрез полотна, подаренный ткачихой, так и просился стать новой постелью. Я очень надеялась, что Энги вскоре оттает, но когда со двора послышалось конское ржание и топот копыт, внутри меня все похолодело. Опрометью выскочив во двор, я ожидала увидеть гвардейцев с королевскими стягами, но это был всего лишь любимый муж, гордо восседавший на своем скакуне.
От сердца отлегло, но я все же строго нахмурилась.
– Ты куда это собрался?
– К Старому Замку съезжу, – сквозь зубы процедил Энги.
– Зачем?
Он скосил глаза на работников, что усердно стучали топорами, закатав рукава до локтей. Кажется, никто из них не смотрел в нашу сторону.
– Прикупить кое-чего надо, – нехотя ответил Энги. И добавил, понизив голос: – Да и разузнать слухи о новом лорде.
– Не бросай меня тут одну! – взмолилась я. – Прошу тебя. Возьми меня с собой.
– Нет, – он снова зыркнул на согнутые спины мужчин. – Тебе там показываться опасно. А здесь ты не одна, так будет надежней. К вечеру буду, не скучай.
Бросив последние слова из-за плеча, Энги пришпорил коня и уехал со двора.
– Хорош, – утерев со лба пот, разогнулся Ланвэ и поглядел ему вслед. – В седле держится, будто сам Создатель. Ему бы снова в гвардейцы наняться. Вы не думали переехать в столицу и попроситься на службу в королевский дворец, а, Илва?
– Кто бы нас там ждал, – буркнула я ворчливо, стараясь скрыть внезапный испуг, и ушла в дом думать горькую думу.
Вернулся Энги, как и обещал, лишь к вечеру, когда уставшие работники доедали приготовленный мною ужин. Свалил в углу седельные сумки, вымыл руки и сел за стол спиной ко мне. Я заботливо пододвинула ему тарелку, ожидая хотя бы ласкового взгляда, но Энги держался со мной подчеркнуто холодно. Зато с Ланвэ разливался соловьем, обсуждая строительство стойла и железки, купленные в городской мастерской.
Будто стойло сейчас было единственным, что его заботило.
Уже совсем стемнело, когда Энги вышел провожать работников во двор. Я перемыла посуду, сняла с печи ведра с нагретой водой, наскоро вымылась. На душе было все так же тоскливо. Как же мне помириться с любимым? Если он и сегодня захочет спать на другой кровати, у меня от тоски разорвется сердце.
Он все не показывался, хотя мужские голоса во дворе давно стихли. Я успела расчесать и переплести волосы и согреть воду для Энги, когда вдруг меня осенило. Не теряя времени, выплескала бадью, оттащила ее в сторону, и, подоткнув подол юбки и пыхтя от натуги, подтянула свою лежанку к лежанке Энги. Теперь вместо двух узких кроватей у нас была одна большая – не хуже, чем была у меня во дворце!
Отдышавшись, я хорошенько взбила тюфяки и подушки, застелила постель новым бельем и полюбовалась на плоды своих трудов. Просто превосходно! Только бы Энги не заартачился и не ушел спать в сарай к курам.
Место для бадьи теперь нашлось только у окна, где прежде стояла моя лежанка. Я наполнила ее теплой водой и выглянула во двор. Энги расчесывал гребнем гриву коня. Судя по тому, что грива волной лежала на изогнутой шее животного волосок к волоску и поблескивала шелком в свете ярких звезд, расчесывал он ее слишком уж долго и тщательно.
– Энги! Ступай в дом, – позвала я. – Я воду приготовила.
Он недовольно вздохнул, будто его оторвали от страсть какого важного дела, проворковал что-то коню и нарочито неторопливо вошел в горницу. Остолбенев на пороге.
– Что это ты задумала? – его глаза подозрительно сощурились.
– А то, – с вызовом в голосе ответила я. – Мы теперь муж и жена и будем спать вместе. Давай-ка, помогу тебе вымыться.
Не дав ему опомниться, я потянула вверх пропахшую потом рубаху, будто бы невзначай скользнув ладонями по мускулистым бокам. Энги едва заметно вздрогнул.
– Я сам, – буркнул он, отбирая у меня рубаху и комкая ее в ладонях.
– Нет, не сам, – заупрямилась я. – Я помогу тебе.
– Что?! Разве я дитя малое, или калека безрукий, что сам вымыться не могу?
– Не спорь со мной, – вкрадчиво сказала я, потянув завязки его штанов. – Днем можешь помыкать мною как хочешь, да только ночью я буду твоей принцессой, и ты будешь слушать меня беспрекословно. Залезай-ка.
У меня захватило дух, когда обнаженный Энги, все еще ошеломленный моим напором, погрузился в бадью. Он не сводил с меня настороженного взгляда, когда я присела рядом и зачерпнула воды ковшом, поливая ему на голову. Медленно растерла мягкой ветошью с мыльным щелоком широкие плечи, шею, грудь.
– Наклонись, – велела я, и Энги послушно подставил мне спину.
Сердце сжалось, когда я увидела зарубцевавшиеся шрамы от кнута. Пальцы скользили вдоль уродливых рубцов, оглаживая налитые силой мышцы, разминая напряженные плечи. Как он хорош, мой Энги! Нет на свете мужчины красивее и желаннее его. Не удержавшись, я поцеловала его в мокрый затылок, провела губами линию до выступающей под кожей лопатки.
– Илва… – выдохнул он, разгибаясь, и сгреб меня в охапку. – Что ты делаешь? Зачем снова дразнишь меня?
Его губы были так заманчиво близко от моих, что я не смогла устоять перед соблазном. Улыбнувшись, потянулась к нему, поцеловала нежно, чувствуя, как любовь льется из самого сердца.
– Я люблю тебя, Энги, – шепнула я, ощущая, как жесткие мужские губы жадно целуют рот, скользят по щеке, спускаются на шею. – Не оставляй меня больше.
– Глупая. Разве я смог бы тебя оставить? – хрипло шептал он, и в этом шепоте мне слышался тот, прежний Энги, который готов был на все ради меня.
Не успела я опомниться, как он рывком потянул меня к себе. Ахнув от неожиданности, я с шумным всплеском очутилась в бадье. И без того тяжелое платье намокало, камнем тянуло вниз, но нетерпеливые пальцы Энги уже расшнуровывали завязки, расстегивали крючки, оглаживали обнаженные плечи и ключицы. Я счастливо улыбнулась, ощущая на себе горячие ненасытные поцелуи, и позволила своим рукам свободно скользить по мускулистому телу, приникать губами к сильным плечам, к высоко вздымающейся груди…
В тесной бадье совсем не было места, и мы хохотали, как полоумные, когда наши руки и ноги невольно сплетались в причудливых позах. Наконец, отфыркиваясь и отплевываясь, разлив на полу целое озеро воды, мы кое-как растерлись полотенцем и наскоро отжали растрепанные мокрые волосы. Растворяясь в поцелуях любимого мужа, я не заметила, как очутилась в нашей широкой супружеской постели: губы жадно тянулись к губам, руки дарили откровенные ласки желанному телу, горящие огнем бедра сливались в едином танце.
Тревоги теперь казались такими далекими и вскоре совсем покинули мою бедную голову, растворились в пламени охватившего плоть желания. Мой Энги, – мелькнула на краю сознания ускользающая мысль. – Мой, навсегда…
До чего же сладко просыпаться в любимых объятиях! Открыв глаза, я сонно взмахнула ресницами и потерлась щекой о теплое мужское плечо. Энги расслабленно лежал на животе, перехватив меня одной рукой под грудью. Я поерзала, прижимаясь еще ближе к его боку, и коснулась пальцами вязи шрамов на сильной спине. Сколько же довелось ему вынести! Как же не хочется подставить его под новые удары… Он шевельнулся во сне, и одеяло сползло еще ниже. Мой любопытный взгляд проследил красивый изгиб спины, навсегда изуродованной ударами бича, спустился ниже, к крепкому бедру. Осторожно, стараясь не разбудить мужа, я отогнула край одеяла, и мое сердце снова болезненно сжалось: на левой ягодице красовался не менее уродливый шрам, оставленный в безумной схватке рогом дикого тура. Но что значит шрам, если дикий зверь побежден, а Энги, мой Энги, живой и здоровый, лежит рядом со мной, дышит размеренно и спокойно, дарит мне такие желанные минуты утреннего счастья?
Змеей выскользнув из-под тяжелой руки, я приникла к любимому, склонилась над ним, окутав его облаком распущенных волос, и принялась пядь за пядью целовать его спину, нежно водить пальцами по восхитительным бугоркам твердых мышц вдоль позвоночника. Энги заворочался подо мной, забормотал что-то во сне, но через мгновение перевернулся, увлекая меня за собой, и часто заморгал глазами. Сейчас, в ярком утреннем свете, они казались изумрудными, словно нежная весенняя листва.
– С добрым утром, – улыбнулась я и потерлась носом о кончик его носа.
Он шумно выдохнул, стискивая меня в объятиях еще крепче.
– Так это не сон, – пробормотал он, утыкаясь губами мне в шею. – Ты со мной.
– Как бы я хотела лежать с тобой в постели день напролет…
Вместо ответа Энги обнял ладонями мое лицо и перехватил губами дыхание. Мы долго и неторопливо целовались, наслаждаясь медом любимых губ, пальцы Энги тихо и ласково гладили меня по волосам. Но чем дольше длился наш поцелуй, тем сильнее закипала в жилах кровь, мягкость мужских прикосновений щекотала нервы. Мои руки опасно скользили по его груди, по животу, ниже… и в конце концов Энги не выдержал, гортанно застонал, перекатился вместе со мной на постели, не прерывая поцелуя, прижал меня спиной к подушке и навис сверху. Тело сладко заныло под весом его горячего тела, я вдохнула головокружительный запах его кожи – и пропала, растворилась в теплых волнах любви.
Когда мы снова обрели возможность дышать, видеть и говорить, я, задыхаясь, шепнула ему на ухо:
– Никогда не думала… что это будет… так…
– Как? – Сердце Энги гулко билось за ребрами, откликаясь тихим колоколом в моей собственной груди.
– Так… хорошо, – смущаясь, я спрятала лицо у него на шее.
– Я тоже, – он прижался губами к моему виску. – Никогда в жизни не испытывал такого.
– Потому что лежишь в обнимку с принцессой? – капризно поддела я.
– Глупая, – Энги, все еще тяжело дыша, покрывал легкими поцелуями мое лицо. – Потому что я люблю тебя так, как никого никогда не любил.
Я счастливо вздохнула, крепко обнимая свое сокровище. Мои пальцы вольготно исследовали все еще влажную от испарины, исполосованную рубцами спину.
– Скоро придет Ланвэ, – вздохнул он и приподнялся на локтях, глядя мне в лицо малахитовым взглядом. – Пора вставать, иначе как бы конфуза не вышло.
С горестным стоном я села на кровати и тряхнула головой. Энги задержал меня на мгновение, рассыпал по моим плечам распущенные волосы и восхищенно оглядел меня всю.
– Ты прекрасна. Ни на одном портрете во дворце ты не выглядела такой красивой, как сейчас. Если у нас родится дочь, я хотел бы, чтобы она была похожа на тебя.
– Почему дочь? – мои губы расплылись в глупой улыбке. – Разве ты не хочешь сына?
– Много сыновей и много дочерей, – улыбнулся он в ответ. – Но начнем с кого-нибудь одного.
Хочешь – не хочешь, но пришлось вставать, топить печь, греть воду, собирать нехитрый завтрак. Мое платье продолжало киснуть в остывшей бадье еще с вечера. Но едва я посетовала, что придется надеть старое, много раз латаное, Энги с довольной улыбкой порылся в сумках и извлек наружу целый ворох ярко-голубого льна.
– Что это? – ахнула я, щурясь от невероятной красоты. – Вчера купил тебе платье. С ног сбился, чтобы найти лучше, чем у Миры. Разумеется, оно не сравнится с нарядами принцессы Ингрид, но…
Я взвизгнула и закружила Энги по комнате. Платье действительно было прекрасным. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы как следует разгладить волны и складки, но результат того стоил: платье сидело на мне, как влитое.
– У меня для тебя еще один подарок, – загадочно подмигнул Энги и снова принялся копаться в сумках, сваленных в углу.
– Еще один? Ты меня балуешь. Помни, что нам надо сохранить деньги на пристройку… Ох!
Я ошеломленно смотрела на то, что Энги держал в руках, и не могла поверить глазам.
– Это… это же… но как ты узнал?!
Огромный потрепанный фолиант в кожаном переплете тяжело лег на деревянную столешницу. Это была та самая лекарская книга, которой я бредила не один год.
– Не так уж и глуп твой муж, как тебе казалось, – пряча удовлетворение за ворчливым тоном, поглядывал на меня Энги. – Каждый раз, когда мы ездили на ярмарку, ты надолго застревала у старьевщика над этой книгой. Да и рисунок твой был оттуда, тут уж сложно было не догадаться. Угодил?
– Угодил! – я не знала, за что хвататься: то ли в благодарности за шею Энги, то ли в восхищении за массивный переплет и пожелтевшие от старости страницы.
Воистину, не было в моей жизни дня прекрасней, чем сегодняшний. Налюбовавшись на драгоценный фолиант, который наверняка стоил Энги кучу денег, я, наконец, вспомнила о более важном деле.
– Ты хотел разузнать, о чем болтают люди в Старом Замке. Энги помрачнел и присел на лавку, подперев рукой щеку.
– Болтают, что при Милдреде жизнь не будет казаться сдобной булкой. Подушное хочет увеличить едва ли не вдвое.
– Но… он уже вернулся из столицы?
– Пока нет. Говорят, помогает королю разыскивать украденную разбойниками принцессу.
– Украденную? – я озадаченно посмотрела на него.
– Разумеется, им выгодней было пустить слух, что принцессу выкрали из замка во время бала. Если бы люди узнали, что ты сбежала из-под венца, то подняли бы на смех и Милдреда, и самого короля. Тому, кто вернет тебя во дворец живой, обещают пятьсот монет золотом.
Энги отвел глаза, но я уловила, что он не все договаривает.
– Тебя тоже разыскивают?
– А то. Как дезертира, – вздохнул он. – Я-то сбежал прямо с королевской службы.
Меня охватила давняя тревога, и я нервно закусила губу.
– Может быть, мы и вправду сделали ошибку, что вернулись сюда. Здесь тебя всякий выдаст…
– Я не стану всю жизнь скрываться в бегах, – Энги гордо тряхнул головой, и светлые пряди волос рассыпались по широким плечам.
– Но что будет, если Милдред явится прямо сюда? – мне стало нехорошо от одной только мысли об этом.
Энги встал, походил по горнице, снял со стены ножны и любовно вынул наточенный меч.
– Пусть приходит. Здесь он увидит достойный прием.
Больше двух седмиц я жила, как на иголках, но ничего особенного в Трех Холмах не происходило. В конце концов, страх притупился: ничто плохое не способно жить во мне слишком долго, особенно тогда, когда весна вступает в пору буйного цвета. Ланвэ успел достроить нам надежное стойло, укрепить сарай, поправить забор и уже возвел ребристую основу будущей пристройки к нашей небольшой избушке. А я осуществила еще одну свою мечту: купила молодую козочку, которая теперь вместе с конем щипала сочную весеннюю травку у окраины леса.
Весна пробудила во мне и другую тягу: несмотря на прежние неудачи, я разбила за сараем небольшой огородик. К делу подошла основательно: попросила Энги натаскать плодородной земли у реки и срубить парочку старых деревьев, чтобы не затеняли участок, и засеяла свое детище семенами зелени и овощей.
Пролетела еще седмица, когда в один прекрасный день я остановилась на пороге дома, подняла лицо к солнцу и поняла: во мне зародилась жизнь. Я ведать не ведала, откуда мне пришло это осознание – словно сами старые духи шепнули это мне на ухо. Но теперь я была уверена: в положенный срок я подарю Энги дитя.
Мне немедленно захотелось поделиться этой радостной новостью с любимым. Ощущая невероятный душевный подъем, я вошла в избу, где Энги возился с прохудившимся седлом, и в горнице словно бы стало ярче. Он поднял на меня глаза, в болотных радужках засветилась нежность.
– Энги, – выдохнула я, присаживаясь рядом, и обняла его за плечи. – Старые духи благословили нас. Я жду дитя.
Энги сглотнул, ошеломленно глядя на меня.
– Откуда знаешь? Разве еще не слишком рано? – Не спрашивай, откуда. Просто знаю, и все. Разве ты не рад?
– Глупая, – теплая улыбка озарила его лицо, он бросил седло и крепко обнял меня в ответ. – Я радуюсь каждому дню рядом с тобой, любимая. Как я могу не радоваться плоду нашей любви?
Я потянулась к губам Энги за поцелуем, и в этот момент со двора раздалось лошадиное ржание. Энги замер; я чувствовала, как под моими пальцами напряглись его плечи.
– Разве ты не привязывал коня на пастбище? – чувствуя, как холодеют ладони, уточнила я.
– Привязывал, – чужим голосом ответил он и мягко, но решительно отстранил меня от себя. – Это не наш конь. Слышишь? Там не одна лошадь.
– Энги… – кровь отхлынула от моего лица, и душа помертвела.
– Сиди в избе и не высовывайся, – он пружинисто поднялся, снял со стены щит и меч.
– Надень кольчугу! – взмолилась я, но он только повел плечом.
– Некогда. Помни: что бы ни случилось, не выходи. Запрись изнутри и закрой все ставни.
– Энгилард Безродный! – послышался со двора голос, от которого кровь застыла в жилах. – Выходи, ублюдок, верни мою невесту и прими свою смерть.
– Милдред! – от страха у меня затряслись руки. – Я не пущу тебя! Не пущу! Я выйду к нему сама и все скажу…
– Оставайся здесь и запрись изнутри! – рявкнул Энги так гневно, что я вздрогнула и отпрянула.
Одного мгновения моего замешательства хватило ему, чтобы скрыться за дверью. Хлопнула наружная дверь, и я снова услышала голос Милдреда.
– Где моя невеста?
– Здесь нет твоей невесты, благородный лорд, – отчетливо и громко ответил Энги. – Только моя жена.
– Ублюдок! – приглушенный гневом голос Милдреда напоминал шипение клубка змей. – Да как ты посмел протянуть свои грязные лапы к принцессе Ингрид! Ты, шелудивая шавка, недостоин даже слизывать пыль с ее туфель! Взять его!
Звон металла о металл заглушил возглас Энги.
– Нет, он мне нужен живым! – взвизгнул Милдред. – Я колесую его прилюдно, на площади! Где она? Приведите принцессу!
– Я здесь!!! – мой отчаянный вопль утонул в лязге мечей и глухих ударов о щит.
В голове промелькнула мысль: Энги рассердится, что я ослушалась его приказа. Но сидеть внутри, когда моего любимого убивают, я не могла. Выбежала в сени, схватила вилы, на зубьях которых еще оставались остатки свежей травы, и распахнула наружную дверь.
– Не трогайте моего мужа! – взвизгнула я, пытаясь наскоро оценить положение.
Двор заполонили чужаки. Богато разодетый лорд Милдред восседал верхом на белой лошади, пока четверо спешившихся стражников загоняли яростно отбивающегося Энги в угол двора, между забором и сараем. Несколько конных воинов ощерились острыми копьями, ожидая приказа повелителя.
– Не троньте его! Я больше не принцесса, я его жена! – завизжала я во всю мощь своих легких и замахнулась было вилами в спину одного из стражников, атаковавшего Энги, но сзади меня подхватили чьи-то руки, выдернули вилы, потащили к человеку, воплощавшему самый худший мой кошмар.
– Пожалуйста! – взмолилась я, пытаясь упасть на колени перед передними копытами белой лошади. – Прошу вас, лорд Милдред, пощадите его! Он мой муж, я ношу его дитя…
Похоже, это я сказала зря: красивое лицо Милдреда перекосилось, глубокие синие глаза налились яростью.
– Ублюдок посмел сделать моей невесте ублюдка! Ничего, ваше высочество, еще не поздно это исправить. Эй, вы! Помогите принцессе устроиться поудобнее, она едет с нами в Старый Замок.
– Не-е-ет! – закричала я, глядя теперь не на взбешенного Милдреда, а на то, как моего любимого оттеснили к забору, как острые мечи оставляют на его плече и предплечье глубокие раны. – Энги, не-е-ет!
Но больше я не смогла ничего увидеть: на мою голову накинули холщовый мешок, руки завели назад и принялись обматывать запястья веревками. Я кричала что есть силы и умывалась слезами, но тяжелые хрипы Энги, доносившиеся вместе со звонкими ударами, стояли у меня в ушах.
Вот только теперь посреди лошадиного ржания, лязга металла и моих собственных воплей я услышала еще один звук, который вселил в меня упрямую надежду. Неподалеку стройным хором завыли волки.
– Это еще что такое? – обеспокоенный голос Милдреда ворвался мне в уши сладкой музыкой.
– Кажется, волки, ваша милость, – в чужом голосе я уловила явственный испуг.
А волчий вой перешел в угрожающий рык. Близко, очень близко…
– Как это понимать?!..
– Они уже здесь!
– Откуда?! В эту пору дня, близ деревни…
– Убейте их! Убейте их всех! Да бросьте ублюдка, с ним разберемся потом!
– Ваша милость, они…
– А-а-а!!!
Удары меча прекратились, зато повсюду раздавалось паническое ржание понесших от страха лошадей, человеческие вопли – вопли боли и ужаса, не иначе, – и жестокий, оглушающий звериный рык. Обездвиженная и лишенная возможности видеть, я не могла понять, что происходит и сколько волков примчалось на мой отчаянный зов. Неужели все это время лесные хранители были рядом?
– Илва, – услышала я возле себя встревоженный хрип Энги.
– Ты в порядке?
– Энги? – я ухватилась за его голос, как за спасение. – Развяжи меня! Что происходит?
Жуткая мешанина звуков начала отдаляться, как будто всадники бросились вскачь, оглашая лес душераздирающими воплями, а волчья стая погналась следом. Пальцы Энги тряслись и путались в веревках, когда он пытался развязать мои узы.
– Илва, – хрипел Энги срывающимся голосом. – Они ничего тебе не сделали?
– Сними мешок, – захныкала я, нетерпеливо поведя плечами.
– Погоди, я разрежу веревку… вот так.
Руки внезапно оказались на свободе, и в следующий миг Энги сдернул с моей головы ненавистный мешок.
– Илва… они не били тебя? – потемневшие глаза Энги встревоженно метнулись к моему животу. – Ты…
– Я в порядке, – не в силах сдержаться, я обняла мужа за плечи и повисла на его шее, прижимаясь к нему что есть силы.
Из груди рвались рыдания.
– Тебя ранили?
– Ерунда, я цел… Илва, – выдохнул он и прижал меня к себе так крепко, что у меня едва не хрустнули ребра. – Откуда здесь взялись волки?
– Я не знаю, – слезы градом падали на взмокшую от пота рубашку Энги. – Не знаю, Энги. Ты жив…
– Я жив… и ты жива… – шептал он мне в ухо. – Нас и правда благословили твои духи.
– Милдред… – я икнула в рыданиях, не в силах вымолвить больше ни слова.
Энги сгреб ладонью косы у меня на затылке и царапнул мою щеку жесткой щетиной.
– Не думаю, что он сюда вернется. Волки… Илва, я никогда прежде не видел столько волков в одной стае.
– Энги… – теплая кровь любимого заливала мое красивое платье, но я была неспособна шевельнуться, неспособна отпустить его от себя хотя бы на миг. – Энги… Духи благословили нас…
Дыхание перешибло, и я хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. В потяжелевшем теле не стало сил, разум заволокло туманом, и перед глазами расплылась спасительная вязкая тьма.
