Текст книги "Послушание змеи"

Автор книги: Xxcoy Silentsigh

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

– В известном смысле. Довольно просто вытащить на свет мифы о ней, но вот что касается четких указаний и настоящих доказательств... Если она и существует – а твое видение, Тим, указывает на это – то должна быть невообразимо древней. О происхождении едва ли что известно, однако упоминания о Книге Праха встречаются уже в рукописях времен основателей нашего Ордена, но каждый раз с упоминанием: написание сей книги – чистая удача, странное открытие. Тем не менее слухи о ней пережили столетия и то и дело всплывают в наших хрониках. Азаран был последним предположительным владельцем, о дальнейшей судьбе книги нет ни слова. Езекил доставил мне меморандум, касающийся кончины Азарана. В общем-то бумага эта конфиденциальная и мне не особенно хотелось знать то, как он ее раздобыл. В документе сказано, что это учение никогда более не получит распространения и знания о нем будут погребены вместе с Магом-изгнанником...

– Как, еще одна могила?.. – в голосе Гарретта отчетливо слышалась скука.

– Нет, не думаю. Ты ведь знаешь, что Маги хоронят своих необычным способом. Труп Азарана тоже сожгли согласно их традициям, а урна с прахом покоится среди прочих где-то в Крепости. Мне кажется очень странным, что он стал изгнанником. Все говорит о том, что самоубийство Азаран совершил не по своей воле и был даже отчасти реабилитирован за свое послушание. Ученица Езекила подала идею рассмотреть поближе его урну. Думаю, она права.

При одно только упоминании о Дане я мгновенно стряхнул с себя усталость. Опять ей в голову пришла блистательная идея. Кое-как подавив радостную улыбку, я понял, что чрезвычайно горд за нее, начхав на насмешливые морщинки в уголках глаз Гарретта, и сосредоточенно уставился в никуда. Артемус тем временем продолжал:

– На обратной стороне посмертного сосуда начертана молитва. В общем-то, обычное явление для урны, вот только это молитва твоего Ордена, Тим. – Я удивленно поднял глаза. – Возможно, ты ее знаешь.

И с этими словами он передал мне рукопись. Для узнавания понадобилось прочесть всего лишь строчку:

Создаю себя в жаре горнила,

Придаю себе форму сильным ударом на наковальне,

Дабы сокрушить врагов твоих

И принести мой труд во славу твою, о Строитель.

Этот стих часто пели у нас во время богослужений, однако почему эта молитва оказалась на урне с прахом Мага?  Гарретт, покосившись на текст, пробормотал что-то насчет „хаммеритских стереотипов“, но у меня сейчас не было настроения бросать на него уничтожающие взгляды * совсем попортился паренек, а молотобойцы его кормили, учили, воспитывали в лучших традициях того времени. Кому , в конце концов, он обязан знанием грамоты, как не Мастеру Торбену?   и, кивнув, протянул Артемусу бумагу.

– Ученица Езекила весьма смышленая юная дама, – сказал он и мои щеки при этом покраснели. – Она потрудилась выяснить происхождение этой молитвы.

Ну, тут я и сам мог помочь. Каждый хаммерит знал, что впервые ее написал Мастер Радомил – самый известный святой нашего Ордена.

– Старая Библиотека! – вскричал я.

– Верно. – усмехнулся Артемус. – Творец молитвы – строитель старой Библиотеки Мастер Радомил.

Гарретт вздохнул:

– Это и есть все указания? В башне наверняка несколько десятков тысяч книг.

– Боюсь, что это все. Уже хорошо, что Маг, знающий о цели своих поисков, с легкостью находит нужную книгу среди множества других.

– Веселое занятие!

– Еть кое-что еще, Гарретт. Езекил добыл новые сведения о созвездии. Выбор дат, в которые умерли жертвы, показался ему не случайным.  Малый Дракон все приближается и в определенный день каждая из его звезд оказывает свое наибольшее влияние на наш мир.

– Дай-ка я подскажу...

– Каждая жертва умерла именно в такой день. А поскольку они связаны с созвездием, убийства совершались всегда в момент могущества определенной звезды.

– Ну и когда же  произойдет последнее убийство?

– Созвездие окажется максимально близко примерно через четыре дня. Как раз его центральная звезда, Хамаен, достигнет зенита. Затем Дракон удалится и втечение восьми столетий не будет оказывать на нас никакого влияния.

– Четыре дня? Насколько надежны эти вычисления?

– Думаю, они точны. Правда, я не знаю, что играет решающую роль – день или даже час.

Все вместе это означало, что наше время стремительно утекает. Вероятно, за сумасшедшим днем последует безумная ночь. Мысленно застонав, я закрыл глаза, а открыв их вновь, увидел мучительное раздумье на лице Гарретта, тут же улетучившееся.

– Наверное, сегодня ночью ты останешься у Артемуса, Тим...

Я рьяно поднялся с места. Пусть мое тело страдало от усталости, но не могло быть и речи о том, чтобы отпустить его одного. Вдруг тварь приблизится, а Гарретт до последнего мига ничего не почувствует? Вор осекся, глядя на мое лицо. Артемус перевел взгляд с Гарретта на меня и обратно.

– Не уверен, что сумею уберечь его от беды, Гарретт.

Гарретт без слов уставился в никуда. Я встал, прекрасно зная, что являюсь для него помехой и что он сам постоянно думал об этом.

– Я хотел бы остаться с Вами, если еще не превратился в настоящую обузу. Обещаю, что буду стараться как только смогу. А кроме того, со мной Вам легче  проникнуть в монастырь.

Взгляд  вора встретился с моим и я сумел его выдержать. Мне хотелось сказать, что теперь это стало моей жизнью и только мне решать, кому ее доверить. И не он тому виной, если что-то пойдет не так и произойдет непоправимое – я следую за Гарреттом по собственной воле, вместо того чтобы таиться в каком-то укромном месте. Однако вслух про это не было сказано – он и сам понимал, что за мысли роились сейчас в моей голове. И страх тоже куда-то пропал, по крайней мере на время. Сейчас мною двигало чистое беспокойство о старшем товарище. * типа импровизация такая в комсомольском стиле Я не смогу себе простить, если из-за моей трусости незримая тварь причинит вред человеку, с которым побывал в стольких передрягах. А он никогда не сумеет выбросить из головы мысль о том, что обрек меня на погибель, оставив в одиночестве.

Наконец Гарретт не выдержал этой игры в гляделки – вздохнув, он повернулся к Артемусу.

– Сколько потребуется времени для перевода надписи?

– Постараюсь все сделать как можно быстрее. Боюсь только, что не справлюсь с этим без помощи Езекила.

– Сегодня ночь мне не нужны никакие неприятные сюрпризы. Я должен знать, что скрывается за этим. Будь в десять часов у входа монастыря хаммеритов.

– Я сделаю все что смогу.

Коротко кивнув, вор наградил меня знакомым командным взглядом, после чего мы оба вышли из комнаты. Повсюду было совершенно пусто – Хранителей как ветром сдуло. Наши шаги гулким эхом отдавались в переходах, когда мы в спешном порядке покидали Обитель. Меня мучило любопытство – хотелось побольше узнать об этом самом собрании, но мой спутник уже в который раз погрузился с головой в собственные мысли, а это состояние означало лишь одно – „никаких вопросов сейчас“.

Мы шли домой, а вокруг точно белые мотыльки кружили снежинки. Интересно, кончится ли в этом году зима или нет? Миа очень любила снег. Для нее зимнее время было настоящим волшебством, хотя для всей нашей семьи оно зачастую означало жизнь впроголодь. А моя младшая сестренка весело топала по снегу, восхищенно разглядывая преобразившийся сверкающий мир. Наверняка она бы даже не ощутила свирепость теперешних морозов, гуляя в солнечный день. И конечно, приставала бы ко мне с просьбами слепить для нее снеговика. Я представил Миа – веселую, разрумянившуюся, с искрящимися от восторга глазами смотревшую на белое подобие человека, и от этой воображаемой картины у меня комок подкатил к горлу. Стряхнув образы из безвозвратно ушедших времен, я поглубже надвинул на лоб капюшон и припустил вслед за Гарреттом.

28

– Я помогу Вам проникнуть в монастырь, – сказал я, чтобы как-то прогнать гнетущую тишину. Мои замерзшие руки еще  не отогрелись.

Гарретт не проронил ни слова с того момента, как мы покинули Обитель Хранителей. По пути он разжился парочкой украшений и несколько минут оценивающе рассматривал их отделку. Но сейчас он кивнул:

– Городской монастырь не чета твоей обители. Его усиленно охраняют.

– Я смогу отвлечь стражей на пару минут.

Он только скептически глянул. Но теперь я уже твердо решил убедить его.

– Меня впустят внутрь, ни в чем не заподозрив.

– А потом?

Вот тут он меня поймал – у меня на этот счет не было пока планов.

– Ну а потом я что-нибудь соображу, – выпалил я, отчего уголки губ Гарретта чуть приподнялись.

– Это и есть твой блестящий план?

Я только фыркнул. Сколько раз он швырял меня в разные ситуации, словно слепого щенка в воду, с единственным напутствием: „Придумай что-нибудь“ ? А тогда разве он спрашивал о моих планах?

– Я сделаю это, – с нарочитой твердостью произнес я, хотя был не особенно уверен в успехе.

– М-м-м...

Вор опять занялся своими делами, оставив меня гадать о его намерениях. Не дождавшись ответа, я сдался, целую вечность угрюмо таращась на пламя очага. Позабытая усталость снова начала возвращаться. Опустившись на свою лежанку, я решил сомкнуть глаза всего на полчаса и не видеть снов.

Мой спутник разбудил меня, тряся за плечо, а за окном была уже непроглядная темень. Спросонок я ничего не соображал.

– Который час?

– Примерно девять. Поешь чего-нибудь.

Он уселся за стол, я вяло направился следом и лишь проглотив первый кусок осознал, насколько проголодался. А еще пришлось помучиться нечистой совестью – во время моего сна Гарретт поверил и подготовил к операции не только свою, но и мою амуницию. Пока я ел, понемногу оживляясь, он тщательно чистил странную шарообразную штуковину, которую мне еще не приходилось видеть. Чем-то похожая на уже знакомую бомбу-вспышку, она казалась тяжелее и немного больше. На ее темно-серой металлической оболочке размещалось небольшое заьранное стеклом отверстие, за которым я не смог разглядеть ничего кроме черноты.

– Эта вещица подходит лишь мне, Тим, –  ответил на безмолвный вопрос Гарретт, положив странный предмет в сторону.

Он повернул шар таким образом, что стеклянное оконце глядело прямо на меня. Потом, коснувшись его корпуса, активировал скрытый внутри механизм. Я услышал, как внутри шара что-то тихо зажужжало. Оказалось, что за стеклышком помещалась какая-то линза, реагировавшая на любое мое движение. Как будто эта штука наблюдала за мной. Я разглядывал ее со смесью интереса и неприязни.

– Это что, вроде как глаз? – спросил я.

– В общем-то да.

– Но как... как Вы его используете?

– Сие приспособление, будучи включенным, устанавливает связь с моим глазом. – Он указал на правую половину лица. С изумлением я понял, что линза механизма двигалась не самопроизвольно, а синхроннно с мерцающим зеленью глазом Гарретта.

Разумеется, такое хитрое техническое изыскание вышло скорее всего из рук Механистов или других деятелей, воплощавших в жизнь свои изобретения засчет собственных средств. Как могли сообщаться между собой этот шар и механический глаз, оставалось для меня полнейшей тайной. Известно, что Механисты владели Магией, но здесь ей даже не пахло, просто чудо техники и все. Осторожно взяв шар, я повертел его в руках. На противоположной к линзе стороне в углублении находился маленький переключатель, с помощью которого запускался загадочный механизм. Заглянув в  отверстьице,  я обнаружил, что Гарретт, оказывается, мог как-то отключать прибор на расстоянии – круглое стеклышко больше не поворачивалось согласно движениям его глаза, а неподвижно замерло.

– Для чего это нужно?

– Чтобы подглядывать и разведать обстановку... это всегда может пригодиться.

Я вспомнил о наших планах.

– Когда выходим?

– Сразу как ты доешь.

– Мне одеть неофитский костюм? – осторожно поинтересовался я.

Он скривился:

– Если только считаешь, что сейчас подходящий случай...

Я поборол искушение нажать рычажок на обратной стороне шара и оставил его на столе.

– Я должен буду лишь отвлечь братьев или как?

Гарретт вздохнул:

– Было бы расчудесно, если бы молоты ни в чем не уличили тебя. Нельзя сейчас вызвать их подозрение.

– Да они меня и так не заподозрят! Потому что считают никудышным.

– Они и вправду так делают?

– Вы же сами знаете. Торбен всегда был мной очень недоволен. Его послушать, так у меня руки не тем концом вставлены. Мой Мастер не станет ожидать от меня обмана и уж тем более воровства.

Гарретт молчал.

– Кроме того на меня не набросятся, поймав в Библиотеке. Я буду сторого наказан, но по крайней мне не проломят череп молотом, как поступили бы в этом случае с Вами. Меня вообще можно не брать в расчет – братья и без того будут знать, что я нахожусь в монастыре. Кроме того, застигнув меня в запрещенном месте, они поймут, что имеют дело всего лишь с бестолковым неофитом, ведь на мне будет эта одежда.

Казалось, мои слова убедили вора, но он по-прежнему молчал. Я терпеливо выдерживал его взгляд и ждал. Наконец он поднялся, надевая свой плащ.

– Пошли.

Я начал разочарованно подниматься, когда Гарретт бросил:

– И не забудь свою неофитскую робу.

Просияв, я кинулся снаряжаться. Лук нужно было оставить – его вид смутил бы братьев. Кинжал я припрятал под одеждой, надеясь на то, что сегодня не придется прибегнуть к его помощи. Гарретт сунул мне несколько газовых и световых бомб, и мы отправились на дело. * вообще-то в тексте «в путь», да просто надоело уже такое словосочетание, слишком часто встречается

Небо чуть прояснилось и снегопад прекратился. Между темными громадами облаков затеплилось несколько звездочек. Ночь была морозная, аж пар шел изо рта. Если чуть раньше я с водушевлением надевал уже позабытый наряд, то теперь проклинал его, ибо жутко в нем мерз. * ребята, это вообще не к месту, но как я в этой бесконечной слякоти соскучился по нормальной зиме, со снегом и морозцем! Этот все жалуется на холод, а я прямо обзавидовался  Мне пришлось, игнорируя всезнающий взгляд и ироничные ухмылки Гарретта, обхватить себя руками, чтобы согреться.

Стены монастыря ярко освещали факелы. Перед воротами несли вахту двое братьев, а наверху вышагивала уйма часовых. Конечно же, усиленная бдительность была вызвана событиями прошлой ночи. Мой спутник остановился на некотором расстоянии от ворот, подперев в темном углу стену дома, я спрятался возле него. Вдалеке башенные часы пробили десять раз.

Артемус так же внезапно вынырнул из пустоты, как это умел делать только Гарретт. А вора это мгновенное появление совсем не удивило. Он без слов кивнул Хранителю.

– Нам удалось осилить лишь часть текста, Гарретт. Времени не хватило.

– Так, и что мы имеем?

– Это некий защитный талисман. В любом случае он содержит заклинание, если мы правильно поняли. Но еще одна часть осталась непереведенной. Это также может оказаться некой формой боевой Магии. Что самое главное – все это кажется не очень важным для твоей сегодняшней миссии. Езекил не думает, что это какой-то ключ, скорее талисман должен отразить чье-то нападение... или же усилить атаку.

Вор молча и задумчиво вертел пластину в длинных тонких пальцах.

– И еще кое-что, Гарретт. Езекил имел очень обеспокоенный вид во время моего последнего посещения. Кажется, он опасался того, что за нами кто-то наблюдал.

– Кто-то из Магов?

– Не знаю, он не сказал о причине своего беспокойства. Но Езекил постоянно оглядывался, говорил крайне тихо и так подбирал слова, что лишь один я мог понять, о чем идет речь.

– Прерви этот контакт и постарайся больше не вмешиваться, пока я не прищучу Абсалома. Не ищи меня, если в том не будет особой нужды.

– Я не думаю, что кто-то преследовал меня от самой Крепости, но прошу – остерегайся.

В ответ последовал чуть насмешливый взгляд. Гарретт вновь оперся о стену.

– Возьми пластину и сбереги ее. Тим, если ты хочешь отвлечь стражу, то сейчас это самый подходящий момент.

Тут меня словно кипятком ошпарило – ведь я до сих пор так и не придумал, как это сделать. Я бросил озабоченный взгляд на моих братьев возле ворот. Ну и как же их оттуда выманить? Как заставить их на несколько секунд утратить бдительность? Нападения зомби в последние дни привели к тому, что все обитатели монастыря денно и нощно были начеку и во всеоружии. Глядя на силуэты на стенах, я подумал, что сейчас самым подходящим стало бы появление мертвяка прямо перед воротами. Тогда бы они все разом набросились на него, словно рой разъяренных ос.

Я резко повернулся к своим спутникам.

– Вы поможете мне немножко, Артемус?

Хранитель поглядел на меня со смесью удивления и насмешки.

– А что я должен сделать?

– Собственно лишь то, что так хорошо удается вам обоим: выныривать из пустоты и снова бесследно исчезать. Лучше всего так, чтобы братья не смогли различить, что именно движется тут, в тенях.

– А что должно здесь двигаться?  – Гарретт не выглядел особо убежденным.

– Не важно...

– Если я вынужден играть некую роль, то хотел бы знать, какую, – сказал Артемус и мне было видно, как в полутьме блеснули в улыбке его зубы. * оказывается, в параллельном мире лыбятся по-мириканськи. Зря, между прочим, смеются, пацан им всем еще покажет

– Ну... Вы должны как можно правдоподобнее изобразить, что Вы больше не... то есть что вы – нежить. – Втянув голову в плечи, я ожидал взрыва смеха. Они обменялись взглядами, очевидно в сомнении – то ли посочувствовать моему скудоумию, то ли все-таки рассмеяться.

– Ты мне льстишь, Тим, – с легкой усмешкой проговорил Артемус и я почувствовал, как кровь прилила к щекам. – Ну что же, тогда начну бродить...

Он кивнул Гарретту и скрылся во тьме. Озадаченно глядя ему вслед, я взял ноги в руки и сломя голову кинулся к воротам, замечая на бегу, как встревоженные братья схватились за оружие. Но потом, разглядев мое платье, они немного расслабились. * как все-таки наивны эти бородатые мужики, прямо как дети! Любой пройдоха может их обмануть

– Там, позади... – прохрипел я.

Как раз в этот момент что-то металлическое звякнуло о мостовую в оставшейся за моей спиной тьме, словно чья-то нога зацепила жестянку. Да еще и как нельзя кстати подвернувшаяся кошка выскочила из-за угла, промчавшись мимо с испуганным шипением. Между домами смутно обрисовалась тощая фигура мертвяка и, шатаясь, нетвердой походкой свернула в ближайший переулок. Через секунду я остался в одиночестве возле стен, если не считать немногочисленных часовых наверху. Обезумевший от ярости взвод братьев ринулся в темный проулок. Оставалось лишь надеяться, что Артемус использует свои способности и „растворится“ в воздухе. Потом я вошел в открытые ворота и внимательно огляделся. Здесь патрулировал одинокий страж – сущий пустяк для Гарретта. Я озирался, пытаясь его разглядеть, когда вор бесшумно проскользнул мимо, исчезнув в темноте внутреннего двора.

Я остался на месте, ожидая возвращения братьев, дабы не вызвать ни у кого подозрения, с облегчением отмечая, что они потеряли след. Мне еще долго пришлось заикающимся голосом отвечать на их вопросы, где и как произошла встреча с „ходячим трупом“. Но они быстро отвязались, видя мое перекошенное от страха лицо – наверное, думали, что я в любой момент могу грохнуться в обморок. Мне осталось только пробормотать извинения и нетвердым шагом направиться в сторону главного здания. Слыша позади возбужденное обсуждение неудавшейся атаки, я удостоверился, что в данный момент никто не обращает на меня внимания и спокойно вошел в монастырь. Пускай возможные наблюдатели считают, что цель моего визита – разговор с Мастером. Оглядевшись, я обнаружил, что внутри почти нет стражи – почти все вышли в ночное дежурство на стены. Как обычно, никто не заинтересовался моей скромной личностью. Странное дело – теперь это отсутствие всякого интереса, словно я был камешком на садовой дорожке, оказалось мне на руку, а ведь раньше наверняка показалось бы неприятным.

Дождавшись, пока часовые отойдут подальше, я как можно незаметнее опять выбрался наружу. Так как мне было неизвестно, где скрывался вор, показалось разумным подождать его в тени у входной двери. Он, как всегда, подкрался без единого звука, и уж в этот раз я не дергался как полоумный, когда протянувшаяся из ниоткуда рука быстро коснулась моего плеча. Знакомый сигнал – „за мной“.

Что, интересно, планировал вор? Может, отыскать предполагаемый тайный путь в библиотеку из кабинета Первосвященника? Или же пуститься во все тяжкие и рискнуть пробраться через усиленно охраняемую (если верить болтовне Бенедикта) церковь? Хотя этот вариант в свете произошедших событий теперь казался более приемлемым. Основные силы братьев, не смыкая глаз, прочесывали в эти беспокойные ночи городские улицы, ожидая новой атаки нежити. Но Гарретт уже ответил на невысказанный вопрос, направляясь прямо к церкви. Похоже, вор сомневался в достоверности слов Бенедикта или просто не доверял ему.

Возвышавшиеся повсюду надгробные камни послужили для нас хорошим укрытием – двое патрулировавших братьев были и так озабочены тем, что кто-нибудь в любой момент мог выкарабкаться наружу из могилы. Им и в голову не могло прийти, что у вторгшихся нежданных гостей хватит ума там скрываться. Церковные ворота оказались незаперты, а охраняла их все та же пара с кладбища. Поэтому нам не составило большого труда выбрать удачный момент для незаметного вторжения.

В неприступно-холодной, торжественной атмосфере нефа царили тишь и темнота. Где-то вдалеке раздавались шаги стража, а пляшущие на серых  камнях слабые блики указывали на факел, освещавший его путь. Мы стояли у входа в зал песнопений, чьи высокие стены увенчивались куполом. Колонны поддерживали круговые галереи из темных тяжелых балок примерно пятиметровой длины. Снизу почти невозможно было разглядеть, что происходит на этих массивных галереях с их изукрашенными перилами, но зато сверху открывался прекрасный вид. Братья низшего ранга, вроде меня, рассаживались во время службы на скамьях, стоявших по обеим сторонам прохода. Его устилала толстая карминно-красная ковровая дорожка, доходившая прямо до каменного алтаря, чей простой вид свидетельствовал о невероятной древности, а позади возвышался символ Строителя потрясающей величины. Вокруг располагались согласно обычаям резные деревянные сиденья Старших, однако там не было места Первосвященника, как у нас в монастыре. Поглядев наверх, я заметил предназначенную для этой цели маленькую кафедру прямо над алтарем. Оставалось непонятным, как же Первосвященник попадал туда – ведь лестницы-то не было. * а не надо пренебрегать сведениями, добытыми у болтливых неофитов!  Гарретт тоже бегло огляделся по сторонам и слегка тронул мое плечо, прежде чем войти в темноту нефа. Мы осторожно прошли мимо деревянных колонн к маленькой дверце справа, чей огромный замок совсем не соответствовал ее крошечным размерам.

Услышав покашливание приближавшегося стража, я уже подыскивал место для укрытия, когда мой спутник торжественно вручил мне обе отмычки.

– А ну-ка попробуй, – шепнул он напоследок и исчез в тени, оставив меня с обалделым видом разглядывать воровские инструменты.

С тяжелым вздохом я опустился на колени перед дверью, беспомощно ковыряясь в замке. Если мне пришлось туго уже с теми механизмами во время обучения, то что говорить про этот! Прямо-таки замок на комнате с сокровищами и мои шансы открыть его до смешного малы.

Почему он так поступает со мной? Издевается что ли? Я весь горел от злости. Он ведь прекрасно понимает, что мне не под силу справиться с таким замком. Но если этот хваленый мастер-вор ждет, что я сдамся, то тут он сильно ошибается. Закусив губу, я пытался действовать, вспоминая все усвоенные навыки. Вдруг внутри механизма тихо щелкнуло – это подался первый затвор. Я так удивился неожиданному успеху, что чуть не выронил отмычку, едва не погубил результат своих трудов, и, забыв обо всем на свете, продолжал попытки. Теперь мне стало ясно, что замок только с виду казался таким сложным, на самом же деле было не так плохо. Следующая преграда убралась с пути без особых трудностей и через пару секунд механизм подался с отчетливым щелчком, так что отмычка свободно поворачивалась в любую сторону. Я уже собирался радостно вскочить, чтобы с гордостью показать работу Гарретту, как вдруг позади раздался звук удара и вслед за ним слабый вскрик. Оглушенный страж распластался на полу возле моих ног. А перед этим он укрепил свой факел на стене и крался ко мне, сняв с пояса молот, которым, вероятно, собирался размозжить мне голову. Но бедный брат сам стал жертвой внезапного нападения – мой спутник выжидал именно этого момента. Он молча приподнял оглушенного и положил на одну из скамеек – со стороны казалось, что страж просто задремал. Парню бы очень не поздоровилось, попадись он в такой ситуации кому-нибудь на глаза, ведь это ему в первую очередь было положено поднять по тревоге весь монастырь. Понятно, я выступил в роли приманки, сам об этом не догадываясь. А Гарретт не удостоил мой полный упрека взгляд особым вниманием и не испытал никакого благоговения к древнему алтарю – стоявшие там золотые чаши куда-то внезапно пропали.

За дверью вокруг одинокой колонны обвивалась каменная летница. Через маленькие оконца, покрытые морозными узорами, просачивался там и тут слабый свет. Тем не менее я несколько раз умудрился споткнулся на стертых за многие столетия ступеньках, пока мы тихо поднимались наверх. Изо рта при дыхании выходил пар – тут было чертовски холодно.

Оказавшаяся на пути деревянная двнрь задержала нас всего на пару секунд – Гарретт намного ловчее меня орудовал отмычками – и вот мы уже оказались на хорах. Здесь повсюду посередине пола лежал красный ковер. Его густой ворс заглушал шум наших шагов, но также скрывал звуки приближения стражей. С боковой стороны каждой галереи открывался вход в часовенку с изящными, полными книг полками, вычурными тяжелыми подсвечниками и маленьким алтарем с единственной молитвенной скамьей. Здесь Старшие Ордена часами пребывали в медитации. „Что-то уж больно помпезно для молитв“ – мелькнула в голове крамольная мысль, однако богобоязненная часть рассудка тут же призвала меня к порядку и заставила устыдиться из-за подобных рассуждений. Гарретт уже заскочил в первую на пути часовенку, внеся изменения в ее обстановку в виде кражи маленького украшенного подсвечника. Кусая губы, я знал, насколько бесполезно спорить с ним о подобной непочтительности и тайком утешал себя мыслью, что Строитель проявит к Гарретту немного снисхождения на последнем суде. * не препятствуя воровству в священной обители, сам совершаешь грех, так что с тебя за это тоже спросят  А может быть, его всевидящий взгляд сейчас не устремлен сюда. Строгое лицо Торбена возникло перед глазами, когда я осознал, сколько ереси заключалось в таких мыслях. Но теперь мне уже было не до набожного наставника, стремившегося втемяшить в мою голову аскетичное видение мира. Я вспомнил добродушный взгляд нашего Первосвященника и веселое лицо Мастера Лукаса и утешил себя надеждой, что они более похожи по духу на Строителя чем Торбен. Для пущей уверенности я мысленно молил бога простить моему спутнику эти злодеяния, противопоставляя „вредным наклонностям“ его положительные стороны и отчасти хорошие поступки; надеюсь, что эти молитвы были убедительны.

Мы покинули первую часовню и уже вошли в следующую, когда блики от факела заиграли на стенах коридора: очередной страж совершал обход. Гарретт затаился в тенях с правой, а я – с левой стороны дверного проема. Мужчина зашел сначала в соседнее помещение, где тут же раздался его полный ярости крик – он обнаружил кражу подсвечника. Он опрометью проскочил мимо нас, чтобы проверить, не пропало ли и здесь что-нибудь и не спрятались ли в этой часовенке воры. Дубинка Гарретта лишь едва задела стража, не причинив вреда и тот с гневом начал озираться, освещая все вокруг факелом с целью отыскать и покарать злодея. Видя, что Гарретту очень скоро придется солоно, я без долгих раздумий схватил пухлый фолиант, лежавший тут же на алтаре, и с размаху стукнул им стража по затылку. Вор ловко подватил падащий факел, чтобы он не поджег ковер и повернулся ко мне с кривой ухмылкой:

– В книгах – великая сила.

Оттащив бессознательного брата за алтарь, подальше от света, он избавил его от тяжелой связки ключей и пополнил свою сегодняшнюю коллекцию ценных вещей книжицей в богато украшенном переплете.

Мы вышли из маленького помещения и по галерее добрались до кабинки Первосвященника над древним алтарем. Я не смог сдержаться – вошел туда и выглянул наружу. Впечатление было захватыващим – словно паришь в воздухе над нефом. Гарретт наткнулся там на единственную запертую часовню и теперь колдовал над замком решетчатой двери, которая вскоре отворилась со слабым скрипом. Личная молельня Первосвященника выглядела весьма просто по сравнению с остальными. Огромная полка с книгами, маленький, безо всяких украшений алтарь и скамья. Но зачем тогда так крепко запирать дверь? Что здесь ценного?

Вор дал ответ сразу на все вопросы, забрав с алтаря (к моему величайшему неудовольствию) маленький золотой молоточек – священный символ Ордена. Под ним было небольшое углубление. Гарретт огляделся в поисках механизма, активирущего какую-нибудь ловушку и, не обнаружив ничего подобного, осторожно нажал находившуся внутри кнопку. Тяжеленная полка с неожиданной скоростью отъехала в сторону, едва не сбив меня с ног, и перед нами оказался тайный путь в Библиотеку. Я поспешно юркнул внутрь следом за вором, а проход вновь закрылся у нас за спиной.

Переход к башне устроили в виде крытого каменного моста. В его стенах совсем не было окон. Обычно через прорезанные в потолке застекленные отверстия проникало достаточно дневного света, но теперь снег полностью их залепил и в кромешной темноте пришлось передвигаться наощупь. Мои руки наткнулись на дверь впереди, а металлическое позвякивание дало знать, что Гарретт пробует на ее замке добытые у стражника ключи. Но, судя по всему, простым хаммеритам вход в Библиотеку был заказан и ни один не подошел. Тогда вор принялся взламывать замок, это заняло довольно много времени. А я прислонился к стене и прислушивался к гулким ударам своего сердца, потирая озябшие руки.

Кто-то приблизился к двери с той стороны, затем шаги снова затихли в отдалении. Наконец послышался резкий щелчок и Гарретт, выглянул через щелку. Теплый свет упал на его лицо, отразившись от серого глаза. Я увидел, как он протолкнул на ту сторону тот самый маленький шар, что так удивил меня сегодня вечером. Чудо техники тихонько покатилось по полу, а вор опять прикрыл дверь – снаружи снова приближались шаги.

Какое-то время мы замерли в неподвижности.