Текст книги "Отряд К10 (СИ)"
Автор книги: Volaris
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)
Annotation
Арбитр, не вписавшийся в коррупционные схемы. Послушница, одинаково хорошо владеющая скальпелем и четвертым размером груди под обтягивающей рясой. Примерный семьянин, ветеран войны и жестокий массовый убийца. Ехидный еретех, ведущий хронику их приключений. И конечно зеленоглазая фурия с двуручным мечом во главе этого бродячего цирка.
Верные аколиты господина Инквизитора Ниро Липпе из Ордо Маллеус.
Глава 1 Арбитр в опале.
Глава 2 Послушница и кардинал
Глава 3 Слишком горячее, чтобы подать холодным.
Глава 4 На несколько еретиков больше.
Глава 5 Котята на краю ведра.
Глава 6 Охота на чумную мышь.
Глава 7 Небольшая интермедия
Глава 8 Рыбка в мутной воде.
Глава 9 Капля в Потоке
Глава 10 Письмо старого друга
Глава 11.1 Скандал в благородном семействе
Глава 11.2 Святой Гаруспик.
Глава 11.3 Рывок по следу
Глава 12 Туда, где светят твои ...
Глава 13 ...мёртвые звёзды.
Глава 14 Из глубин.
Глава 15 Til Valhall
Глава 16 На несколько демонов больше
Глава 17 Посох и немного истории
Глава 18 Что в имени тебе моём?
Глава 19 Липпе/Кассиопея
Глава 20 Роса Императора
Глава 21 Охота на лису
Глава 22 Испытание Воли
Глава 23 Испытание Воли – Ладан и Слёзы
Глава 24 Испытание воли – Сложный выбор
Глава 25 Испытание Воли – Финал
Глава 25.5 Эпилог
Отряд К10
Глава 1 Арбитр в опале.
Арбитр в принципе не был любителем говорить. Но насчёт станции мог высказаться однозначно.
– Паршивоё местечко.
Ясно, что для молодого прогена без связей в Адептус Арбитес первое назначение будет... не лучшим.
Но. Он здесь уже несколько лет. И очень хочет отсюда убраться.
Он коснулся свежевыбритого подбородка, чувствуя легкий зуд раздражённой кожи, и отпил рекафа из стаканчика. Уставной вид, мать его, никуда не деться.
– Ваша правда, господин Бурхануддис. Да и новостей-то нынче не особо много. Грандкрейсер вот недавно пристыковался, натуральный, представляете? – Пожилой торговец за пластиковой стойкой тяжко вздохнул, вытер каплю напитка, зависшую на кране большого термоса, с отвращением принюхался. Снова вздохнул, а затем налил и себе из спрятанной где-то внизу ёмкости, откуда появился рекаф для адепта Арбитрес.
– Зови меня лучше Борисом, как все. – Спокойно заметил служитель закона. – Не ломай язык.
Торговец благодарно склонил голову.
Оба немного помолчали. Эта часть войд-станции наполнялась людьми в основном когда происходили смены рабочих в доках. Но до этого еще пара часов, и толпы жаждущих дешевой синтетической пищи тружеников порта пока не наблюдалось.
Борис лениво отхлебнул ещё и жестом фокусника материализовал между пальцев монету. Довольно крупную, желтого металла монету.
Старик тоже сделал глоток. Пожевал губами, скосил глаза куда-то в сторону.
– Появились тут намедни четверо. Тёртые такие, правда чуть странноватые. Двое прям точно деловые, партаки на них я видел характерные, хотя от какого картеля точно не скажу. Один больше на вояку похож, по жизни такой весь четкий-ровный, как палку проглотил. – Торговец чуть наклонил голову, как будто вспоминая – А четвёртый какой-то стрёмный мальца. В балахоне, и ходит странно. Как будто прячет там чего.
Борис кивал его словам с умеренной скукой. Дед снова покосился на монету и продолжил.
– Однояйцевый Каин из сорок первого дока баял, что похожим типам очень выгодно загнал грузовую тележку самоходную. И сегодня её будут забирать. Думаю, что возле технического входа в секцию.
– Однояйцевый, говоришь... – Протянул арбитр. – А брата его не Авелем случайно кличут?
Торгаш на секунду завис, выражая лицом удивление. – Да не было у него отродясь брата-то.
– А почему же тогда однояйцевый? – Приподнял брови адепт.
– Да ему как-то малый грузовой контейнер с верхнего яруса чуть не по башке прилетел. Но хранил придурка Император, зацепило краешком, посадило на жопу да ровнёхонько самым уголком левое яйцо-то и...
– Понял – понял, избавь меня от подробностей... – Поднял ладонь Борис. – Значит, говоришь не местные.
– Век воли не видать, начальник. – Старик сложил аквилу. – И я раньше их не видел, и портовый люд не в курсе чтоб под кем-то они ходили. А везти чего-то будут. Тяжелое...
Борис согласно кивнул, поставил стаканчик на стойку, похлопал деда по плечу и удивительно тихо, как для облаченного в карапас человека, двинулся в сторону центрального коридора.
Тот, не отрывая стакан от стойки, протащил его к своему краю и второй рукой немедля поймал что-то небольшое, но увесистое, выпавшее из-под донышка стакана.
– Всё работаете, господин арбитр? – Стелла, блондинка в хорошем смысле из отдела судебной экспертизы, заглядывала в его кабинет уже второй раз за последнюю неделю. И каждый раз, как на зло, не то чтобы в удачное время. В прошлый раз он колол совершенно ебанутого придурка из мелких служек станционного храма, убившего несколько шестерёнок, якобы за то, что они не так чтили Императора.
Сейчас его задача была куда как тоньше.
Борис молча развёл руками.
Симпатичная, зарраза. Но он только-только вышел на след того, чего так долго ждал...
Девушка чуть фыркнула, скрывая за насмешкой некоторое разочарование.
Арбитр улыбнулся.
– Долг вечен, но в работе иногда бывают перерывы, Стелла. Как насчет идеи завтра сходить выпить рекафа?
Теперь медикае пыталась скрыть, что сияет, как новенькая монета.
– Ловлю на слове, Борис. – Она подмигнула, качнула бедрами и быстрым шагом скрылась из виду. Скорее всего – хвастаться кому-то из заклятых подружек в бухгалтерии.
Улыбка адепта стала заметно кривоватой.
Итак, задача.
Есть сраная станция в заднице мира, хотя и с приличным, стратегически важным грузовым потоком. Потому всерьез опекаемая имперскими адептусами.
То, что происходит на ней нельзя назвать коррупцией. Потому что на таком уровне организации это уже не просто рядовое нарушение Lex Imperialis, а серьезная бизнес – модель и столп локальной экономики. Золотые троны текут мощным потоком, в этом течении крепкой плотиной стоит таможня, таможню, и иные элементы преступного мира, в силу многочисленных грехов и грешков крепко держит за выступающие части арбитрат. Куда и стекается приличный процент отката от всей деятельности.
Разоблачать и выводить на чистую воду много лет работающую схему в которой участвуют буквально все арбитры на станции, и эти все имеют долю малую – самоубийство. Как пойти в пустоту без войдсьюта, но с транспарантом «Даёшь право на кислород и давление в одну атмосферу!». Вопрос не мужества, но целесообразности.
Пока удавалось перед лицами начальствующими прятаться за маску лихости и придурковатости. Начальство это любит.
Однако, время не стоит на месте и тратить свою не бесконечную жизнь на это... Нет. Такой вариант судья даже не рассматривал. Как и реальное участие в местном балагане, в надежде к старости скопить на усадьбу где-нибудь на райском мире.
Значит, в первую очередь со станции надо выбираться.
Свалить отсюда – теоретически можно... Например переводом на повышение. И тут идеальный вариант – раскрытие преступления. Серьезного, и произошедшего без одобрения командного состава. В таком случае... Шансы, что молодого – зелёного коллегу, не совсем вписывающегося в коллектив, с почётом сплавят заведовать участком в иную дыру, на другой конец субсектора, выглядели очень пристойными. А там видно будет.
И вот, значит, имеем группу залётных деятелей, и впрямь выглядящих серьезно. В списки гостей станции, к чьим, уже оплаченным в начальственный карман, делишкам не благословляется проявлять внимания эти ребятки не входят.
Борис еще раз не спеша прошелся глазами по длинному списку, затем по другому, где значились все прибывшие. Да, всё так.
И сегодня вечером фигуранты чего-то повезут. Тяжелое. В общем даже понятно откуда и какими путями. Не вполне понятно, отчего они просто не занесли приятно звенящий мешочек всем известно куда с целью и во избежание...
Ну да будем считать это подарком судьбы и волей Императора.
Арбитр прикрыл дверь, и, достав из оружейного шкафчика боевой дробовик, начал неспешно заряжать магазин шоковыми зарядами, придирчиво оглядывая каждый патрон.
– Почти на месте. – Бигль, наголо бритый, уголовного вида тип, мрачно следил за сменами цифр на индикаторе кабины грузового лифта. Очень похожий на него, но более крупный и широкий в плечах сосед молча кивнул.
– Следуем плану с приемлемыми отклонениями. – Отозвалась синтезированным голосом фигура, скрытая мешковатой робой с капюшоном. – Ауспицирование в фоновом режиме. – Из-под робы на мгновение высунулся и тут же спрятался гибкий дендрит.
Коротко стриженный мужик средних лет с прямой, как палка, спиной, скривился, выплюнул зубочистку и положил руку на лазпистолет. Ему не нравилась компания, ему не нравился груз, но... Он будет наготове, как бы там ни было.
Лифт со скрежетом замер, крупные створки дверей только начали раздвигаться, как в помещение по полу вкатился округлый предмет. Три пары глаз с изумлением уставились на него, а четвёртая решительным прыжком спряталась за установленный на тележке контейнер.
Впрочем, это ничего не поменяло. Резкий хлопок, кабина почти мгновенно заполнилась едким газом, а следом закашлял дробовик, очередями выплёскивая в газовый туман шоковые пули. Три фигуры упали на месте, как подкошенные. Еще секунд через двадцать из-за контейнера с грохотом выпал бессознательный крепыш, всё еще сжимающий в руке лазпистолет. Другой рукой он держался за покрывающий груз пластиковый чехол, чуть съехавший теперь, после его падения. В открывшуюся щель, приглядевшись сквозь газовое облако, можно было бы заметить изображенное на контейнере крыло имперской аквилы. И крупную печать чистоты.
Стелла что-то придушенно пискнула и нырнула в боковой проход.
Борис нахмурился.
По идее, его путь в цитадель непосредственного начальства должен быть дорогой триумфа и перспективы неизбежного повышения. На практике, коридор участка вымер, а те, кому совсем нельзя было испариться с рабочих мест, делали вид что очень-очень заняты. Например важнейшей отчетностью по расходам на нижнее белье и подтяжки для младшего состава.
Кабинет главы управления арбитрата станции отличался роскошью, которую сам большой начальник видимо считал аристократической. Однако тяжелый деревянный стол, массивные шкафы, наполненные книгами на бумаге и пергаменте, выставленными так, чтобы цвет корешков создавал гармоничную картину, здесь, в глубоком войде, смотрелись варварскими излишествами.
Сам большой босс, крупный, но полноватый и седой арбитр с красным лицом, скромно присел на гостевом диване. Ближе к стенам ненавязчиво расположились несколько человек в чёрных карапасах с хеллганами. А за столом, задумчиво перебирая таможенные и финансовые ведомости, устроился бритый налысо мужчина с татуировкой в виде аквилы на лице.
Борис вошел в комнату и, повинуясь интуитивному предчувствию, застыл по стойке смирно.
– Вольно, арбитр. – Не отрываясь от бумаг сказал человек за столом и кивнул в сторону стоящего напротив стула. – Присаживайтесь.
Тот аккуратно расположился в указанном месте.
Видимо подведя некие итоги, человек с аквилой на лице повернулся к начальнику.
– Значит в сухом остатке миллионы тронов за стандартный год.
Пожилой арбитр покраснел ещё сильнее и кажется был бы не против провалиться вместе с диваном на пару уровней ниже.
Его собеседник положил бумаги и повернулся к Борису, раскрывая ладонь и кладя на стол подвес, исполненный в виде стилизованной литерыI.
– Аколит-наставник Кортес, Имперская Инквизиция. А вы, стало быть, Бурхануддис Лопата, тот самый, достойный слуга Имперского Закона, который блестяще провёл операцию по задержанию нашей оперативной группы?
– Не могу знать! – Уставным образом ответил арбитр, тщательно пуча глаза в лучших традициях поведения подчинённого пред лицом начальствующим.
– Врёте. – Лаконично и абсолютно спокойно заключил аколит. – Судя по выражению вашего лица, факты вы только что сопоставили и суть произошедшего вам стала более или менее понятна. Теперь вас мучает разве что вопрос, насколько крупными неприятностями оно обернётся. Сразу и отвечу – это зависит от.
Он взял со стола свёрнутый пергамент с печатью и бросил его собеседнику. Тот легко поймал свиток, уставился на него с немалым удивлением и невольно почесал зудящий подбородок.
– Ваш приказ о переводе. – Кортес тонко улыбнулся. – Уже заверенный вашим непосредственным начальством. – Седой арбитр немедленно энергично закивал, всем видом демонстрируя, как он счастлив помочь матери – инквизиции.
– Так что можете отправляться. Грандкрейсер «Перо Сангвиния», сорок первый док. Прибыть в течении стандартных суток от сего момента. Свободны! – В голосе наставника лязгнул металл.
Борис взлетел со своего места и строевым шагом отправился к выходу.
– Аколит! – Молодой арбитр замер, и догадавшись, что обращаются к нему, медленно развернулся. Кортес продолжил – Я немного подслащу пилюлю. Моим личным приказом, можете официально сменить имя, а также отныне и навсегда разрешаю вам выбросить бритву.
– Так точно!
– Вот и отлично. Вперёд! – Наставник качнул головой и дождавшись, пока Борис выйдет, вновь обернулся к начальнику станционного арбитрата. В его интонациях звучало неподдельное участие и сочувствие. – Терпеть не могу ломать язык и смотреть на красные рожи. Да и согласитесь, борода этому парню пойдёт. Впрочем, вернёмся к нашим вопросам...
Седой арбитр нервно сглотнул.
Глава 2 Послушница и кардинал
Ашанти умерла родами. – Голос послушницы был тих, а водянисто – светлые глаза опущены к полу, но острый слух и большой опыт матушку Войцех ни разу не подводили. Холод в её голосе мог превратить в сосульку даже жарко натопленную печь.
– Съешь лимон, дочь моя, чтоб рожа не была такая довольная. Да если бы ты прошла постриг, то я сразу б распорядилась отсыпать тебе плетей. – Монахиня чуть скривилась. – Зависть к самой красивой, бессмысленная гордыня, низкое злорадство, просто глупость и бессмысленное вожделение к тем чертам, которых у тебя нет и коих тебе, видимо, не обрести. Все в трёх коротких словах.
Пожилая, крепкая женщина во власянице, подпоясанной простой веревкой, покачала головой.
Послушница съежилась, боясь даже вздохнуть.
– Что с ребёнком? – Крупные черты лица матушки, обрамлённые монашеским чепцом, чуть смягчились. Самую малость.
– Девочка. Здоровая. – Пролепетала та как можно тише. – Она … просила назвать её Карминой...
– Красивое имя для принесшей в обитель смерть, пусть и не по своей воле. – Матушка сузила глаза. – Я сама ею займусь. – Удивительно легкой для своих размеров и возраста походкой она двинулась к дверям, так что послушница едва успела убраться с её пути.
– И повелел Бог-Император, и стало так. – Рыжый локон упрямо торчал из под чепца. На этот раз сзади, где его, конечно, никак было не увидеть.
Матушка Войцех, наблюдающая за занятиями богословия, чуть дернула уголком рта, что должно было обозначать ироничную улыбку. Она помнила отчаянно вопящий свёрток в монастырском госпитале. Неловкую малышку делающую первые шаги... И вот, считай она выросла. Время думать, как быть дальше.
Что ж, память хорошая, голос приятный – быть ей начётчицей. А главное – это даст ей возможность учится дальше.
Чуть склонив голову, будто в ознаменование принятого решения, матушка скрылась в боковом проходе.
– Труд мортификатора непрост и уважаем. – Кастелян Шорр, седой, желчный старик, глядел на молоденькую послушницу с обычным для него кислым выражением лица. – Смерть есть важнейшая часть служения Императору, а потому правильное исполнение всех связанных с ней обрядов требует высочайшего внимания и ответственности. – Он скривился еще сильнее. Хотя это казалось просто физически невозможным.
– И почему ты, едва окончив схолу, пусть и в числе лучших, считаешь себя достойной учится этому важнейшему ремеслу?
Быстрый взгляд из-под чепца зелёной молнией пробежал по лицу кастеляна.
Девушка нерешительным движением поправила рыжий локон, тонкие пальцы переплелись, затем раскрылись, как будто случайно касаясь бёдер, удивительно туго обтянутых тканью казалось бы простой, подпоясанной вервием, робы.
– Я не только прилежна в учении, святой отец, но и не чураюсь всякой работы во славу дела Его. – Она бросила искоса взгляд на священника и, кажется от волнения, облизала губы. – К примеру, я могла бы регулярно помогать Вам во всех хозяйственных расчётах. – Девица потупилась. – Есть у меня и иные помыслы об этом, однако, поймите правильно, отче, я готова их раскрыть лишь... на исповеди. – Вздох, чем-то похожий на стон сорвался с её губ, а руки коснулись высокой груди, формируя аквилу.
Выражение лица кастеляна не изменилось ни на йоту, но что-то в интонациях голоса...сильно изменилось.
– Конечно, дочь моя. Мотивы личной веры есть наиболее важное, что ведет человека к свету нашего Бога-Императора...
Две фигуры неспешно двинулись к исповедальне. Портьера на стене слегка шевельнулась, будто сдвинутая слабым сквозняком из открытой двери.
Из-под плотной медицинской шапочки мортификатора выбивался одинокий рыжий локон, будто подсвеченный солнечным лучом, заглянувшим в холодный каменный подвал сквозь маленькое окошко под самым потолком.
Тонкие пальцы в черных перчатках вынули из вскрытой груди сердце, положили на весы.
– Двести восемьдесят семь граммов. – Заскрипело автоперо по длинному свитку. – Без видимых особенностей.
Девушка положила орган в лоток и отправилась к изголовью секционного стола. Быстрый взмах ампутационного ножа, легкое движение руки отодвинуло скальп, обнажая кости черепа. Раздался визг дисковой пилы.
Тяжелая дверь морга медленно, с натужным скрипом распахнулась. Среднего роста мужчина, с чуть испуганным лицом, сделал осторожный шаг внутрь и солнечный луч отразился от золочёных символов веры на его одеяниях. Он откашлялся.
– Кармина.
Тишина была ответом. Быстрые пальцы уверенно нарезали извлечённый из черепной коробки мозг на тонкие полоски.
– Послушница Ковальски! – Попытка добавить металла в голос. Слабая, слабая попытка. Кажется, под маской она улыбалась.
– Кали! – Вот тут она дёрнулась. Медленно подняла глаза.
Взгляд... не обещал хорошего.
Затем потупился, руки сложились в аквилу, и мортификатор склонилась перед святым отцом. На четко отмеренный градус.
– Отче Клаус. – Высокий голос звенел серебряным колокольчиком. – Я безгранично счастлива, что Вы почтили визитом мою скромную обитель.
Тот оглянулся в коридор, вытягивая шею, чтобы заглянуть как можно дальше и с натугой прикрыл за собой дверь. Со щелчком стал на место небольшой засов.
– Давай вот без этого. – Он еще раз нервно оглянулся на прикрытую дверь и подошел ближе. Взгляд бегал, священник нервно сплетал и расплетал пальцы. – Кастелян Шорр не против. Старый сушёный хер. Матушка Войцех … – Он замялся. – Ну, тут понятно.
– А ты... – Рыжая отложила инструмент и пошла ему навстречу. – Тоже будешь за меня.
Её рука легла сильно ниже, чем нужно было для братских объятий служителей Экклезиархии. Клаус подавился очередной фразой и густо покраснел.
– За включение скромной, пусть и очень способной новопостриженной монахини в свиту кардинала
Его глаза расширились, а дыхание остановилось, когда рыжая бестия преклонила колени, глядя снизу вверх блестящими, ярко-зелеными глазами, лишь на мгновение затенёнными чем-то, мелькнувшим в световом окошке под потолком.
Это был неофициальный приём.
Никакой кричащей роскоши. Несколько херувимов, распевающих псалмы, вторящие им в унисон мальчишки – певчие. Все, как на подбор, очень симпатичные. – Отметила Кали, потупив взор шествующая к восседающему в окружении приближенных служителей и ворохе роскошных золотых одеяний, кардиналу.
Весьма тучный и улыбчивый, монсеньор Урбино раскинул руки, как будто готовый обнять впервые представленную ему сестру. Однако, в крайней точке траектории он отвлекся на несколько секунд, чтобы потрепать по щеке ближайшего мальчика, а лишь затем протянул увенчанную многочисленными перстнями конечность вперёд.
Преклонившая колени Кармина с выражением крайнего почтения на лице поцеловала печать Экклезиархии на самом крупном из ювелирных украшений и осталась так стоять, потупив взор.
– Вижу, вижу тебя чадо моё. – Голос кардинала оказался удивительно высок, несмотря на тучное сложение. – Все как говорили мои верные слуги.
Стоящие одесную от церковного иерарха матушка Войцех, кастелян Шорр и отец Клаус почтительно склонились.
– Да... – Кардинал вновь радушно улыбнулся. – И впрямь умна, старательна, набожна и самоотверженна в служении нашему Богу – Императору и матери – Экклезиархии.
– А, как говорят иные мои слуги... – Левая рука его указала на сухонькую фигуру в робе с капюшоном, так тихо и ненавязчиво устроившуюся ошую от трона, что кажется только после указующего жеста её заметили присутствующие. – … ещё и широко мыслящая и умеющая находить общий язык с сёстрами и братьями своими во служении господу нашему.
Его интонации кажется почти не изменились. Однако в воздухе повеяло ледяной крошкой, несомой ветром с самых вершин заснеженных гор.
Кардинал воздел очи и руки горе.
– Достойны ли мы такого безграничного счастья? Лицезреть столь многообещающего человека в нашей свите? Безусловно! – Он со значением покивал головой, склонил голову, а затем назидательно поднял палец. – Однако, есть, есть в благословенном Империуме и те люди, кого даже я готов считать более достойными служителями нашего Бога – Императора, нежели любой, да-да, любой член Экклезиархии...
Висела звенящая тишина. Кали и свита кардинала замерли, чувствуя, как формальная казалось бы процедура представления и одобрения нового члена свиты превращается... в нечто иное.
И вдруг, тишину разрезал звук шагов. Бритый налысо темноглазый мужчина, с резкимим чертами и с татуировкой в виде аквилы на лице шёл через зал. Подвес на его груди, искусно выполненный в форме стилизованной I ,мелодично звенел в такт.
Остановился на шаг позади коленопреклонённой послушницы.
– Возрадуемся же братья и сёстры! Представитель священного Ордоса Инквизиции посетил нас, чтобы отобрать достойнейшего слугу для борьбы с порождениями тьмы и неверия! И нам воистину есть кому поручить эту святую миссию!
Кали плотно сжала кулаки и зубы, до боли, до дрожи. Разжала, проглотив побежавшие из губы солёные, с металлическим привкусом капли.
Кардинал коснулся её подбородка, приподнимая лицо вверх и глядя девушке в глаза с искренней отеческой улыбкой.
– Благословляю тебя на служение, дочь моя.
– Благодарю Вас за доверие, монсеньор. – Рассыпался серебром под церковными сводами звонкий голос. Она сложила аквилу, поклонилась и сделала шаг назад, оказавшись рядом с агентом Золотого Трона.
Из под капюшона фигуры ошую от кардинала на мгновение блеснули водянистые светлые глаза.
Глава 3 Слишком горячее, чтобы подать холодным.
– Папа! Папа пришел! Смотри, что у меня есть!
– Смотрю, малышка.
– Видишь?
– Да, очень похоже на крысу. Без хвоста.
– Сам ты без хвоста! Это хомяк! Настоящий! Мама говорит, такие жили на Святой Терре!
– Ну если на Святой Терре, тогда конечно. – Большой, коротко стриженный мужчина с гвардейской татуировкой на предплечье отстегнул кобуру и положил на полку энфосерский жетон. – А мама не говорила, что сегодня на ужин?
– Знаешь, Фрэнк, если поцелуешь, может и расскажу. – Невысокая и крайне миловидная женщина в пушистом домашнем халате вышла из кухни, погладила головку радостно пискнувшей дочери и уткнулась в плечо мужчины.
Его резкие черты чуть дрогнули, как будто сбросив изморозь, став более похожими на человеческие, а не рубленный камень имперской статуи, .
– Поцелую. – Сказал он и немедленно исполнил обещание.
– Пошли. – Жена чуть отстранилась и решительно потянула его за рукав в сторону кухни. – Скоро вернется Майк и я хочу пройтись с детьми по магазинам. Обувь на них просто горит. – Деланно-тяжело вздохнула она. – Но пока я не убежусь в том, что мой мужчина сыт и доволен... На кухню, рядовой Кастл!
– Есть, мэм.
***
– Да, блядь, я внимательно слушаю тебя, мудила.
– Не шуми, Винни.
– Фрэнк?
– Да, полковник. Это я.
– Три часа ночи, дружище. И еще раз услышу про полковника, дам в грызло. В рот я это всё ебал и даже вспоминать не хочу. – Раздался в воксе длинный зевок.
– Мне кое-что нужно, Винни. А за тобой должок.
– Отморозь подульевая, твоё «нужно» это обычно или тяжелый стаббер, или тонна прометия или мелта-бомба и головорезов два десятка. Что там нахер стряслось? Опять на твоём участке Висельники с Потеряшками схлестнулись, а патроны крайний раз в том году выдавали?
– Киру убили. И детей.
Повисла звенящая тишина.
– Где встретимся, Фрэнк?
Длинная аллея между мрачными,тянущимися бесконечно вверх зданиями уровня прекрасно просматривалась едва ли не на километр в обе стороны. Но знающие люди легко находили неприметные двери, технические ниши и люки, а то и просто достаточно большие щели между трубами,чтобы свободно приходить – и уходить, почти не мелькая на открытом пространстве. Слабый отсвет прикрытой ладонью лхо, тонкий дымок с фруктовой нотой мог бы выдать пристрастному наблюдателю затаившегося во тьме человека и даже очертить контуры второго, бесшумно соткавшегося из ночных теней рядом.
Курильщик чуть склонил голову в приветствии.
– Расклад такой себе Фрэнк.
– Скажи что-нибудь, чего я не знаю.
– Не важно, что знаешь ты. Важно что я знаю тебя. И знаю, что ты будешь делать.
Повисло молчание.
– И ты пришел сказать, что тебе не нужна война, а на случай если я упрусь в соседней нише сидят пяток крепких ребят с автоганами?
Тот невесело хохотнул, закашлявшись.
– Нет, дружище. Если бы я ставил вопрос так, то очень постарался бы грохнуть тебя, не вступая в беседу. Без обид, я видел, что ты делал с теми зеленокожими тварями на той сраной войне и нихера не хочу даже в мыслях быть на их месте. Уважаю, короче.
Он глубоко затянулся, на секунду замер, будто собираясь с мыслями и медленно выпустил струю дыма.
–Альварес приказ не отдавал. В произошедшем есть доля случайности, большая доля глупости и этот его внучок, мать его ети. Но сразу скажу, его голову он тебе не отдаст, и самому взять не позволит. Вы разного полёта птицы, Фрэнк, не мне тебе рассказывать. Это будет воспринято как слабость.
– в воздухе медленно зависла еще одно облачко дыма с яблочным запахом-
– Да и не верю я, что тебе хватит одной головы.
Его собеседник очень медленно кивнул.
Винни скривился, как будто пережевывая что-то очень кислое.
– В общем, я убедил Сальваторе, что это наш шанс подвинуть Альвареса с рынка синтетики.
Давно хотелось, а своими руками нам развязывать бойню нельзя, никто этого не поймёт и все по очереди за это жестко спросят.
Но ты...– Он покрутил в воздухе сигаретой. – Ты другое дело. Выживший из ума от горя коп с послужным списком длиной с мантию кардинала и чемоданом медалей с крайней войны. Такой может добраться до горла старика Альвареса. Утопив в море огня и крови все возможные вопросы.
Ну и есть причины, по которым именно сейчас в это многим уважаемым людям не стыдно будет поверить.
– Фильтруй базар, Винни. – От тихого голоса мороз пробежал по коже. Впрочем, собеседник не выглядел напуганным.
– Прости, Фрэнк. Я не мастер говорить красивые слова. Говорю как есть, без непоняток. Но горю твоему соболезную. И нашел способ родить тебе информацию, деньги, людей и оружие, чтобы вышибить этому пидору мозги. Ты мужик жесткий, но понимаешь сам – только нахрапом такие дела не делаются. У меня даже есть пара мыслей, как сделать так, чтобы ты остался жив.
Он снова затянулся, прикрывая огонёк рукой
– А то сам понимаешь, дон Сальваторе будет настаивать, чтобы все концы ушли в воду.
– Вот на это мне как раз глубоко насрать. – Рубленые черты собеседника почти не изменились, только дернулся угол рта.
Винсент знал это чувство. Презрение.
К смерти? К жизни?
– Я знаю. – Винни протянул руку. – Ключи, пара вокс и сетевых каналов для связи на разные случаи. Скоро у нас будет все готово и можно будет начинать этот танец.
Лхо выпала из пальцев и, перевернувшись в воздухе, с шипением погасла в луже конденсата на полу.
Болт, тихо матерясь, шёл закоулками следом за пацаном, курьером с точки на 48й улице. Полчаса назад белый как стенка парнишка завалился в «Кошачий угол», бар, где заседали старшие бригады и распределяли товар по точкам. Нес он какую-то хуйню, но было понятно, что с Пончиком, который толкал дурь на месте, случилось нехорошее. Получив пару раз по шее сопляк вроде бы чуть пришел в себя, но все еще общался в основном крупной дрожью и матерными жестами. Отдельно хреново было то, что почти все парни двинули за очередной партией и получается попервой разруливать тему предстояло Болту.
Подвальчик на 48й раньше был отгорожен от жестокого мира крепкой пласталевой дверью, сейчас слегка оплавленной и выбитой. Внутрь. Судя по множеству рокеритовой крошки вокруг – вместе с косяком.
В тусклом, заливающем подвал холодном свете люмиена нашелся и хозяин этого места. Тощий, измождённый, с кожей, покрытой следами инъекций и мелкими язвочками... Прибитый к стене гвоздями строительного пистолета, выпотрошенный и слепо глядящий в никуда вывалившимися глазами на лишенном кожи черепе.
Запах крови, страха и дерьма удушливой пеленой повис в воздухе.
Болт всегда считал себя крепким парнем. И это было правдой, блевать он начал продержавшись целых десять секунд.
Тяжело дыша, он взобрался по ступеням, едва ли не упав на верхней.
Отчаянные трели вокса в кармане тоже услышал не сразу. Вернее, услышать то услышал, но только через полминуты осознал, что это за звук. Вызывал старшой бригады. Трясущейся рукой нажав кнопку приёма, едва не упал снова от дикого вопля:
– Болт! Болт, сука! Мы на углу 63й, хуй знает из чего они лупят, но оно мобиль насквозь шьет! Звони всем, отбейся Папе, и бегом сюда, мы пока...
Что-то бахнуло, хрустнуло, булькнуло и связь пропала. «Абонент вне зоны подключения».
Болт тупо смотрел на экран коммуникатора, как вдруг земля мягко, но сильно толкнулась ему в ноги и секундой позже долетел грохот взрыва. Медленно ступая на неверных ногах, он вышел на центральную улицу.
Со стороны, где остался «Кошачий Угол», слышались сирены пожарных и даже сюда тянуло шлейфом жирного, вонючего дыма.
Он медленно опустился на колени и громко, в голос, завыл.
Играющее в камине пламя заставляло тени плясать, сплетаясь в странные рисунки на обитых зеленым шелком стенах. Пожилой, но крепкий мужчина с густой бородой, удобно расположившись в кресле, неспешно листал небольшой том, из настоящей бумаги. Медленно перебирая пальцами страницы, он казалось скорее наслаждался их структурой и шорохом, чем действительно читал.
