Текст книги "Льются слова, утекая в песок...(СИ)"
Автор книги: Владислава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)
Наверное, принц в очередной раз разозлился и отправился спать, набросив что-то на зеркало? Но куда тогда её несут?..
***
Бейбарсов остановился в дверном проёме, сложив руки на груди и внимательно глядя на молодую полуодетую служанку, которая тихо всхлипывала, забившись в угол кровати.
– Опять? – язвительно поинтересовался парень. – Прокляну ж, я слов на ветер не бросаю, ты знаешь.
– Ну чего ты такой нудный, словно это тебе тридцать, а не мне! – закатил глаза мужчина.
– Не тридцать, а сорок три, – поправил Жорика Глеб. – И вы, товарищ король-без-короны, скоро отправитесь отсюда на все четыре стороны.
– Твоя мать…
– Моя мать понятия не имеет, почему некоторые её служанки хотя с синяками на руках и определённых других частях тела. Но ты не переживай, я ей всё-таки расскажу, – скривился Бейбарсов.
– Ты мой сын!
– Пасынок, – вновь не согласился Глеб. – Причём ненадолго, потому что после коронации я тебя выставлю из этого замка пинком и, надеюсь, больше никогда не увижу, – он перевёл взгляд на служанку. – Иди сюда.
Девушка, набросив на плечи шаль, которую Жикин ей успешно разорвал, буквально рванулась к молодому принцу.
Парень приобнял её за плечи, успокаивая, и прищёлкнул пальцами, наколдовывая шаль потеплее.
– К врачу отвести? – шёпотом поинтересовался он у девушки, поглаживая её по голове и вытирая слёзы.
– Всё хорошо.
– Уверена? – он бросил ещё один подозрительный взгляд на Жикина, протягивая девушке мешочек с золотом. – Ладно, решай сама, у тебя сегодня выходной. Иди.
Возможно, определённые дамочки с радостью направились бы в постель к королю, точнее, к его подобию, но Жоре нравилось почему-то, когда девушка не спешила соглашаться и “в шутку” сопротивлялась.
– А теперь ты, – он перевёл взгляд на Жикина. – Выбирай, уберёшься сам, или я тебя отсюда выгоню.
– Не особо тут выступай, – Жора пытался застегнуть пуговицы рубашки, но руки у него явно дрожали. – Твоя мать…
Бейбарсов не выдержал.
Такое желание у него возникало достаточно давно, а теперь наконец-то стало реальностью – он с силой ударил Жикина в челюсть, не дождавшись того момента, пока он заметит противника, и резко взмахнул рукой, отбрасывая того к стене.
– Ещё раз узнаю – а я узнаю, если ты сомневаешься, – он сжал пальцами воздух, и Жора захрипел, – и ты труп.
– Я…
– Труп, труп, – кивнул Глеб, подтверждая свои слова. – И я почему-то уверен, что мне даже магия не понадобится.
– Ножом?
– Гильотиной, – закатил глаза Бейбарсов. – А теперь – заткнись и приведи себя в порядок, тебе ещё идти матери на поклон.
– Зачем?
– Затем, что сейчас ты отправляешься умолять её о разводе, дорогуша, – Бейбарсов скривился.
– Не называй меня дорогушей… Это ж надо было, выбрать для сына такого крёстного! – отряхиваясь, проворчал Жикин.
– Это ж надо было, выбрать себе такого мужа, – хмыкнул Глеб. – И ускорься… дорогуша, иначе перед гильотиной с тебя сдерут кожу. Мать давно мечтала о новой шубе.
– Злая ведьма!
– Королева, – поправил Бейбарсов. – Быстрее, быстрее!
Он остановился у стены, наблюдая за тем, как Жикин лихорадочно что-то искал, а после вышвырнул его из комнаты магией, не позволяя долго засиживаться и слишком сильно действовать Глебу на нервы.
Жикин его раздражал. Он был какой-то странный – к тому же, эти бесконечные песнопения ровному носу…
Доводили до белого каления.
– И иди не так медленно, – пригрозил Бейбарсов. – Меня не интересует то, что у тебя что-то болит, надеюсь, ты это понимаешь?
Что у этого вообще может болеть? Голова? А разве в ней вообще есть чему чувствовать что-либо?
Мама пошла на династический брак, по крайней мере, второй, лет пять назад, вышла замуж за этого… козла – после успешно выставила его за дверь и пообещала ему абсолютную автономию.
Но нет же!
Ему надо было лезть к молоденьким служанкам с непристойными предложениями – но именно к тем, которые однозначно были бы против.
Экстрим.
Романтика!
Оставив Жикина самостоятельно объясняться с его фиктивной супругой, Глеб направился на чердак. Сегодня надо было провести ревизию и выбросить половину той гадости, что притащил крёстный.
Он скоро солому туда занесёт и будет радоваться, будто бы это его замок, а не королевский!
У самого – хоромы в два раза выше и по соседству, вот только всё равно нравится именно тут всё хранить.
…Веретено, мольберт – но мольберт уже явно не крёстного, а его собственный, знать бы ещё, как тут оказался, – старое платье, кажется, тётушки, когда она ещё была служанкой…
И странный предмет под чёрной тканью.
Так и не сумев вспомнить, что там должно было быть, Глеб с силой дёрнул за ткань, отбрасывая её в сторону, и удивлённо воззрился на зеркало, достаточно хорошее, но всё равно надколотое где-то вверху.
Совсем маленький скол, но приметы есть приметы, да и рама какая-то позеленевшая, явно медная.
Куда им медь в дом.
Бейбарсов уже взмахнул рукой, чтобы уничтожить зеркало – разбивать, конечно, их нельзя, а вот превращать в прах можно, но громкое восклицание его остановило.
– Не надо! – женский голос, достаточно мелодичный, заставил его остановиться, а после присмотреться к зеркальной глади.
Глеб с удивлением осознал, что там кто-то был – и он внимательно всматривался сейчас в зелёные девичьи глаза.
Незнакомка весело улыбнулась и склонила голову набок, протянув к нему руку и попытавшись прикоснуться.
Глеб знал, что у него не каменное сердце, но спокойно смотреть на эту девушку он просто не мог, и теперь не знал, как заставить себя отвести взгляд от этой прелестной дамы, практически идеальной, по крайней мере, на первый взгляд.
Её длинные рыжие волосы рассыпались по плечам невероятно идеальными волнами, словно не существовало больше ничего более прекрасного, чем Татьяна сейчас, и Глеб смотрел на неё так, словно был готов прямо сейчас, причём на месте, сойти с ума. В конце концов, великолепная незнакомка привлекала слишком много его внимания, чтобы это можно было назвать нормальной реакцией на какую-либо девушку, и Бейбарсов прекрасно понимал, что вёл себя достаточно странно, если рассматривать его поведение как нечто последовательное.
– Кто ты? – голос молодого принца прозвучал достаточно холодно и натянуто, словно на самом деле он переживал и думал о том, каковым может получиться её ответ. Естественно, на самом деле его не должно волновать что-то подобное, но парень даже не задумывался над тем, что говорил и что делал, сегодня это получалось как-то совершенно автоматически. Может быть, следовало и вовсе переступить через какую-то черту и потерять спокойно всевозможные связи с реальностью и бытом, но это было слишком трудно совершить, чтобы так спокойно принимать такие глупые наклонности собственных мыслей.
– Я – дух этого зеркала, – в её зелёных, невероятно зелёных глазах пылало что-то такое, что описать это было практически невозможно. Она прикоснулась к поверхности зеркала, вырисовывая невидимые пламенные узоры и оставляя мелкие следы, которые имели бы смысл о только в незнакомой параллельной реальности, в которой он никогда не бывал.
– Дух? – усмехнувшись, переспросил он, всматриваясь в пустоту незнакомого ему зеркала, а после тоже протянул руку, пытаясь прикоснуться к ней.
– Ты одинок.
Она промолвила это настолько спокойно, что принц даже отшатнулся от девушки, словно пытаясь понять, почему она смогла сделать такой вывод, а на губах рыжеволосой играла какая-то дивная улыбка, что не могла не иметь никакого смысла в себе. Может быть, они немного заигрались, да и вообще, всё слишком затянулось в непонятном трепетном потоке мыслей.
– Ты одинок, – ещё раз прошептала девушка, – очень одинок, и если бы у тебя не было бы желания найти кого-то, ты бы тут сейчас не стоял, – она улыбнулась, и действительно, улыбка на её губах оказалась поразительно красивой. Не хотелось отступать в сторону, но он всё равно набросил полотно на зеркало, стремясь как минимум убежать подальше от этого безумия.
***
Прежде ему никогда не мешало одиночество, и Бейбарсову казалось, что он счастлив жить так, как он живёт, но со временем всё менялось слишком быстро – даже вспоминать не хотелось о том, что произошло на том чёртовом чердаке, но просто так игнорировать случившееся не получалось – он сам не понимал, почему его настолько сильно тянуло в то прошлое, которое люди просто так переступили бы и забыли навсегда, не вспоминая ни о чём.
Глеб усмехнулся едва заметно, занимая своё место за столом. Супруга матушки не было, и королева занимала своё место, глядя на присутствующих так, словно больше ничего не могло насторожить или удивить её. Спокойствие во взгляде и в каждом движении не было наигранным, да и вообще, она оставалась неимоверно равнодушной ко всему, что только происходило вокруг.
– Сын мой, – её голос звучал неимоверно спокойно, так, словно больше ничего не могло заставить женщину чувствовать себя плохо, – ты выглядишь слишком настороженным. Тебя не радует то, что Георгий навсегда покинул нас?
– Насколько навсегда?
– Он казнён за супружескую измену, – королева притворно радостно улыбнулась, словно надеясь на то, что сын может и не обрадоваться подобному заявлению, но Глеб отреагировал так же равнодушно, как и его мать, может быть, потому, что на самом деле разделял её мнение.
Бейбарсов кивнул, подтверждая тот факт, что ему неведомо спокойствие и попытки совершить что-то вопреки материному слову.
– Знаешь, мне кажется, нужно уничтожить весь хлам, который находится у нас на чердаке, следует сжечь, – внезапно совершенно равнодушно проговорила королева, посмотрев на сына так, словно тот должен был бы не согласиться и с этим.
– Конечно, мама, – кивнул он.
Зеркало.
***
Он бежал слишком быстро, позабыв даже о магии, потому что приказы королевы выполняются неимоверно поспешно, настолько, насколько это вообще возможно. Зеркало всё ещё стояло на месте – и слуги вынесли только первую партию неимоверного хлама.
Прекрасная рыжеволосая нимфа не являлась пока что пред его очи, но он прекрасно знал, что она в этом зеркале сейчас. Он прищёлкнул пальцами, заставляя зеркало оторваться от земли, прикоснулся к его поверхности, уменьшая в несколько десятков раз, а после спрятал в кармане, надеясь на то, что никто не заметит его тут.
Слуги приближались, но Глеб не собирался демонстрировать слабость перед собственной матушкой, особенно если речь шла всего лишь о маленьком зеркальце, которое на первый взгляд было совершенно обыкновенным и никому не интересным.
Он знал, что отсюда есть два хода, но, впрочем, чердак находился слишком высоко, чтобы пользоваться оным.
Маленькое окошко где-то под потолком было не таким уж и крохотным, чтобы в него невозможно было выбраться, но, впрочем, дальше забраться обратно было нереально. Глеб стоял на маленьком уступе, словно надеясь на то, что откуда-то появится волшебная лестница, но её нигде не было.
Прекрасно.
Ему следовало учиться колдовать нормально, а не лишь для того, чтобы все отстали, потому что волшебство никогда не радовало его настолько сильно, как он мог бы сказать собственной матушке.
– Ну, удачи, – буркнул себе под нос юноша, а после внезапно прыгнул, с лёгкостью отрываясь от каменного бортика.
Летел вниз он достаточно быстро – но, впрочем, в ушах всё ещё звенели какие-то неимоверно часто повторяющиеся слова. Ещё несколько мгновений, и он врежется в землю с такой силой, что будет не до шуток, но…
– Поздравляю.
Откуда донеслось язвительное заявление, Бейбарсов понятия не имел – замок невероятной чёрной глыбой возвышался за его спиной, а он стоял на ногах, понятия не имея, как именно умудрился действительно приземлиться, а не сломать себе спину и всё, что только можно было сломать.
Он оглянулся, будто бы надеясь увидеть здесь хоть что-то, что привлекло бы его внимание, а после отмахнулся от собственных мыслей. Возвращаться не хотелось – он знал, что проблемы будет.
– Ты сильнее твоей матери.
Голос звучал слишком тихо, и парень лишь мотнул головой, отказываясь верить в то, что подсознание шептало ему.
Отмахнувшись от всех мысленных предостережений, он обернулся и громко постучал в ворота, требуя, чтобы ему открыли.
***
– Ты ведёшь себя неподобающе для принца, сын мой, – его мать смотрела на него взглядом слишком чёрных глаз, который с каждым годом становился всё более и более жестоким и преисполненным ненависти.
Глеб молчал. Отвечать ему и вовсе не хотелось, потому что это было предельной глупостью – возражать его матушке, но, впрочем, такое желание возникало у юноши слишком регулярно для того, чтобы постоянно это игнорировать. Да и вообще, слишком много всего случалось, чтобы просто так тратить своё время и силы на мать.
В их отношениях было слишком много стёртого – стёртой памяти, потому что его мать прекрасно знала о том, что некоторые воспоминания нельзя оставлять. Даже если ты очень доверяешь человеку. Она не хотела терять своего сына, она надеялась на то, что будет иметь возможность каждый раз изменять его память так, как ей хотелось.
– Ты должен жить для государства!
Он не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть, а мать смотрела на него так победоносно, словно пыталась заставить парня запомнить то, что он после вынужден будет забыть. Слишком много провалов в памяти осталось, слишком много, и он не мог ничего вспомнить до тех пор, пока вновь не оказывался тут.
– Ты должен делать то, что я тебе говорю, а не прыгать с окна чердака, забирая какие-то маленькие безделушки!
Воспоминания смешались в сплошной клубок, а он не мог проронить ни единого слова, потому что матушка перекрыла ему дыхание и не желала оставлять ни единого шанса жить дальше.
Нет, он не умрёт, потому что он могущественнее, чем она.
– Безделушка? – хрипловатым голосом поинтересовался Глеб, словно надеясь на то, что мать не обнаружила зеркало, которое он забрал. Зеркало, которое что-то значило для него.
– Да. Это.
Мать наконец-то отпустила его и позволила спокойно дышать, а после протянула поднос, на котором лежало маленькое разбитое зеркальце. Зеркало, которое он так сильно мечтал сохранить.
– Думаю, тебе будет лучше остаться в подвалах на некоторое время. Если желаешь, можешь порыдать над своими безделушками. Ты всё равно скоро забудешь это.
***
Скоро забудешь? Да, он много раз забывал это место – место, в котором столько раз оставался, потому что так желала его матушка, потому что она знала, как исправлять его память.
Каждый раз, когда он будет проходить через рамку этих дверей, он станет всё забывать, забывать очень быстро и слишком просто. Это не имеет никакого значения – что именно случилось, и он всегда будет оставаться верным правилам собственной матушки, и не станет сопротивляться тому, что она скажет.
Он склонился над разбитым зеркалом, которое уже вернулось в собственный нормальный размер, но было всё таким же разбитым.
Она убила её, убила Духа Зеркала, разбив её.
– Не до конца.
Напевный женский голосок вновь заставил его всматриваться в осколки зеркал. Глеб оглянулся, словно надеясь на то, что сможет что-то рассмотреть в этих мелких кусочках собственной судьбы.
– Ты можешь спасти меня.
– Как?! – Бейбарсов, казалось, окончательно подписался на массовое недоверие к собственным силам и любым проявлениям волшебства.
– Ты можешь помочь мне восстать с помощью своей магии.
Бейбарсов рассмеялся.
– Магии? Я – далеко не могущественный маг, не такой, каким меня считают. Всю мою жизнь моя мать приводила меня сюда, и каждый раз я забывал об этом, как забывал обо всём, что делал ей наперекор. У меня нет магии, которая помогла бы мне сопротивляться её бесконечному влиянию.
Рыжая прядь, зелёные глаза и тихий голос – это всё, что осталось от прекрасной девушки, которую он видел в зеркале.
– А ты попытайся, – её губы едва-едва заметно шевелились в одном из мелких осколков, и Бейбарсов вновь усмехнулся, в собственной ненависти потеряв всякое желание что-либо менять в этом отвратительном и до боли смешном мире. Ему порой казалось, что всё вокруг слишком давно стало безумием, и не было ничего, что позволило бы ему хоть немного отдохнуть от бесконечного страха собственных мыслей.
Ему надо было вырваться из клетки, в которой он застрял на тот период, пока не признает правоту собственной матушки.
– Остаётся ответить на вопрос, зачем ей всё время стирать мне память, – внезапно промолвил Бейбарсов.
– А ты подумай.
Каждый раз. Каждый раз его магия выходит из-под его контроля, и он оказывается здесь, и мать оставляет его тут для того, чтобы волшебство угомонилось и вновь спряталось где-то в глубине души.
А потом она стирает ему все воспоминания о том, на что он действительно способен, и это кажется бесконечным кошмаром.
Бейбарсов лишь молча покачал головой, словно отказываясь от тех мыслей, что без конца крутились в его голове, и вновь склонился над прекрасным зеркалом, всматриваясь в его бесконечность.
Он должен был что-то изменить, и магия искрила на кончиках его пальцев, не оставляя ни единого шанса.
Сколько раз он изнутри разрушал эту чёртову комнату перед тем, как всё забывалось и он в очередной раз успокаивался слишком быстро, чтобы магия успела утихнуть на самом деле? Трудно было вспоминать всё это, то, что было на самом деле, но он устал сопротивляться магии, что разрывала его изнутри на мелкие-мелкие кусочки.
Глеб вновь всмотрелся в поверхность разбитого зеркала, словно пытаясь понять, когда всё это началось, а после притронулся кончиками пальцев к его сколотой поверхности, словно позволяя своей собственной магии перетечь в поверхность этого предмета.
Мелкие трещинки собирались воедино, и зеркало не восставало в своей красе только потому, что рядом с ним формировался какой-то непонятный силуэт.
Она состояла из множества мыслей, нематериальных искорок и чего-то прозрачного, и к ней нельзя было прикоснуться ни на одно мгновение, нельзя было обнять её или поцеловать, и она светилась изнутри.
Она наконец-то загорелась изнутри тёплым, мягким свечением, и Бейбарсов оторвал собственную руку от зеркала, а её образ так и не растаял.
Он выпрямился, стоя напротив самой прекрасной девушки, которую когда-либо в собственной жизни видел, но она всё ещё оставалась слишком прозрачной и ирреальной, чтобы можно было поверить до конца в существование этого истинного чуда.
Бейбарсов протянул руку ещё раз, пытаясь притронуться к ней, а после наконец-то взял за полупрозрачную ладонь.
Волшебство, которое до этого пряталось в его крови, рванулось на свободу, волной накрывая весь мир, пронизывая насквозь девушку, что стояла напротив него, и не оставляя за нею ни единого шанса продолжать просто так стоять на месте.
Она едва слышно дышала, а на губах девушки застыла едва-едва заметная улыбка, которая, пожалуй, что-то да означала, только трудно было понять, что именно. Глебу хотелось спросить, но он не мог.
У него не осталось ни капельки сил, но она подошла ближе и приобняла его, обвивая руками его шею и притрагиваясь своими губами к его.
– Видишь, я вполне могу существовать, – прошептала она, целуя его настолько страстно, насколько это могло быть реальностью. – Все против тебя, кроме меня одной! Ведь зачем твоя мать стирала тебе столько раз память?
Он не мог вспоминать об этом, потому что воспоминания давно уже были уничтожены, и смотрел на девушку широко раскрытыми глазами.
Она уже стала совсем материальной и просто была самым прекрасным существом, которое он только видел в собственной жизни, и не было больше никого, кто мог бы оказаться настолько идеальным.
Глеб давно уже попрощался со всеми правилами, которые только существовали в его голове, и он не мог вспоминать толком о том, что было реальностью всего несколько мгновений назад.
Мир наконец-то сложился в сплошную картину, а после внезапно развалился на мелкие кусочки.
– Ты опять забудешь меня, – прошептала наконец-то она, – и всю свою силу. Давай сбежим, Глеб?
Он кивнул.
Конечно же, нельзя было отказываться от возможности покинуть это место, и Бейбарсов устал сдерживать себя и оставаться на какой-то одной бесконечной точке, что так надоела ему.
Это было чрезмерно трудным заданием, да и вообще, он так сильно устал от всего, что постоянно преследовало его.
– Тебя зовут Татьяна, – словно мантру, повторил он. – И я совсем даже не хочу тебя забывать.
– Тогда мы должны сбежать отсюда? – переспросила она, словно надеясь на то, что у неё есть шанс что-то уточнить.
Он кивнул.
Трудно было разобраться в том, что он на самом деле имел в виду, но всё вокруг давно уже вспыхнуло слишком ярким пламенем, а у него осталось всего лишь несколько капелек магической силы.
– Я не могу.
– Ты слишком не веришь в свои силы, – покачала головой она. – Ты просто перестал верить!
Он кивнул и попытался отыскать что-то, что было в резерве его сил, чтобы вырваться из маленькой клетки, что уже так сильно надоела ему.
Уже не осталось ни единого шанса замереть в этой смешной клетке, что давила на него со всех сторон и не оставляла ничего в таком виде, в каком оно должно было существовать. Он вспомнил почти всё, да не до конца.
Мать ни разу не сказала ему правду – она постоянно лгала, и это было в её стиле, увы, слишком сильно в её стиле.
Он устал верить на слово, да и вообще, не имел ни единого шанса выжить и просто так переступить через неведомую черту.
Всё давно уже разорвалось на мелкие кусочки и внезапно вспыхнуло, поднимаясь вверх столбом дыма.
Наконец-то его накрыла бесконечная пустота, которую можно было рассмотреть в потоке пыли. Магия окутала его – он не мог её заблокировать, и эта камера тоже ничего не могла сделать.
Они растворились в воздухе и в клубах полуразрушенной комнаты, больше не надеясь на то, что когда-то что-то вернётся на свои места и что во всём этом будет хоть малейший смысл.
***
Она казалась неимоверно красивой на фоне этого зелёного поля, была просто идеальной – самая великолепная девушка на свете из тех, кого он вообще видел в собственной жизни, и это было слишком сильным стимулом.
Смотреть на неё было как-то очень странно, а он вглядывался в эти идеальные черты лица, надеясь на то, что она откроет какой-то из своих секретов наконец-то до самого конца.
– Как ты могла существовать в том зеркале? – наконец-то переспросил Бейбарсов, не до конца веря в то, что она ответит.
Но, вероятно, Гроттер терпеть не могла молчать, поэтому на губах её вновь возникла едва заметная улыбка.
Она казалась почти что счастливой, но, впрочем, не хватало какой-то маленькой детали до полного завершения картины.
Может быть, следовало отступить в сторону и отпустить её, а ещё вернуться в замок, но он стоял посреди леса, надеясь на то, что на самом деле больше ничто не заставит его вернуться под крышу родного дома, который давно превратился для него в самую настоящую тюрьму.
– Я одного только не понимаю – почему она всё это делала, – прошептал наконец-то Глеб, отводя в сторону взгляд.
Татьяна знала ответ, и это было видно, но она покачала головой, словно отказываясь наконец-то признаться в том, что имела на самом деле в виду, когда просила его попытаться сбежать.
Глеб молчал и смотрел на девушку так, словно идеальнее никого в мире и вовсе не существовало, и он точно не собирался просто так отпускать её.
– Ты очень одинок, – выдохнула она наконец-то. – Я хочу познакомить тебя с одним человеком, ты должен знать его.
– С кем?
Татьяна не ответила на его вопрос, только продолжала всматриваться в чёрные глаза молодого принца.
– Ты желаешь править?
– Да чёрт с нею, со страной! – возмутился наконец-то Бейбарсов. – Никогда не желал получать власть.
– Ты не один в этом стремлении, – она ответила очень тихо, но внятно. – Но вот твоя мать заточила меня в этом зеркале не просто так, уж поверь, у неё на то было более чем много причин.
– Моя мать?!
– Конечно. Неужели ты действительно верил в то, что я сама каким-то образом оказалась в зеркале?
Злая Королева – он всегда не понимал, почему его мать называли именно так, но не искал ни единого ответа на вопрос.
А если и искал или даже находил, то мать регулярно уничтожала то, что должно было называться его памятью, и плясала на прахе его воспоминаний, не желая позволять им жить хотя бы немного.
Он так устал от этого состояния постоянной почти что смерти, и уже почти что не мог толком дышать.
– Веди, – наконец-то решительно заявил принц, не собираясь больше отрицать собственное будущее. – Но не вздумай врать мне.
– А то что?! – она внезапно весело рассмеялась, словно в его словах действительно был какой-то оттенок комичности.
Бейбарсов не собирался отвечать с весельем в голосе, и его пальцы загорелись от невидимого пламени, что взвилось вверх.
Таня смотрела на него так, словно была восторжена и слишком встревожена всем этим, а после рассмеялась внезапно, признавая каким-то образом правоту юноши, будто бы другого варианта не было.
– Идеально! Тебе точно понравится это знакомство! – воскликнула наконец-то она. – Веришь мне, веришь?
И она вновь поцеловала его в губы, перед тем как прищёлкнуть пальцами и самой утянуть его куда-то в глубины леса.
Как скоро мать заметит его отсутствие?
***
Лес казался ему не таким уж и тихим да идеальным, как можно было бы подумать прежде. Бейбарсов знал, что на самом деле тут следует за каждым углом ждать нечто не слишком приятное…
И всё равно шёл дальше.
Он не мог понять, куда пропала его прекрасная спутница – она поцеловала его тогда, потащила за собой и, стоило только моргнуть, растаяла в воздухе, словно на самом деле её никогда и не существовало.
Бейбарсов вспомнил о зеркале и признал себя бесконечно глупым. Наверное, это просто запутанный сон, до бесконечности запутанный, и поменять ничего уже точно нельзя, не стоит даже и пытаться.
– Наверное, она мне просто приснилась, – выдохнул он себе под нос.
Это казалось безумием, ведь он отчаянно помнил то, как обнимал её, помнил, какой прекрасной она казалась ему со своими зелёными глазами и рыжими волосами, что краше и не придумаешь.
Он протянул руку к пустоте и попытался притронуться к воздуху, что сгущался перед молодым некромагом.
Он впитывал в себя магию смерти, что лилась со всех сторон и не собиралась растворяться в воздухе ни на одно маленькое мгновение.
Не существовало ничего, что помогло бы ему сейчас понять, где именно он находится, и Бейбарсов слишком устал от этого бесконечного леса.
– Почему она стирала мне память? – повторил он внезапно, спрашивая самого себя, но мир ответил бесконечной тишиной.
Вокруг не было никого, кто мог бы ему помочь – и внезапно его прекрасная ведьма появилась из пустоты, словно собираясь утянуть его и дальше за собой, надеясь на то, что сможет его увлечь.
– Мы ещё не дошли, почему ты остановился?
Вместо того, чтобы ответить, Бейбарсов попытался прикоснуться к её руке, но вместо этого зачерпнул лишь пустоту.
Гроттер стремительно таяла, словно на самом деле от неё не осталось ничего, к чему можно было бы прикоснуться, и теперь Глеб просто стоял среди леса, внимательно всматриваясь в пустоту.
Наконец-то темнота разомкнулась – и он увидел мага, что медленно шагал в его сторону, слишком знакомый, чтобы Бейбарсову было так просто его узнать, вот так, с первого брошенного взгляда.
– Ты?
Он смотрел в знакомые синие глаза, и пальцы непроизвольно сжимали воздух, словно на самом деле юноша надеялся на то, что убьёт своего противника.
– Твоя мать всегда мечтала о том, что воспитает своего сына не так, как получилось со мной, – голос мужчины, несмотря на то, что он должен был бы измениться за долгое время, звучал так же спокойно и мелодично.
У него всегда был молодой голос и множество амбиций.
– Твоя мать так старалась сделать всё идеально… Но она не успела, сын мой, – мужчина раскинул руки в стороны, словно порываясь обнять его, но Бейбарсов взмахнул рукой, вызывая столб магии – он не смог заставить себя остановиться, это было слишком трудным заданием.
– Тебя считают мёртвым!
– Король умер, приветствуем короля! – рассмеялся мужчина, но Глеб не желал его слушать, впервые за долгое время подумав, что, может быть, его мать не такая уж и отвратительная.
– Где ведьма?
– Какая ведьма?
– Ведьма, которая была в зеркале. Где она?
Мужчина лишь вновь рассмеялся, а после покачал головой, отказываясь от собственного ответа.
Нет, он знал, что будет делать. И знал, что следует совершить, чтобы сын добровольно вернулся в свою прекрасную семью.
***
Бейбарсов вспомнил внезапно о том, как он ненавидел покидать территорию замка. Ему не нравилось править и он не рвался на трон, но то было не таким уж и важным пунктом сейчас.
Возвращаться не хотелось, а сплошное разочарование окружило его несколькими бесконечными волнами. Он был уверен в том, что на самом деле всё – это лишь банальное представление о неправильной жизни в его персональном, выдуманном маленьком мирке, который он ненавидит.
…он успел уклониться как раз вовремя, чтобы стрела пролетела мимо, а после резко обернулся.
Круг стражников сужался – и они вполне узнали принца, а самое главное, прибыли, чтобы вернуть его в королевство.
– Вам будет лучше пойти с нами, – проронил один из них, но Бейбарсов лишь холодно покачал головой, отказываясь от такой перспективы.
– Я сам решу, что мне лучше, – ответил с неожиданным вызовом он, внимательно глядя на всех присутствующих стражников, осматриваясь с неожиданной холодностью.
Они атаковали как-то слишком быстро, надеясь вовремя схватить его, но магия полыхала слишком ярко.
Бейбарсов чувствовал, что выжигает лес, но это не было нынче не таким уж и важным аспектом. Он уничтожил бы их всех – убил бы в одно мгновение, не задумываясь, но это не оставило по себе ни единого шанса…
Он почувствовал, что сердце его предательски остановилось, а после обернулся, пытаясь отыскать глазами ту, что это сделала.
Он не удивился, столкнувшись взглядом с матерью, и она держала в руках его сердце, магическое его отражение.
– Тебе придётся пойти со мной, – промолвила королева, пристально глядя на своего родного сына.
– Ты чудовище.
– Сын мой…
Она обвела взглядом поляну – множество трупов, догорающих, вспыхнувших заживо, и это только один приступ его магии.
– Ты вырвала сердце своего собственного ребёнка, – холодно напомнил он, не отводя внимательного взгляда от королевы.
– Ты бы понял меня.
Она не говорила больше ничего, а после сильнее сжала сердце, лишая сына возможности дышать, и он рухнул на землю.
Сознание уплывало постепенно – мать не обратила его сердце прахом, потому что не пыталась убить, но…
Это было ужасно.
Реальности не существовало как таковой, и Бейбарсов не искал больше для себя выход, потому что это попросту не имело совершенно никакого значения сейчас. Он не мог больше бороться, у него не осталось сил.
