Текст книги "Льются слова, утекая в песок...(СИ)"
Автор книги: Владислава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
– Я выполняю Ваши указания, – не поворачиваясь уже лицом к Клоппу, спокойно промолвила Татьяна. – Вы сами сказали мне поступать именно так, вот я и исполняю данное мною слово.
Девушка говорила до такой меры уравновешенно, что Клопп вновь швырнул какие-то бокалы, рассыпавшиеся с тихим звоном по полу. Таня оглянулась, наблюдая за ним, а после промолвила всё так же идеально тихим голосом:
– Нужные документы ждут тебя внизу.
– Это не давало права тебе изменять мне! – Клопп даже не заметил, что в обычно язвительно-уважительной манере речи Татьяны появилось проклятое “ты”, которое совершенно не вписывалось в стандартную картину их разговоров. Он сначала рванулся к тем документам, о которых думал больше всего, а после вновь оглянулся, внимательно посмотрел на свою жену и потянулся за огромным осколком стекла, который валялся у него под ногами. – Ты не имела права! – собрав в кучу остатки собственной жизненной энергии, он рванулся вперёд, к лестнице, пытаясь убить свою жену – осколок в дрожащих руках сильно ранил кожу, но Гроттер, демонстрируя искренний испуг, упала на ступеньки даже раньше, чем Клопп подошёл поближе.
– Помогите! – в доме всегда было полно слуг, и они слушались хозяйку намного больше. – Помогите! Он сошёл с ума!..
Топот ног ознаменовал наступление новой, искренне неприкосновенной доселе эпохи, которая поглотила весь мир и не позволяла никому даже пытаться дышать и двигаться с уверенностью дальше. Всё вокруг попросту воспылало и не пыталось возникнуть в мире вновь… И усталенные порядки попросту успели рухнуть.
Весь светский мир вскипел.
Новость о том, что старик Клопп сошёл с ума, потрясла каждого. Многие винили в этом обстоятельства, некоторые говорили о том, что, возможно, в такой ситуации виновата его молодая жена, но никто не брался ничего утверждать, потому что подобные факты совершенно никого не интересовали.
Все знали, что Клоппа едва-едва удержали, не позволяя ему убить молодую жену осколком стекла, знали, что он не соглашался на церковный брак, что считалось отчасти прогрешением…
Знали, что по сути Татьяна была не женой, а пленницей жуткого человека.
Слухи расползались с невероятной скоростью. Перечитывая утренние газеты с принятием решения о том, что брак был признан недействительным и сотворённым насильно, о том, что Зигмунда навсегда заключили в психбольнице, Гроттер лишь улыбалась – её все дружно признавали бедной жертвой, пострадавшей от ужасного человека.
В конце концов, разразившийся громкий процесс об убийстве бедной старой женщине, которая могла бы ещё прожить, о найденной расписке о залоге всего имущества Зигмунда Клоппа, о новом наследнике, которого он якобы мечтал убить, используя свою жену, его добила.
Суд присяжных принял единогласное решение: всё имущество, вся собственность Зигмунда Клоппа переходила в руки наследника той самой старухи.
– Тебе его не жаль? – хмыкнув, поинтересовался Бейбарсов, допивая чай, и внимательно посмотрел на рыжеволосую, которая вновь углубилась в чтение. – Ты же всё это разыграла, – парень усмехнулся.
– Расписку писала не я, – пожала плечами девушка. – А то, что твоя бедная тётушка, которая тебе не родственница, умерла не от подмешанного Клоппом яда, а от инфаркта – это всего лишь дело времени. Клопп убил бы её.
– Но его ты остановила, судя по всему, гораздо раньше, – усмехнулся Бейбарсов.
Таня лишь недовольно пожала плечами. Она терпеть не могла разговаривать об этом, но всё равно приходилось. К тому же, в последнее время новостей было гораздо больше, чем следовало того ожидать.
– И всё-таки, – она вздохнула, вспоминая о том, как брак признавали недействительным – дурацкий суд проходил даже без участия вдовы при живом муже, – я не понимаю, как всё так получилось. Я думала, придётся ждать больше года.
– Тебя признали жертвой. Что плохого в том, что хотя бы кто-то после пережитого несчастной девушкой согласился взять её в жёны и помогать ей с реабилитацией?
Май пролетел сплошной пеленой; сегодня, в последний день первого месяца лета должен был состояться заключительный суд, но Таня не поехала. Денег у неё было достаточно, чтобы написать себе что-то вроде свидетельства о том, что бывший, уже недействительный муж довёл бедную девушку до исступления и до полусумасшедшего состояния.
– Они считают меня избавителем, – усмехнулся странным мыслям Бейбарсов. – Думают, что после всего того, что с тобой случилось, я совершил великое дело перед церковью и моралью, взяв тебя в жёны, – Глеб прикрыл глаза. – Сколько уже времени прошло? Неделя?
– Да. Я теперь невыездная, – пожала плечами Таня. – А всё потому, что нахожусь на реабилитации и восстанавливаю собственное психическое здоровье.
Бейбарсов собирался что-то ответить, но не успел. Открывшиеся с громким стуком двери свидетельствовали о том, что кто-то ворвался в комнату; Таня, подняв глаза на слугу, содрогнулась, ожидая новости – ей почему-то стало не по себе.
– Зигмунда Клоппа казнят завтра, в субботу. Мы будем ждать вас.
***
Казней не было уже очень-очень давно, и Таня не ожидала услышать подобный приговор. Она молча наблюдала за тем, как вели старого, сгорбленного старика куда-то вперёд, сжимая руки за его спиной.
– Решением Суда Присяжных Зигмунда Клоппа приговорено к казни через гильотинирование за преступления по отношению к… – приговор слушать было трудно. Гроттер содрогалась от ужасного голоса, который звучал с противоположной стороны, чувствовала, что виновата она сама, и никак не понимала, почему Глебу настолько сложно сейчас просто сжать её руку и попытаться успокоить её хотя бы на мгновение.
Это была ода потерянной в деньгах молодости, зрелости и старости. На отвратительном лице Зигмунда Клоппа отражались все его грехи многих-многих лет, и Таня с испугом наблюдала за тем, как он медленно шагал вперёд, не вырываясь, но в мыслях явно проклиная и её, и Глеба, и весь мир.
Клопп просто был вот таким человеком.
В его глазах плескалась та самая нотка безумия, что так сильно пугала Таню прежде – шествие показалось ей необычайно длинным, и девушке было очень страшно, ей хотелось как можно скорее спрятаться от противного взгляда, который скользил по присутствующим – в их городке не ставили гильотину вот уже несколько десятков лет.
– Почему не топором? – шёпотом спросил кто-то за спиной.
– Потому что люди не желают марать руки об эту тварь, – строго ответил второй. – Видишь, вон девушка рыженькая стоит? Бледная такая, несчастная! – толпа перешёптывалась с тихим, неприятным гулом. – До чего довёл… Господи, как ей ещё повезло вырваться из этого кошмара?
– Диво, что нашёлся человек, который согласился на ней жениться и…
Тихое шушуканье раздражало ещё больше всего прочего; Таня молча сжимала руки в кулаки и мечтала как можно скорее выбросить всё из головы. Ей было страшно, но Гроттер наблюдала за тем, как вели проклятого Клоппа к казни – она никогда не думала, что всё может закончиться вот так, но его смерть всё равно, наверное, была предсказана небесами.
– Это всё ведьма! – вдруг, попытавшись вырваться, закричал Клопп; звуки давались ему с трудом, но он отчаянно пытался выкрикнуть ещё что-то. – Это всё ведьма! Сожгите её!
Таня оглянулась, пытаясь отыскать Бейбарсова, но его рядом не было. То ли парень затерялся где-то в толпе, то ли он попросту ушёл, оставив её одну – Таня не могла ответить на этот вопрос, она лишь молча ждала того момента, когда ему отрубят голову.
Совладать с Клоппом было не так уж и просто. Таня наблюдала за тем, как его пытались поставить на колени, но старик вырывался. Девушке казалось, что вот-вот его восклицаниям поверят, что её схватят и отрубят голову именно ей – в его смерти ей стало бы уже намного спокойнее и понятнее, но теперь надо было только ждать.
Сумасшедший – сейчас это шептала всё толпа, но Таня с ужасом понимала, что её бывший муж говорит чистую правду, просвечивающуюся сквозь призму его виденья.
Она помнила, как его с силой ударили в спину, заставляя рухнуть на колени, как надавили на плечи руками, опуская старую, полуседую-полулысую голову, как руки пристегнули кандалами, не позволяя вырваться…
Лезвие упало с громким скрежетом заржавевшей стали, которую давно уже пора было менять, и Таня содрогнулась, отпрянув – вся толпа ахнула, наблюдая за тем, как отрубилась голова. Двигаясь по инерции, она покатилась с покатого помоста, оставляя за собой кровавый след на досках и какие-то страшные, непонятные капли крови на каждой ступени. Гроттер даже не поняла, что произошло – но спустя мгновение мёртвые, широко раскрытые глаза смотрели на неё, а голова бывшего мужа валялась в ногах…
Восклицания “бедная девчонка” не помогли – Таня не помнила, как потеряла сознание. Её привезли домой, но Бейбарсова там не было – оставаясь совершенно одной в пустом-пустом замке, в огромном дворце, она дрожала от холода и от одиночества.
Ноги принесли в старый домик сами. Таня прекрасно знала, что Бейбарсов его не продал, но считала, что там будет закрыто; она поднималась по ступеням предельно медленно, ожидая увидеть пустую комнату…
Пальто, дорогущее, за которое можно было отдать половину состояния, лежало на полу, скомканное и в ужасном состоянии, дорогая шляпа, неуместная в июле, приземлилась рядом с ним, а на чёрной, старой рубашке Бейбарсова оставалось несколько следов краски. Впервые за долгое время Глеб взял в руки кисть – она буквально летала по холсту, изображая обезумевшую толпу, гильотину, отрубленную голову Клоппа…
– Ты всё видел! – прошептала в ужасе девушка.
– Прости, – парень покачал головой, отбрасывая в сторону кисть. – Прости, оно само, – он усмехнулся. – Я чувствую себя убийцей.
– Я тоже.
Тане стало не по себе – она и вправду ощущала себя виноватой во всём том, что случилось, но с картины отрубленная голова казалась не такой уже страшной.
– Это не мы его казнили, – наконец-то с уверенностью прошептал Бейбарсов. Он поднялся на ноги, привлекая к себе рыжеволосую и целуя её в висок. – Кто ему виноват, что он пытался отравить старушку, оставлял такие расписки и творил такие кошмары? Успокойся, – Таня даже сама не осознавала, что плакала. – Слышишь, успокойся! Теперь всё будет хорошо, – он обнял девушку за талию и сделал первый шаг в сторону. – Помнишь, как мы тогда танцевали?
– Ты говорил, что мы всегда будем вместе.
– Мы и будем всегда вместе, – с уверенностью ответил Бейбарсов, слегка приподнимая девушку и ставя её на землю. – Мы же обещали друг другу, помнишь?
Таня кивнула.
Пора забыть – Клопп, возможно, сам во всём виноват.
В этот вечер краски ложились на холст особенно легко, а проклятая картина с Клоппом горела в пламени вместе с воспоминаниями и превратилась в источник тепла на полу старого, прогнившего наполовину дома. Миллионы портретов и планов на них соскальзывали с кисти тихим дуновением ветра – а молодая супружеская пара танцевала, кружась по небольшой комнате и забывая о том, что под ногами в фундаменте заложены кости…
На сей раз Гроттер открыла глаза уже не в спальне и не в той полугостиной-полубиблиотеке, которую она помнила – она лежала на каком-то мягком диванчике, правда, маленьком; шея у девушки затекла, а рядом на полу валялись какие-то непонятные записи, которые Таня видела впервые в жизни. Она села на диване, осмотрелась и попыталась понять, что это такое – спустя несколько мгновений, когда она немного отошла ото сна и уже сносно видела, а перед глазами не прыгали тёмные пятнышка, Гроттер вдруг осознала, что именно это такое. Весь пол был усеян рисунками – и на каждом Таня видела себя.
Рыжеволосой показалось, что она всё ещё не покинула книгу. Да, она была не в том дурацком платье, а в какой-то ночной сорочке, весьма короткой и явно принадлежавшей прежде её героине – может быть, хотя Гроттер не могла сказать ничего точно.
Где же она? Десятки и сотни собственных портретов более чем пугали, и Таня, забравшись на диван с ногами, осматривала их испуганным взглядом, пытаясь унять учащённое сердцебиение. К сожалению, совершенно ничего не получалось – у рыжеволосой перехватило дыхание, и она даже закрыла глаза руками, не понимая, отчего стала такой пугливой.
Совсем рядом раздались мягкие, полукошачьи шаги – Гроттер почувствовала, что кто-то сел рядом, а спустя мгновение осознала, что этот человек ещё и имеет наглость обнимать её за талию – явно Бейбарсов, больше некому, это было как раз в его стиле. Открыв глаза, Таня действительно узнала некромага – тот, приобняв её за талию, сидел как-то совсем уж близко, но Гроттер уже не смущалась.
– Некромаг, что за бардак ты тут устроил? – сердито поинтересовалась девушка. – Какого чёрта твои рисунки валяются по всей комнате?
– Просто так, – отмахнулся Глеб. – Ветер был, папка на столе открытая лежала, я окно до конца не закрыл, вот и…
– Не ври.
– Слушай, какая разница? Я – псих ещё тот, и порой начинаю швыряться бумагами, – Бейбарсов усмехнулся. – Вставай и пойдём есть, ты уже три дня ела только какую-то ерунду там, в книжных реальностях. Ты что хочешь?
Гроттер отмахнулась, но отказываться всё равно не стала. Она поднялась, но вдруг осознала, что понятия не имеет, как идти – у неё не хватало наглости ступать по рисункам, которые девушке казались просто прекрасными, а другого способа Таня не видела.
Бейбарсов, заметив сие промедление, вдруг перекинул девушку через плечо и, тростью отбрасывая в стороны листы бумаги, с уверенностью зашагал вперёд.
– Сволочь! – вскричала Таня, попытавшись вырваться из его рук, но совершенно ничего не получалось – упрямый некромаг, несмотря ни на что, так и не отпустил её, не обращая внимания на тот факт, что девушка даже попыталась укусить его, вывернувшись настолько, насколько это вообще было возможно.
Когда Глеб поставил её на землю, девушка пнула его в плечо – Бейбарсов лишь улыбнулся и в отместку, дождавшись того момента, когда Гроттер отвернётся, легонько ударил её по ягодицам, услышав недовольный вскрик.
– Не вопи, рыжая, – протянул довольно парень, прижимая её к стене и впиваясь в губы поцелуем. – В конце концов, ты моя жена.
– Только по книге, – тут же воскликнула Таня с предельной уверенностью. – Глеб, ну прекрати! – она не сопротивлялась, конечно, но всё равно просто смириться с подобными прикосновениями не могла – это было для неё слишком непонятно, но, тем не менее, Гроттер даже свыклась с мыслью о том, что отсюда она никуда не сбежит. Вздохнув, рыжеволосая позволила себе расслабиться и обнять Бейбарсова и даже поцеловать его в щёку в ответ.
– У меня отвратительная ночнушка. Мне нужно переодеться, – вздохнула Таня. – Так что пусти меня переодеться.
– У меня нет твоих вещей, – пожал плечами Бейбарсов. – А вот мне, кстати, нравится это одеяние, особенно если учитывать, что под ним нет нижнего белья. Ну, по крайней мере, если рассматривать верхнюю часть тела.
Явно издеваясь, некромаг провёл кончиками пальцев по плечу девушки, обнажая его – рукав ночной сорочки сполз вниз, да и вообще, из-за широкого выреза оная готовилась и вовсе соскользнуть с Гроттер и превратиться в ком ткани на полу.
– Глеб! – вскричала Таня, подпрыгивая на месте от негодования и поправляя проклятый соскальзывающий раз за разом рукав. Бейбарсов находился в опасной близости от неё, но девушка не имела никаких сил сопротивляться – она чувствовала горячее дыхание некромага и даже поддавалась его магнетизму, вероятно, слишком уж много времени провела рядом с ним.
– Что? – лениво поинтересовался Глеб, отводя рыжие пряди в сторону и скользя пальцами по Таниной коже. – Ты против?
– Я хочу есть, – прошипела наконец-то Гроттер. – И мне всё равно на то, что у тебя совершенно другие планы.
Бейбарсов вздохнул, но всё-таки не стал спорить, отпустив наконец-то Таню и отправившись на кухню. Таня, с удивлением осознав, что у Глеба даже тут, на кухне, стояли мягкие кресла, ибо он не признавал обыкновенные деревянные стулья, забралась в одно из них, чёрное и покрытое чем-то пушистым и мягким, правда, Гроттер никак не могла понять, чем.
В конце концов, вспомнив о том, что она необута, Гроттер приняла решение забраться в кресло с ногами – и, наблюдая за Бейбарсовым, который что-то разогревал на сковороде, перебирала шерстинки покрытия.
– Что это? Такое впечатление, что я глажу прекрасного кота. Короткошёрстого, – Таня усмехнулась.
– Может, это и есть кот? – весело поинтересовался Глеб, но, заметив, как побледнела Гроттер, добавил. – Ни одно животное не пострадало, материал искусственный. Вариация на тему коты в жизни человека.
Наконец-то некромаг приготовил что-то вроде завтрака, и положенная Тане часть мяса с салатом на тарелке направилась прямо на колени девушке – Бейбарсов устроился в соседнем кресле, что-то крайне неохотно едя.
– Я вот не понимаю, – наконец-то промолвила Таня, – вроде бы мы… – она покраснела, – были вместе в первой истории. Тогда почему в третьей я была… – Гроттер стала похожей на свёклу, и Бейбарсов лишь хмыкнул.
– Магия обновляет всё, включая твоё тело, – покачал головой некромаг. – Так что это вполне нормально. Она же исцелила тебя от огнестрельного ранения после красной шапочки! – воскликнул он, а после вспомнил о том, что Гроттер, наверное, и вовсе не должна была знать о том, что она была на том свете – поэтому парень покосился на неё, словно ожидая услышать, что Таня прослушала последние слова, но рыжеволосая уже весьма внимательно смотрела на него и собиралась вытрясти из некромага всю-всю правду.
– В меня кто-то стрелял? – шёпотом спросила она.
– Не кто-то, а твой Валенок, – хмыкнул Бейбарсов. – И, между прочим…
Таня побледнела. Воспоминания прорывались крайне медленно – полупустая уже тарелка рухнула на землю, и она, содрогнувшись, вскочила на ноги, не обращая на то, что могла наступить на осколки разбитой посуды. Не думая о том, что она едва-едва ориентируется в этом доме и даже не знает, где тут выход, Гроттер дёрнула за первую попавшуюся дверь – комната оказалась ванной, и спустя мгновение подошедший к двери Бейбарсов услышал звук льющейся воды.
Некромаг не беспокоил её достаточно долго – наконец-то, спустя полчаса, Глеб окончательно потерял терпение и попросту телепортировался к Гроттер – рыжеволосая, набрав полную ванну воды, сидела в ней, так и не раздевшись. Кран всё ещё был открыт, и вода уже переливалась через край, явно стремясь затопить комнату, но подоспевший вовремя Глеб успел вовремя его закрыть.
– Я умирала, – прохрипела Таня. – А теперь я всё это забыла, понимаешь, забыла?!
– А сейчас ты сидишь в ледяной воде и явно собираешься заболеть и умереть уже от воспаления лёгких, – вздохнул Бейбарсов, вытаскивая рыжеволосую из ванной и не обращая внимания на то, что вода потоками лилась на пол. – Пойдём, Таня, согреваться – тебе надо вытереться и под одеяло.
Гроттер не сопротивлялась – от холода хотелось спать, и она уже практически дремала на руках у Глеба…
***
Когда Таня открыла глаза, она увидела всё тот же потолок, который встречал её прежде. Никаких картин на полу, никакой ерунды – только обыкновенная, достаточно мягкая кровать, которая показалась ей весьма удобной, а после Гроттер вспомнила, что просыпалась тут уже далеко не впервые, просто прежде рядом всегда каким-то образом был Глеб.
– Доброе утро, – усмехнулся некромаг, показавшийся в дверях с каким-то подносом в руках. – Я тебе завтрак принёс. Будешь?
Таня кивнула. Есть она хотела – правда, вдруг поняла, что опять спала целые сутки, но на сей раз без книг, что радовало – поэтому Гроттер попыталась устроиться поудобнее, а после вдруг поняла, что из одежды на ней не осталось совершенно ничего.
– Бейбарсов! – воскликнула возмущённо она, практически с головой ныряя под одеяло. – Где моя одежда?
– Ты была вся насквозь мокрая. И так удивительно, что у тебя нет насморка или чего похуже, – спокойно ответил Бейбарсов. – Да и вообще…
– Если уж ты меня раздевал, то неужели нельзя было ещё и одеть? – мрачно поинтересовалась Таня. – Или это всё-таки куда выше, чем максимальный порог твоих способностей? – она скривилась. – И не смотри на меня так!
– Поешь, и я потом выйду, оденешься, – пожал плечами Бейбарсов, поддерживая осторожно поднос и устраиваясь рядом с Гроттер, наблюдая за тем, как она пьёт чай.
– Ты что сюда добавил? – спросила неуверенно Таня.
– Ничего особенного. Только немного средств, которые помогут тебе не заболеть. Травы. Обычные травы.
Гроттер кивнула и мирно отпила ещё один глоток. Чай был достаточно приятным на вкус, пусть и отчасти необычным, поэтому рыжеволосая не спешила спорить с некромагом – она уже смирилась практически со всем, включая то, что была вынуждена жить в подобных условиях едва ли не относительно плена. Впрочем, какая разница, если на самом деле она практически привыкла к подобному отношению и даже получала определённое удовольствие от такого общения с Бейбарсовым.
Таня, бросая порой на Глеба немного настороженные взгляды, даже что-то съела, а после потребовала:
– Покинь комнату, будь добр. Мне надо одеться.
Бейбарсов, вместо того, чтобы выполнить требование рыжеволосой, лишь потянул одеяло на себя; Гроттер, вскрикнув, едва успела поймать собственное укрытие за край, а когда уже завернулась и мрачно покосилась на Глеба, вдруг поняла, что совершенно перестала стесняться его. Все эти визги-крики присутствовали, да, и она пыталась то ли прикрыться, то ли спрятаться от него, но это было всё наигранно и далеко не до конца честно – Гроттер поняла, что что-то явно пошло не так.
– Ты собираешься ещё читать какие-то книги? – вдруг спросила девушка, пытаясь хоть как-то изменить тему для разговора.
Глеб молчал – не так уж и долго, как показалось Тане, но всё равно его ответ, прозвучавший спустя несколько мгновений, прозвучал достаточно привычно:
– Знаешь ли, Гроттер, если ты так желаешь, то могу начать прямо сейчас.
Таня хотела сказать, что совершенно ничего не желает, но поняла, что на Бейбарсова подобное восклицание вообще вряд ли сработает. Она недовольно вздохнула и потянулась к какому-то тонкому, атласному халату, который валялся на полу, а после вновь промолвила, стараясь говорить как можно более спокойно:
– Немедленно покинь мою комнату.
Бейбарсов хмыкнул, но наконец-то выполнил настойчивую просьбу, заодно прихватив за собой ещё и поднос, чтобы Таня часом не пролила на себя ничего. Спустя минут пять он вновь вернулся, но Гроттер была уже практически одета, понимая, что у неё не так уж и много времени.
– Ты, вижу, скоро пойдёшь на рекорд, – окинув Таню взглядом, усмехнулся парень. – А я был уверен в том, что девушки одеваются долго.
– Не в компании хамов, – мрачно отозвалась рыжеволосая. – Впрочем, говори что хочешь – просто оставь меня и позволь наконец-то вернуться в Тибидохс.
Она уже и не помнила, откуда её вытащил Бейбарсов, почему оказалась тут – только первая история назойливо крутилась в голове.
Бейбарсов, не позволив Тане с гордо поднятой головой пройти мимо него, схватил девушку за талию, возвращая её на прежнее место, а после вновь прижал к стене, подаваясь вперёд и словно мимолётно прикасаясь к губам Гроттер.
– Ты меня любишь, – протянул он.
– Ничуть, – резко ответила Таня. В ней вместо миролюбивого настроения проснулась привычная воинственность, слишком сильная, чтобы это было нормальным явлением, и рыжеволосая даже рванулась, а после, осознав, что Бейбарсов не отпустит её просто так, выпалила, сама не зная, что говорит. – Сколько бы ты не волочил меня по всевозможным книгам, сколько бы не заставлял и не принуждал, я всё равно никогда не полюблю тебя.
– Почему же? – Глеб практически незаметно нахмурился, но Таня не придала этому совершенно никакого значения, словно Бейбарсов оставался всё таким же спокойным и уравновешенным.
– Потому что в тебе нет ни капельки добра.
Таня, пожалуй, уже и пожалела о сказанном – но было поздно.
– Значит, я буду таскать тебя по историям до тех пор, пока ты это добро не увидишь, – грубо сжимая её запястья, прошипел Бейбарсов. – Или пока до конца не потеряешь собственное.
Таня зря думала, что у него нет книги.
Мелкие строчки царапинами появлялись на стене, а некоторые строчки даже задевали кожу её рук, оставляя тонкие и быстро заживающие полоски…
Ей было всего-навсего шестнадцать лет, и сегодняшний день обязан был послужить тем моментом, когда она окажется на поверхности.
Старшая сестра – точнее, одна из старших сестёр, – радостно кружилась вокруг, кажется, расчёсывая её длинные, кудрявые рыжие волосы. В воде они ложились великолепными волнами и создавали какое-то непонятное впечатление огненного ореола. Из-за этого папа всегда говорил, что его доченька родилась не в той стихии, но она не хотела слушать.
Тане было грустно. Она ждала того момента, когда сможет показаться наверху, очень долго, а сегодня был слишком холодный день. У людей это называлось зимой – море не замерзало, поэтому у неё был шанс вынырнуть на поверхность, но девушка всё равно до конца не верила в то, что всё получится.
Ей хотелось спрятаться от сестёр, от отца, не плыть сегодня наверх – но радостное празднование, сплошная эйфория, затопившая всё вокруг, не позволяла просто так сбежать куда-то, и девушка подчинилась.
Сейчас её тоже уже охватил поток той самой неконтролируемой радости, которая казалась совершенно ненормальной в сравнении с тем, что должно было быть. Гроттер-младшей хотелось взмыть вверх, оказаться там, где можно вдохнуть не воду, а воздух, и она уже поднимала голову, мечтая увидеть, что там.
Рыжеволосая пыталась успокоиться и подчиниться собственным глупым счастливым мыслям, но ничего не получалось. Торжественность момента не позволяла спокойно дышать – и молодая русалка поднимала глаза к небу, вот только сплошная вода вокруг окружала её.
– А как там, наверху?
Прежде девушка не стремилась туда. Она любила море, и ей не нужна была поверхность. Тане нравилось слушать, как тихо плавают рыбы, как шумит что-то где-то далеко-далеко, любоваться на свой маленький морской сад, в котором она бывала практически каждый день.
Сёстры говорили, что наверху красиво, но Гроттер-младшая не верила в то, что бывает что-то красивее её садика. Она восхищалась великолепными скульптурами, которые часами могла отчищать от зелёной тины. Она радовалась странным картинам с чуть размытыми красками, просочившимися водой, на которых могла рассмотреть какой-то силуэт…
– Ты должна увидеть это сама. Никто не может сопровождать тебя во время этого замечательного видения, – улыбнулась самая старшая сестра, перебирая её волосы – и девушка кивнула.
Пора.
Она плыла вверх всё быстрее и быстрее, думала, что вот-вот наступит тот самый необыкновенный мир, о котором так часто говорили сёстры – впрочем, они вторили одна за другой, что там может быть хорошо только в самые первые мгновения. А после бесконечная водная гладь кажется скучной, и хочется вновь нырнуть под воду и оказаться в понятном и логичном месте, там, где ты привык жить за столько лет, в том месте, с которым ты никогда не захочешь расстаться по собственной воле.
Она плыла и плыла, но тот великолепный мир никак не хотел появиться. Казалось, он уже практически полыхал где-то там, но это оказывалось иллюзией – и лишь спустя слишком долгое время Таня вдруг увидела что-то огромное и тёмное – и едва успела увернуться, осознав, что это то самое, что называли кораблями.
Наконец-то она вынырнула и вдохнула свежий воздух. Сначала стало как-то очень холодно, а после Таня в восторге оглянулась, чувствуя, что её переполняет нечто слишком необычное. Ведь, оказывается, она задыхалась всё это время, не могла почувствовать того настоящего запаха жизни! Тут было просто великолепно, настолько прекрасно, что Гроттер трудно было описать словами.
В этом мире не было границ. Она поднимала голову и пыталась смотреть вдаль, но ничего не случалось, лишь какая-то тёмная, зелёная полоска виднелась впереди, которая, наверное, и была тем пресловутым берегом, о котором столь часто рассказывали сёстры.
Туда никто не плыл. Это было опасно для русалок, и Таня прекрасно знала об этом, но зелёная полоса её манила, равно как и великолепный корабль, около которого она вдруг оказалась.
Он был украшен какими-то неведомыми цветами, источающими очень приятный аромат. Он был нежным, но весьма ощутимым, что удивляло Таню. В море пахло только солью, к которой она уже практически привыкла, которая стала частью обыкновенной жизни девушки, а тут вдруг появилось что-то новое и непонятное.
Один из великолепных цветков вдруг сорвался с палубы, и Гроттер успела поднять его прежде, чем растение упало в воду. Один из тысяч, он показался Тане каким-то необыкновенным – что-то похожее держали в руках размытые существа на размытых картинах, и она помнила этот цветок из книг, которые промокали под водой столь же быстро, как и картины…
Великолепный, он явно должен был иметь какое-то название, но Таня не знала какое – она поспешно прикрепила его к своим волосам, думая, что алый должен хорошо смотреться на них, а после отплыла немного подальше, пытаясь рассмотреть как можно лучше людей – так ведь они называются? – которые были там.
Гроттер мучал интерес. Она не понимала, как возможна жизнь без моря – сейчас девушке, впрочем, дышалось потрясающе легко, но она никак не могла понять, почему эти существа, люди, не могут дышать под водой.
Кто-то подошёл к палубе, и девушка нырнула, вспомнив правило, что никто из людей не должен видеть её, а после, обозвав себя трусихой, вновь вынырнула, вдыхая воздух. Теперь вода была для неё не милым родным домом, а чем-то давящим, пытающимся задушить её и попросту отвратительным, чем-то до такой степени страшным, что девушке не хотелось даже думать ни о чём подобном.
И вдруг русалка заметила какого-то парня – он был чем-то похож на одного из размытых картин, на которых практически ничего нельзя было рассмотреть.
– Принц, вы идёте? – послышался крик.
– Я сейчас, – отмахнулся парень.
Он был красив. Если бы у него были не эти две глупые подпорки, которые люди называют ногами, то он вообще показался бы ей идеальным… Хотя, для него это было бы лишним.
Рассмотреть его было достаточно трудно, поэтому русалка подплыла чуть поближе к кораблю, поднимая голову вверх и всматриваясь в лицо принца. У него были достаточно резкие черты лица – но, тем не мене, складывали они вполне приятную внешность. Наверное, если разбирать по отдельности, то у него были бы слишком тёмные глаза, слишком смуглая кожа, казавшаяся ей необычной на фоне бледных детей моря, немного большеватый рот…
Но он всё равно ей нравился.
Особенно Тане понравились его потрясающие чёрные глаза. Она удивлённо подняла голову, рассматривая принца и пытаясь узнать, каково было у него имя – и вдруг поняла, что что-то изменилось.
