Текст книги "Льются слова, утекая в песок...(СИ)"
Автор книги: Владислава
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Она ударила его по лицу – странный звук будто бы завис в воздухе, но Глеб и не ощутил ничего, казалось. Он оттолкнул её от себя – девушка едва ли не свалилась на пол, – подхватил рубашку, валяющуюся на кровати, и направился к двери.
– Будь культурна с гостями. Настоятель может быть недоволен тем, что ты творила всё это время, – сухо проронил он. – Постарайся не разочаровать его ещё раз.
Гроттер отчаянно хотелось ответить как-то колко и грубо, одной острой фразой поставить его на место, но почему-то ни слова не слетело с губ, будто бы Таня отлично понимала, что она не права. Может быть, не стоит сравнивать родную школу с сектой, вот только кто сказал, что её так просто оттуда отпустят? Тибидохс – это навсегда, как ребёнок или родители
Или пожизненный приговор о заключении – но то скорее изба за огромными железными прутьями, и пролезть можешь, а не получается.
Она запустила пальцы в свои огненные волосы, пытаясь как-то вытолкать глупые, безумные мысли из своей головы – словно слова Чтеца могли так сильно на неё повлиять, – но Глеб больше ничего и не говорил. Он только равнодушно шагал впереди по крутым ступеням – казалось, даже лица на портретах поворачивались ему вслед, отчаянно пытаясь узреть, что же будет делать новый хозяин поместья.
Он взмахнул рукой, широко отворяя дверь, и улыбнулся – издевательски, будто бы король, встречающий своих пленных.
– Академик, – голос будто бы сочился ядом. – Вы решили завербовать и меня, или, может быть, принесёте в жертву на кострище?
…Сарданапал казался каким-то измученным. Его борода не сияла так, как обычно, да и глаза, пусть всё такие же добрые и тёплые, сейчас смотрели устало, словно он мечтал поскорее завершить своё тяжелое, страшное дело, сбросить с плечей бремя, рухнувшее на него абсолютно неожиданно.
Он прошёл без единого слова в дом и направился вверх по ступенькам, словно не желал задерживаться на пороге. Оранжевая мантия из-за дождя обратилась в какую-то жалкую тряпку – теперь волочилась по земле и оставляла мокрые следы на камне. Глеб не шагал следом, ничего не спрашивал – только бросил холодный, острый взгляд на дверь, заставляя её с грохотом захлопнуться.
– Можешь бежать за ним, поцеловать руку, вдруг простит? – издевательски протянул Бейбарсов, покосившись на Гроттер. – Или предложи гостю хотя бы присесть, ведь он у нас безмерно стар.
Сарданапал ничего не ответил. Он и вправду свернул в первую попавшуюся комнату, занял место у окна – и теперь смотрел своими добрыми, лучистыми глазами, словно пытался понять, что случилось с его ученицей и магспиранткой.
Гроттер почему-то не могла встретить его взгляд. Что-то неведомое – совесть? – заставляло её рассматривать неуместно цветастый персидский ковёр, валяющийся на полу.
Глеб, впрочем, не испытывал никакого дискомфорта. Он развался в кресле и смотрел на Черноморова так, словно тот был лишь его провинившимся слугой.
– И зачем же вы пожаловали? – наконец-то промолвил он. – Решили отобрать её и отвести обратно в школу, для… – он выдержал паузу, – излечения от очередной дозы тьмы? Похвально, похвально! – мужчина рассмеялся. – Удивительно, но факт – вы и вправду верите в то, что это светлое рыжее дитя умудрилось оказаться тут вопреки собственной воле и сделало уже десять попыток убежать, да только они не увенчались успехом.
Но Сарданапал продолжал молчать. Он теперь перевёл взгляд на Глеба, будто бы пытался разобраться в том, что тот думал и что говорил. Почти что жалостливо вздохнул – Бейбарсова передёрнуло от этого пренебрежительного, ненавистного звука, пусть он и не подал виду, что ему до ужаса неприятно попросту видеть Сарданапала на пороге собственного дома.
– Ты играешь с огнём, мой мальчик.
Глеб только вскинул голову – всё тот же дикий, издевательский взгляд, всё то же странное невидимое пламя на кончиках пальцев. Он ухмыльнулся – словно собирался добавить что-то ещё, но вынудил-таки себя умолкнуть – пусть и в последний раз.
– Мой мальчик? – переспросил он. – С каких это пор? Ведь вы б сожгли меня на костре, если б я горел, и с удовольствием сбросили бы в колодец, если б я мог утонуть, – он скрестил руки на груди. – Или просто отобрали у меня силу, если бы у вас вышло.
Гроттер опустилась на свободный стул, чувствуя, как силы окончательно покидают её.
– Эта одержимость не приведёт тебя ни к чему хорошему, – проронил Сарданапал. – Стоит осознавать, что есть определённые границы… Дар Чтеца – это очень опасно. Подумай о том, что ради своей придуманной… Ладно, предположим, даже настоящей любви ты можешь разрушить жизни сотен людей.
– И ради жизней сотен людей меня бы с лёгкостью распяли на кресте, если б веровали, – передёрнул плечами некромаг. – Каждый сам за себя.
– Ты не понимаешь. Дар Чтеца – это стопроцентное безумие, – академик был таким спокойным, таким равнодушным. – Мы уже никогда не сможем вернуть в прежнее состояние Ивана, не сможем стереть те следы в мире, которые ты успел оставить…
Бейбарсов так ничего и не ответил. Но, впрочем, во взгляде его не появилось и капли раскаяния – будто бы он был на что-то подобное вообще способен! Сарданапал, казалось, почти добился до его души – но это было временным, глупым заблуждением, разбившимся о реальность.
– Я не думаю, – промолвил наконец-то он, – что моё безумие должно так уж вас волновать. Вы понятия не имеете, как работает мой дар – так и не трогайте. Целее будете.
Но Сарданапал только коротко покачал головой, будто бы у него не было выбора – добиться успеха или уйти.
– Я пришёл сюда не для того, чтобы вести долгие разговоры. Одумайся, откажись от дара, и всё будет нормально. Это только твоя ответственность, но…
– От дара? – Бейбарсов подался вперёд, и его ладонь легла на книгу – очередную валявшуюся на подоконнике. – А вы знаете, что это за дар? Знаете, как мне им управлять? Знаете, как от него можно отречься? Вас когда-то вчитывали в книгу?
– Ты ещё слаб, – вздохнул Сарданапал. – Ты ещё не можешь творить того, что делал Тантал, но…
Бейбарсов открыл книгу и вновь поднял взгляд на Черноморова. Гроттер чувствовала это физическое напряжение в воздухе – ей вдруг показалось, что сейчас Глеб рванётся вперёд и разорвёт на мелкие кусочки бедного академика. Она помнила это чувство, помнила, почему так получается – ведь вот-вот некромаг вновь воспользуется своими необыкновенными силами.
– Слаб? Не могу затянуть Ваше Величество в книгу? – он вздохнул. – Ну что ж… В одном прекрасном царстве – из тех, что никогда не проигрывают в волшебных битвах, ведь в них живут самые праведные короли и народы, – правил…
…Старый король Сарданапал. Был он мудр и добр, но вот беда – неурожайные года один на другим сбивали с ног жителей его страны. Холод, голод – почти что мор пронёсся по государству. Поля пересыхали – а через месяц наводнялись дождями, да так, что реки и болота поглощали не только соседние деревеньки, но и большие города.
Король Сарданапал боролся. Он знал, что стране нужны деньги, потому что иначе целый народ помрёт с голоду, но откуда их брать? Никто не даст в долг такому огромному королевству, никто не станет даже завоёвывать его – земли небольшие, а теперь и бедные.
Он знал, что должен найти злато. Знал, что это поможет. Но понятия не имел, что же стоит сделать, чтобы его добыть.
Дни становились один страшнее другого. Он всё ждал и ждал, но дождь лился с небес сплошной пеленой, затапливая всё вокруг, и несчастный Сарданапал до жути боялся, что вот-вот затопит и столицу.
Он знал, что должен сегодня выступить и публично заявить о своей слабости. Раздать то, что у него осталось, и отречься от власти. Знал, что у него и выбора нет – может быть, боги смилостивлятся над государством, когда неугодный им король наконей-то сойдёт с престола?
Он направился к балкону, понимая, что оттуда сможет вещать чарами на всю страну – и замер.
…Тёмная тень стояла перед ним. Мужчина – наглухо запахнутый в длинный чёрный плащ, со страшной железной маской на лице, – стоял перед ним, не пуская к двери.
– Здравствуй, Сарданапал, – проронил он, проворачивая в длинных тонких пальцах свой витиеватый кинжал. – Вижу, ты настолько ослабел, что Безликий из Потустороннего Мира кажется тебе более приятной компанией, чем собственный народ?
Черноморов покачал головой. Может, и не от него всё это, но он уже сделал всё, что мог, и народ справедливо ненавидит его – ведь ни одна попытка не увенчалась успехом.
– Потерпи ещё два месяца, – проронил Тёмный. – Я натку тебе столько золота, что государства в очередь будут становиться, дабы тебе помочь.
– Ты? – отшатнулся король. Он никогда прежде не видел Тёмного, но слышал, что самое страшное – это сделки с ним. – И что же ты взамен хочешь?
– Мне лишь нужно иметь на чём прясть мою нить, – проронил он, – и столько соломы, сколько я пожелаю.
– Но мы…
– Но это последнее, на что вы живёте? Что ж. Не хочешь оставить кого-то без крыши и дать мне сухую соломку – кормись и ею дальше, а не моим златом, – он пожал плечами. – Мне есть куда пойти и что попросить, так что воля твоя. Чистая благодетель – то, что я сейчас тебе помогаю, но если ты против…
– Неужто солома и веретено – всё, что тебе надо? – наконец-то заставил себя выдохнуть Сарданапал. – Сделки с тёмными не бывают такими простыми!
Он провернул в руках свой длинный страшный кинжал и заулыбался – железные губы маски вытянулись в каком-то странном выражении, а после вновь вернулись в прежнее состояние.
– О, милок, – вздохнул он. – Ну, конечно же, у меня ещё будет желание. Желание размером в одну жизнь. Согласен?
Сарданапал замер. Ведь он сам собирался умирать – чтобы только державе было хорошо! Но что поделать – если нужна одна жизнь, то он готов отдать свою собственную, лишь бы только все были счастливы.
– Хорошо, – выдохнул он. – Но ты получишь жизнь только после того, как в стране всё наладится. Какой тебе её подать?
– Просто привести, – отмахнулся Тёмный. – И я придумаю, что мне будет надо от той жизни. Я потом решу. А теперь – отыщи мне комнату и кого-то, кто будет подавать мне солому и забирать золотые нити!
***
Он ткал и ткал – бесконечная золотая цепочка лилась в маленький лоток, стоявший так близко. Каждый раз одна и та же рыжеволосая служанка приходила к нему, приносила солому и забирала злато – днём и ночью, будто бы бедняжке не позволялось и спать.
Иногда она оставалась чуточку дольше – тихо напевала ему песню, под которую так хорошо плелась солома, и едва заметно улыбалась. Но он носил маску, а значит, увидеть эмоции на его лице было чем-то попросту невозможным – она жалела, что не может посмотреть в его глаза, но ничего не говорила, ведь прекрасно понимала, насколько это опасно.
Он продолжал прясть злато и иногда сжимал её ладонь. Она и не сопротивлялась – пододвигалась даже чуточку ближе, когда ему того хотелось, рассказывала что-то.
Он мог бы даже научить её чему-то, если б забрал с собой – но только не в замке, где так сильно мечтал познать секрет волшебного золота отвратительный король.
…Прошло два месяца. Держава стала богатой – и Тёмный пропал, будто бы и забыл про свою цену. И долго шли дни, король даже помолодел, казалось, и племянник его вернулся из чужбины, где познавал науку.
Рыжеволосая служанка – единственная из тех, кто видел, как Тёмный творил своё злато, сразу ему приглянулась – и хоть она и неохотно, но пошла с ним под венец.
…Она была такой красивой в этом белом платье, пышном, напоминающем пену. Только отчего-то несчастна, но да кто будет думать о неизвестной девчонке, когда сам Король выдаёт её за племянника.
И в то мгновение, когда она должна была идти к алтарю – отворились двери перед Тёмным. На его лице всё так же была железная маска, но теперь они видели холодные чёрные глаза. Руки были в перчатках, и чёрный плащ, как обычно, казался слишком длинным, но ни у кого не осталось и сомнения, что перед ними действительно Тёмный.
– Здравствуй, Король, – улыбнулся он Сарданапалу – точнее, железная маска растянула свои стальные губы в улыбке. – Вот, прошло время, твоя страна богата и прекрасна, и я хочу получить свою цену.
Сарданапал не хотел сейчас умирать. Но он знал, что цена есть цена, и что он должен был когда-то её уплатить, сам ведь согласился. Он поднялся со своего трона – стар уже был, чтобы стоять, – и шатким, усталым шагом двинулся к Тёмному.
Но тот лишь отрицательно покачал головой.
– Не нужна мне твоя дряхлая жизнь. Мне нужна сила и энергия. Отдай мне её, – он указал на невесту, – и будем квиты.
Она, казалось, и не расстроилась даже – разве что чуточку побледнела, но и не скажешь, что от страха. Девушка будто бы ждала, что он её попросит – обречённо так, устало кивнула и двинулась навстречу.
– Нет! – вскричал жених.
Тёмный не выдал раздражения, но плечи его будто бы опустились. Он воззрился на того, что обещал ему девушку, и недовольно покачал головой.
– Король, ты должен выполнить своё обещание. Отдай мне девушку, и живите как жили.
Она уже вновь сделала шаг в его сторону, вот только король отрицательно покачал головой.
– Не её, – упрямо проронил он. – Не рушь счастье детей, выбери кого-либо другого. Какая ж тебе разница?
Но он вновь повернулся в сторону девушки и отрицательно покачал головой. Она и была готова отплатить собственной жизнью, да только жених её сжимал в руках меч и смотрел на Тёмного так гордо и зло.
– Мне нужна именно она, – отозвался наконец-то Тёмный. – Иначе ваше царство навеки окажется в пучине тьмы.
– Её ты не получишь, тёмный! – возопил племянник короля. Сверкнула сталь – и он пронзил мага насквозь своим мечом.
Пошатнулся маг, но не упал. Остались на мече кровавые следы – но Тёмный только расхохотался, раскинул руки – и плащ его взметнулся за спиной, будто бы крылья летучей мыши.
И тут же всё злато, что он ткал, обратилось в солому. Осыпались драгоценности, и корона на голове короля стала обыкновенной трухой, и кольца обручальные. Только золотые серёжки невесты – те, что Тёмный подарил ей, когда она ещё носила корзинку с соломой, – остались такими же.
Раздался гром где-то на улице, и полился дождь. Засверкали молнии – и людские крики разорвали воцарившуюся было тишину.
– Стой! – закричала невеста ему вслед, срывая с себя фату. – Ведь я согласна!
Но Тёмный больше не оборачивался. Холодный, ледяной дождь лился с небес, и…
Чтец распахнул глаза, хватая ртом воздух. Сарданапал сжимал его запястье – светлая магия лилась вокруг, но обходила его стороной, стоило только коснуться. Черноморов выглядел обессиленным – он словно отчаянно, ещё с самого начала истории, пытался выдернуть его в этот мир.
Гроттер – в белом платье с разорванным подолом, – смотрела на него так спокойно, словно ничего и не случилось. Ну, конечно, ведь она бывала уже в множестве миров, столько всего увидела. Это Сарданапал – пугливое старое существо!
– Теперь вы довольны? – протянул некромаг, всё так же равнодушно, будто ничего и не случилось. – Вы ж пытались. Вы смогли выдернуть меня из этого?
Сарданапал поднялся – руки его дрожали, и он отчаянно пытался устоять на ногах, но получалось отчаянно плохо.
– Это надо прекратить, – выдохнул наконец-то он. – Это надо прекратить… Ты не можешь продолжать утягивать весь мир в свою грязную игру. Чтецы существуют совсем не для того, чтобы получать выгоду от своих же книг. Они творят столько всего страшного только потому, что отходят от Правил…
– Убирайтесь.
Голос Глеба не был отравлен усталостью или чем-то ещё в этом роде. Он вообще казался поразительно спокойным и равнодушным. В тоне не появилось и капли раздражения – Глеб смотрел на Черноморова, будто бы на жалкую игрушку, и только презрительно кривился, стоило тому шевельнуться, сдвинуться с места или попытаться что-то сделать.
– Откажись от дара, Глеб, пока не стало поздно, – наконец-то прошептал Сарданапал. – Ты не сможешь долго ходить по грани. Рано или поздно ты упадёшь.
Но тот лишь покачал головой, такой спокойный – будто бы и вовсе потерявший интерес ко всему происходящему. И взгляд его был не пустым, конечно, но совершенно бесцветным и спокойным. Чёрные глаза не горели тем дьявольским пламенем больше, и дар словно утих.
– Вы думали, я слаб, – наконец-то промолвил он, – и специально меня провоцировали – потому что так умирают Чтецы. Вы думали, я просто выплесну слишком много сил в тот мир, чтобы затянуть туда вас, – он подошёл к двери и широко распахнул её. – Но я уже оживлял мёртвых книжного мира. Это нетрудно, конечно, но уж явно сложнее, чем заволочить в чужой мир какого-то жалкого светлого старикашку, – он широко распахнул дверь и довольно улыбнулся. – Пошёл вон.
Сарданапал отрицательно покачал головой, его уже вряд ли кто-то спрашивал. Бейбарсов вновь потянулся к книге – ещё одной, на другом подоконнике.
– Я зачитаю историю, в которой вы умрёте, – сухо промолвил он. – Либо вы наконец-то покинете мой дом, чтобы больше никогда сюда не вернуться.
Сарданапал покачал головой – устало и грустно, будто бы пленник, не способный больше противиться. Он и уходил с низко опущенной головой, не оборачиваясь, зная, что его мудрые фразы всё равно не помогут.
– Одумайся, – пробормотал уже на пороге, но Бейбарсов на него даже и не посмотрел.
Стоило только дверям закрыться, как некромаг рухнул на колени – бессильный, опустошённый. Он запустил пальцы в густые чёрные волосы – словно пытаясь их вырвать, – зажмурился, мотнул головой, пытаясь отбросить в сторону пустые, лишние мысли.
– Как же мне это надоело, – прошептал наконец-то он. – Как же всё это… – мужчина покачал головой.
Она будто бы не могла слушать – только осторожно коснулась книг, словно опасаясь, что Бейбарсов сейчас возьмётся за чтение – из мести.
– Можешь не дрожать, Гроттер, – равнодушно, безжизненно промолвил он. – Я всё равно больше ничего не могу. Это так. Чтобы ты знала.
***
Они жили под одной крышей, в одном доме, и всё это время она не слышала от него ни единого слова, будто бы Бейбарсов попросту растворился где-то в пустоте, отказываясь появиться ей на глаза – только его жалкая тень оставалась блуждать по миру. Тень, бесследно растворяющаяся в пустоте, стоит только ей протянуть руку и попытаться к нему прикоснуться. И Таня сама не понимала, отчего ей до такой степени страшно. Вроде и бояться не должна, она ведь знает его столько, а тут он наконец-то утих! Но от этого бесконечного молчания становилось не лучше, а, напротив, куда хуже, и она путалась в своих же – его, навязанных, – мыслях.
Сейчас они завтракали – скатерть-самобранка выдавала одни и те же блюда который день подряд, и Таня хотела было возмутиться, но вдруг поняла, что и слова из себя тоже выдохнуть не может.
Бейбарсов резал мясо с таким видом, словно пытался уничтожить злейшего врага, а не просто съесть свою порцию. И Тане было отчего-то страшно – будто бы сейчас он обратит внимание именно на неё.
Она протянула руку, прикоснулась было к его плечу, но Глеб так дёрнулся, что она лишь поспешно убрала руку и только потом с ужасом осознала, что именно на том плече и находилось клеймо Безликого. Она и забыла, как то выглядело на самом деле – но это уже не имело особого значения, впрочем.
– Ты уже неделю молчишь.
Он не ответил – будто бы обиженная барышня или, может быть, просто немой.
– И ты ничего не читаешь.
Опять тишина. Ей даже хотелось подсунуть книгу ему под нос, пусть она и знала, что это лишний риск. Знала, что нельзя позволять ему вновь срываться.
– Твои силы покинули тебя после того, как ты втянул в книгу Сарданапала? – она почему-то никак не могла остатать от него, не могла оставить его в покое, пусть это сейчас и следовало сделать. Но Бейбарсов вновь даже не посмотрел на неё, упрямо взглядываясь в тарелку. – Не молчи.
– Нет, – наконец-то холодно и равнодушно промолвил он. – Мои силы со мной.
– Тогда почему?
– Ты слышала, что он сказал? – взгляд чёрных глаз был холодным и злым. – Это опасно. Для всех опасно. Мне казалось, ты должна бы радоваться, что тебя не мотает по мирам.
– Я… – надо было сказать, что она и рада, что он послушался академика, но такая откровенная ложь упрямо отказывалась сорваться с её языка. – На самом деле я никогда не выступала против твоего…
– Ты уверена?
– Нет, – покачала головой Таня. – Мне сначала было страшно, но ведь это… Будто бы возможность прожить много жизней заместо одной, получить больше впечатлений. И если это никому не приносит вреда… Ведь ты можешь читать истории, где участвуют только двое, правда?
Он поднял на неё глаза – словно пытался прорезать насквозь, а после на губах наконец-то появилась странная улыбка. Бейбарсов словно смеялся – не издевался, конечно же, но всё равно – какие-то странные чувства заставили её содрогнуться.
– Знаешь, Гроттер, он просто не представляет, кто тут на самом деле змей-искуситель, – наконец-то промолвил Бейбарсов. – И ты хочешь опять попасть в книгу?
Она не хотела. Но сила уже полыхала на кончиках его пальцев, и Таня устала слышать огненный треск – он сжигал книги каждый раз, как ему в голову приходило взять в руки хотя бы одну. Он ни с кем не говорил, и оттого девушке порой казалось, что колдоство в Бейбарсове выплеснётся за грань, стоит ему только чуточку разозлиться.
– Ты ведь не сможешь вечно сдерживать свои силы, правда?
– Они копятся, – кивнул Глеб. – С каждым днём всё быстрее. Ещё несколько недель, и книга окажется слишком масштабной и длинной.
– Тогда стоит испытывать эти чары постепенно, правда? – предположила она. – Маленькие истории, сказки с хорошим концом, где никто не умирает и все живут долго и счастливо. Что в этом такого плохого? Ты будешь использовать свой дар, но никому не причинишь вреда.
Он криво усмехнулся. В устах Тани это звучало поразительно легко и просто – будь так на самом деле, Глеб очень бы обрадовался, но…
Но можно было попробовать.
– Может, стоит всё-таки сейчас прочесть что-то, чтобы потом нам же не было хуже? – предложила Гроттер. – Давай… Что-то лёгкое, без магии.
Он пожал плечами.
– Мы можем попробовать, – наконец-то согласился парень. – Если ты сама выберешь книгу, что устроит тебя по сюжету. Я больше не собираюсь рисковать.
Но она лишь нетерпеливо впихнула ему в руку первый же томик, который попался на глаза.
– Ведь ты всегда выбирал что-то безопасное, правда?
Бейбарсову дико хотелось возразить и сказать, что часто с помощью книг он лишь расправлялся со своими врагами, но это значило бы то, что он вынужден будет держать силу в себе ещё несколько дней, пока Таня выберет подходящую историю. И от ощущения пухлого тома в руках у него будто бы горели пальцы – мужчина раскрыл его на первом же месте, там, где была закладка, и опустил глаза.
Тишину разрезах хрипловатый, мягкий мужской голос, и реальность завертелась круговоротом.
В отделении было на диво тихо, в комнатушке, в которой позволялось пообщаться со своим подопечным – ещё и холодно, и Гроттер отчаянно хотела натянуть на себя пальто. Да только на дворе было лето, и пальто под руками не оказалось, оставалось только радоваться своей привычке носить костюмы даже в такую жару, как воцарилась на улице.
Подсудимый – её клиент, – казался поразительно, до ужаса расслабленным. Люди, попадающие за столь длинный список преступлений за решётку, обычно вели себя иначе.
Первые – испуганные, обвинённые за чужие грехи, – вжимались в свои стулья и смотрели на неё полным надежды взглядом. Ждали, что она вытянет их на свободу отсюда, из этой клетки.
Вторые – отпетые убийцы, насильники, воры, – не ждали свободы. Не признавали свою вину, только позволяли какое-то хамство, грубость, отгоняя её от себя всё дальше и дальше.
Третьи – криминальные авторитеты с горами татуировок на спинах и плечах, а ещё преступлениями на совести, – смотрели пренебрежительно, почти забыли нормальный русский язык и издевались над нею, но платили достаточно, чтобы им можно было помогать.
Конечно, он должен был относиться к третьим. О Барсе в их городе слышала даже самая последняя крыса; он умудрился подмять под себя всех, а коль не он – то хотя бы его папаша, нынче укативший в далёкую Испанию. Странная, запутанная история – как у них получалось так легко отмывать руки?
Барс был ещё молод – и тридцати не исполнилось, – и красив, разве что тонкий шрам, тянувшийся по виску, немного портил общую картину. Он больше походил на какого-то цигана, впрочем, если б одеялся соответствующе – и ни минуты на одного из этих то ли уже пополневших, то ли слишком перекачанных мужланов, заявляющих ей о своём существовании.
От обыкновенных костюмов он не избавился даже в тюрьме, разве что пиджак – вопреки холоду, – то ли оставил в камере, то ли на месте преступления. Вытянул длинные ноги, скрестил руки на груди и смотрел на неё смольно-чёрными глазами, так пристально, что Гроттер чувствовала себя абсолютно раздетой.
– Хм, Татьяна Леопольдовна, – он смерил её взглядом, достойным, впрочем, и тех, с горой наколок и отвратительным языком, – вы уже выстроили линию защиты, или над этим мне тоже придётся думать самому?
У него было достаточно денег, чтобы нанять любого адвоката, но в их городке, по отсутствию её бывшего учителя, лучшей считалась именно Гроттер. Может, ещё её дед – но Феофил лежал в больнице, и ему нужны были деньги. Иначе, может быть, она не взялась бы отмывать от очередного списка прогрешений эту сволочь.
Убийства. Грабежи. Сотни разбитых человеческих судеб.
И он – самодовольный, улыбающийся, будто бы только что узнал что-то, что позволит ему заполучить её.
Гроттер упрямо чувствовала себя раздетой – пусть и пыталась избавиться от непонятного чувства стыда. Отвратительно-то как!
И почему нельзя было выбрать брючный костюм? Проклятая юбка?
– Вы присядьте. Может быть, так будет думаться лучше, – кивнул он на стул. – Вдруг прозреете и придумаете что-то стоящее?
Она едва не поперхнулась от этой поразительной наглости, но сдержала громкий, недовольный вздох и только посмотрела ему в глаза, словно пытаясь проанализировать всё, что произошло. Нет, нельзя поддаваться, нельзя позволить кому-либо вести себя… вот так. Она – смелая, сильная, упрямая и всегда уверенная в своих действиях.
– Уж поверьте, я уже выстроила линию защиты, – ей бы так хотелось сейчас, чтобы над головой стоял хоть какой-то охранник, но Барс, разумеется, давно уже об этом позаботился. Ему-то зачем лишние свидетели. – Итак, Глеб Романович, вы… Я ведь не должна спрашивать, совершали ли вы всё это, верно?
– Ну, ведь вы умная девушка, – он подался вперёд – горячая мужская ладонь легла ей на колено. – И понимаете, что это глупые, лишние в нашем разговоре вопросы.
Она упрямо сбросила его руку, но дальше не отодвинулась – это было бы поводом для её поражения. Такие, как он, выжидают, пока мышь не заберётся в клетку сама. Но она – не мышь, она тоже кошка, пусть и опыта у неё куда меньше.
– Итак, – она посмотрела на него строго и уверенно, – вернёмся к нашему разговору. Пусть вы и виновны, у меня есть шанс…
Ладонь вернулась на прежнее место – во взгляде Бейбарсова заиграло что-то дикое, вновь кошачье, словно напоминание ей о том, что просто не будет.
– Вы собираетесь обсуждать дело?
– Не будьте дурой, Татьяна Леопольдовна, – покачал головой он, – и не притворяйтесь ею, потому что вам совершенно не идёт. Я вполне мог бы притащить сюда любого адвоката из столицы, и меня вытащили бы успешнее, чем вы.
– А вы желаете сесть?
– Нет, – ладонь поползла чуть выше. – Но, впрочем, если вы составите компанию, – он окинул её столь плотоядным взглядом, что Таня едва сдержала нервную дрожь. – Право слово, не стоит… делать глупости. У вас есть потенциал, но его недостаточно.
– А вам есть дело до моего потенциала? – поинтересовалась она, поднимаясь – так можно было оградить себя хотя бы от назойливых прикосновений.
– Ну, ведь у вас болен дедушка, насколько я знаю. Последнее, что осталось от семьи, премилый мужчина. А у меня есть достаточно денег, чтобы его вытащить.
– Я вполне способна их заработать своей работой.
Он склонил голаву набок и улыбнулся – будто бы она сказала ужасную глупость.
– Милая, поверьте, это, конечно, реально, но не при таком уровне работы. Будь вы профессиональны, вы б не краснели в ответ на каждую мою провокацию.
Он вновь сложил руки на груди и теперь смотрел на неё так, словно девушка попалась на давно уже заготовленную приманку, оставалось только вытянуть рыбку из пруда – и всё, дело сделано.
– Я думаю, лучше не стоит продолжать играть в эту игру, Татьяна, – он склонил голову набок. – Я не доверяю вам как специалисту.
– Но я всё же здесь.
– Потенциал – это то, во что принято вкладывать. Мне не хватает только стимула, – он скривился. – Рано или поздно, – он поймал её за руку, подтягивая ближе, – мне понадобится… семейное гнездо. Дети, в конце концов. Я предпочитаю строить его с умной женщиной, которая сумеет мне помочь, если вдруг будет такая нужда.
Она вырвала запястье из его цепких пальцев.
– Если вы желали найти себе игрушку для лежанки в камере, то лучше просто вызвать проститутку. Благо, дальше соседней камеры им идти не придётся.
Он рассмеялся – мягкий, бархатистый смех заставил её отчего-то содрогнуться. Наверное, не стоило демонстрировать собственный страх, свою слабость, но она отчаянно боролась с жутким, диким предчувствием – ей будто дышать стало трудно.
– Разве вы меня не слышите, Татьяна Леопольдовна?
– Если вас не интересуют мои услуги как адвоката, я предпочитаю уйти.
Он бросил на неё издевательский взгляд и только коротко хмыкнул.
– Моя дорогая, у вас есть два варианта. Согласиться сейчас либо согласиться потом, но тогда уже о том, как вам удобнее, никто заботиться не будет.
Она только презрительно фыркнула, отказываясь даже задумываться над его абсурдным, отвратительным для неё предложением. Бейбарсов повёл плечами – нет так нет, – и даже не смотрел ей вслед, когда она покинула помещение, удаляясь в немерено жаркое лето.
***
Деду было всё хуже. Он лежал, окутанный какими-то трубками, среди огромного количества аппаратов – и дышала за него тоже машина, силой вталкивала в лёгкие кислород, заставляя грудь подниматься и опускаться. Гроттер смотрела на него испуганно и устало, понимая, что ничем помочь не может.
– Ведь вы знаете, что ему срочно следует отправляться на операцию, – промолвил он. – Мы не можем провести её на достаточном уровне. Германия – ваш единственный выход…
– Я помню. Но и вы должны меня понимать, что двадцать тысяч…
– Крупная сумма. У вас есть не больше пяти дней, Таня. Ведь вы говорили, что можете найти деньги уже завтра, – он поправил очки. – Ну, позвольте, за десять ему на высоком уровне могут провести операцию в Москве. Вас устроит такой вариант?
