сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 68 страниц)
- Но... Как так можно? - Марина буквально почувствовала боль Анны. Ей захотелось обнять коллегу, но она не решилась. Да и Анна вряд ли позволила бы. Даже сейчас вся её поза выражала напряжение, а слова звучали резко и отрывисто, словно каждое из них давалось Анне с большим трудом.
- Можно... - Горько усмехнулась Каревская. - В моей семье было можно всё. Читать мои письма. Рыться в моих вещах. А после этого я многих из них не могла найти, потому что мама выбрасывала всё, что ей казалось ненужным. Она говорила, что так нужно, что я слишком цепляюсь за хлам. И я верила ей. Я верила, что мне не нужны ленты, подаренные бабушкой, потому что, по словам мамы, я и на праздники-то не хожу. Конечно, не хожу... Ведь меня никуда не пускали. Я должна была учиться и ещё раз учиться. Оценки ниже пятёрки считались позором и каждая из них сопровождалась скандалом. Мне говорили, что если я не буду учиться, я ничего не добьюсь. Что я никто. Что я лентяйка и тупица. И я училась. Училась, как проклятая. Я хотела доказать родителям, что они могут мной гордиться. А потом поняла, что не могу. Не могу доказать. И просто не могу больше это терпеть. Я закончила школу с золотой медалью, как и хотели мои родители. Но при этом у меня не было ни единой подруги. Зато были постоянные нравоучения и новые требования: поступить, выучиться и найти хорошую работу. Я снова была никем... Мои родители снова были недовольны.
- Почему? - Тихо спросила Марина. - Почему так?
- Я была единственным ребёнком влиятельных родителей. Разве могло быть иначе? - Горько усмехнулась Анна. - Не скажу, что я была долгожданным ребёнком, но раз уж родилась, надо хотя бы что-то стоящее воспитать. Вот и воспитывали. А мне от этого воспитания на стену лезть хотелось. И я просто сбежала. Поступила в университет, переехала в общежитие. Со временем сняла квартиру. Чего я только тогда не наслушалась в свои адрес... И что в подоле принесу, и что на нищенскую зарплату врача я даже хлеба купить не смогу... Я выживала как умела. Но я ни копейки у них не взяла. Потом была первая работа по специальности, защита... Я снова училась, как проклятая, но теперь уже я сама себя заставляла, потому что понимала - от этого зависит моя жизнь. Моё будущее. А ещё я училась жить. Общаться с людьми. Заводить знакомства, полезные и не очень. Потом работа в районной больнице. Научная работа. И уже через год меня забрали сюда. Мне было 27.
- Достойно уважения. - Заметила Марина. - Сюда просто так, с улицы, не берут.
- Может, и достойно. - Пожала плечами Анна. - Тогда мне так не казалось. Я всё гналась за чем-то недостижимым, всё пыталась кому-то что-то доказать. Мне всё время казалось, что я недостаточно стараюсь, недостаточно работаю... Потом был первый конверт. За ним второй. Поначалу я пугалась, ведь как это - взять конверт от пациента?! Нельзя! А потом как-то в один миг пришло понимание - можно. А может, и нужно. Но в одном я не смогла себя переступить: я никогда не просила и не намекала. В отличие от других моих коллег.
Она умолкла, глядя в окно. По небу мчались тёмные тучи. Видимо, к вечеру снова пойдёт снег...
- А потом я научилась выживать. Я просто поняла, что если не укусишь первым, тебя просто сожрут. Постоянные доносы, сплетни... Вся эта грязь, происходящая за дверьми каждой ординаторской... Когда одно, сказанное тобой слово, превращалось в целую историю, причём отнюдь не самую привлекательную. Тут правило одно: или ты, или тебя. Это правило я выучила досконально. А потом начались конференции. Съезды. На одном из них мы познакомились с Виталием. Он тоже хирург. Старше меня на восемь лет. Успешный, известный человек. Он ухаживал красиво. Цветы, подарки, рестораны и всё, что полагается в таких случаях. Я была просто ослеплена. Наивная дура... - Анна коротко засмеялась. - Он предложил мне выйти за него замуж. И я согласилась. Не особо раздумывая. Ему нужна была жена, мне нужен был муж. Идеальная картинка для обоих. Вот только любви не было. Нас просто устраивало то, что мы работаем в одной сфере, нас видят вместе и это помогает нашей репутации. Точнее, меня это устраивало. А его нет. И он приказал мне уйти с работы. Ему показалось, что я успешней, чем он, что меня уважают больше и что я затмеваю его хирургическую славу. Я отказалась. На следующий день приказ о моём увольнении лежал у меня на столе. А на моё место взяли её. Лещук.
Марина ахнула, прикрыв рот рукой. Так вот почему Анна так относится к Ирине... Но ведь вины той не было, она сама стала жертвой стечения обстоятельств...
- Считаете меня мстительной стервой? - Анна усмехнулась, заметив, как Марина покачала головой. - Да бросьте. Ведь так и есть. Я действительно хотела ей отомстить. Ей и мужу, который оставил меня без копейки и без квартиры. У него были очень хорошие адвокаты и связи. А ещё он оставил меня без работы. Меня не брали ни в одну больницу города. Мне тогда помог мой научный руководитель. Он помог мне вернуться. Взял в своё отделение. Он знал, что я живу хирургией. Я снова начала всё с нуля. Вот только теперь я уже знала себе цену и не верила людям. Люди - такие существа, что быстро забывают о твоих заслугах, но долго помнят о твоих провалах. Поползли разговоры о моей связи с заведующим. И о других связях... Тебе в глаза все улыбаются, а за спиной дерьмом поливают... Я настолько всего этого наслушалась...
Анна замолчала, комкая в руке салфетку.
- Я создала себе хорошую жизнь. - Тихо сказала она. - И я смогла добиться всех этих званий, перечисленных на табличке на моей двери. Хотя бы самой себе я доказала, что я - не "никто". Вот только какой ценой... Я родителей уже лет пять не видела. Даже не знаю, что с ними. У меня есть номер, но я знаю, что услышу. Очередные упрёки...
- Анна Сергеевна, вам укольчик! - В палату заглянула медсестра. - Готовы?
- Куда я денусь... - Анна буквально оборвала себя на полуслове, и Марина почувствовала злость на так некстати появившуюся медсестру. Они с Анной были в одной лодке, плывущей по течению невысказанных обид, неизлитой боли... И Марина понимала Каревскую как никто другой... Может, Анна и решилась всё это рассказать только потому, что увидела Марину и её переливающийся всеми оттенками чёрного и синего "секрет"?
- Забудьте всё, что я вам сказала. - Негромко произнесла Анна, лишая Марину призрачных иллюзий о том, что история продолжится. - Глупости это всё. И не льстите себе. Я не доверяю вам. Просто в моём положении хуже, наверное, уже просто некуда, какие бы препараты я не принимала. И я не удивлюсь, если завтра всё, о чём я вам рассказала, будет известно всей больнице. Значит, так тому и быть. Сама виновата.
- Вы ошибаетесь, Анна Сергеевна. И я надеюсь, у меня будет возможность вам это доказать. - Марина встала.
- Не стоит, мне это неинтересно, - Анна махнула рукой. - До свидания.
Помедлив, Марина вышла. Она не обиделась на Анну за эти подозрения, и в то же время Марина чувствовала: этот разговор не закончен. В нём не прозвучало что-то важное... Что-то, что сделало Анну такой. Но хватит ли у Анны сил продолжить его, если уже сейчас она жалела о своей минутной слабости?..
========== Часть 45 ==========
Рустам следовал за Ритой, словно тень. Он видел её улыбку, с которой она обращалась к пациентам, и слышал её спокойный голос, но его было не провести ни улыбкой, ни тоном. Он знал, что за ними скрывается. И сам чувствовал примерно то же. Им так и не удалось поговорить. Но Рустам понимал: тянуть дальше некуда.
Рита усердно делала вид, что не замечает Рустама. Она буквально чувствовала на себе его взгляд. Еще несколько минут, и они останутся с ним один на один. Что он скажет ей? Рита чувствовала, что сердце замирает при одной мысли о предстоящем разговоре. Что это? Очередной шантаж? Новая уловка? Но что-то подсказывало Рите, что на этот раз всё иначе.
Последний пациент. Последняя карточка. Дальше тянуть некуда. Рита закрыла за собой дверь палаты и повернулась к Рустаму.
- Что ты думаешь по этому поводу? - Рустам не дал ей ничего сказать.
- По какому? - Непонимающе нахмурилась Рита, поправив волосы. Пора бы подстричься, да всё времени нет...
- Ирина и Ярик. - Коротко ответил Рустам, пряча руки в карманы. Со стороны казалось, что это довольно невинный и любимый многими врачами жест. Но Рита знала: за этим жестом скрывается буря. И эта буря готова была вот-вот разразиться.
- Ничего. - Она пожала плечами. - Не вижу тут повода.
- Ты настолько уверена в них? - Рустам разглядывал пол, избегая взгляда жены.
- Да. У меня нет оснований подозревать кого-либо из них в этой... истории. - Рита поморщилась. - Одного не пойму: зачем Ольга это затеяла? Неужели она думала, что кто-то в это поверит?
- Как видишь, поверили. - Рустам вздохнул.
- А ты поверил? - Рита пытливо взглянула на него.
- Не знаю... - Медленно произнёс Рустам. - Странно это всё. И глупо.
- Насчёт "глупо" - вполне согласна, - Рита поджала губы. - А особенно глупо верить всему. Особенно если ты уверен в человеке.
- А во мне? - Ухватился за её слова Рустам. - Насколько ты уверена во мне?
- О чём ты? - Сухо спросила Рита, хотя внутренне вся сжалась.
- Рита, я знаю, что мой отец говорил с тобой. - Всё же пол - это такая интересная штука. Особенно когда смотришь на него сверху вниз. Сейчас Рустам был готов смотреть куда угодно, только бы не в глаза Рите. - Что он тебе сказал?
- Что ты должен уехать. - Резко ответила Рита. - Я надеюсь, ты можешь это объяснить? Твой отец был не слишком разговорчив.
- Это связано с наследством. - Рустам смотрел куда-то мимо Риты. Его лоб прорезала глубокая морщина. Только сейчас Рита заметила, сколько у него седых волос. Рустам всегда казался ей молодым, как и тогда, двенадцать лет назад. Но сейчас перед ней стоял другой Рустам. Уставший, растерянный, с потухшим взглядом и сжатыми губами. Не тот Рустам, которого она знала. И этот, новый Рустам, упорно избегал её взгляда. Почему? Что он прятал в глазах? Что она не должна была в них увидеть?
- Мама успела составить завещание. Мне нужно вступить в наследство. - Глухо продолжил Рустам. - Это в Херсонской области, город Геническ. И если я хочу успеть всё оформить, мне нужно выехать практически сразу после Нового года. Десятого января будет ровно полгода. До этого времени мне нужно успеть открыть наследственное дело и заявить о принятии наследства. А потом по истечении полугода, оформить на себя собственность. Отец привёз мне все необходимые документы.
- Надо же, какая трогательная забота... - Рита нервно засмеялась. - Где же он был эти полгода? Почему вспомнил об этом только сейчас, за пару недель до окончания срока? Надеялся получить долю, да совесть взыграла? Или законы не позволили?
- Рита, не надо. - Рустам впервые за весь разговор посмотрел на неё, и Рита вздрогнула, увидев в его глазах странную решимость. - Я не знаю, почему он это сделал. Но он сделал. И знаешь, я... Я должен поехать.
Наконец он это сказал. Слова сами сорвались с его языка, прежде чем Рустам успел их обдумать.
- Кому должен? - Рита вскинула голову, и Рустам почувствовал, как его пробирает холод от презрения, мелькнувшего в её взгляде.
- Тебе. Ане. Нашему сыну. - Тихо сказал он. - Рита, я пришёл к тебе ни с чем. С кучей проблем. Без гроша за душой. Думаешь, мне это нравится? Нет. И это наследство... Оно даст мне шанс это исправить.
- Знаешь, я уже не могу слышать это слово "исправить". - Негромко произнесла Рита. - Наисправляли уже за этот год. И ты, и я, и другие. Так, может, не стоит исправлять? Может, пусть лучше остаётся как есть?
- Рита, я так не могу. И я хочу знать, что я тоже что-то сделал для своей семьи.
- Рустам, детям нужен отец, а мне муж! Большего не надо! - Рита повысила голос и тут же испуганно прикрыла рот рукой, оглядевшись. Но, к счастью, рядом никого не было. Уже тише Рита продолжила: - Рустам, квартиры, деньги - всё это не главное. Да, это важно. Но не главное, понимаешь?
- Понимаю. - Рустам потянулся было обнять её, но Рита отстранилась.
- А я понимаю, что ты уже всё решил. - Горько произнесла она. - Когда едешь?
- Я думал выехать третьего, - Рустам сник.
- Хорошо. Едь. Только я очень надеюсь, что в этот раз ты всё же вернёшься.
С этими словами Рита круто развернулась и ушла, оставив Рустама мрачно смотреть ей вслед. Она спиной чувствовала его взгляд, который, казалось, прожигал её насквозь. Но Рита не оглянулась. Она знала, что стоит ей оглянуться, и она просто в очередной раз сдастся.
Звонок мобильного отвлёк её.
- Да, Максим. - Рита прижала телефон к уху плечом, одновременно пытаясь пролистнуть карточку и заправить за ухо надоевшую прядь волос. - Не ори. Иду.
Она сунула телефон в карман, озадаченно хмурясь. Максим был злой. Очень злой. Значит, что-то случилось. Иначе с чего он ей буквально приказал явиться к нему?
Рита заторопилась и через минуту уже стучала к дверь кабинета Красовского. Не дожидаясь пришлашения, она вошла внутрь и замерла.
- Здравствуйте, Маргарита Сергеевна.
На неё холодно смотрел Ветров.
* * *
Владимир Петрович машинально постукивал по столу ручкой. При каждом её прикосновении к дереву она отражалась в гладкой поверхности стола, словно с той стороны этого размытого отражения тоже кто-то пытался достучаться до них. Так и он пришёл сюда в надежде достучаться до Барончука. Но что-то подсказывало Владимиру Петровичу, что зря.
- Виктор Сергеевич, - наконец нарушил тишину Началов. - Я всё же не понимаю... Неужели одна плитка стоит несколько сот тысяч?
- Не одна плитка, - поднял палец Барончук. - А целое здание. Точнее, его часть.
- Я не знаю, какую игру вы затеяли... - Начал было Владимир Петрович, но его перебило появление Кирилла Красовского.
- Прошу прощения. Дела задержали. - Кирилл Евгеньевич опустился в кресло, не глядя на Началова. - Надеюсь, я ничего не пропустил.
- Ну что вы. - Барончук еле заметно усмехнулся. - Как мы могли без вас что-то обсуждать? Ведь вы у нас - чуть ли не главное действующее лицо. Заинтересованное, - подчеркнул он, - лицо.
- Это к делу не относится. - Красовский нахмурился. - Я надеюсь, вы вызвали меня не для того, чтобы разбираться в моих родственных связях.
- Что вы! - Махнул рукой Барончук. - Конечно же, нет. Скорее, для того, чтобы обсудить некоторые вопросы касательно стоимости, как выразился Владимир Петрович, упавшей плитки.
- Мне казалось, мы уже всё решили. - Кирилл Евгеньевич в упор посмотрел на Барончука. Между ними словно происходил какой-то молчаливый диалог, в который Владимира Петровича посвящать не собирались.
- Заключение комиссии у вас на руках. - Началов хмуро смотрел на ручку, которая грозила превратиться в кучку запчастей. - Как бывший главврач, я могу предоставить вам полный отчет о состоянии здания...
- Да не нужна мне эта макулатура. - Отмахнулся Виктор Сергеевич. - Понимаете ли, в чём дело... Максиму Кирилловичу была выделена сумма на ремонт. А я так понимаю, что ремонт никто не делал. Иначе плитка на голову не сыпалась бы. Внимание, вопрос: где деньги?
- Где документы, подтверждающие передачу денег? - Спокойно парировал Началов.
- Будут. - Пообещал Барончук, откидываясь на спинку кресла и задумчиво глядя на коллег.
- Будут? - Притворно удивился Владимир Петрович. - Я хотел бы увидеть их сейчас. Да и странно как-то: мы обсуждаем текущую ситуацию в больнице, но здесь нет ни Евгения Николаевича, ни Максима Кирилловича. Как так?
- Прошу заметить, что на этой встрече настояли вы, - напомнил Барончук с плохо скрываемым раздражением. - А у меня нет времени устраивать совещание на полгорода. Поэтому объясню вкратце: я хочу либо получить назад свои деньги, либо получить отделение, которое эти деньги присвоило. А что? Как по мне, достойная компенсация.
- Значит, плитка была лишь предлогом? - Началов мрачно взглянул на него.
- В какой-то степени. Но, знаете, говорят, стоит потянуть за ниточку, и распутается весь клубочек. - Барончук усмехнулся, и от этой усмешки Началову стало не по себе. Он бросил быстрый взгляд на Красовского, пытаясь понять, на чьей тот стороне, но Кирилл, казалось, был занят созерцанием новой грамоты на стене. А посмотреть было на что. Грамоты, благодарности, дипломы, в позолоченных рамках, в простых деревянных, несколько наград, стоящих на полке... Все говорило о том, что человек, которому принадлежит этот кабинет, делает очень многое и добивается результата. Вот только какой ценой этот результат достаётся другим?
- На что вы намекаете? - Сухо поинтересовался Владимир Петрович.
- Мне стало известно о ситуации с неким сомнительным пациентом. Как же так: укрываете преступников, Кирилл Евгеньевич? Владимир Петрович? - Барончук насмешливо взглянул на коллег. И внезапно Началов понял: Виктора Сергеевича просто забавляла вся эта игра. Он словно расставил на столе солдатиков, и среди них были свои генералы и свои рядовые. Вот только решать, кому куда идти и кто погибнет в этом бою, будет Барончук. И, в отличие от них, ему уже был известен исход битвы.
А Виктор Сергеевич тем временем продолжал:
