Текст книги "Город грехов (СИ)"
Автор книги: Traum von Katrin
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Форсайт вздохнул и накрыл её дрожащие руки своими ладонями, пытаясь унять, наконец, потерявшую всякий былой кураж женщину. Он верил. И понимал. И, как бы там не было…
– Вам нужно с ней поговорить. Да, она мне не нравится, буду честен. Не пара моему сыну, абсолютно. Но она рождена частью нашей семьи, а значит, должна ей стать официально.
Элис в легкой панике приоткрыла рот, пытаясь найти пути выхода. Восемнадцать лет избегать в крохотном городке малейшей возможной встречи с Куперами, оберегая Элизабет от этого, чтобы сейчас потерпеть поражение. Аргумент нашелся легко, выдыхаемый с чуть наигранной стервозностью:
– Я не хочу. Не хочу видеть её осуждающий взгляд. Она, наверняка, меня ненавидит, так зачем все это…
Договорить не вышло. Вопреки всем установленным порядкам, дверь кабинета распахнулась без стука. Со злым раздраженным прищуром обернувшись, ЭфПи уже хотел пообещать вышибить смельчаку мозги, но слова застыли в горле.
На пороге стоял Джагхед. Нет – это был не он. Не милый парень, тайком приобнимающий свою спутницу всего несколько часов назад. Темные волосы растрепаны, глаза черней ночи, полыхающие ненавистью. На рукаве расстегнутого пиджака отчетливые алые пятна, как брызги, мелкие смазанные точки…
– Заносите, – прошипел он, не сводя взгляда с отца. В кабинет вошли, чуть нервно переглядываясь, четверо солдат-Змей, затаскивая два больших черных мешка. О содержимом догадаться было не трудно.
– Какого… – взял было угрожающий тон ЭфПи, едва рядовые удалились из его логова, прикрыв дверь.
– Заткнись и слушай, – тем же пустым, ледяным голосом продолжил Джагхед. Ни разу даже не шелохнулся, всматриваясь в лицо своего создателя и пытаясь найти в нем хоть что-то, что должно быть в настоящем отце. Безуспешно, – Эти двое были на реке. Это они убили Дрейка, их наняли, подкинув записку и деньги в шкафчик в раздевалке. Кто, не знали. О других убийствах тоже не имели представления – поверь, я был убедителен, выбивая правду. Заказчик мог быть кем угодно. Ублюдки казнены по закону Змей, отплатив кровью за кровь, – закончив свой сухой, абсолютно безэмоциональный отчет, Джагхед перевел взгляд на мрачно взирающую на него Элис. Сморщился от отвращения, которое неизменно вызывала эта сука – а после сегодняшнего ее просто хотелось убить. Также, как этих двух механиков – раздробив кости и вырвав все ногти из пальцев, воткнув ржавый железный прут в живот, чтобы мучилась подольше.
– Постой, как ты… Откуда… – пытался понять суть происходящего ЭфПи, уже чувствуя знакомый металлический запах смерти от черных мешков. Гордость за свое творение, все выяснившего и расправившегося с этим делом в одиночку, смешивалась в его венах с холодным, липким страхом. Кто он… кто этот человек, что стоит перед ним с перекошенным ненавистью лицом…
Джагхед вдохнул, пропитываясь ароматом крови, осевшем в лёгких мутной дымкой. Сделал шаг вперед, снова впиваясь взглядом в карие глаза отца. Кровь застыла до состояния желе, как и все одеревеневшее тело. Больше никаких сомнений. Никакого подчинения. Хватит.
– Это неважно. А вот, что я скажу тебе, отец. Если ты или твоя шлюха еще хоть раз подойдете к Элизабет Купер, в этих мешках будут ваши тела. И мне плевать, кто ты. И плевать, что ты думаешь. Я предупредил.
Развернувшись, он вышел из кабинета, тихо и без всяких театральных хлопков дверью. Намереваясь снять пропитанную чужой и своей болью одежду, смыть всю кровь, а потом пить, пить так долго и много, пока печень его не придушит.
А Большой Змей несколько минут в ужасе смотрел прямо перед собой немигающим взглядом, пытаясь понять, что за чудовище он вырастил.
T*v*K
Работать, развлекая публику, не всегда может быть приятно. Никто не спрашивает, в настроении ли ты, способна ли сегодня весело прыгать по сцене и задорно улыбаться – будь любезна, выйди и пой, да еще так, чтобы толпа рукоплескала. Хотелось надеть клоунскую маску с нарисованной улыбкой, потому, как настоящая поселиться на лице Бетти была не способна уже вторые сутки. Вечер среды, в клубе не пробиться, все ждут только набирающую популярность местную звездочку. Которая сидела в гримерной, скептично покрывая слишком бледные щёки румянами, которые пришлось одолжить у Ронни – сама ими редко пользовалась, от природы краснея довольно легко. Не сегодня.
Вчерашний вечер казался дурным сном, и Бетти до последнего надеялась, что ляжет в кровать, закроет глаза, а открыв – проснется заново, забыв этот кошмар. Но так просто избавиться от тяжести в груди, тянущей к земле, словно многопудовая гиря, не вышло. Отмахнувшись от вопросов бабушки банальным «устала, потом поговорим», она честно пыталась уснуть. И даже не знала, от чего льются в подушку тихие, бесконтрольные слезы: от того, что мать снова от нее сбежала, как от прокаженной, или обмана, которого не хотела признавать до последнего. Двойная боль, двойное предательство. Двойной груз на сердце.
И если от горе-матери, о которой бабушка отзывалась всю жизнь не иначе, как о «прошмандовке, случайно прыгнувшей в постель моего сына», ждать другого было глупо, то от Джагхеда, скрывшего факт, что эта самая «прошмандовка» спит с его отцом уже много лет, принять ложь было больней. Еще хуже понимание, что вся его напускная приветливость на дне города, все улыбки – просто фальшь, чтобы она согласилась пойти на этот ужин, чтобы он мог выполнить приказ отца.
А может, и все эти отношения – приказ, чтобы привести её к матери…
Да, Бетти понимала, что связалась далеко не с ангелом. Но ни разу за их знакомство не допускала мысли, что ее обманывают в самых первых, самых робких и нежных чувствах. Не могли врать эти глаза с охрой у радужки, не могли быть ненастоящими те слова на лавочке в парке и касания лунной ночью в гостиничном номере. Не может быть.
Снова подняла взгляд на свое отражение, видя сверкающие влагой расширенные зрачки. Не поможет. Никакая косметика не скроет её боль, никакая напускная веселость не удержится на личике и минуты. Надо что-то делать с этой тошнотой в горле – с чего бы, если она не смогла себя заставить за целый день ничего съесть. От тут же закружившей возле нее бабушки, норовящей пихнуть своих травяных настоек, Бетти попросту сбежала, взяв двойную нагрузку по сегодняшним ученикам – хоть немного отвлеклась. Но перед детьми ей не нужно было изображать радость. А через пятнадцать минут будет необходимо.
Вздохнув, она сморгнула непрошеные слезы и направилась к бару. Впервые в жизни ей было так паршиво, что хотелось выпить чего-нибудь покрепче. Чтобы пережить грядущее выступление. В зале было много народу, все столики заняты, и даже возле барной стойки нет свободных стульев. Наплевав на то, что её синее платье-колокольчик помнется, Бетти протиснулась через толпу, заходя за стойку. Запоздало вспомнила, что именно в таком виде была в тот самый вечер, когда таинственный аноним вышел из тени поддержать простудившуюся певицу. В груди зажгло сильней, отвратительным ядом.
А может, она все себе придумала? Может, преувеличила в гневном порыве, может, стоит обдумать другие варианты, найти всему объяснение…
«Прекрати его оправдывать, дура! Тобой просто попользовались, как и твоей наивностью!»
– Беттс, привет! – с явно нарочитым энтузиазмом поприветствовал Арчи, и неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника, вынудив свести плечи. Он не вовремя. Сильно, – Полный аншлаг, надеюсь, ты в голосе?
– Нальешь бокал рома за счет заведения – буду в голосе, – огрызнулась она, уже сама протянув руку к бутылке. Под удивленным взглядом бармена плеснула в первый попавшийся стакан коричневой остро пахнущей жижи и влила в себя, не почувствовав вкуса. Поморщилась, поняв, что он на нее смотрит, как на сумасшедшую, и неожиданно для себя рявкнула, – Чего тебе?! Иди, еще разок настучи бабуле, какая я сука!
Пульс бил в висок, а пальцы дрожали – алкоголь не помог успокоиться, только еще больше сорвал все тщательно удерживаемые ниточки контроля над собой. Держалась целые сутки. Не давала себе окончательно расклеиться. И не могла больше терпеть эту кипящую под кожей злость, совершенно ей несвойственную. Раньше. До того, как чертов Джагхед Джонс перевернул ее мир. До того, как она в него влюбилась, как полная дура. До того, как сказала, чтобы он больше не подходил к ней. Дрожащие пальчики нащупали первое, что попалось под руку среди груды посуды и стаканов – деревянная рукоять ножа.
– Бетти, я просто волновался за тебя, – со вздохом отбросил тряпку Арчи и развернулся к ней, – Джонс совершенно не тот человек, с которым…
От прозвучавшей вслух фамилии внутри все сжалось в плотный тошнотворный комок. Резким, быстрым и совершенно неосознанным движением Бетти воткнула маленький кухонный ножик в деревянную стойку, оставив глубокую трещину. Скрипнув зубами, с усилием выдавила из себя:
– Я сама буду решать, с кем мне быть, Эндрюс! – прошипела она, вперив взгляд в блестящее лезвие, чуть не погнувшееся от силы удара, – А если снова полезешь в мою жизнь, я гарантирую, что последствия тебя не порадуют!
Отпихнув пустой бокал, Бетти стремительным шагом ушла за кулисы, стуча каблуками. Скоро ее выход. Надо быть при полном параде. Для зрителей, которые ей безразличны. Понимая, что самого долгожданного не будет среди них ни сегодня, ни когда-либо еще.
T*v*K
Проспался после долгой попойки Джагхед только часам к шести вечера. Со стоном открыв глаза, обвел взглядом свою комнату в доме матери: слишком светло, режет. Следующей же мыслью в голове была одна: да к черту все. К черту гордость и все глупые громкие слова, сказанные в ссоре. Терпеть эту дыру в груди не оказалось сил. Ему настолько остро нужна была хоть одна улыбка, хоть какой-то лучик сияющих зеленых глаз, что он готов был встать перед ней на колени, моля о прощении. Надо будет – встанет. Только чтобы это прекратилось, чтобы она снова была рядом.
Повезло, что сегодня среда. Эльза Смит должна уже быть на работе, а значит, у него все шансы ее увидеть. Джаг собирался быстро, боясь, что любое промедление окончательно его раздавит. Как в армии: холодный душ, вымывая следы похмелья, стакан воды, чистые брюки и пиджак, накинутый на белую рубашку. Фетровая шляпа на еще чуть влажные волосы и наплечная кобура с револьвером – меры предосторожности никто не отменял. Не желая пользоваться машиной в не самом лучшем физическом состоянии, Джагхед решил пройтись пешком – благо, до клуба недалеко, а лишний раз подышать воздухом не помешает.
Смеркалось, но выступление Бетти еще не должно было начаться. И Джонс искренне надеялся, что все получиться. Что он снова придет, открыто наплевав на то, что его могут узнать. Что дождется конца песни и пройдет в гримерку, а там пусть требует хоть звезду с неба – достанет. Что угодно, лишь бы простила его обман. Да, он не достоин и волоска на этой светлой головке. Мерзкое чудовище, чьи руки по локоть в крови. Но ради нее он был готов избавиться от этой стороны своей жизни – и вчера, допрашивая механиков, понял это совершенно отчетливо. Что перемены назревали давно. И начались, когда он сбросил оковы Большого Змея со своей шеи. Ради нее. Ради девочки-радуги.
Погрузившийся в свои мысли, Джагхед не сразу заметил, что за ним неслышно следуют три тени. В знакомой до боли улочке снова перебиты все фонари – а может, не заменены еще с прошлого раза. Только над мелькающим вдалеке крылечком клуба горит почти перегоревшая лампочка. Ноги несли его сами, лишь бы скорей оказаться возле Бетти и вдохнуть, наконец, полной грудью.
Сзади резко навалился неожиданный груз, а на горле оказалась тонкая удавка. Помогли инстинкты и натренированные мышцы – не дав внезапному нападающему шанса задушить себя, Джонс пригнулся и перекинул его через плечо, удивляясь легкости молодого паренька. Тот охнул, заваливаясь на землю, но радоваться оказалось рано.
Вторая тень, мужчина покрепче во фланелевой рубашке, хищно оскалился, перекидывая из руки в руку нож. И метнулся на своего врага, рассекая лезвием воздух. Джаг, еще не до конца осознавший, что нападающих много, не успел отскочить в сторону или достать оружие, и холодная сталь полоснула по ребрам, легко вспарывая одежду и плоть. Глухо зарычав от злости, Джонс перехватил руку мужчины, выворачивая её со всей возможной силой. И получил пинок в живот с другой стороны, от которого согнулся пополам, ловя ртом воздух.
– Сука, это тебе за наших парней! – раздался грубый голос над головой, и в следующий момент в скулу прилетел кулак, а во рту проступила кровь. Отшатнувшись, абсолютно дезориентированный гулом в ушах Джагхед скользнул рукой за пазуху, пытаясь нащупать револьвер. Не успел, и ещё один порез холодом обжег грудь: уже целенаправленный удар в сердце соскользнул по коже, не дойдя до цели лишь чудом или природной изворотливостью Аспида. Сцепив зубы сильней, он, наконец, смог выхватить свое оружие и направить на цель, взводя курок:
– Прочь! Отошли все, или я стреляю!
Закашлявшись, сплюнул в сторону кровь, мешающую говорить. Чувствовал, как промокли рубашка и пиджак, но инстинкт самосохранения заставил сосредоточить взгляд на нападающих. Чёрт, одна из рож точно знакома – да это же еще один работник мастерской Глэдис Джонс!
– Уходим! Уходим, парни, живо! – тени рассосались в сумерках также быстро, как возникли – а может, так показалось Джонсу, у которого темнело в глазах безумно быстро.
Простонав, он шатающейся походкой направился к заднему входу в клуб: нужно скрыться с такого открытого пространства как можно быстрей. Силы покидали его вместе с каждой каплей крови и каждым нетвердым шагом. Не исключая возвращения врагов, он продолжал сжимать рукоять револьвера, дыша хрипло и рвано. Не так страшна боль, вполне себе привычная, как шум в голове и мутная пленка перед глазами.
Он не помнил, как добрался до грязной стены возле черного входа и как прислонился к ней, медленно сползая на землю. Не помнил звучащих где-то вдалеке голосов и шумных разговоров. Запомнился только стук железной двери, невесть откуда взявшийся аромат яблок с корицей и тихое:
– Джагги… Боже мой, Джагхед!
И маленькие, ужасно теплые руки на его лице.
========== 15. Приват ==========
Выступление далось Бетти с невероятным усилием. Она даже не помнила слов, которые пропела на автомате и абсолютно без эмоций. С последним аккордом просто убежала со сцены в уборную, не дождавшись аплодисментов и забыв про вежливый реверанс. Фальшивая улыбка слетела с личика, обнажая суть – бледная, с синюшными кругами под глазами, с трясущимися губами. Остатки блистательной Эльзы Смит, растоптанной своей тоской по самому желанному зрителю.
Долго и тщательно умывалась, избавляясь от следов потекшей косметики и глотая новые слезы. Успокоиться не получалось, словно в горло вцепились острые когтистые лапы, пытаясь задушить. Когда Бетти, наконец, смогла найти в себе силы и вышла из уборной, в коридорчике уже было тихо: ее номер был последним, артисты разошлись по домам. Судя по стихающим голосам в зале – посетители тоже понемногу покидали клуб. Грудь давило духотой и непонятной тревогой. Перед тем, как переодеться и последовать всеобщему примеру, Бетти решила выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха, пока снова не сорвалась в истерику.
Чего она точно не могла ожидать – темной фигуры, прислонившейся к стене возле двери запасного выхода. Первый укол страха тут же сменился узнаванием и паникой, обжегшей вены и уничтожившей кислород.
– Джагги! Боже мой, Джагхед!
Из помутневшей головки моментально выскочили все мысли и всё, что она переваривала в себе вторые сутки. Даже в полумраке темного проулка на сером пиджаке угадывались алые пятна, а в воздухе стоял уже знакомый аромат крови, окончательно разбивший рассудок и всю напускную холодность девушки на миллионы крохотных осколков. Наплевав на болтающееся на ней концертное платье и грязь, Бетти рухнула на колени, обхватывая его мертвенно бледное лицо ладошками.
– Джаг! Очнись, ты слышишь меня?!
Истончавший от ужаса голосок срывался в панику – нет, нет, не может быть, не так, не сейчас… Она же просто растворится, если это правда, рассыплется.
От жара на своих щеках – непривычного, давно забытого ощущения касания чужих рук – Джагхед вздрогнул, выплывая из мутной пучины вокруг. В голове шумело, а в горле сильно пересохло, но он заставил себя приподнять веки. Что, вот так просто? Отбросил копыта из-за каких-то двух ударов зубочисткой? Жалкий конец жалкого создания. Потому, что только на границе между жизнью и смертью ему могли привидеться эти огромные изумрудные глаза, в которых сейчас застыл отчетливый страх.
– Малышка… – выдохнул он, и от шевеления грудной клетки возле ребер зажгло, пропитывая кровью рубашку. Со стуком упал на землю револьвер из с трудом расслабившихся пальцев.
– Живой, – облегченно всхлипнула Бетти, вдруг слишком остро осознав, насколько же сильно испугалась. Сердце готово было развалиться на куски от одного вида едва сумевшего сфокусировать взгляд Джонса. Но голова понемногу начала соображать, и первым же делом девушка отняла ладони от его лица, пока до Джагхеда тоже не начало доходить произошедшее, – Не вставай, я сейчас принесу аптечку, нужно остановить кровотечение…
– Не уходи.
Умоляюще, хрипло. Он знал каким-то шестым чувством, что раз Бетти ему не привиделась – все будет хорошо. Не первые его раны, не первая драка с ножевыми. И в голове шумит не от кровотечения, а от удара. Иначе бы он давно уже здоровался с присяжными на Божьем суде. Откровенно испугавшись, что Элизабет уйдет и бросит его подыхать на этой грязной улице, он вцепился пальцами в стену и попытался подняться. Туманная дымка перед глазами не дала сделать это успешно, и Джаг тихо простонал, сцепив зубы от ярости, что тело отказывается подчиняться.
– Ты что делаешь?! – тут же подставила плечо Бетти, чтобы он мог опереться, но Джонс упрямо не переносил на нее свой вес, – Идиот, если ты сегодня сдохнешь, я тебя на том свете достану, понял?! Мазохист хренов. Обопрись! – неожиданно для них обоих рявкнула она срывающимся голоском. Страх все еще сковывал вены своим холодным дыханием, придавая смелости и несвойственной ей грубости. Но Джагхед с тяжким вздохом подчинился, и они смогли, наконец, подняться на ноги.
– Напомни позже… сказать тебе… спасибо, – просипел он, чувствуя, как онемевшие ноги начинают слушаться, позволяя Бетти тащить его к двери клуба.
– Напомни позже спросить, какого черта ты валяешься посреди улицы, залитый кровью.
На это у него слов не нашлось, да и не до разговоров, когда в животе тошнотворный комок, видимо, из-за метко прилетевшего в него ботинка. Протиснувшись в дверь, Бетти уверенно повела Джага к уборной по знакомому маршруту, ощущая странное дежавю. Не так уж давно они были в противоположных ролях. С каждым шагом Джонс ступал все крепче, что давало ей надежду на лучшее: возможно, все не так страшно, как показалось на первый взгляд.
Завалившись в уборную, Джагхед с хрипом оперся о раковину, глубоко вдыхая затхлый воздух. Зажмурившись, попытался прогнать муть перед глазами и сфокусироваться на своем отражении в зеркале над умывальником, но в висках стучало, как метроном. Сплюнув скопившуюся во рту кровь от разбитой губы, он включил прохладную воду и набрал ее в подрагивающие ладони. Бетти наблюдала за его действиями с настороженностью и немым шоком: неужели умыться для него важней, чем остановить кровь из ран на груди? Псих.
– Джаг, надо снять… осмотреть, – несмело протянула она руку и положила на его плечо, мягко сжимая.
– К черту, – еще раз сплюнул он, прополаскивая рот и обдавая себя холодной водой, скатывающейся за воротник – стало в разы легче, и в голове прояснялось, – Это просто царапины.
– Просто? – задохнулась возмущением Бетти, хмурясь и бесцеремонно разворачивая его к себе, – Ты весь в крови, и это просто?! Даже если раны неглубокие – а если заражение, а если…
– Как-то не сдох раньше, и сейчас переживу, – огрызнулся Джаг, хоть и понимал справедливость ее слов. Но страх был сильней. Страх попросить помощи. Признать слабость перед ней.
– Хватит играть в героя, – решительно сдернула Бетти пиджак с его плеч и потянула вниз, – Если не разденешься сам, я заставлю тебя это сделать.
– Мне расценивать это, как домогательство, мисс Купер? – нашел в себе силы на слабый подкол Джонс, и девушка в ответ закатила глаза:
– Извращенец, – а сама порадовалась внутри, что раз хватает соображения на язвительность – значит, мозги на месте.
Помогая ему выпутаться из испорченной одежды, кинутой в угол вместе с кобурой, она старалась оценивать его состояние трезво, хоть и в медицине никаких познаний не имела. Но даже без них, увидев красные следы на груди Джагхеда, не могла сдержать ледяной дрожи. Два пореза – один на ребре, прошедший вскользь и неглубокий, а другой, ближе к сердцу, более широкий и, в отличии от первого, еще не подсохший. С него понемногу сочилась кровь, и Бетти вдруг пришла идиотская мысль, что рядом с таким мужчиной точно не будет лишним иметь медицинскую практику. Она понятия не имела, как ему помочь, и за это ощутила легкий укол вины.
– Я в порядке, Беттс, – словно прочитав ее мысли, заверил Джонс уже чуть окрепшим голосом, – Это ерунда. Правда. Бывало и гораздо хуже. Просто надо обработать и перебинтовать. Найдется тут перевязочный материал или хотя бы чистая ткань?
– Да. У Арчи должна быть аптечка, – пробормотала Бетти и сняла с крючка на стене полотенце, – Давай сначала хотя бы смоем кровь.
– Я сам, – вздрогнул Джаг, накрывая ее руку своей, и тут же чувствуя тепло, о котором грезил вторые сутки. Запоздало вспомнил, что она его уже коснулась, там, на пороге клуба. Но никакой волны отвращения не было – наверное, он просто был недостаточно в сознании, чтобы принять простой факт. Но позволить ей вытирать с него кровь сейчас, так сильно рискуя… Дилемму решила сама Элизабет, без тени сомнения намочив полотенце и заверив:
– Я осторожно. Правда. Потерпи. Сам ты только хуже сделаешь, – она коснулась влажной тканью его ребер, и Джаг тут же в панике перехватил ее запястья. Слишком близко. Слишком опасно. Рефлексы работали лучше головы, на что Бетти, окатив его раздраженным взглядом, заявила, – Не будь ребенком, Джонс! Не дашься сам – свяжу, – пригрозила она, словно одному из своих непослушных учеников. Вывернув руки из хватки, осторожными движениями начала стирать размазанные красные полосы с его груди.
– Будешь мстить? – не сдержался он, буквально купаясь в этой близости своей девочки-радуги. Так правильно. На расстоянии вдоха. Эти светлые кудри прямо перед ним. Сразу забывалось, что она не хотела его больше видеть.
Бетти вопрос предпочла проигнорировать, но едва заметная, секундная улыбочка на короткий миг осветила лицо и эту крохотную уборную. Тут же сосредоточенно нахмурила бровки, продолжая стирать кровь и стараясь не задевать кожи руками. Хотя соблазн был невероятно велик. Напряжение росло, нагревая воздух и искря вдоль побелевших от напряжения пальцев. Нервно сглотнув, Бетти как можно более невозмутимо поинтересовалась:
– Не хочешь рассказать, кто тебя так?
– Думаю, решившие отомстить за своих дружков ребята из мастерской.
Мысленно пообещал себе, что больше никогда не будет ей врать. Ни в чем. Достаточно. Если он хочет прощения – лжи между ними не место. И пусть лучше она знает все, чем снова решит, что он не думает о ее чувствах. Внезапно следующее движение Бетти вышло чуть менее аккуратным, и кончики холодных от воды пальцев скользнули в сантиметре от первого пореза.
Джагхед зажмурился, сцепив зубы так, что челюсть заныла. Привычная волна отвращения разливалась под кожей от самого центра груди, тошнотворной горечью проступая во рту. Хотелось отпрянуть, не дать этому продолжаться, не давать покрытым пылью воспоминаниям завладеть им. А они уже вихрем проносились в голове, яркими кадрами. Удары, острое лезвие на плече, жгучие полосы поперек позвоночника. Снова. И снова. Тихое шипение сквозь сжатые зубы – все, что он себе позволил. Только не отпугнуть ее. Не дать вновь исчезнуть. Похрен, какую цену придется заплатить. Быть без нее еще хуже.
– Прости, – прошептала Бетти, стирая последние следы крови. Она уже свернулась и не сочилась из ран, что приносило девушке невероятное облегчение, – Так, ммм… Отомстить? За что?
– Ты правда, хочешь это знать? – поймал Джагхед ее внимательный взгляд, и сердце совершило причудливый кульбит от желания дотронуться до этих закушенных от напряжения губ. Всю ненависть смыло, как холодным душем – невозможно поддаваться таким эмоциям, когда легкие разрывает от аромата печеных яблок.
– Не знаю, – вздохнула Бетти, отворачиваясь к раковине, чтобы прополоскать полотенце, – Не думаю, что мне стоит это знать. Хотя, ты любитель скрывать правду, – не удержалась она от легкого упрека и вспомнила, что не должна подпускать его так близко. Этот человек сеет хаос вокруг себя, и нельзя позволять ему затянуть в этот водоворот и ее.
А может, уже поздно…
Джагхеда разрывало от противоречия. С одной стороны: все сложилось, как нельзя лучше. Нужно просто поблагодарить ее за помощь, стащить из гримерной чей-нибудь свитер и уйти, оставив Бетти в покое. Не подвергать опасности, в которой она непременно будет рядом с ним – а произошедшее показало, что даже Аспид не может защититься от всех, кто желает ему зла. Но… всегда есть большое, жирное «но». И оно заключалось в том факте, что Джонс попросту не мог без этой девчонки. Только сейчас, рядом с ней, он дышал полной грудью. Когда же это произошло, когда Бетти стала для него важней воздуха? Какая теперь разница. К черту все. Несмело положил руку на ее дрогнувшее плечико, но Бетти даже не обернулась, продолжая усиленно мыть руки. Что ж, придется говорить в спину.
– Прости. Я знаю, что был не прав, когда скрыл от тебя информацию о матери. Не хотел… именно того, что в итоге произошло. Да, надо было рассказать, но это могло принести еще худшие последствия для тебя. Ты бы отказалась идти, и тогда…
– Не смей, Джонс, – ледяным тоном прервала его Бетти, выключая воду, – Никогда не думай, что можешь решать за меня. Ты должен был предупредить нас обеих. И тогда все бы заранее подготовились к встрече, если бы все еще хотели, чтобы она состоялась. Но не так.
Она не могла отрицать, что от его слов в груди понемногу теплело. Ему не плевать. Возможно, он шел сюда извиниться – иного повода оказаться сегодня в клубе она не видела. Возможно, все ее выводы о его отношении к ней надуманные… Или преувеличенные. Но ей нужно было чуть больше, чем простое сожаление. Бетти знала, с той самой ночи в Орландо, что значит для нее Джагхед Джонс – и не переставал значить ни на секунду, как бы не хотелось вырвать эти чувства из груди. Но больше она не хотела быть слабым звеном, ведомой. Той, кто любит, рядом с тем, кто позволяет себя любить.
– Я облажался, – признал он, и как-то разом забылся и шум в ушах, и порезы на груди – лишь бы она сейчас позволила обнять себя, насладиться своим теплом, – Давай просто вычеркнем тот дурацкий день. Тебе не придется больше видеться с Элис, если только сама этого не захочешь. Все, что захочешь, Бетти. Только прости меня.
Он не умел говорить такое вслух. Совершенно. Не мог выразить всего, что горело внутри. Сердце стучало в ребра, крича, что если она его отвергнет – он просто не переживет. Пойдет, найдет специально тех механиков и позволит им себя растерзать на куски. Но жить с той тьмой в груди, что засасывала в себя боль, как в черную дыру, просто невозможно.
Бетти вздохнула, так и не поднимая на него взгляд. Нет – он не лжец. Сейчас, в грязном туалете, порезанный и избитый, он был с ней искренен, и это витало в воздухе невесомой паутинкой. И вроде бы хочется сказать, что прощает…
– Идем к бару, – отвернулась она к двери, – Там есть аптечка. Перебинтовать все равно нужно, да и продезинфицировать, – скрывая слабую улыбку, вышла в коридорчик, и шаги за спиной подсказали, что Джагхед идет за ней.
– А что, все уже разошлись? – смирился он с тем, что пока его девочка не готова говорить на эту тему. Его. Была, есть и останется. Ничего, подождет. Только сейчас заметил, что на Бетти сегодня то самое синее платье-колокольчик в белый горох. Как в вечер их «почти знакомства». С каждым шагом за ней чувствовал, словно тяжелые кандалы, которыми были обвиты ноги, ослабляют хватку. Самочувствие улучшается или так действует его волшебная девочка? Черт бы его знал.
– Конечно. Думаю, уже давно никого не осталось, иначе бы мы услышали. К тому же, у меня есть запасной ключ, так что не волнуйся, мистер стесняшка – никто тебя не увидит, – настроение стремительно исправлялось, и походка становилась легкой, чуть подпрыгивающей.
В общем зале и правда было пусто. Включив свет, Бетти уверенно направилась к барной стойке. После того нападения Змей Арчи обзавелся небольшим набором медикаментов, которые сейчас не помешали бы. Хоть какая-то польза от рыжего балбеса. Вспомнив, как несколько часов назад хамила ему и угрожала, девушка ощутила вину – нервы сделали из нее истеричку. Надо будет поговорить с ним нормальным языком, не хотелось терять друга из-за всего произошедшего. В нижнем ящике стойки нашлась простая картонная коробка с парой пузырьков и бинтом – вполне достаточно.
Джагхед с возрастающим сомнением наблюдал за тем, как Бетти смачивает комочек ваты перекисью. Справился бы и сам, но что-то подсказывало, что она не даст ему ковыряться в ранках в одиночку. Он не хотел сегодня ей возражать. Но как вытерпеть касания, без которых вряд ли обойдется?
– Бетти, я… не уверен… – он уже хотел предложить ей, и правда, связать его.
– Иди сюда. Я аккуратно, не волнуйся. Ты справишься, – она, наконец, подарила ему свою теплую улыбку, от которой уверенность начала крепнуть. В конце-концов, он не настолько слабый и жалкий, чтобы девичьи пальчики могли принести ему боль. Ведь они ее забирают. Решившись, Джагхед подошел к Бетти поближе и замер, на всякий случай прикрывая глаза. Будто так легче. Каждая мышца в его теле напряглась, как в ожидании удара.
Почти невесомые касания ваткой вдоль первого пореза, обрабатывая края. Немного щиплет, но Джонс этого практически не чувствовал. Только невероятную нежность, с которой Элизабет дотрагивалась до его кожи, робко, как крылья бабочки. Не выдержав, Джагхед улыбнулся, пропитываясь этим теплом, пронизывающим его маленькими лучиками, и приподнял веки.
Бетти была максимально сосредоточена, проходясь ваткой вдоль раны так, чтобы не трогать пальцами кожу. Видела, как часто начала вздыматься грудь Джагхеда и слышала его учащающееся дыхание над головой. Желание исполнить давнюю фантазию, провести рукой по этому напряженному торсу, ощутить его жар, мешало оставаться невозмутимой. Сглотнув, Бетти заставляла себя не думать об этом, но Джонс нисколько не помогал, когда вдруг ужасно трогательным жестом заправил выбившуюся прядь её светлых волос за ухо. Она прикусила губу, чтобы только не сорваться, но все ее существо уже реагировало на его близость, как настроенный на одну волну радар. Мурашки вдоль позвоночника, а пальцы Джагхеда скользнули по скуле, оставляя румянец на щеках. Мотнув головой, Бетти отвернулась к стойке, положила ватку и взяла бинт. Разочарованный вздох заставил её вновь улыбнуться.
