Текст книги "Западный ветер (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

  Удар за ударом сотрясал пустыню, и от непрестанных сполохов Речник видел перед собой лишь алые пятна и клочья темноты, а когда они тускнели – сплошную сеть синевато-белых молний, соткавшуюся в недрах тучи. Они будто запутались там, зацепились друг за друга – лишь изредка разряд бил в землю, но из облака гром доносился непрерывно. Не только лаллии, но даже сухие кустики гезы поднялись дыбом и затрещали, окутываясь белым сиянием. Такой же свет потёк по волосам Речника, и он боялся шевельнуться, чтобы не привлечь к себе молнию.

  Череда небольших теней заслонила от него сияющую тучу, он пригляделся и увидел, как огромная стая Скхаа разворачивается над пустыней и ныряет в грохочущее облако. Крылатые хески без страха шныряли среди разрядов и ловили их, всё новые стаи появлялись из темноты и влетали в облако. Вот уже ни одна молния не успевала долететь до земли – Скхаа перехватывали их в момент зарождения и распухали на глазах, наливаясь светом и цветом. Их уже нельзя было спутать с летучими мышами – скорее они напоминали гигантских скатов, плывущих под облаками. А туча стремительно таяла, растратив силу, и грохот стихал, сменяясь шелестом тысяч крыльев и оперённых хвостов. Только лаллии ещё потрескивали и искрились, и те Скхаа, которым не хватило молний, носились над кактусами, смахивая с них белое сияние. Стаи ярко-алых и малиновых "скатов" выписывали в небе сложные фигуры и одна за другой улетали прочь – в потаённые пещеры, где они уснут до следующей грозы...

  Речник поспешно вскочил, не обращая внимания на сполохи перед глазами. Небольшая молния с сухим треском сорвалась с его руки.

  – Сотворённые бурей! Можно поговорить с вами?

  Трое Скхаа настороженно снизились, и взгляды трёх выпуклых глаз сошлись на Речнике. Тела хесков, переполненные энергией, искрились и потрескивали.

  – Что тебе нужно, знорк из пустыни?

  – Я ищу старые вещи, то, что осталось от погибшего мира! Меняю их на магию и воду. Что у вас есть?

  Скхаа переглянулись.

  – Ничего такого, странник. Немного расплавленной земли, песчаное стекло и кости. Больше ничего мы не видели.

  – Да нет! – перебил второй Скхаа, недовольно помахивая хвостом. – Есть ещё корабль, он валяется в той стороне. Но он не такой старый, и он не наш.

  – Да ну тебя! – первый хлестнул его хвостом по крылу. – Обильных гроз тебе, странник, а мы полетели.

  – Силы и славы! – Фрисс помахал им на прощание. Яркие крылатые тени скользили низко, будто отяжелели от поглощённого электричества...

  С земли поднялся Гедимин, посмотрел на Речника и пожал плечами.

  – Не знаю, знорк, почему ты до сих пор жив...

  Хотя во время бури казалось, что каждый разряд вонзается в землю в десяти, а то и в пяти шагах от путников, на самом деле рядом не ударила ни одна молния. Первые их следы Фрисс увидел, когда отошёл на две сотни шагов – верхушка Ицны раскололась надвое и дымилась, истекая кипящим соком. А поодаль на земле чернела ямка с расходящимися от неё лучами. Речник раскидал рыхлую землю и вынул кусок спёкшегося песка, похожий на корень дерева, корявый и потрескавшийся, но неожиданно прочный.

  – Песчаный обсидиан! – Речник похвастался находкой и попробовал отпилить кусочек лучом бластера, чтобы рассмотреть срез. Гедимин нашёл второй кусок и придирчиво осмотрел его, попутно отломив и отбросив большую часть.

  – Так себе обсидиан, – пробормотал он, хмурясь. – Но где сейчас найдёшь годный?..

  Ближе к вечеру, выбираясь из оврага, в котором скрывался высыхающий родник, Фрисс увидел поблизости тонкие струйки дыма. Он не успел ещё обойти густые заросли лаллий, как навстречу метнулась серая зверюга размером с волка, местами лысая, местами чешуйчатая. Давненько Речник не встречал Крыс Моджиса!

  Он выстрелил в упор, и крыса, прожжённая насквозь, покатилась по песку. Из зарослей послышались панические вопли – "окка-окка!" и предсмертный визг – сармат направил туда поток плазмы, не дожидаясь, пока все крысы выскочат из укрытия. Из-под лаллий вылетели бурые разведчики и бросились врассыпную, один помчался было к Фриссу, но был сожжён лучом.

  – Недурно, – Гедимин с одобрением посмотрел на Речника, потом перевёл взгляд на поднимающийся дым и нахмурился. – Идём!

  Идти им оставалось недолго – сразу за серебристыми кустами лежали и дымились обломки небесного корабля, и крысы копались в них, разрывая что-то на куски. Фрисс увидел на песке брошенную разгрызенную кость и обрывки кожаной обуви в пятнах крови. Большая серая крыса с панцирем на спине подскочила на месте, с воплями указывая на пришельцев, и вся стая развернулась и бросилась на них. Гедимин выстрелил первым, очертив плазменным потоком широкий полукруг прямо по стае, мелкие разведчики сразу шмыгнули в кусты, но серые крысы ещё надеялись на победу. Фрисс жалел, что не может так же стрелять непрерывным лучом, и что редко попадает в цель. Бурая крыса выскочила из кустов и чуть не прокусила ему сапог, Речник пинком отшвырнул её и добил выстрелом в упор. Гедимин "подмёл" пустошь плазменной метлой и пошёл к обломкам, не обращая внимания на дымящиеся трупы. Фрисс огляделся, не нашёл живых врагов – и последовал за сарматом.

  Те, кто был на корабле, навряд ли были убиты крысами – стая только растерзала тела. Клочья одежды и осколки разгрызенных костей валялись повсюду, и Фрисс еле слышно попросил у погибших прощения – собрать их и сжечь, как положено по обычаю, он не смог бы и за месяц...

  Корабль ещё дымился. Огромный продолговатый шар, сшитый из выделанных шкур и пронизанный странными блестящими верёвками, был изорван крысами и наполовину обуглился, но ещё трепетал, без пользы втягивая и выпуская воздух. Вокруг шара лежали обломки белых досок, составляющих каркас кожаной лодки, и сами кожи, в прогрызенных и прожжённых дырах. Длинные нити подвесок зарылись в песок. Гедимин остановился, вытянул одну из них, пристально разглядывая нанизанные полоски кожи, бубенцы и перья, и вздохнул с досадой.

  Фрисс осторожно обошёл расколотый череп. Рядом в пыли что-то блестело, Речник с опаской подобрал вещицу. Это было украшение – на кожаном шнурке висел сверкающий стеклянный шарик в окружении птичьих перьев.

  – Не выкидывай эти штуки, Фриссгейн, – попросил Гедимин, повернувшись на блеск. – Посмотри, может, ещё найдёшь. Этот горе-лётчик не один был на борту.

  Речник бережно положил амулет в сумку. Ещё один, на перегрызенном шнурке, попался ему у самого корабля – среди обрывков ярко-зелёной ткани, запятнанных кровью. Рваная тряпка была недавно направляющим парусом, и Гедимин расправил её на песке и указал на аккуратно нарисованную восьмиконечную звезду, знак госпожи ветров Макеги.

  – "Во все стороны путь открыт", – сказал сармат вполголоса. – Такой у них был девиз. Очередные испытатели-джайкоты – Покорители Небес, как они себя называют. Долетались...

  Речник протянул руку к шевелящемуся шару. Кусок кожи и пронизавшие его верёвки рассыпались раньше, чем Фрисс коснулся их, просто от движения воздуха. Такое он видел лишь однажды – на заброшенном космодроме в Старом Городе, и теперь отдёрнул руку и поспешно отряхнул с себя пыль.

  – Смотри, Гедимин! Видно, лучи из Гиблых Земель дотянулись до корабля...

  Из дымящихся обломков выглянуло странное существо – огромная мохнатая гусеница, вся в тонких зеленоватых волосках, с ветвистыми "усиками" на голове и многочисленными круглыми глазами по всему туловищу. Она была длиной в пять, а то и шесть шагов, и неприятное свечение вокруг неё напоминало об ирренции и его излучениях. Гедимин резко повернулся к Фриссу.

  – Двадцать шагов назад – и ближе не подходи! – судя по голосу, сармат был сильно встревожен, и Речник поспешно отступил.

  – Кто это? – спросил он издалека, глядя, как сармат копается в обломках и обрывках. Гусеницы-переростки ползали вокруг, шевеля усами и иногда дотрагиваясь до Гедимина. Он достал из-под остатков шара что-то небольшое, разломанное на части и слабо, но неприятно светящееся. Фрисс почувствовал, как волны магии расходятся от обломков. С предмета капала зеленоватая маслянистая жидкость, пахнущая чем-то съедобным. Гедимин сосредоточенно собирал вместе светящиеся куски, иногда из-под его ладони летели искры. Сдвинув несколько пластин своей брони, он спрятал найденное глубоко в скафандр, под слой ипрона, и повернулся к Речнику.

  – Это двигатель, и он фонит. Надевай защиту, я тут подожду.

  – У них на хиндиксе был альнкит, как у вас на станции?! – ахнул Речник, без спора влезая в скафандр. Гусеницы между тем копались в песке, там, куда упали маслянистые капли, а одна из них прилепилась к ноге сармата и поползла вверх. Гедимин осторожно отцепил её и показал Фриссу. Гусеница тут же свернулась в клубок, выставив вперёд усы, на которых зажглись яркие зелёные огоньки.

  – Немного не так, Фриссгейн. Не хиндикса, а хасен, это раз. Не альнкит, а генератор лучевого крыла, это два. И хватит лезть под излучение, это три. А это существо – полезнейшее во всей Аркасии: Зелёный Пожиратель, зверёк-ликвидатор. Чистит эти пустоши от лучистых металлов. На станциях их подкармливают и охраняют. На Восточном Пределе их почему-то нет. Если увидишь такое существо, не трогай его, просто отойди подальше...

  Сармат бережно положил существо обратно в обломки, и оно спокойно поползло доедать светящуюся пыль. Фрисс посмотрел на Пожирателя с уважением.

  – Я думаю, их накрыла буря, – сказал Гедимин, подойдя к Речнику. – Расколотый двигатель облучил всё, что оказалось рядом, и конструкция посыпалась. Сколько амулетов ты нашёл?

  Фрисс протянул сармату две подвески, тот рассмотрел их и упрятал под броню.

  – Ты знаешь, откуда они прилетели? – спросил Речник. – Там ждут их, и нам придётся туда идти. Или я один схожу и расскажу, что тут было...

  – Мы доберёмся туда, Фриссгейн, – отмахнулся Гедимин. – Не беспокойся. Те обычаи, которые мне известны, я стараюсь соблюдать...

  Он выдвинул ветвистые "усы" передатчика и сейчас пытался выйти с кем-то на связь. Экран светился, но никакие знаки не появлялись на нём под пристальным взглядом сармата. Несколько раз "усы" сверкнули, но ничего так и не произошло. Гедимин резко задвинул крышку прибора и вздохнул, но ничего не сказал...

  Очертания Старого Города появились перед путниками на рассвете, сразу после того, как пропали куда-то все ящерицы, и даже полуденники исчезли с небосвода. Над серым маревом проступили островерхие и плоские крыши, обломки стен, загадочного назначения трубы. Всё окрашено было в серый, белесый и чёрный. Фрисс подумал, что здания, пожалуй, маловаты для построенных в Тлаканте, повернулся к сармату, чтобы поделиться с ним этой мыслью, и увидел, что тот в полной растерянности.

  – Здесь не должно быть никаких городов, – сказал Гедимин, из-под затемнённого щитка рассматривая руины. – А таких крыш не осталось ни в одном городишке ещё в Третью Сарматскую. Фриссгейн, по-моему, это строения ваших племён.

  – Ничего подобного, – уверенно сказал Речник. – От него пахнет металлом, запустением и смертью. И у нас таких громадных домов никто не строит. Посмотрим, что там?

  – Что там? Крысы и ирренций, – проворчал сармат и взял в руки сфалт. – Как хочешь, знорк, но будь осторожен...

  В песке путники видели полустёртые следы крупных и мелких крыс. Речник на всякий случай снял бластер с перевязи. Потом, уже у самых развалин, на земле проступили другие следы – явно человеческие. Кто-то проходил здесь босиком, кто-то был обут, и следов было немало. Сармат нахмурился и остановился.

  – Учти, Фриссгейн, твоё племя в развалинах не живёт. Тут можно наткнуться только на хентос. А они редко в ладах с головой...

  – Зато они живут в Старых Городах, жили в них всегда – и могут знать, где Старое Оружие, – возразил Речник. – И они – тлакантцы, мои предки, зачем мне избегать их?!

  Он шагнул на пыльную улочку, уводящую в лабиринты серых зданий – и остановился. Рядом встал Гедимин, опустив сфалт и глядя в пустоту. Тихая песня текла навстречу им, проникая сквозь стены. Речника этот напев покорил сразу, он не смел шелохнуться – и ему мерещились серебристые нити из звёзд. Они падали с неба и превращались в чистейшие реки. Только одно существо из живущих в Орине могло так петь, и Фрисс никогда не слышал этого голоса...

  Неизвестно, сколько стояли путники, боясь пошевелиться, а песня обволакивала их, как прозрачная вода. Фрисс не вслушивался в слова странного нечеловеческого языка – он чувствовал напев кожей. О странных вещах шла там речь – о древних храмах на горных уступах, о блестящей чешуе, о ледниках времени, о холодных змеистых речках и глубоких расселинах. Речник не сумел бы повторить ни единой строчки, и повторять их грубым человеческим языком казалось ему кощунством.

  Песня оборвалась. Фрисс долго ждал продолжения, прислушиваясь к тишине, но всё смолкло. Он с задумчивой улыбкой повернулся к Гедимину. Сармат так и стоял на месте, прижимая сфалт к груди и прикрыв глаза.

  – Реактор... – услышал Фрисс тихий горький шёпот. – Как же, достроишь его тут, с этими жадными крысами из Ураниума... Им только заикнись, они такой реактор устроят... Ещё скажи – атомный флот вернётся в небо...

  Сармат тяжело вздохнул и растерянно посмотрел на Фрисса.

  – Гедимин, не бойся! Это песня менна, и в ней великая сила, – поспешил успокоить его Речник, подозревая, что сарматам такие вещи не рассказывают. – Я о таком только в легендах читал! Если тут живёт менн, город безопасен, они никакого зла не допустят. Пойдём побеседуем с ним! Может, он согласится ещё для нас спеть...

  Гедимин еле заметно вздрогнул.

  – Нет, Фриссгейн. Ты как знаешь, а я, пожалуй, поберегу мозг. Найдёшь меня на западной окраине. Понадобится помощь – зови, я... постараюсь прийти вовремя.

  Он повесил сфалт на спину и пошёл прочь, старательно обходя серые строения. Фрисс растерянно смотрел вслед.

  – Гедимин! – крикнул он. – Менны нам не враги! Он не тронет тебя!

  Сармат на миг остановился, смерил Речника задумчивым взглядом, но возвращаться не стал. Фрисс пожал плечами. "Всё-таки с ним неладно..." – подумал Речник с тревогой. "Может, Гиблые Земли ему навредили?.."

  Меж осыпающихся зданий из дикого камня, глины, трухлявого дерева и всякого хлама змеились узкие улочки, совсем не похожие на широкие и прямые улицы Старых Городов. Речник косился на ненадёжные строения, пробираясь по неожиданно маленькому городу. Бурая крыса выглянула из подвального окошка и тут же спряталась. Фрисс ожидал воплей и погони, но ничто не шелохнулось под землёй. Он смотрел по сторонам и думал, что это самый странный Старый Город из виденных им. Где залежи металла, блестящий рилкар и многоцветный фрил? Тут даже ирренция, наверное, нет...

  Дорога вильнула, и Фрисс оказался на площади – почти круглой, не слишком обширной. Там-то он и встретил менна.

  Таких огромных Речник не видел никогда – не менее шестнадцати шагов длины было в одном только толстом, тяжёлом, но гибком хвосте, и более чем на три шага поднялось над землёй человеческое тело. Такое существо могло быть невероятно сильным – раздробить камень ударом хвоста, повалить и расплющить человека...

  А ещё этот менн оказался белым. Тысячелетия выбелили прочную чешую, обесцветили кожу и волосы. Может, менн был старше города – но магические существа чем старше, тем сильнее...

  Его тело обвивали нити ярких бус из стекла, камешков и перьев – и ремни, на которых крепились метательные лезвия. Белая кожа иссечена была шрамами и рубцами. Одно лезвие менн сейчас держал в руке. Он приподнялся на хвосте и зашипел – пристальный взгляд чужака не понравился ему, но нападать он не спешил. Фрисс улыбнулся и показал пустые руки.

  – Серебро и радуга над тобой, хранитель руин! Я пришёл издалека, но твоя песня заставила меня забыть о дороге. Твой город не закрыт для гостей?

  Зашуршала по камням чешуя – менн убрал оружие и подполз к Речнику. В раскосых зелёных глазах не было ни страха, ни угрозы.

  – Мой город – твой город, пусть серебро давно сменилось белой костью. Я Миш, и я рад тебе.

  – Я Фрисс, – он сел на камень, уже не опасаясь менна. – Миш-хранитель, кто посмел напасть на тебя? Или эта пустыня скрывает беззаконных тварей?

  – У всех свои законы, – белый Менн оперся на стену. Бусы звенели, и Речник видел среди просверленных камешков и кристаллов стеклянные бусины с Реки, странные предметы из металла – и три прицела, как будто отпиленных от "Фокки".

  – Серебро моего города – вода его родника, – медленно и торжественно сказал менн. – Пей и рассказывай, откуда и куда идёшь ты...

  Фрисс не стал ничего скрывать – рассказал и о приближении Волны, и о хрупкой надежде на оружие Тлаканты и помощь сарматов, и об отважных Речниках, сгинувших в Аркасии бесследно. Менн раскачивался на хвосте, посвистывая сквозь острые зубы и прикрыв глаза – он был явно взволнован.

  – Агаль катится по каменистой равнине! Пусть бы Река стала скалой на пути Волны! Я слышу по ночам гул подземного потока, – посетовал Миш. – Да, немало оружия в пустынях Аркасии – но мне тайники неведомы. Здесь только крысы – и я, и ты не найдёшь иного. А прятаться от угрозы я не стану. Мы, менны, кое-что знаем наперёд – над тобой тучи темнее, чем надо мной...

  – Мне бы знать наперёд...– вздохнул Фрисс без малейшей обиды или разочарования. – Миш-хранитель, почему ты стережёшь развалины? Тебя изгнали?

  Миш качнулся на хвосте.

  – С того дня, как мы покинули Менниайксэ, у нас не бывает изгнанных. Нет, я переселился в Наахеш по доброй воле. Тогда ещё серебро не стало белой костью... Город не изменился за эти годы, и я их не считал. Здесь есть вода и крысы, тишина и много места. Белой кости нужен покой...

  – Должно быть, очень одиноко в Наахеше, среди мёртвого камня, – вздохнул Фрисс.

  – Если бы он был мёртвым! Наахеш – не руины, а портал. Порталу нельзя без хранителя.

  – Портал?! – Речник даже вскочил. – Но как город может быть порталом?

  – Не спрашивай у меня – не я строил его, – слегка нахмурился менн. – Он был таким, когда я его увидел. Месяц он стоит в Пустыне Молний, а следующий – в Тлаканте, и нет конца его странствиям. Я и крысы – мы путешествуем вместе с ним. Только на рассвете Наахеш вернулся сюда, и я пел от радости.

  Речник ахнул. Значит, перед ним – путешественник по мирам! Тот, кто видел древнюю Тлаканту во всей её славе, а её города – наполненными жизнью, и совсем недавно...

  – Там Наахеш тоже мёртв и стоит в предгорьях, – размеренно продолжал Миш. – Пустыня вокруг него, и для того мира он загадка, хоть его там и построили. Он старше, гораздо старше Применения, и умер задолго до него...

  – Что же убило его? – тихо спросил Фрисс.

  – Не могу судить – это на дне времён. Похоже на магию – некое проклятие, изгнавшее народ и сорвавшее город с места. Но в Тлаканте не было чар! Иногда ко мне приходят джайкоты из западных селений. Они ловят крыс и рассказывают обо всём, что происходит. Но у них нет преданий о Наахеше. А иногда... иногда приходят люди из Тлаканты.

  Его чешуя стеклянно зазвенела, и он оскалил зубы. Фрисс даже отшатнулся.

  – Там свои странники – с оружием, с алчностью в сердце, – как ни в чём не бывало продолжил Миш. – Раз в год, а то и чаще я вижу их в Наахеше. Когда-то в предгорьях было серебро – его ищут эти люди в моём "городе-призраке", городе, которого нет. Они входят в Наахеш, и я скрываюсь. Здесь нет серебра и нет оружия, и они быстро уходят. Но даже крысы кажутся им чудовищами, и часто в городе слышны выстрелы. Наше оружие никогда не разрывало тишину в клочки, и крысы в испуге разбегаются.

  – Крыс пугать полезно, – хмыкнул Речник. – Тебе-то эти чужаки не вредят?

  Менн опять зашипел, раскачиваясь на хвосте.

  – Они думают, что я чудовище. Сколько раз я встречался с ними, столько раз они в меня стреляли. Я убил их всех, и крысы растащили их кости. Раньше я думал, что воздух Тлаканты лишает их разума, но потом увёл некоторых в Орин. Здесь они такие же, путник. Не изыскатели, а корм для крыс. Хочешь знать, почему я не ушёл? Если я уйду, они войдут в наш мир. Я знаю, они ваши предки. Но вы другие! Не знаю, долго ли я смогу хранить портал...

  – Джайкоты из западных селений не приходят тебе на помощь? У них наверняка есть воины, и они могли бы взять портал под защиту, – предложил Речник. – Ты же не можешь один противостоять всем грабителям и мародёрам Тлаканты!

  – Почему же, враги из плоти и крови не так уж страшны, – менн негромко зашипел. – Я боюсь самой Тлаканты. Кажется, она выпивает магию – а мы рождены магией. Уже на десятый день я устаю от неё, а на последний – чувствую боль во всём теле. Потрогай мою шкуру...

  Речник погладил чешую – сухую и ломкую, прозрачную, исцарапанную на камнях, когда Менн ползал по руинам. Несколько чешуек осыпалось.

  Теперь Фрисс видел, сколько блестящей чешуи под ногами. Она опадала, как листья по осени.

  – Это облучение? Ты обожжён?

  Менн тихо засвистел.

  – Лучи меня ласкают. Это Тлаканта. Неделю назад я менял кожу – и через пару дней придётся менять ещё раз. Тлаканта сожгла мою чешую, теперь она хрупкая и ломкая. Недалёк день, когда я буду оставлять кровавый след – чешуя отпадёт вместе с кожей. Тогда городу понадобится новый хранитель...

  – А я вижу, что тут слишком жарко, воздух обжигает, а песок царапает и режет, – покачал головой Речник. – И родник Наахеша вот-вот иссякнет. Может, я помогу тебе, если создам тут ручей?..

  Фрисс был уверен, и менн подтвердил его догадку – никто из Речников в Наахеше прежде не был, не то роднику давно проложили бы хороший, широкий путь. Не понадобилось сил великого мага, чтобы вода потекла быстрым полноводным ручьём, от каменных труб к крысиным подвалам. Фрисс нашёл в сумке яркую пятнистую ракушку, свитую в рожок, и положил её в воду у истока, чтобы укрепить чары.

  – Сила Великой Реки – да сохранит она Наахеш и живущих в нём...

  Они говорили ещё долго – о Тлаканте, о таинственных хранилищах, о былых Волнах и о Великой Реке.

  – Я пойду, Миш-хранитель, – спохватился Речник, посмотрев на солнце. – Гедимин заждался меня. Да станет твоя чешуя прочнее брони Куэнна!

  – Иди, странник, – поднял руку менн. – Много света и тьмы впереди...

  Пройдя несколько шагов, он обернулся. Миш растаял, как белое облако. Наахеш надёжно спрятал своего хранителя...

  На окраине Речник нашёл Гедимина – сармат сидел на рухнувшей стене и неспешно вытачивал из песчаного обсидиана линзу. Возвращение Фрисса он заметил не сразу.

  – Поговорил с предками? – без особого интереса спросил он, втягивая инструменты под броню. – Помогли в поисках?

  – Я нашёл кое-что странное, – покачал головой Речник, – только послушай...

  Гедимин молчал, и тёмный щиток закрывал его глаза – Фрисс не знал, о чём сармат думает.

  – Что скажешь? Бывали в Тлаканте такие местности и случаи? – спросил Речник, закончив рассказ.

  – Да всё бывало, – равнодушно ответил тот. – С таким-то отношением к ЭСТ-излучению... Надень шлем, Фриссгейн. И готовься три дня лежать в чистой мее. Завтра к полудню будем на станции.

Глава 12. «Рута»

  Зелёный луч сверкнул над степью, просвистел мимо валуна-мишени и с шипением ушёл в густо натыканные кустики гезы, которые немедленно вспыхнули ярким пламенем. Фрисс, помянув тёмных богов, опрокинул на горящую траву пару вёдер наколдованной воды и с досадой поставил бластер на предохранитель. На десять выстрелов четыре промаха! Тренироваться ещё и тренироваться, и вдвойне досадно, что мирный сармат Гедимин не промахивается вообще. Хорошо обучали в древнесарматской армии... Речник вздохнул и прицепил оружие к перевязи, рядом с огненным мечом. Гедимин отложил недоделанную линзу из обсидиана и посмотрел на спутника пристальным изучающим взглядом.

  – Чем дальше, тем ты, Фриссгейн, становишься страннее. Ожоги донимают?

  Речник в ответ посмотрел удивлённо. Об ожогах он почти уже забыл – красные полосы под швами скафандра с каждым днём светлели и никак о себе не напоминали. Лишь одна мысль выжигала ему сейчас мозг, один вопрос, и ответ дать не мог никто... Он решительно повернулся к сармату.

  – Гедимин! Я помню, что ты не знаешь обычаев, но всё же скажи... Если кто-то прошёл сквозь Гиблые Земли, а потом выяснилось, что к мертвецам он не попал... это значит, что он точно живой, правда?

  В золотистых глазах промелькнуло удивление, сменившееся задумчивостью.

  – Решает сила излучения, знорк. Есть один способ не умереть, но и не выжить – если излучение было достаточно сильным, его жертва становится лучистым призраком. Такие сгустки жара и светящейся пыли... их много в Гиблых Землях, они всегда сопровождают Пучки. Такое может быть, если кто-то попадёт под размыкание Пучка, или если "вспыхнет" руда. Ещё что-нибудь интересно тебе?

  Фрисс с трудом сглотнул и покачал головой, поспешно отводя взгляд. Значит, лучистые призраки... значит, он никогда не найдёт Айнин и Гевелса. И теперь ему придётся убить Аларкона, убийцу его родных, и лучше не спрашивать у Гедимина, как это сделать. Ни один сармат не поможет человеку против сородича-сармата. И что теперь делать с хранителем "Иджеса"... Речник склонил голову в отчаянии.

  – Скоро дойдём, Фриссгейн. Скоро тебе помогут, – Гедимин осторожно сжал его плечо. Фрисс очень старался не смотреть сармату в глаза.

  Они шли по жёлто-бурой степи, обходя кусты гезы, жёсткой и колкой, будто вырезанной из стекла, мимо редких шипастых шаров Менси и высоченных столбов Ицны. Потом геза сменилась запутанными зарослями мекхи, изуродованной, но неистребимой, спутанной в непроходимые сети. Речник даже обрадовался, когда сплошная поросль распалась на редкие островки, а потом исчезла совсем. Путники спускались на дно гигантской воронки, покрытой слоем пемзы, из которой торчали стеклянные шипы и гребни. Кое-где расплавленная земля застыла красивыми слоями, и Фрисс выломал бы кусок, но безжизненная плешь посреди степи не внушала ему доверия. Он даже достал дозиметр и потрогал "усами" почву.

  – Нашёл время! – хмыкнул сармат, выглядывая что-то на дне воронки. – Тут чисто. Это полоса запустения. Её выжигали преднамеренно. Мы на территории "Руты". И мне, кстати, интересно, почему Никэс отмалчивается...

  Он взглянул на экран передатчика и дотронулся до нескольких кнопок с непонятными значками. "Усы" прибора ярко вспыхнули, отправляя луч-послание в сторону станции. Потом сверкнули ещё раз, и Гедимин нахмурился.

  – Что? Надо же было так обнаглеть...

  Он послал на дно воронки ещё один луч и втянул усы передатчика.

  – "Рута" не впускает нас? – спросил Речник. – Не только меня, но и тебя?

  – Пусть попробует не впустить, – пробормотал сармат. – Не обращай внимания. Многие из нас не любят знорков. Но тебе там помогут. Кронион Гварза – мутант, эа-сармат. Ему всё равно, кто ты, и у него есть не только флоний. Если не будешь на него таращиться, как на диковину, получишь наилучшую помощь.

  Фрисс заверил, что видел самых странных существ, в том числе кислотников, и мутантами его не удивишь.

  Незнакомая станция приближалась. Она окрашена была в белый, чёрный и ярко-красный и замкнута в кольцо ребристой, усиленной шипами стены тех же цветов. Речник насчитал над стеной шестнадцать ветвистых мачт, и на каждой ярко горели огни. За прорезями в стене угадывались излучатели и огнемёты – станция подготовилась к приходу Волны.

  Гедимин показал Речнику, как повесить оружие, чтобы показать только мирные намерения. Сам он чем-то был обеспокоен и пристально вглядывался в мачты и укреплённые купола альнкитов. А Фрисс высматривал дверь – и не находил её.

  Когда до стены оставалось полсотни шагов, передатчик издал железный скрежет и сам по себе выпустил пару усов. Земля поблизости растаяла, обнаружив массивную крышку люка, окрашенную в цвета станции. Люк распахнулся, и Гедимин поманил за собой Речника. Они спускались недолго.

  Четверо сарматов с бластерами ждали их в конце коридора. У одного в руках было тяжёлое и громоздкое оружие, похожее на сфалт, но с единственным широким соплом. Гедимин остановился и поднял руку, широко растопырив пальцы. Сармат с плазменным оружием шагнул вперёд. Фрисс не видел его лица под затемнённым экраном.

  – Гедимин Кет! Ты не обнаглел применять ликвидаторский сигнал из-за подгоревшей подопытной крысы?! – громко и сердито спросил он.

  – Никэс, ты не обнаглел не отвечать на него? – Гедимин скрестил руки на груди. – Ты не обнаглел отказывать сармату в помощи?

  – Сармату в помощи я не отказываю, – Никэс медленно отвёл сопло оружия в сторону от пришельцев. – Но о ручных крысах и обезьянах этого сармата закон не говорит ничего. Зачем ты притащил это на станцию?

  Он указал соплом на Речника. Тот стиснул зубы ещё на словах о подопытной крысе, опасаясь испортить переговоры, но сейчас не выдержал. Оружие висело на перевязи так, что не дотянешься, да и не помогло бы ничем, но сумка была под рукой...

  – Я – посланец Астанена, Короля Великой Реки! – громко и чётко сказал Фрисс, поднимая перед собой Верительную Грамоту. Бирюзовый, лазурный и аквамариновый свет брызнул от неё, холодной волной затапливая коридор и бликами скользя по скафандрам сарматов. Четверо за спиной Никэса опустили бластеры, один незаметно отступил за поворот. Никэс очень медленно и неохотно убрал оружие за спину.

  – Я пришёл по воле Великой Реки, и я отнёсся с уважением к командиру "Руты" и его сарматам, – продолжил Речник, глядя на Никэса в упор. – Того же Великая Река ждёт в ответ.

  Сияние полыхнуло с двойной силой. Где-то в отдалении взвыла сирена и тут же замолчала. Сармат откинул шлем, растерянно глядя на пришельца.

  – Фриссгейн – второй командир "Идис", – сказал Гедимин, выглядывая кого-то за спинами сарматов. – Говорите с ним так же, как со мной. Кто-нибудь догадается позвать Крониона Гварзу, или мне самому искать его?

  – Хорошо... – выдавил из себя Никэс и сложил руки на груди. – Ладно, Гедимин Кет. Твоя взяла. Всем – вернуться на места! К нам пришёл ликвидатор и его... его спутник. Тоже ликвидатор?

  – В своём роде да, – кивнул Фрисс, убирая грамоту в сумку, и откинул шлем. Сияние всё ещё плескалось в коридоре, и стены рябили от бликов, но постепенно холодный свет угасал. Командир "Руты" подозрительно рассматривал пришельца.

  – С Восточного Предела?.. Странный цвет кожи. Ты, случайно, не сулис? Не полукровный сармат?

  – Успокойся уже, – со вздохом сказал Гедимин.

  – Увы, я не в родстве с сарматами, – покачал головой Фрисс. – Я знорк.

  – Значит, это тебе нужна помощь? – цепкий холодный взгляд коснулся лица Речника. Из-за поворота вышел сармат с кошачьей головой и ощерил клыки в приветственной улыбке. Он был совершенно лыс, несмотря на сходство с котом, и выглядел от этого жутко вдвойне. Фрисс улыбнулся в ответ.