Текст книги "Западный ветер (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

  – Выбирайтесь из неё поскорее, – посоветовал он и налил немного кислухи и Симе. – Ничего хорошего в этих легендах нет. А мне Кесса не сказала, что научилась магии...

  – Это Магия Лучей, – с гордостью сказала Сима. – Вы вместе победите всех магов!

  "Вот тебе раз... Даже здесь лучи," – загрустил Речник. "Спрошу у Канфена, кто владеет лучевой магией..."

  – Сима, выпадет мирный год – познакомлю тебя с властителем Канфеном, – пообещал он. – Ты тоже маг, и тебя надо учить. Если не начнётся новая, прокляни её весь Хесс, война, отвезу вас с Кессой на Острова, к настоящим магам...

  К Провалу Фрисс улетел рано утром, оставив Кессу спокойно спать в пещере. Однако перехватить Канфена ему не удалось – повелитель Канумяэ ещё вчера умчался на север, к пещере Дита. Ни с чем выбираясь из лабиринта шатров, Речник наткнулся на незаметный в общем хаосе боевой сарматский корабль. Гедимин и Кэрсин стояли рядом с ним и смотрели друг на друга, скрестив руки на груди. Речник остановился в тени шатра и с тревогой прислушался.

  – А ты не подключай воображение, Кэрсин, – тихо сказал Древний Сармат. – Сообщай о том, что видел сам. А видел ты ровно шестнадцать маломощных зарядов тлакантского производства, которые и были взорваны в приречных пещерах. Это всё, что нужно знать Совету Сармы.

  – Гедимин, ты понимаешь, на какой риск ты сейчас идёшь? – командир катера смотрел на него, как на безумца. – Что с тобой и твоей станцией сделает Ураниум, как только узнает о твоих делах?

  – Не знаю, при чём тут "Идис", – сармат тяжело вздохнул. – Но если говорить о законах... "Необходимое для существования станции оборонное вооружение", так это называется на языке Ураниума. Здесь, на Восточном Пределе, мы ежесекундно под угрозой, и Совету это известно. Думаю, "Райне" тоже не помешает вооружиться. Ты ведь не будешь это оспаривать после столкновения с Волной...

  – Я не хочу попасть под трибунал, – медленно, будто каждое слово давалось ему с трудом, выдавил Кэрсин. – Я согласен не выдавать тебя, но когда Ураниум узнает...

  Фрисс неловко переступил с ноги на ногу и задел шатёр. Шума было немного, но сарматы услышали и замолчали.

  – Уран и торий! – Речник поспешно вышел из укрытия и улыбнулся. – Вы только что прилетели из Энергина? Что там происходит?

  – Всё идёт по плану, Фриссгейн, – Древний Сармат, кажется, обрадовался его появлению, зато Кэрсин нахмурился и сделал шаг в сторону.

  – Своих драгоценных знорков ты тоже подставляешь, Гедимин Кет, – негромко сказал он. – Смотри...

  Он пошёл к кораблю. Фрисс удивлённо посмотрел на Древнего Сармата.

  – Что-то не то с нашим народом, – пробормотал тот. – Их бы фантазию, да в мирное русло. Не обращай внимания, знорк. Твои ракеты сработали прекрасно, я даже жалел, что ты этого не видишь. Хотя... такие зрелища требуют привычки. Главное, что Волну наши взрывы впечатлили. Верхние Пещеры переполнены разными существами, но выше не поднимается ни одно. А у меня всё руки не доходят сделать для тебя какую-нибудь цацку. Возьми хоть это, может, пригодится. Эти клыки принадлежали Гиайну, кажется, по вашим обычаям это хороший трофей...

  Он высыпал на ладонь Фрисса три пары красновато-белых зубов, каждый – с указательный палец длиной.

  – Немного окрасились, пока отмывал от лишней пыли, – пояснил он. – Обладателей убил взрыв, они сильно "светились"...

  – Гедимин, куда мне такие трофеи? Я тех Гиайнов не побеждал, – смутился Речник, рассматривая клыки. – Это вам с Кэрсином...

  – Бери, – нахмурился Гедимин. – Должно же у тебя в этом году быть что-то, кроме кучи моих обещаний. С подстанцией ничего не выйдет до весны, с альнкитом тоже, с зарядами – даже вспоминать стыдно... К слову о подстанции. Я заглянул на станцию "Иджес" и поговорил с Аларконом. Он предлагает в счёт компенсации шесть колец промышленного накопителя. Тебе они нужны, или мне ещё поговорить с Аларконом?

  – Ух... Гедимин, ты... Шесть колец накопителя? Конечно, нужны! – мысли Речника взвились вихрем, он даже помотал головой, чтобы утихомирить их. – Гедимин, я отнял у тебя очень много времени и, наверное, сильно надоел. Но если следующий год будет мирным, я бы хотел, чтобы ты встретился с Халаном и Астаненом в Стеклянном Городе. У меня есть немного мыслей, но нужно гораздо больше... толковых мыслей, а не таких, как мои, и нужны твои знания.

  – Прилетай на станцию после запуска, тогда и решим, где и с кем встречаться, – глаза сармата немного посветлели. – Накопитель пока полежит у меня...

  Речник думал в те дни, что труднее всего ему будет вспомнить, что у кого лежит. Шесть мешков желудёвой муки, например, он оставил на хранение Сьютару Скенесу. Желудей на Дубе всегда было много, скайоты не знали голода, но в этом году злаки на Реке не созрели – Агайл и Руула сбросили мягкие семена, как только Реку накрыл первый вал Волны, и жители берегов скупили у древесного народа все запасы. В иной год Фрисс ни за что не стал бы платить двадцать кун за мешок желудёвой муки, но что ему оставалось делать?! Скенесы обменяли один мешок на связку луковиц Хелтори, хотели дать две, но Фрисс отказался.

  Листвы на деревьях уже не осталось вовсе, каждую пещеру прикрывала двойная зимняя занавесь, куванцы давно попрятали плоты в тростниках, а Эльгер закрыл опустевший постоялый двор на зиму. Речники в лагере у Провала ёжились от холода и пытались уместиться в домах наринексов. Наринексы не возражали, но посёлок на участке Фейр был слишком мал, чтобы уместить в себе целую армию. Фрисс перевозил желающих на Правый Берег, с условием, что еду они возьмут из лагеря. Отряд хмурых Инальтеков из клана Идэвага тоже хотел перебраться в тёплые пещеры, но их Речник не взял, напомнив о позапрошлогоднем нашествии и убийствах беззащитных ополченцев.

  – Радуйся, Речник, Илларгона убила Волна, – пожав плечами, ответил ему предводитель отряда. – Некому теперь водить нас в поход. Будем жить тихо, как вы, рыбоеды.

  Инальтеков много было в лагере – они первыми пришли на помощь Реке, едва сами вырвались из Волны. Многим предводителям кланов суждено было не дожить до зимы...

  В первый день холодного и тёмного месяца Олэйтис Речник вместе со Сьютаром Скенесом отошёл в тень Дуба и сложил перед главным жрецом Фейра в небольшую горку весь металл, собранный по Старым Городам.

  – Здесь почти тысяча кун, а может, и больше, – сказал он, наблюдая за ошеломлённым и пытающимся найти слова Сьютаром. – Металл древних. Эту зиму Кесса проведёт в моей пещере. В первый же мирный год я позову на свадьбу весь Фейр.

  – Это... очень щедро, Речник Фрисс, – сказал, запинаясь, Скенес-старший. – Ты не передумаешь?..

  В последние дни осени никто не просыпался до света, и мало кто выходил из тёплой пещеры, пока солнце не поднималось высоко. Но Фрисс проснулся рано – ему отвели место в летней спальне, и порыв холодного ветра его разбудил. Тяжёлая зимняя завеса ещё колыхалась – кто-то прошёл под ней совсем недавно. Речник накинул чей-то меховой плащ поверх рубахи и вышел на берег.

  У огромной коряги, покрытой инеем, виднелась тень, укутанная в тёмный плащ. Она отвела руку чуть в сторону и направила на обломок.

  – Ни-куэйя! – прошептала она. Золотистый луч, яркий в утреннем сумраке, сорвался с ладони и впился в дерево, оставив небольшую дыру с тлеющими краями. Тут же он погас, и тень обиженно хмыкнула.

  – Как же его удерживать, а? – услышал Речник недовольное бормотание.

  Тренирующийся поднял камешек и пристроил на коряге. Несколько секунд было тихо, тень грела руки под плащом и рассматривала обломок известняка, потом решилась и прошептала:

  – Ни-шэу!

  Запахло гарью. Иней с коряги стремительно исчезал, сменяясь пятном обугленной древесины, потом пошёл дымок.

  – Ух ты... Ал-лийн! – водяной шар разбился о корягу, камешек смыло, почерневшее дерево зашипело и неохотно остыло. Тень наклонилась к берегу, разыскивая в сумерках далеко отлетевшую гальку. Фрисс подошёл и окинул берег взглядом, но камешек затерялся в россыпи таких же мелких обломков.

  – Хорошие заклинания, – сказал Речник, рассматривая обугленную корягу. – Смертоносные, как Старое Оружие. Такая магия, наверное, днём получается лучше...

  – Она всё-таки опасная, – Кесса, вспыхнув, уткнулась взглядом в ту же деревяшку. – А днём тут много людей. Это я тебя разбудила, Речник Фрисс?

  Он покачал головой. Что-то шевельнулось на груди Кессы, Фрисс скосил глаза, но увидел только зеркало из Старого Города, которое Чёрная Речница носила, как медальон. В тёмном стекле отражалось что угодно, только не берег Реки – какой-то клубящийся туман, пронизанный потоками искр...

  – Вышел посмотреть, нет ли тревожных огней. Обещали зажечь, если что-то случится... Не холодно тебе здесь?

  – Немного, – Кесса кивнула с благодарностью, заворачиваясь в половину плаща Речника. – Посмотри, рассвет отражается в воде...

  Речник взглянул на Реку и зеленоватые блики на её волнах, и что-то показалось ему очень странным. Он оставил плащ Кессе и опустился к воде, зачерпнул – и оцепенел, ненадолго утратив дар речи. Прозрачная ледяная влага стекала по пальцам, ни единой жёлтой искры не было в ней. Тёмные воды Реки, почти чёрные под пасмурным небом, уже не пахли гнилью – только холодом и палой листвой.

  – Река-Праматерь... – Фриссгейн всхлипнул и повернулся к Кессе. Речница посмотрела удивлённо и испуганно. Она была лёгкой, легче пучка травы, и Фрисс подхватил её на руки и уткнулся в тёплое плечо.

  – Волне конец, Кесса! Волна сгинула, воды Великой Реки снова чисты... Больше никто не нападёт на вас, ни одна подземная тварь!..

  "Остролист" летел быстро – не хуже, чем корабли Покорителей, хоть и работал не на ирренции, а на обычных дровах. Издалека Фрисс видел суматоху в лагере у Провала и вокруг хижин, слышал радостные крики людей и хесков и рёв потревоженных драконов и Двухвосток. На середине Реки плескались, высоко взлетая в воздух, Речные Драконы, над тихим островом Струйна уже взвились праздничные флаги.

  На краю лагеря, под Высоким Деревом, висела невысоко над землёй большущая сигнаса. Рядом с ней стояли двое – скайот в меховой куртке и древесный сиригн, не боящийся холода. Привязав свою хиндиксу, Фрисс поспешил к ним, но остановился на полпути, завязнув в толпе Речников и союзников. Посреди толпы на спине Двухвостки стоял Халан и что-то говорил, Фрисс протиснулся ближе и прислушался.

  – Без задержек и промедлений летите по домам! – говорил Халан, и радость была в его голосе. – Скайоты Опалённого Леса прислали нам помощь. Каждый из вас пусть возьмёт с их корабля мешок муки и связку грибов! Весной в Замке вы получите полное жалование за этот год и сто кун сверх него. Те, чей путь ведёт мимо Замка, могут забрать деньги в этом году. Те, у кого заведомо нет припасов, и те, кто пещеру не утеплил, зимовать будут в Замке, "Кошатнике" и Храме Девяти Богов, места и еды там достаточно. Инальтеки! Ваши строения я видел. Скайоты обещают вас не тревожить...

  Речник улыбнулся, выбрался из толпы и огляделся в поисках сарматских кораблей. Но ни одного из них не было на берегу. Только усталый Белый Дракон, принёсший на себе Халана, сидел у причала и дышал на замёрзшие лапы.

  – Фрисс, ты тоже бери мешок муки, зима будет долгой, – сказал за плечом Речника правитель Дзельты. Речь его закончилась, люди и хески уже разбирали лагерь, сиригны разгружали скайотский корабль, а Инальтеки – все отряды, какие тут были – цепочкой уходили в лесной полумрак. Речник проводил их задумчивым взглядом и повернулся к правителю.

  – Халан! Теперь – всё? Чистые воды и мирные дни?

  – До самой весны, Фрисс, – кивнул Халан, – а если повезёт, то и дальше. Получишь три тысячи кун, и ещё – Астанен обещал купить тебе Фагиту. Как только торговцы вернутся в Энергин...

  Он покосился на пещеру, перекрытую решёткой из толстых веток, и замолчал.

  – Значит, будут новые подземелья и новые провалы, – махнул рукой Речник. – Хески любят к нам ходить, они нас не оставят.

  – Ты прав, – помедлив, ответил Халан. – Так или иначе, награду ты получишь. А где твоя Речница? Ей бы пора объявиться в Замке.

  – Мимо Замка мы не пролетим, – пообещал Речник. – Кесса давно туда рвётся! Так вы посвятите её в Чёрные Речники?

  – Этой же весной, – Халан улыбнулся. – Мирной зимы вам! А тебе – привет от Гедимина Кета. Он очень жалел, что не попрощался с тобой сам, но смотреть, как он спит на лету, я больше не мог. Выпроводил его на станцию, надеюсь, там ещё не задраили люки. Другие сарматы тоже разлетелись по домам, ни над одним альнкитом уже не светится мачта, может, хоть зимой наши союзники поспят спокойно.

  – Да вернётся на станции покой... – прошептал Речник. – А где сейчас ракеты?

  – Три оставшихся ракеты, хочешь сказать? На станции "Идис", – слегка нахмурился Халан. – И за её пределы они не выйдут, разве что ещё одна Волна придёт на Реку. Такое оружие требует присмотра, и наш Замок для него – ненадёжное хранилище. Твоих заслуг это не умаляет ни в коей мере, и я не могу дождаться, когда прилечу на Остров Аста и услышу твой рассказ. Смотри, не забудь ничего за зиму!.. И скажи ещё... а твой-то поиск как прошёл?

  Последние слова правитель прошептал еле слышно, но Речник разобрал их и тихо вздохнул.

  – Мой отец – великий воин западных племён... но он хотя бы жив. А моя мать, погибшая со славой в страшной битве, теперь лучистый призрак. Поэтому, наверное, меня не обижают хранители станций...

  Фрисс думал, обходя стороной разбираемый лагерь и бегающих туда-сюда Двухвосток, что в Замок он заглянет непременно. Вернёт Астанену Верительную Грамоту и отдаст дары от джайкотских владык, вернёт Нильгеку драгоценное зелье, а Силитнэну – ключ, призывающий летучку. Но прежде – остановится у Огненной Кручи. В этом году мало удачи было для жителей Орина, но Аойген выделил немного и для Фриссгейна, и нельзя оставить его без благодарности...

  – Ну вот ещё, – пробурчала Речница Сигюн, когда Речник Фрисс забрал у неё мешок, и попыталась отобрать ношу.

  – Да ну тебя, – отмахнулся тот и погрузил мешок на борт "Коршуна". – Проводить тебя до пещеры?

  – Не надо, – отказалась Сигюн. – Я туда не собираюсь. Полечу в Струйну. Мешка муки мне хватит, а рыба у хогнов найдётся. Обещали поправить мне ногу, чтобы к весне могла вернуться на участок. А то оставь вас без присмотра...

  Недалеко от Струйны они расцепили корабли, и хиндикса Речницы скрылась меж тесно поставленных городских строений. Фрисс полетел дальше, глядя на тёмную воду. Ледяной ветер трепал Высокую Траву, алеющую над обрывом. Снега ещё не было, но Речник чувствовал – день или два, и берега Реки побелеют, а под снегом листья выцветут, и их кровавая окраска не будет пугать жителей. Весной же пробьётся молодая трава, не затронутая ни гнилостным дыханием Волны, ни раскалённым сияющим ветром...