Текст книги "Западный ветер (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Пролог

  – Боги мои, боги, и сколько же лет мне всё это разбирать... – Милена обхватила голову лапами и прижала уши, разглядывая десять корзин со свитками с отчаянием во взоре. С двух сторон от неё высились кипы исписанных листов, из-за которых даже кончики ушей не выглядывали.

  – Милена, я тебе чернильницу принёс, – робко напомнил о себе Юс, пробираясь между корзинами к столу. – Ты сегодня приступить собиралась...

  Милена, хлопнув лапой по вороху листов, хотела что-то ответить, но не успела – в комнату влетел Рэндальф, размахивая скромным обрывком пергамента. Холодный осенний ветер ворвался вместе с ним и бросил в корзину ком сухой травы и прозрачный белый листок Дерева Ифи. Милена поймала улетающий свиток и помахала им в ответ.

  – Кимеи! – воскликнул Рэндальф, плотнее прикрывая дверную завесу. – Амика пишет, что завтра к полудню будет здесь, и Руися вместе с ней. Ждут не дождутся встречи – и я тоже!

  – Руися? – Юс шевельнул ухом. – Правда, что она видела, как применили Старое Оружие?

  – Она ещё и была там, когда его применили! – сказал Рэндальф, устраиваясь в кресле и приглаживая шерсть на макушке. – Там, где зарево ужаса разливалось по сводам пещер! Там, где взорвался ирренций и остановилась Волна...

  – Там, где нечего делать живым существам, – закончила за него Милена и отложила свиток. – Хорошо, что Руися там уцелела. А ещё хорошо, что мы в этом году о Волне не пишем.

  – Ух! – Юс поёжился и опустил уши. – Я, наверное, плохой наблюдатель – но я никак не мог за всем этим наблюдать. Такой ужас миров эта Волна...

  – А как вам эта история, кимеи? – Рэндальф подобрал со стола кисточку и задумчиво повертел в руках. – История, которую привезла Амика?

  – Странная история, – вздохнула Милена. – В жизни бы не поверила, но столько подтверждений со всех сторон... Ну что же, вместо истории о Волне внесём в летописи рассказ о великом западном поиске...

  – А я нарисовал взрыв ирренция, – похвастался Рэндальф, – только надо сначала показать Руисе – вдруг получилось непохоже?

  – И вот зачем тебе пугать Руисю, Рэндальф? – покачала головой кимея и спряталась за кипой листов. – А летучие корабли получились похоже...

  – А как думаете, кимеи, может Старое Оружие уничтожить наш мир – как уничтожило Тлаканту? – тихо и нерешительно спросил Юс, выуживая из корзины сухую траву. – И что будет тогда?

  – Ещё один мир, прекрасный и удивительный, – рассеянно ответила Милена, покусывая перо. – Никто ему этого не позволит, Юс, ни люди, ни сарматы, ни кимеи. Ты не видел, куда мы дели багряные чернила?

  Она провела на листе ещё одну извилистую линию и поместила в центре узора изображения трёх растущих лун.

  «В том году была Волна...» – перо в лапе кимеи дрогнуло и замерло надолго.

  Год Инальтека. Месяцы Нэрэйт – Олэйтис

Глава 01. Предупреждение

  – Скажи, Речник, вам ведь никакой закон не запрещает жениться дважды? – осторожно спросил Агир Харфонек на исходе зимы у Фрисса Кегина.

  – Так и есть, – нехотя кивнул Речник, пересчитывая семена-монеты, и ссыпал их в карман. В прошлом году ему не суждено было жениться, и заботливо припасённые бочки с солёными Листовиками и рыбой остались нетронутыми. Теперь Фрисс продавал лишние запасы – не без сожаления, но с уверенностью, что позапрошлогодний Листовик едой уже не считается, а прошлогодний ещё пригодится кому-нибудь. Агир был рад запасливому соседу – семейство Харфонек доедало последнюю бочку рыбы – и заплатил щедро, но даже пересчёт денег не отвлёк его от заманчивой идеи.

  – Вот видишь! – оживился он, услышав ответ Речника. – А ты второй год тоскуешь один. Ты скажи прямо, если тебе Майя совсем не нравится...

  – Куда ты так торопишься, Агир? – со вздохом спросил Фрисс, накидывая меховой плащ поверх куртки. На берегу Реки ещё лежал снег, протоптанная тропинка блестела зеркальным льдом, и ветер над скалами был пронизывающе-холодным.

  – Подожди до лета, – сказал Речник, выбираясь из пещеры Харфонеков и прикидывая, как добраться до собственной и не свалиться с обрыва по дороге. – Может, я такой негодный муж, что и с одной женой не уживусь.

  – Быть такого не может, – убеждённо сказал Агир, выходя на порог вместе с ним. – Мы простые жители, это верно, но моя Майя ничем не помешала бы твоей Чёрной Речнице. В конце концов...

  – А вот это, Агир, наверняка может знать только Чёрная Речница, – задумчиво усмехнулся Фрисс, глядя на обледеневший берег. – Бестолковый разговор, Агир. Мирной тебе ночи, а я пошёл домой.

  Харфонек-старший повздыхал, но ненадолго успокоился и больше Фриссу не докучал – ну, разве что просьбой одолжить кувшин кислухи и починить поломанную халгу. Летающую штуковину Речник забрал сразу, а за кувшином через день зашёл сын Агира – Харфонек-младший, и он о женитьбе разговоров не заводил.

  И сейчас Фрисс сидел под светильником и в ярком свете белых церитов прилаживал новый обрезок соломины к разбитой халге. Лёгкое летающее приспособление зимой выпало из кладовки, и кто-то наступил на него, расколов сидение и приступок. Склеивать их, как сразу понял Речник, было бесполезно, оставалось собрать халгу заново. Склеивая и связывая части халги, он то и дело вспоминал Гедимина, сармата-ремонтника, его странные изделия и давний "легендарный поиск" в мёртвом городе. Попутно всплывало в памяти и прошлогоднее, страшное – кроваво-красный берег, защитное поле над обугленными руинами, сарматы в чёрной броне и приспущенное трёхцветное знамя у Замка Астанена. Сейчас Гедимину не до поисков – он там, на дымящихся развалинах, и очень нескоро он сможет выбраться к Фриссу в гости или хотя бы поговорить с ним на пороге своей станции. А жаль...

  – Фрисс, а Фрисс... – нерешительно окликнул его Квэнгин, закутавшийся в крылья и греющийся у печи. – А может, ты женишься? А то ты весной улетишь, и я опять буду сидеть один. А Майя хорошенькая...

  – Инмес, женись! – махнул рукой Речник, повернувшись к Квэнгину. – Женись хоть завтра, свадьба за мои деньги. Но не нуди над ухом!

  Он вернулся к работе, подумав мимоходом, что рано или поздно Инмес на самом деле захочет жениться – и поиск невесты для него будет воистину легендарным, потому что существ его рода на Реке нет вовсе. А Майя Харфонекова замуж за него не пойдёт.

  Квэнгин виновато притих у печи, исподтишка разглядывая задумчиво-мечтательное лицо Речника. Фрисс думал о Кессе Скенесовой, и вновь эти мысли согревали его и наводили на странный лад. Он отложил нож и поднёс обструганную дощечку к разбитой халге... и уронил её прямо на эти обломки, подумав отстранённо – "Ладно, хоть не на ногу!". В тот же миг он забыл и о дощечке, и о халге и бросился на помощь Квэнгину, бьющемуся в судорогах у печи.

  Существо с жалобным воем каталось по полу и било крыльями, задевая печь, но не замечая ожогов. Оно разметало шкуры и циновки и царапало камень, будто старалось зарыться в недра земли. Фрисс подхватил его, оттащил от горячей печи и приподнял над полом, удерживая за приросшие к крыльям лапы. Квэнгин успел сломать себе пару когтей и расцарапать пальцы, и на полу темнели капли крови.

   – Инмес! Говорить можешь? – окликнул он хеска, затихшего, но сотрясаемого дрожью. Судороги прекратились, и Фрисс, помедлив, опустил существо на мягкие шкуры. Оно осталось лежать там, тихо подвывая и пытаясь спрятаться под крыльями.

  – Ну вот, крыло себе подпалил, – проворчал Речник, глядя на хеска с недоумением и тревогой. – Может, тебя в гнездо отнести?

  Инмес молча кивнул и жалобно посмотрел на Фрисса. Он был чем-то напуган до полусмерти, но Речник не видел вокруг ничего пугающего. Он поднял крылатое существо – оно вцепилось в его одежду мёртвой хваткой – и с трудом дотащил его до тёмного закутка, заваленного сухой травой, ветками и душистыми листьями. Здесь лежал огромный кокон, сплетённый из листьев Руулы, и Квэнгин забрался в него и долго шуршал там, сворачиваясь в клубок. Фрисс уговорил его выпить чашку разбавленной кислухи и вскоре услышал, что дыхание хеска стало спокойным и ровным. Инмес уснул, а Речник, терзаемый тревогой, покинул тёмное укрытие и подошёл к дверной завесе.

  Что напугало Квэнгина, Фрисс так и не понял, но ему самому было не по себе – и чем дальше, тем холоднее становилось в груди, и тем сильнее невидимая рука сжимала сердце. Что-то творилось неладное, Инмес просто почуял это раньше человека, а сейчас и Речнику захотелось куда-нибудь зарыться. Он вдохнул поглубже, подобрал с лавки перевязь с мечом, обнажил клинок и откинул завесу.

  Снаружи был холодный мрак, и семь крохотных лун, скрытых рваными облаками, не могли разогнать зимнюю тьму. Над обрывом свистел ветер, где-то звенел незамерзающий родник, сбегая к реке по ледяным ступеням. А на юго-западе, над стеной Опалённого Леса, под самыми облаками, что-то вспыхивало – что-то яркое, белое, как будто молнии били из клочковатых туч. Но какие молнии на исходе зимы?..

Глава 02. Замок Астанена

  На исходе Нэрэйта, месяца распускающихся почек и запоздалых холодов, быстрая хиндикса – небесный корабль Фриссгейна – летела над Рекой Канумяэ, и Речник, подбросив в печь очередную горсть щепы, глядел на бурную воду и Речных Драконов, резвящихся в тёмных волнах. На истоках Канумяэ ещё только зацветала Хума, а чуть ниже по течению, у Островов Кануу, река уже побелела от упавших в неё лепестков. Речнику Фриссу всегда нравилось цветение Хумы, но сейчас он смотрел на белоснежные ветви и уносимые волнами цветы так, будто хотел наглядеться на сто лет вперёд. "Подозреваю я, что так и выйдет. В Кигээле мне Хума не встречалась, а кто знает, когда я покину его, если попаду туда..." – подумал Речник и тихо вздохнул. Хиндикса, уловив его настроение, растерянно захлопала плавниками и попыталась сесть на воду. Фрисс затолкал в печь несколько обрубков сухой соломины, и корабль неохотно набрал высоту.

  Он миновал Острова Кануу, окутанные белым облаком цветущей Хумы, красивые и пустынные. Никто из Речников не прилетел туда в этом году, и сам хозяин Кануу, Речник Митиен, не знал, когда снова позовёт их в гости. Тем летом Чёрные Драконы спалили дотла всё, что способно было гореть – и зал для собраний погиб в огне, и защитники островов чудом выжили. Король Астанен дал Митиену много денег, и летом Речник собирался нанять работников и отстроить всё до последней башенки, но сейчас только груда углей чернела там, где стояли древние Врата Зеркал. Деревья вокруг сгорели вместе с ними, и пена цветов не скрывала пепелище. Речник Митиен, лишённый дома, на зиму улетел в Замок Астанена и забрал с собой всех жителей Кануу, кроме тех, кто перебрался к родственникам на берега Канумяэ. Некого было навещать на островах, и Фрисс пролетел мимо них.

  Планы Речника на эту весну были неясны даже ему самому. Он хотел бы, конечно, провести пару месяцев в Фейре – но война в том году чуть не оставила жителей без припасов на зиму, им сейчас нечем кормить Речника и некогда беседовать с ним. Хорошо, если жизнь в Фейре вернётся в спокойную колею хотя бы осенью.

  "И Гедимину сейчас тоже не до меня..." – грустно подумал Речник. "После прошлогодней-то аварии..." Вспоминая, чем закончился тот год, Фрисс всё сильнее убеждался, что в этом году всем не до него. Значит, ему тоже следует заняться своими делами. Например, спуститься в Фаггейт и купить ездовую кошку...

  Той осенью Фрисс собирался покупать Двухвостку – и все, кто об этом слышал, дружно его отговаривали, даже Король Астанен. Очень неохотно Речник отказался от своих намерений – он и сейчас был уверен, что Двухвостка в бою стоит десяти кошек, а прокормить её ненамного труднее – и отложил тысячу кун на покупку боевой Фагиты. Сразу же нашлось столько желающих помочь, что Фрисс только успевал выслушивать советы. Этой весной Речник Форк ждал его в Замке, они хотели вместе посетить Фаггейт, подземный базар, и выбрать подходящую кошку крепкого сложения и не строптивого нрава. Может, и к лучшему, что Фриссгейна отговорили – Фагиты, как чистокровные хески, в отличие от Двухвосток, почти не боятся излучения, а в грядущем походе Речника это будет более чем важно...

  Фрисс посмотрел на сумку – в ней ждали своего срока ценнейшие сокровища: сарматский скафандр и счётчик Конара, вещи, без которых даже и думать не следует о походе на Дальний Запад. Они удачно пережили путешествие Речника в Хесс и даже в Кигээл, и взгляд на них сейчас вселял в Фрисса некоторую надежду. То, что он задумал в этом году, пытались сделать многие, а получилось лишь у Гедимина... и, если верить Считающему Души, у Гевелса и Айнин, отважных Речников, родителей Фриссгейна. Навряд ли Флинс, всезнающий Бог Смерти, солгал – а если он не лжёт, значит, Гевелс и Айнин живыми пересекли Гиблые Земли и проникли на Дальний Запад, и сейчас они тоже живы, но назад вернуться не могут.

  "Не знаю, что задержало их там, но они там давно. Может, им нужна помощь... А если не нужна, я хотя бы узнаю наверняка, что они устроились там и живут хорошо," – думал Речник, отгоняя подальше мысли о чудовищной опасности Гиблых Земель и о том, что ждёт путника за ними. "Пора уже отправляться. Надеюсь, Астанен отпустит меня..."

  Фрисс посмотрел на запад. Страшные Гиблые Земли, вечносияющая равнина спёкшейся от сильнейшего жара земли, прятались за Опалённым Лесом. "Земля, проплавленная и просвеченная до глубин. Жизни там нет и не будет..." – вспомнил Речник слова Гедимина и невольно поёжился. Но Гевелс и Айнин как-то пересекли эту равнину, а значит, там есть дороги для живых, даже если Гедимин о них не слышал...

  Девять башен вознеслись над обрывом, и хиндикса, качнувшись с борта на борт, полетела быстрее, а Речник встал на носу, с нетерпением глядя на Замок. Служители уже отмыли и начистили до блеска всё, что можно было, и Замок сверкал в лучах весеннего солнца. Речники тоже успели проснуться, как Фрисс и подозревал – над причалом уже висело в воздухе восемь десятков кораблей, у крыльца грелись на солнце десять Фагит, и даже большая Двухвостка с тёмно-красным панцирем мирно дремала в тени Замка. Фрисс удивился, откуда она тут взялась, с грустью вспомнил свою Двухвостку – отважную Флону – и в задумчивости чуть не пролетел мимо пристани, хорошо, что служитель Ир узнал его и крикнул вслед.

  Хиндиксу Фрисса привязывали к каменному кольцу втроём, скорее из уважения, чем из-за порывов ветра. Когда Речник сошёл на землю, двое служителей уже помогали пришвартоваться новому гостю Замка, а Ир всё стоял у кольца и глядел на Фрисса со смесью ужаса, радости и почтения. Траурная раскраска на его лице сменилась причудливым "праздничным" узором – погибший родич, о котором Ир горевал, в том году вернулся из Кигээла живым. Фрисс сам привёл из мира мёртвых и его, и многих других, легенды об этом разлетелись по всей Реке, но Речник уверен был, что заслужил лишь малую долю почестей. Путь в Кигээл открывали четверо могущественных магов, и что бы Фрисс сделал без них... но Ир знал только одно – Речник Фриссгейн отнял добычу у самих Богов Смерти, и переубедить его было невозможно. Смущённый Фрисс сделал вид, что не заметил, как смотрит на него служитель, и приветливо кивнул ему.

  – Колосок к колоску над обрывом! Скажи, что нового в Замке?

  – День рыжей луны! – с улыбкой кивнул Ир. – У менна в гостях настоящая менни! Ещё Халан вернулся с юга, ну и колдуны все в сборе...

  – И Домейд Араск тоже? – слегка нахмурился Речник, который совсем не хотел попадаться на глаза Наблюдателю из Ордена Изумруда. Ир понуро кивнул.

  – И я говорил с ним, Речник Фрисс. Он вообще... любопытный. Если не хочешь встретить его, пройди сквозь Замок и сразу иди к меннам! Туда он не заходит, боится.

  Фрисс был совсем не против – он проголодался в пути и к тому же хотел посмотреть на гостью Морнкхо. Он поднялся по Изумрудной Лестнице, но быстро и незаметно миновать первый этаж Замка ему не удалось. Речник Форк окликнул его на пересечении коридоров, и Фрисс остановился – искать Форка он всё равно собирался, так почему бы вместе не сходить в столовую...

  – А, Фрисс! Ты что, только прилетел? Так поздно? Видел уже нового менна, который у Морнкхо гостит? Странные они всё-таки, не находишь? – выпалил Форк после приветственных возгласов.

  – Погоди, Форк, куда же ты опять понёсся?! – у Речника Фрисса слегка зазвенело в ушах, и вспомнились пронзительные вопли Крыс Моджиса. – Помнишь, мы договорились вместе выбраться в Фаггейт, если не будет войны? Ты готов?

  Речник Форк с сокрушённым видом поцокал языком.

  – Ну, Фриссгейн, ты спохватился... В этом году Фаггейт пуст, как дырявая бочка. Не так давно я там был. Ни одного торговца, даже следов нет. А ведь сейчас им самое время там собираться. Боюсь, ничего не выйдет, разве что подойдут через месяц, но я бы на это не сильно рассчитывал. Увы, Фриссгейн, не в этом году...

  – Вот как... – озадаченно протянул Фрисс. – Что их, интересно, так напугало?

  – Войны, я думаю. Два года подряд! Кто это выдержит? Они вернутся, Фрисс, – поспешно заверил Форк, посмотрев на Речника, – точно вернутся. Можно проверить ещё раз, но не раньше Иттау... или даже в конце лета...

  – Ладно, Форк, подождём до следующей весны, – поспешил прервать его Фриссгейн. – Пешком похожу. Ты не видел Астанена?

  – Правитель у меннов, – махнул рукой Форк и снова оживился. – Слышал новость? Он запретил собирать больше восьми кун с жителя и не разрешил брать едой. Два года войн, и опять год, который урожайным не бывает, и Астанен боится голода...

  – Новая напасть, – невесело удивился Фрисс. – А чем брать, он не сказал? Подумай сам, что, кроме еды, могут отдать жители?

  – Даже и не знаю, что придумать, – кивнул Форк. – Извернуться-то можно, только боюсь, что в следующем году мы уже обычный налог не соберём. Сигюн уже говорила с Астаненом – и разругались они вдрызг, а ты ведь знаешь, правитель редко сердится...

  – Весело у вас тут, – вздохнул Речник. – А где сейчас Сигюн?

  – Вроде в Подвалах Ракушек, но что она там забыла весной, понятия не имею, – пожал плечами Форк. – Зачем она тебе сдалась? На участке встретитесь, там и погрызётесь вдосталь. Лучше иди посмотри на менна, пока он обратно не ушёл.

  – Я в этом году на участок не попадаю, – покачал головой Фрисс. – Можно попросить тебя о помощи?

  – Фрисс! Конечно, можно. А почему не попадаешь? Уже получил задание? Когда успел? – Форк обрушил на Речника лавину вопросов.

  – На Запад иду, – коротко ответил тот, оглядевшись по сторонам – не слышат ли молодые Речники. – Так слушай, Форк, на тебя одна надежда...

  Речник дослушал его молча, потом сделал несколько записей в пухлой карманной тетради.

  – Фиос Хагет, Илс Раа и Танекс Натаи? Хорошо. Я тоже у них покупаю. Прошлогоднее не подсунут. Много как берёшь... Всё-таки женишься в этом году?

  – Как получится, Форк, – вздохнул Фрисс. – Если осенью не вернусь, скажи Кельнису – он знает, куда везти бочки, и я с ним договорюсь.

  – Фрисс, а с Западом – ты уверен, что надо туда идти? – спросил Речник, опустив взгляд к полу. – Подумай, там ведь сгоришь до костей...

  – Уже думал. Надо, – ответил Фрисс. – Ты просто знай, где я, если что.

  – Буду знать. Удачи, Фрисс, и помни чистую воду! – Форк помахал рукой и быстро пошёл к причалу. Фрисс огляделся, убедился, что никто не слышал их разговора, и направился к Подвалу Ракушек.

  Проходя мимо драконьего двора, он краем глаза увидел мага Нильгека и окликнул его, но колдун сердито фыркнул и умчался прочь. Дел у него сейчас хватало – двор был переполнен, и даже на крыше сидел дракон, которому внизу не хватило места. В том году погибла пятая часть драконьего войска, и теперь Астанен искал новых воинов, а Белые Драконы откликнулись на его призыв и прибыли к Замку. Река у них считалась завидным местом службы, и Фрисс не сомневался, что крылатая армия вскоре станет больше, чем была.

  Подвал Ракушек был приоткрыт – верный знак, что внутри не только Мирни Форра, но и посетители. Фрисс прислушался, но голосов не услышал и решил подождать Сигюн у дверей. Он сел у стены, задумчиво крутя в руках новое сокровище – амулет из древесины огненной Тунги, тёмно-алого граната и трёх драконьих зубов. Всё, кроме дерева, он привёз в том году из долгого похода в Хесс, и талисман, по словам Каменного Мага Эрсега, призван был уберечь его от лишних ран и приступов смертельной тоски. Фрисс тогда слушал и кивал, но в магию камней не слишком верил – она срабатывала далеко не всегда...

  Сигюн тихо вышла из сокровищницы, остановилась, пожимая плечами в недоумении, и громко хлопнула дверью. Фрисс поднялся с земли, и Речница резко обернулась.

  – Ну кого... – начала она было, но тут же осеклась. – А, это ты, Фрисс. Живой?

  – Что мне будет, Сигюн... – хмыкнул он, сжимая руку Речницы. – Что там в Подвале?

  – А, это всё Астанен со своими нововведениями! Слышал уже, что налоги уменьшили? Так вот могу поклясться на Ожерелье, что и этого нам Фейр не заплатит, – возмущённо выпалила Сигюн, но сама себя оборвала на полуслове, заглянув Речнику в глаза. – А теперь говори, Фрисс, зачем ты меня искал, и куда тебя в очередной раз посылают.

  – Я хотел попросить тебя – слетай за меня в Фейр! В другие года я отработаю за тебя, только скажи, – Речник отвёл взгляд. – Я иду на Запад, Сигюн, и не уверен, что вернусь к зиме. Жителям не говори, а если Кесса вернётся в моё отсутствие – помоги ей попасть к истокам Канумяэ, сама она дорогу не найдёт.

  – На Запад?! – Сигюн остолбенела. – В Гиблые Земли?! Ты...ты в своём уме, Фриссгейн?!

  – Понимаешь, надо идти. И так я слишком долго выжидал, – понурился Речник. – А вот теперь – пора. Так ты Кессу не оставишь?

  – Не оставлю, – отмахнулась Сигюн, цепким взглядом скользнув по рукам Фрисса. Тонкие причудливые линии переплетались на его запястьях – поблекшая траурная раскраска и обновлённые узоры ожидания. Речник вычертил их ещё по осени и не собирался стирать, пока не вернётся Кесса. Речница покачала головой и нерешительно предложила:

  – Слушай, тебе деньги не нужны? Я могу дать немного на дорогу, кое-что с зимы осталось. И если что надо найти на Реке – скажи, я поищу...

  – У меня тоже кое-что осталось, могу сам за Фейр налоги заплатить, – покачал головой Фрисс. – А не можешь ли ты поискать...

  Записи в тетради Речницы оказались гораздо длиннее, чем пара строчек Речника Форка. Фрисс опомнился и предложил забыть поручения, но Сигюн буркнула, что ничего сложного в них нет, и к концу лета всё купленное будет лежать в пещере Кегиных. И мелнок, и свёртки с тканями, и мотки нитей, и горшки и плошки. Мимо Глиняного Города и Девичьей Крепости так или иначе придётся пролететь, в первый же полёт Сигюн и выполнит все задания.

  – Осторожнее там, на Западе! – напутствовала она Речника, спрятав тетрадь в сумку. – Говорят, что над Гиблыми Землями плавники у хиндикс загораются и отваливаются, а канаты лопаются. Такое там излучение! О безопасных путях болтают все, кому не лень, но никто этих путей ещё не находил. Так что опасайся... И я надеюсь через год увидеть тебя живым!

  – И ты тут без меня не нарывайся, – усмехнулся Речник, вспомнив рассказ Форка и обычные манеры Речницы. Та фыркнула, крепко сжала на прощание руку Фрисса и пошла к "Кошатнику". Речник посмотрел в ту сторону и сразу понял, что ему в "Кошатник" нечего и соваться – все комнаты заняты, и даже в коридорах наверняка кто-нибудь ночует. Ну да ладно...

  Когда Фрисс добрался до столовой, там осталось всего шестеро Речников, и те молча доедали свой обед, глядя исключительно в миски. Речник понял, что Морнкхо уже устал от желающих "посмотреть на нового менна", и начал выгонять непрошеных гостей. Он остановился в нерешительности у порога, но серебристый менн засиял от радости, заметив его.

  – Хвала Отцу Змей, ты пришёл вовремя! – воскликнул он и повернулся к кому-то, выглянувшему из-за двери в кухню. – Ульминия, посмотри, Речник Фриссгейн пришёл к нам...

  Из кухни, позвякивая колокольчиками на браслетах, выползла чужестранка-менни, и Фрисс удивлённо моргнул – он успел забыть, как ярко наряжаются менны в праздничные дни. Небольшие цериты и металлические бляшки украшали золотистую чешую менни, колькольчики и браслеты звенели при каждом её движении. Чёрные волосы, переплетённые алыми и белыми лентами, спадали на плечи и струились почти до змеиного хвоста, в который переходило человеческое тело. Хвост завершался "погремушкой", покрытой жёсткими подвижными чешуями, и громко шуршал при каждом движении. А глаза у менни были яркие, изумрудно-зелёные.

  – Тот самый Фриссгейн, бесстрашный и удачливый изыскатель? – Ульминия склонила голову, прижав руки к груди. – Мне довелось о тебе услышать. Серебро и радуга над тобой! Не откажешься поведать нам о своих деяниях, прошлых и будущих? У Морнкхо готова трапеза, и ты можешь утолить голод...

  Фрисс ответил ей учтиво, но тут же насторожился, и не зря. То, что довелось услышать Ульминии, было обрывками легенды о настоящем герое Реки, но никак не относилось к делам Речника. "Ну вот кто распустил язык?!" – с досадой думал он, рассказывая, как всё было на самом деле. Такое ощущение, что каждый, кто эту историю слышал, стремился пересказать её, как можно ярче разукрасив, и получилась новая легенда. Будто мало их на Реке...

  Ульминия заверила, что вымысел никогда не смущал её – там, где она живёт, плетут и не такое. Менни явилась в Замок из глубин Хесса – из Серебряных Земель, родины жутких растений-хищников, в одиночку проделала долгий путь по долинам, залитым лавой, горным кручам и безводным пустыням Кваргоэйи и Царства Сиркеса, и ей тоже было что рассказать – но менны не слишком разговорчивы и предпочитают слушать.

   – Большие силы собираются в Бездне, – неохотно сказала Ульминия, и её глаза потемнели. – Ужас может вырваться оттуда. Но, кажется, пока ничего страшного не случилось. А ещё я слышала о славной Чёрной Речнице, которая сейчас в Хессе. Говорят, она странствует вместе с крылатым демоном и уже спасла несколько городов – как это делал ты. Но это, верно, вымысел – Морнкхо уже поведал мне, что Чёрных Речников нет больше в вашей стране...

  Сердце Фрисса забилось часто и гулко, и он поспешно задал несколько вопросов, но Ульминия ничем не смогла помочь ему. Даже менни не слышала о Чёрной Речнице ничего сверх сказанного.

  – Вы будете достойны друг друга, два изыскателя с берегов Реки, – уверенно сказала она. – Я верю, что твоё ожидание не продлится дольше года, и вы встретитесь снова. А если я увижу её раньше, то расскажу о тебе.

  Ульминия не намерена была оставаться в Замке надолго – Морнкхо попросил её передать несколько вещей для менна Кейси, живущего в Хессе, а от дома Ульминии до дома Кейси путь ещё дальше, чем до Реки. Сам Морнкхо пока никуда не собирался и пообещал, что запасёт для Фрисса и его семьи достаточно пряностей, а если увидит Кессу, то приготовит для неё лучшее из того, что умеет готовить.

  – Я чувствую огромную силу, – задумчиво прошелестела Ульминия, с интересом глядя на Речника. – Будто звезда разгорается рядом со мной и грозит спалить. Или дышит огненная гора перед извержением.

  При этом зелёные лучи её узких глаз остановились на том самом кармане Фрисса, где, зашитое в кожу (порвало пятый карман!), лежало тяжёлое серое кольцо – Кьюнн, подарок Урана. Речник прикусил язык и подумал, что Кьюнн надо спрятать понадёжнее. Он лучится, как сарматская станция, а Фрисс полагается на его ипроновую скорлупу и даже не догадался обернуть в два-три слоя тряпок...

  Фрисс не боялся, что Ульминия расскажет о его тайне – менны молчать умеют, и всё же он поспешил расстаться с Морнкхо и его гостьей. Он думал, что ему очень повезло – перед походом на Запад увидеть ещё одного менна! Теперь он видел троих. Интересно, живут ли они за Гиблыми Землями? Странно, если их там нет, но ни Морнкхо, ни Ульминия ничего о своих западных сородичах не слышали...

  День клонился к вечеру, когда Фрисс поднялся в Залу Бирюзы, чтобы найти там Астанена. Правитель был погружён в невесёлые мысли. Для Фрисса и многих Речников война кончилась в том году. Астанен же мог увидеть всю Реку – и те разорения, что остались от немирных лет. Не все дела той осени завершились вместе с ней...

  – Фриссгейн – легенда Реки, почти что Чёрный Речник! – заметно обрадовался Астанен – не столько Речнику, сколько возможности отвлечься от тяжёлых дум. – Надеюсь, твои походы не обернулись по зиме бедой? Ты здоров, душа твоя спокойна? Силитнэн до сих пор покоя мне не даёт, боится, что ты привёз из Хесса медленную гибель...

  – У меня всё хорошо, Астанен, и не о чем беспокоиться, – заверил Фрисс. – А что с Рекой? Не приближается никакая новая беда?

  – Река светла и спокойна, впервые за три года, – кивнул Астанен самому себе. – Войнам конец. И даже заданий для Речников сейчас у меня нет.

  – Правда?! – хмыкнул Фрисс, немного успокоенный словами правителя. – Астанен, разве я не знаю тебя и твои запасы заданий?!

  – Знаешь, – усмехнулся правитель Реки. – Но в них никакой срочности, и тем более, на тебя я их не повешу. Ты для Реки сделал достаточно, чтобы заслужить спокойный год. Силитнэн, кстати, не откажется поучить тебя магии, ты, по его словам, выглядишь способным.

  В иное время Фрисс улыбнулся бы – слова о его способностях к магии ничем, кроме шутки, быть не могли. Но сейчас ему было не до веселья. Настало время сказать...

  – Я пришёл попрощаться, Астанен. Ухожу надолго, может, навсегда.

  – Что произошло? – Астанен привстал, и тревога была в его взгляде. – Не тяни, Фриссгейн! Ты же сказал, что всё в порядке...

  – Не всё. Я пойду на Дальний Запад, за Гиблые Земли. Буду искать моих родителей, славных Речников Гевелса и Айнин. Они живы, теперь я знаю, и Запад меня ждёт. Прости их и меня, повелитель Астанен, и отпусти – или наложи запрет. Больше мне нечего сказать.

  Он склонил голову. Астанен медленно поднялся.

  – Опять эти призраки мёртвой земли! Когда же они насытятся кровью? Когда?! Знал бы ты, скольких я туда уже проводил... Когда забудутся, наконец, эти бредни о безопасном пути?! Сколько ещё Речников, отважных, умных, удачливых, поведутся на эти россказни...

  Он забыл о Фриссе, и взгляд его ушёл в неведомое. Речник молча ждал ответа.

  -Совсем недавно, и месяца ещё не прошло... Его звали Эрвин Тайра, молодой Речник. Он был последним, кто не вернулся. Он ведь так же стоял и ждал! А теперь его высохшие кости лежат на обугленной равнине... Двое из твоего рода уже сгинули там, тебе мало этого?!

  – Они живы, Король Астанен, – тихо сказал Фрисс. – И я предам их, если останусь на Реке и не попытаюсь помочь им. Отпусти меня, повелитель Астанен. Даю слово, что вернусь живым.