Текст книги "Западный ветер (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

  Речник оглянулся – усеянное хрупкими жёлтыми валунами дно высохшего залива осталось далеко внизу, вместе с останками древнего корабля, в которых поджидала добычу эа-форма, и скудными пастбищами диких вилорогов. В котловину, оставленную испарившимся морем, мало кто из людей рисковал спускаться, но этот путь до Танготи был кратчайшим.

  Фрисс развернул скафандр и вздохнул.

  – Гедимин, там не может быть сильного излучения! Иначе там не выжили бы люди. Зачем мне защита?

  Сармат крутил в руках какой-то наполовину собранный механизм, и эта штука занимала все его мысли. Он даже не взглянул на Речника.

  – Где в этих краях найти обеднённый уран?! – пробормотал он.

  Над обрывом стелилась по земле вьющаяся мекха, из последних сил выпускающая золотистые цветки. Она сопровождала путников до самых развалин, пробиваясь сквозь потрескавшийся рилкар и прорастая на осколках фрила. В мекхе копошились мохнатые Зелёные Пожиратели. Шаги пришельцев заставили их свернуться в клубки и угрожающе выставить усики. Фрисс осторожно обошёл гусениц и замедлил шаг.

  – Мёртвый космопорт Танготи, – сказал Гедимин, остановившись там, где переставала расти трава, и Фриссу показалось, что он недобро усмехается. – Город, взорванный изнутри. Тысячи звездолётов, сотни подстанций... Хорошая была мишень для Пучков. Западный и южный Танготи – непроходимое месиво обломков, центр до сих пор дымится и горит зелёным огнём. А в северо-восточном районе расположено убежище Танготи, и мы рискнём туда проникнуть.

  – Гедимин, ты бывал когда-нибудь в Танготи? – спросил Речник, настороженно глядя на город. То ли он изначально был построен из серого, белого и чёрного рилкара, то ли выцвел и обуглился от излучения, но выглядел он мрачно.

  – Никогда, – ответил сармат, спрятал недоделанный механизм и скрыл глаза под тёмным щитком. – Теперь я полагаюсь на тебя и твою удачу, знорк. В Танготи всем говори, что я – твой охранник.

  Они долго пробирались по обломкам рухнувших друг на друга башен, и обугленный фрил крошился и хрустел под ногами. Фрисс видел в развалинах следы разграбления – даже ярко окрашенные куски рилкара были отколоты и утащены. В узком лазе под упавшей плитой он нашёл в пыли отпечатки крысиных лап, больших и маленьких, а некоторые обломки были явно погрызены.

  А потом Речник упёрся в стену – точнее, в высокий вал, сооружённый из остатков зданий. Что удерживало между собой эти осколки и обломки, Фрисс не понял, но прикасаться к стене побоялся – судя по виду, она могла рухнуть в любой момент. Гора обломков возвышалась на три человеческих роста, а о её толщине Речник мог только догадываться.

  – Гедимин! Ты мог бы прорезать в этом нагромождении небольшой ход? – шёпотом спросил Фрисс, когда идти вдоль стены ему наскучило. Сармат остановился и указал на разнородные обломки, уложенные в подобие лестницы, и большую крышку люка, вмурованную в вал прямо над ступенями. Крышка за пять тысяч лет изрядно помялась и поцарапалась, но какие-то крепления ещё удерживали её закрытой.

  – Заперты, как и положено воротам, – вздохнул Речник после безуспешных попыток открыть люк. Крышка прилегала неплотно, и, заглянув в щель, Фрисс увидел пустынную улицу и странные жилища. Иногда с той стороны долетал лай, визг и звуки ударов. Речнику показалось, что кто-то подошёл к воротам, и он выкрикнул приветствие, но ответа не дождался.

  – Не так, Фриссгейн, – Гедимин осторожно оттеснил его от ворот и с размаху ударил по ним кулаком. Стена закачалась, на той стороне жалобно заскулили собаки, напуганные грохотом – и всё смолкло. Сармат приложил ладонь к щели, провёл рукой вдоль края люка, поддел пальцами заслонку и мягко потянул на себя. Люк с пронзительным скрежетом распахнулся. Пахло окалиной, и перерезанные засовы слегка дымились, когда путники спустились на покрытую трещинами мостовую по ту сторону стены.

  Там было холодно, ветрено, тихо и безлюдно. Рыжая с подпалинами собака смотрела с крыши заискивающим взглядом и неуверенно махала хвостом. Широкие, как сама Река, улицы разделяли то, что когда-то было громадными башнями. От древних зданий остались одни основания – этажа два-три, и верхние перекрытия заменили крышу. По стенам успели проползти трещины, но их тщательно залепили кусками фрила. Разломы пролегли и по рилкаровой мостовой, и белесая колючая трава заполонила их. Невдалеке от ворот белел вбитый в стену плоский гладкий обломок, испещрённый непонятными надписями. Фрисс остановился, выглядывая знакомые значки, но местные жители, по-видимому, не знали букв Шулани.

  – Странно... – Гедимин смотрел только на дозиметр, город его не интересовал. – Не считая ЭСТ-фона из центра, можно сказать, что тут чисто.

  Фрисс, не медля ни секунды, откинул шлем и глубоко вздохнул.

  – Знорк! – Гедимин сузил глаза. Речник пожал плечами.

  – Я хочу, чтобы меня принимали за человека, – негромко пояснил он. – Лучше скажи, что написано на этом обломке? Что-то важное?

  – В основном ругательства, – сказал сармат, без интереса поглядев на обломок. – Несколько объявлений для горожан... Список задолжавших за воду... Некто Раймон призывает не покупать кожу у упыря Эллиота. Верек-старший обещает пристрелить того, чья дохлая собака плавает в скважине. Джатайя предостерегает от общения со степными дикарями. Всё, Фриссгейн.

  – Ты, верно, пропустил предупреждение о Волне, – сказал Фрисс, разыскивая на обломке Три Луны. – Я не вижу тревожных знаков или не могу распознать их...

  – Тут нет ничего о Волне, – сказал Гедимин. – Что ты делаешь, Фриссгейн?

  – Кто-то должен оставить предупреждение, – ответил Речник, старательно выводя чёрной краской знаки Агаля. "Вооружайтесь против Волны и надейтесь на скорую зиму!" – приписал он под Тремя Лунами и подумал, что фраза вышла туманной, и надо бы её подправить. Но придумать новую Речнику помешал пронзительный вопль за спиной.

   – Ты! – низкорослый человек с морщинистым лицом и почти вылезшими волосами стоял у стены и тыкал пальцем в Речника. – Ты! Пошёл! Пошёл вон!

  – Не кричи, – миролюбиво сказал Фрисс, пытаясь поймать взгляд жителя. Рука хенто задрожала.

  – Это предупреждение о Волне, – пояснил Речник, кивнув на свежую надпись. – Ты слышал о ней?

  Хенто попятился, прижимаясь к стене спиной и не сводя глаз с пришельцев.

  – Гевер! – пронзительно завопил он. – Гевер, чужаки! Они опять пришли из степи! Опять!

  Ближайшая дверь открылась с тихим скрипом. Рослый хенто в странной броне из кожи и фрила стоял на пороге, держа в руках тяжёлый бластер. Фрисс заглянул в глаза воину и увидел там серую муть.

  – Так, опять дикари. Мёдом тут, что ли, намазано?! – сказал хенто в пустоту, даже не глядя на первого жителя.

  – Гевер, они опасны! – крикнул тот, выглядывая из-за выступа стены. – Опасные чужаки из степи!

  – Сам такой, – отозвался Речник. – Воин, мы ищем какую-нибудь еду и пристанище на ночь. Стражам Танготи не о чем беспокоиться.

  – Гевер! – житель издал ещё более громкий и отчаянный вопль.

  – Да заткнись ты, Ханс! – заорал на него страж Танготи. – Вали отсюда, пока цел! А вы слушайте сюда. Здесь живут цивилизованные люди. А я – охранник Гевер, человек Джатайи. Пока вы здесь, чтобы было тихо!

  Он смотрел только на Гедимина, жадно ощупывая взглядом приклад сфалта и щитки брони.

  – Ты охраняешь порядок в Танготи? Скажи, где тут путники могут переночевать в тишине и покое? – спросил Речник. – И что происходит в развалинах?

  – Вот это ствол... – пробормотал Гевер, с трудом отведя восхищённый взгляд от сфалта. Его собственный бластер давно уже болтался на ремне через плечо. Страж Танготи счёл чужаков безопасными.

  – Гедимин защищает меня, – похвастался Фрисс, глядя охраннику в глаза.

  – У-ух. У сарматов всегда отменное оружие. А тебе повезло, – с завистью протянул Гевер. – На кой тебе развалины? Все дикари так и лезут в развалины, будто крыс никогда не видели. Тут в собственном доме могут сожрать в одну ночь. Иди в "Бочку Крови" к Аде, там есть комнаты. Да, броня-то...

  – Губу закатай, – вполголоса посоветовал сармат.

  Фрисс, с интересом разглядывая городские здания, шёл по разбитой подвижной дороге – давно уже лишённой подвижности. Издалека дома казались ему огромными, но вблизи он видел – почти все они мертвы, и пустые окна зияют, как глазницы. По улице бродили, свесив языки, тощие пыльные псы. Люди где-то прятались.

  – Хау! Куда вы так спешите, господа? – раздалось над головой Речника. На него смотрел, облокотившись на подоконник, белокожий и совершенно лысый... нет, всё-таки не человек. Его тощее тело прикрывал выцветший комбинезон, а с лица и рук свисали складки и лохмотья отстающей кожи. Заметив взгляд Речника, незнакомец стряхнул самый крупный клок и широко улыбнулся.

  – Кеу и сарматы – желанные гости в доме Эллиота! Эллиот – это я, – пояснил белокожий. – Древний Сармат, великолепно вооружённый, и добрый путник из племени кеу – встреча необычная, но хорошая. Я тут скупаю всякую всячину. Хотите заработать – заходите к Эллиоту.

  – Рад знакомству, Эллиот. Я Фрисс, – помахал ему рукой Речник. – А ты продаёшь что-нибудь из этой всячины? Я бы посмотрел.

  – Никогда не торгуй с упырями, – посоветовал Гедимин, щёлкнув пальцем по плечу Речника. Эллиот нахмурился.

  – Условимся, друг сармат. Я – таркон. Никаких упырей.

  – Это зависит не от меня, друг таркон, а от твоих торговых талантов, – ровным голосом ответил сармат. – Обеднённого урана у тебя, как я подозреваю, нет? И ядерным оружием ты не торгуешь тоже?

  Эллиот щёлкнул языком.

  – Не очаровывайся, друг сармат, и не разочаруешься. Господин Фрисс, тебя я огорчу тоже. Ничего у меня не задерживается. Шью одежду и тачаю сапоги, тем и живу. Шкурки крыс, цветной фрил, симметричные железки – всё, что принесёте, готов сменять...

  Что-то ярко сверкнуло над головой Речника, подоконник задымился и слегка оплавился, таркон проворно распластался на полу. Фрисс развернулся и в последнюю секунду успел заменить смертоносную молнию слабой Водяной Стрелой. Крепкий рыжеволосый хенто с куцей бородкой замахал бластером, двумя руками протирая глаза, но оружия из рук не выпустил.

  – Заходите ещё, господа, – свистящий шёпот Эллиота и негромкий смешок догнали Речника на другом конце улицы, и громкая брань намокшего стрелка не заглушила голос таркона. Рыжий хенто долго кричал вслед чужакам, но они были уже далеко, на небольшой площади, наполненной тихим гулом спрятанных где-то рядом механизмов. На краю площади распласталось приземистое здание с выпирающими из него изгибами труб, собранное из обломков фрилового купола. Над зданием поднималась невысокая мачта с тремя парами ветвей, а над ней неторопливо кружил Клоа.

  – Туда, – Гедимин тронул Речника за плечо и указал на противоположную сторону улицы. Там стоял длинный дом всего в два этажа, выкрашенный в грязно-розовый цвет. Над дверью болталась вывеска, аккуратно вырезанная из тонкого фрила. Вокруг бродили собаки, с надеждой глядя на открытую дверь, а изнутри долетали несвязные крики и звон стекла...

  Тусклый зеленоватый свет сочился в пролом – это сияли развалины космопорта на западе. Вдалеке раздавался мерный протяжный скрип, иногда сменяющийся воплями и звуками ударов с площади. Гедимин выломал дверь, одиноко болтающуюся на обломках этажа, положил её на вход в укрытие и привалился к ней спиной. От его брони, нагретой солнцем за день, исходил ровный жар. Фрисс протянул руку и коснулся искорёженной и оплавленной пластины на плече сармата.

  – Этот Верек – всё-таки редкий болван, хоть и управляется с генератором! Опять тебе скафандр попортили...

  – Да там не генератор, а простейший уловитель. Кто бы им генератор доверил?! – с досадой отозвался из темноты Гедимин. – Но и это устройство они умудрились покорёжить. Непостижимое умение всё портить... Ну да ладно. Скажи, Фриссгейн, зачем ты пьёшь непроверенные жидкости в заражённой местности? И какое действие они на тебя оказали?

  – Редкую дрянь тут гонят, Гедимин, – поморщился Речник, – и столь же гадостно готовят еду. Жаль, я сразу не спросил тебя, из чего она. Знал бы – не прикоснулся бы!

  – Разумно. Би-плазма – идеальная пища. Хентос только портят её нелепой маскировкой и обработкой, – ровным голосом сказал сармат, но Фрисс был уверен, что он с трудом сдерживает смех.

  – Мои предки, похоже, были странными существами, раз ели это, – вздохнул он. – А почему ты ни разу не назвал хентос людьми... то есть – знорками?

  – Хентос – не знорки, и это очевидно, – пробормотал сармат сквозь сон. Где-то на улице истошно залаяли собаки, а потом раздался пронзительный визг, и всё снова стихло. Речник вздохнул, нащупал в сумку Верительную Грамоту и понадеялся, что увидит Реку – хотя бы во сне.

  Он проснулся от громких шагов и злых криков, сменившихся виноватым шёпотом. У входа в укрытие сармат говорил с двумя людьми Джатайи. Один из них держал за хвост тушу здоровенной серой крысы.

  – Ханс Деган был загрызен этой ночью у собственной хибары, – равнодушно сказал Гедимин, вернувшись к Речнику после разговора. – Стена не может удержать крыс, а хентос не справляются с их отловом.

  – Плохо, – покачал головой Фрисс. – Я-то думал, с их оружием... Они идут сейчас за стену разбираться с крысами? Не хотелось бы попасться им под руку.

  – Никто никуда не идёт, – отмахнулся Гедимин. – Если ты готов к поиску, мы отправимся к стене сейчас. С чего ты хочешь начать? Учти, прощупывание города ничего не даст – слишком сильное излучение исходит из центра.

  – Тогда... тогда я просто посмотрю, что там наверху лежит, – неуверенно сказал Речник. – А завтра спустимся в само убежище.

  Крысы в посёлок приходили часто, и никто уже не отваживался жить в пустующих домах рядом со стеной. Никто, кроме ключника Энди, охотника на крыс. Этот худой лохматый хенто с перебинтованной рукой стоял сейчас у древнего здания и жевал травинку. Увидев Речника, Энди оживился и выплюнул стебель.

  – Слыхал, что стало с Хансом? И так каждую ночь, – многозначительно покивал ключник. – Крысы сегодня сыты, тебе это на руку.

  Тяжёлая дверь, которую Энди называл Лазом, пережила Применение со всеми странными механизмами, которые запирали её – и открывать Лаз пришлось Гедимину, после того, как Фрисс чуть не сломал палочку-ключ пополам. Дверь надсадно заскрипела, снова отрезав обитаемый город от разрушенных кварталов, а Фрисс посмотрел на развалины – и тяжело вздохнул. Старые Города не любили делиться сокровищами...

  Груды рилкара и фрила загромождали расколотую ленту дороги, разделяющую ряды разбитых зданий-сфер, поваленные столбы толщиной со ствол Высокого Дерева, свёрнутые в клубки ветвистые мачты. Многочисленные воздушные мосты когда-то обрушились, и их остатки преграждали Речнику путь. Он петлял по завалам, видел следы крысиных лап и зубов, и стены, обожжённые лучами бластеров – и убеждался, что обитатели Танготи давно поделили все находки между собой и растащили по норам. Чужаку надеяться было не на что.

  – Говоришь, у них были ползучие дома? А это опоры для них? Посмотреть бы, как оно выглядело вживую... – вздохнул Фрисс, пытаясь вообразить одну из расколотых сфер размером с трёхэтажный дом ползущей вверх по опоре.

  Что-то сверкнуло в круглом проломе, Речник заглянул в разрушенное здание, но тут же отвернулся. Ничего интересного там не было – разбрызганный по стенам накопитель набрался излучения и начал светиться.

  Крупная бурая крыса вразвалочку шла по середине улицы, но вдруг остановилась и вытаращила глаза на чужаков. В следующую секунду она метнулась к развалинам, но добежать не успела. Что-то блестело на её лапе, Фрисс из любопытства сел рядом – и разглядел серебристое колечко тонкой древней работы, с крохотным цветком и еле заметным камешком в его сердцевине. Сделана эта вещица была явно не крысами, и Речник сорвал её с крысиной лапы, прежде чем оттолкнуть труп к обочине. Кольцо пахло свежей кровью.

  Изыскатели вышли к небольшой площади – улица здесь делилась надвое, а потом снова сливалась, и на получившемся островке одиноко высилась опора древнего здания. Верх огромной колонны треснул и оплавился от давнего взрыва, подвижную сферу отнесло в сторону и разметало по улице, но опора уцелела. Чёрный пролом на месте выпавшей двери зиял у основания колонны, а рядом копошились крысы. Одна из них встала на задние лапы, чтобы рассмотреть пришельцев, и Речник увидел пучок длинных волос в её "руке". Крысы, похоже, ничего не боялись в своём городе – Гедимин успел выстрелить раньше, чем хотя бы одна из них крикнула или бросилась наутёк. Фрисс склонился над грудой обломков, среди которых валялись клочки одежды из пёстрого скирлина, пряди тёмных волос и мелкие осколки костей.

  – Пусть эти руины хранят твой покой, – прошептал Речник и поднял голову на шорох из развалин. В следующий миг он катился по разбитой мостовой, остатки здания-сферы с грохотом крошились и оседали, а здоровенный пласт рилкара, просвистевший над головой Речника, торчал из горы мусора. Из оседающих развалин слышался оглушительный визг придавленных и обожжённых крыс, а те, кто успел выскочить, лежали грудами пепла на мостовой. Фрисс прижался к колонне, медленно отступая в тень зданий, туда, где уже притаился Гедимин. Сармата можно было различить по золотистому блеску на оплавленном запястье, но навряд ли он позволил бы крысам так долго приглядываться...

  – Нас заметили, Фриссгейн. Готов двигаться дальше? – еле слышно спросил сармат, кивая на стаю крыс, бегущую к источнику воплей. Это были крупные серые воины, обросшие бронёй, а поверх собственной брони их защищали панцири из обкусанных фриловых чешуй.

  – Они – хозяева этих руин, – прошептал Речник, – но я не боюсь их. Идём.

  Они пробирались вдоль глухих стен, сторонясь окон и проломов, долго, пока Фрисс не выбился из сил. Под ногами крошился облучённый металл, несколько раз Речник наступил на раскалённый накопитель, въевшийся в обломки, на скафандрах оседала чёрная пыль. Фрисс остановился в тени поваленной опоры, чтобы стереть прах хотя бы с лицевого щитка и глотнуть Би-плазмы. Убирая контейнер в сумку, он глянул в крошево мелких осколков у стены – и увидел, как колышутся под ветром широкие перистые листья, неправдоподобно зелёные и яркие.

  Один из осколков воткнулся в ладонь Речника, проколов перчатку, но Фрисс ничего не заметил. Разметав стекляшки, он поднял загадочный обломок и поднёс к глазам. Там, под затуманенной гладью фрила, жил древний лес – громадные папоротники, чёрно-зелёные стволы старых деревьев и пряди изумрудного мха, свисающие с них. Фрисс глядел на них, как в узкое окошко, и почти слышал, как верхушки деревьев шумят на ветру. Он осторожно повернул обломок другой стороной – обычный светло-серый лист фрила. Речник испугался, что лес исчез и с первой стороны, но нет – местность немного изменилась, но осталась там же. Из-за царапин и сколов на поверхности фрила лес виделся смутно, как в слабой дымке. Фрисс судорожно вздохнул.

  – Гедимин! Скажи, что это?!

  От неожиданно громкого оклика сармат нахмурился.

  – Крысы рядом, знорк, – сдержанно напомнил он, без особого интереса разглядывая осколок. – А это фэнрил. Им закрывали окна, чтобы вид из них стал более приятным. Тут должно быть много фэнрила. Он дорого стоил, но у местных деньги были.

  – Зеркало мёртвого леса... – прошептал Речник, поглаживая пальцем лист.

  – Не обязательно леса. Картинки были самые разнообразные, – сказал сармат и сомкнул на обломке "усы" двух приборов. – Хорошая сохранность, Фриссгейн. Фэнрил очень нестоек, под гамма– или ЭМИА-лучами быстро выгорает, и мгновенно тускнеет от перегрева. А этот фрагмент сохранился отлично. Его даже можно очистить, если он тебя интересует.

  – Да! – почти крикнул Фрисс, глядя на сармата с благодарностью. – Эта штука дороже металла и драгоценностей. Я...

  Острый осколок фрила ударился о стену над его плечом. Из близких развалин слышались взбудораженные вопли. Гедимин выстрелил в еле заметную трещину на стене и указал Речнику на узкий проход меж глухими стенами. Фрисс нырнул в полумрак, унося с собой осколок древней Тлаканты.

  Из-под рухнувшей стены, с трудом откатив рилкаровые глыбы в сторону, Фрисс выудил второй кусок фэнрила. В нём виден был уголок ало-золотистого неба с полосой наползающей тьмы и белоснежная цветущая ветка – и больше ничего. Сармат покосился на осколок, но ничего не сказал и лишь кивнул в ответ на просьбу очистить и эту находку тоже.

  Фрисс думал, что ему мерещится шум бегущей воды, но с каждым шагом он становился громче. Речник остановился и заметил, что обломки блестят от влаги – под ними сочился ручей, еле заметный в стеклянном крошеве.

  – Вода! В этих развалинах живы родники?!

  – Куда тебя понесло, знорк?! – с досадой посмотрел ему вслед Гедимин.

  Фрисс почти бежал по хрустящим под ногами грудам. Стайка бурых разведчиков смело бросилась наперерез ему, но до Речника живым добежал лишь один. Разрубив крысу пополам и оторвав её голову от своего сапога, Фрисс наконец остановился. Из-под нагромождения плит, наполняя чашу – осколок прозрачного купола – вытекала тонкая струйка. Зелёный мох устилал камень вокруг неё, а в неглубокой нише над родником темнели знаки Шулани. Речник уставился на них, потом протёр лицевой щиток, зажмурился и помотал головой. Знаки не пропали.

  – Гедимин!!!

  Пальцы сармата сомкнулись на его плече, и Фрисс стиснул зубы, чтобы не завопить от боли в голос.

  – Просил же не шуметь, – мягко сказал Гедимин. – Что... а, вижу. Хм...

  Речник молча высвободил плечо и прочитал надпись ещё раз. В иное время он нашёл бы, что сказать сармату, но сейчас важнее были эти строчки.

  Великая Река, Айнин и Гевелс. В помощь Сельбе Джиен, если она сюда вернётся.

  Он положил ладонь на край чаши, в ледяную воду, и тихо запел. Сине-зелёный свет, сочащийся из сумки, окутал и Речника, и исток ручья, и усилившийся поток понёс сияние дальше по развалинам. Что-то зашипело и громыхнуло за спиной, но Фрисс не обратил внимания. Только вода, переполнившая чашу и пролившаяся на ноги Речника, привела его в чувство.

  – Кьяа!!! – орали за спиной, и запах горелого мяса резал ноздри, проникая даже сквозь фильтры сарматской защиты. Фрисс развернулся, вырывая мечи из ножен.

  – Надеюсь, мы тебе не помешали, – сказал Гедимин и направил очередной поток плазмы в гору обломков, не так давно бывшую почти целым зданием-сферой. Площадка перед развалинами дымилась, устланная сплошным ковром пепла. Всё вокруг родника было засыпано поломанными стрелами из облучённого металла и заточенными треугольниками из тонкого, но жёсткого фрила. Гранёный кусок стеклянистого вещества торчал из земли у ног Речника, ещё один такой же – из трещины между пластинами в броне сармата.

  – Ещё немного, и они пристреляются, – сказал Гедимин, с хрустом вырвал из плеча гранёный стержень и вернул на место пластины. – У них интересные боевые машины, жаль, издалека плохо видно, а ближе их подпускать не хочется. Ты завершил свои дела, Фриссгейн?

  Речник охнул, с ужасом глядя на сармата.

  – Зачем ты ждал меня, Гедимин?! Уходим отсюда...

  Теперь они шли в тишине, и их окружали обычные тлакантские дома-башни, почти не повреждённые, не слишком высокие. Опустилась тишина, нарушаемая хрустом осколков и шорохом оседающей пыли. Дорога оборвалась у невысокого здания, ярко-алый фрил на стенах которого давно оплавился, почернел и пошёл пузырями – но цвет ещё угадывался под слоем пепла. Здание примыкало к совершенно целому серо-стальному куполу, такому большому, что сарматская станция поместилась бы под ним.

  – Убежище Танготи, – сказал Гедимин, глядя на тлакантские знаки над входом. – Нас ждут.

  Две ухоженные крысы с гладкой серебристой шерстью спокойно сидели у входа и разглядывали пришельцев. Одна из них показала пустые ладони – этот жест был известен даже крысам.

  – Ийи! Мы говорим между собой мирно. Мы не стреляем и не кусаемся, – сказала она. – Один мирный разговор. Ийи!

  – Зависит от вас, – сармат нехотя опустил сопло сфалта к земле. Фрисс шагнул вперёд.

  – Кто вы?

  – Просто посланники, – крыса, как показалось Речнику, вздохнула с облегчением. – Ахисар правит в норах от востока до запада! Он послал нас говорить с вами. Ийи!

  – Все крысы в стае Ахисара говорят так гладко? – спросил в пустоту Гедимин.

  – Чего хочет правитель крыс? – спросил Речник, скрывая изумление.

  – Он спрашивает, зачем вы вторглись в наш город. Вы пришли, как убийцы! Вы ломаете наши машины и убиваете всех. Ийи! Ахисар говорит – Древний Сармат силён, и воин-кеу силён, но город убьёт их. Зачем они воюют с нашим городом? Ийи!

  – Ахисар говорит – если война, то война. Если мир, он готов к миру. Чего вы хотите от стаи Ахисара? – закончила речь вторая крыса.

  – Мы не хотим никого убивать, – заверил Речник, надеясь, что Гедимин промолчит. – Мы ищем ирренций. Нам нужно спуститься на дно убежища и вернуться обратно. Если никто не будет мешать нам, мы не тронем ни одну крысу. Если Ахисар -правитель Танготи по праву, мы не нарушим его законы. Передайте мои слова своему предводителю. Я хочу знать его ответ.

  Крысы переглянулись.

  – Ийи! Ты получишь его, посланник кеу. Твои слова приятны нашим ушам.

  Одна из них скрылась в красном доме. Гедимин тяжело вздохнул.

  – Что ты делаешь сейчас, знорк? – еле слышно спросил он. – Ведёшь переговоры с Крысами Моджиса?

  – Так же, как ты ведёшь переговоры с Хамерхетом и Стинком, – напомнил Фрисс, глядя сармату в глаза. – Потерпи, Гедимин, нам нужен безопасный путь под землю...

  – Ийи! – крысе, возвращающейся с ответом, не терпелось выкрикнуть его. – Ахисар отвечает вам – ваша просьба будет исполнена. Вы войдёте в убежище и выйдете оттуда. Никого из нас вы не увидите на пути. Ксартис, посланник, принёс вам ответ в точности.

  Крыса отвесила неуклюжий поклон.

  – Фриссгейн и Гедимин отвечают Ахисару – пока он держит слово, его подданных мы не тронем, – сказал Речник. – Завтра утром мы прийдём и спустимся в убежище. Надеюсь, ваш предводитель честен.

  Он чувствовал, что крысы смотрят ему вслед, и ловил злые взгляды из каждой щели, пока выбирался из дальних кварталов к посёлку хентос. Но никто не посмел выйти из укрытия, и ни одна стрела не полетела в изыскателей...

  За стенами укрытия не смолкали крики и брань. Все городские псы лаяли на разные голоса, временами слышался грохот и лязг. Фрисс пожал плечами и улёгся на жёсткую постель.

  – Если бы они так стреляли по крысам, как палят по мирным путникам, Танготи был бы очищен за неделю! – сердито сказал он. – Знал бы – оставил бы колечко крысам. Гедимин, вовремя ты вступился – я и подумать не мог, что он выстрелит...

  – Отобрать всё, что сложнее дубины, у всех хентос без исключения... – пробормотал засыпающий сармат. Фрисс замолчал и долго лежал в темноте, прислушиваясь к воплям на площади...

  Энди-ключник топтался у стены, прикладывая примочку к опухшему глазу, и на чужаков смотрел хмуро.

  – Так вы без шкурок вернулись вчера? – переспросил он. – Только с мёртвой девчонкой? Ну, я её отца знаю. Он пристрелил бы тебя, да. Он клялся вчера перебить всех крыс. Ключ ему не давай, даже если помиришься.

  В развалинах царила тишина. Фрисс повернул было к ручью, но сармат остановил его.

  – Убежище больше, чем ты думаешь, знорк. Значительно больше. А времени у нас мало. Даже если крыса сдержит слово, после темноты здесь оставаться нельзя.

  Ксартис и его молчаливый товарищ смирно сидели у входа в убежище и, кажется, обрадовались пришельцам.

  – Ахисар желает вам удачи, – сказала серебристая крыса. – Ахисар надеется на вашу честность.

  – Мы его не подведём, – кивнул Фрисс и с трепетом шагнул под своды красного здания.

  Холодный синеватый свет мигал и поминутно грозил угаснуть. В неверном мерцании Речник различал ряды наглухо запертых дверей. В каждой из них крысы успели прогрызть дыру, и они же, сдирая со стены широкий экран, уронили и разбили его – теперь обломки затемнённого фрила валялись под ногами, а в стене зияла дыра. Ветвящиеся трещины пересекали пол, и Речник встревожился было, но вскоре понял, что треснуло лишь верхнее покрытие, и никуда он не провалится. Широкий овальный зал завершался круглой дверью, створки которой навечно были заклинены. За дверью Фрисс увидел очень длинный наклонный коридор, выводящий в конце концов к подъёмнику. Пульт с несколькими кнопками, вмурованный в стену, крысы почему-то не тронули. Фрисс неуверенно протянул к нему руку и посмотрел на Гедимина.

  – Интересно, выдержит ли подъёмник меня, – пробормотал сармат, с увлечением разглядывая экран дозиметра. – Самая большая кнопка, Фриссгейн. И я очень удивлён, что всё это до сих пор работает.

  Бесшумно открылись двери. Фрисс вошёл в подъёмник с опаской. Там светильников не было – крысы до них дотянулись, мерцала лишь подсветка кнопок, почему-то уцелевшая. Гедимин пригнулся, чтобы не царапать шлем о потолок, опоры жалобно заскрипели, но выдержали. С тихим свистом подъёмник пополз вниз. Речник повернулся к сармату и растерянно улыбнулся.

  – Убежище наших предков... Всегда мечтал увидеть, как они жили под землёй!

  – Чьих предков? – покосился на него сармат, ненадолго оставив в покое дозиметр. – У тебя с местными хентос очень разные предки. Твоих к убежищу Танготи близко не подпустили бы. А для меня здесь слишком низкие потолки.

  Подъёмник скрипнул и остановился. Сквозь прозрачные двери Фрисс видел огромный сумрачный зал, сеть расходящихся во все стороны коридоров, покосившиеся и заклиненные двери.

  – Где мы сейчас? – тихо спросил он.

  – Верхний жилой ярус, я полагаю, – Гедимин снова отвлёкся от измерений и прикрыл экран прибора, но "усы" оставил выпущенными. – Хочешь выйти?

  Речник видел в закрытых дверях огромные дыры, прогрызенные крысами, и понимал, что всё мало-мальски ценное они уволокли или испортили. Но всё же он кивнул и вышел в синеватую тьму, освещая себе путь. В ярком луче фонаря он разглядел многочисленные следы в пыли. Крысы тут жили, наверное, с того дня, как люди убежище покинули.

  Он заглянул в ближайшую комнату и обнаружил там всякий хлам, разложенный по кучкам, несколько ворохов рваного скирлина и сухой травы и изрядно обгрызенную фриловую планку. Это была большая комната – целая стая крыс могла поместиться в ней. Ничего от прежних хозяев тут не осталось, кроме пары огромных тонкостенных коробок в дальнем углу.

  – Тут искать бесполезно, – Гедимин возник за плечом Речника бесшумной чёрной тенью, и Фрисс невольно вздрогнул. – Ирренций здесь есть, но это пыль, нанесённая крысами. Сильное излучение исходит с самого нижнего яруса...