Текст книги "Западный ветер (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

  – Анаквати рады гостям, особенно тем, кто приходит издалека, – степенно кивнул Речнику седой джайкот. – Я – Мацаска Ойяу Анаквати, и этот дом – мой... и ничего не опасайся под его крышей, путник.

  Хозяин Дома-на-Перекрёстке одет был ярко, и украшений у него было немало, и только он не был никак раскрашен. Остальные служители от обычных джайкотов не отличались ничем, хоть и состояли в союзе Анаквати. А под крышей дома собралась небольшая, но пёстрая компания... но пока Фриссу было не до незнакомцев.

  – Зачем Мацаска Анаквати выгнал сармата-странника спать на улицу? – сердито спросил Речник. – Мацаске Анаквати не заплатили?

   Джайкот развёл руками.

  – Мацаска Анаквати проявил всё возможное уважение к сармату-страннику – но нет в этом доме потолков, которые выдержали бы его вес! Мы постелили ему много циновок и накрыли его навесом, и никто там не мешает ему спать. Он захотел лечь рядом с кораблями...

  Речник вздохнул и улыбнулся.

  – Сарматы любят всякие штуковины... Я вот не знаю – сказал Гедимин о разбившемся корабле посреди пустыни, или же нет...

  – Сказал, – кивнул джайкот. – Покорители Небес благодарны ему и тебе, но оплакивают тех, кто вёл этот корабль. Поэтому их нет сегодня в Доме. Садись на циновку, посланник Реки, скоро будет готова еда. Здесь мирные путники – руйи с южных кораблей, прилетевшие накануне, охотники с востока, дева-воин из народа кеу... А скажи, странник, правда ли, что у тебя есть острые порошки, и ты готов продать их?

  – Есть немного, и ещё есть лаймар, – кстати вспомнил Речник о плодах, попусту занимающих место в сумке. Он попробовал съесть лаймар, когда наскучила Би-плазма, но плод оказался невероятно кислым и терпким. Фрисс подозревал, что он попросту недозрелый. Что может созреть в конце весны?!

  Торг был недолгим – ещё не успели принести еду, как Речник передал Мацаске все плоды лаймара и засунул в сумку пару свёртков – небольшие, но красиво разрисованные сосуды из Кими, длинную юбку из тонкой мягкой кожи в подарок Кессе и кожаные рукавицы со шнуровкой, немного узкие в запястьях, но удобные. Лишь одно мешало Фриссу торговать пряностями – в его сумку не влезло бы всё, что он хотел и мог выменять...

  Довольный Речник сел на пол рядом с другими постояльцами. Снаружи давно стемнело, плошки с жиром, расставленные по комнате, больше чадили и коптили, чем светили. Свернув из лепёшки подобие черпака, Фрисс запустил руку в огромную миску с варевом – судя по вкусу, жёсткое мясо и сушёный Менси долго варили в одном котле, а потом плеснули туда сок лаймара. Из соседней миски пахло растёртой луковицей Хелтори, а месиво было тёмно-зелёным – руйя-сосед сказал любопытному Речнику, что это ванкаса. После Би-плазмы Фриссу всё казалось вкусным...

  – В Наахеше мы видели дождь, – тихо рассказывал джайкот-охотник, вернувшийся из пустыни. – Мы видели воду с небес в начале лета. Трудно же было в него поверить...

  – Хранитель Мишкоатль тоже видел этот дождь, – негромкий писклявый голос долетел из темноты. – Он говорит – такое было лишь однажды, когда...

  – Только над Ангалау нет и нет дождей, – вздохнули под боком Речника. – Для нашего племени у священных змей нет воды.

  – Священные змеи дали тебе Старое Оружие, Кев Джиен Най, – с укоризной сказал руйя-торговец. – Кто виноват, что ты забрала всю удачу племени?

  Фрисс обернулся, забыв о еде. Рядом сидела и широко раскрытыми глазами смотрела то на бластер, то на мечи та самая дева-воин из племени кеу. В темноте Фриссу показалось, что она одета в блестящий скафандр наподобие сарматских, но это была простая человеческая одежда, только сшитая из серо-стального скирлина. Кеу нашила на серый скирлин множество шнурков и перьев, непонятных деталей от неизвестных механизмов и бусин из фриловых осколков. На груди кеу, как странный медальон, висел небольшой бластер – точнее, отдельные его части, чудом удерживающиеся вместе.

  – Он не стреляет, воин, – покачала головой странница, показав Речнику разделившиеся обломки – часть ствола, часть рукояти. От лёгкого, но смертоносного оружия остались лишь куски корпуса, стрелять там было уже нечему.

  – Подобрала в крысятниках Танготи, – пояснила кеу, запихивая все детали обратно в бластер. – Только самого тупого хенто напугаешь таким оружием. Крысы его не замечают...

   – Зря ты так говоришь. Хорошее оружие, его только починить нужно. А крысы не боятся даже ракет, на то они и крысы, – уверенным голосом сказал Речник и подумал, что мимо Танготи и его "крысятников" точно не пройдёт. Где сломанное оружие, там и действующее...

  – Твой народ тоже готовится встать на пути Волны? – спросил Фрисс и положил перед Кев лепёшку и горсть местных леденцов – гигантских муравьёв, замурованных в сахар. Сладостей принесли мало, дотянуться до них удалось не всем. Слуги разливали что-то пенящееся по подставленным чашкам, Фриссу плеснули тоже – на пару глотков, как и всем остальным, и Речник чувствовал, что напиток безбожно разбавлен.

  – Мой народ уже никому не помеха, и скоро он истает, как тень, – мрачно ответила кеу, глядя в чашку. – Я искала помощи, да, видно, поздно. Двуногие крысы расправятся с нами, четвероногие – доедят кости.

  – Что с вами произошло, и какая помощь нужна вам? – спросил Фрисс, отставив чашу и поймав взгляд кеу. – Я Фриссгейн, воин Великой Реки, и я не пройду мимо.

  – Великая Река?! Сельба Джиен Камикви – старшая в нашем племени... она тоже искала помощи – и она говорила, что кто-то с Великой Реки обещал ей помочь. И кто-то усмирил тогда крыс из Ангалау и дал нам несколько спокойных лет! Это ты был, воин?

  Речник вздрогнул.

  – Скажи, давно это было? Сельба – твоя мать?

  – Моя прабабушка, – покачала головой Кев. – Очень давно. Трудно поверить её рассказам. Тогда нас было больше, и крысы не смели бегать по нашим крышам! Сейчас не наберётся и сотни людей Джиен, даже если считать всех рабов в Ангалау...

  – Расскажи по порядку, Кев Джиен Най, – попросил Фрисс, и его глаза сверкнули. Кеу отстранилась и посмотрела на него со страхом и надеждой. Речник видел старые и свежие шрамы на её лице и руках.

  – Если бы не ушла вода, тарконы не посмели бы сунуться в долину! А когда они заперли нас в пещерах, хентос пришли по их следам. Теперь они издеваются над нами вместе, а крысы ждут своей очереди. Слушай, воин Великой Реки...

  Когда она замолчала, в зале не осталось уже никого, и последняя плошка с жиром угасала в клубах чадящего дыма.

  – Завтра я уйду из Ойи. В Тикении живут сильные племена, может, они согласятся помочь нам, – закончила Кев. – Один воин не прорвёт кольцо осады, там нужна армия – или могущество Тлаканты. У тарконов и хентос – Старое Оружие, наши ножи и копья против них бесполезны...

  – У тебя тоже есть Старое Оружие, – Фрисс снял бластер с перевязи и положил перед Кев. – Надеюсь, оно поможет твоему народу.

  – Ты не насмехаешься, воин Реки? – Кев сомкнула пальцы на рукоятке бластера. – Самое сильное оружие, какое мне доводилось видеть... А ты? Как ты пойдёшь дальше без оружия?

  – Мне не надо в одиночку противостоять городу работорговцев и стае крыс, – покачал головой Речник. – Мне хватит мечей. И как только путь приведёт меня в Тикению или Ангалау, я прийду на помощь тебе.

  Он подумал при этом, что обязательно заглянет в Ангалау – и если не выпустит племя Джиен из осады, то по крайней мере вернёт им воду и убьёт достаточно крыс и беззаконных хентос. Гедимин наверняка откажется помогать в таком деле, но это и не дело сарматов – здесь должны навести порядок люди.

  – Мне нечего дать взамен, воин Реки, – вздохнула Кев. – Но моя комната открыта для тебя ночью и днём, и если ты меня не боишься...

  Узкие окна Дома-на-Перекрёстке были закрыты лишь плетёными занавесями. Когда Фрисс проснулся, занавесь хлопала на ветру и роняла капли воды на пол, а за окном шёл дождь, и всё небо до горизонта потемнело и набухло влагой. Из-под стены послышался знакомый голос, Речник из любопытства выглянул в окно – и отступил за занавеску. Внизу лежал навес, залитый водой и упавший под её тяжестью, а рядом стоял Древний Сармат, скрестив руки на груди, и дождь стекал по его броне. Мацаска смотрел на него, задрав голову, и с его широкополой шляпы ручьями бежала вода.

  – Не злись, Гедимин, – голос джайкота еле слышен был за шумом дождя. – Если чего-то нет у нас, то и тебе мы это дать не можем!

  Что ответил сармат, Речник не расслышал. Кев выглянула в окно вместе с ним – и быстро спряталась за стену.

  – Дождь в начале лета, – прошептала она и покосилась на небо. – Тем приятнее будет путь. Мне не добраться до вашей Реки, ты никогда не прийдёшь в Ангалау, и это очень печально. А если этот сармат увидит меня, то история завершится быстро и плохо. Если священные змеи видят нас, пусть они пошлют тебе новое оружие и удачу в поисках...

  Все припасы Кев помещались в небольшой торбе, оружие она спрятала под одеждой. Речник успел крепко сжать сухую горячую ладонь и пожелать удачи в бою – и больше ничего. Кев протиснулась в окно и тихо спрыгнула на другом краю двора, подальше от Гедимина и Мацаски. Если бы Фрисс не знал, что в Доме-на-Перекрёстке не берут денег с путников, решил бы, что кеу очень не хочет платить...

  "Хвала богам, земля напьётся и отдохнёт от зноя," – рассеянно подумал он, проверяя, не затупились ли мечи за время бездействия.

  Когда Речник спустился в общий зал, и Мацаска, и Гедимин были там – и делали вид, что не замечают друг друга. Сармат сидел у стены и задумчиво жевал лепёшку, обмакивая её в жижу из мятой ванкасы. Как он проталкивает еду сквозь маску, Речник так и не понял – слишком удивился увиденному. Это Гедимин-то ест человеческую пищу, здесь, в лучистых степях Аркасии?!

  Руйи с торговых кораблей – их оказалось вдвое меньше, чем померещилось вчера Речнику – сидели у блюда с горкой варёных яиц, крупных и совсем мелких, чистили их и макали в ванкасу, попутно обсуждая цены на кожи и паучий клей. Фрисс взял столько яиц, сколько поместилось в руках, и уселся рядом с хмурым сарматом.

  – Как спалось, Гедимин? Никто не наступал на тебя? – спросил Речник, скрывая усмешку. Отдых, даже рядом с кораблями, пошёл сармату на пользу – его взгляд прояснился, и если что-то сейчас злило его, то чудовище из Чинчикоцоу было здесь ни при чём...

  Сармат посмотрел на Речника долгим пристальным взглядом.

  – Куда бластер дел? – спросил он.

  – Отдал тому, кому он нужнее, – спокойно ответил Фрисс, глядя ему в глаза, хотя это было непросто. – Кев сражается одна против беззаконной орды. Я же всю жизнь обходился мечами, обойдусь и теперь.

  Гедимин тяжело вздохнул.

  – А есть ли смысл искать Старое Оружие, Фриссгейн? Если ты готов отдать его первой же встречной самке...

  Речник вспыхнул и готов был ответить резко, но сердитые возгласы и быстрые шаги за порогом зала заставили его замолчать и посмотреть на дверную завесу. Откинув её, в зал вошёл мокрый и недовольный Покоритель Небес – Фрисс узнал его по рукавицам и повязке, закрывающей лицо, которую джайкот сейчас снял и комкал в руке.

  – Что за день-то такой, а... – пробормотал он и остановился невдалеке от сармата, глядя на него с опаской.

  – Гедимин, слушай, я понял, что не так с двигателями! Кеу, чтоб им ни взлёта, ни посадки, наверняка разбавили масло!

  – Проверим, – буркнул сармат, поднимаясь с места. Он провёл пальцем по запястью, выпуская "усы" анализатора, покосился на замерцавший экран – и столкнулся взглядом с изумлённым Фриссом. Рука сармата медленно опустилась, глаза потемнели – он был до крайности смущён.

  – Разбавили масло?! Это не пустяковое обвинение! – поспешно сказал Речник, глядя исключительно на Покорителя Небес. – Надо очень хорошо всё проверить! Думаешь, кеу хотели, чтобы ваши корабли разбились?

  – Да нет, они всегда так делают, их корабли так летают – и ничего, но нам-то нужно хорошее масло! А они... – джайкот махнул рукой и побежал догонять Гедимина – тот уже вышел во двор. Фрисс озадаченно посмотрел на Мацаску, тот – на потолок.

  – И несёт же их в небо в единственный дождливый день за лето! – пробормотал Анаквати.

  Что-то ткнулось в колено Речника. Чьи-то коготки проскрежетали по пластине брони. Фрисс посмотрел вниз – и увидел мохнатое существо с острой мордочкой и длинным пушистым хвостом. Оно было чуть длиннее кошки и в два раза приземистее.

  – Дождь идёт по твоим следам, Речник Фриссгейн, – тихо сказало существо. – Тебя запомнил менн-хранитель Мишкоатль, а мы тебя узнали. Мало за кем в этой степи ходят дожди...

  – Кто ты? – спросил Речник. – Ты что, ищешь меня?

  – Вовсе нет, но встреча для нас удачная, – существо уселось поудобнее, обернув хвост вокруг лап. – Мы – нхельви, жители холмов. И мы знаем, как хорошо спрятана вода под холмами, и как скупо летнее небо на тучи.

   – Пусть боги избавят всех нхельви от жажды, – растерянно сказал Фрисс, – но ты ошибаешься – я не вызывал этот дождь, я не великий маг и не джейгон-жрец.

  Он, конечно, слышал о гигантских городах-холмах землероек нхельви, хрупких на вид зверьков, которых боялись трогать и хески, и люди, и сарматы. Но никак не ожидал встретить скрытного осторожного нхельви на постоялом дворе. Рыже-пепельная землеройка была здесь не одна – теперь Фрисс увидел стайку нхельви вокруг миски с ванкасой. Все существа смотрели на Речника.

  – Джейгоны не могут вызвать дождь, они даже не пытаются, – серьёзно ответил нхельви. – Только сирлавен пляшут и поют для небесных змей, дудят, гремят трещотками и бьют в барабаны – и небесные змеи приводят для них дождь. А за тобой тучи ходят по пятам, как голодные псы. Вода земли и неба слышит твой зов...

  "Что им, интересно, рассказали в Наахеше? Менны вроде не склонны выдумывать байки..." – растерянно думал Фрисс.

  – Чего ты хочешь от меня, нхельви? – мирно спросил он. – Ты заходишь издалека...

  – Я зову тебя в Нхайю, повелитель дождей, – нхельви поставил лапы на ногу Речника. – Этой зимой иссяк наш родник. Нет воды на наших холмах, и как мы ни копали, она не вернулась. Мы просим тебя найти воду для Нхайи, пока жажда не опустошила наш город...

  – Где мне найти Нхайю? – спросил Речник.

  – Ты поможешь? – нхельви подпрыгнул на месте, и стены еле заметно дрогнули. Мацаска укоризненно посмотрел на землеройку, нхельви прижал уши.

  – Да, и так быстро, как только смогу, – кивнул Фрисс. – Так куда мне идти?

  – К Танготи, полуживым-полумёртвым развалинам! Наши холмы – за полями многожальника, за красными рощами, на полпути к городу! – нхельви не удержался и снова запрыгал, вместе с ним подпрыгнуло блюдо на полу, и яичная скорлупа разлетелась по залу. – Весь народ холмов будет ждать тебя! Мы отправимся немедля! До встречи...

  Фрисс проводил ошарашенным взглядом рыжие хвосты, мелькнувшие в дверях. Он так и не успел спросить нхельви, бывают ли они в самом Старом Городе Танготи. Землеройкам не нужно Старое Оружие, с ними и так никто не связывается, но видеть его они могли...

  Дождь уже стихал, когда в зал вернулся Гедимин. Он тяжело опустился на циновку и достал контейнер с Би-плазмой. Фрисс долго смотрел, как он тянет бесцветную жижу, потом тронул сармата за плечо.

  – Ты строил небесные корабли, когда нашего мира ещё не было! Покорители Небес наверняка гордятся, что ты помогаешь им. Может, там и моя помощь нужна?

  Гедимин смерил его недоверчивым взглядом.

  – Нет, Фриссгейн. Как правило, они справляются сами... – неохотно ответил он. – Как протекает твой поиск?

  – Я намерен идти в Старый Город Танготи, – сказал Речник самым уверенным голосом. – Все следы ведут туда. А по дороге в Танготи загляну на холмы нхельви – они просили помощи, и я там задержусь. Если ты спешишь в Ураниум, то мы здесь разделимся и...

  – Я не настолько спешу в Ураниум, – спокойно ответил сармат. – Значит, убежище Танготи, посёлок хентос? На подступах к городу наденешь защиту.

Глава 15. Нхайя, тёмные воды

  Западный краснолист по осени было бы не отличить от клёна, но, в отличие от кленовых, листья краснолиста багровели с весны и до зимы. Алые рощицы тянулись вдоль дороги, и каждую опоясывала ограда – джайкоты и руйи сажали эти деревья, чтобы строить из них корабли, у каждого дерева был владелец, и не один. Земля вокруг рощ утопала в старых иссохших листьях. Найти под хрустящим покровом плиту базальта, вросшую в землю, удалось не сразу.

  – Тут давно всё вычищено, Фриссгейн, – сказал Гедимин, содрав с камня слой листвы, мха и земли. – Да, точно. Было два схрона, но их обыскали и обрушили.

  – Здесь ещё виден какой-то знак, – Фрисс провёл пальцем по глубоким рубцам на камне. – Но я не могу прочесть его.

  – Так отмечают норы опасных животных. Нхельви, например, – сказал сармат, убирая с плиты остатки мха. – Других опасностей на этом пути нет.

  Листья краснолиста долго ещё хрустели под ногами, когда путники вышли из рощи, а потом поверх них стали попадаться листья Дерева Ифи и высохшие, рассыпающиеся тельца самих Ифи. Странные растения никто не сажал здесь, никто не вырубал их вовремя, и они росли свободно – множество молодых побегов и раскидистые старые деревья. На некоторых уже можно было построить если не город, то постоялый двор. Бесцветные листья устилали и склон ближайшего холма. На нём почти не было травы, и Фрисс разглядел в глинистом склоне сотни дыр и норок.

  – Нхайя! – Фрисс повернулся к Гедимину. – Тут и остановимся.

  – Речник Фриссгейн! Ты сдержал слово и пришёл так быстро! – послышалось откуда-то из-под ног. Речник опустил взгляд и увидел, что под ногами кишат нхельви. Тот, кто говорил сейчас с Речником, держал хвост высоко поднятым и размахивал им – только так Фрисс и отличил его от других землероек.

  – Я торопился, – кивнул Фрисс. – Где был ваш родник?

  – Постой, повелитель воды, – нхельви повёл хвостом вдоль земли, и все вокруг остановились и посмотрели на пришельцев. – Мы поднимемся на холмы – все, кроме Древнего Сармата. Он не враг нам, я верю, но он – слишком большое и тяжёлое существо для Нхайи!

  Путники переглянулись.

  – Не уходи далеко! Отдохни вон там, в тени, только на холмы не поднимайся! – добавил нхельви, обращаясь к сармату. – Здесь нет опасных зверей!

  – Ладно. Фриссгейн, ты без меня справишься, – сказал Гедимин и направился под Дерево Ифи с огромными корнями, выступающими из земли. Десяток землероек отделился от стаи и побежал следом. Фрисса повели в холмы.

  Сначала Речник боялся наступить кому-нибудь на хвост, но вскоре увидел, как быстро и ловко расступаются и ускользают землеройки. Он шёл по склону холма, далеко от вершины, испещрённой норками, и сверху на него смотрели те нхельви, кто выйти не решился. Их было очень много в этих холмах...

  – Вот она, долина реки Нхайи, – грустно сказал нхельви, задев Речника хвостом. – Вот здесь был наш источник, а теперь здесь сухая глина.

  Четыре холма окружали узкую долину, на дне которой извивался когда-то ручей. Полоса красной глины успела затвердеть и потрескаться от жары, мох у истока высох в серую пыль. Сам исток был раскопан. Фрисс заглянул в глубокую яму и увидел, что её стенки тоже потрескались.

  – Это случилось зимой? А осенью ручей был полноводным? – спросил Речник и опустился на корточки, чтобы потрогать глину.

  – Утром он был полноводным, к вечеру он иссяк, – сказал нхельви. – Да расступитесь же!

  Землеройки отхлынули от Речника.

  – А земля при этом дрожала? И... другие источники тут есть? Может, новые появились в тот день или позднее? – деловито спросил Речник.

  – Часто здесь дрожит земля, – нхельви прижал уши. – Никакой сдержанности у нхельви нет. Есть ручьи за лесом, а новых мы не видели. Тут вообще сухо, мало воды в земле...

  – Много, но глубоко, – покачал головой Фрисс – он уже слышал из-под глины и камня плеск подземного озера. – Не трогайте меня и не шумите, я послушаю воду.

  Он растянулся на сухой глине и закрыл глаза. Вокруг стало тихо, словно холмы опустели – только шумели Деревья Ифи на вечном ветру Аркасии. Внизу глухо шумела вода. Фрисс ошибся, там было не озеро – могучая подземная река протекала под холмами, налетала на неведомую преграду и уносила воды к лесу. Что-то очень прочное не пускало её к старому руслу, вода не могла ни разбить эту стену, ни просочиться сквозь неё, как бы ни бушевала в каменных оковах река.

  – Что-то прочное там лежит, – сказал Фрисс, открывая глаза. – Подземное русло чем-то завалено. Вы ничего не заметили, когда копали у истока?

  Нхельви переглянулись – все разом. Они ещё крутили головами, когда первый подал голос:

  – Там очень много твёрдого камня, и ничего не видно в темноте! Так ты не можешь поднять воду на холмы?

  – Пока не убрана преграда, вода не поднимется, – ответил Фрисс и выпрямился. – Там что-то очень большое и очень прочное.

  По холму, перепрыгивая через головы, пролетел нхельви, шмыгнул в нору и умчался обратно в лес с чем-то блестящим в зубах. На хвосте землеройки тускло сверкнуло колечко – стеклянное или обсидиановое, как подумалось Речнику.

  – Тогда отойди, поднимись на холм! – велел старший нхельви. – Раз ты так уверен, мы расколем землю и увидим, что там!

  Землеройки разом скрылись в норах, а потом выскочили обратно – и первая стая, и ещё несколько тысяч нхельви. Фрисс отступил вверх по склону, надеясь, что холм хорошо утоптан и от сотрясения не рассыпется.

  Вся толпа промчалась по одному берегу ручья, перемахнула через русло и пробежала по другой стороне, подпрыгивая и отбивая лапками ритм. Под землёй что-то ухнуло, холмы задрожали. Фрисс увидел, как по высохшему руслу ползёт трещина, с каждой секундой расширяясь. Вот она превратилась в глубокую расщелину... Нхельви бегали всё быстрее и топали всё чаще, те, кто не вышел из норы вовремя, выскочили в панике и умчались в лес, и Речнику хотелось убежать с ними. В последний раз землеройки перемахнули через зияющий разлом – он уже был так велик, что прыгнуть решились только сильнейшие из них – и топот затих. На месте ручья чернел длинный узкий провал, такой глубокий, что дно терялось в темноте. Две стены отвесно срывались вниз, третья походила на крутую лестницу с неровными ступенями. Десяток нхельви помчался вниз по откосу, и вскоре со дна долетел взволнованный голос:

  – Это серое стекло, твёрдое, как камень! Посмотрите!

  Фрисс посветил фонарём в колодец. Далеко внизу блестела плита из тёмно-серого рилкара – так далеко, что рыжие землеройки, бегающие по ней, казались муравьями.

  – Мы раскололи камень, а оно цело! Значит, оно прочнее камня! – свесился в расщелину главный нхельви. – Но мы расколем его! Спускайтесь, спускайтесь по моему следу!

  Лавина землероек устремилась на дно колодца, и земля снова задрожала. Фрисс попятился. Он увидел, что края провала зашевелились, и вниз посыпались камешки.

  – Вы же себя закопаете! – крикнул он. Ещё пригоршня камней полетела вниз, кто-то на дне фыркнул, и нхельви побежали обратно, вверх по откосу.

  – Оно лежит там, кусок над куском, свалено в кучу, и оно не раскалывается, – сказал старший нхельви, подойдя к Речнику. – Самый прочный камень легче было бы разломать!

  Фрисс, подсвечивая себе фонариком, метнул в колодец молнию – рилкар слегка задымился, маленькая оплавленная щербинка осталась на нём. Речник хмыкнул. Долго же придётся жечь эту преграду...

  – Немного получилось, – сказал нхельви, заглянув в провал. – Ты попробуешь разломить его?

  – Нет, мне сил не хватит, – Фрисс покачал головой. – Гедимин умеет резать металл, попросите его.

  Два десятка нхельви переглянулись и помчались в лес. Старший сел у провала, помахивая хвостом.

  – Попроси Древнего Сармата не сносить все холмы, – сказал он грустно. – Трудно нам будет жить без воды и без нор...

  Гедимин пришёл быстро, все нхельви прибежали с ним и смешались с огромной стаей, из которой тут же раздался взволнованный писк. Землеройки хвалились нахвостными кольцами и кивали в сторону сармата. Старший нхельви встал на задние лапы, чтобы казаться крупнее, но это не очень помогло ему.

  – Ты всё-таки очень большое существо! – сказал он с опаской.

  – Поможешь им, Гедимин? Тут без сфалта ничего не сделать... – Фриссу было неловко – как ни крути, помощь землеройкам пообещал он, и сармат тут вообще ни при чём...

   – Посмотрим, Фриссгейн, – сармат заглянул в расщелину и снял с плеча сфалт. – Глубоко, не достать. Придётся туда спускаться. Много воды там, под плитой?

  – Огромная река, – ответил Речник с тревогой. – Гедимин, обвяжись верёвкой! Она тебя выдержит, это паутина из Опалённого Леса. Если что, мы сразу тебя вытащим.

  – Как ты это себе представляешь, знорк? – Гедимин посмотрел на стаю землероек, хмыкнул и перевёл взгляд на Речника. – И к чему ты её привяжешь?

  Фрисс растерянно огляделся. Ничего прочного не было поблизости, а до леса не хватало длины верёвки.

  – Нхельви меня откопают, – сармат еле заметно усмехнулся и подошёл к спуску. – Близко не подходите – будет жарко.

  Он направил поток плазмы на склон, спекая землю и камень в стеклянистую массу. Нхельви хлынули вверх по холму и уселись на безопасном расстоянии, глядя на колодец во все глаза. Гедимин спустился по остывающему стеклу, и Фрисс увидел, как дымятся и оплавляются ещё две стены треугольного колодца. Всё надолго стихло, а потом сверкнула неяркая, но долгая вспышка, а следом повалил пар. Нхельви, забыв о предупреждении, бросились к расщелине и свесили в неё головы, но Фрисс оказался у края даже раньше землероек. Чёрный силуэт шевельнулся на дне.

  – Просил же не лезть! – с досадой сказал сармат. В рилкаре дымилась дыра, над которой медленно, испаряясь на раскалённых краях, поднималась вода.

  – Получается! – крикнул Речник. – Гедимин, выбирайся, реке этого хватит!

  – Отойди от края! – рявкнул сармат и опустил сфалт в воду, прижав его сопло к плите. Пар взвился столбом, Фрисс невольно отшатнулся. Весь колодец, от края до края, дымился и источал жар.

  – Вода прибывает! Вода прибывает! – закричал старший нхельви и застучал лапами по глине. – Затопит холмы! Закрываем ущелье!

  Нхельви заметались вдоль расщелины, и Фрисс, окаменевший от изумления, увидел, как края пропасти сдвигаются. Пар развеялся, и стал отчётливо слышен плеск – вода быстро заполняла колодец, тем быстрее, чем меньше он становился.

  – Ты что творишь?! – Речник схватил нхельви за шкирку и встряхнул. – Там Гедимин!

  – Река поднимет его, – землеройка вывернулась из руки и взлетела на вершину холма. Тёмная вода уже переливалась через край, размывая глину. Нхельви сжали её в каменных тисках, и она хлынула наружу грязевым фонтаном, выкидывая ошмётки земляного стекла. Мутный, почти чёрный поток вмиг переполнил старое русло и понёсся к лесу, сдирая дёрн и выламывая деревца. Расщелина закрылась, оставив реке узкий путь, и та сейчас бурила глину и расшвыривала камни, чтобы расширить себе дорогу. У истока бурлили грязевые водовороты, а ниже по течению вода уже очистилась, и видно стало, сколько земли и всяких обломков уложила она в русле. Нхельви, столпившиеся у реки, бросились врассыпную от Фрисса, и ему не удалось поймать никого из них.

  – Сюда! – крикнула большая землеройка, приплясывая на полузатопленном холме из красной глины. Ещё пятеро проскакали по холму и стали усердно его раскапывать. Фрисс, протянувший руку к их хвостам, замер – под слоем грязи блеснул золотистый ипрон, а потом проступила и вся ладонь, закованная в броню. Нхельви толкнул её лапой, потом прикусил металлический палец и потянул на себя. Фрисс бросился к холму, раскидывая комья глины. Земля дрогнула, и из-под воды и грязи медленно выбрался сармат. "Усы" всех приборов на его руках были выпущены, и он методично прощупывал дно и берег. Фрисс вылил на бурый от глины скафандр несколько вёдер воды, Гедимин убрал все "усы" и экраны под броню и выпрямился.

  – Гнать меня пора со станции, – пробормотал он, вытирая воду с щитка над глазами. – Какие там реакторы, если я два и два сложить не могу?!

  Он выловил из мутной воды косо отрезанную пластину серого рилкара, задумчиво посмотрел на неё, а потом с размаху ударил по ней кулаком. Пластина затрещала, но даже и не подумала рассыпаться – рилкар остался невредимым. Сармат кивнул и прикрепил обломок к остаткам полётного ранца.

  – Не вздумай пить эту воду, Фриссгейн, – сказал он вполголоса, найдя взглядом Речника. – У глины довольно... интересный состав. Некоторые схроны времён Тлаканты находились очень глубоко. Думаю, этой зимой обрушился один из них. Но теперь уже трудно сказать, был это склад отходов или оружейного ирренция...

  Из леса донёсся громкий шорох. Стая Зелёных Пожирателей сползалась к воде. Фрисс отступил на шаг от ручья и невольно поёжился.

  – Гедимин, не надо было тебе так рисковать, – нерешительно сказал он.

  – Да кто бы спорил, Фриссгейн, – со вздохом ответил сармат.

  – Есть полноводная река на холмах Нхайи! – возвестил со склона старший нхельви. Вся остальная стая, как ни в чём не бывало, крутилась под ногами путников.

  – Как наградить нам героев, вернувших воду нхельви? – вопросил он. Человек и сармат переглянулись...

  Последняя, самая мелкая землеройка уронила на склон холма зубчатое колёсико и скрылась в норе.

  – Это все старые вещи из холмов Нхайи, – сказал главный нхельви. Он сидел у груды невнятных обломков, извлечённых землеройками из нор. Тут были куски металла, фрила и рилкара, странные камешки, даже чьи-то кости. Если что-то из этого и было когда-то деталью оружия, сейчас оно стало бесполезным хламом. Фрисс выудил из груды невзрачный, почти серый кусочек грозового камня и повернулся к Гедимину. Сармат выцепил в общей куче горсть деталей и ссыпал их в нишу в броне, потом покосился на дозиметр и положил руку на груду обломков, глядя на экран прибора.

  – Откуда всё это? – спросил он. Нхельви заволновались и полезли под руку.

  – Крысы Танготи нападали на нас, сокровища их нор мы брали, как трофеи, – ответил старший нхельви. – Достойна ли вас эта награда?

  – Думаю, нхельви, ваши трофеи останутся у вас. Мы не будем отбирать у вас последнее, – ответил сармат и преградил путь Фриссу, потянувшемуся за каким-то обломком.

  – Оставь это светящееся крошево, знорк. Для нас оно бесполезно. А вот сооружения, от которых его отломали, будут тебе интересны. Если мы найдём их в развалинах Танготи...

Глава 16. Крысятники Танготи

  – Фриссгейн, надевай защиту.

  Сармат остановился и кивнул на высоченную стену обрыва, источенную ветром, и смутно проступающие над ней силуэты древних зданий. Под обрывом, охраняя многочисленные норы, беспокойно метались безглазые Клоа, задевая хвостами камень и высекая искры. Мимо них, петляя меж причудливых скал-столбов, вилась еле заметная тропа. Она поднималась на край обрыва и там исчезала, немного не доходя до серо-чёрных руин Танготи.