Текст книги "Западный ветер (СИ)"

Автор книги: . Токацин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

  Речник хотел фыркнуть на Хингиса, но задумался, пристально глядя на него, и помедлил, прежде чем кивнуть.

  – Пожалуй, ты прав. И ты мог бы помочь мне.

  ...Над головой Речника грохотали мельницы Тирко, но пронзительный голос Меаса был слышен прекрасно.

  – А я плюну в неё огнём, когда она выползет! У нас сильное пламя!

  – Я на тебя надеюсь, – кивнул Фрисс. – Кто, кроме нас, наведёт здесь порядок?!

  Они стояли на широком неровном выступе коры у входа в большое дупло, откуда тянуло гнилью и чем-то едким. Фрисс был в сарматском скафандре, Хингис прикрывал его от чужих глаз пятнистым крылом, окрашенным в цвета фамановой коры. Речник проверил, надёжно ли привязана паучья верёвка, и махнул Хингису рукой.

  – Внутрь не смотри. Если канат дёрнется – тяни!

  Туннель, прогрызенный внутри ствола, был даже слишком широким. Речник провалился в него, как в колодец. Хингис медленно разматывал верёвку, и темнота смыкалась за Фриссом. Снизу раздавался негромкий скрежет челюстей о дерево. Речник подал знак – "остановись!" и осторожно открыл ипроновую шкатулку. Узкий обруч серого металла вспыхнул в его руке неприятным зеленоватым светом. Даже сквозь скафандр Кьюнн казался тёплым.

  Фрисс почувствовал ломоту в костях и жар, растекающийся от руки по телу – кольцо щедро делилось своей силой. Речник надеялся, что скафандр и противолучевое зелье всё-таки не дадут ему обуглиться до костей. А план его был прост...

  – Ал-лийн! – крикнул он в гулкую пустоту, направляя магию туда, где копошилось что-то огромное, многолапое и чешуйчатое. Кьюнн, сжатый в ладони Речника, ярко вспыхнул.

  Небольшой водопад устремился вниз по стенам колодца, оставляя за собой светящийся след, и пролился на демонического червя у корней дерева. Фрисс еле удержался от проклятий – он надеялся призвать гораздо больше воды! Политая Хэлгха дёрнулась, сжалась в комок и плюнула в неожиданного противника. Струя кислоты расплескалась по стене, до Речника не долетела, но дымок и шипение подсказали ему, что пора уносить ноги. Он дёрнул за верёвку, но было уже поздно – Хэлгха заметила его и теперь поднималась по стволу.

  – Лаканха! – крикнул Речник, свободной рукой вынимая меч из ножен. Хингис уже тянул за верёвку, но гусеница поднималась быстрее. «Чем я думал, когда сюда лез?!» – недоумевал Фрисс.

   Кьюнн вспыхнул ещё ярче и так и остался гореть. Водяная стрела ударилась о чешую Хэлгхи, но остановило демона не это. Десятки крошечных глаз уставились на сияние в руке Речника, а потом существо попятилось.

  – Ал-лийн! – ещё раз попробовал Фрисс, чувствуя, как его кровь готовится вскипеть от чужеродной магии. На миг вода разделила его и Хэлгху, а потом стекла по стенам, и Фрисс услышал громкий треск. Сияющий колодец быстро сужался, как будто рана внутри ствола затягивалась. Пока Речник в оцепенении наблюдал за этим, туннель стал настолько узким, что Хэлгха намертво застряла в нём и испустила жалобный писк. Ухватившись за верёвку, Фрисс полез наверх – ждать было опасно.

  – Что? Что там? – Хингис подпрыгивал у входа в дупло, но внутрь заглянуть не решался. Ствол Фамана трещал, прорастая новой древесиной изнутри, поникшие ветви расправлялись, и Фрисс выбрался наружу за несколько мгновений до того, как колодец закрылся окончательно.

  – Если оно там выживет – я не знаю, что его убьёт! – пробормотал Речник и спрятал шкатулку с Кьюнном подальше. Кости у него ещё ныли. Излучение кольца, кажется, полезно для Высоких Деревьев, но никак не для Речников...

  Сквозь грохот мельниц уже долетали крики сиригнов и цокот Златок. Хингис поспешно отлетел от Фамана подальше, к соседнему дереву и пустой платформе на его ветвях. Там он долго сидел рядом с Речником, наблюдая за суетой вокруг зарастающих дупел и мельканиями Златок и мегинов по ярусам Тирко.

  – Вот так мы, Речники, разгоняем скуку, – сказал Фрисс.

  – А в следующий раз я плюну в чудище огнём! – пообещал Хингис. – Куда теперь мы полетим? К другим городам?

  – Мы? – удивился Речник. – Тебя ждут в Велсии. "Элмасуль" теперь может вернуться, и тебя заберут из Тирко. А мне пора с тобой прощаться.

  – Фрисс! А может, я ещё помогу тебе? Удобнее же лететь, чем идти! – Меас помахал крыльями. Речник задумался и неуверенно кивнул.

  – Если ты так хочешь – донеси меня до опушки Леса. Но там мы точно расстанемся...

  Чем дальше от Тирко улетал Хингис, тем ниже становились деревья под его крыльями. Лес уменьшался и редел, вскоре Сосны и Фаманы сменились Берёзами и Ясенями вперемешку с густым кустарником и обширными цветущими полянами. Потом появились раскидистые Деревья Ифи, сплошь облепленные своими "детьми". Златки и мегины не селились на западной опушке, зато норы сиригнов попадались на каждом шагу. К вечеру Фрисс начал замечать, что некоторые деревья искривлены, на их верхушках нет листьев, а кора местами почернела.

  – Это Сжигающий Ветер – Альквэа, – прошептал Меас. – Он дотягивается сюда, и всё выгорает. Он дует с запада, ты туда идёшь...

После яркого удара, что рассёк миры,

  Под землёю всё живое скрылось до поры,

  Под землёй, в пещерах тёмных, и на много лет

  Стёр ирренций даже память, выжег даже след...

  Такую песню услышал Фрисс на закате из густого кустарника, с подвесной платформы, на которой расположились хижины ивгов. Здесь был посёлок лаймарников – тех, кто собирал плоды дикого лаймара, а потом отвозил их в Тирко. И здесь уже знали, что город на ветвях Фамана был чудесно спасён от демона-червя – новости примчались сюда быстрее, чем прилетел Хингис. Ивги праздновали весь вечер, и Фриссу уже не хватило берки. Ивги сказали ему об этом с большим смущением, Речник заверил, что не собирался объедать их.

  – Когда вы летели, не видели никаких сарматов? – спросил один из лаймарников. – Златки болтали, что один сармат убил Хэлгху в Тирко. Убил сарматским оружием, лучами. Никогда не слышал, чтобы они помогали нам!

  Фрисс опешил. Он-то думал поддержать доброе имя Великой Реки и её Речников! А получилось – улучшил репутацию сарматов. "Пусть его. Им доброе имя нужнее, при их-то славе," – подумал он и не стал ничего объяснять.

  Ивги пели до утра, Речник слышал их даже во сне. Утром они с тоской бродили по платформе и искали припрятанную с вечера еду.

  – Досадно! Тут в это время года совсем нечего съесть, – пожаловался один ивг. – Один лаймар растёт, и тот несъедобный.

  – А зачем вам лаймар? – заинтересовался Фрисс, копаясь в карманах в поисках медового колобка или сосновки. Светло-зелёные плоды горами лежали по всему посёлку, но никто и не пытался есть их, даже Хингис воротил нос.

  – В нём шкуры вымачивают, – ответил лаймарник и забрал у Фрисса чёрствый колобок. Речник не помнил, как это попало к нему в карман – наверное, припрятал один из бельчат Укасинжи...

  – Вспомнил! Ньивисы, дикий народ, этой дрянью поливают рыбу! Умора, да и только, – ивг поел мёда и повеселел, а Фрисс понюхал плод лаймара и припомнил, на что похож запах. На ягоды Кууси! Значит, это ещё одно очень кислое растение, лесная приправа, почему-то презираемая ивгами и скайотами... Фрисс подобрал ещё пару плодов и засунул в сумку. Ивги не возражали, только смотрели с недоумением.

  Солнце ещё не поднялось над стеной Опалённого Леса, когда Хингис долетел до опушки. Ни одно дерево здесь нельзя было назвать высоким, все они прижимались к земле и друг к другу. Порывы свирепого ветра Альквэа сорвали с них листву в начале лета, обуглили ветви, причудливо искривили стволы и окрасили траву в серо-белесый цвет. Эти злосчастные кусты прикрывали весь остальной лес от излучения Гиблых Земель. Речник посмотрел на них с жалостью и тоской.

  Ярко-рыжее пятно мелькнуло в зарослях и прошуршало мёртвой листвой. Агюма – водяной волк – почему-то бродил по выжженной опушке и медленно отступил в кусты, когда Хингис приземлился. Фрисс долго следил за священным зверем Реки, гадая, что привело его на край пустыни. Агюма, кажется, думала о том же.

  – Вот и всё, – вздохнул Меас, глядя на серую степь с плохо скрываемым ужасом. – Дальше только смерть. Я хотел бы лететь с тобой, но не могу. Это слишком страшный путь.

  – Живым тут делать нечего, – кивнул Фрисс, глядя на тот же зеленоватый горизонт из-под щитка, закрывающего лицо. – А тебя ждут на корабле. Возьми ракушку на память...

  Он выбрал большую ребристую раковину – белую снаружи и будто наполненную огнём внутри. Такие водились у Острова Вулканов, и вода вскипала над отмелями, где этих моллюсков собирали. Фриссу хотелось верить, что Хингисы переживут Волну и не потеряют разум, когда её зов достигнет поверхности – и что древесные города-крепости устоят в войне против всего Хесса...

  – Ух ты... – Меас застыл, вглядываясь в сполохи на перламутре. – Я буду рассказывать, как путешествовал с Чёрным Речником! И мне поверят...

  Он взлетел, но улетел недалеко. Фрисс собирал халгу и чувствовал на себе пристальный взгляд хеска, но не оборачивался. Опалённый Лес казался прекрасным и родным рядом с серой пустыней, но оружие против Волны лежало не под его ветвями, а за мёртвой пустошью...

  Фрисс отошёл от кустов, выбирая место для разбега, посмотрел под ноги – и вскрикнул.

  – Поглоти меня Бездна! Дорога?!

  Полустёртая извилистая полоса была вдавлена в степь. Ничьих следов не видно было в травах, веками никто не ходил по этой дороге, и всё же она не стёрлась. Из-под иссохшей бесцветной травы поблескивал оплавленный рилкар. Дорога Тлаканты...

  Она извивалась внизу, как русло высохшей реки, и Фрисс летел над ней навстречу слабому, но явственному сиянию над пустыней, мимо земли, вздыбившейся волнами Лучевых Валов, против набирающего силу горячего ветра Альквэа.

Глава 09. Возрождённая Земля

  Ветер метался над равниной, поднимая волны пыли и сухого жара, и халга раскачивалась и вертелась во все стороны, но всё же летела на запад. Внизу гребень за гребнем поднимались Лучевые Валы, пыль ручьями текла по оврагам, острыми зубцами дыбились осколки земляного стекла. Серебристо-зелёный свет заливал равнину, обжигая кожу сквозь скафандр, и Фрисс мучительно щурился. Ему казалось, что сияние исходит от земли.

  Здесь было очень тихо – только шуршала пыль, прокладывая себе русло по оплавленной земле, да посвистывал ветер, закручивая светящиеся смерчи среди холмов. За тихим шелестом Фриссу слышались едва уловимые голоса, полные удивления и страха. Никого здесь не было, и не было уже давно – со дня Применения, когда эта земля погибла в один миг. Но мёртвые голоса ещё переговаривались с ветром над равниной, и слушать их было опаснее, чем держать в руках ирренций. Речник помотал головой, отгоняя тоскливые наваждения, и поднялся чуть выше от земли. Менее всего ему хотелось приземляться!

  Здесь когда-то прогремел взрыв, уничтоживший целый мир, и несколько дней кипела и клокотала расплавленная земля. Она остывала долго, и до сих пор видно было, где расходились волны, где вздувались и лопались пузыри, где кружился медленный водоворот застывающего стекла. До сих пор Гиблые Земли не остыли до конца – жар струился вокруг, воздух, смешанный с огнём, стекал по коже и заставлял глаза слезиться. Фрисс утёр бы их, но боялся снять шлем даже на секунду.

  Он давно отключил сигналы дозиметра – чуткий прибор проснулся ещё на окраине Гиблых Земель, и чем дальше летел Фрисс, тем настойчивее становился писк. Речник и без дозиметра знал, куда летит. Только сармат мог бы в таком месте следить за цифрами на приборах! Фрисс не был настолько бесстрашен, хладнокровен и предан науке...

  Небо над Гиблыми Землями как будто отражало их и превращалось в такой же серо-зеленоватый диск, прижимая Речника к оплавленной земле. Ни единого облака Фрисс не видел с тех пор, как покинул Лес. Ветер не унимался ни на секунду, но прохлады не приносил – только беспощадный сухой жар.

  Блеск оплавленного камня и текучая пыль создавали странные иллюзии – Фриссу казалось иногда, что земля ещё не застыла, что Лучевые Валы вздымаются и опадают, и трещины затягиваются и открываются вновь. Он встряхивался, прищуривался и закрывал глаза от ослепительного света, и снова находил потерянные ориентиры – скалы, древнюю дорогу, гребни валов...

  Опустились сумерки, принеся с собой прохладу, но земля по-прежнему дышала жаром и слабо светилась – ЭМИА-излучение заменяло здесь солнечный свет. Фрисс летел и летел вперёд, на лету погружаясь в сон и просыпаясь в испуге. Спать на этой земле он не хотел.

  И всё же ему пришлось на неё ступить – на исходе утра, когда солнце вышло из-за Опалённого Леса, и зелёное сияние над равниной сменилось белесым. Халга давно уже летела без управления, по воле ветра, её волокло над расщелинами, и за стеклянный зубец на краю одной из них Фрисс зацепился ногой и тяжело рухнул на землю. Он проснулся сразу и вскочил на ноги, хватая улетающую халгу за причальный канат, но поздно: летучее семечко Акканы в его руках рассыпалось пылью, с сухим треском лопнули паучьи верёвки, и Фрисс отбросил бесполезные обломки и растерянно огляделся по сторонам.

  Ничего нового он не увидел – сияние ирренция и солнечный свет сплетались и струились по расплавленному стеклу, ветер стачивал острые грани и прорезал ущелья в холмах, под ногами пыль смешивалась с осколками. Фрисс знал, где запад, но не представлял, какой путь остался за спиной, а сколько ещё предстоит пройти. Он отыскал туманящимся взглядом древнюю дорогу и приметные зубцы, приметы верного направления, и медленно пошёл по мёртвой равнине...

  В сумерках он упал без сил в хрустящую пыль на дне оврага и растянулся на тёплых камнях. Призраки шептались вокруг, и Фрисс почти различал слова. Они сгорели тогда в один миг, и до сих пор им кажется, что они живы, что здесь – величественный древний город, а не обугленная пустыня. Речник не мог помочь им, они даже не услышали бы его, даже если бы ему удалось выдавить из себя пару слов. Он дотянулся до сумки, нащупал сквозь кожу свиток Верительной Грамоты и сжал в руке. Ненадолго стало легче, и, проваливаясь в сон, Речник слышал плеск волн и шелест тростника. Жаль, что видел он только блестящее стекло и радужные отблески на нём – видения, насланные ЭСТ-лучами...

  Третья ночь из памяти Речника стёрлась, он пытался потом сосчитать дни, и выходило пять или шесть, но он запутался во времени гораздо раньше. Безжизненная равнина растянулась от горизонта до горизонта, видения из сияющих нитей и сполохов приходили всё чаще, а разум и воля плавились под ЭСТ-излучением, как земля во время того давнего взрыва. Иногда Фриссу думалось, что он провёл тут вечность, что Реки никогда не существовало, а весь мир – пустыня оплавленного стекла. Тени мёртвых передали ему свою тоску и отчаяние, и Речник уже не мог сказать точно, кто он – пришелец с зелёных берегов или житель сожжённого города. Невидимый обруч сжимал грудь, и Фрисс едва мог дышать.

  – Чистая Река, светлая Река, нет прозрачней твоей воды... – неслышно шептал он, закрываясь от испепеляющего сияния и переставляя онемевшие ноги. – Почему же ты не со мной... тут бы встали леса стеной, а быть может, лежали льды... А теперь я иду во тьме, ничего непонятно мне, и вокруг какая-то муть, и вот-вот оборвётся путь... Помоги мне, речная синь, не оставь меня злу пустынь, ты же мёртвой земли сильней...

  Радужное марево перед глазами ненадолго таяло, но через некоторое время смыкалось. Похоже, Река-Праматерь бессильна была в Гиблых Землях...

  Солнце клонилось к закату и светило прямо в глаза. Речник уже долго шёл с закрытыми глазами, потому что слезились они нещадно, и что так, что так он ничего перед собой не видел. Странный звук долетел до его ушей – хруст земляного стекла под ногами сменился тихим шелестом, как будто Речник шёл по щиколотку в траве. Он открыл глаза – и снова зажмурился, подумав, что ЭСТ-излучение окончательно свело его с ума. Перед ним в зелёном и серебряном сиянии поднимался лес.

  Речник опустился на землю и помял в руках широкий перистый лист местной травы – она не отбрасывала тени, переливалась, как перламутр, и слегка светилась зеленью. Это было не наваждение. Перламутровые листья расступались перед Фриссом и тихо шелестели, а над ним склонялись ветви не менее странных деревьев. Он вошёл в сияющие заросли, окрашенные в изумруд, перламутр, янтарь и пурпур, и медленно побрёл по расчищенной тропе, то и дело останавливаясь.

  Неподалёку журчала вода, но пройти к ручью Фрисс не смог – помешало белое дерево с раскидистыми ветвями, сплошь усаженными иглами и крючьями. Ветви заинтересованно качнулись в сторону человека, и он попятился и отступил под сень огромных золотистых папоротников. Всё в этом лесу излучало жар и свет, и всё шевелилось и шуршало, хотя животных Речник не видел.

  Самым горячим было безлистное дерево с прозрачным сверкающим стволом – за тесной порослью таких деревьев Фрисс увидел совершенно чёрное растение и хотел посмотреть на него поближе, но невыносимый жар остановил его. Речник очень удивился, когда заметил на прозрачных стволах цепкую лиану, которая даже не думала обугливаться. С лианы свисали тяжёлые грозди ягод, похожих на жемчужины. "Интересно, если их съесть, что будет?" – подумал Фрисс и усмехнулся. Он уже понял, куда забрёл, и знал, что живым отсюда не выйдет. Как он заблудился – непонятно, и всё же безопасный путь остался далеко в стороне, а путешественник угодил в самое "жаркое" место Гиблых Земель.

  Здесь жили Куэнны – "так ярко сияющие, что не отбрасывают тени", по словам речных магов. Те самые Куэнны, для которых ирренций – источник жизни, которые живут там, где человек не продержится и секунды. Такие растения могли появиться только в Куэннском лесу.

  "Вот так смерть! Будет что рассказать в Кванде!" – хмыкнул Речник и пошёл дальше. Он хотел увидеть ещё что-нибудь, прежде чем лучи с ним покончат. Жаль, конечно, что ни одно задание Фрисс не выполнит, и Река останется один на один с Агалем, но ничего не поделаешь. Гиблые Земли снова оправдали своё название...

  Откуда-то пахло гарью. Фрисс пошёл на запах и увидел высоченное дерево, чьи ветви закручивались в спираль. По ним стекало белое пламя, и жар был так силён, что даже другие растения расступились и оставили пылающего великана посреди выгоревшей поляны. Фрисс за мгновение успел заметить многочисленные листья-кубки, наполненные огнём, и бахрому сверкающих нитей вдоль ветвей и трещин коры, а потом вынужден был отвернуться. Огненная Тунга была, несомненно, слабым выродившимся потомком этого растения. Речник с почтением посмотрел на горящее дерево и скрылся от жара в зарослях папоротников. В их гуще что-то громко и не в такт всему остальному шуршало, и все папоротники ходили волнами. Фрисс пробрался под широкими листьями и увидел Куэнна.

  Древнейшее существо в мире не было огромным – всего на голову выше Речника, чуть пошире в плечах. Щитки панциря, приросшего к его телу, так же переливались перламутром и посвечивали зеленью, как местные травы. В одной из десяти лап Куэнн держал маленький костяной жезл, другую обвивала смотанная в клубок лиана, а всеми остальными существо поднимало и расправляло ветви прозрачного дерева. Кто-то поломал растение, и сейчас Куэнн соединял и сращивал обломки, прикасаясь к ним костяной палочкой. Лиана, свисающая с его плеча, иногда начинала шевелиться и пыталась уползти, но существо держало её крепко.

  – Ведь не поверят же... – забывшись, пробормотал Речник – и встретился взглядом с Куэнном.

  Фрисс опомнился быстро и успел отвести взгляд, прежде чем невыносимая боль стиснула виски. Отступать не стал, просто уткнулся взглядом в броню Хранителя, быстро меняющую цвет с белого на янтарный. Так или иначе, Речнику было уже нечего бояться.

  – Ханаксалан! – выдохнуло существо, рассматривая пришельца. Фрисс показал пустые ладони, но не был уверен, что Куэнну этот жест знаком.

  – Я мирный путник, – добавил Речник, – ни к чему бояться меня. И я уважаю народ Хранителей.

  Куэнн поймал уползающую лозу и повторил жест Фрисса.

  – Я не совсем уверен, – задумчиво сказал он, не раскрывая рта, – но могу предположить, что ты из народа "знор"га". И ваша устойчивость к Сиджену очень невелика. В таком случае... Знорк, как ты угодил в Энсикаат-Линкиль?!

  – Я заблудился, Хранитель, – признался Речник и усмехнулся. – Шёл на запад и потерял дорогу. Энсикаат-Линкиль? Это страна или город?

  – Этот лес – Энсикаат-Линкиль, – Куэнн в потемневшей броне обвёл лапой окрестные деревья. – А я – Мираан. Никогда не видел знорков, особенно тут. Можно посмотреть на тебя?

  – Смотри сколько хочешь, Хранитель Мираан. Моё имя Фрисс, и я с Великой Реки, – снова усмехнулся Речник, подозревая, что и лес, и Куэнн ему всё-таки мерещатся. – Ты посадил этот лес? Тут очень интересные растения.

  – Я только присматриваю, – Фриссу показалось, что Мираан смутился. – Только помогаю Кейлирину, Хранителю Леса. Это растения нашего мира, всё, что нам удалось сохранить... А ты выглядишь усталым, знорк. Ты давно в пути?

  – Я не помню, – Фрисс покачал головой. – Несколько дней. Можно провести ночь в твоём лесу? Кейлирин не будет возражать?

  – Кейлирин в отлучке, – броня Мираана совсем потемнела. – Вы, знорки, не спите на земле. Я лучше отведу тебя в дом.

  Деревья и кусты сами расступались перед Куэнном. Он шёл медленно, будто опасался, что Фрисс за ним не успеет. Речник глазел по сторонам и даже решился потрогать несколько растений. Лоза, ползающая по руке Мираана, попыталась цапнуть Фрисса за палец. Куэнн перехватил её, снова смотал в клубок и закинул в папоротники.

  – Это цаори, и она ядовита, – пояснил он для Речника. – Растёт где не надо...

  Цаори уползла в заросли, и вскоре Фрисс увидел, как её листья поднимаются по толстому прозрачному стволу раскалённого дерева.

  – Это лайхал, пьющий энергию, – указал Куэнн на "опору" цаори. – Здесь уже много лайхала, и мы надеемся, что он не исчезнет снова. Когда-то он был выше ваших Высоких Деревьев.

  – Он и сейчас высокий, – сказал Фрисс, пытаясь разглядеть, где заканчиваются ветви лайхала – прозрачные в прозрачном небе. – Тут есть прекрасное дерево из бушующего пламени. Как оно называется?

  – Ты видел? – Мираан явно обрадовался. – Это Тоонгара, Огненный Вихрь. Вот их мало – всё-таки у вас холодный мир. Нашим растениям не хватает тепла и Сиджена...

  – Даже здесь, в Гиблых Землях?! – удивился Речник.

  – Гиблых? – Мираан повторил это слово, будто пробуя на вкус. – Мы называем эту землю Возрождённой. Я родился здесь, я не видел другой земли. Но Кейлирин помнит Лучистую Куйю – и он говорит, что... Вот мы и пришли. Это наш дом – Оксольмен. Те, кто охраняет лес, живут тут. Сейчас, например, я.

  Куэнн снова смутился. Речник понял внезапно, что Мираан, по меркам их бессмертного народа, ещё юнец, если не мальчишка – ему и пяти тысячелетий не было. Даже юный Куэнн сильнее любого из магов Реки, но всё-таки странно, что ему одному доверили огромный лес...

  Посреди поляны, в кольце сверкающего лайхала, лежала огромная полусфера, будто вырезанная из желтоватой кости. По её стенам вились причудливые узоры – Фрисс различил изображения змей, туманных прядей, листьев папоротника и многолучевых звёзд. Мираан подошёл к сфере и погладил белую стену. Странное вещество потекло в стороны, как тающий воск, открывая проход для Куэнна и его спутника...

  – Никогда не думал, что попаду в гости к Хранителям! – сказал Фрисс, устраиваясь поудобнее – насколько это было возможно в коконе из шевелящихся лоз и огромных листьев. Оксольмен был и домом, и лабораторией Куэннских магов, прорастающие семена, саженцы, черенки занимали его почти полностью, и для самих Куэннов места оставалось мало. Мираан нашёл для Фрисса место в одном из спальных коконов, сам забрался в другой. Ещё остались места для троих Куэннов, если они вдруг заглянут в Оксольмен. У Кейлирина было четверо помощников и учеников, и если в лесу остался самый младший и неопытный, значит – как подумалось Речнику – что-то неладно в Возрождённой Земле...

  – Кейлирин в землях знорков, – грустно сказал Мираан. – Все, кто достаточно силён, строят там преграду на пути Агаля. Ты знаешь, что такое Агаль?

  – Знаю, – помрачнел Фрисс. – Вы тоже сражаетесь в этом году? Я думал, вы так сильны, что Агаль вам не страшен...

  – Вильтаарса Кин-Игхести – ужас многих миров, – броня Куэнна почернела. – Многих она убила, прежде чем мы научились строить преграды. Щит над нашей землёй, щиты над Провалами в землях знорков. У вас тоже готовятся к Агалю сейчас?

  – Да, мы тоже надеемся его пережить, – кивнул Речник. – Если увидишь тех, кто строит сейчас щиты, передай им – мы все благодарны за помощь.

  – Когда-нибудь я тоже смогу противостоять Агалю, – задумчиво сказал Мираан. – Когда-нибудь нас станет больше, и вам не придётся сражаться в одиночку с такими силами. Жаль, я мало знаю о знорках и не могу представить, что тебе нужно или может понадобиться. Ты довольно странное существо, Фрисс.

  – Мне нужен только путь на запад, – сказал Речник и протянул Мираану кусок Листовика и лакши. – Это еда знорков, попробуй.

  Куэнн отсыпал Фриссу горсть ягод – полупрозрачных белых, иссиня-чёрных и серо-стальных, похожих на колючие звёзды. Речник ел, не снимая шлема, пропихивая ягоды в едва приоткрытую щель. Вкус был ни на что не похож, но скорее приятен, чем мерзок. Мираан с задумчивым видом грыз просахаренную лакшу.

  – Я заметил резной шар среди твоих вещей, – сказал он, откладывая непривычную еду. – Ты из охотников за кровью?

  – Я ни на кого не охочусь и никому не хочу причинить вред, – сказал Фрисс и насторожился. – Это подарок одного чародея. Он тоже никого не убивал.

  Куэнн долго смотрел на Речника и наконец протянул ему радужный шарик размером с ноготь мизинца.

  – Это ягода лайхала. Положи её в сосуд – шкурка очень тонкая, она вот-вот лопнет. Ягоды лайхала часто называют "кровью Куэнна". Их тяжело отличить – что по виду, что по свойствам. Я не чую запаха боли от тебя и твоего сосуда, значит, твой маг тоже владел ягодой лайхала...

  – Спасибо тебе, Хранитель, – Фрисс бережно спрятал ягоду в костяной сосуд, тот – в сумку, а её – в берестяной чехол. – Эта штука ещё спасёт кому-нибудь жизнь... Лайхал редко приносит плоды, правда ведь?

  – Раз в сто лет, – согласился Мираан. – И если при этом... Кажется мне, знорк, что ты уже спишь.

  Речник давно не спал так крепко, и сны его были странны, но приятны – он плыл по сверкающей многоцветной реке, и она несла его бережно и плавно, качая на волнах. Голоса мертвецов из Гиблых Земель более не преследовали его.

  – Никто не поверит мне, что я был в Энсикаат-Линкиле, – вздохнул Речник, выходя на порог Оксольмена. Резная полусфера за ночь перенеслась на другой край леса, и многоцветные деревья шелестели теперь за спиной Фрисса, а перед ним снова простиралась равнина, залитая расплавленным стеклом. Даже Мираан смотрел на неё с опаской.

  – Страшно глядеть на убитую землю, – признался он вполголоса. – Мне страшно отпускать тебя туда, знорк. Но я с тобой идти не могу. Возвращайся к друзьям, Речник Фрисс, и пусть Великая Река никогда не иссякнет!

  – Мои друзья далеко, Хранитель Мираан, – погрустнел Фриссгейн, и так невесёлый. – До встречи, Хранитель, и пусть леса Лучистой Куйи поднимутся выше облаков!

  Пройдя полсотни шагов, он обернулся – Куэнн ещё стоял на пороге летающего дома и глядел вслед. Фрисс ускорил шаг. Если он и доживёт до возвращения на Реку, а Река – до зимы, во владения Куэннов ему уже не вернуться. Слишком сильное излучение здесь, и во второй раз Речнику так не повезёт...

  Когда Энсикаат-Линкиль превратился в мерцающую полоску на горизонте, Фрисс остановился в тени Лучевого Вала и попытался воссоздать по памяти Твийю – изображение лайхала, пылающей Тоонгары, резного дома, самого Куэнна... Он вздохнул, посмотрев на результат попыток, и развеял все образы. "Мало того, что не поверят, ещё и не расскажу толком!" – с досадой подумал он и пошёл дальше. Страх и отчаяние покинули его – Фрисс понимал уже, что Гиблые Земли отпустят его живым. А дальше Речник сам разберётся.

Глава 10. Чивенкве

  Дождевые струи стекали по спине Фрисса, заливали прозрачный щиток над глазами, и Речник стоял неподвижно, жадно вдыхал запах мокрой земли и оживающей зелени. Жухлая низкорослая трава тянулась к воде, почва, мелкая и сухая, как пыль, поглощала каждую каплю мгновенно. Фрисс даже боялся предположить, сколько веков назад здесь прошёл последний дождь. Будь это в силах Речника, он вызвал бы многодневный ливень – но получился всего один бочонок воды, и почти вся она испарилась, не долетев до земли.

  Фрисс был жив и почти здоров – только глаза, обожжённые в Гиблых Землях, болели и слезились, да оставила ожог на боку ипроновая шкатулка. Отчего она нагрелась, Речник не понял. Фрисс вылил на шкатулку бочонок воды, она пошипела в высыхающей луже и всё-таки остыла. Второй бочонок он опрокинул на себя – ирренциевая пыль никак не хотела смываться.

  Он покинул мёртвую равнину, когда солнце близилось к зениту. Поле расплавленного стекла осталось позади, хотя осколки его ещё блестели в пыли. Сквозь иссохшую почву пробивалась белесая и желтая трава – мекха, насколько можно было понять. Мекха, изувеченная лучами и засухой до неузнаваемости, крохотные колючие шарики Менси и жёлтая поникшая геза, трава засушливых степей. Фрисс не знал, откуда все эти растения берут влагу, но видеть их было приятно. Лучистая пустыня кончилась, началась обыкновенная, а это уже не так страшно.

   На горизонте виднелось тёмное пятно – развалины чего-то огромного, явно построенного до Применения. Фрисс усмехнулся, кивнул своим мыслям и пошёл к руинам. Судя по всему, там лежал Старый Город, один из десятков Старых Городов Аркасии. Его следовало перерыть сверху донизу. Где ещё искать Старое Оружие, как не в Старом Городе?! Речник мимоходом вспомнил легендарный поиск позапрошлого года, тяжело вздохнул и продолжил путь.

  Вокруг было тихо, даже ветер притаился, и шорох каждой песчаной мыши или ящерки разносился далеко по степи. Что-то звенело, скрежетало и потрескивало за гребнем холма – и Речник заинтересовался и тихо обошёл возвышенность. А потом замер от изумления и радости.

  Высокий сармат в иссиня-чёрной броне сидел у холма и рассматривал остатки странного приспособления, из которого свисали проводки и сыпались хлопья ржавчины. Пахло окалиной и горелым фрилом. Сармат с досадой отбросил бесполезные обломки, тяжело поднялся на ноги и шагнул к Речнику.

  – Фриссгейн, – сказал он устало. – Я мог бы сразу догадаться. Кто ещё без скафандра полезет в Гиблые Земли?!