Текст книги "Самая яркая звезда в созвездии Большого Пса (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)

Когда Лунатик совершал смертельный прыжок, Сохатый преградил ему дорогу, и распахнутая пасть сомкнулась, так и не достигнув желанной человеческой плоти. Оборотень гневно взвыл и попытался оттолкнуть оленя сильным торсом, но тот склонил голову, подставляя под удар крепкие рога. Люпин в обличье зверя зарычал и бросился в сторону, но Джеймс настырной тенью перемещался подле друга, не позволяя тому продолжить погоню.

Северус бежал, не оглядываясь, увеличивая расстояние между собой и оборотнем. Он мечтал добраться до подземелий Слизерина или хотя бы парадного холла. Уже потом, с рассветом, можно всё рассказать директору, разобраться в этой странной истории. Неужели староста Гриффиндора и впрямь болен ликантропией?

Бродяга осознал, что бой между Лунатиком и Сохатым не прекращается. Сил и выносливости Ремуса бы хватило, чтобы догнать убегающую жертву в несколько десятков прыжков. Но достаточно ли будет возможностей оленя, чтобы противостоять полу-волку и дальше? Не решит ли Люпин впиться острыми зубами в мохнатый бок, заразив своей болезнью Джеймса?

Сириус обратился в черного пса и сорвался с места. Он мчался к месту сражения, пружинисто отталкиваясь от земли мягкими лапами. Он протяжно завыл, чтобы Поттер знал – помощь рядом. Его лучший друг рядом.

Вместе Джеймсу и Сириусу удалось успокоить Люпина. Когда тот, измотанный и испуганный, забылся тревожным сном в ожидании мадам Помфри на дощатом полу Визжащей Хижины, парни спустились обратно в тоннель и быстрым шагом направились к школе.

Той ночью Блэк больше не услышал от лучшего друга упрёков. Сохатый красноречиво молчал, и такое его поведение было для Бродяги куда страшнее ссоры с криками и размахиванием кулаками. Юный волшебник понимал, что обязан Поттеру своей жизнью. Если бы с Северусом что-то случилось, Сириус покинул школу с клеймом убийцы. Ремуса бы тоже, скорее всего, исключили, едва информация о его ликантропии достигла ушей влиятельных слизеринцев. Простая шутка могла искалечить три судьбы.

Но Джеймс этого не допустил. И какие бы мотивы не двигали храбрым мародёром, Сириус испытывал к нему огромную благодарность.

2 сентября 1976 года, Хогвартс, кабинет трансфигурации

Когда профессор МакГонагалл вошла в аудиторию, ученики стремительно расселись по своим местам и притихли. В свои сорок лет Минерва выглядела очень молодо, но её строгий нрав не давал ребятам повода думать, что урок трансфигурации – время и место для шалостей или неподобающего поведений. Весь её тщательно продуманный образ являлся воплощением сдержанности и серьёзности. Пышные тёмные волосы женщина всегда собирала в аккуратный пучок на затылке, блуза под мантией оставалась чопорно застегнутой на все пуговицы в любую погоду, и даже очки в тонкой оправе не позволяли себе вольности сползти по переносице.

– Добрый день, – поздоровалась профессор и сразу перешла к делу. – Сегодня мы с вами приступим к изучению заклинания Репарифарго. Кто может сказать, для чего оно используется? Эванс, прошу.

– Заклинание Репарифарго позволяет придать объекту, подвергнутому неполной трансфигурации, первоначальный вид.

– Очень хорошо. Пять очков Гриффиндору. Итак, Репарифарго – это базовое заклинание, которым должен в совершенстве овладеть каждый ответственный волшебник.

– Стало быть, Поттеру и Блэку нет смысла оставаться на занятии, – прошептал Снейп. Достаточно тихо, чтобы МакГонагалл проигнорировала его язвительное замечание, не желая терять драгоценное время. Достаточно громко, чтобы привлечь внимание Джеймса.

– Что ты там бормочешь, Нюниус? Если тебе есть, что нам сказать, говорит это громко и в лицо, – в голос откликнулся Поттер, обернувшись на долю секунды к язвительному слизеринцу.

– Поттер, прошу вас сосредоточиться на уроке, – холодно сказала МакГонагалл.

– Будь на его месте Слизеринец, профессор МакГонагалл, вы бы уже сняли очки, старательно заработанные гр…ызущей гранит науки Эванс, – вальяжно протянул Мальсибер, задержав дыхание на первых буквах и так не произнеся вслух «грязнокровка».

– Что ты хотел сказать, Мальсибер? – Джеймс вскочил с места, нацелив на слизеринца волшебную палочку.

– Поттер, сядьте немедленно, – МакГонагалл повысила голос, направляясь к затеявшим перепалку ученикам по длинному проходу между партами.

– Джеймс, пожалуйста, не надо, – Лили протянула руку и мягко коснулась теплой ладонью спины однокурсника.

– Я хотел сказать то, что сказал. А вот ты услышал то, о чём, видимо, подумал.

– Вермикулюс, – взревел Поттер, и Мальсибер с громким хлопком превратился в дождевого червя.

– Экспеллиармус, – с опозданием обезоружил Джеймса Снейп.

– Защищаешь своих друзей Пожирателей? – запальчиво крикнул гриффиндорец. – Сам то ещё не успел меткой обзавестись, Нюниус?

– Поттер, к директору, – ледяным тоном приказала МакГонагалл. – Ваше поведение не допустимо! Блэк, вернитесь на место. Поттер отправится к директору без сопровождающих.

Профессор бережно подняла со стула извивающегося червя и, велев ученикам читать первый параграф учебника, отправилась в больничное крыло, чтобы убедиться в том, что кроме гордости у Мальсибера ничего не пострадало в результате действий гриффиндорца. Следом за ней аудиторию покинул Джеймс, с силой хлопнув дверью.

========== Глава 6. Переменчивые и легко заменимые желания ==========

2 сентября 1976 года, Хогвартс, коридоры

Когда урок трансфигурации подошёл к концу, Сириус торопливо сгреб в портфель свои вещи и ринулся в коридор. Он планировал наведаться в кабинет директора школы, чтобы выступить свидетелем и рассказать о провокации слизеринцев. Дамблдор, конечно же, не был замечен в несправедливых решениях. Особенно в отношении своего любимого факультета львов. Но, кто знает, что взбредёт в голову непредсказуемому старику. Применение заклятья вне рамок дуэльного клуба – серьезная провинность, наказанием за которую может стать отлучение от квиддича или ещё что похуже.

Сириус уже занёс ногу над нижней ступенью движущейся лестницы, когда в поле его зрения попала любопытная картина. Лили Эванс, честь и достоинство которой так рьяно защищал Поттер пару десятков минут назад, беседовала со Снейпом. Он склонился так близко к девушке, что его гладкие, тяжелые волосы касались её рыжих локонов.

Сириус сделал несколько осторожных шагов в направлении однокурсников и, убедившись, что они не глядят в его сторону, уже увереннее стал пробираться ближе. Юный волшебник не прятался и не притворялся, что увлечен книгой. Он просто двигался вперёд и, оказавшись на достаточном расстоянии, чтобы расслышать разговор, сел на пол, вальяжно привалившись к стене, словно ожидал замешкавшихся друзей.

– Северус, то о чём говорил на уроке Джеймс – это правда? – зелёные глаза Лили были серьёзны и печальны.

– Что именно? – Снейп поёжился, словно гуляющий по коридору сквозняк пробрался под мантию. Он упирался тонкой ладонью в стену за плечом Эванс, образуя тем самым замкнутое, катастрофически крохотное пространство, в котором было место только для него и для неё. Такой хрупкой, печальной, и вместе с тем решительной.

– Ты хочешь стать Пожирателем смерти?

– Лили, я…

– Просто ответь на вопрос. Да или нет?

– Всё не так просто, – в голосе Снейпа зазвучали отчаянные нотки, и чем больше он нервничал, тем холоднее становился взгляд Эванс.

– То есть ты не отрицаешь, – Лили задумчиво прикусила верхнюю губу. – Ты понимаешь, что они убивают таких, как я? Они считают таких, как я, чем-то скверным. Не достойным права творить волшебство.

– Никто никогда тебя не тронет, слышишь? – Северус болезненно поморщился и склонился ещё ближе к лицу подруги. – Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Откуда такая уверенность?

– Ты мой самый близкий человек, и никто не посмеет забрать тебя у меня.

– Ты сейчас говоришь о Пожирателях или о Поттере?

– Обо всех, – Снейп облизнул пересохшие губы, переплетая нежные фарфоровые пальцы Лили со своими, узловатыми и шершавыми. – Пожалуйста, прости меня.

– Пока ты поддерживаешь взгляды Волан-де-Морта и его приспешников, я – самый далекий от тебя человек из всех возможных, – староста Гриффиндора мягко отстранила Северуса, задержав ладонь на его груди чуть дольше, чем требовалось, и двинулась прочь, постепенно переходя на бег. Сириусу показалось, что в её глазах блеснули слёзы.

Когда Блэк добрался до кабинета Дамблдора, воспитательная беседа была окончена. Недовольный Джеймс всматривался в Карту Мародёров. Его мантия была перекинута через ремень портфеля, мятый подол кипенно белой рубашки выбился из брюк, а волосы казались ещё более взъерошенными, чем обычно.

– Ну? – Сириус заглянул через плечо друга, предположив, что тот внимательно следит за точкой с подписью «Мальсибер». Слизеринец покинул больничное крыло, вероятнее всего, вернув себе человеческий облик при помощи мадам Помфри, и направлялся к Восточной башне.

– В совятню идёт. Будет жаловаться родителям и требовать справедливости, – пробормотал Джеймс, сворачиваю карту.

– Что сказал Дамблдор? – нетерпеливо перебил Сириус.

– Спросил, обоснованы ли мои выводы о причастности Мальсибера и Снейпа к Пожирателям смерти. Я рассказал про тот разговор в подземелье.

– И всё? – Блэк недоуменно вскинул брови. – Ни воспитательной беседы, ни снятых очков?

– Да была беседа. Только какой в ней толк? – Джеймс раздосадовано пнул стену носком ботинка. – Дамблдор сказал, что лучшее, что я сейчас могу сделать для Ордена – проявить осторожность и бдительность. Никаких тебе операций, боёв и шпионских вылазок. Он считает меня ребенком, представляешь? Даже зная, что я – анимаг, что мне нет равных в полетах на метле, что изучил раза в три больше боевых заклинаний, чем любой мой ровесник, что…

– Сохатый, остановись. Я ещё не успел созвать членов твоего фан-клуба, – с ехидной улыбкой подначил друга Сириус. – Такая речь впустую пропадает.

Джеймс оборвал себя на полуслове, и только его обиженное сопение теперь нарушало тишину коридора подле кабинета директора. Какое-то время гриффиндорцы шли молча. Их перегруженные учебниками сумки бились друг о друга, пока Поттер не перевесил свою – на другое плечо, плохо скрывая раздражение.

20 марта 1973 года, Хогвартс, гостиная Гриффиндора

– Фрэнк, ты уже слышал про профессора Стебль? – близнецы Пруэтт уселись по краям от Фрэнка Лонгботтома на массивной оттоманке. Парень отложил в сторону свежий выпуск Ежедневного пророка и выжидающе посмотрел на друзей, призывая их продолжать рассказ. В столь поздний час остальные студенты уже разбрелись по спальням, поэтому мальчики разговаривали в полный голос, не боясь, что их могут услышать.

– Мы случайно стали свидетелями её разговора с МакГонагалл, – пояснил Гидеон, инициалы которого были вышиты заботливой маминой рукой на тонком джемпере из шерсти нюхлера.

– Случайно? – Фрэнк иронично улыбнулся.

– Да не важно, – отмахнулся Фабиан. – Вчера вся её семья погибла от рук Пожирателей. В Хогсмиде напали на магглорожденную волшебницу. Муж профессора вступился за неё, и успешно.

– Один против троих! – перебил брата Гидеон.

– Но вечером эти трое пришли к нему домой с подкреплением. Профессор вернулась с работы, а в гостиной три трупа. Муж и обе дочери. Старшая ждала письма из Хогвартса в следующем году.

– Это ужасно, – Фрэнк сочувственно поджал губы. – Не понимаю, почему Министерство бездействует. Это война, а Дженкинс говорит о ней как о паре незначительных массовых беспорядков.

– Просто у Дженкинс есть положительный опыт борьбы с беспорядками чистокровных. А вот опыта борьбы с Тем-Кого-Нельзя-Называть нет, – встал на защиту министра магии Гидеон.

– Мы должны вступить в Орден Феникса, – твёрдо сказал Лонгботтом. – Я хочу быть в числе людей, которые прикончат этого фанатика и его марионеток.

– Что ещё за Орден? – хором переспросили Пруэтты.

– Я тоже случайно подслушал один разговор МакГонагалл. Вы же знаете, что она очень дружна с моей мамой? – пояснил Фрэнк между делом. – Так вот, когда она гостила у нас на Рождество, мама выразила опасения в связи со слабой политикой Министерства в отношении Пожирателей. И профессор успокоила её, рассказав, что Дамблдор лично основал организацию для борьбы с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Орден Феникса. Не знаю, кто туда входит, но уверен, что хочу быть в их числе.

– И я, – одними губами восхищенно произнес двенадцатилетний Джеймс. Последние полчаса он прятался под мантией-невидимкой вместе с Сириусом и внимательно ловил каждое слово семикурсников. В ту самую минуту Поттер уже отчетливо знал, что рано или поздно обязательно станет частью восстания против поборников чистоты крови. А с его-то талантами до победы будет рукой подать.

2 сентября 1976 года, Хогвартс, коридоры

– А с наказанием то что? – примирительно спросил Блэк через несколько минут молчания.

– МакГонагалл назначит, – равнодушно отозвался Джеймс. – Буду чистить парты в её кабинете неделю или ещё что-нибудь в таком духе.

– А я могу рассказать то, что тебе понравится, – заговорщически подмигнул Сириус. – Нет, не просто понравится. То, что приведет тебя в состояние неописуемого восторга, позволит достичь нирваны и познакомит с эйфорией. То, что сделает тебя счастливее на десять пунктов по шкале Мародеров.

– Говори уже, – Поттер шутливо толкнул друга в бок.

– Эванс сказала Нюниусу, что, цитирую «пока он придерживается взглядов Волан-де-Морта и его приспешников, она – самый далекий от него человек». Похоже, шансов у крючконосового ещё меньше, чем у Хвоста лишиться девственности до выпускного.

– Кого волнует, что она там говорит этому немытому выскочке, – Поттер вздохнул, и лицо его вновь обрело тоскливое выражение. – Вот если бы она сказала, что я – самый близкий ей человек, тогда – другое дело. А так…

– Стоп-стоп-стоп, – Сириус помотал головой из стороны в сторону, отчего его черные как смола волосы упали на глаза. – Что за упаднические настроения, господин Сохатый? Своими суждениями вы наводите меня на мысль об острой потребности в трех пинтах сливочного пива в пабе у сногсшибательной мадам Розмерты.

– Это звучит как весьма рациональное предложение, господин Бродяга, – Джеймс лукаво улыбнулся. – Вы, господин Лунатик, господин Хвост и ваш покорный слуга. Сегодня. Когда солнце сядет за горизонт.

2 сентября 1976 года, Хогвартс, гостиная Гриффиндора

За окном сверкали молнии и гремели раскаты грома, но в гостиной Гриффиндора уютно потрескивали в камине поленья, занятые огнём. Ученики рассредоточились по мягким креслам и диванам. Кто-то уже увлекся учебным процессом, кто-то делился с друзьями впечатлениями от летних каникул, кто-то дремал, а Мародёры, склонившись над своей картой, вполголоса выбирали маршрут в Хогсмид. Люпин без особой надежды на успех убеждал друзей остаться ночью в школе, Петтигрю не желал мокнуть под дождём, а Поттер и Блэк жаждали прогуляться на свежем воздухе перед посиделками в пабе.

В гостиную вошла Эванс. Она вернулась после первого в этом учебном году заседания Клуба Слизней и выглядела очень уставшей. Бегло осмотрев помещение, девушка решительным шагом направилась к Мародёрам и, остановившись напротив своего взъерошенного защитника, начала свою речь с упрёка:

– Джеймс, не стоило тебе сегодня затевать драку, но…

– Серьёзно, Эванс? – запальчиво перебил однокурсницу Поттер. – То есть, нужно делать вид, что ничего не происходит, когда тебя называют ЭТИМ словом?

– Но! Я хотела поблагодарить тебя. Это было очень смело. И, – Лили замешкалась, подбирая правильное выражение, – очень приятно.

– Значит ли это, что ты согласишься пойти со мной на свидание? – настроение Джеймса моментально изменилось и, растянув губы в широкой улыбке, он неловко потянулся, чтобы обхватить девушку за талию.

– Нет, – хитро сощурила глаза рыжеволосая гриффиндорка, проворно увернувшись. – Это значит ровно то, что я сказала. Я благодарна, но впредь прошу не ввязываться из-за меня в неприятности.

– Смотри и учись, мастер флирта, – хмыкнул Блэк, когда Лили скрылась на лестнице, ведущей в женские спальни.

– МакКиннон, удостоишь меня минуты своего драгоценного времени? – неспешно перейдя из одного угла гостиной в другой, он манерно облокотился на каминную полку подле дивана, на котором расположились шестикурсницы. Девушки писали эссе по зельеварению, копируя идеи друг друга.

– Почему бы и нет, – Марлин с улыбкой поднялась с места и, подойдя ближе к Блэку, понизила голос. – Что ты хотел?

– Я хотел предложить тебе незабываемое приключение, – заговорщически прошептал на ухо девушке Сириус. – Мы с парнями отправляемся к Розмерте сегодня ночью, и я приглашаю тебя к нам присоединиться. После, когда Джеймс зальёт свою боль от несправедливого наказания за попытку защитить честь благородной дамы, мы с тобой могли бы уединиться и завершить ночь чем-то поинтереснее зельеварения.

– Да что с тобой такое второй день? – в голос расхохоталась МакКиннон, шутливо ударив Блэка в грудь кулачком. – Неужели в Хогвартсе закончились все влюбленные в тебя красавицы?

– Ну что ты? – притворно возмутился юный волшебник. – В день, когда в Хогвартсе закончатся влюбленные в меня красавицы, Земля остановится от невозможности сего факта.

– Так что же тогда? – иронично улыбнулась Марлин.

– Просто именно сегодня я хочу провести вечер с тобой.

– Именно сегодня? – Марлин свела тонкие брови к переносице и чуть сморщила нос. – Пожалуй, я откажусь, Сириус.

– И почему же, позволь спросить? – парень растерянно опустил руки, забыв на долю секунды о жизненной необходимости выглядеть предельно расслабленным и уверенным в себе.

– Потому что друзья не уединяются ночью после пинты пива, – мягко пояснила Марлин, тщательно изучая ковер под ногами.

– Значит, друзья? – Сириус недобро сузил глаза. – Хорошо, как скажешь. Эй, Виэтрикс! Пойдёшь со мной завтра на озеро?

– Я? – смущенно переспросила темноволосая пятикурсница, которую окликнул оскорбленный отказом гриффиндорец, и, опомнившись, тут же добавила. – Конечно, с радостью.

– Твои желания очень переменчивы и легко заменимы, – с грустной улыбкой прокомментировала действия парня МакКиннон. – Поэтому я предпочитаю быть твоим другом. В дружбе ты предан и постоянен, как никто другой.

========== Глава 7. Дом, который будет хранить чужие тайны во веки веков ==========

2 октября, 1976 год, Хогвартс, Главный зал

– Сириус, можно сесть с вами? – Виэтрикс смущенно улыбалась, застыв в ожидании ответа возле Мародеров, которые с энтузиазмом наполняли свои тарелки тостами, тыквенными оладьями и повидлом из жимолости.

– Почему бы и нет, – пробормотал Блэк, даже не пытаясь скрыть раздражение. От его внимания не укрылись многозначительные взгляды, которыми обменялись сидящие напротив Эванс и МакКиннон.

– Отлично, – девушка втиснулась между Сириусом и Ремусом, откинула за плечи наэлектризованные от влажности волосы и потянулась за булочкой с корицей. – Я как раз хотела обсудить с тобой планы на вечер. Ты уже неделю так занят учебой, но сегодня суббота, и я подумала…

– Можем наведаться в ванную комнату старост. Люпин будет рад поделиться с нами паролем. Верно, старина? – вымученно улыбнулся Блэк, кинув умоляющий взгляд на друга. Чопорное желание Лунатика следовать школьным правилам пришлось бы сейчас как никогда кстати.

Не окажись напротив Марлин, Сириус, конечно же, давно подобрал бы правильные слова для своей девушки. Бывшей девушки, если быть точнее, ведь интерес Бродяги к темноволосой пятикурснице подогревало лишь желание проучить подругу. Продемонстрировать ей, что прозябать в одиночестве, добиваясь чьих-то романтических чувств, совершенно не в стиле Блэка. К большому сожалению юного волшебника, демонстрация неприлично затянулась. Виэтрикс, само собой, была симпатичной неглупой девушкой, но физическое к ней влечение исчерпало само себя ещё в начале сентября, а общих тем для разговоров у молодых людей просто не нашлось.

– Сириус, ты же знаешь, пребывание студентов, не являющихся старостами, в ванной для старост запрещено, – Люпин уловил настроение друга и поддержал его игру. – Особенно запрещено пребывание там двух студентов противоположного пола одновременно.

– Это не важно, – Виэтрикс беззаботно пожала плечами и отломила пальцами кусочек булки. – На самом деле, я хотела предложить тебе что-то более романтичное и менее…интимное.

– Как скажешь, милая. В таком случае, можем раздобыть у домовиков пикниковую корзинку и посидеть на мосту, – легко согласился Сириус. Он решил, что этот вечер – самое время, чтобы объяснить пятикурснице, что все между ними кончено. Сделав это тет-а-тет, Блэк не заденет её гордость, а грусть от расставания с романтическим героем ещё не убила ни одну знакомую ему девушку. Не считая персонажей классической литературы, конечно.

– Мне нужно в библиотеку, Лили, – Марлин чуть резче, чем следовало, отодвинула от себя тарелку с недоеденной кашей и поднялась с места. – Пойдёшь со мной?

– Да, конечно, – кивнула Эванс и бросила разочарованный взгляд на полную кружку ароматного горячего шоколада.

14 октября, 1976 год, Хогвартс, подземелья Слизерина

– МакКиннон, слышал, твоя мать возглавила отделение реабилитации магглов, пострадавших от заклятий? – Мальсибер поймал девушку, торопливо идущую в одиночестве по коридору, за рукав мантии. После урока травологии её задержала профессор Стебль, чтобы предложить дополнительные занятия по лекарственным растениям. Марлин была одной из немногих студенток, ещё в самом начале обучения выбравших будущую профессию. Она собиралась пойти по стопам мамы с бабушкой и стать колдомедиком.

– Всё верно, – сухо кивнула девушка, мягко, но настойчиво, освобождаясь от цепких пальцев слизеринца.

– Это омерзительно. Численность Земли растёт, и эти никчёмные существа занимают наше место, дышат нашим воздухом, используют наши ресурсы, отравляют атмосферу химическими выбросами, – парень презрительно фыркнул. – Мир магглов – это рассадник грязнокровок, из-за которых происходит вырождение чистокровных семейств. И знаешь, почему так получается, МакКиннон?

– Мне не интересна твоя теория, поэтому избавь меня, пожалуйста, от подробностей и дай пройти, – Марлин сделала шаг в сторону кабинета зельеварения, но Мальсибер ловким, словно натренированным движением прижал девушку спиной к стене. Кончик его волшебной палочки ткнулся в пульсирующую на шее артерию.

– Не так быстро, моя девочка, – парень облизнул пересохшие губы. – Я всё же закончу свою мысль. Потому что ты должна знать, что осквернение крови волшебников происходит из-за таких предателей, как твоя мать. Неужели ей не мерзко было делать тебя с этим никчемным вьючным животным, способным выживать лишь благодаря примитивной физической силе?

– Не смей! – отчаянно закричала Марлин, с силой толкнув слизеринца в грудь. В её глазах было столько боли, гнева и непонимания, что любой, наделенный толикой сострадания человек, отступился бы. – Не смей так говорить о моём отце!

– А то что? – Мальсибер сжал запястья гриффиндорки.

– А то вновь отправишься в больничное крыло в виде червя, – выставив перед собой волшебную палочку, Сириус мрачно смотрел на однокурсника. Его глаза цвета нечищеного годами серебра впились в утонченное лицо мучителя.

– Даже не думай делать глупости, – с другой стороны Мальсибера держал на волшебном прицеле Джеймс, а Ремус и Питер замыкали полукруг, безмолвно расположившись за спиной поборника чистоты крови.

– Отойди от неё и попроси прощения за свои слова, – холодно потребовал Блэк.

– И не подумаю, – слизеринец растянул губы в хищном оскале.

– Ремус, тебе не попадалась информация о волшебниках, в которых одновременно ударило четыре диаметрально противоположных по форме воздействия заклятия? – с деланным любопытством обратился к другу Джеймс.

– Уверен, результат превзойдёт самые изощрённые ожидания, – вымолвил дрожащим от волнения голосом Питер.

– Вы не посмеете, – угрожающе прошипел Мальсибер.

– Желаешь проверить? – усмехнулся Блэк, начиная выводить магический пас.

– Хорошо. Ладно, – слизеринец выпустил из рук запястья Марлин и с ненавистью пробормотал, – прости.

– Ты мог бы сделать это с большим уважением, – неудовлетворенно протянул Сириус, – но урок вот-вот начнётся. Поэтому ползи, червячок. И не вздумай больше даже смотреть на МакКиннон.

Мальсибер невнятно выругался и спешно скрылся в дверях кабинета зельеварения. Мародёры опустили палочки, но на лицах ни одного из них не осталось и следа удовлетворения или радости от маленькой победы. МакКиннон била мелкая дрожь не то от пережитого потрясения, не то от злости. Она смотрела перед собой, сжимая и разжимая кулаки.

– Всё хорошо, Марлин, – Сириус стремительно шагнул к ней и обхватил за плечи обеими руками. – Всё хорошо.

– Спасибо, – прошептала гриффиндорка, пряча лицо в складках мантии на груди у друга.

Джеймс схватил под руку Ремуса, и парни тактично двинулись прочь, оставляя пару волшебников наедине. Лишь Питер продолжал смущенно переминаться с ноги на ногу. Он хотел сказать или сделать что-то ободряющее, красивое и правильное, но все его начинания таяли с каждым бережным прикосновением руки Блэка к спине Марлин, с каждым невесомым поцелуем высокого лба.

31 октября, 1976 год, Хогвартс, Визжащая хижина и окрестности

Канун Дня всех святых был ознаменован полнолунием. Испробовав десятки тыквенных блюд на праздничном ужине, Мародеры собрали для Ремуса внушительный паёк из вкусностей и направились к Гремучей Иве. Её тонкие высохшие листья казались в свете восходящей Луны серебряной гирляндой.

– Прекрасная ночь для шалости, – Джеймс вдохнул морозный ночной воздух полной грудью и сладко потянулся. Он предусмотрительно оставил новую мантию в спальне, и теперь разгуливал по внутреннему дворику Хогвартса в одном только тонком джемпере, надетом на голое тело.

– Надеешься, что когда ты заболеешь банальной маггловской простудой, Эванс будет сидеть подле твоей койки в больничном крыле и прикладывать к воспаленному лбу ледяные компрессы? – иронично спросил Сириус, поправляя на шее завязанный в несколько узлов гриффиндорский шарф.

– Надеюсь, что, оказавшись в больничном крыле, не увижу пару дней твою влюбленную физиономию, – парировал Поттер, с легкостью перепрыгнув через каменную ограду.

– Объяснитесь, господин Сохатый, – потребовал Сириус с очевидным неудовольствием в голосе.

– Ты помешался на МакКиннон, приятель, признай это, – Джеймс лукаво улыбнулся, искоса взглянув на друга.

– Глупости, – возмущенно фыркнул Блэк.

– Почему же тогда я слышу её имя не менее сорока восьми раз за день? – притворно удивился Поттер, а Петтигрю нахмурился. – К слову, в сутках всего двадцать четыре часа, а с учетом того, что спишь ты по ночам не менее четырех часов, получается, что ты вспоминаешь о МакКиннон не реже двух раз за один час.

– Шёл бы ты нумерологию изучать, – беззлобно отмахнулся Сириус, не отрицая и не подтверждая догадку друга.

Миновав тоннель, ребята вошли в подвал Визжащей Хижины и поднялись на второй этаж, где сжался в углу от боли Ремус Люпин. Его бледная, испещренная неровными шрамами кожа покрылась испариной, а в глазах стояла привычная для полнолуний тоска. Его тело сотрясали мучительные судороги, и парень впивался ногтями в ладони, едва сдерживая протяжный стон.

Когда ночное светило достигло самой высокой точки, Люпин неестественно выгнул спину и издал звериный вой, ощущая, как изменения разрывают его сухожилия и мышцы. Человеческие черты сменила волчья морда с вытянутой челюстью и щелевидными зрачками, а ноги и руки увеличились в размерах, покрывшись густым слоем жесткого меха.

Не раздумывая, мародеры обратились в свои анимагические формы, чтобы не дразнить друга человеческим запахом. И, едва трансформация Ремуса была завершена, все четверо ринулись прочь из старого покосившегося дома с мутными стеклами.

Сириус в облике большого черного пса с восхищением смотрел, как мчатся вперёд, касаясь друг друга мощными боками, грациозный олень и нескладный волк. Где-то в переплетениях сухой травы и мертвых полевых цветов затерялся шустрый крысеныш, который изо всех сил старался не отставать от товарищей. С лёгкой досадой Блэк отметил, что его собственная шерсть кажется серебряной в свете Луны. Цвета Слизерина настырно просочились в его жизнь, дополняя собой поистине гриффиндорское решение стать анимагом, чтобы поддержать друга-оборотня.

Когда до восхода солнца оставалось не больше часа, Лунатик замер на месте и повёл носом, принюхиваясь. Его звериные рецепторы уловили сладкий тягучий аромат человека. Молодой женщины. Оскалив пасть, полу-волк припал от восторга на передние лапы и мощными прыжками бросился к краю луга, граничащему с дорогой в Хогсмид. Сохатый и Бродяга одновременно осознали, что в ближайшие минуты их друг может сам того не ведая совершить непоправимый поступок, и, не сговариваясь, бросились следом за ним.

В голове Сириуса стучало в такт бегу тягостное воспоминание о другой похожей ночи, когда Ремус учуял человека. В тот раз, благодаря Джеймсу, всё закончилось без последствий. Но сегодня оборотень мчался как никогда быстро, и слишком большое расстояние уже отделяло его от друзей.

Блэк разглядел впереди тонкую девичью фигуру, застывшую подобно истукану, у края дороги. От бессильного ужаса Бродяга завыл, словно этот клич мог остановить Лунатика. Тот, в свою очередь, почти достиг потенциальной жертвы и глухо зарычал.

– Обскуро! – уверенно крикнула девушка, нацелив палочку на оборотня. Тот взвыл, утратив способность видеть, и замер, привыкая к кромешной тьме перед глазами. – Депульсо!

Ослепленный Лунатик поднялся в воздух, словно его подхватила невидимая рука, пролетел несколько футов и грузно рухнул на землю. Девушка непоколебимо продолжала стоять на одном месте, словно встреча с полу-волком её ничуть не пугала. Подбежав к крутящемуся юлой Люпину, Блэк бросил взгляд на ловкую волшебницу и узнал в ней Доркас Медоуз. Студентку Равенкло седьмого курса.

На долю секунды Сириуса охватило неподдельное удивление. Эта староста школы отличалась безупречным поведением и ни разу за всё время обучения не была наказана даже в словесной форме. Её неуемная тяга к знаниям и нелюдимость стали препятствием в щепетильном вопросе заведения друзей, но уважением девушка пользовалась как у студентов, так и у преподавателей. Что же она делала под занавес ночи за стенами Хогвартса?

Заметив приближение оленя и пса, смахивающего на предвестника смерти Грима, Доркас издала недоуменный звук и вскинула палочку, готовая продолжить оборону. Сириус, отпрыгнув подальше от дезориентированного, но всё ещё опасного Люпина, вернулся в свой человеческий облик и окликнул девушку по имени с призывом остановиться.