Текст книги "Самая яркая звезда в созвездии Большого Пса (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Когда настенные часы пробили полночь, Сириус натянул брюки и первую, попавшую под руку чистую рубашку. Удовлетворенно пересчитав количество сигарет в пачке, он вышел из спальни и спустился в гостиную. Атакованное бактериями тело рьяно воспротивилось активности своего хозяина. Голова гриффиндорца казалась тяжелой, а на лбу выступила испарина, словно после долгой пробежки.

– Сириус? – МакКиннон и Эванс сидели у камина, обложившись книгами и конспектами. Присмотревшись, Блэк догадался, что девушки работают над творческим заданием Слизнорта. Преподаватель предложил ученикам самостоятельно подобрать для любого исцеляющего зелья ингредиент, способный ускорить действие или усилить эффект. Ценой маловероятного успеха стал бы дополнительный балл на выпускном экзамене.

– Добрый вечер, леди, – Сириус отвесил шутливый поклон, закашлялся и направился к выходу. – Не буду вам мешать.

–Мадам Помфри велела тебе соблюдать постельный режим до утра, – Лили нахмурилась. – Возвращайся в свою спальню.

– Эванс, отношения с Поттером не делают тебя автоматически и моей девушкой тоже, – гриффиндорец иронично изогнул бровь. – Впрочем, даже если бы такой любовный треугольник был возможен, я не сторонник матриархальных союзов.

– Твоя дружба с Поттером не отменяет того факта, что я староста школы и могу снять с тебя очки факультета, – Лили широко улыбнулась.

– Снимай, – Блэк усмехнулся и толкнул плечом изнанку портрета Полной дамы.

– Сириус, – Марлин поднялась с дивана, одернула клетчатую плиссированную юбку и серьезно посмотрела на парня. – Если ты сейчас лишишь себя сна, в свой день рождения проснешься в отвратительном самочувствии и праздновать будешь в компании мадам Помфри. Если хочешь, я принесу тебе усыпляющее зелье.

Гриффиндорец замер в дверном проеме, не в силах принять решение. С одной стороны он не хотел идти на попятную перед Эванс, с другой – оказался чрезвычайно заинтригован предложением Марлин принести что бы то ни было в его спальню, с третьей – ощущал острую потребность в никотине.

– Делай, что хочешь, – рыжеволосая староста хитро улыбнулась и подмигнула подруге. – На сегодня с меня хватит зельеварения. Пойду спать.

Сириус знал, что Лили разгадала суть его терзаний и смягчила муки выбора, прервав словесную битву. Она не была мародером и смысл любой, даже самой маленькой победы понимала глубже и шире ребят, ставя во главу угла финальный результат, а не внешние атрибуты.

– Хочу усыпляющее зелье, – Блэк лукаво прищурился и, вернув портрет на место, направился к лестнице.

Добравшись до спальни, он лихорадочно зашвырнул разбросанные вещи Джеймса в шкаф, поправил сбившееся покрывало, приоткрыл окно, чтобы впустить морозную свежесть осенней ночи и прислонился спиной к стене. Сириус смотрел, как бежит по кругу секундная стрелка и высчитывал, сколько должно пройти времени до появления в дверях Марлин. Минута, чтобы подняться в комнату семикурсниц. Минута, чтобы извлечь из тумбочки нужное зелье. Три минуты, чтобы выслушать предостережения Эванс. Полторы минуты, чтобы добраться до спальни парней.

В действительности, МакКиннон появилась куда быстрее, чем думал Блэк. Она прикрыла за собой дверь и остановилась, нерешительно оглядывая комнату. Полная луна беззастенчиво выхватывала из темноты её фигуру, заливала холодным серебристым светом дощатый пол, будто прокладывая волшебную дорожку между двумя гриффиндорцами.

– Где ребята? – Марлин кивком головы указала на пустые постели мародеров.

– Покупают кое-что в Хогсмиде к завтрашней вечеринке, – не задумываясь, соврал Сириус. Он оттолкнулся от стены и неспешно, словно хищник на охоте, не желающий спугнуть свою жертву, двинулся вперёд.

– Тебе стоит прилечь, – МакКиннон старалась выглядеть важной, отчего в голосе её зазвучали неестественно низкие вибрирующие нотки.

– Слушаюсь, доктор, – замерев в паре футов от ночной гостьи, юный волшебник медленно, одну за другой расстегнул пуговицы на своей рубашке. Марлин смущенно отвела глаза, всячески избегая взглядов на обнаженный торс друга. Тот педантично потянул за ремень, придирчиво выбранный Вальбургой Блэк незадолго до судьбоносной ссоры с сыном.

– У нас в комнате больше зеркал, – гриффиндорка попробовала скрыть неловкость бессмысленной ремаркой и отвернулась к окну. Сириус не торопливо расправил на вешалке снятую с себя одежду, затворил двери большого платяного шкафа, на полках которого царил беспорядок, едва ли предполагающий столь ревностное отношение к отдельно взятой вещи. Босиком прошествовал к своей кровати и укрылся теплым одеялом, способным защитить от самых лютых сквозняков.

– Я готов к процедурам, – Блэк усмехнулся. Он уперся спиной в толстую пуховую подушку и, полусидя, наблюдал, как Марлин наливает воду в высокий стакан, возвращает карминовый графин на туалетный столик, опускается на краешек постели и, приложив незначительные усилия, вытаскивает пробку из пузырька с зельем.

– Это поможет тебе выспаться, – будущая целительница протянула другу волшебное снотворное.

– Спасибо, – Сириус повертел в руках снадобье и решительно поставил его на прикроватную тумбочку. – Знаешь, что бы действительно помогло мне поправиться?

– Полагаю, что-то, нарушающее школьные правила, – Марлин сдержанно улыбнулась.

– Тот факт, что ты сейчас находишься в этой спальне – уже нарушение правил. Но, продли ты свой визит хотя бы на полчаса, процесс моего выздоровления, наверняка, протекал бы быстрее и проще.

– Хорошо, – девушка тихо вздохнула. – Но я соглашаюсь лишь потому, что ты уже полчаса как именинник.

– О лучшем подарке я не мог и мечтать, – Сириус картинно прижал руки к груди, после чего откинул уголок одеяла и похлопал ладонью по простыне подле себя. – Забирайся.

– Это уже слишком, – Марлин покачала головой, и в ту же секунду, словно насмехаясь над её словами, ледяной ветер, ворвавшийся в комнату через открытое окно, пробрался под тонкую рубашку. Девушка передернула плечами от холода, скинула туфли и, опустив не выпитый стакан на пол, не решительно забралась с ногами на кровать.

– Ты ходишь в этой одежде целый день. Не слишком гигиенично тащить все собранные микробы в постель больного и практически голого человека, – Блэк театрально нахмурился и посмотрел на МакКиннон с неподдельным укором.

– Ты прав, – её губы тронула дразнящая улыбка, – пожалуй, мне всё же лучше вернуться к себе.

– Впрочем, – Сириус сделал вид, что производит в уме серьезные вычисления, – не думаю, что пара маленьких микробов действительно сможет ухудшить моё состояние.

– Вот и славно, – Марлин потянула на себя край одеяла. Сочетание уютного тепла постели и морозного воздуха с улицы оказалось удивительно приятным и гармоничным.

– Ты же понимаешь всю двусмысленность ситуации, правда? – Блэк высвободил руки, и лунный свет охватил его неестественно белые плечи с рельефной линией ключиц.

– До того, как ты сказал это вслух, я чувствовала себя чуть менее неловко.

Гриффиндорцы замолчали. Сириус всегда полагал, что самое сложное в отношениях с целомудренными девушками – остаться наедине в обстановке, располагающей к близости. Дальше, как правило, всё случалось само собой. Юный волшебник знал, что сказать, как дотронуться, каким взглядом посмотреть, чем рассмешить и настроить на непринужденный лад. Но Марлин ставила своим поведением в тупик. Они сидели в дюйме друг от друга, соприкасаясь бедрами, укрывались одним одеялом, дышали в унисон. Но развития будто бы томной ночи не следовало, к огромному разочарованию Блэка.

– Зачем ты всё это делаешь? – МакКиннон повернулась к другу, внимательно изучая его лицо. И без того тонкие аристократичные черты болезненно заострились за месяцы отсутствия аппетита и бессонницы.

– Делаю что? – в голосе Блэка зазвенели нотки раздражения, когда он предположил, что Марлин в очередной раз завела разговор о его попытках добиться её внимания.

– МакФерсон видела тебя в Астрономической башне. Она сказала, что ты забрался на перила и ходил туда-сюда, – девушка зябко поёжилась, словно тепла одеяла стало не достаточно. – Ты забросил учебу. Нет, я понимаю, зубрежка никогда не входила в круг твоих интересов. Но сейчас ты демонстративно отказываешься выполнять задания, которые всегда давались тебе легко. Что с тобой происходит?

– Так я чувствую себя живым, – Блэк понимал, что его ответ совсем не похож на откровение, а скорее смахивает на пафосную попытку подростка придать своему образу лиричности и загадочности. – Когда я дрожу от холода, когда теряю равновесие, и дыхание перехватывает от возможности падения с высоты, когда спорю с кем-то или напиваюсь до вязкости сознания, я перестаю думать о будущем. Об Альфарде. О том, что я один. Нет, конечно, Поттер и Люпин – друзья, о которых я мог только мечтать с родительским мировоззрением и методами воспитания…

Сириус резко оборвал свой монолог, уставившись в окно. Его желудок свело от отвращения. Вся эта долгая тирада звучала жалостливо и инфантильно. Меньше всего на свете гриффиндорец желал выглядеть в глазах Марлин слабым ноющим королем драмы, а что-то подсказывало ему, что именно такой образ вырисовывался в её добрых понимающих глазах в этот самый момент.

– Шутка, – Сириус фальшиво расхохотался, но смех его перешел в мокрый лающий кашель. – В действительности, в Кабаньей голове начали продавать умопомрачительный абсент. Честно говоря, я даже толком не помню, что делаю, когда выпью. Не ищи скрытый смысл там, где его нет, МакКиннон.

– А сейчас чувствуешь? – тёплая ладонь нежно коснулась его груди, согревая кожу над самым сердцем, забившимся в предвкушении. – Чувствуешь себя живым?

Сириус рывком подался вперёд, обхватывая руками тонкую талию, прижимаясь всем телом к Марлин, зарываясь лицом в её мягкие, пахнущие вереском волосы. На тонкой шее остался след властного требовательного поцелуя. Послушно изогнулась податливая девичья спина. Участилось дыхание. Сириус не чувствовал себя живым. Он действительно проживал каждую секунду этого долгожданного единения, сходя с ума от восторга.

– Ты уверена? – Сириус нехотя оторвался на мгновение от её чувственных губ. Марлин медленно, не отводя исполненный нежности взгляд, сбросила на пол рубашку и, побеждая в борьбе с опасением и робостью, потянулась к нему. Тонкие ладони заскользили по твёрдым плечам, исследовали едва наметившийся рельеф живота и солнечного сплетения, застыли в нерешительности на стройных бедрах.

Многообещающая улыбка тронула губы Блэка, и он потянулся к волшебной палочке. По мановению чар, бордовый балдахин заключил постель в объятия тепла и темноты, предоставляя влюбленным возможность довериться чувствам, обычно уступающим первенство бескомпромиссному зрению.

Ноябрь сковывал льдом и инеем окрестности Хогвартса, ледяной ветер гулял по комнате, расшвыривая аккуратные конспекты Люпина, но Сириусу и Марлин было тепло. Весь волшебный мир с его войнами и кровными предрассудками перестал существовать для этих двоих, потому что всё самое важное уже находилось в их руках.

3 ноября, 1977 год, Хогвартс, башня Гриффиндора, спальня мальчиков

– С Днём Рождения, Бродяга! – Джеймс проворно отдёрнул балдахин и, не задумываясь, запрыгнул на кровать лучшего друга. От него пахло морозом, сыростью и пылью, а на колючих прядках волос блестели капельки воды.

Марлин, разбуженная громким голосом однокурсника и блеклым ноябрьским рассветом, едва открыв глаза, вновь зажмурилась и спрятала голову под одеяло. В её планы совершенно не входил сон в постели Сириуса и встреча с его друзьями при таких интимных обстоятельствах. Секундное удивление на лице Поттера мгновенно сменилось одобрением, а губы растянулись в лукавой улыбке. Питер, замеревший в изножье кровати, несколько раз беззвучно открыл рот, не в силах отвести взгляд от контуров хрупкой фигуры под плотной тканью. Горькое понимание действительности блеснуло в его глазах, и мальчик, так и не проронив ни слова, стремительно выбежал из спальни, с силой хлопнув дверью.

– И тебе доброго утра, мой беспардонный друг, – Сириус теснее прижал к себе скованную смущением Марлин. Обессиленные гриффиндорцы уснули без одежды, когда сумерки расплескали светлую синеву по поляне и ветхим стенам Визжащей хижины. Сон их был крепок и безмятежен, а тела сплетались в одно целое, словно вершина комфорта оказалась возможна лишь в объятиях друг друга. Простуда отступила, и Блэк, пребывавший в замечательном настроение, смело полагал, что, не ворвись мародёры в спальню со своими приятными, но несвоевременными поздравлениями, ночь могла получить скорое продолжение.

– Бодроперцовое зелье, похоже, вправило тебе мозги, – Джеймс ехидно цокнул языком. – Я уже успел утратить всякую надежду увидеть вас вместе.

– Я уже успел утратить всякую надежду, что ты позволишь нам встать и одеться без зрителей, – Сириус подмигнул другу.

– Прошу прощения, где мои манеры, – шутливо засуетился Поттер и, отвесив несколько дурашливых поклонов, вышел из спальни, бросив напоследок, – я побуду в гостиной. Можете не торопиться.

– Ты слышала, МакКиннон? – Блэк с легкостью перевернулся и завёл за голову руки Марлин, вжимая в подушку тонкие предплечья. Он перенес собственный вес на ладони, но не упустил возможности снова ощутить тепло и нежность её кожи, не оставив между телами ни дюйма. – У нас есть время.

– Мне нужно идти, Сириус, – она осторожно высвободилась и, проигнорировав разочарованный взгляд парня, села в кровати, прикрывая грудь одеялом.

– Но сегодня суббота. У нас впереди целый день, вечер, ночь, завтрашнее утро и… – Сириус потянулся к ней в попытке вновь уложить на спину, но Марлин бросила на него предостерегающий взгляд, встала и принялась спешно натягивать на себя разбросанную по полу одежду.

– Что-то не так? – игривое настроение гриффиндорца таяло, оставляя взамен ворох догадок. – Тебе не понравилось?

– Почему же? – Марлин посмотрела на Сириуса через плечо, методично застегивая пуговицы на рубашке. – Очень хороший секс. Насколько я могу судить об этом действе, конечно.

Это слово прозвучало в её исполнении вычурно и неестественно. Словно примерная девочка пыталась объясняться посредством нецензурной брани. Или пьянчужка из паба разглагольствовал о невыносимой легкости бытия языком классиков мировой литературы. Сам Блэк, желая подобрать определение для событий минувшей ночи, сказал бы, что они занимались любовью. Так оно и было, потому что чувства, захлестнувшие его, своей силой и красотой пугали и вместе с тем опьяняли не хуже огневиски. Сириус искренне не понимал, почему Марлин выглядит недовольной и даже обиженной.

– Увидимся на вечеринке? – с надеждой спросил он, и МакКиннон неопределенно пожала плечами, так и не удостоив в конечно итоге своим присутствием празднование по случаю дня рождения Блэка.

15 ноября, 1977 год, Хогвартс, гостиная Гриффиндора

Джеймс не сводил жадного взгляда с рыжеволосой старосты, склонившейся над книгой в мягком кресле. Это был единственный уголок во всей огромной гостиной, позволяющий если не абстрагироваться от шума, то получить некое визуальное уединение. Темнота опустилась на замок, едва стрелки часов соприкоснулись на цифре четыре, и теперь страницы освещал ломкий свет свечи, отчего девушке приходилось подносить текст ближе к глазам.

– Иди уже, – не выдержал Сириус, хлопнув друга по плечу.

– Куда идти? Мы же играем, – Джеймс не убедительно сделал вид, что не понимает, на что намекает Бродяга, и невпопад выбросил карту на журнальный столик.

– К Эванс. Ты уже полчаса только и делаешь, что рассматриваешь её профиль, – Блэк закатил глаза и, проигнорировав возмущенный возглас Петтигрю, который впервые был близок к победе как никогда, перемешал всю колоду.

– Я мог бы перекинуться с ней парой слов, – задумчиво протянул Поттер, теребя острый подбородок.

– Можешь позволить себе хоть сотню слов, только избавь меня от вида этих страдальческих, исполненных тоски глаз, – великодушно разрешил Сириус и откинулся на спинку дивана.

Джеймс подошёл к Лили и присел на подлокотник её кресла. Изумрудные глаза старосты вспыхнули, а раскрытая книга осталась лежать на коленях, лишенная внимания своей хозяйки. Поттер что-то пробормотал вполголоса и взъерошил и без того торчащие во все стороны волосы, а Эванс искренне рассмеялась. Его рука медленно переместилась со спинки кресла на хрупкие плечи девушки, пальцы запутались в рыжих локонах, не встретив и намёка на былое сопротивление.

– Что не так с МакКиннон? – Сириус лениво следил за тем, как Хвост собирает свои карты, похлопывает по ним пухлой ладошкой и убирает аккуратную колоду в коробку. Закончив, мальчик молча поднялся с места и скрылся в изгибе винтовой лестницы, ведущей в спальню.

– О чём ты? – Ремус склонил голову на бок, внимательно глядя на друга. Теперь, когда большая часть свободного времени Джеймса безраздельно принадлежала Лили, незримая стена отчуждения между Блэком и Люпином дала трещину и разрушилась до самого основания, сделав парней ближе и откровенней. Питер, который, лишившись покровительства Поттера, всё чаще ощущал себя лишним в этой компании, в разговорах участвовал вяло и не охотно, предпочитая бродить в одиночестве по замку. Ремус считал, что над Петтигрю давлеет бремя выбора профессии и тоска по вниманию Джеймса, а Сириус был уверен, что Хвост не может простить ему ночь с МакКиннон.

– Я думал, что теперь наши отношения выйдут на новый уровень. Свидания на Астрономической башне, прогулки по Хогсмиду рука в руке, совместные завтраки, завистливые взгляды подружек. В общем, вся эта романтическая дребедень, необходимая девушкам. Но она меня избегает, – Блэк недовольно поджал губы. – Опять.

– А ты пообещал ей всю эту романтическую дребедень? – Ремус проницательно посмотрел на друга. – Признался в любви? Попросил стать твоей девушкой?

– По-моему, всё было понятно без слов и обещаний. После такой ночи, – Сириус многозначительно и хвастливо расширил глаза, – очевидно, что у меня есть к ней чувства.

– Очевидно для тебя, – Люпин иронично улыбнулся и нашёл взглядом МакКиннон, сидевшую в компании МакФерсон и МакДоналд под портретом молодой Минервы МакГонагалл. – Твоя репутация могла сбить с толку даже такую чуткую девушку, как Марлин. Возможно, она ждала, что ты заявишь о серьезности своих намерений не пылким поцелуем, а словами, Бродяга. Просто будь с ней честен, и, уверен, к следующему рождественскому балу вы станете официальной парой.

– Почему она такая сложная, Лунатик? Почему с ней всё не так, как с другими? – Блэк устало вздохнул.

– Это не она сложная, а твои чувства к ней сложнее желания, любопытства и охотничьего инстинкта.

– И откуда ты всё знаешь? Ведь весь твой опыт – это целомудренный поцелуй с Медоуз, – Сириус добродушно толкнул друга локтем в бок, и оба, довольные беседой, погрузились в собственные мысли.

23 ноября, 1977 год, Хогвартс, совятня

Сириус сделал глубокую затяжку и выпустил струйку едкого табачного дыма. С высоты башни однокурсники, толпившиеся возле теплицы, казались крохотными точками. Какой-то из этих точек была МакКиннон, голову которой, наверняка, защищала от холода полосатая шапка в цветах факультета. Блэк поморщился, прогоняя из мыслей образы обнаженной Марлин, прикусывающей до крови нижнюю губу, шепчущей бессвязно нежные слова, выгибающей от удовольствия хрупкую спину. Выслушав совет Ремуса, Сириус, лелея свою гордость и мнимую правоту, продолжал ожидать первого шага от подруги.

Белая сова, едва различимая на фоне неба, затянутого снежными облаками, опустилась на плечо юного волшебника. К когтистой лапе был привязан тонкий конверт, адресованный Сириусу. Погладив жесткие перья птицы, он разорвал бечевку и вскрыл послание, едва взглянув на имя отправителя.

«Здравствуй, Сириус.

Я пишу тебе, чтобы сообщить крайне важную и значимую для меня новость. Двадцать пятого января грядущего года в поместье Малфоев состоится наша с Люциусом свадьба. Могла ли я мечтать о большем благе, чем семейный союз с таким сильным, благородным и утонченным волшебником? Мысль о том, что мы поклянемся в вечной преданности и любви перед лицом родных, приводит меня в состояние благоговейного восторга. Конечно, немного досадно, что это торжество не придётся на летнее время. Только представь, как изысканно смотрелся бы шатёр из белой органзы посреди густых тисов в парке позади особняка. Но Люциус посчитал, что нет смысла откладывать вступление в брак ещё на полгода, а я, безусловно, не вправе спорить с будущим мужем.

Мне искренне жаль, что ты не сможешь стать свидетелем самого счастливого дня в моей жизни. Как тебе, наверно, известно, тётушка Вальбурга выжгла твоё имя с фамильного гобелена. Старшее поколение семьи Блэк считает тебя предателем крови, и под старшим я подразумеваю и любимую кузину Беллатрикс. Они не могут простить тебе той лёгкости, с которой ты отрёкся от нашего мира и убеждений. Но во мне нет той силы духа, которой могут похвастаться они. Оттого мысль о том, что родственные связи нашего поколения разрушены, всё ещё крайне огорчает меня. Андромеда бесследно исчезла, словно никогда не была моей сестрой. Ты последовал её примеру, что не удивительно. Вы всегда были очень близки. Регулус замкнулся в себе. Полагаю, он очень болезненно переживает ваш конфликт с тётушкой Вальбургой. Беллатрикс увлечена своей новой компанией, если ты понимаешь, о чём я.

К счастью, семейные хлопоты вот-вот захватят меня с головой и, как я надеюсь, не оставят места печали и сожалениям. Но я буду счастлива получить от тебя даже самую короткую весточку, раз уж совиная почта теперь единственный доступный для нас канал связи.

Береги себя.

Нарцисса Блэк.»

========== Глава 16. Школьные правила превыше всего ==========

8 января, 1978, Хогвартс, гостиная Гриффиндора

После двухнедельных каникул Хогвартс встретил учеников роскошным ужином и натопленными гостиными. К десяти вечера старосты отправили малышей в спальни, но старшекурсники не желали расходиться. Новогодняя ночь запомнилась волшебному сообществу нападениями великанов на ряд деревушек, где долгие годы соседствовали маги и люди. Список погибших, опубликованный в Ежедневном пророке, оказался довольно коротким. Но все унесенные огромными существами жизни, принадлежали чьим-то родителям, детям, супругам, друзьям, а значит, в любой момент несчастье могло коснуться каждого. Вернувшись под защиту альма-матер, гриффиндорцы радовались встрече с целыми и невредимыми приятелями, волновались за оставшихся дома родных и не желали находиться наедине с мыслями о том, как далеко зайдёт Волан-де-Морт в своём геноциде магглорожденных.

Лили сидела на коленях у Джеймса, прижавшись щекой к его груди. К удивлению Сириуса, на лице друга не было глуповато-счастливого выражения, сопровождавшего прежде любые телесные контакты с Эванс. Поттер выглядел умиротворенным и повзрослевшим. Он теребил заплетенную набок рыжую косу, высвобождая мягкие волнистые пряди, кончиками пальцев чертил дорожки на бледной шее и то и дело подтягивал к самому подбородку Лили клетчатый плед.

– Мама говорит, что в отделении недугов от заклятий не осталось свободных палат. Пострадавших от рук Пожирателей смерти распределяют по другим этажам, – Марлин свернулась клубочком в глубоком кресле, прижав к груди декоративную подушку. – Министерство магии настаивает, чтобы колдомедики сокращали сроки лечения. Но целительство – это наука, а не перекладывание бумажек. Нельзя щелкнуть пальцем и за сутки восстановить зрение после ослепляющего заклятия или стабилизировать нервную систему, разрушенную Круцио.

Хвост, сидевший рядом с Сириусом, опустил голову на вытянутую вдоль подлокотника руку и украдкой разглядывал МакКиннон, не принимая ни малейшего участия в разговоре. Пламя камина отражалось в его глазах, делая радужку красной, словно у крысы-альбиноса. Блэк с удовольствием поменял бы девушку и приятеля местами. Он бы, не слушая возражений, обнял её, такую огорченную и хрупкую, согрел своим теплом, успокоил. Но суровая реальность всегда отличается от фантазий, и бок Сириуса соприкасался с длинным колючим свитером Петтигрю, а Марлин продолжала прижимать к себе подушку.

– Министерство лечит симптомы, а не болезнь, – Люпин нахмурился. – Они маскируют проблемы, но не решают.

– И целителей, наверно, не хватает? – Лили осуждающе поджала губы.

– Не хватает, – Марлин выпрямилась и опустила ноги в теплых вязаных носках на пол. – Отдел магического образования реформировал программу обучения в Академии целительских искусств. Теперь теоретические занятия занимают полтора года вместо положенных трёх, а практика начинается практически сразу. Аббот уже, по сути, работает у мамы.

Сириус поморщился при упоминании бывшего загонщика Гриффиндора и тут же поймал испытующий взгляд девушки. Решив, что она специально упомянула его, чтобы вызвать подобие ревности, Бродяга расслабленно откинулся на спинку дивана и язвительно улыбнулся.

– У Аббота прямо-таки неуемное влечение к семье МакКиннон, – протянул он, уставившись в потолок.

– Почему это вы до сих пор не в постелях? – портрет Полной дамы выдвинулся из стены, и в гостиную шагнули широко улыбающиеся Алиса и Фрэнк.

Алиса, раскинув руки, радостно закружилась по сердцу родного факультета. Лили и Марлин с восторгом уставились на бывшую старосту. За пять лет девушка разительно изменилась. Длинные, вечно собранные в незамысловатый пучок волосы, она остригла очень коротко, оставив лишь спадающую до бровей челку. С такой прической черты её лица обрели взрослую утонченность, но живые темные глаза всё ещё были исполнены юношеского задора и озорства. Строгий пиджак, будто снятый с мужского плеча, лишь подчеркивал миниатюрность Алисы.

Фрэнк выглядел под стать своей спутнице. Весь его облик – от аккуратной прически до дорогого, идеально сидящего по фигуре костюма – являлся воплощением солидности и успеха. Вернув на место картину, Лонгботтом направился прямиком к семикурсникам, успевшим обрушить на выпускников море вопросов о том, какими судьбами те вновь оказались в школе, откуда узнали пароль для входа в башню и чем теперь занимаются.

– Дамблдор решил усилить охрану Хогвартса, и вот мы здесь, – Фрэнк уселся в кресло, закинув ногу на ногу. Алиса опустилась на подлокотник подле него, не сводя любопытного взгляда со своих юных друзей. Каждый из них остался в её памяти тринадцатилетним ребенком. Застенчивый и мудрый не по годам Люпин, ласковый и доверчивый Петтигрю, взбалмошные и великодушные Поттер и Блэк, серьёзная и дисциплинированная Эванс, сообразительная и смешливая МакКиннон. Теперь же перед Алисой стояли почти взрослые волшебники.

– Вы здесь только вдвоём? – Джеймс вопросительно изогнул бровь.

– А ты сомневаешься в наших способностях? – Алиса звонко расхохоталась, вскинув ладонь к алым губам.

– Вы обручились? – глаза МакКиннон вспыхнули от восторга, когда на безымянном пальце выпускницы сверкнуло скромное, но изысканное кольцо.

– В прошлом сентябре, – хором ответили Лонгботтомы, и Фрэнк с нежностью коснулся губами виска жены.

– Я так рада! Вы всегда были такой красивой парой, – Лили крепко обняла старшую подругу за шею, и Марлин тотчас последовала её примеру.

– Миссис Лонгботтом бы с этим поспорила, – фыркнула Алиса, бросив на мужа лукавый взгляд.

– Не говори глупости, мама тебя очень любит, – добродушно поморщился Фрэнк и поспешил перевести разговор с неприятной темы, обернувшись к Джеймсу. – Кроме нас ещё один волшебник, Бенджи Фенвик. Ему уже немало лет, но ловкости и реакции любой ловец позавидует.

– И выпускница Равенкло прошлого года, – от внимательной Алисы не укрылось, как Ремус подался вперёд в ожидании имени. – Доркас Медоуз.

– Удивительная девушка, – Лонгботтом помотал головой, – никогда прежде не встречал таких целеустремленных подростков.

– Неужели Фрэнк – лучший студент Хогвартса всех времён – Лонгботтом оценил чьи-то качества выше собственных? – поддразнила мужа Алиса, подмигнув семикурсникам.

– Сравнения – слишком субъективная вещь, а отрицать очевидное – не мой принцип, – парень нахохлился и, желая поддержать свой авторитет, возмущенно посмотрел на часы. – Совсем скоро вы должны быть на занятиях. Немедленно отправляйтесь спать.

– Но, родной, у ребят, наверняка, много вопросов, и потом, неужели тебе самому не интересно узнать, что сейчас происходит в Хогвартсе? – девушка ласково убрала со лба мужа челку и заглянула в глаза, но он остался непреклонен.

– Школьные правила превыше всего, Алиса.

25 сентября, 1972 год, Хогвартс, коридоры

– Школьные правила превыше всего, Алиса, – Фрэнк Лонгботтом скрестил руки на груди, недовольно глядя на свою девушку. Из-за её спины с любопытством выглядывали второкурсники Поттер и Блэк. Выглядели мальчишки слишком счастливыми для тех, кто отбывает наказание, выдуманное желчным завхозом.

От кого-то из приятелей Фрэнк слышал, что эта несносная парочка умудрилась каким-то образом превратить нос двенадцатилетнего слизеринца в водопроводный кран, и сопли залили ровным слоем весь пол кабинета трансфигурации. Филч, которому пришлось в срочном порядке восстанавливать чистоту, настоял на том, что именно он должен назначить наказание гриффиндорцам. Декан факультета нехотя согласилась, и завхоз, мстительно улыбаясь, отправил ребят приводить в порядок коридор, ведущий в библиотеку. Именно здесь днём ранее пакостник Пивз разрисовал стены непристойными надписями и картинками.

Направляясь в читальный зал, чтобы в тишине подготовиться к коллоквиуму по нумерологии, Фрэнк обнаружил нечто совершенно не допустимое. Алиса, которой Дамблдор доверил почетную должность старосты факультета, изящно водила волшебной палочкой по воздуху, счищая с помощью магии художества полтергейста. Поттер и Блэк, которые должны были осознать всю неправильность своего поведения, вручную отмывая стены, любезно подсказывали семикурснице, где ещё остались чернила.

– В школьных правилах не сказано, что старосты не имеют права помогать другим ученикам, – Алиса хитро прищурилась.

– Наказания нужны, чтобы предотвратить будущие преступления, – Лонгботтом нахмурился и махнул рукой мальчикам. – Завершайте уборку. Нечего подслушивать.

– Преступления? – от искреннего смеха на глазах у девушки выступили слёзы. – Они просто что-то не поделили с другим второкурсником, и тот не смог себя защитить.

– Что-то или кого-то, – тихо пропел Сириус, толкнув друга локтем в бок.

– Алиса, наказания для того и придуманы, чтобы ученики не считали, что можно шалить без последствий, – парень вздохнул и примирительно взял подругу за руку.

– Понимаешь, не зная нужных заклинаний, они проведут здесь весь вечер и половину ночи, а завтра матч. Джеймс должен отдохнуть и набраться сил, – девушка ткнула Фрэнка пальцем в грудь, – ты же не хочешь, чтобы мы проиграли Слизерину?