Текст книги "Самая яркая звезда в созвездии Большого Пса (СИ)"

Автор книги: tinyshadow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

– Конечно же, я не хочу, но…

– Вот и хорошо, – она нежно поцеловала его в уголок губ и кокетливо улыбнулась. – А теперь дай мне скорее закончить, и я напомню тебе, что нарушать школьные правила порой бывает очень даже приятно.

20 января, 1978 год, дорога в Хогсмид

Широкую расчищенную дорогу поджимали по краям высокие пухлые сугробы, превращая путь к волшебной деревеньке в подобие фьордов. День выдался солнечным, но морозным и ветреным. Пласт снега скрипел под ногами вереницы учеников. Ледяные наряды деревьев блестели в полуденных лучах, а выглядывающие из-под шарфа волосы Эванс казались воплощением пламени. Джеймс ревностно оберегал равновесие своей девушки, поддерживая её под руку. Он говорил что-то о пасхальных каникулах и знакомстве с родителями, а Сириус с ужасом представлял себе неделю в компании влюбленных друзей.

На некотором расстоянии от учеников неспешно брели вперед Лонгботтомы, Медоуз и сухощавый темноволосый волшебник преклонного возраста, Бенджи Фенвик. Он живо о чём-то рассказывал своим спутникам, Фрэнк учтиво кивал, а Алиса с трудом скрывала скуку, завистливо поглядывая на хохочущих старшекурсников. Выражение лица Доркас было столь бесстрастным, что Сириус едва мог с уверенностью сказать, слышит ли девушка хоть слово из рассказа старшего товарища.

– Поговори, с ней, – он повернулся к Ремусу и многозначительно скосил глаза в сторону выпускницы.

– Не хочу отвлекать её от работы, – Люпин категорично покачал головой.

– Что-то я не вижу поблизости Пожирателей смерти, – Блэк приложил ладонь к глазам и шутливо осмотрелся. – Даже Мальсибер со Снейпом слишком далеко, чтобы подслушивать их болтовню о господстве чистой крови.

– Не думаю, что она захочет со мной говорить, – Ремус не решительно обернулся, но, едва заметив, что Доркас поймала на себе его взгляд, стушевался и ускорил шаг.

– Вот и не думай, а делай, – Сириус потянул Люпина в сторону и притворился, что проверяет шнуровку ботинок. Он старательно заправлял язычки под штанины, поправлял петли узлов, чистил снегом невидимые пылинки.

Ремус послушно дожидался, пока друг закончит свой импровизированный спектакль. Лили и Джеймс, увлеченные игривой беседой, ушли вперёд, не заметив, что двое мародеров отстали. Питер молча последовал за ними, не пытаясь поддержать заигравшегося в Купидона Бродягу, но и не отговаривая Лунатика. Его не по росту длинная мантия волочилась по снегу мокрым шлейфом, а капюшон спустился на глаза, окончательно скрывая эмоции Хвоста от однокурсников.

Едва члены Ордена Феникса поравнялись с мародерами, Сириус резво поднялся с земли и будто бы случайно толкнул Ремуса к Доркас. Тот, вскрикнув от неожиданности, врезался в девушку и принялся бормотать бессвязные оправдания, обвиняя себя в неуклюжести. Алиса, подмигнув Блэку, подхватила спутников под руки и ускорила шаг, пробормотав, что замерзла. Фрэнк тотчас стянул с шеи строгий черный шарф и принялся обматывать им супругу прямо на ходу. Краем уха Сириус уловил, что Лонгботтом бормочет что-то о лёгкой не по погоде одежде и бессмысленной гонке за модой.

– Привет, Люпин, – Медоуз подняла в воздух ладонь, останавливая поток извинений, и едва заметно улыбнулась.

– Можно составить тебе компанию? – парень выдохнул облачко пара, гневно взглянув на ухмыляющегося Сириуса.

– Почему бы и нет, – девушка пожала плечами. Её щёки раскраснелись от мороза, создавая очаровательный контраст с бледной кожей и выбившейся из-под капюшона черной прядью. Сириус сравнил бы её с Белоснежкой из маггловской сказки, только вот суровый взгляд едва ли предполагал пение в унисон лесным птицам и покорное ожидание принца.

Ремус и Доркас неспешно направились к Хогсмиду. Рукава их мантий соприкасались, а разговор никак не желал завязываться. Спешащие в тепло пабов и магазинчиков ученики Равенкло, пробегая мимо, почтительно здоровались с бывшей старостой, но никто не останавливался спросить, как её дела. Она же пристально смотрела прямо перед собой, даже не пытаясь помочь измученному затянувшимся молчанием парню.

– Ты учишься на мракоборца? – спросил Ремус, рассудив, что тема образования порадует Доркас. Или, во всяком случае, не вызовет видимого отторжения. Девушка кивнула, но делиться подробностями не стала, равно как и проявлять встречный интерес к новостям из жизни Люпина. Выждав немного, он робко продолжил нащупывать почву для подобия дружеской беседы. – Много приходится делать для Ордена?

– Кое-что, – неопределенно ответила она.

– В июне на платформе ты поцеловала меня, и я подумал…– Ремус собрался с духом и выпалил то, что сидело в его голове долгих полгода, порождая домыслы, мечты и фантазии.

– Аластор Грюм, – резко перебила его Доркас, с силой оттолкнув носком ботинка ледяной камешек.

– Что? – растерянно моргнул Люпин, которому ни о чём не говорило это имя.

– Аластор Грюм – мракоборец и член Ордена, – девушка спрятала руки в полах мантии. – Считаю большой удачей, что познакомилась с ним.

– Вот как, – Ремус помрачнел. Он решил, что Медоуз, упомянув какого-то волшебника в ответ на воспоминание о поцелуе, намекает на тщетность ухаживаний оборотня, даже не окончившего школу.

– Он мой наставник, – странная улыбка удовлетворения тронула тонкие бесцветные губы, когда Доркас различила в голосе парня ревность. – Научил меня стольким вещам. Преподавателям Академии и не снился такой план занятий.

– То есть вы не… – бестактный вопрос Люпина повис в воздухе, и Доркас решительно покачала головой. Гриффиндорец заметно расслабился и, смирившись с напряжением и неловкостью, пропитавшими долгожданную встречу, осмелился предложить Медоуз присоединиться к мародёрам и Лили в «Трёх метлах».

Ответ Доркас Сириус пропустил, что было неудивительно, учитывая немногословность девушки. Зазеваешься, а она уже сдержанно кивнула или пробормотала себе под нос что-то односложное. Причина, которая отвлекла Блэка от тягостного обмена фразами Люпина и Медоуз, требовала абсолютного внимания. Его своднические начинания были вознаграждены знаком свыше. Марлин, проходившая мимо в компании МакДоналд и двух семикурсниц с другого факультета, поскользнулась на раскатанном снежном бугорке и, взмахнув руками, приготовилась к столкновению с землёй. Сириус стремительно шагнул вперед и подхватил девушку за талию, помогая восстановить равновесие. Замерев в его объятиях на долю секунды, МакКиннон по сложившейся, раздражающей парня привычке, попыталась высвободиться, но он решительно схватил её за руку и увлёк прочь от приятельниц.

– Я хочу, чтобы мы раз и навсегда расставили точки над и, – в голосе Сириуса не было ни тени нежности, лишь усталая решимость и тщательно подавляемая злость. – Мы несколько раз признались, что не безразличны друг другу, переспали, но ты продолжаешь свою глупую и уже не актуальную игру в недотрогу. С меня хватит.

– Сириус, – Марлин попыталась прервать его импульсивный монолог.

– Дослушай, – он приложил палец к её холодным пересохшим губам, не обращая внимания на любопытные взгляды проходивших мимо учеников. – Я хочу быть с тобой. Ты слепая, если не замечаешь этого. Поэтому, если ты считаешь, что мне нельзя доверять, или боишься слухов, или не хочешь отвлекаться от учебы, или вбила себе в голову ещё какую-то ерунду, пожалуйста, скажи об этом прямо, и я оставлю тебя в покое.

– Почему ты не сказал, что хочешь быть со мной, тем утром? – Марлин попыталась взять Сириуса за руку, но он резко оттолкнул её ладонь.

– Я был не достаточно доходчив той ночью? – Блэк бросил на подругу красноречивый взгляд, вытащил из пачки сигарету и повернулся в профиль, чтобы дым не летел МакКиннон в лицо. – Ты умная девочка. Не думал, что необходимо объяснять тебе каждую мелочь.

– Я решила, что если бы ты хотел серьезных отношений, то сказал об этом прямо, – Марлин поднесла ладони к губам, согревая замерзшую кожу дыханием.

– Тебе что, десять лет? Не можешь разобраться в происходящем без фразы «теперь мы встречаемся»? – Сириус ощутил острую вспышку гнева. Девушка стояла перед ним, тихая, почти испуганная, забывшая варежки где-то в спальне, и приводила крайне нелепые, по мнению Бродяги, доводы в защиту своего поведения.

Гриффиндорцы замолчали. Блэк выдохнул сигаретный дым, уставившись в рябое ребро сугроба. Из рытвины пробивалась сухая ветка упрямого кустарника, не желавшего покориться всепоглощающему снегу. Сириус корил себя за то, что сам стал такой веткой, вырвавшейся из душного одеяния материнского «знаю-что-для-тебя-лучше». Что вздумал отправиться в Хэмстед-Хит, поссорившись с родителями. Что согласился воспользоваться камином МакКиннонов. Что вбил себе в голову, что хочет Марлин в свою коллекцию школьных подружек. Что не заметил, как влюбился. И теперь стоит перед ней, злой и потерянный, не имея ни малейшего представления, как дальше быть.

– Так что мы будем делать, МакКиннон? – он помассировал висок, ощущая, как впивается в череп приступ мигрени.

– Это, – Марлин быстро шагнула к нему и поцеловала в уголок губ. Это был лёгкий, дразнящий, невесомый поцелуй, но пылкости и желания в нём Сириус ощутил куда больше, чем во всех вместе взятых интимных мгновениях с другими девушками. – И это, – она сплела свои пальцы с его, глядя прямо в глаза. Доверчиво, нежно и смущенно. – И это, – Марлин прижалась к нему всем телом, уткнувшись лицом в меховой воротник черной мантии.

– Ответ засчитан, – прошептал Сириус пересохшими губами, прижимая её к себе. Но, побаловав себя желанной близостью, он отстранился, приподнимая пальцем подбородок Марлин, чтобы видеть её глаза. – Ты моя, ясно?

– Твоя, – эхом откликнулась МакКиннон, словно пробуя на вкус это слово, смакуя его оттенки и интонации, примеряя на себя, как роскошное вечернее платье.

– Идём, – Сириус опустил в карман мантии её холодную руку, переплетенную пальцами с его рукой, сухой и горячей. – Не терпится увидеть лицо Хвоста.

– Не дразни его, – с укором попросила Марлин, поглаживая ребро ладони Блэка.

– Кто сказал, что я собираюсь его дразнить? – Сириус с притворной обидой вскинул брови, с наслаждением отпуская из памяти образ танцующих Петтигрю и МакКиннон. – Я просто уверен, что как друг, он будет искренне рад за нас.

20 января, 1978 год, Хогсмид, паб «Три метлы»

– Мы угощаем, – широко улыбаясь, Алиса хлопнула по плечу Фрэнка, поставившего на стол огромный поднос с дымящимися кружками сливочного пива.

Джеймс и Сириус устроили бурные овации, привлекая внимание сидевших поблизости волшебников. Мадам Розмера, облокотившаяся на барную стойку, усмехнулась. Не первое и не последнее поколение гриффиндорцев шумело в её пабе, и такое положение дел женщину вполне устраивало. Юношеское веселье куда лучше влияло на объём продаж, чем удручающая тишина, поражающая каждый угол, едва Ежедневный пророк опубликует очередной список погибших.

– Чем вы, ребята, планируете заниматься после Хогвартса? – Фрэнк отхлебнул сладкий напиток и сдул пену с верхней губы.

– Мы с Сириусом поступим в Академию мракоборцев, – Джеймс притянул Лили к себе, словно собирался продолжать обучение с девушкой, а не с лучшим другом.

– Для поступления в Академию требуются высокие баллы, – как бы невзначай заметил Лонгботтом.

– Значит, во имя высшего блага придётся Блэку очаровать экзаменаторов, – расхохотался Поттер.

– В действительности, успеваемость ребят почти превосходна, – Лили с гордостью посмотрела на Джеймса, и тут же хитро улыбнулась. – Чего не скажешь о дисциплине.

– Чтобы прикончить Пожирателя смерти, дисциплина не нужна, – ухмыльнулся Сириус, рисуя под столом узоры на ладошке Марлин. Им овладела неистовая эйфория. Свободный день, лучшие друзья рядом, пинта сливочного пива и улыбающаяся МакКиннон. Наконец-то, его МакКиннон. Целиком и полностью.

– А что же ты, Ремус? Не собираешься пополнить наши стройные ряды? – Алиса подмигнула Люпину.

– Думаю, что мне придётся выбрать что-то с меньшим сроком обучения, – медленно ответил он, опустив глаза. Сириус ощутил незримые нити напряжения, протянувшиеся между мародерами, Доркас и оборотнем. Взгляды юных волшебников скрестились в едином немом понимании. Ликантропия – не то качество, которое авроры желают видеть в своих новобранцах, а это значит, что какие бы высокие баллы Люпин ни получил на экзаменах, дорога в Академию мракоборцев для него закрыта.

– Дело в твоём отце, не так ли? – Медоуз подала голос впервые за всё время, проведенное за столом. Прямолинейная замкнутая девушка лгала совершенно непринужденно и уверенно. – Моя тётя работает вместе с ним в Отделе регулирования магических популяций. Если верить её словам, он мечтает, чтобы ты стал частью его команды.

– Семейственность – это прекрасно, – одобрительно кивнул Фрэнк. – Не обязательно становиться мракоборцем, чтобы приносить пользу волшебному сообществу.

– Спасибо, – одними губами произнёс Ремус, когда Лонгботтомы удовлетворили своё любопытство в полной мере и переключились на Лили и Марлин. Доркас едва заметно улыбнулась и приподняла свою кружку, глядя в чайные глаза оборотня, словно собиралась сделать глоток сливочного пива в его честь.

– В какой именно сектор ты хочешь попасть, Лили? – благосклонно уточнил Фрэнк. Из всех семикурсников Эванс вызывала у молодого мракоборца наибольшую симпатию. Умная, серьезная, неукоснительно следующая правилам. Миссис Лонгботтом оценила бы воспитание, скрупулезность и эрудицию этой юной волшебницы, но сердце сдержанного и практически лишенного чувства юмора Фрэнка без остатка принадлежало Алисе. Весёлой, взбалмошной и бесконечно доброй.

– Визенгамот, – Лили смущенно перебирала горсть орешков, словно считала свой выбор чересчур амбициозным.

– Мой дядя – судья Визенгамота, – с гордостью сообщил Фрэнк. – В июне напомни мне замолвить за тебя словечко. Ты могла бы стать его ассистентом и многому научиться. Он – истинный профессионал своего дела. Не думаю, что в Англии найдётся другой волшебник, настолько детально изучивший все тонкости законов.

– Это было бы очень любезно с твоей стороны, – Эванс застенчиво улыбнулась.

– А что ты, Питер? Присоединишься к Джеймсу и Сириусу? – ободряюще кивнула Алиса.

– Не решил пока, – Питер вжал голову в плечи и сморщил нос.

– Как же так? Учиться осталось всего четыре месяца, – Фрэнк неодобрительно поднял бровь.

– Родной, оставь парня в покое. Не все в этом мире следуют планам. Иногда всё решает случай.

– Выбор будущей профессии – одна из самых серьезных вех в жизни каждого волшебника. Ты сама ещё на третьем курсе знала, что готовишь себя к аврорату.

– Что с тобой, Питер? На тебе лица нет последние дни, – воспользовавшись тем, что все сидевшие за столом были поглощены разгоревшимся между супругами спором, Лили склонилась к Петтигрю.

– Всё в порядке, Лили. Спасибо, что спросила, – мальчик грустно улыбнулся, не глядя однокурснице в глаза.

– Я же вижу, что не всё. Может быть, я могу чем-то помочь? – она бросила быстрый взгляд на Марлин.

– Я правда в порядке, – Питер покачал головой, противореча своим словам. – Просто устал от подготовки к экзаменам.

– Если ты чувствуешь, что не успеваешь по какому-то предмету, я могу позаниматься с тобой.

– Ты очень добрая, Лили, ты же знаешь это? – Петтигрю задумчиво посмотрел на старосту. Он успел забыть, каково это – ощущать, что кто-то искренне интересуется твоим настроением и самочувствием. Джеймс мог думать и говорить только об Эванс и Ордене Феникса. Ремус посвящал всё свободное время учёбе, или просто не желал лезть в душу, а Сириус был последним человеком на земле, с кем Хвост хотел бы обсуждать свои переживания. Впрочем, вне зависимости от желаний Питера, Блэк и не стремился выяснять, что не так с приятелем, списывая обострившуюся нелюдимость на банальную ревность, которая, конечно же, имела место быть в числе прочих причин.

Когда настала пора возвращаться в Хогвартс, Сириус помог Марлин облачиться в тёплую мантию и, взяв за руку, повёл к выходу из паба. Лонгботтомы и Медоуз ушли раньше, чтобы сменить Фенвика на уличном дежурстве. Лили и Джеймс захотели прогуляться наедине, а Ремус, проявив природную тактичность, попросил Питера составить ему компанию в магазине перьев Писсаро. У барной стойки дорогу гриффиндорцам преградил Мальсибер. Тренировки по квиддичу благотворно сказались на его фигуре, превратив подростковую худобу в набор мышц, достойный борца в средней весовой категории. Эйвери в изумрудной мантии, отороченной светлым мехом, держала его под руку. Сириусу показалось, что с её лица исчезли все краски и эмоции. Лишь румяна и губная помада делали образ менее болезненным.

– Утешаешься с полукровкой, Блэк? – Мальсибер окинул пару презрительным взглядом.

– Не надо, – Марлин перехватила руку Сириуса, потянувшегося за волшебной палочкой. Мадам Розмерта недовольно скрестила руки на груди, заподозрив намечающуюся потасовку.

– Я бы тоже сомневался, что без своих друзей он сможет одержать верх в дуэли, – переиначил слизеринец смысл сказанных гриффиндоркой слов.

– Мне скучно, Филбертус, – рука Херты соскользнула с локтя парня.

– Подожди пару минут, детка. Я хочу закончить этот разговор.

– А на что ты способен, кроме слов? – процедил сквозь зубы Блэк.

– Сириус, идём, – Марлин настойчиво потянула Бродягу за руку. При прочих равных обстоятельствах она и сама не отказалась бы преподать парню урок, но день был так хорош, а рука Блэка нежна, что меньше всего МакКиннон хотелось тратить драгоценное время на споры с приставучим слизеринцем.

– Я сказала, мне скучно, – холодно повторила Эйвери. Сириус заметил, что девушка внимательно рассматривает МакКиннон. Бесстрастный взгляд скользнул по грубым ботинкам, простой чёрной мантии, растрепанным на ветру волосам, вязаной шапке в красно-желтую полоску. В типажах Херты и Марлин не нашлось ничего общего. С тем же успехом можно было сравнивать головокружительное путешествие по мировым столицам и уютные посиделки дома перед камином с чашкой горячего чая.

– И чем же ты хочешь заняться, любовь моя? – Мальсибер раздраженно вздохнул.

– Уйти отсюда.

– Ну, хорошо. Я попрощаюсь, и идём, – задев Сириуса плечом, парень направился к столику, за которым сидели Снейп, Регулус и трое других слизеринцев.

– Спасибо, – взгляды Марлин и Херты встретились.

– Обращайся, – Эйвери усмехнулась, и не глядя на Блэка, направилась к своему жениху.

========== Глава 17. Объем двигателя 1200 см3 ==========

28 июня, 1978 год, Портсмут, Дрифтвуд Гарденс, 16

– Добро пожаловать домой, хозяин, – домовой эльф Чемми почтенно склонил голову, пропуская Сириуса и Марлин в светлый холл. Крючки напольной вешалки, невидимой обычно за плотным слоем мантий и шляп Альфарда, были пусты. На комоде высилась стопка писем безвозвратно ушедшему адресату, а в плетеной корзинке, прежде заполненной ненужными мелочами, блестели лишь ключи от входной двери.

– Здравствуй, Чемми, – Сириус коснулся костлявого плеча домового эльфа. Громадные синие глаза существа были наполнены печалью, а клетчатый комбинезон, очевидно, приобретенный Альфардом для маленького слуги в детском магазине, износился на локтях и коленях.

– Я приготовил для вас спальню, – домовик схватил длинными крючковатыми пальцами один из чемоданов Сириуса. – Позвольте отнести и распаковать ваши вещи.

– Спасибо, приятель. Мы пока побудем внизу, – взяв Марлин за руку, юный Блэк направился в гостиную.

Благодаря усилиям Чемми, дом выглядел точно таким, как Сириус запомнил его в свой последний визит. Начищенные до блеска полы, ни пылинки на полках и мебели, графин с джином на серебряном подносе, пряный аромат изысканных блюд. Через подлокотник кресла свисал аккуратно сложенный любимый плед Альфарда. Шторы подхватывали у стен витые держатели, чтоб ни один скупой луч британского солнца не обделил своим вниманием комнату. Но внешнее сходство не могло восполнить пустоту, поселившуюся в доме после смерти мистера Блэка. Не отражался эхом от кирпичных стен его бархатный голос, не витал в воздухе флёр хвойного одеколона, не проигрывал винтажный патефон джазовую музыку, нежно любимую волшебником.

Сириус раздвинул стеклянные двери и вышел в сад. В нос ударил солёный аромат моря. В тот облачный прохладный день казалось, что волны сделаны из ртути. Белые парусники терялись у линии горизонта, подгоняемые ветрами Те-Солента. На яблоне, прижавшейся стволом к резному забору, набухли крошечные зеленые плоды, обещая урожайный сентябрь.

– Здесь очень красиво, – Марлин опустила голову на плечо Сириуса, и её волосы рассыпались по меланжевой футболке с силуэтами Битлз. Принт повторял обложку альбома Эбби-Роуд, на которой музыканты были сфотографированы переходящими одноименную дорогу.

– Ты очень красивая, – Блэк коснулся губами её лба. Он понимал, что присутствие МакКиннон значительно облегчает первые часы в доме, ставшем его собственностью по несчастливому стечению обстоятельств.

Когда верхняя половина песочных часов опустела, ознаменовав окончание последнего экзамена, Сириус принял решение пожить у Поттеров хотя бы неделю после выпуска. Попрощаться с Хогвартсом и тут же очутиться в пустом коттедже в компании печального домовика казалось парню депрессивной идеей. Но встречу с обретенной недвижимостью нельзя было откладывать вечно. Распив вместе с Джеймсом бутылку огневиски внушительных размеров, Сириус написал Марлин. Его просьба приехать в Портсмут скорее походила на смесь приказа и желания организовать совместный досуг, чем отражала истинное положение дел. Юный волшебник не хотел в одиночестве бродить по пустым комнатам, ужинать, уставившись в свежий выпуск Ежедневного пророка, и оглушительно молчать долгие часы.

– Останешься на ночь? – Сириус обнял Марлин за талию, утыкаясь носом в мягкую макушку.

– Если ты настаиваешь, – он уловил в голосе девушки улыбку и неслышно выдохнул с облегчением.

Дождавшись Чемми, старательно разместившего на вешалках гардеробной комнаты вещи молодого хозяина, выпускники поужинали треской, запеченной с молодым картофелем и розмарином. Они сидели в плетеных креслах на веранде, украшенной гирляндой с сотней маленьких лампочек, пили Каберне Совиньон из личных запасов Альфарда и говорили о будущем. Как и подобает вчерашним подросткам, свои страхи Сириус и Марлин приправляли доброй порцией юмора, а ожидания преувеличивали, рисуя неспешным диалогом идеальную картину мира.

– Фрэнк Лонгботтом организовал для Лили должность ассистента судьи Визенгамота. Параллельно она будет учиться волшебному праву, – когда темнота накрыла собой береговую линию, Марлин закуталась в кашемировый плед и поджала под себя голые ноги.

– Ремус устроился работать к отцу, – Сириус сделал большой глоток вина и запрокинул голову на спинку кресла.

– Не справедливо это, – девушка недовольно поджала губы.

– Что не справедливо?

– Не справедливо, что из-за ликантропии его ограничивают в выборе профессии. Мракоборцы ни чем не лучше Пожирателей смерти с такими-то принципами.

– Откуда ты знаешь? – Блэк старательно скрыл удивление, неспешно опустил недопитый бокал на столик и посмотрел на МакКиннон.

– Что Ремус – оборотень? – Марлин улыбнулась. – Сириус, я потомственный целитель. Признаки ликантропии заметить не так сложно. Исчезновения в канун полнолуний, измождённый вид, испарина, потеря концентрации, характерные шрамы. Не нужно быть семи пядей во лбу.

– И давно ты догадалась?

– В конце третьего курса.

– Могу спорить, есть кое-что, неведомое потомственному целителю, – Сириус хитро прищурился.

– И что же это? – МакКиннон закатила глаза, полагая, что Блэк по обыкновению переведет серьезный разговор в постельную плоскость.

– Во мне тоже есть звериная сущность.

– Ты не можешь быть оборотнем, – девушка пренебрежительно махнула рукой. – Мы первый раз провели вместе ночь, когда на небе была полная луна.

– Кто-то запомнил всё до мельчайших подробностей, – довольно улыбнулся Сириус. – Но я не говорил о ликантропии.

– Это какая-то пошлая метафора?

– Чем забита твоя очаровательная голова, МакКиннон? – Блэк фыркнул и, не в силах дальше разыгрывать интригу, с гордостью признался, – мы стали анимагами, чтобы поддержать Люпина. Джеймс обращается в оленя, я – в черного пса.

– Ты обманываешь, – Марлин недоверчиво подалась вперед. – Это волшебство высшего уровня. Не все могущественные волшебники в состоянии так применять трансфигурацию.

– Давай поспорим, – Сириус самодовольно постукивал кончиками пальцев по столешнице, искоса глядя на девушку. – Если я лгу, можешь неделю использовать меня и Чемми, как пожелаешь. Стирка, уборка, массаж пяток, часовые забеги по магазинам, ужин в компании твоих подруг и всё в таком духе. Если я говорю правду, сегодня ночью смогу делать с тобой всё, что захочу.

– Боюсь представить, как далеко может зайти твоя фантазия, – осторожно пошутила Марлин, утратив уверенность в том, что признание Блэка – мальчишеский вымысел.

– Дальше, чем ты думаешь, – усмехнулся Сириус.

– Я не буду с тобой спорить.

– Как скажешь, – юный волшебник с деланным равнодушием пожал плечами

– Хорошо. Допустим, ты говоришь правду. Если ты – пес, а Джеймс – олень, то кто тогда Питер?

– Крыса, – Сириус вложил в голос все уничижительные интонации, на которые только был способен. Юный волшебник не подал виду, что разочарован реакцией подруги. Он рассчитывал на сотню вопросов, искреннее восхищение и робкую просьбу продемонстрировать анимагический образ. Но МакКиннон лишь свела разговор к личности Хвоста, о котором Бродяга не вспоминал со дня выпускного.

– Ты знал, что он устроился работать в Гринготтс? – Марлин задумчиво прикусила губу.

– Прислуживать гоблинам? Отличные карьерные перспективы, – Сириус скривился и тотчас ревниво уточнил, – а ты откуда знаешь?

Сириус отчетливо осознавал, что Марлин влюблена в него. Её взгляды и прикосновения кричали о чувствах красноречивее всяких высокопарных слов. Потому он был бы крайне удивлен, предпочти девушка стеснительного, неуверенного в себе, лишенного аристократической красоты Блэков Петтигрю. Но нерациональные эмоции – извечные соперники логики и здравого смысла, особенно, когда дело касается любви. Потому всякий раз, когда МакКиннон вскользь упоминала школьного приятеля, отголоски обиды и раздражения пленяли разум Сириуса, заставляя язвить и всячески унижать бедного Питера.

– Он писал Лили, – Марлин пристально посмотрела на парня. – Думаю, он не хочет говорить о своей карьере с тобой и Джеймсом, потому что вы не желаете признавать, что мракоборец – не единственная достойная профессия.

– Если я признаю, что целитель – достойная профессия, ты пойдёшь со мной в спальню прямо сейчас?

29 июня, 1978 год, Портсмут, Дрифтвуд Гарденс, 16

Сириус открыл глаза, едва рассеялись рассветные сумерки. Марлин спала, уткнувшись лицом в подушку, и лишь её мерное дыхание нарушало тишину комнаты. Блэка одолевали смешанные чувства. С одной стороны, он испытывал неловкость, занимаясь любовью в спальне, менее года назад принадлежавшей Альфарду. С другой, без сомнения, это было лучшее помещение в целом доме, превосходившее по комфорту и уюту даже каминную зону.

От изножья кровати оставалась пара шагов до французских окон, из которых открывался роскошный вид на пролив. Над кованой спинкой изголовья возвышались декоративные фонари с удивительно тёплым золотым светом. Панели из темного дерева испещряли встроенные в стены полки с ароматическими свечами, диковинными статуэтками и крохотными растениями в белых горшках.

Сириус поднялся с кровати и подошёл к окну, вглядываясь в линию горизонта. На небе собирались тучи, обещая затяжной дождь и пленительную свежесть летней непогоды. Ветер беспощадно гнул упругие ветви раскидистых садовых деревьев и вспенивал высокие волны. Накинув белоснежный банный халат, Блэк спустился на первый этаж и, заверив Чемми, что не нуждается в помощи, бросил на раскаленную сковороду свежие кофейные зерна.

16 августа, 1974 год, Портсмут, Дрифтвуд Гарденс, 16

– Чемми, конечно, мастер на все руки, – приговаривал Альфард, перемалывая свежеобжаренные кофейные зерна. – Но кофе, так как я, он варить не умеет.

– Никто не умеет варить кофе так, как ты, – улыбнулся Сириус, под чутким руководством дяди насыпая в глубокую кастрюлю кварцевый песок. Мистер Блэк поджёг газовую конфорку кончиком палочки и придирчиво осмотрел получившийся комковатый помол.

– И организовывать досуг, – подмигнув племяннику, Альфард отвесил в старую медную турку несколько граммов молотого зерна.

Раскаленный кварцевый песок тихо шипел под крышкой кастрюли, патефон крутил пластинку Рэя Чарльза, а тягучий кофейный аромат наполнял огромное пространство, совмещавшее в себе кухню, столовую и гостиную. Терракотовые лилии в углу комнаты зацвели второй раз за месяц, очевидно, не без помощи Альфарда, обожавшего растения всех видов и сортов.

– Хочу жить, как ты, – заявил Сириус, устроившись на барном стуле. Он закинул в рот спелую клубнику и мечтательно уставился в окно.

– Что ты имеешь в виду, дружок? – дядя добавил в турку тщательно отмеренный объём воды и волнообразными движениями закопал её в песок.

– Сейчас мать навязывает мне правила поведения высшего света. А после будет навязывать жена, похожая на мать внешне и внутренне, – Сириус раздраженно поморщился, вспоминая искаженное яростью лицо Корнелии Булстроуд, услышавшей в присутствии дюжины своих кузин, что потенциальный жених не имеет намерения связывать с ней себя узами брака.

– Тебе не так-то просто что-то навязать, – усмехнулся Альфард, добавляя в турку воды.

– Ты знаешь, о чём я, – мрачно откликнулся юный Блэк. – В восемнадцать ты отправился путешествовать с лучшим другом, и больше не вернулся в родительский дом, вежливо игнорируя любые попытки деда тебе указывать. Ты – сам себе хозяин. Живёшь, с кем хочешь. Дружишь, с кем хочешь. Делаешь, что хочешь. И никто не заставляет тебя идти против собственных желаний. Хочу тоже принадлежать самому себе.

– Это неизбежный аспект взросления. Станешь старше, и Вальбурге придётся тебя отпустить.

– Я не только о маме. Не хочу создавать семью. Вот ты холостяк, и ты счастлив. Не нужно ни перед кем отчитываться. Не нужно появляться дома к ужину. Не нужно жертвовать своими интересами в угоду чужих. Не нужно ограничивать свой круг общения. Не нужно выслушивать бесконечные жалобы и капризы.

– Это в двадцать лет свобода действует опьяняюще, – Альфард вылил кофе в маленькую чашку с восточным узором и поставил перед племянником. – В тридцать свобода делает тебя объектом зависти женатых друзей, уставших от обязательств и детского плача. Но в сорок свобода пахнет одиночеством, мой юный друг.

– Ты считаешь себя одиноким? – Сириус недоуменно вскинул брови.