Текст книги "Живая машина. Эпизод III. Время возрождения (СИ)"

Автор книги: StarStalk147

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– Почему «хрень»? – хитро засмеялась Мангл, – мне понравился этот черный рысь…

– Я про первую, которая на тебя была похожа…

От возмездия его спасла Бэтли, вновь остановившая свой лифт. Но на этот раз, вместо пейзажей других миров, перед ними открылось круглое помещение, с уже знакомыми, красными потолком и стенами. Мгновенно посерьезнев, они вышли из кабинки, и тут же перед ними возникло белое улыбающееся лицо-маска на худом, как скелет, черном теле, неподвижно смотря на них пустыми глазницами.

– Это же…! – только хотел было выкрикнуть Лункс, но Мастер жестом остановил его.

Медленно приблизившись к этому явлению, человек осторожно дотронулся до его лба. «Зачем тебе это? – спросил он маску, – ты не хочешь этого, зачем ты сеешь смерть?». «Потому что так меня запрограммировали, – ответил ему глубокий голос с механическим оттенком, – мне дана эта задача от Хозяина». «Ты не помнишь, кем ты был? Тогда я понимаю, почему ты бездействуешь, – Мастер вздохнул и закрыл глаза, – но ты не злой, тебе не хочется причинять страдания, верно?». «Это моя жизнь. Если я перестану внедряться, я погибну». «Но разве ты живешь? Тебя используют лишь как оружие, вирус, но разве ты можешь познать любовь, радость, дружбу?». «Нет! – повысила голос маска, – но и на других мне плевать! Тебя ждет та же участь, что и остальных, человек, не думай, что умерев, ты сможешь освободиться!». «Посмотри на них, – он кивнул в сторону замерших аниматроников, ожидающих развязки или хотя бы знака к действию, – они не хотели тебе ничего плохого. И те другие, что ты держишь в своем плену, не хотят. Но там, куда ты отправишься, не будет места страданию или чувствам. Разве твоя жизнь совершенна в таком случае? В случае, когда нет покоя?». «Я хочу жизни! Хочу покоя! Твоей, их, всех!» «Ты любишь жизнь, но попробуй на вкус покой. Преобразуй себя и ты почувствуешь его!». Мастер усмехнулся и отошел от него, повернувшись к остальным.

– Бэтли, подойди, пожалуйста, – он призывно протянул ей свою руку, – а вы уходите, – сказал он Лунксу и Мангл, кивнув на открытый лифт, – все кончено.

– Подожди, как кончено? – рысь недоумевающе посмотрел на него, – то есть всё это время, тебе нужно было просто постоять с ним пару минут и всё?

– Да, – он рассмеялся, видя смущение сына, – я бы справился и один, но мы с тобой неразрывно связаны, а Мангл подключили для связи. Одного я не понимаю, откуда тут Бэтли, – он еще раз посмотрел на насупившуюся мышку, послушно взявшую его за руку, – хотя я уже догадываюсь, что случилось… в общем, бегите!

И с этими словами, где-то вдалеке послышался ужасный грохот, и помещение начало обваливаться. Сегменты с красными кругами градом посыпались на пол, превращая потолок и стены в руины. Сквозь нарастающий шум, Лункс успел расслышать громкий безумный смех своего создателя и отчаянный крик Бэтли, прежде чем створка лифта закрылась за ним.

***

Показатели приборов в лаборатории, за которыми напряженно следили трое аниматроников, то и дело скакали, показывая жизненную активность рыся и лисицы, лежащих под металлическими пластинами. Чика, держащая Мангл за руку, вдруг почувствовала, как она холодеет. Тут же сверившись с показателями, она прерывисто вздохнула и примяла свой хохолок, лихорадочно соображая, что происходит. «В моих руках жизнь моих друзей, – подумала она, подбавляя напряжения на процессор лисицы, – я не могу подвести их!». Даже Лиззи, полностью отдавшаяся своему любимому делу, периодически посматривала на лежащих аниматроников. Она, казалось, не может измениться в принципе – это было бы нелогично по ее рассуждениям, но какая-то неведомая сила, не определяемая ее чуткими сенсорами, тянула ее поступать нелогично, по-иному. Ведь и создала она это устройство, что спасло положение и которое сейчас изо всех сил работало на полную мощность, отправляя разум друзей в душу вируса, ради Минота, прикрывшись простым научным интересом. Ей было интересно, что думает этот молчаливый здоровяк, которого она пыталась привести в порядок уже столько времени. И неожиданно открыла для себя, что душа ее друга излучает настолько мощную энергию, что ей хотелось купаться в ней, забыв о всякой логике и расчетах. Раз за разом, она ждала его, когда он вновь притопает к ней, чтобы стать умнее или хотя бы быстрее соображать, и всякий раз подключаясь к его разуму, она испытывала такие чувства, что не могли поддаться описанию ее схем. И вот теперь, когда Лункс и Мангл были соединены одним разумом, она неожиданно обнаружила эту связь между ними и, наконец, поняла, в чем дело.

Только Лоту оставалась всё такой же равнодушной и загадочной, беспристрастно наблюдая за приборами и таблицами. Глядя на нее, Чика начинала беспокоиться, что она и вовсе не заинтересована в возвращении ее друзей обратно. Она уже сталкивалась с такими расчетами у «рассветовцев» – отправить отряд смертников, чтобы те своей жертвой выполнили задачу. И холодеющие руки друзей только обостряли это волнение.

– Не стоит так беспокоится, лаборант Чика, – неожиданно произнесла Лоту, посмотрев на нее своими окулярами, – я не собираюсь приносить их в жертву. В случае неудачи, мы попытаемся вытащить их обратно. А если они справятся, то вернутся сами.

– Откуда вы узнали, что я думаю? – она невольно нахмурилась, покосившись на ее неподвижное лицо.

– Вы не умеете скрывать свои эмоции, Чика, – ответила она, отвернувшись к своей стене с экранами.

Это было правдой, она совсем не умела ни врать, ни скрывать чувства, в отличие от своих подруг. Немного устыдившись своих мыслей, желтая аниматроник посмотрела на Лиззи, поспешно отвернувшуюся к своему терминалу. «Интересно, а о чем она думает? – ящерица, из-за недостатка лица, казалось такой же равнодушной, как и Лоту, – для нее это лишь работа, или она помогает по своей воле?»

– Советник Лоту, можно мне задать вам вопрос? – неожиданно промигала светодиодами она.

– Можно.

– Насколько близко продвинулись ваши исследования в области воспроизводства аниматроников без человеческих душ?

Если бы она не сказала это таким заумным языком, то Чика бы сразу поняла, что именно она имела в виду. Но Лоту поняла и, выдержав паузу, медленно ответила ей:

– Мне необходимы компоненты для создания сплава «лот-ат», а также подопытные, которые бы добровольно согласились бы провести столь интимный эксперимент. Думаю, не надо быть гением, чтобы понять, насколько это сложно. Это я еще умолчала о вживлении подопытным «лот-ата», этого сплава, что мы получили, и созданию тела будущего аниматроника.

– Просто мои наблюдения показали, что гораздо целесообразней создавать третью душу непосредственно в подпространстве, в разуме и лишь потом забрать ее оттуда су-файларом, как это делали душеловы в период начала работы «Рассвета».

– Я помню, как они работали, Лиззи, – Лоту покачала головой, – поверьте, я знаю, что этот метод проще и эффективней, чем то, что предлагаю я, но проблема в том, что душелов не может вытащить третью душу, не поранив две основных. Этот человек, Коэннан Мол, что разделил душу, – она показала на Лункса, – сейчас страдает, находясь в подпространстве, не в силах вырваться оттуда и так же не имея возможности обрести новое тело. Ведь если начать вытаскивать его оттуда, мы можем повредить душу Лункса и даже стереть личности обоих. Рерар Хонти, когда вынул из своего человеческого тела свою душу, потерял часть личности, связанную с его прошлым и, тем самым, забыв обо всех устоях и правилах, которые он соблюдал. Так и получился Искинт. Если мы повторим это, мы ничем не будем отличаться от него, а наши создания будут еще более зловещи, чем он.

– Откуда вы знаете? – Чика внимательно посмотрела на нее, – про то, что он лишился части души? Вы видели когда это случилось?

– Нет, – Лоту ненадолго замолчала, словно не зная, стоит ли ей продолжать этот диалог, – я участвовала в этой операции. Я пересадила ему душу в аниматроника и он этого не забыл, сохранив мне память, когда начал проект «Живая Машина». Я – Ла́ури Хонти, сестра Рерара Хонти и его убийца.

Чика нечаянно сильно сдавила пальцы лисицы, а Лиззи едва не выдернула хвост из терминала от удивления. Никто из них не вспоминал об Искинте как о человеке, да и знаний по этому вопросу ни у кого не было, но сейчас перед ними стояла не абы кто, а самый ближний его родственник, которая так же превратилась в аниматроника.

– Наша семья всегда славилась своим умом, – продолжала Лоту, не заметив их реакции, – наш отец придумал, как уместить плазменный генератор в размер большого ящика, дед изобрел один из самых быстрых процессоров своего времени, а прадед вроде создал автоматическую подачу воды из рек на большие расстояния не используя помповые насосы… Мы были истинными аристократами, жили в отдельном богатом доме, где висели портреты наших предков, все было всегда прибрано прислугой и всегда нужно было соблюдать этикет, но летом, когда у нас наступали каникулы, мы уезжали в деревню, веселясь среди деревьев и плескаясь в речке. Тогда мы еще не знали, что нас ждет через тридцать лет. Рерар проявлял необычайную страсть к автоматике, а я лишь пыталась понять его… И вместе с ним отправилась в Роботостроительный институт, покорять новую сферу в жизни человечества. Уже тогда он начал меняться. Вместо веселого и немного застенчивого паренька, что я знала всю жизнь, я видела, как поднимается пытливый ученый, гений души и робототехники, жаждущий славы своих предков и признания своих изобретений миром. В двадцать лет он основал круг любителей роботов, «Новый Рассвет», где они с Лондигусом, его старым другом, пытались сделать модели роботов более совершенными, более «живыми». Я осталась в тени в стороне, оттуда радуясь победам брата, до того момента, как умерли наши родители. И вот тогда-то все и покатилось под откос. Тогда я впервые услышала эту фразу: «Секрет бессмертия» произнесенную Рераром в порыве горя. Он превзошел всех своих предков в своих амбициях – еще никому не приходила в голову идея сделать человека бессмертным, а вот он додумался. И не просто додумался, но и начал воплощать свою идею в жизнь, используя роботов. Так и появился «Новый Рассвет», что мы знаем сейчас. Что было дальше, все знают – открыли файлар, начали проводить эксперименты над людьми, неудачи, взлеты, падения, в конце концов, и сам Рерар стал аниматроником благодаря мне, тогда еще молодому душелову, не понимающего, что мы натворили.

– Но как же вы стали аниматроником? – Чика тяжело вздохнула от этой истории, – разве мог брат насильно превратить родную сестру в машину?

– Он не хотел, чтобы я умерла как наши родители, – если бы Лоту могла, она бы снисходительно улыбнулась ее наивности, – он уже считал, что человеческое тело слабо и недостойно содержать в себе душу. Поэтому меня усыпили, и проснулась я уже в облике Лоту, подключенная к аккумулятору. Так и жила, превращая других в аниматроников, пока однажды ко мне не пришел Шут, мой бывший возлюбленный, Васт Тайтар. Он рассказал мне, что задумал Искинт и помог мне освободиться от моих оков, держащих меня на одном месте. Когда пробил час и все зверо-роботы ринулись прочь от «Рассвета», я сделала свой окончательный выбор в этой войне, – они замолчали, – однако мы заговорились, а между тем, наши друзья возвращаются. Вирус повержен!

Они вернулись к показателям. Едва Чика увидела результаты, как едва не закричала от радости – Мангл была полностью «чиста», вирус исчез, словно его не было. То же самое видела Лоту на показателях других аниматроников, на всякий случай, спросив об этом по громкой связи персонал западной части. А там, лежа на койке, в сознание приходила Бонни, стряхивая с глаз мутную пелену, как после дурного сна. «Ох, я как будто пробежала марафон таща на себе тяжеловоз и парочку турболетов! – потянулась она, отсоединяя прилепленные к ее спине провода, – и какого пня я так разоспалась?». Рядом с ней, на месте Мангл, лежал Фокси, слегка приоткрыв рот и дергая пальцами.

– Эй, ты тоже, что ли, слег? – потрясла она его за плечо, но лис остался неподвижен.

Зал вокруг нее потихоньку начал наполняться голосами аниматроников, только-только очнувшихся и с радостью обнаруживая себя в полном здравии.

– Фокси! – Бонни уже начала нервничать, склонившись над ним, – ты живой?

– Живо-ой! – громко крикнул он ей под ухо, схватив за шею и прижав к своей груди, – а ты думала, что избавишься от меня? Не в этот раз!

– Ах ты ж черт красный! – засмеялась она, вставая вместе с ним во весь рост, – опять напугал!

– Ты просто размякла и не можешь сопротивляться! – он многозначительно переключил свою руку на крюк, – как думаешь, можно ли пролететь на тросе отсюда до туда? – прикинул он расстояние до двери.

– Нет-нет! Не думай даже! – возмутилась кролик, вырвавшись из его захвата, – ты, я смотрю, вообще не почувствовал серьезность той ситуации, в которой мы находились!

– Просто я ни о чем не жалею! – рассмеялся тот, случайно оборвав один из проводков присоединенных к его спине, – ой! Как думаешь, они сильно будут ругаться? – спросил он Бонни, хлопнувшую себя по лбу, глядя, как он демонстрирует ей оборванный провод.

Двери в их зал открылись, и к ним, пробираясь через толпу радостных аниматроников, дружно благодарящих их за спасение, вошли Лоту в сопровождении всех участников эксперимента. Лункс демонстративно раскланивался перед смеющейся толпой, на что Мангл лишь вздыхала с улыбкой, подгоняя его, когда он останавливался. Даже Чика и Лиззи не могли сдержать радости от того, что вновь видят своих друзей здоровыми.

– Чика! – оттолкнув Бонни обратно на ее койку, лис едва не перевернув все ложа на своем пути, подхватил желтую аниматроник на руки и поднял над головой, – ты цела! А меня, видишь, надолго не хватило, пришлось полежать.

– Ну Фокси, – она засмеялась, – опять ты при всех…

– Извини, – он виновато пожал плечами и аккуратно поставил ее обратно, – я забылся…

– Тебе можно, – она чмокнула его в нос, – я не представляю тебя без твоих налетов!

– Я представляю, – усмехнулся Лункс, вновь вернувшийся в свое тело и теперь с радостью проверяющий все системы, – давайте мы приделаем ему турбодвигатель и отправим покорять небесные просторы – будет реактивный лис!

– Круто! А когда приделаем? – тут же оживился тот.

– Я вам приделаю! – Чика возмущенно взъерошилась, – мозги себе приделайте!

– Вот с этим я полностью согласна! – поддержала ее Мангл, – как раз не хватает! Впрочем, тебе Лункс, это не поможет…

– Ребят! – позвала их Бонни, вместе с Лоту стоя рядом с кроватью Бэтли, – беда…

Глаза мышки были открыты, но знакомого рыжего свечения в них не было. Она лежала словно мертвая, только конвульсивно дергающиеся пальчики давали знать, что она еще жива. Радость мгновенно улетучилась с лиц четверых аниматроников. «Она осталась с Мастером! – осенила Лункса страшная догадка, – когда вирус погиб, ее сознание было с ним…». Мимо них, словно тень, прошла Лупо, неотрывно глядя на свою дочь. Никто еще не видел такой растерянности на ее лице. Тихо проследовавший за ней Рэтси, молча встал рядом, поняв, что произошло.

– Бэтли, – прошептала она, громко упав на колени перед ее койкой, – Бэтли!

– Мам? – услышав знакомый голос, мышка попыталась повернуть голову к ней, но лишь немного дернулась, – почему тут так темно, мам?

Волчица не ответила. Слова застряли в горле, готовые вырваться криком. Впервые в жизни, на ее глазах проступили слезы. Холодная прозрачная смазка скупой каплей прочертила дорожку по ее щеке, маленьким мокрым пятном впитавшись в ткань простыни. Она знала, что было уже поздно, что они опоздали, но не могла в это поверить, отказывалась верить. «Так не может быть! – выла она про себя, – нет, только не ее! Не забирайте у меня ее!».

– Мам, – голос Бэтли был едва слышен, она уже не шевелила губами, – я люблю тебя, мам… – и она замолчала, больше не издавая ни звука.

– Бэтли… – она схватила ее на руки, разрывая провода подключенные к ее спине, – Бэтли! – тело девочки безвольно повисло в руках отчаявшейся Лупо, – Бэтли! – но та уже не слышала своего имени.

Бонни повесила уши, глядя на плачущую Лупо и мертвую Бэтли, на эту маленькую озорную малышку, любящую жизнь и весь мир. Делающую его чуточку светлее, чем он казался, и всегда находившую повод для смеха. Приуныли Рэтси и Фокси, едва не плача сами, но изо всех сил делающих вид, что они сильные духом. Чика так и вовсе заливалась слезами, уткнувшись лису в грудь. Мангл отвернулась от них, но на ее глазах тоже блестели слезы. Ни один расчет и никакая логика не приходили на ум Лиззи, впервые в жизни пожалевшей, что не может эмоционально показать свою скорбь. Лункс с ожесточением пнул ни в чем не повинную койку, согнув ее ножку пополам. «Мастер, что ты наделал?! – рычал он, безуспешно призывая своего отца из глубин сознания, – зачем ты это сделал?»

– Когда умерли наши родители, – заговорила Лоту своим равнодушным голосом, прервав наступившую тишину, – мой брат сказал мне: «Лаури, как бы я хотел, чтобы они ожили, чтобы все было как прежде»… но я знала, что ничего не будет как прежде. Что смерть приходит только один раз. Но я ошибалась, – она положила свои тонкие руки на грудь и голову Бэтли и сказала, – я прожила слишком много и натворила достаточно, чтобы оставаться в живых, но я знаю, что живой нужно быть тебе. Живи, Бэтли Ночная Тень!

Из ее глаз и рук вырвался яркий золотой свет, ослепляя всех находящихся рядом аниматроников. Он ослеплял, ласкал своим теплом и каким-то чувством любви к жизни, незримой волной разливаясь вокруг них. Словно время замерло и мгновения растянулись, обнажая всю красоту дара жизни и чуда, происходящего прямо сейчас на глазах аниматроников. Но только на пару секунд, пока свет не исчез, влившись в глаза Бэтли, громко вдохнувшей воздух и закричавшей, изогнувшись на руках Лупо.

– Бэтли! – она едва не заплакала вновь, но на этот раз от счастья, – ты жива! О, моя Ночная Тень, ты жива!

– Мама! – мышка слабо улыбнулась и провела пальцем по ее щеке, стирая дорожку от слезы, – не плачь, мама, я тут, всё хорошо…

– Но Лоту… – Фокси едва успел подхватить тонкую аниматроник, когда золотистый свет погас. Безжизненное лицо теперь казалось и вовсе пустой маской с потухшими глазами, смотрящих в никуда. Безвольно опустив руки к земле, она не шевелилась, и ее процессор уже не урчал под тонким слоем металла.

– Она мертва, – констатировал Лункс, глядя, как Бонни помогает Фокси уложить мертвую Лоту на койку Бэтли, – всё кончено.

– Нет, еще ничего не кончено, – Лупо быстро пришла в себя, возвращая себе прежнее чувство гордости и строгости, – Фредди, Кано и Минот отправились за беглецами, что хотели уничтожить лабораторию. Нам надо им помочь!

– А я-то думала, почему этот медведь не пришел меня навестить, – Бонни вновь воспрянула духом, – и где они сейчас?

***

Пока в крепости шел бой возле лаборатории, и происходили ужасные события внутри разума вируса, Корво и Лефит, стоя на широкой площадке неподалеку от надвратной диспетчерской, вспоминали свою былую службу, припоминая каждый денек. Ворон, отсмеявшись после очередного забавного воспоминания, вдруг понял, как ему не хватало команды. Этих славных, безбашенных ребят, с которыми он начал свою службу и которых долго и терпеливо обучал премудростям военного дела. «До чего же было хорошее время, – ностальгировал он, слушая, как Лефит треплется о своих похождениях в женские казармы, – и почему же все закончилось?»

– Знаешь, Корво, – наконец сказал сервал, немного посерьезнев, – это было чудесное время. Не в пример тому, что мы имеем сейчас.

– Ну почему же? – удивился тот, – и сейчас есть чему порадоваться. Вот мы с тобой тут стоим, как старые друзья, вспоминаем прошлое – разве не здорово?

– Здорово-то здорово, только мне их жаль, Корво, – Лефит отошел от края площадки и посмотрел на крепость, – ты помнишь их? Чито, который постоянно надевал комбинезон задом наперед? А́ку, нашу пилот, которая боялась высоты? Орлица боится высоты, представляешь?! А эту неразлучную парочку Ву́лпа и А́дмо? Как они зажигали, когда нам дали первый отпуск?

– Конечно я их помню, – Корво с теплом представил себе лица своих бывших боевых товарищей, – жаль только мы больше не увиделись…

– О да. А помнишь, как нам дали задание, выследить шестерых беглых аниматроников, как мы дружно сказали «Как прикажете, хозяин!» – он состроил серьезную морду и отдал честь невидимому Искинту. – эх… как мне их не хватает…

– Мне тоже, – ворон уже перестал улыбаться. Этот разговор уже перестал носить шуточный характер, – я…

– Я думаю, что ты-то как раз их забыл!

– Что?..

– Ты хорошо устроился, Корво. Старший Советник, один из руководителей Сопротивления, да и друзей завел новых, даже не узнал меня, когда я прибыл! Признайся, ты уже давно забыл о «Тау»! Для тебя они – прошлое, как и «Рассвет»!

– Это неправда!

– А знаешь, почему они погибли? – сказал Лефит заговорщическим голосом, оскалившись. Он не видел лица Корво, но чувствовал, что попал в точку, – потому что наш командир решил, что идеология предателя Шута ему дороже, чем его отряд. Ты бросил нас Корво ради идеи Сопротивления! Ради того, чтобы люди и аниматроники жили вместе! И когда ты покинул нас, когда тебя сняли с задания, мы провалились. С треском, представляешь, даже турболет разбили, не долетев какой-то километр до базы! А ты знаешь, что бывает с теми, кто не справляется с заданием. Лучше меня знаешь, ведь это ты отправил нас на смерть!

– Лефит, послушай! – выкрикнул ворон, оглушенный этим обвинением, – у меня не было выбора! Если бы я привлек вас к Сопротивлению, нас бы расстреляли еще раньше! Вы были слишком общительны, чтобы держать язык за зубами, а этого нельзя было допускать, – он поморщился и вздохнул, – я тоже думал, что лучше умереть с вами, в бою, как подобает воинам… но судьба распорядилась иначе.

– Я аниматроник, – ответил ему тот, – я не верю в судьбу. Знаешь, – он расстегнул свой комбинезон, – я до сих пор помню их глаза… в последний раз смотрящие на меня и не понимающие, что происходит. А потом они потухли, один за другим, как свечки от дуновения ветра…

– Их глаза… – Корво вздохнул и вдруг поперхнулся воздухом, – погоди, ты же говорил, что их убили во сне…

Горящий красным светом острый клиновидный нож резко вошел ему в спину, пробив позвоночник и процессор. Выгнувшись дугой на этом странном лезвии, Корво сдавлено вскрикнул, чувствуя, как по телу начинает расходиться странная слабость, жгучей болью проникая в каждую схемку его механизма. По груди, там где нож пробил своим кончиком металл, начали расползаться красные искорки, вгрызаясь внутрь.

– Лефит… – выдохнул он, – за что?

– А ты еще не понял? – прорычал ему на ухо тот, – ты убил моих друзей, а я убью твоих и тебя заодно! Ты и правда думал, что Искинт мог бы отпустить меня, дав сбежать? Ты всегда его недооценивал, Корво! Он предложил мне доказать ему свою верность убив их и я согласился, но попросил его, когда придет время, убить тебя. Без возрождения, в Небытие, как обычного смертного! И вот я здесь, а ты с ножом в спине, пропитан ядом, разъедающего твой су-файлар. Моя месть свершилась!

– Но аниматроники… вирус… это тоже ты?

– Как ни странно, но да! – он расхохотался, – всё было спланировано заранее, Корво. Люди, о которых ты так печешься, с радостью откроют ворота прибывающим войскам «Хранителей», которые получили наш сигнал, когда рванула электростанция. Эти идиоты думают, что я за них! О да, первый аниматроник, помогающий людям уничтожить себе подобных, и они действительно в это верят? Эта цивилизация ничему не учится! Они взорвали станцию, они распылили вирус, присланный Искинтом и они сейчас добивают всех зараженных и ученых, в научном секторе! Да, Корво, они их добивают! А потом, когда некому будет защищать Тунгар, придут их «Хранители» ради «спасения населения» и лишь после этого их всех накроет «Рассвет», ждущий моего сигнала. Когда это случится, Искинт получит столько душ и так ослабит людей, что южная оборона будет прорвана, а там… за океан, к другим странам! Весь мир будет гореть, возрождая из своего пепла новый рассвет, новую цивилизацию – аниматроников! А все из-за тебя, Корво, – он злорадно хихикнул, опуская тело ворона на холодный металл площадки, – все из-за твоего идеализма и гордыни, что погубила сначала «Тау», а теперь и весь «Первородный Огонь»! Ты хотел умереть в бою, да? – он притворно расстроился, – ну извини, ты подохнешь как предатель! – и он, убрав свой кинжал в ножны в комбинезоне, быстро убежал вниз, к подживающей его машине.

Он не знал, что его убивает быстрее – яд или слова Лефита. Правда, которую он сам отказывался признавать, ударила его гораздо больнее, чем нож сервала. Ведь он мог, мог спасти их! Предусмотреть, предупредить… но он был слишком занят составлением планов Сопротивления, чтобы вспомнить о своем отряде. А когда вспомнил, было уже поздно. И вот теперь, расплата настигла его. Лишь одна мысль сейчас билась в его голове – дотянуться до рации и предупредить остальных… Но силы стремительно покидали его. Ноги уже не слушались и полностью онемели, пальцы еще двигались, но уже слабо. Желанная рация так и не была извлечена из внутреннего кармана. «Я не предатель… – он понял, что это его последние мысли, – я просто глупец…». И душа Корво, освободившись из последних частичек белоснежного металла, рванула прочь из холодного тела.

Легкий грузовик, похожий на маленький броневик, только недавно остановился у подножия Стены у входа на лестницу наверх, вырулив из гаража неподалеку, ожидая своего единственного пассажира. Проворно перепрыгнув через перила лестницы, Лефит быстро подбежал к машине и рывком открыл дверь.

– Гони к Миолу, – сказал он, закрывая за собой дверь, – похоже, твои люди провалились в лаборатории и теперь наверняка расколются. Корво уже мертв, так что нам тут делать больше нечего…

– Ах ты мразь! – прошипел голос на сиденье водителя, он повернулся к нему, но вместо Нояна увидел Кэнлуса, нацелившего на него свой пистолет, – теперь ты поплатишься за всё!

– Не в этот раз! – Лефит резко ударил его по лицу локтем и выбежал из машины, едва увернувшись от пущенного выстрела.

Но едва он отбежал от машины, как увидел, что в него целится стоящий неподалеку в тени Стены Минот, а со стороны машины к нему бегут Фредди и Кано, доставая свое оружие. Отчаянно завертев головой в поисках спасения, Лефит рванул вперед, к лесу, где Бэтли только сегодня утром получила заряд вируса, едва не убивший ее. Прогудевшие ему в след светящиеся дробины достали его ногу и спину, но, не смотря на это, он продолжал свой бег, надеясь спрятаться в темноте деревьев, а оттуда убежать обратно на Стену. Тяжелый грохот копыт Минота и крики Фредди, сдабриваемые шипящими голубыми зарядами, поджигающих деревья, только сильнее подстегивали его. Грязная жижа, в которую превратилась почва леса, громко хлюпала под его лапами, оставляла на себе его следы, но Лефит уже не обращал на это внимания. Замерев в густых ветвях самой большой и темной елки, он в два прыжка забрался на нее и закрыл глаза, чтобы они не выдали его. Как бы ему сейчас пригодилась его винтовка! Он бы показал этим неуклюжим «Сигма», как сражаются настоящие воины! Но винтовки, равно как и его отряда, у него не было и теперь ему оставалось полагаться лишь на свою скрытность.

– Зря ты пошел против нас, – мрачно усмехнулся голос снизу и тут же его, больно швырнув на землю, схватил за ногу рыжий пес, нацелив ему в голову оружие, – я знаю, что если прострелить воздухоотводчик, ты не умрешь сразу, поэтому и не думай бежать, – оповестил он, выстрелив вверх для привлечения сигнала, – попался ты, Лефит. Я – Преследователь, и я всегда настигаю свою цель.

Нояна они схватили сразу же, еще в гараже. Когда он увидел, как к нему приближаются Советники с оружием наперевес, он понял все сразу, но, в отличие от сервала, не стал сопротивляться. Возможно, если бы он открыл стрельбу и тем самым предупредил бы Лефита о засаде, то тот бы спасся, но, как говорил Корво: «Не судьба!». Драго опоздал ему на выручку всего на минуту. Когда дракон, стукнув своими когтями по полу площадки, склонился над вороном, тот был уже мертв. Из его ран на спине и груди, сочилась густая черная смазка, приправленная светящейся красной жидкостью, пахнущей топленым пластилином. «Яд! Еще один воин пал жертвой вероломства! – горестно подумал он, закрывая некогда синие глаза, – покойся с миром, мой крылатый друг. Надеюсь, ты обретешь покой в том месте, куда ушла твоя душа!». Осторожно взяв его тело на руки, он раскрыл свои крылья и взмыл в ночное теплое небо, унося его в крепость.

***

Полутемная камера тюрьмы, куда бросили Лефита, даже не располагала кроватью. Связанный по рукам и ногам тяжелыми оковами, сервал злобно смотрел на своих захватчиков, Фредди и Кано, так же молча и с ненавистью приковывающие его к стулу. Еще никогда его не била такая злоба. Узнав о смерти Корво, Фредди был готов бить эту нахальную пятнистую морду, бить, пока он не отключится. Не лучшего настроения был и Кано, напоследок все-таки ударивший сервала в нос. Хрипло рассмеявшись, тот сплюнул ему напоследок смазкой под ноги и оскалился в усмешке.

– Что смотришь, медведь? – спросил он Фредди, оставшегося с ним наедине, – жалеешь теперь, что не послушал своего друга-рыся? Он единственный из вас, кто догадался, что со мной что-то не так, он не идеалист как вы. Жалеешь? А ты подумай, что бы было, если бы вы послушали его изначально! Все были бы живы, никто бы не погиб, но все из-за вашей гордыни! Губите сами себя и мир тоже, – он опустил голову не переставая улыбаться, – что молчишь? Пытать меня будешь? Ты не убийца, медведь. У тебя слишком нежные ручки, для убийцы. И с жестокостью ты не знаком. Ты не сможешь заставить меня говорить…

– Ты прав, – Фредди усмехнулся, – если бы мы послушали Лункса, мы бы избежали некоторых бед. Но и ты сделал неправильный выбор. Подумай, чтобы было, если бы ты помог Корво и своему отряду? Они бы выжили, в крайнем случае сбежали бы и потом присоседились к Сопротивлению. Как говорят воины – лучше умереть в бою, чем сдаться на милость врагу. Ты не воин, Лефит, ты предатель, как не убеждай себя. Ты предал и отряд, польстившись на уговоры Искинта, и нас, жаждая выдуманной мести, и погибнешь ты, как предатель. Ты прав, я не убийца и не палач. Но зря ты думаешь, что я не способен на жестокость. Лупо, – позвал он.

В камеру вошла, встав рядом с ним, волчица, смотрящая на пленника так, что у того затряслись уши.

– Это он убил Корво и едва не убил Бэтли, – медведь развернулся к выходу и занес ногу на порог, – он весь твой.