Текст книги "Отражение (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– Ты прожил больше ста лет, – Себастьян прижался бедром к его бедру. – У тебя наверняка найдется не одна сотня историй, просто до сих пор тебе некому было их рассказывать. И привычки нет. Могу начать я. О чем тебе рассказать?

– Не знаю, – пожал плечами Барнс. – А как снимают кино?

– Ну… – начал Себастьян. – Сначала пишут сценарий. Потом сценаристы годами мечутся по Голливуду, пытаясь его пристроить. Ну или не годами, иногда это случается быстрее. Но редко. Потом режиссер, если ему понравился сценарий, начинает искать деньги на фильм. Продюсера ищет. Когда деньги найдены, сценарий переписан пять раз по требованиям продюсера и режиссера, начинается кастинг.

Он говорил и говорил, поглаживая пальцы Баки, живые и металлические, проводя по стыкам пластин, по кончикам коротко остриженных ногтей, по жестким мозолям на ладони.

Барнс слушал, больше поддаваясь магии голоса, чем словам, положил голову на плечо Себастьяна, потерся об него. Как оказалось, кино снимать было, наверное, сложнее, чем воевать. Барнс не представлял, как в таких условиях что-то вообще выходило на экраны.

– Так сложно, – заметил он, когда Себастьян сделал паузу в своем рассказе.

– Да, – согласился Себастьян. – И основная нагрузка и координация процесса ложится на режиссера. Мама хотела, чтобы я пошел на режиссера, но мне всегда хотелось быть актером. Учился на стипендию, подрабатывал. Все равно, такое было счастье, когда я смог отдать студенческий кредит! Я первую роль в кино сыграл, когда мы еще жили в Австрии, мне всего десять было. Какой-то концептуальный фильм, ни разу его не пересматривал. Потом, уже здесь, в сериале «Закон и порядок», я уже студентом был. Так и пошло. Я не отказываюсь ни от какой работы. Люблю играть.

– У тебя такая яркая и насыщенная жизнь, – сказал Барнс. – Ты столько всего видел, знаешь…

– Ты тоже, – Себастьян сжал его правую руку. – Гораздо больше, чем я. Вот сколько языков знаешь ты? Я всего четыре. И то немецкий почти забыл. А на румынском могу поговорить только с мамой.

Барнс никогда не считал свою жизнь особо увлекательной, потому что развлекался и радовался жизни меньшую ее часть, да еще и помнил не все.

– Не считал, – признался Барнс. – Но на всех до сих пор говорю свободно. Странно, то что было вбито в Солдата, осталось со мной на уровне рефлексов. Понимаешь, практически все, что я знаю и умею, предназначено для устранения людей. И я ведь не шибко великий кулинар, просто учусь быстро.

– Ты очень вкусно готовишь. Я думаю… – Себастьян ненадолго замолчал, – ты здесь сможешь отдохнуть от войны. Здесь она не висит над головой. Ты же не кадровый военный. А чем ты занимался в Ваканде? Твои коды… они все еще с тобой?

– Коды – да, – честно сказал Барнс, все равно их тут никто не знал. – А в Ваканде… В чувство меня приводили. Пытались коды снять, но не вышло, чуть хуже не сделали, и меня не перемкнуло совсем. После этого они оставили эту гиблую затею. Потом набежали всякие исследователи, которым было очень интересно, как же рука устроена, ну, то, что от нее осталось. Видимо, где-то тогда они сделали эту, – Барнс шевельнул бионикой, – но я так и не понял, чего сразу не дали. Может потому, что мне заплатить было нечем, а может, тоже боялись…

– Я тоже удивлялся, – признался Себастьян. – В сценарии это никак не объяснялось. И в «Черной пантере» – это фильм про Т’Чаллу – тоже. У меня там коротенькая сцена после титров. Ты правда жил в такой круглой хижине и ходил в клетчатой хламиде?

– Ага, когда захотел, чтобы меня все оставили в покое, – ответил Барнс. – Я не могу сказать, что в Ваканде было плохо, но тоже изрядно достало, потому что там был какой-то застой. Ничего никуда и ни к чему не двигалось. Стива не было большую часть времени. Мне было скучно, я привыкал жить калекой.

– Хорошо, что они вернули тебе руку, – Себастьян стиснул металлические пальцы. – Хорошо, что это сделал не Старк. В фильмах он жуткий эгоист и та еще истеричка.

– Я с ним не общался никогда, – сказал Барнс, поглаживая живой рукой ухоженные пальцы, выводя какие-то рисунки на тыльной стороне ладони. – Но он откровенно странный. Не знаю, может, у гениев у всех так. Стив говорил, что Говард тоже странный был. И да, с рукой лучше, чем без нее.

– А ты не общался с Говардом? Или не помнишь?

– Мы были представлены друг другу, но я был не того полета птица, чтобы с ним общаться, – ответил Барнс. – Да и представили нас только потому, что я был другом Стива.

– Был и остаешься, – поправил Себастьян. – Хотел бы я понять, почему ты оказался здесь и как долго задержишься. Эгоистично хочу, чтобы долго, но тебя ведь ждет Стив.

– Я не уверен, что хочу знать наперед, что будет, – с сомнением сказал Барнс. – Тем более, что то, что написано в сценарии, может отличаться от того, что происходит у нас. А если мне опять придется умирать каким-нибудь экзотическим способом? Да снова не сдохнуть окончательно?

– Но ты же не умер, Баки, – Себастьян развернулся к нему. – Ты оказался у меня, здесь. Я и хочу, чтобы ты остался, и хочу, чтобы ты вернулся к своим. Только ведь подвиги и приключения хороши лишь на экране. Хотя я ведь не знаю, что ты сам обо всем этом думаешь. Может, ты адреналинщик или что-то в этом духе.

– Знаешь, я, наверное, пока просто радуюсь тому, что я больше не оружие Гидры, – Барнс никогда не думал о том, чем бы хотел заниматься в мирное время. Парню со школьным образованием не светили никакие особые высоты. Поэтому он ни о чем и не мечтал. А потом грянула война, его призвали, и все понеслось, закрутилось, так, что до сих пор крутится. – В Бухаресте я был разнорабочим, просто потому, что нужны были деньги. Надо было как-то жить. Потом меня нашел Стив – и все понеслось по новой. Я никогда не занимался спасением жизней, как Стив, ни массово, ни точечно. Наверное, я не создан, чтобы помогать людям. Может быть, единственное мое призвание – это стоять за чьим-нибудь плечом и оберегать от опасности, которую он не видит?

– Сомневаюсь, что у тебя только одно призвание, – покачал головой Себастьян. – Если бы мы знали, что ты здесь останешься, можно было бы что-то планировать, хоть тесты на профпригодность пройти. Или вступительные в университет. Учиться-то можно в любом возрасте. Переводчиком ты прямо сейчас можешь работать, если у тебя достаточно грамотный английский. Но мы сейчас в таком подвешенном состоянии… – он вздохнул. – И судя по тому, что у меня впереди еще столько фильмов, ты точно как-то вернешься. Хотел бы я знать, как Маркус и Макфили ухитряются видеть будущее твоего мира! Камень времени у них припрятан, что ли? А подбор актеров! Мы с тобой, и остальные ведь тоже похожи! Ведь так?

– Ага, очень похожи, практически один в один, – согласился Барнс. Сейчас, сидя рядом с Себастьяном и поглаживая его по руке, ему эгоистично не хотелось никуда возвращаться, хотелось быть здесь, и чтобы никакой войны. – А сценаристы, похоже, смотрят в хрустальный шар. А если у них спросить, может, они ответят, если им показать меня?

– Проблема в том, что никто не знает, где они живут и как их найти, – объяснил Себастьян. – Даже биографий в открытом доступе нет. Они лет пятнадцать назад или около того взлетели внезапно, сразу получили «Эмми». Я никогда никого из них не видел. А Стэн Ли пишет сценарии только к своим камео.

– Значит, пусть все идет, как идет? – спросил Барнс.

– Я не представляю, как мы с тобой можем на это повлиять, – Себастьян сокрушенно посмотрел на Баки. – Ты ляжешь сегодня со мной? Я не про секс – просто… не хочу от тебя отрываться.

– Если ты хочешь, то конечно, – сразу согласился Барнс, потому что тоже не хотел отрываться от Себастьяна. Он вообще хотел постоянно быть рядом, но понимал, что это невозможно. – Только рука холодная и жесткая. Тебе мешать не будет?

– А я лягу справа, – Себастьян улыбнулся. – Ты не представляешь, какое количество хорошеньких женщин по всему миру мечтают сейчас о том, чтобы ты оказался рядом с ними, но ты пришел ко мне.

– Знаешь, я так давно не был ни с кем так близко, так рядом, – Барнс обнял Себастьяна и притянул его еще ближе к себе, хотя, казалось, куда уж ближе. – И я сейчас так счастлив быть рядом с тобой. Ты себе представить не можешь. И ну их, этих дамочек.

– Мне повезло, что ты не только по дамочкам.

– Мне, похоже, тоже, – улыбнулся Барнс.

Себастьян поцеловал костяшки его живой руки.

– А практика у тебя была?

– Была, но давно, – легко ответил Барнс, однако в подробности вдаваться не стал. – Очень давно.

– У меня тоже не вчера, – Себастьян улыбнулся. – Лет пять, наверное. Я в последние годы не гонюсь за быстрым сексом. Повзрослел, наверное.

– Семьдесят пять, – усмехнулся Барнс.

Себастьян потянулся к нему, чтобы поцеловать.

– Я польщен.

– Чем? – рассмеялся Барнс, отвечая на поцелуй.

– Твоим вниманием. Только не говори, что я могу получить практически кого захочу. Я хочу тебя.

– Я у тебя есть, – Барнс провел большим пальцем живой руки по губам Себастьяна, ощущая, какие они мягкие, манящие. Провел пальцами по скуле, заглядывая в глаза, и вновь поцеловал. – С тобой так хорошо и тепло. Спокойно. И ты такой красивый.

========== 13 ==========

Себастьян хотел Баки. Это желание чувствовалось фоном, туманило голову, но не замутняло рассудок. Хотелось все время касаться Баки, но форсировать события Себастьян не спешил. Пусть у них не так много времени, но они успеют.

Они так и сидели, разговаривая обо всем на свете – о современных бананах, которые на вкус совсем не такие, как довоенные. Себастьян даже погуглил и выяснил, что в пятидесятых вся культурная популяция бананов была выкошена каким-то злобным вирусом, и современные бананы действительно другие. Болтали о фильмах – до войны Баки больше любил детективы, но чаще ходил на мюзиклы и мелодрамы, потому что дамочки их любили. Говорили о друзьях – Баки вспоминал смешные случаи со Стивом, а Себастьян рассказывал о своих приятелях времен колледжа.

Металлическая ладонь Баки согревалась от тепла рук Себастьяна.

Барнс затянул его к себе на колени, потому что безумно хотелось быть еще ближе, чем просто сидеть рядом, гладил по спине, ни на что не намекая, целовал, прерывая очередной рассказ, а потом снова говорил. Или слушал.

Он давно столько ни с кем не говорил, и это было странное, давно забытое, но приятное ощущение.

За окном сгустился сумерками вечер. Кайл, до этого спокойно сидящий рядом с ними поднял морду и тявкнул, намекая, что про него совершенно забыли, и пора бы прогуляться.

– Пойдем гулять? – предложил Барнс.

– Пойдем. А на обратном пути заглянем в ресторанчик на углу, и я возьму ужин навынос, – Себастьян поцеловал Баки и признался: – Мне странно сидеть у тебя на коленях. Обычно ко мне на колени усаживаются.

Он потянулся за телефоном, чтобы посмотреть погоду.

– Если я сяду к тебе на колени, я тебя раздавлю, – усмехнулся Барнс, вздохнув, пересадил Себастьяна обратно на диван, поднялся и пошел одеваться.

В голове шумело, тело было странно, но приятно расслабленным, а желание окутывало теплом, не сковывая мысли.

В парке уже стемнело, но Себастьян шел и шел вглубь, к мостам, туда, где меньше фонарей. Глупо, но ему понравилось целоваться здесь с Баки. Держать его за руку. Как первая влюбленность, только не первая и… Себастьян рассмеялся, сильнее сжимая ладонь Баки, и потянул его под арку пешеходного моста, в темноту.

Барнс шагнул за ним, как в омут, сжал в объятиях, нежно касаясь губами губ, подхватил живой рукой под затылок, поглаживая, расслабляясь, растворяясь, но, услышав чьи-то шаги, нехотя оторвался от Себастьяна.

– Люди, – едва слышно шепнул он ему на ухо.

Барнс посмотрел вперед, на приближающуюся парочку странного вида. Они шли, глубоко засунув руки в карманы, и выглядели совершенно безобидно, но Барнс насторожился, инстинктивно оборачиваясь и закрывая собой Себастьяна, однако предпринимать что-либо не спешил. Ему даже показалось, что он перегибает, что это просто люди, идущие через парк домой, ну поздно, ну странные. Он уже было решил не обращать на них внимания, а потянуть Себастьяна идти дальше, но парочка быстро приблизилась к ним, сделав вид, что окружила.

Барнс усмехнулся про себя, даже не пытаясь изобразить страх, когда в неверном, едва доходящим сюда свете фонаря блеснули два лезвия, одно дешевой выкидухи, а второе «бабочки».

– Часы, бумажники, мобилы, быстро, – прохрипел высокий тощий парень в натянутом по самые глаза капюшоне. Второй, больше похожий на борова, подтвердил слова напарника движением ножа в сторону Барнса.

– Что, серьезно? – постарался не заржать в голос Барнс, прыснув со смеху. Страшно в такой ситуации ему не могло быть по определению, даже за жизнь дорогого ему человека. Барнс просто не видел угрозы в двух абстинентных горе-грабителях.

– Я те че сказал, пидор, – махнул ножом тощий, но больше ничего сделать не смог.

Барнс схватил обе вытянутые в их сторону руки с ножами и, резким, едва уловимым движением вывернул оба запястья. Раздался отчетливый мерзкий хруст, зазвенело упавшее оружие, горе-грабители взвыли в один голос от боли. Но Барнс не собирался останавливаться, он перехватил руки, ломая локтевые суставы, а потом крутанулся, выворачивая плечевые.

Бандиты скулили и выли от боли, повалившись на дорожку.

– Пойдем, – развернулся Барнс к Себастьяну, нежно улыбаясь.

– Только до смерти их не убивай, хорошо?.. – запоздало попросил Себастьян. Он даже испугаться не успел.

Кайл, который перетрусил так, что даже не лаял, подошел к тому грабителю, что был толще, и задрал на него заднюю лапу.

Барнс поверженных врагов и пинать напоследок не стал, только подобрал выпавшие ножи и сломал их, бросив кусочки стали на валяющиеся и воющие тела.

Он взял Себастьяна за руку и потянул за собой, желая увести подальше от чужих воплей.

– Да на кой они мне нужны? – пожал он плечами, успокаивая Себастьяна, что не станет грабителей убивать. – Пошли отсюда.

– Домой, – вздохнул Себастьян. – Прогулка перестала быть томной.

Когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы воплей, проклятий, мата и стонов не стало слышно, Себастьян спросил:

– Что ты хочешь на ужин?

– Не знаю, – ответил Барнс, за испорченное Себастьяну настроение захотелось открутить мудакам головы, но было уже поздно, не возвращаться же. – Выбери что-нибудь на свой вкус.

Себастьян кивнул. Все те годы, что он выгуливал Кайла по вечерам, он опасался такой вот встречи. Но вот она случилась, а он даже испугаться не успел. Сейчас Себастьян чувствовал взбудораженность от запоздалого адреналинового выплеска. И радость. С ним был Баки.

Не то чтобы Себастьяна никогда никто не защищал. Не то чтобы он часто влипал в ситуации, когда ему нужна физическая защита. Но, черт, как это оказалось приятно!

У выхода из парка, в тени под деревом, Себастьян благодарно поцеловал Баки. С ним он чувствовал себя на пятнадцать лет моложе.

Барнс прижал его к себе, не желая отпускать, но все равно пришлось. Он понял, что даже не спросил, в порядке ли Себастьян, а сейчас было уже поздно, наверное.

– Ты как? – все же спросил Барнс.

Он внезапно понял, что забыл, как общаться с обычными людьми, что ситуация, показавшаяся ему просто смешной, могла напугать Себастьяна.

– Я в порядке, – серьезно сказал Себастьян. – Спасибо тебе. Надо найти копию ключей от квартиры и дать тебе. И консьержа предупредить, что ты теперь у меня живешь.

– Может, ему меня показать еще стоит? – предложил Барнс.

– А вот сейчас и покажу, – пообещал Себастьян. – Представлю как Джеймса Барнса, своего телохранителя. Когда тебе будет удобно съездить к портному?

Они подошли к ресторанчику. Себастьян передал Баки поводок.

– Подождешь меня здесь? Я оставлю заказ и закажу доставку.

– Ты так спрашиваешь, как будто у меня страшная куча дел и нет свободной минуты, – улыбнулся Барнс. Хотелось притянуть Себастьяна к себе и поцеловать в висок, но они уже вышли из парка, а на улицах, хоть и было уже поздно, все же хватало людей.

Оставшись на улице с Кайлом, Барнс оглядывал всех вокруг и прикидывал: надо узнать, что за соседи у Себастьяна, что из себя представляет сам консьерж, и вообще понять, что за люди его окружают. Мало ли кто может прикидываться его другом.

– Добрый вечер, – приветствовал Себастьян Марка Левина, консьержа, врубив на полную все свое обаяние. – Это Джеймс Барнс, мой телохранитель. Он будет жить в моей квартире.

– Добрый вечер, мистер Барнс, – Марк обшарил Баки внимательным взглядом. Он улыбался, но улыбка не достигала глаз. – Спасибо, что предупредили, мистер Стэн.

– Добрый вечер, мистер Левин, – очаровательно улыбнулся Барнс, понимая, что с этим человеком ему явно придется пообщаться, потому что он был кладезем информации о жильцах дома. Он окинул взглядом Марка Левина, еврея средних лет, начавшего лысеть, отметил, что тот в приличной форме, несмотря на малоподвижную работу. – Просто Джеймс.

– Хорошо, Джеймс. Вы и за Кайлом будете присматривать? Ну, когда мистер Стэн будет в отъезде?

– Кайл отлично чувствует себя в собачьей гостинице, – улыбнулся Себастьян. – У него там приятели. Хорошего вечера, Марк.

– До свидания, – попрощался Барнс с Марком. Тот произвел приятное впечатление, но у него работа такая, с людьми общаться. Когда они поднялись в квартиру, Барнс закрыл дверь и тут же осуществил свое желание, поцеловав Себастьяна в висок, в губы.

– У тебя, наверное, завтра дела? – предположил Барнс. – Я могу сам съездить к портному.

– Он ждет тебя к двум, – сказал Себастьян, обнимая Баки. Его все время хотелось касаться. – У меня завтра действительно дела.

После ужина Себастьян спросил:

– В постель?

У него ладони покалывало от предвкушения.

У Барнса от этого вопроса пробежали мурашки по хребту. Он кивнул, сглотнув, страстно желая прижать к себе теплое, сильное, податливое тело, самому прижаться к Себастьяну, кожа к коже.

– Да, – ответил Барнс, почему-то не двигаясь с места.

– Тогда в душ, – сказал Себастьян.

Сначала он хотел выйти из ванной голышом, но потом все-таки накинул халат. Баки уже ждал его в спальне, обнаженный по пояс. Себастьян, как завороженный, подошел к нему и прикоснулся губами к левому плечу рядом с протезом, провел языком по шрамам.

Барнс выдохнул сквозь зубы, глядя на Себастьяна, а когда тот лизнул шрамы, почувствовал себя странно. Он сознавал, что выглядит это все малопривлекательно, но и показывать особо, кроме врачей, было некому. И сейчас, когда Себастьян так нежно, интимно касался именно его шрамов, он не знал, как на это реагировать.

Он коснулся живой рукой груди Себастьяна, прогладил, улыбаясь, чувствуя тепло его кожи, и просто отдался на волю Себастьяна, позволяя ему делать все, что он хочет.

Себастьян выцеловывал шрамы, передвигаясь к ключице. Вылизывал ямку над ней, переместился на шею. У Баки была вкусная солоноватая кожа, под которой билась жилка. Он дышал все глубже и чаще.

Себастьян положил ладони на его талию, притянул к себе, грудь к груди. Погладил мощные мышцы, взъерошил редкие вьющиеся волоски.

– Мне перед съемкой той сцены с обнулением пришлось грудь и живот брить, – с легким смешком сказал он.

– Зачем? – спросил Барнс, хотя ответ его не особо интересовал. Он обхватил Себастьяна за талию, забравшись обеими руками под халат. Бионику он специально грел под горячей водой, чтобы она не была холодной.

Он поцеловал Себастьяна в шею, с силой проходясь пальцами от шейных позвонков вниз, вжался всем собой. Халат мешал, но он не спешил стягивать его с плеч Себастьяна, словно тот мог быть против.

– Не знаю. Режиссерская концепция, – Себастьян развязал пояс халата и повел плечами, сбрасывая его на пол.

Барнс прижался к нему всем телом, отчетливо чувствуя налитой, прижавшийся к животу член. У него самого уже стояло до звезд перед глазами, но он не спешил даже стянуть штаны, вжимаясь в Себастьяна, целуя его, гладя по спине, забираясь пальцами в короткие волосы.

Он дышал и не мог надышаться, казалось, ему вообще не хватает воздуха, хотя это было просто невозможно.

– Господи, – простонал Барнс, ведя живой рукой по спине, ягодице, оглаживая бедро.

Себастьян прижимался к нему, гладил спину и плечи, проскальзывал пальцами под резинку штанов, ласкал поясницу, проводя пальцами по ложбинке между ягодиц. Он бедром чувствовал крепкий твердый член Баки.

– Хочу тебя, – шепнул Себастьян прямо в ухо под волосами и легонько прикусил мочку.

Барнс резко, глубоко вдохнул, сжимая Себастьяна в объятиях, сдерживая себя, чтобы не сжать сильнее, не сделать больно, не сломать случайно ребра. Он впился в губы Себастьяна страстным поцелуем, скользнул живой рукой между ними, обхватывая его член, лаская.

Себастьян ахнул от неожиданности. У Баки оказалась такая ласковая рука. Себастьян выгнулся и потянул вниз штаны Баки, освобождая его член. Баки переступил, выбираясь из штанов. Себастьян провел ладонями по его бедрам к паху и взялся за член. Сжал его в ладони и тихо охнул от того, каким он оказался большим.

– У тебя огромный. В постель?

Барнс кивнул, не в силах сказать ни слова. Он развернул Себастьяна спиной к кровати и несильно толкнул, чтобы тот сел на ее край, глядя на него сверху вниз, и забрался к нему за спину, целуя плечи, шею, спину, живой рукой лаская его член.

– Нет, не так, – Себастьян извернулся, поворачиваясь к нему лицом и облизнулся. – Я хочу…

Он наклонился над Баки и лизнул головку члена. Тот и правда был по-настоящему большой, такие не во всяком порно попадаются. Себастьян примерился и забрал член в рот как мог глубоко, лаская его языком. Он давно не делал минет, но такое, как езда на велосипеде, не забывается.

Баки был вкусный. Вода после душа, аромат кожи. Себастьян придерживал его член рукой у основания, понимая, что целиком такое в его рот не войдет.

Барнс в первый момент напрягся, замер весь, боясь даже шелохнуться, а потом расслабился, отдаваясь ласке. Он гладил Себастьяна по спине, по голове, даже не пытаясь предложить взять глубже, а потом тихо сладко застонал, запрокинув голову.

Себастьян самозабвенно сосал, лаская Баки языком и поддрачивая. Он наслаждался его удовольствием, тихими, какими-то потерянными стонами, тем, как Баки непроизвольно подает бедрами вверх, как усиливается его запах. Больше всего на свете он хотел сделать Баки хорошо. Хотел, чтобы тот кричал от удовольствия.

На Барнса волнами накатывало наслаждение, давно забытое, невероятной волной захлестывая его, погружая в блаженство. Он остановил поглаживающую Себастьяна живую руку на его шее, и понял, что сейчас сдавит просто от нахлынувших на него ярких ощущений. Опершись на руки, он откинулся на кровать, чтобы случайно ничего не сломать.

– Господи, – пробормотал Барнс сквозь стон. – Ты… Я… Я сейчас… Себастьян… – он громко застонал, понимая, что сейчас кончит. Позорно быстро, но семьдесят пять лет воздержания…

Себастьян принялся сосать усерднее, старательнее работать рукой. Баки закричал, и Себастьян сглотнул все до капли, продолжая доить член Баки языком.

Барнс упал на кровать, пытаясь отдышаться, прийти в себя, собрать себя по кускам после такого оглушительного оргазма, но не мог. Он потянул за плечо Себастьяна к себе, укладывая рядом, благодарно целуя, слизывая с его губ свой вкус. Он хотел вылизать Себастьяна всего, но сейчас ощущал себя ватным и размазанным тонким слоем по кровати.

Себастьян самодовольно облизнулся и погладил Баки по щеке. Прижался членом к его бедру и легонько потерся.

Барнс нежно провел пальцами живой руки по возбужденному члену Себастьяна, и перевернулся, сначала нависнув над ним, поцеловал, а потом устроился между его ног. Вжался в пах лицом, вдыхая запах кожи и возбуждения.

Он лизнул головку, вобрал ее в рот и пососал, ощущая приятный вкус и шелковистость кожи на языке. Он никогда не был мастером минета, но постарался взять как можно глубже, принимаясь увлеченно сосать.

Себастьян развел ноги шире и приподнялся на локтях, любуясь тем, как поднимается и опускается голова Баки. Его волосы шелковисто касались бедер Себастьяна, добавляя ощущений, рот был горячим и нежным.

Барнс так увлекся процессом, что заурчал от удовольствия. Он сосал член, ласкал его живой рукой, а бионикой гладил Себастьяна по бедру и животу, мышцы которого подрагивали. Он кожей чувствовал взгляд Себастьяна, и улыбнулся внутренне.

У Барнса просто сносило крышу от ощущения чужого удовольствия, от стонов, которые он слышал. Барнс чувствовал, что у него снова встает.

– Я сейчас, – предупредил Себастьян, чувствуя, что на него накатывает, что он вот-вот… – Ааах!..

В рот Барнсу ударила тугая струя, и он проглотил все, вылизав чувствительный член. А потом, целуя пах, живот, грудь Себастьяна, поднялся, снова нависая над ним, опираясь на локти. Себастьян притянул его к себе, чтобы благодарно поцеловать. Волосы Баки падали по обе стороны от лица, и Себастьян то и дело отводил их в стороны.

– Так хорошо, – выдохнул он.

– Угу, – согласился Барнс, потершись щекой о плечо Себастьяна, а потом лег рядом, обнимая живой рукой.

Говорить не хотелось, вообще ничего не хотелось, кроме как лежать рядом, обнимать, прижимая к себе и ни о чем не думать. Просто наслаждаться близостью и спокойствием.

– Я люблю тебя, – уверенно сказал Себастьян. – Так люблю…

========== 14 ==========

Очередной день съемок Себастьяна подходил к концу. Барнс спокойно ждал его, стоя немым изваянием, честно изображая из себя именно охранника, а не любовника, который кому угодно готов был голову оторвать за дорогого ему человека. Барнс понимал, что пропал в нем, погрузился полностью, растворился в Себастьяне. Полюбил его за те дни, что они были вместе, но пока так ни разу и не сказал об этом, словно чего-то боялся.

Барнс замечал, как Себастьяну постоянно кто-то строил глазки, кокетничал с ним, флиртовал. Тот обворожительно улыбался, шутил, но Барнс знал, что, в определенной степени это все тоже просто игра.

Наконец режиссер объявил конец съемочного дня. Гримеры стерли грим, Себастьян поблагодарил их и кивнул Баки. Тот, как положено хорошему телохранителю, почти бесшумно двигался за правым плечом. Они вместе покинули студию, сопровождаемые шепотками сплетен. Себастьян знал, о чем шептались: о том, что Стэн зазвездился, раз нанял личного телохранителя, о том, что его накрыла паранойя, о том, что ему без конца угрожают, только он почему-то не обращается в полицию. Себастьяну не было до этого дела. Он, конечно, был достаточно чувствительным к чужому мнению и часто лажал. Иногда он завидовал непрошибаемости более толстокожих коллег. Но Себастьян был таким, каким был.

В машине он взял Баки за руку. Не прижался к нему, как хотелось – они ехали не в такси, а в предоставленной студией согласно контракту машине.

– Все в порядке? – тихо спросил Барнс, сжимая теплую ладонь.

Барнс проклинал эту контрактную машину с ее водителем, которому не доверял ни на грош, даже предлагал Себастьяну, что он сам обзаведется машиной и будет его возить, но тот отказался. И сейчас приходилось ехать домой рядом с чужим человеком, который, Барнс был уверен, внимательно слушал каждое их слово.

– Да, просто устал, – ответил Себастьян, поглаживая тыльную сторону ладони Баки.

Ему хотелось поскорее добраться домой. Принять душ, дождаться Баки и Кайла, поужинать вместе и улечься спать. Съемки должны были продолжаться еще неделю, так что надо было собраться. Дэвидсон требовал, чтобы на время съемок Себастьян воздерживался от сексуальных контактов, и Себастьян слушался. Это было нормальным условием для актеров, снимавшихся в любовных сценах – с неудовлетворенным либидо жаркую страсть к партнеру изображать было легче. Баки это не нравилось. Себастьян тоже был не в восторге. Но таковы правила игры.

Барнс не понял и половины пунктов из контракта, о которых ему рассказал Себастьян, но вдаваться в подробности не стал, потому что прекрасно понимал, что иначе-то не будет. Нельзя получить всего, чего хочешь, сразу и в полном объеме. Особенно раздражал пункт о воздержании. Барнс сразу предложил Себастьяну, чтобы он вернулся на это время обратно в гостевую спальню, потому что держать руки при себе было невыносимо. Хотелось ласкать, гладить, целовать и облизывать везде-везде. Но…

Они спали в разных спальнях, и Себастьян очень переживал, что Баки это обижает. Девушки Себастьяна, те, что были раньше, тоже обижались, но они были актрисы и осознавали, что бывают и такие контракты. А Баки к миру кино и телевидения отношения не имел. Себастьян старался ему объяснить, но не был уверен в своей убедительности.

Барнс не собирался обижаться, ему было просто жаль, что они не могут быть вместе, как обычные люди. Объяснения Себастьяна Барнс в целом понял и не стал с ним спорить.

Пока ехали, больше Барнс ничего не спрашивал и не говорил, только состроил водителю самую свою недружелюбную рожу, чтобы не поглядывал на них в зеркало заднего вида.

Уже дома, когда они остались одни, Барнс прижал Себастьяна к себе и мягко поцеловал. Себастьян расслабился в его объятьях, вдохнул ставший родным запах.

– Что там сегодня о нас с тобой говорили? – спросил Себастьян. – Какие новые гадости?

– Пока ничего нового не придумали, – Барнс погладил его по голове, по спине, словно успокаивая. – Мне самому погулять с Кайлом, или пойдем вместе?

– Давай ты, а я пока закажу ужин, – сказал Себастьян. – Что-то я сегодня вымотался. Господи, как подумаю, что через неделю лететь в Сингапур…

Барнс сник, в Сингапур с Себастьяном ему было никак не попасть, только совсем нелегально, но Себастьян был постоянно на виду, Барнса бы точно кто-нибудь заметил.

– Надолго? – они так и стояли в коридоре, обнимаясь. Барнс привалился к стене, притянув Себастьяна к себе.

– Два дня. И потом неделя на обратную акклиматизацию. Я плохо переношу тропики. А ты?

– Мне все равно, – пожал плечами Барнс. – Иди в душ, я пока с Кайлом погуляю.

Барнс отлепил его от себя, подтолкнув в квартиру, а сам позвал Кайла, цепляя к нему поводок. Он не собирался тратить время на переодевание, костюм ему сшили настолько отличный, что в нем было даже удобно, хотя изначально Барнс ожидал, что обязательно где-нибудь будет тянуть и давить. Но нет, в пиджак даже вшили ножны для метательных ножей. Он заказал еще два таких же на всякий случай.

Себастьян заказал ужин, да так и завис с телефоном. Он старался не делать селфи, когда устал, и не отправлять в Инстаграм фотографии слишком часто. Пролистал ленту, полюбовался последней фотографией Грилло и тем, какие у него роскошные грудные мускулы, подумал, что у Баки не хуже.

Пришла смска от Брана, он приглашал выбраться куда-нибудь в субботу. Но в субботу у Себастьяна была рекламная съемка на побережье, так что он отказался, предложив встретиться после возвращения из Сингапура.