Текст книги "Отражение (СИ)"

Автор книги: Snejik

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Баааки! – громко простонал Себастьян, кончая.

Он бескостно вытянулся под одеялом, поглаживая Баки по волосам.

Буквально в пару движений Барнс довел до разрядки себя, застонал и уронил голову Себастьяну на бедро, ласково поцеловав в подвздошную косточку. Он совершенно не стремился выползать из-под одеяла, наслаждаясь моментом.

– Спать? – предложил Себастьян, когда у него восстановилось дыхание. – Иди ко мне.

– Сейчас, – Барнс выбрался из-под одеяла и пошел привести себя в порядок. Вернувшись, он снова нырнул к Себастьяну, на этот раз сам забираясь к нему под бок, утянул в долгий поцелуй и устроил голову у него на плече. – Я никогда и никого не хотел так, как тебя. Я вообще ничего подобного ни к кому никогда не чувствовал.

Барнс потерся о плечо Себастьяна щекой, закинул на него ногу и погладил по груди.

Себастьян переплел пальцы с пальцами Баки. Он не знал, что сказать на это.

– Я буду с тобой все время, что будет возможно, – пообещал он.

Вздохнув, Барнс сжал пальцы Себастьяна и закрыл глаза. Он никогда никому ничего подобного не говорил, и был уверен, что никогда не скажет.

Утром Себастьян осторожно выбрался из-под одеял, умылся и, не переодеваясь, отправился в гостиную – проверять, что там такое ждет его под елкой.

Проснувшись, Барнс скинул с себя одеяла, понимая, что ему жарко, полежал, пялясь в потолок и, умывшись, пошел к Себастьяну. Было интересно увидеть его реакцию. Да и что ему приготовил Себастьян, было любопытно. Барнс давно не получал подарков.

Себастьян сидел на полу в вязаной оранжевой шапке с ярко-синим помпоном. Когда Баки вошел, Себастьян ткнул в него пальцем и обвиняюще сказал:

– У тебя нездоровое пристрастие к оранжевым головным уборам!

И кинул Баки белую коробку в золотых звездочках.

Легко поймав коробку, Барнс подошёл, наклонился и поцеловал Себастьяна.

– Я подумал, что раз на лето у тебя есть милая оранжевая панама, то на зиму должна быть такая же милая оранжевая шапка, – он рассмеялся, усаживаясь рядом и принимаясь аккуратно разворачивать оберточную бумагу, словно бомбу обезвреживал. Или закладывал.

– Там нет ничего опасного, – пообещал Себастьян, открывая небольшую коробку в синей с серебряными молниями оберточной бумаге.

В коробке оказался браслет-цепочка с гравировкой на пластинке. Подпись Баки Барнса. Себастьян тут же надел его на правую руку.

– Спасибо, Баки, – сказал он. – Только вот откуда у тебя такое пристрастие к платине?

– Был бы вибраниум в ходу, было бы из него, – пожал плечами Барнс, открывая коробку, и достал оттуда темно-синий с серым шарф, длинный и мягкий. Помяв его живой ладонью, он накрутил его себе на шею, закинув концы за спину.

– Спасибо, – сказал Барнс и поцеловал Себастьяна.

Тот протянул ему еще одну коробку и взял предпоследнюю, самую маленькую, в золотой обертке.

В коробочке оказалось кольцо с узором, как на пластинах руки Баки. Чернение и позолота. Себастьян примерил его на левую руку. Кольцо оказалось впору на безымянный палец.

– Ты сам рисовал эскиз? – спросил он.

– Нет, я картинку показал, из меня тот еще рисовальщик, – Барнс открыл протянутую ему коробку, обнаружив там альбом, на котором большими буквами было написано «Ми-ми-ми Баки». Барнс с подозрением открыл первую страницу и долго сидел, глядя на рисунок. Нет, у него с картинкой даже было что-то общее, но сама мысль представить грозного Зимнего Солдата в подобном ключе была для него, мягко говоря, странной. – Что это? – решил спросить он у Себастьяна.

– Фанарт, – гордо объяснил Себастьян. – Рисунки одной твоей японской фанатки.

– Спасибо, – Барнс с некоторым сомнением рассматривал рисунки. – Мило. Очень мило. Я так понимаю, это тоже мне? – указал он на последнюю коробку, лежащую под елкой.

– Тебе, – улыбнулся Себастьян. – Я тебе потом покажу еще анимированные картинки с этим фанартом, – пообещал он.

Взяв последнюю коробку и так же аккуратно развернув обертку, Барнс обнаружил там складной швейцарский нож. Разложив лезвие, он провел по нему пальцами, разглядывая гравировку «Баки от Себастьяна».

Барнс немного грустно улыбнулся Себастьяну, понимая, что ничего из этого он не сможет забрать с собой, когда вернется в свой мир. Вместо слов благодарности Барнс просто сгреб Себастьяна в охапку и поцеловал.

– Я подумал, что украшения – это немного не твое, – объяснил Себастьян. – Но у тебя еще день рождения в марте.

– А тебе очень идет шапочка, – засмеялся Барнс. – Спасибо. Не надо мне ничего на день рождения.

– Я люблю дарить подарки, – уперся Себастьян. – Так что не отвертишься! Пойдем завтракать?

– Я тут вспомнил, что у нас есть еще пара дюжин яиц и помидоры. Будешь яичницу? – спросил Барнс, не спеша выпускать Себастьяна из рук и идти на кухню.

– Буду, – Себастьян сгреб упаковочную бумагу в кучу и встал. – Хотя, конечно, магазинные помидоры в декабре совершенно безвкусные.

– Других у нас нет, – вздохнул Барнс, поднялся и пошел на кухню готовить завтрак. Минут через двадцать он поставил на стол перед Себастьяном тарелку с дымящейся яичницей с помидорами. – Приятного аппетита. Чем хочешь заняться сегодня?

– Спасибо, – улыбнулся Себастьян. – Готов выслушать твои предложения. Вчера с утра я думал о том, чтобы погулять в парке, съездить на Манхэттен, побродить по рождественским ярмаркам, но в такую погоду…

– Можем забраться на диван, завернувшись в одеяло, и смотреть что-нибудь весь день, – Барнс быстро разделался с яичницей. – И не только смотреть… – он загадочно улыбнулся.

– «Марс атакует», – принялся перечислять Себастьян. – «Нападение помидоров-убийц». Или нет! «Черная кошка и белый кот»! А еще лучше – все вместе.

– Хорошо, пусть будет все вместе, – улыбнулся Барнс. Ему было не принципиально, что смотреть, главное, чтобы рядом был Себастьян.

Они смотрели фильмы, ели торт и индейку, целовались, занимались любовью. Утром и вечером Баки вышел с Кайлом на крыльцо, которое все выше заваливало сугробами. Снег продолжал идти. Время от времени Себастьян включал новости, в которых ухоженные ведущие с легким отблеском паники в глазах рассказывали о том, что Нью-Йорк завалило.

Ночью откуда-то с юга принесло внезапный ураган с зимней грозой. Двадцать шестого декабря потеплело до плюс пяти, и снег начал таять.

========== 41 ==========

Начало января ознаменовалось для Барнса одиночеством. Себастьян много времени уделял светским мероприятиям и встречам с друзьями. На первые Барнса никто не звал, а на вторые он бы не пошел, даже если бы Себастьян предложил.

Приходилось сидеть дома, гулять с Кайлом и ждать. В такие дни Барнсу казалось, что их время утекает сквозь пальцы, падает на песок и растворяется в нем, как вода в дюнах. Он ни словом, ни делом не упрекал Себастьяна ни в чем, да и не собирался он этого делать, его ведь тоже было в чем упрекнуть. Но они не тратили время ни на взаимные упреки, ни на ссоры, они наслаждались каждой минутой, проведенной вместе. И от этого каждая встреча, даже после непродолжительной разлуки, была яркой и незабываемой.

Но чем больше проходило дней, тем сильнее охватывало Барнса пока еще только беспокойство, но он чувствовал, что оно в любой момент готово перерасти во что-то большее, близкое к панике.

Вернувшись как-то вечером после встречи с агентом, Себастьян обнял Баки и сказал:

– На следующей неделе я лечу в Лос-Анджелес. Съемки следующего фильма. Ты уверен, что ничего не хочешь знать?

– Уверен, – Барнс прижался к Себастьяну, целуя его в шею. – Я все узнаю, когда вернусь. А если не вернусь, то схожу в кино посмотрю.

– Я тоже верю, что ты вернешься, – сказал Себастьян. – Но лучше было бы, чтобы ты никуда не уходил. Только мы… мы же не предсказать ничего не можем, и повлиять никак тоже.

– Не хочу ни думать, ни говорить об этом. Просто хочу быть с тобой, сколько еще есть времени, – попросил Барнс. От мысли о том, что им придется расстаться, Барнса скручивало практически физической болью.

Себастьян взял его лицо в ладони и осторожно коснулся губами губ.

– Я тоже, – сказал он.

У Себастьяна начались съемки в Лос-Анджелесе, и все бы было ничего, если бы они не были павильонными, и вот туда-то Барнсу было ну никак не попасть.

Почти спокойно гуляя по Лос-Анджелесу днем, Барнс ночью приходил к Себастьяну в гостиницу, где не выпускал его из своих объятий до самого утра. Он понимал, что давным-давно утонул в Себастьяне, провалился в него настолько, что не выбраться, не оторвать, если только с мясом.

Братья Руссо по очереди и хором нахваливали Себастьяна. Говорили, что он превзошел сам себя, поднялся на новый уровень. Что никогда еще Баки Барнс не был настолько убедителен. Себастьян смущенно и польщенно улыбался, благодарил, ездил ужинать с Эвансом и Маки, а вечером возвращался к тому, кому был обязан «новым уровнем» и «качественным скачком». Легко играть Баки Барнса, которого ты видишь каждый день в течение последних месяцев.

Когда закончился последний съемочный день, Себастьян улизнул от всех, позвонил Баки, взял такси, и они почти до утра гуляли по берегу Тихого океана, целуясь и слушая прибой. В этом было что-то почти невыносимо ванильное, и в то же время с привкусом запретного плода. Одновременно романтическое клише и щепотка криминала, потому что Джеймса Барнса сейчас не должно было быть в Лос-Анджелесе, он оказался здесь, преступив и законы, и правила. Большая, у самого сердца согретая тайна Себастьяна.

– Завтра домой, – улыбнулся Барнс, крепко держа Себастьяна за руку. Они были не единственные, кто этой ночью гулял по пляжу, но и та парочка, которая встретилась им, предпочла обойти их стороной, явно не ища ничьего общества.

Барнс наслаждался каждой минутой, проведенной рядом с Себастьяном, любил его, как никогда никого на свете, и был счастлив от того, что Себастьян не только позволял ему любить себя, но и любил в ответ. Это было что-то немыслимое, что-то больше похожее на сказку, чем на реальность.

– Мне иногда кажется, – сказал Себастьян, – что ты словно уплываешь куда-то. Баки, расскажи мне, ты всегда был такой… увлекающийся? Ты словно над землей паришь.

– Не знаю, – Барнс пожал плечами, не представляя, что имеет ввиду Себастьян. – Просто… Когда я рядом с тобой, все одновременно слишком реально и совершенно нереально. И я во всем этом… А еще я просто люблю тебя.

– Совсем не похоже на то, что там? – спросил Себастьян. – Слишком сильный контраст?

– Дело даже не в том, где, а в общей атмосфере мира и покоя, наверное, – Барнс пнул попавшийся под ноги камешек, и тот улетел, теряясь в темноте. – Когда ты понимаешь, что за тобой никто не следит, тебе не от кого прятаться, мир начинает играть новыми красками, что ли. А когда рядом со мной ты… – он остановился, потянув Себастьяна на себя, и поцеловал. – Когда рядом со мной ты, мир вообще перестает иметь хоть какое-то значение.

– Баки Барнс – бесконечный романтик, – улыбнулся Себастьян. Он посмотрел на посветлевшее на востоке небо. – Пойдем обратно.

– Не все же мне быть отмороженным Зимним Солдатом, – улыбнулся Барнс. – Только никому об этом не говори, а то испортишь мой имидж.

– Никому не скажу, – серьезно пообещал Себастьян.

Они повернули и медленно побрели по пляжу обратно. Рассвет разливался над городом, высвечивая алым и золотым стеклянные верхушки небоскребов. Барнс думал о том, что мог и не приезжать в Лос-Анджелес, но ему было эгоистично мало Себастьяна, он хотел быть с ним как можно больше. Ему не было стыдно, что он поглощает практически все свободное время Себастьяна, и у того не находится этого времени даже на друзей. Когда их сказка рассыплется, у них снова станет полно времени на что угодно, кроме друг друга, потому что их будут разделять не мили, а целые вселенные.

Барнс не представлял, что будет делать, когда вернется в свой мир, где неизвестно, что происходит, но вряд ли бы у него там сразу нашлись какие-то дела, которые поглотили бы его настолько, чтобы он смог забыться. В определенной степени Барнс завидовал Себастьяну – у него была работа, в которую он мог уйти с головой.

Единственным человеком, который действительно ждал его там, был Стив, но Стив научился жить без него, спасал мир, правда, вписался за своего друга и потерял все, кроме него. Барнс отчётливо понимал, что, как бы дорог Стив ему ни был, Себастьян стал дороже. И от этого казалось, что он предает Стива, предает их дружбу, которая прошла столько испытаний.

– А ты бы бросил все и всех ради меня? – спросил Барнс.

Он был уверен, что Себастьяну не придется делать подобный выбор, не знал даже, придется ли ему самому делать такой выбор осознанно, ведь сюда его закинуло, ничего не спрашивая. Что, если его возможностью вернуться к Себастьяну будет не его очередная смерть, а осознанный выбор? Барнс знал, что выберет, но он почему-то хотел знать, а готовы ли ради него на подобное.

Себастьян бросил на Баки быстрый взгляд.

– Не знаю, – он покачал головой.

Он знал, что лукавит. Он любил Баки, очень любил. Но свою жизнь и свою работу ради него он бы не бросил. Даже в семнадцать он бы не бросил все ради любви. Не тот склад характера.

– А ты бы хотел, чтобы все мое внимание, все силы были сосредоточены только на тебе? – спросил Себастьян. – Чтобы у меня не осталось ни любимой работы, ни дорогих людей – ничего?

Можно было бы задать встречный вопрос, но они оба уже могли убедиться, что Барнс способен сосредоточить все свое внимание на Себастьяне, полностью отгородившись от остального мира. Он не спешил обзавестись даже знакомствами, не говоря уже о друзьях, отдавая себя одному-единственному человеку. Раньше он таким не был. С другой стороны, может быть, Барнс просто не видел смысла в налаживании жизни тут, потому что знал, что не задержится надолго. Так или иначе, Себастьян был нормальным человеком с обычной жизнью, и нельзя было его винить в том, что он с этой жизнью расставаться не хотел.

Наверное, Барнсу должно было быть обидно, или как-то ещё неприятно от осознания того, что он не центр мира Себастьяна, но нет. Не было. Он просто заставил Себастьяна озвучить то, что и так было ясно.

Мысли вернулись к Стиву, который дважды выбрал его, послав к чертям всю свою жизнь. На душе стало погано. Барнс бы с удовольствием не задавал бы этого вопроса, если бы мог открутить время назад, потому что знание принесло только печали.

– Даже если бы и хотел, это невозможно, – ответил Барнс. Он чувствовал себя очень странно.

С одной стороны, выходило, что в собственном мире делать ему было особо нечего. Дальше Ваканды ему не уехать, в Штатах он персона нон грата, а заниматься спасением мира просто не его. Жить ради Стива, у которого было полно своих занятий, только потому, что тот его спас дважды… Или сознательно оставить всех, кого знал, и быть с человеком, которого любишь. Для Барнса выбор был очевиден.

Себастьян глянул на часы.

– Мне пора в гостиницу и на самолет, – сказал он.

На берегу начали появляться бегуны, кто-то уже занимался йогой.

– Значит, мне тоже. Хочу успеть, чтобы встретить тебя с самолёта, – Барнс обхватил ладонью затылок Себастьяна и поцеловал его. – Прости. Мне не стоило.

– Мы еще поговорим об этом, когда будет больше времени, – пообещал Себастьян.

Поговорить действительно было нужно. Потому что, если не заглубляться, вопрос Баки был из тех, что заставляют бить тревогу: стремление отрезать партнера от всего, что было у него до начала отношений – верный признак абьюзера. Первый шаг к психологическому и физическому насилию.

Но Баки и Себастьян были вместе уже более полугода, и, если бы Баки был склонен к насилию в отношениях, это проявилось бы раньше. Значит, для Баки тут дело было в чем-то другом, и он неудачно выбрал формулировку. Надо будет выяснить.

Барнс только кивнул. Хорошо, если поговорят, только вроде бы уже все было сказано.

Успешно забравшись в багажный отсек нужного ему рейса, Барнс устроился там в обнимку с чехлом, в котором лежала разобранная винтовка, и прикрыл глаза. Закинуть винтовку домой он не успеет, придется встречать Себастьяна так. Да ещё и не в костюме, как того требовал контракт, но какие домыслы это могло породить среди свидетелей их встречи, Барнсу было совершенно все равно.

– Баки, – негромко сказал Себастьян, подойдя к нему. – Поехали домой.

Он проспал весь полет, но все равно не выспался – четырех часов ему не хватило.

Укрыв Себастьяна одеялом и оставив его дома спать, Барнс отправился забрать Кайла и пройтись по магазинам, чтобы приготовить что-нибудь на обед. Заказать, конечно, было проще и быстрее, но ему просто надоела ресторанная еда.

Приготовив лазанью, Барнс глянул на время, но все равно решил не будить Себастьяна, хотя что тот собирался делать ночью после того, как продрыхнет весь день, он не представлял. Устроившись на диване с книгой, Барнс сам не заметил, как уснул.

Себастьян проснулся в половине четвертого утра. Он принял душ, побрился и сел отвечать на письма и монтировать видео для Инстаграма. Запостил видео он уже в шесть утра. За окнами было еще темно. Себастьян отправился готовить кофе и завтрак. Он иногда садился за дела до завтрака и кофе. После всегда жалел об этом, но раз за разом забывал. Ему вообще стоило довольно больших усилий поддерживать строгий график дня.

Проснувшись от шебуршания на кухне, Барнс встал с дивана, уронив книгу. Та шлепнулась на пол, шелестя страницами.

– Ты еще или уже? – поинтересовался он у Себастьяна, заглядывая на кухню.

– Уже, – ответил Себастьян, кидая полоски бекона на сковороду. – Будешь яичницу?

– Буду, – согласился Барнс.

У Себастьяна было тяжко на душе. Баки сильно его озадачил, и Себастьян не очень представлял, как подступиться к разговору. А разговор был необходим.

В другое утро Барнс бы подошел и обнял Себастьяна, аккуратно оттесняя его от плиты, чтобы самому приготовить завтрак, но сейчас он не спешил лезть с обнимашками, чувствуя, что что-то не так. Что именно, Барнс понять не мог, даже не представляя, что могло так расстроить Себастьяна за то время, пока он спал. Если предположить, что ничего, да и на работе у того все было нормально, оставался только тот разговор на пляже. Значит, в том, что Себастьян расстроен, виноват он. Может быть, это и было эгоцентрично, но других идей у Барнса не было.

– Что случилось? – решился спросить он, потому что молча ждать и ходить друг вокруг друга было неконструктивно и могло привести к еще худшим последствиям.

– Сейчас позавтракаем и поговорим, – пообещал Себастьян.

Они поели в молчании, потом Себастьян налил себе еще кофе и пошел с чашкой в гостиную.

– Баки, – начал он, устроившись в кресле с подранными – давно надо заменить! – подлокотниками. – Что ты имел в виду, когда спрашивал, готов ли я отказаться от всего ради тебя?

Действительно, а что он имел ввиду? Только то, что спросил. Его даже ответ бы устроил любой. Спросил, не подумав, потому что захотел каких-то глупых подтверждений того, что его действительно любят? Но Себастьян ни разу не дал ему усомниться в своих чувствах к нему. И так проводит с ним практически все свое свободное время. У этого вопроса не было никакой подоплеки, или чего-то подобного. Это даже не было «проверкой на вшивость». Он тогда просто подумал о том, вдруг не получится вернуться, но появится возможность забрать Себастьяна в свой мир.

Барнс не знал, как ответить, ему казалось, что, что бы он ни сказал, он или не сможет верно донести свою мысль, или еще что-нибудь похожее, что Себастьян поймет его неправильно и… О том, что Себастьян может разозлиться или обидеться на него, Барнс старался не думать, потому что тот и так был не в лучшем настроении.

– Ничего, кроме того, что спросил, – после долгого молчания ответил Барнс.

– Видишь ли, Баки, – начал Себастьян. – Это очень… скользкий вопрос. Потому что ты спросил, готов ли я отказаться от всей остальной моей жизни, чтобы быть с тобой. От работы, которую я люблю и в которой так долго и тяжело пробивался наверх. От семьи. От друзей, которые поддерживали меня в трудные времена и еще будут поддерживать. От моего дома. От Кайла, за которого я отвечаю – я его из приюта взял. От всего. Так вот, мой ответ – нет. Я не готов. Никогда не буду готов. Может быть, моя жизнь тебе не нравится, но она моя. Понимаешь? Я ее выстроил. Потратил на это кучу времени, денег и сил. Я ценю то, кем я сейчас являюсь. Я горжусь этим. Мне печально, что я не могу сделать тебя полноценной частью своей жизни: вслух сказать всем, что я с тобой, что я тебя люблю, что ты мне дорог. Я бы сделал это, если бы смог. И я сделаю это, если в мае ты все еще будешь со мной. Но отказаться… Кем я тогда останусь, Баки? Твоей собственностью? Рабом?

– С чего ты взял, что мне не нравится твоя жизнь? – все, кроме этого утверждения, Барнсу было понятно. Было ли обидно? А с чего обижаться на правду, причем обстоятельно и логично изложенную? Было непонятно только, почему Себастьян пришел именно к таким выводам. – И откуда у тебя мысли, что я хочу сделать тебя своей собственностью?

Наверное, стоило объяснить подоплеку своего вопроса, но он как-то об этом не подумал. И сейчас начинал осознавать, что его не совсем верно поняли.

– А что ты имел в виду? Отказаться от всего, что у меня есть, включая работу, которая приносит мне доход, и быть только твоим, на твоем иждивении? Так?

– Да я вообще ничего такого ввиду не имел! – воскликнул Барнс, с ужасом глядя на Себастьяна, пытаясь понять, как тот смог прийти к такому умозаключению, неужели он дал повод любимому человеку думать такое?

– Окей… – протянул Себастьян. – Тогда что ты имел в виду?

– Неважно, – отмахнулся Барнс. – Ответ я уже получил.

Себастьян вздохнул, вертя в руках полупустую чашку с остывающим кофе.

– Прости, если ответ тебя огорчил, – сказал он. – Мне хорошо с тобой. Мне будет чудовищно плохо без тебя, я заранее в ужасе. Но… – он развел руками, чуть не выплеснув кофе, и залпом допил его. – Пойду выведу Кайла.

– Подожди, – тихо попросил Барнс, не двигаясь с места, он так и продолжал стоять с самого начала разговора. – Я не имел ввиду ничего из того, что ты сказал… – он говорил медленно, отчего-то говорить было сложно. – Я просто хотел узнать, есть ли у меня надежда забрать тебя в свой мир, если это будет единственным шансом быть вместе. Раз надежды нет, значит я найду способ сам вернуться к тебе. Если еще буду нужен, – очень тихо добавил Барнс.

– Ох, – Себастьян поставил чашку, поднялся и обнял его. – Конечно, нужен. – Он помолчал. – Но твой мир… Я бы в нем не выжил, наверное.

Барнс обнял Себастьяна, прижал к себе так, что тому тут же стало сложно дышать, зарылся лицом в шею. Ему казалось, что он только что чуть не потерял Себастьяна, что их отношения только что чуть не треснули лишь потому, что он с самого начала не смог нормально высказать свои мысли.

– Почему? Думаешь, кто-то бы рискнул обидеть парня Зимнего Солдата? – с легкой усмешкой спросил Барнс, а потом прижал к себе еще крепче. – Я никогда даже просить тебя не буду делать то, чего ты не хочешь.

– И что? – спросил Себастьян. – Ты бы запер меня на ферме в глуши, как Клинт Бартон свою Лору? Меня, актера, который любит играть так, что соглашается даже на заведомо провальные фильмы?

– Тебя запрешь… – проворчал Барнс.

– Всегда можно попытаться, – буркнул Себастьян. – Пойдем. Мне сегодня еще на тренировку.

========== 42 ==========

За шумным январем нагрянул февраль, самый короткий месяц в году. Все чаще Барнс гнал от себя мысли о том, сколько им с Себастьяном осталось времени вместе. Это висело над ними дамокловым мечом, но он старался не замечать этого, не думать об этом.

Каждое утро, просыпаясь в их общей постели, Барнс прижимал Себастьяна к себе и долго не отпускал, просто стараясь навсегда запомнить это ощущение близости. И все чаще задумывался над тем, что они, скорее всего, не успеют даже попрощаться, и надо бы написать Себастьяну письмо, но Барнс не представлял, что написать, потому что хотелось сказать слишком много, а он никак не мог подобрать правильных слов.

Февраль для Себастьяна всегда был очень насыщенным месяцем. В этом году оказалось много модных показов, куда его пригласили, у Чейза и Уилла были дни рождения, на которые Себастьяна, конечно, позвали. А еще Валентинов день, который Себастьян хотел провести только с Баки.

– Тебя забрать с вечеринки? – спросил Барнс, когда Себастьян собирался на день рождения одного из своих друзей. – Даже если нет, я бы все равно предпочел тебя забрать.

– Да, я позвоню тебе, когда буду собираться, – Себастьян поправил куртку и взял коробку с подарком для Чейза. – Пойдем?

– Конечно, – кивнул Барнс и, притянув Себастьяна к себе, поцеловал, пока они не покинули пределы квартиры.

Он проводил Себастьяна на вечеринку и вернулся домой. Взял лист бумаги, ручку и уселся за стол, принимаясь думать, что же он хочет, но не сможет сказать Себастьяну, потому что его просто не станет в этом мире. Он начинал раз пять, но даже не смог придумать, как обратиться к Себастьяну. “Дорогой”, “Любимый” и прочее подобное было отметено сразу, как слишком пошлое. В итоге он просто смял очередной лист и бросил непродуктивное занятие, принявшись точить и так идеально наточенные ножи в ожидании звонка Себастьяна.

Тот позвонил в четверть одиннадцатого.

– Я пьян, – сообщил он. – И готов… – Себастьян хихикнул. – Приходи за мной, позвони от подъезда, я спущусь.

Барнс усмехнулся и поехал забирать Себастьяна. Он, как и просил тот, позвонил, дожидаясь его внизу и пытаясь представить его себе пьяным. И сразу же думая, как предотвращать попытки сотворить какую-нибудь хрень, если у Себастьяна появится такое желание.

Себастьян, преувеличенно твердо шагая, спустился по лестнице, запнулся на последней ступеньке и влетел прямо в Баки.

– Извини, – очень виновато сказал он. – Я перебрал.

И он хихикнул.

– Какая прелесть, – улыбнулся Барнс, ему даже было интересно понаблюдать за пьяным Себастьяном. Когда-то, когда алкоголь еще на него действовал, Барнс, бывало, надирался, но уже давно забыл, как оно. А тут хоть посмотреть да поржать. – Ну что, домой, или ты хочешь еще погулять? Или продолжить?

– Домой! – Себастьян так мотнул головой, что с нее едва не слетела кепка. – Кааак раз проветрюсь!

На холоде Себастьян немного собрался и чувствовал себя почти трезвым, но когда вошел в квартиру, его снова развезло.

– Кайл! – при виде пса он расплылся в улыбке. – Собаааченька моя!

Он опустился на колени, и Кайл немедленно облизал ему все лицо.

Барнс усмехнулся, наблюдая за душещипательной сценой, но не стал пытаться поднять Себастьяна, предоставляя тому полную свободу действий. Только прошел и уселся на диван в гостиной.

– Ты там долго еще? – смеясь, спросил он.

Себастьян, покачиваясь, вошел в гостиную и упал на диван рядом с Баки. Прижался к нему, закинул колено на бедра. Кайл прибежал за ним и запрыгнул на диван, чтобы устроиться на самой большой подушке.

– Вот ты исчезнешь, – печально сказал Себастьян, – и будет нам плохо.

– Будет, – кивнул Барнс, не представляя, чего это на Себастьяна такое нашло, что он решил сейчас поднять эту тему. Он обнял его и прижал к себе. – Что на тебя такое нашло?

– Я все время об этом думаю, – признался Себастьян. – Я-то еще ничего, а вот ты… – он покачал головой. – Все равно ты ничего не хочешь об этом знать. Так что я тебе не скажу.

– И что же ты такое думаешь все время? – спросил Барнс. – И что я?

– Ну, я почти все трюки делал без дублера, – заявил Себастьян. – И там был бассейн! А вода холодная!

Барнс потерял нить мысли Себастьяна сразу же, как только тот заговорил про дублера.

– Ты умница, – погладил он его по голове, – но при чем тут я и холодная вода?

– Ну я не знаю… – протянул Себастьян. – Пока еще оцифруют и смонтируют… Может, это было в Африке, а может, на Южном полюсе! Тогда и тебе купаться в холодной воде. Я весь сценарий не видел, только свои – твои – сцены.

– За меня не волнуйся, вряд ли я замерзну даже на Южном полюсе, – улыбнулся Барнс. – Тебя только это беспокоит?

Себастьян горестно, протяжно вздохнул.

– Еще тебя там побили… не скажу кто. Ненавижу кровавый грим на лице!

– Какой ужас, – преувеличенно серьезно сказал Барнс. – Не волнуйся, на мне все быстро заживает. Тебе вообще не стоит за меня волноваться, я могу за себя постоять.

– Но я волнуюсь, – Себастьян забился к Баки под мышку. – Ну да, еще три фильма, но все равно!

Барнс посадил Себастьяна к себе на колени, как принцессу, обнял, поцеловав в лоб.

– Ты слишком много думаешь о всякой хуйне, – вздохнул он. – Лучше подумай о том, что мы будем с тобой вместе еще три месяца. Целых три месяца.

– Я уже придумал тебе подарок на Валентинов день! – внезапно переключился Себастьян. – Тебе точно понравится! Будем валяться на диване, смотреть комедии и целоваться!

– Здорово, – перспективе целый день проваляться с Себастьяном на диване в обнимку Барнс очень обрадовался, потому что таких дней у них было очень мало.

Себастьян сполз с колен Баки на диван, спинал с ног так и не снятые ботинки, свернулся клубочком и засопел.

Вздохнув, Барнс встал и поднял на руки Себастьяна, совершенно не боясь его разбудить. Оказывается, пьяным он был очень забавным. Отнеся Себастьяна в спальню, Барнс уложил его на кровать, аккуратно раздел, улыбаясь, и накрыл одеялом.

– Надеюсь, завтра у тебя не будет болеть голова, – сказал он спящему телу, но все равно заботливо поставил на тумбочку у кровати стакан воды и пачку аспирина, разделся сам и улегся рядом, обняв.

– С днем Святого Валентина! – Себастьян вручил Баки подарок прямо с утра.

Барнс долго разглядывал синюю бархатистую на ощупь большую коробку с золотыми вензелями на крышке, даже не пытаясь ее открыть.

– Что это? – спросил он Себастьяна, так и не открыв коробку.

– Открой и узнаешь! – улыбнулся Себастьян. – Поверь, тебе понравится.

Барнс недоверчиво посмотрел на Себастьяна, но, в общем-то, подвоха он от него не ожидал, поэтому, еще раз осмотрев коробку снаружи, он ее все-таки открыл. Там был шоколад. Разный и явно очень дорогой шоколад.

– Спасибо, – Барнс как-то растерянно посмотрел на Себастьяна. – Я… у меня… Сейчас.

Он встал и сходил за своим подарком, объективно гораздо проще и дешевле, но ничего более оригинального Барнс просто придумать не смог. Он вручил Себастьяну небольшую коробку, завернутую в яркую оберточную бумагу с воздушными шариками и большим синим бантом.

Себастьян открыл коробку и вынул из нее кружку с мимимишным Зимним Солдатом на ней и надписью “Я люблю тебя”.

– Спасибо, – он потянулся к Баки и поцеловал его. – Это будет моя любимая кружка.

Себастьян ополоснул подарок и налил в него кофе.

– Кто-то обещал мне кино и обнимашки, – напомнил Барнс, притягивая Себастьяна к себе.