Текст книги "Отражение (СИ)"
Автор книги: Snejik
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)
В машине Себастьян попросил прибавить температуру в обогревателе. Он изрядно продрог.
Барнс выкрутил обогрев на максимум. Отдав все оружие Гарри, он попрощался с ним, и они с Себастьяном поехали домой.
– Спасибо, – сказал Барнс. – Мне было очень весело. Я рад, что ты со мной поехал. Без тебя было бы не то.
– Это твой день рождения, и мы празднуем его так, как нравится тебе, – улыбнулся Себастьян. – Брутальные у тебя развлечения, что и говорить. Надо будет еще раз съездить, если успеем. Но когда потеплеет.
– Какие есть. Я бы еще с удовольствием напился до зеленых чертей, – признался Барнс. – Но это мне не доступно. А пострелять съездим обязательно.
Они добрались до дому, забрали торт у консьержа, и Барнс, отправив Себастьяна в ванну, пошел выгуливать Кайла, который заждался их возвращения.
Себастьян валялся в теплой ароматной воде, ожидая Баки и разминая правое плечо, которому сегодня изрядно досталось. Стрельба оказалась куда более утомительным занятием, чем думал Себастьян.
Барнс не стал долго гулять с Кайлом, хотя тому и хотелось побегать. Он как можно скорее вернулся домой, разделся и пошел в ванную, уверенный, что найдет Себастьяна именно там. Так и получилось.
– Устал? – спросил Барнс, присаживаясь рядом с ванной и опуская руку в воду, чтобы погладить Себастьяна по бедру.
– Да. Тебе понравился торт? Или ты еще не пробовал?
– Нет, еще не пробовал, – ответил Барнс. – Пустишь к себе?
– Забирайся, – позвал его Себастьян, плеснув ладонью по воде. – Замолвишь за меня словечко Генри? Я… когда ты… в общем, я бы хотел иметь возможность ездить туда пострелять.
– Гарри. Хорошо, я скажу ему, что ты хороший, – засмеялся Барнс, залезая в ванну к Себастьяну, сразу укладывая его к себе на грудь. – Даже попрошу научить тебя стрелять. Он на самом деле неплохо относится к неофитам, сам когда-то тоже начинал. Я рад, что тебе понравилось.
– Хочется иметь место, где в тебе не видят знаменитость, – объяснил Себастьян. – Знаешь, я никогда не стремился к тому, чтобы меня узнавали на улицах.
– А вот оно как получилось, – Барнс поцеловал Себастьяна в макушку. – Но тебя узнают, и теперь с этим ничего не сделаешь.
– Вот что случается с теми, кто влюбляется в Баки Барнса, – Себастьян повозил мокрым затылком по плечу Баки. – Сразу селфи, автографы, чокнутые фанатки, двести долларов за снимок с тобой на конвентах и стрельбище в глуши Нью-Джерси.
– Но тебе же нравится твоя жизнь, – заметил Барнс. – Давай я тебя выкупаю, а потом утащу в кровать. Торт будем есть завтра.
– Что, в кровать без ужина? – преувеличенно разочарованно спросил Себастьян. – Не то чтобы я хотел ужинать тортом…
– То есть, ты предлагаешь заказать что-нибудь, ждать, пока привезут, – начал перечислять Барнс, уже взяв гель для душа, принимаясь намыливать Себастьяна, – потом тратить время на еду? А не сразу предаться разврату?
– Какой разврат на голодный желудок? – возмутился Себастьян. – У нас должно быть что-то съедобное в холодильнике.
– Хорошо, сначала я тебя вымою, потом накормлю, а потом… – Барнс не договорил, целуя Себастьяна.
Вымыв его, Барнс быстро вымылся сам, вытерся и пошел на кухню организовывать ужин.
– Ты где-то не там учился разврату и подкатам, – сообщил Себастьян, выходя на кухню. – Сначала очаровать, потом накормить, а потом уже и в постель.
– Кажется, очаровать я тебя уже успел, – невозмутимо ответил Барнс. – Кормить тоже кормил. Так что в чем проблема?
– В том, что я голодный? – Себастьян снял крышку с торта. – Хочешь, воткнем в него свечи? Я припас.
– Даже если втыкать одну за десять лет, все равно много получится, – Барнс посмотрел на Себастьяна. – Спасибо тебе большое, но свечей точно не надо.
Он разогрел остатки вчерашнего ужина, поставив перед Себастьяном тарелку с едой, и сам сел за стол. Ему хотелось уже уложить Себастьяна в кровать и почувствовать его рядом с собой, кожа к коже. Прижаться, и можно даже без секса, просто рядом. Просто потому, что с ним было неимоверно хорошо. И этого “хорошо” оставалось слишком мало.
========== 45 ==========
Петербург с его ветрами, запахом моря, стремительно бегущими по небу облаками очаровал Себастьяна прямо с аэропорта. Люди выглядели угрюмыми и почти не улыбались, но Себастьян знал, что в России улыбаться просто так не принято.
Он летел самолетом “Люфтганзы” с пересадкой во Франкфурте и беспокоился о том, как долетит до России Баки – прямых рейсов из Нью-Йорка в Петербург просто не было.
Себастьяна встретила милая девушка с розовыми и голубыми прядками в коротких светлых волосах, отвезла его в гостиницу в центре со странным названием “Домина”. По дороге она рассказала, что будет сопровождающим Себастьяна все время, пока он в городе, сбросила на его телефон информацию о завтрашнем дне, вручила визитки нескольких ресторанов рядом с отелем.
Отель оказался четырехэтажным домом цвета крем-брюле на набережной реки, названия которой Себастьян не знал. Интерьер оказался ярким и современным – не в том стиле, который нравился Себастьяну, но выбирать не приходилось.
Себастьян скинул Баки смску: “Отель “Домина”, точный адрес набережная реки Мойки, 99. Такое впечатление, что позади отеля что-то загадочное, но у меня номер окнами на реку”.
“Я тебе сфотографирую с крыши и покажу. Когда ты меня хочешь видеть?” – ответил Барнс на смс.
Он добрался до Санкт-Петербурга не сказать, чтобы удобно, но терпимо, подгадав так, чтобы прилететь раньше Себастьяна и ночью. Остановился в гостинице на окраине города и дождался, когда Себастьян прибудет.
Россия не вызвала у него наплыва воспоминаний, тем более что в Санкт-Петербурге он бывал всего пару раз, да он вообще на самом деле мало где бывал, проводя много времени на базе или вообще в криосне.
“Давай поужинаем вместе” – предложил Себастьян. – “В “Идиоте” через час. Это на той стороне реки”.
“Я не готов к походу по ресторанам, но если ты настаиваешь…” – ответил Барнс, понимая, что действительно не захватил с собой особо приличной одежды, чтобы появиться рядом с Себастьяном. Но тот хотел, и Барнс просто не мог ему отказать.
“Будет достаточно, если ты просто в чистом и не рваном )))” – написал Себастьян. – “Мне интересно, за что ресторан так назвали. Это вроде что-то из русской классики?”
“Это название произведения Достоевского. Жди меня через час. Люблю тебя” – ответил Барнс, выдвигаясь к ресторану, по дороге глянув, где тот находится.
Оказавшись на набережной явно раньше времени, Барнс принялся рассматривать местность, стараясь делать это с точки зрения простого обывателя. Получалось плохо, но город был действительно красив. Четкие линии улиц, каналы, одетые в гранит, горбы мостов и темнеющее небо.
Он увидел Себастьяна задолго до того, как тот подошел к ресторану, и быстро пошел ему навстречу.
– Здравствуй, – тихо сказал он, подойдя к Себастьяну достаточно близко, на долгие полминуты беря его за руку. Русские не были толерантны к геям, и даже с учетом того, что тут их никто не знал, не стоило привлекать к себе такого рода внимания.
– Здравствуй, – улыбнулся Себастьян. – Пойдем? Там интересный интерьер, я смотрел в интернете.
Ресторан оказался в подвале, без окон, но со свечами, деревянными панелями на стенах, старинными картинами, книгами, какой-то одеждой на стенах. Очень уютно и очень камерно.
Официантка с пирсингом в носу принесла два меню.
– Я буду зеленые щи, рыбу по-русски, салат “Петровский”, и вино “Неро де Авола”, – решил Себастьян. – Без десерта.
Барнс долго листал меню, а потом назвал около десятка позиций.
– И шоколадное фондю, – закончил он.
Официантка ушла, ничему не удивляясь, и они снова остались одни.
– Я прихватил свой вакандский костюмчик, – сказал Барнс. – Может затесаться косплеером, чтобы быть ближе к тебе?
– Ты слишком хорошо выбрит для Баки Барнса, – улыбнулся Себастьян. – Но идея хороша. Только я не знаю, продаются ли еще билеты на конвент и сколько они стоят.
– Да, это проблема, – согласился Барнс. – Черт, я слишком хорошо выбрит. Никогда не думал, что это будет помехой.
– А проблема с билетами тебя не смущает? – удивился Себастьян.
– Ну да, это тоже проблема, – и тут не стал спорить Барнс. – Значит, снова понаблюдаю издалека. Да и не думаю, что я бы себя чувствовал там уютно. Не люблю толпы народу.
Принесли горячее. Себастьян осторожно попробовал суп.
– А вкусно! – сказал он.
Барнс супом пренебрег, и ему принесли пару горшочков с мясом.
– Да, тут действительно неплохо готовят, – согласился Барнс. – Ты возьмешь меня с собой, или мне опять пробираться к тебе в номер тайными ходами?
– Возьму, – кивнул Себастьян. – Правилами гостиницы допускается.
– Если что, смазку с резинками я взял, – без стеснения сказал Барнс.
– И буду я на конвенте невыспавшийся, но хорошо выебанный? – улыбнулся Себастьян. – Ну если что, у меня консилер с собой, синяки замажу. Давай прогуляемся по городу после ужина. Хочу посмотреть. Все-таки первый раз в России.
– Ну, ты можешь попробовать уснуть в процессе, – предложил Барнс, отставляя пустую тарелку. – И быть чуть лучше выспавшимся, но сомнительно выебанным. Конечно, погуляем. Карту города я уже изучил, время было, так что не волнуйся, не заблудимся.
Они бродили по городу часа два. Себастьян фотографировал старинные дома с подсветкой, слушал уличных музыкантов, заглядывал в подворотни, перегороженные кованными решетками, снимал причудливые фонари, лепнину на фасадах. Попросил Баки сфотографировать его на мосту на фоне реки и отправил фото в Инстаграм.
Устав бродить, Себастьян предложил:
– Давай поймаем такси и поедем в отель.
Барнс наслаждался обществом Себастьяна, гуляя по городу, держал его за руку, наплевав на всех и вся, и был просто счастлив.
– Конечно, – сразу же согласился он. – Только тут так просто такси не поймаешь. Сейчас.
Барнсу понадобилось некоторое время, чтобы остановить частника, с которым ему удалось быстро договориться о цене за поездку. Водила, оказавшаяся пергидрольной кудрявой блондинкой в ажурной кофте, мило улыбалась ярко накрашенными губами, поглядывая на них в зеркало заднего вида, но за всю дорогу не сказала ни слова.
Блондинка быстро довезла их до места назначения, Барнс расплатился и они вышли из машины. На улице давным-давно стемнело, и в воде канала отражались желтыми пятнами фонари.
– Красиво… – заметил Барнс, оглядываясь, почему-то только сейчас замечая красоту именно города.
– Посмотри, какая замечательная подсветка, – сказал Себастьян, запрокидывая голову, чтобы рассмотреть отель.
В номере Себастьян упал на кровать и раскинул руки.
– Жаль, что я тут всего на три дня. И программа такая насыщенная. Послезавтра у меня интервью на местном телеканале, потом еще несколько интервью с местной прессой.
– Если ты не боишься быть сонным, то можем погулять ночью, – предложил Барнс, устраиваясь на кровати рядом с ним.
– Давай перед отлетом. Отосплюсь в самолете. Завтра у меня тяжелый день. Иди ко мне.
Барнс подполз к нему под бок, устраиваясь рядом, обнял, закинув руку поперек груди, и положил голову на плечо.
– Хорошо, перед отлетом, так перед отлетом. Я же не настаиваю, – он погладил его по животу. – Ложись спать.
– И ты со мной, – сказал Себастьян.
Конвент был таким же, как все зарубежные конвенты. Правда, Себастьяну пришлось вымучивать из себя знание русского языка, в котором ему редко приходилось практиковаться, но фанаты с такой радостью его принимали, что это искупало все трудности.
К вечеру у Себастьяна, по его ощущениям, лицо свело от улыбки. От бесконечных прикосновений, казалось, зудело все тело. Больше всего ему хотелось вернуться в отель и вымыться. Это было обычным делом после таких мероприятий.
Русские фанаты и фанатки оказались такими же, как и любые другие во всех уголках мира. Восторженными, с радостно сияющими глазами, сверкающими улыбками, дарящими сувениры и просящими автографы. Себастьян расписался на неимоверном количестве распечаток с фанартом, постеров, даже каких-то текстов.
Он так устал, что едва не уснул во время ужина со своей сопровождающей – ее звали Марина. Отправил смску Баки, попросив подъехать к отелю, и попросил Марину отвезти его в “Домину”.
– Завтра в одиннадцать приедет съемочная группа, – напомнила Марина, высаживая Себастьяна у отеля.
– Спасибо, мисс Орлова, – поблагодарил Себастьян.
Когда Себастьян подъехал, Барнс уже ждал его на другой стороне набережной, наблюдая за отелем.
“Я тебя вижу” – пришла Себастьяну смс, а сам Барнс уже направлялся к нему. Он соскучился за день, обойдя в гордом одиночестве практически всю историческую часть города, выбирая места, куда можно отвести Себастьяна погулять перед отъездом, прикинув, что на конвенте с ним ничего не случится.
– Я скучал, – сказал Барнс, подходя к Себастьяну. – Как ты?
– Устал смертельно, – признался Себастьян. – Хочу в душ, расслабляющий минет и спать.
Они вошли в отель, Себастьян взял ключ-карту и они вместе с Баки поднялись на третий этаж, в номер. Себастьян принялся раздеваться от порога и скидывать одежду по пути от входа до ванной.
– Ты голодный? – оглянулся он на Баки. – Я могу заказать ужин в номер.
Из одежды на нем остались только джинсы и носки.
– Нет, спасибо, – Барнс есть не хотел, он подошел к Себастьяну, нежно обнимая его со спины, поцеловал в плечо и положил руки на ширинку, расстегивая ему джинсы. – Я могу тебя искупать.
– Искупай, – согласился Себастьян.
В просторной ванной, отделанной яркими аквамариновыми панелями в белых папоротниках, Себастьян разделся до конца и встал под душ.
– Апрель, а тут до сих пор сугробы лежат, – сказал он, включив воду. – Не хотел бы я жить в России.
– Россия большая, – заметил Барнс, забираясь к Себастьяну и беря пакетик с гелем для душа. – Тут есть места, где и снега-то не бывает, а есть такие, где он всего на пару месяцев сходит.
Вылив гель на руки, Барнс начал намыливать Себастьяна нежными поглаживающими движениями. Он почти трепетно касался его, иногда прижимаясь всем телом к спине.
Он чувствовал, как их время утекает сквозь пальцы, как дни пролетают один за другим, несутся галопом, словно бешеные кони. Слишком мало у них осталось времени, чтобы быть вместе. И от этого жгло в груди, больно сжималось сердце, а глаза незнакомо пекло. Барнс, повинуясь порыву, сжал Себастьяна в объятиях, уткнулся носом в намыленное плечо.
Себастьян крепко обнял его, прижал к себе, пряча внезапно выступившие слезы. Он хотел, чтобы Баки остался с ним – и через месяц, и через два, и через год. Вот только Себастьян ни капли не верил в то, что это возможно. Сердце, интуиция – он не знал, но все вопило о том, что календарь отсчитывает им последние дни. Закончится апрель, и закончится их время.
Себастьян стискивал Баки в объятьях, не желая его отпускать.
Не выпуская его из объятий, Барнс взял в руки лейку душа и принялся смывать мыло с кожи. Он гладил Себастьяна, стараясь не разрывать контакта.
Нужно ли им было поговорить? Наверное, нужно, но любой разговор на эту тему причинял невыносимую боль.
– Я погулял по городу, – Барнс вымыл Себастьяна и ополоснулся от мыла сам. – Тут действительно есть красивые места. Можно сходить.
Найдя в себе силы оторваться от Себастьяна, он взял полотенце и принялся вытирать его. Каждое его прикосновение было наполнено лаской и каким-то отчаянием, словно они расстанутся не через месяц, а прямо сейчас. И Барнс понимал, что дальше будет только хуже.
Себастьян подставлялся ласковым любящим рукам и кусал губы.
– Я не хочу, – выдавил он. – Не хочу, чтобы ты исчезал. Господи, пусть этого не случится!
Уронив полотенце на пол, Барнс взял Себастьяна за подбородок, проводя большим пальцем по губам, заглянул в глаза, глядя пристально, жадно, болезненно. А потом коснулся его губ своими, нежно, почти невесомо, только обозначая поцелуй.
– Обними меня, – попросил Барнс почти шепотом, – и ни о чем не думай. Сейчас я с тобой.
Барнсу хотелось выть от безысходности, но он пытался держаться, чтобы не впасть в истерику, чтобы хоть кто-то из них мог не ухнуть с головой в пучину отчаяния.
Себастьян обхватил его руками и стиснул изо всех сил. Он постарался совладать с собой. Нельзя так распускаться. Баки с ним, здесь, а значит, нельзя отравлять последние дни печалью.
– Все хорошо, – хрипло сказал Себастьян. Горло стиснуло спазмом. – Я с тобой. Пойдем в постель.
Барнс кивнул, он бы хотел сказать, что видит, что ни хрена не хорошо, постарался бы докопаться до причины, если не знал ее. Но он знал, и знал слишком хорошо.
– Я люблю тебя, – шепнул Барнс на ухо Себастьяну, когда они оказались в постели, и начал медленно спускаться поцелуями от шеи ниже и ниже. Себастьян хотел минет, и Барнс был рад ему его обеспечить.
========== 46 ==========
Некоторые люди заводят себе календарь, в котором зачеркивают каждый прожитый день, чтобы видеть, сколько осталось до знакового события, хорошее оно, или плохое. У Барнса такого календаря не было, а если бы он его и завел, то быстро рехнулся, потому что отсчитывать каждый прожитый день с Себастьяном было одновременно и огромное счастье, и горе, ведь этих дней становилось все меньше и меньше.
Барнс старался не думать об этом, понимая, что, как ни готовься к этому, оно случится внезапно и именно тогда, когда этого больше всего не ожидаешь. Он не верил в возможность остаться в этом мире навсегда, потому что просто не верил, что ему может так повезти, с его-то удачей по жизни. Сколько еще надо было выхлебать из чаши полного пиздеца, чтобы обрести, наконец, свое счастье, которое не исчезнет, Барнс не знал, но что-то подсказывало ему, что до дна еще далеко.
Как-то незаметно настал день предпремьерного показа фильма, который Барнс не хотел видеть, ничего о нем не хотел знать и, наверное, предпочел бы, чтобы его вообще не существовало. Вдруг он бы остался, если бы этот фильм никогда не сняли? Но изменить что-то он был не в силах.
Почему они с Себастьяном были так уверены в том, что Барнс пропадет после американской премьеры, сказать было сложно. Это было и логично, и бредово одновременно, потому что истинных причин попадания Барнса в этот мир они так и не выяснили. Да и как их выяснишь, если в подобных материях никто из них ничего не понимал?
– Только не рассказывай мне ничего, – попросил Барнс, обнимая Себастьяна перед выходом из дома на этот самый предпремьерный показ.
– Не буду, – Себастьян поцеловал его. – Может, все-таки останешься дома? Это обычное светское мероприятие, ничего со мной на нем не случится.
– Я знаю, – кивнул Барнс. – Просто не хочу сидеть дома.
Он хотел быть как можно дольше как можно ближе к Себастьяну.
– Тогда поехали.
На показ Себастьян пошел с Чейзом. Они разглядывали обычную для Марвел экспозицию, снимали друг друга на телефоны – потом Себастьян смонтирует видео и выложит в Инстаграм. Кто-то подходил к Себастьяну, говорил комплименты, с кем-то он просто перебрасывался парой слов. В прошлом году Себастьян был в восторге от такого мероприятия. В этом оно навевало тоску. Потому что предпремьерный показ, потом еще один, в Европе, потом премьера – и все…
Себастьян задействовал все свои актерские навыки, чтобы держать лицо. Чтобы не показать, как хочется выть от безжалостного безудержного бега времени.
Сам фильм, который Себастьян впервые увидел целиком, понравился ему больше, чем предыдущий. Правда, Баки в нем было немного.
Из зала Себастьян вышел в задумчивости. Баки будет жив, там, в своем мире. Он не получит серьезных ран, его не посадят в тюрьму, не обяжут работать на правительство, как он работал на Гидру. Уже хорошо. Уже хоть что-то.
Три с половиной часа показа тянулись для Барнса хуже разлитого киселя не первой свежести, он волновался непонятно по какому поводу, пытался играть во что-то в телефоне, чтобы совсем ни о чем не думать, и у него почти получилось. Он даже не сразу сообразил, что фильм закончился, и публика покидает зал.
Себастьяна он увидел сразу, но не спешил к нему подходить: тот был с другом, и утаскивать его сразу подальше ото всех показалось Барнсу дурной идеей, хотя и очень хотелось.
Себастьян попрощался с Чейзом, позволил какому-то фотографу с профессиональной камерой еще раз себя снять и пошел по улице, зная, что Баки догонит его через пару минут.
Когда Баки зашагал рядом, Себастьян сказал:
– С тобой все будет хорошо.
– Я в этом как-то не сомневался, – пожал плечами Барнс. Ему было определенным образом все равно, что с ним будет дальше, потому что это “дальше” будет без Себастьяна. Только надежда на то, что через несколько лет он, может быть, вернется, и грела душу.
– Поехали домой, – сказал Себастьян. – Да, и со Стивом тоже все будет хорошо, – добавил он.
В этом Барнс тоже не сомневался. Если все живы – это уже хорошо. Только это самое “хорошо” может восприниматься очень по-разному разными участниками процесса.
– Без тебя мне хорошо не будет, – все же сказал Барнс, когда за ними закрылась дверь квартиры.
– Мне без тебя тоже, – тяжко вздохнул Себастьян. – Слушай, может, мы все-таки ошибаемся, а? И никуда ты не денешься?
Прижав Себастьяна к стене, Барнс молча поцеловал его. Рассуждать и предполагать можно было сколько угодно, но раз он есть там, то здесь он быть не может, потому что невозможно быть в двух местах, или двух мирах одновременно.
– Если я никуда не денусь, мы купим машину? – улыбнувшись, спросил Барнс, все еще прижимая Себастьяна к стене.
– Ты купишь машину, – поправил Себастьян. – И будешь время от времени катать меня на ней. – Он поцеловал Баки и попросил: – Пусти. Мне надо переодеться.
– Хорошо, – покорно согласился Барнс, выпуская Себастьяна из своих объятий и давая отлепиться от стены, – я куплю машину.
Отпустив Себастьяна, Барнс сам тоже пошел переодеваться в домашнее. Он бы мог помечтать, что будет, если он останется в этом мире, рядом с Себастьяном, но мечты всегда разбивались о жестокую реальность.
Себастьян повесил костюм на плечики, сунул рубашку и носки в корзину для грязного белья, снова переоделся в уличное.
– Кайл, гулять! – позвал он. – Баки, пойдешь с нами?
– Да, – Барнс быстро натянул джинсы.
Уже совсем стемнело. Себастьян шел по парку, держа Баки за руку.
– Ты веришь в то, что когда-нибудь ты вернешься ко мне? – спросил он, когда они проходили под мостом.
– Верю, – ответил Барнс, потому что собирался полагаться не только на собственную уверенность, но и пытаться найти способ вернуться, или хотя бы попытаться понять, когда это снова может случиться. – Только… Ты ведь не можешь всю жизнь прожить один в надежде, что я когда-нибудь снова упаду тебе на голову.
– Могу, – уверенно сказал Себастьян. – Да и потом, после тебя никто не будет достаточно хорош.
– Но я хочу чтобы ты был счастлив, даже если и без меня, – грустно сказал Барнс. Он не хотел, чтобы Себастьян обрекал себя на одиночество. На бесплотные мечты о недостижимом будущем с ним.
– Без тебя я не буду счастлив, – Себастьян печально вздохнул. – И потом, это будет двойное предательство. Я не хочу предавать тебя интрижками на стороне и не хочу вступать в новые отношения с кем-то, кого я брошу, как только ты вернешься – это тоже свинство. Понимаешь?
Да, ситуация была патовая. С одной стороны, Барнс понимал Себастьяна, его стремление остаться верным, но с другой, что, если они расстануться насовсем, не будет никакой надежды, и все закончится раз и навсегда? Можно было озвучить все эти мысли, но зачем? Он сможет все это высказать в письме, которое собирался написать.
– Понимаю, – Барнс сжал его пальцы, переплетя их со своими.
Предпремьерный европейский показ снова был в Лондоне, как в прошлом году. Себастьян остановился в той же гостинице, что и в декабре.
Веселая суматоха показа, которая так радовала обычно, в этот раз была докучной и утомительной. Себастьян не хотел всего этого – встреч, интервью, автографов, съемок. Он хотел быть с Баки. Обнять его, сплестись с ним и не отпускать. Но он честно играл воодушевленного премьерой актера, и это была сложная роль.
Как обычно, Барнс не показывался рядом с Себастьяном, но можно было ощутить его незримое присутствие. За прошедшие месяцы Барнс перестал дергаться, что с Себастьяном что-нибудь случится, но быть вдали от него было просто невыносимо. И он следовал за ним тенью, просто, чтобы быть рядом.
“Тебя встретить у отеля вечером или пробираться, как придется?” – написал Барнс и скинул вместе с фото, на котором он лежал на крыше в обнимку с винтовкой.
“Встреть” – ответил Себастьян. – “В девять. Только без своей подружки”.
“Она тебе не нравится?)))” – спросил Барнс, прекрасно понимая, что тащить с собой винтовку опасно глупо.
В девять он уже ждал Себастьяна на другой стороне улицы, и подошел к нему, как только тот вышел из такси.
– Как прошел твой день? – Барнс тихо подошел сзади, но постарался не напугать.
– Странно, – сказал Себастьян, едва удерживая себя от того, чтобы качнуться к Баки. – Идем? Я соскучился по тебе.
– И что же в нем было такого странного? – они вместе поднялись в номер, Барнс закрыл дверь и тут же заключил Себастьяна в объятия.
Себастьян устроил подбородок у него на плече.
– Я весь день изображал эмоции, которых не испытываю. Играл самого себя в приподнятом настроении. Утомительное дело. Хуже спектакля-марафона.
– Что мне сделать, чтобы поднять тебе настроение? – спросил Барнс, попутно снимая с Себастьяна винно-красную куртку и вешая ее на плечики.
– Давай закажем ужин, поедим и просто полежим и пообнимаемся, – предложил Себастьян. – Не так уж много времени у нас осталось.
– Заказывай, – согласился Барнс, перспектива вечерних обнимашек его несказанно радовала. Он сегодня навалялся на крышах в одиночестве, и хотел быть как можно ближе к Себастьяну.
После ужина Себастьян вымылся и забрался в кровать с телефоном. Проверил почту, почитал новости, а потом включил телефон заряжаться и повернулся к Баки.
– Год назад все было не так, – сказал он. – Хотя это неважно. Ты будешь по мне скучать?
Можно было бы сказать что-нибудь пафосно-ванильное, можно было просто ответить, что будет, но слова не отражали истинного положения вещей, не могли передать той тоски и боли, которая поглотит Барнса, когда все закончится.
– А как было год назад? – спросил Барнс, и все же ответил: – Да, я буду скучать.
– Год назад я был просто немного чокнутым актером, влюбленным в собственного персонажа, без надежды и возможности встретиться с ним, и считал, что у меня уже есть все, что только может быть: хорошие роли, деньги, известность, фанатская любовь. Сейчас у меня есть все это – и ты, и знаешь, без тебя все остальное немногого будет стоить.
– Но я тоже у тебя буду, – Барнс обнял Себастьяна, укладывая его голову себе на плечо. – В воспоминаниях, в вещах, в фотографиях.
И это было гораздо больше, чем будет у самого Барнса, у которого останутся только воспоминания, но об этом он промолчал, понимая, что, чтобы после него ни осталось, этого все равно будет мало.
– Невозможно согреться о воспоминание, – покачал головой Себастьян. – Заниматься любовью с фотографиями. Да ты и сам знаешь. Ладно. Все равно мы ничего не сможем с этим сделать. Расскажи, что и где ты сегодня делал.
– Наблюдал за тобой, как ебаный сталкер, – признался Барнс. – И подружку на крышах фотографировал.
– Не попадись, хорошо? – попросил Себастьян. – Я… я дождусь тебя, обещаю.
– Да кому я, кроме тебя, нужен? – попытался усмехнуться Барнс, но от следующих слов Себастьяна в горле застрял ком. Барнс сжал его в объятиях, медленно выдыхая в макушку, прижавшись к ней губами. – Я вернусь к тебе. Чего бы мне это ни стоило.
========== 47 ==========
Было темно. Темно и тихо, как при сенсорной депривации. Барнс не чувствовал ничего, и от этого было страшно. Он плавал в бескрайнем океане черного ничто, которое медленно растворяло его в себе, и не было ничего, что остановило бы этот процесс. И страшнее всего было то, что Барнс не чувствовал, как это черное ничто его растворяет, но понимал это. Он хотел закричать, но ничто тут же залило его рот, проникая в легкие, не давая издать ни звука. Барнсу показалось, что он задыхается, он попытался закричать снова, вырваться из этого ничто, но вокруг не было ничего, что бы помогло ему хотя бы сориентироваться, куда рваться. Внезапно он почувствовал, что может двигаться, рванулся резко, изо всех сил и…
… Сел в кровати, весь мокрый, тяжело дыша, с рвущимся к губ криком. Барнс заозирался, пытаясь понять, где он, что с ним, наткнулся взглядом на часы, которые показывали шесть утра, а потом понял, что в кровати не один. Себастьян лежал рядом, и ужас, сковывающий Барнса, медленно начал отступать. Еще не конец.
– Баки? – сонно позвал Себастьян. – Который час? Уже будильник звенел?
– Спи, – Барнс медленно выдохнул, чувствуя, как его колотит не то от холода, не то от ужаса. А может, от того и другого, вместе взятого. Захотелось разбудить Себастьяна, укутаться в его объятия и выкинуть из головы приснившийся кошмар.
– Иди ко мне, – позвал Себастьян. – Какой ты холодный. Замерз?
Он обнял Баки, устроил голову на его плече.
Барнс тут же нырнул к Себастьяну, почти полностью расслабляясь, прижимаясь к нему всем телом. Кошмар медленно отпускал, но дрожь никак не проходила.
– Да, замерз, – сказал Барнс, не желая вываливать на Себастьяна свои дурные сны. – Я так люблю тебя.
– Иди ко мне. Я тебя согрею.
Себастьян стиснул Баки в объятиях. Уже рассвело, и невпопад пришла мысль, что в Европе уже начался показ очередного фильма.
– Мне страшно, – вдруг сказал Барнс, уткнувшись Себастьяну в шею. Ему правда было страшно, но этот страх был непонятный, иррациональный. Барнс боялся этого черного ничто из своего сна. Он никогда и ничего так не боялся.
Себастьян начал гладить его по волосам – тяжелым, теплым, шелковистым.
– С тобой все будет хорошо, Баки. Честно. Ну хочешь, сходим на фильм вдвоем?
– Не хочу, – мотнул головой Барнс. – И… я не знаю, чего боюсь. Не будущего. А, забей. Пройдет.
– Раз уж проснулись, давай вставать, – предложил Себастьян. – Я отменил все, кроме тренировок, на ближайшие две недели. Можем выбраться пострелять на весь день, или еще куда-нибудь.
– Можно и пострелять, – без особого энтузиазма отозвался Барнс. Он не представлял, как хочет провести время, оставшееся у них с Себастьяном, просто знал, что хочет быть вместе с ним, а чем заниматься – все равно.
– Ты не хочешь? Придумаем что-нибудь еще, – Себастьян не спешил отлепляться от Баки.
– А ты сам чем бы хотел заняться? – спросил Барнс, чувствуя себя очень странно. Его одновременно одолевали очень разные чувства, которые он даже толком описать не мог. На него навалилась странная апатия от безысходности происходящего, он жаждал быть вдвоем с Себастьяном, только вдвоем, чтобы тот был его, всецело и безраздельно. Хотелось кричать от злого отчаяния и утопить Себастьяна в ласке.
