Текст книги "Второй шанс (СИ)"

Автор книги: SаDesa

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Второй шанс

https://ficbook.net/readfic/661399

Автор:

SаDesa (https://ficbook.net/authors/191680)

Беты (редакторы):

Lazzara (https://ficbook.net/authors/39093), ShiDakota (https://ficbook.net/authors/238216)

Фэндом:

Togainu no Chi

Пейринг или персонажи:

Шики/Акира и все-все-все

Рейтинг:

NC-21

Жанры:

Ангст, POV, Hurt/comfort, AU, Эксперимент

Предупреждения:

Смерть основного персонажа, Насилие, Нецензурная лексика

Размер:

Макси, 213 страниц

Кол-во частей:

18

Статус:

закончен

Описание:

Второй шанс – возможность начать все заново, с чистого листа. Исправить ошибки прошлого, сохранить настоящее, создать будущее.

Тошима. Шики. Акира. И зомби-апокалипсис на горизонте.

Публикация на других ресурсах:

Не разрешаю.

Примечания автора:

Ностальгируем, вспоминаем: http://cs312323.vk.me/v312323064/1415/wmD7_wnlkMg.jpg )))))

Содержание

Содержание

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

Вместо эпилога

Бонус

Часть 1

Бежать…

Бежать из операционной, сумев освободиться лишь чудом. Бежать от людей в белых халатах, от острых скальпелей и рабского ошейника.

По длинным коридорам, по многочисленным ступенькам… Вниз!

– Куда же ты, мальчик мой? – смеется мне в спину.

Двери совсем близко, но и люди в масках тоже. Поворачиваюсь и медленно пячусь. Ступню пронзает острая вспышка. Не время, нельзя останавливаться, нельзя чувствовать боль.

Пара метров, и спина коснется входной двери. Свобода… Близко…

Шаг, и спина упирается в твердую преграду, не в створки дверного проема – в человека.

Холодный пот заливает спину, когда оборачиваюсь. Пропал…

Ночной ужас Тошимы с интересом разглядывает меня, чуть склонив голову набок.

– Акира, мальчик мой, ты плохо себя вел. Вернись к папочке. – В голосе столько сахара, что становится приторно. Сводит зубы. Сковывает.

Не успел.

Ноги подкашиваются.

Мой последний шанс на спасение.

Сжимаю неверными пальцами холодную кожу плаща.

– Не отдавай, не отдавай меня ему! – Истерика, неприкрытая паника в голосе. Плевать. Я готов ему ботинки лизать, только бы покинуть это проклятое место.

Снова этот смех за спиной. Гиена.

Выхватываю нихонто из ножен и, пытаясь побороть сковавший меня ужас, разворачиваюсь лицом к самому Ужасу. Улыбается мне и перебирает пальцами перья ядовито-розового боа.

Мышцы сводит судорога, вцепляюсь в гарду двумя руками, все равно лезвие дрожит. Проклятье.

– Шики, забери у мальчика свою железку. – Теперь в голосе проскальзывает тень беспокойства.

Сглатываю и пытаюсь немного успокоиться. Полшага назад.

Тепло.

Надежда… Такая хрупкая, призрачная.

– Хватит. Мне надоел этот цирк.

Вдребезги.

Затянутые в латекс пальцы забирают у меня оружие.

Человек в маске шагает вперед и протягивает ко мне руку.

Пропал.

Лязг металла и удивленный вздох.

Острое лезвие касается его горла.

– Я не сказал, что отдам его тебе.

Дышу часто-часто.

– Но он уже мой…

Сердце колотится как бешеное.

– Больше нет.

Все. Падаю. Тьма кажется такой уютной.

Не подняться.

***

Привычно скрипят старые половицы, когда я возвращаюсь в свое временное пристанище. Стаскиваю грязный плащ и оставляю его в прихожей. Катана отправляется в кресло, а я – к дрожащему комку. Лежит на полу и кутается в тонкую простынь. Рядом валяются пустая бутылка из-под воды и упаковка солида.

Уже вторые сутки скулит в углу. Боится.

Понимаю. Редко кому-то удается уйти из пыточных Арбитро на своих двоих и с полным комплектом конечностей.

Ну что ж. Оклемается – выживет, а нет – значит, сдохнет, как уличная мразь.

Толкаю его носком туфли, в ответ слышу только всхлип.

Неужели я ошибся в тебе?

Такая же жалкая падаль?

Брезгливо морщусь и теряю к нему интерес.

Подожду еще немного.

Рассвет близится. Я устал. Задергиваю плотные шторы.

Стягиваю перчатки с рук, теперь ботинки, широкий пояс и тяжелые кресты. Поневоле ежусь, холодно. Система центрального отопления давно не работает.

Тепло сейчас только в особняке чокнутого масочника. В который раз думаю, что лучше промерзну насквозь, чем буду жить в резиденции этого маньяка-извращенца.

Кутаюсь в шерстяной плед и закрываю глаза. Приказываю себе спать. Веки тут же становятся свинцовыми.

Вот только эти мерзкие всхлипы… Терплю. Вторые сутки терплю. Пальцы сжимают одеяло, и я уговариваю себя игнорировать это.

Спать…

Всхлип.

СПАТЬ…

Сдавленные рыдания и душераздирающий вопль. Черт.

Вскакиваю с кровати и в пару прыжков преодолеваю разделяющие нас метры. Резко дергаю за край простыни и вытряхиваю его на пол.

Забивается в угол и смотрит на меня большими покрасневшими глазами. Нос тоже красный, а губы почти синие.

Опускаюсь на корточки напротив него.

– Или ты заткнешься, или я утащу тебя обратно к папочке.

Серые зареванные глаза становятся еще больше, и он испуганно кивает. Так-то лучше.

Стоит мне отойти на пару шагов, как мерзкие звуки раздаются снова. Сука… Пальцы сжимаются в кулаки. Сейчас кто-то вылетит отсюда к чертям собачьим.

Возвращаюсь и рывком поднимаю его на ноги, вцепляется в мою руку. Перехватываю узкое запястье и чертыхаюсь. Ледяной.

Вот же, блять! Я не могу позволить ему просто сдохнуть после того, как он выжрал километры моих нервов.

Поливаю его трехэтажным матом и тащу на кровать, швыряю к стене и падаю рядом. Хватаю за подбородок.

– Слушай меня внимательно, псина. Услышу хоть один звук – выпру тебя на улицу. Понял?

Кивает.

– Отлично.

Отворачиваюсь рывком и натягиваю на себя плед.

Будь он в себе, никогда бы не повернулся спиной, но это раньше, сейчас это жалкое существо не опасно и потому неинтересно.

Всхлипы затихли, но вот зубы у него чечетку отбивают.

Бесит.

Прирезать или согреть?

«Согреть»… Губы сами собой растягиваются в мерзкой ухмылке.

Разворачиваюсь и изучаю светлый затылок, переворачиваю на спину. Милая мордашка…

Если бы не эти воспаленные глаза и шмыгающий нос… Касаюсь кончиками пальцев синяка на его скуле. Затихает и смотрит на меня огромными испуганными глазищами. Какой ты, оказывается, милый. Зверек. Испуганный мышонок.

И куда вся ярость подевалась?

Ладонь тянется ниже и очерчивает выступающие ключицы. М-м-м… Мурашками покрылся. От холода ли? Я уже готов признать, что не такая он и заноза в заднице, только вот это недоразумение все портит. Подкатывается ближе и забирается под мое покрывало.

Ах ты ж, ебаная тварь!!!

Холодные культяпки задирают футболку и скользят по моим ребрам. У меня глаза на лоб лезут от такой наглости, а эта скотина пользуется моим замешательством и утыкается своей соленой мокрой мордой в мою шею. Сука.

Только хотел отодрать его и выкинуть из кровати, как заметил, что он больше не трясется. Рука зависла на полпути к его шкирке. Да, так и есть: не дрожит. Эта скотина нагло спит. На мне.

***

Возвращаюсь следующим вечером, а ЭТО сидит на МОЕЙ кровати. Ждет.

– Эй, акция была разовой. Сваливай на пол.

Ответом мне – огромные серые глаза, округляет их еще больше и умоляюще смотрит из-под растрепанной челки. Кутается в покрывало и отползает к стене. Блять, да не собираюсь я с тобой цацкаться. Хватаю его за локоть и сильно дергаю, и по ушам тут же ударяет мерзкий вопль. Разжимаю пальцы. Всхлипывает и баюкает конечность. А вот это уже интересно. Я не сделал ему больно, разве что…

Опускаюсь на край кровати и стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно мягче:

– Тебе больно?

Кивает.

– Иди сюда, я посмотрю.

Сжимается и отползает к железному изголовью.

– Я сказал, ползи сюда, маленькая дрянь!

Дрожит. Глаза становятся влажными. Нет, только не снова…

Прикрываю глаза и сжимаю колени пальцами, чтобы успокоиться и не напугать его еще больше. Второго потопа я не выдержу и просто сломаю эту тоненькую шейку.

– Послушай, я только посмотрю, хорошо? Тебе больно – это плохо, верно?

На пару секунд выражение на бледном лице становится осмысленным. Он хмурит брови и закусывает губу, отворачивается. Тянусь ближе и нависаю над ним. В стальных глазах нет страха, я хорошо помню этот дерзкий взгляд. Внутри все замирает… Сладко? Не знаю. Волна чего-то теплого поднимается внутри. Наклоняюсь еще ниже, опираюсь на спинку кровати так, чтобы он оказался заперт. Еще ближе… Горячее дыхание касается моих губ.

Веки вздрагивают, и подо мной снова сжимается испуганный комок.

Вот же, млять.

Но теперь я знаю, почему не убил тебя, почему терплю вопли и выходки: хочу тебя настоящего, попробовать на вкус, раскусить, добраться до сути.

Шмыгает носом, и это выводит меня из прострации. Отодвигаюсь немного.

– Иди сюда. Я посмотрю.

Отлипает от спинки и осторожно подбирается ко мне. Замирает напротив.

– Рубашку расстегни.

Прячется за длинными прядями и раздражающе медленно теребит белые пуговицы. Крепко сжимаю челюсти, чтобы не наорать на него снова, вот только это желание пропадает сразу, когда я вижу светлую кожу с почти черными пятнами синяков. Узкие плечи, ключицы, грудь, ребра – все в отвратительных кровоподтеках. Выбирается из рукавов, и рубашка сползает к животу, накрывая бедра.

Стягиваю перчатки и со всей возможной аккуратностью беру его за запястье. На узкой кисти, на тонкой коже с синими прожилками вен, черными кругами и ссадинами обозначаются следы от пут. Пара синяков выше, должно быть, от пальцев. А вот вены… Локтевой сгиб – сплошная кровавая корка в окружении гематом. Представляю, как ты вырывался.

Вторая рука выглядит ничуть не лучше.

Еще одна причина оставить тебе жизнь: с удовольствием посмотрю, как ты свернешь шею этому психу в маске.

О, а ты захочешь это сделать. Непременно захочешь. Но только тогда, когда Я разрешу тебе, зверек.

– Повернись.

Путается в рубашке и на четвереньках разворачивается спиной.

М-да… Вполне ожидаемо.

Синяки и ссадины. Указательным пальцем провожу по длинной запекшейся ране.

Плеть.

Останутся уродливые шрамы.

Скулы сводит.

Не знаю, что меня злит больше: кровавые росчерки на бледной коже или то, что мне вообще есть до этого дело.

Запрокидывает голову, и моя ладонь ложится на светлый затылок, ласкает его, перебирая пряди. Закрывает глаза и едва ли не мурчит.

Ха, редко так радуются моему вниманию – его боятся, оно смертельно. И ты так льнешь ко мне, маленькая смелая мышка, только потому, что не осознаешь, что делаешь. Какими будут твои глаза, когда ты вспомнишь, кем мы являемся друг другу?

Но мы больше не враги.

Нет…

Хозяин и его питомец. Верный пес или бесполезный ободранный кошак?

Это я позволю решить тебе.

Натягиваю покрывало ему на плечи, кутаю и укладываю на матрац. Отползает к стенке и сжимается в комок.

***

Я не могу спать. Потому что ОН сопит рядом, потому что ОН мерзнет и стаскивает с меня футболку, прижимается всем телом и постепенно вытягивается прямо на мне. Хочу скинуть эту маленькую суку, но перед глазами встает его изуродованная спина и затравленный взгляд. Когда я стал таким… добрым? Или же корысть? Но в чем? Какие цели я преследую?

Не могу оправдать этот странный интерес. Возится и шумно выдыхает. Растрепанная макушка вскидывается и тут же падает на мое плечо. Ерзает, скатывается ниже и обхватывает поперек туловища. Поправляю плед и снова считаю трещины на потолке. Я не могу спать.

***

Просыпается и некоторое время сонно щурится. Потягивается, прогибаясь в спине.

М-м-м, неплохая у тебя попка.

Подхватываю под лопатки и тяну повыше. Теплый и сонный. Сладкий.

Откусить кусочек?

Списываю возбуждение на слишком долгое воздержание. Я был слишком занят, чтобы выискивать здесь что-то, что могло бы сойти на роль временной подстилки.

Ты совсем не боишься меня, и это… подкупает. Именно так. Ты доверяешь мне, и ты позволишь мне сделать все, что я захочу. А я хочу… Ой, блять, как много я хочу.

Твое лицо удивленно вытягивается, а я уже глажу твои бедра. Шлепаю по упругой попке и забираюсь под рубашку. Синяки еще не сошли, а я не хочу видеть чужие метки на твоей коже. Значит, оставим ее. В этот раз.

Скидываю разомлевшую от ласк тушку на кровать и прижимаю к себе спиной. Глажу впалый живот, второй рукой обхватываю плечи так, чтобы унять раздражающие движения рук. Начинает слабо вырываться, но я легко пресекаю это, просто прикусив мочку маленького ушка.

Испуганно охает и вжимается в мою грудь. Да, прелесть, иди поближе. Хочу убрать эту мешающую тряпку и почувствовать свою жертву кожей. Чертов Арбитро… Своими играми лишил меня такой радости.

Начинает истерически всхлипывать и пытается выбраться из моих объятий. Поздно, маленький, ты был слишком покорным пару минут назад, теперь расплачивайся.

– Тш-ш…

Обвожу впадинку пупка, и пальцы спускаются ниже. Совсем гладкий, даже на бедрах лишь тонкий пушок – это мне тоже нравится.

Стоит сжать его между ногами, и тело становится податливым, подобно пластилину. Прогибается в спине и испуганно выдыхает, когда его маленькая задница вжимается в мой пах.

Неторопливо ласкаю его, сжимаю чуть сильнее у основания, и пальцы проходятся по всей длине. Чуть больше внимания уделяю чувствительной головке, глажу нежную плоть, размазывая капельки смазки.

Мне нравится ласкать тебя, но собственное возбуждение не даст мне делать это долго. Узкие штаны давят все сильнее. Вот блять.

– Прости, рыбка, поиграем подольше в следующий раз.

Пальцы скользят ниже и гладят кожу на внутренней стороне бедра. Переворачиваю его на спину и нависаю сверху, опираясь на локти. Наслаждаюсь испуганной мордашкой и легонько нажимаю двумя пальцами на его губы.

– Оближи.

Розовый язычок осторожно проходится по фалангам, лижет ладонь. Медленно втягивает пальцы в рот, прикусывает и языком прижимает к нёбу.

Умница.

Провожу пальцами по подбородку, оставляя влажный след, касаюсь шеи. Сажусь и развожу его ноги.

Краснеет.

Что такое? Мышонку стало стыдно?

Тяну чуть выше и закидываю тонкие щиколотки на свои бедра.

Прекрасно.

Такой открытый, растерянный и смущенный.

Оттрахать бы без растяжки и смазки, так нет же, блять, жалко стало.

Пытается спрятать лицо в сгибе плеча, стоит мне только коснуться его ягодиц и приставить влажные пальцы ко входу.

– Арбитро трогал тебя тут?

О, да. Покраснеть еще больше просто невозможно. Отрицательно мотает головой и натягивает рубашку на лицо. Прячется от меня. Наивный.

– Хорошо…

Медленно ввожу сразу два пальца, и он изгибается дугой. Закусывает губу и закрывает глаза.

И вполовину не так больно, как мне бы хотелось. Просто растерзать тебя и медленно, с удовольствием, сожрать по кусочкам.

Сдерживаюсь, чтобы не наброситься на такое податливое тело.

Поскуливает и сжимает мои бока коленями. Маленькая сучка, неосознанно распаляешь меня еще больше.

Медленно сгибаю пальцы, осторожно растягивая. Еще чуть глубже…

Приподнимается на локтях, ловлю его взгляд: совершенно другой, возбужденный, дерзкий и… блядский.

Дыхание перехватывает, когда он САМ насаживается на пальцы, шумно выдыхает и отталкивает мою руку.

Ступор.

Замираю на мгновение, но этого хватает, чтобы развратный мышонок выгнулся и, цепляясь за мои плечи, перебрался на бедра. Обхватывает меня ногами, больно вцепляется в волосы и покрывает шею безумными полуукусами.

Из оцепенения меня выводит прикосновение тонких пальцев к нежной плоти. Я даже не заметил, как он расстегнул мои же штаны. Дышит быстро и прерывисто, так же, как и я.

Приподнимаю за узкие бедра и насаживаю на себя одним грубым толчком. Коротко вскрикивает.

Как же тебе должно быть больно, чертов провокатор.

Кусает губы и начинает двигаться. Сам. На смазливом личике отражается мука. Кусает тонкие губы, до синяков сжимает плечи.

Такой горячий и шелковый.

На грубый шлепок отвечает звонкой пощечиной. Секунда, и я уже вдавливаю его в матрац, сжимаю тонкую шейку – чуть сильнее, и хрустнет, но его это совсем не пугает. В светлых глазах черти пляшут, а язык то и дело проходится по губам. Чувствую, как его ноги снова обнимают мою талию. Обхватывает плечи, выгибается. Двигается так, что чувствительная головка едва касается узкого колечка мышц. Еще и дразнит меня, мелкая дрянь. Толкаюсь бедрами вперед, и он протяжно стонет. Насаживается на меня, медленно скользит вперед-назад. Минута, и у меня срывает крышу. Как кома.

Прикрываю глаза на секунду, прижимается и переворачивает на спину.

Усаживается сверху и не торопясь начинает двигаться снова, быстрее и быстрее. Трещины на потолке начинают складываться в причудливый узор. Красные круги вперемешку с черными.

Тугая пружина внутри вот-вот распрямится. Последний виток, протяжный сладкий стон…

Сжимаю челюсти и медленно выдыхаю через нос.

Вокруг все еще туман, но слышу я отчетливо, – слышу лязг металла. Мгновение, и холодное лезвие прижимается к горлу, – лезвие катаны, которую я всегда оставляю рядом с кроватью.

Часть 2

Глаза слезятся, а воздух, кажется, с трудом наполняет легкие. Руки дрожат, и тяжелая катана вот-вот коснется бледной кожи. Алые глаза все еще подернуты легкой дымкой, но это не мешает ему ехидно щуриться.

Его губы растягиваются в усмешке.

Насмехается…

И не боится.

Зря. Острое лезвие касается кожи и тут же оставляет тонкую кровавую полоску. Алые капли быстро огибают шею и растекаются по подушке. Ухмылка становится еще шире.

– Мышонок, ты такой страстный…

– Заткнись!

– О! Голос прорезался? Надо же… Стоило вставить тебе раньше.

Мне нечего ответить, и я только сильнее сжимаю зубы.

Медленно гладит мои бедра и обхватывает за ягодицы, тянет повыше, на живот.

– Эй!

– Что? Вроде недавно ты был не особо против, малыш?

– В том состоянии я был бы не против лечь под кого угодно. В таком дерьме я оказался…

– Ну так, может, стоит иметь хоть каплю благодарности за то, что я тебя из него вытащил?

– Я буду иметь каплю благодарности, а ты будешь иметь меня? Так, по-твоему?

– Ну, я не против.

Рука по-хозяйски скользит на живот, тонкие пальцы гладят кожу, проводят по ребрам.

– Я сказал – нет! – выкрикиваю эти слова так, словно сам хочу поверить в их правдивость. – Я…

В глазах темнеет; кажется, сама ночь упала сверху. Голова кружится, и на мгновение я даже позабыл весь тот кошмар, через который мне пришлось пройти. Смех? Откуда? Снова Арбитро??? Сжавшись в комок, нахожу силы открыть глаза… И опять вижу его: лежит на боку, подставив руку под голову, все с той же усмешкой. Катана лежит между нами… Ха, даже не позаботился о том, чтобы ее спрятать.

– Ты уже получил свою «каплю благодарности», разве нет? – Голос дрожит, черт, да и не только он – все мое тело покрылось липкими мурашками.

– Как дешево ты оцениваешь собственную жизнь. Да и нет у тебя особого выбора.

– Я твой… пленник?

Презрительно фыркает и откидывается на спину.

– Ну что ты, мышонок. Ты волен идти куда хочешь, только вот…

– Только вот что?

Сладко улыбается мне:

– Арбитро.

Голова дергается, как от удара. Это имя… Оно одно заставило меня съежиться и вжаться спиной в холодную стену.

– Что «Арбитро»? – шепотом и пересохшими губами.

– Сутки, может, двое. На улицах тебя найдут и притащат обратно, к нему, и, будь уверен, в этот раз он хорошо позаботится, чтобы ты не улизнул.

– Не хочу… – Противный ком перекрывает горло. Закрыть глаза и провалиться в спасительную тьму.

Не позволяет мне сделать это.

– Но ты можешь остаться здесь в качестве моего питомца.

– Чем ты лучше?

– Ну… Я не зашью тебе глаза и не вырежу голосовые связки. Не буду устраивать кровавые оргии и смотреть, как тебя имеет куча обдолбанных, искалеченных рабов.

Лихорадочно соображаю. Что же делать?!

А он продолжает:

– Выбор, как ни крути, небогатый, но… Тебе же было хорошо со мной?

Сглатываю. Отвожу взгляд и еще глубже кутаюсь в покрывало. Зябко…

– Согласен… – как лезвие в горле застряло – так тяжело мне далось это слово.

Еще одна усмешка. Двигается и сгребает меня поближе, проводит пальцами по губам.

– Больно не будет, если не попросишь…

Молчу. В растерянности.

Прикрывает глаза и оценивающе изучает мои губы.

– Дай сюда язычок…

Сглатываю и приоткрываю рот.

– Еще…

Его язык находит мой и скользит по нему. Медленно.

Мне страшно, жду боли. Сейчас укусит, сейчас…

Но он не торопится: вылизывает мой рот и лениво играет с языком. Вздрагиваю, когда прикусывает губы, тут же зализывает и мягко сминает их поцелуем, таким же медленным и сладким, как патока.

– Не стоит так дрожать. Я научу тебя ПРАВИЛЬНО реагировать на мои прикосновения. ОН запугал тебя, но мы исправим это. Теперь ты, поцелуй меня.

Пытаюсь возразить.

– Тш… Я не разрешал тебе спорить. Правило первое: делай то, что я говорю, и тогда… У меня не будет повода тебя наказать.

Медленно киваю, а все мое внимание сосредоточено на тонких губах моего «хозяина». Мои пересохли, и я быстро прохожусь по ним языком. Тянусь повыше и едва касаюсь его губ своими. Легкий поцелуй, без языка. Чуть отклоняюсь и делаю это снова, но в этот раз тяжелая ладонь ложится на затылок и не дает мне отстраниться. Касаюсь языком приоткрытого рта, ровных зубов.

Так страшно… Предчувствие боли не отпускает меня.

Вздох, и еще одна попытка. На этот раз захожу чуть дальше и прикасаюсь к его языку своим. Ничего не происходит, и тогда я делаю это снова, смелее. Поцелуй, если это можно так назвать, длится чуть дольше.

Опускаю голову и подбородком упираюсь в острую ключицу.

Глаза бездумно скользят по бледной коже в темной росписи старых шрамов. Много, очень много тонких фиолетовых полосок.

Высвобождаю руку из-под пледа и пальцем провожу по одному из них.

Перехватывает мою кисть.

– Откуда столько?

– Правило второе: никаких вопросов. Все, что тебе нужно знать, я расскажу сам.

– Зачем я тебе? Скучно? В детстве щенка не подарили? Что будет, когда тебе надоест играть в «доброго хозяина»?

Его лицо меняется, становится жесткой маской. Задел за живое? Что именно?..

Грубо зажимает мне рот ладонью. Наклоняется и зло шепчет:

– Правило третье: наказание.

Отпихивает меня, садится на матрац. Натягивает футболку и застегивает штаны. Только потом одаривает меня презрительным взглядом.

– Я прощу тебя на этот раз, но не забывайся, рыбка: ты не мой любовник, ты – моя подстилка. Ты здесь, только пока Я этого хочу. И моли дьявола, чтобы это желание не пропало как можно дольше. Вопросы?

Отрицательно мотаю головой.

– Умница. Быстро схватываешь. Я прогуляюсь. Пара часов, чтобы подумать, у тебя есть. Уйдешь сейчас – я не буду тебя искать. Первый и последний шанс. Думай, зверек.

Кровать скрипит, когда он встает. Натягиваю плед по самый нос и молча наблюдаю, как он одевается. Возвращается к кровати, чтобы забрать катану. Ни одного взгляда в мою сторону. Так, как будто меня здесь нет. Пустое место. Дверь закрывается с негромким стуком.

Что мне делать?..

***

Закрываю глаза и подтягиваю колени к груди, стремясь стать как можно меньше. Вслушиваюсь в тишину: стук настенных часов эхом отдается по комнате, будто в длинном каменном коридоре, в подземных лабиринтах. Тело прошивает словно током, глаза широко распахнуты, страх накатывает липкими волнами. Резко озираюсь по сторонам, но в глазах лишь туман… От страха грудь сдавливает так, что не выдохнуть.

Туманная дымка превращается в силуэты белого кабинета. Привязанный к креслу. Рядом с моим лицом блеск скальпеля, такого тонкого и бритвенно-острого. Тело словно чужое, но панический ужас придал мне сил. Путы на запястьях оказались не настолько прочными, чтобы удержать меня, а испуганные хирурги не препятствовали мне. Черные тени за спиной. И этот голос, смеется и зовет по имени. Дальше снова провал.

Сжимаю виски и пытаюсь отогнать наваждение. Постепенно дымка проясняется, и я снова вижу обшарпанные стены и облезшие оконные рамы. Осторожно опускаю ноги, встаю.

Начинаю метаться по комнате как загнанный зверь, лишенный воли, без права выбора. Я не хочу быть послушным песиком и подстилкой. Не хочу принадлежать кому-либо, словно бездушный кусок металла.

Шики… Что это было? Минутная прихоть? Желание отобрать чужую игрушку? Я не смогу стать бездушным манекеном, преданной шавкой, как Ину. Не прогнусь – он сломает меня. Наиграется и выкинет.

Тупик?

Но… Выбор всегда есть. Даже сейчас.

Остановить все это. Прервать бесконечную полосу неудач.

Эмма, Арбитро, теперь Шики…

Все они играют мной, как пешкой.

Казнить или помиловать?

Наказать или пожалеть?

Хватит!

Я должен просто прекратить это. Выход кажется таким очевидным и единственно верным.

Сознание проясняется. Ледяное спокойствие накрывает с головой. Осталось только…

Оглядываюсь по сторонам в поисках того, что поможет мне осуществить задуманное.

На потолке только одна лампочка, которая на соплях висит, на окнах решетки, в аптечке пусто. Лезвий тоже нет. Вот мудак, он катаной, что ли, бреется?! Чтоб ты башку себе отрезал, ублюдок!

Блять!!!

Даже ножей на кухне нет!

Ебануться! Захочешь сдохнуть – и то не получится.

Возвращаюсь на кухню и проверяю за ящиками: кроме пыли ни хера нет.

Думай…

Когда он вернется, будет уже поздно.

Уже ни на что не надеясь, заглядываю под кровать. Может, там у него есть еще какое-нибудь оружие?

Или «одинокий самурай» предан своей боевой подруге?

Сука, как тут только мох еще не вырос?

Оп-па… Что это там у стенки?

Удача!

Маленькие женские маникюрные ножницы.

То, что надо, с острыми концами…

Ржавые немного, но мне сейчас явно не до гигиены.

Выдыхаю и опускаюсь на кровать.

Теперь без паники… Решение принято, обжалованию не подлежит.

Закатываю рукава рубашки.

Сначала левая.

Осторожно, но резко прижимаю острый конец к изодранному запястью, и холодный металл входит под кожу. Медленно провожу полоску, тянется красный след, края ранки расходятся и наполняются алой жидкостью. Почти не больно. Красные струйки медленно огибают запястье и каплями падают вниз. На белые простыни.

Теперь правая…

Здесь надрез чуть глубже.

Мне кажется это недостаточным, и я закатываю рукава выше, чтобы достать до вен на внутренней стороне локтя.

Рубашка пачкается кровью. Морщусь. Хотя какая мне разница?

Пара глубоких вздохов…

Острый конец прижимается к кровавой корке… Вот сейчас… Я смогу…

Смогу… Черт… Больно…

Еще одна попытка…

Голова кружится…

Ну же… Смог только уколоть себя. Это ощущение… Такое знакомое, непередаваемая смесь ужаса и паники. Дежавю.

Пытаюсь отодвинуться, дергаюсь, и тонкая игла протыкает вену насквозь. Больно!

Кровь брызгает и пятнами оседает на белом халате.

В панике отбрасываю ножницы и воспоминания вместе с ними.

Кровь на запястьях уже остановилась и запеклась. Вот черт!!!

Да и я тоже ебанат: вскрыть вены ржавыми маникюрными ножницами! Гениально!

А что если все-таки уйти отсюда?!

Найти Рина… Кеске…

Какой же я идиот!

Рин… Ну конечно! Парень знает Тошиму как свои пять пальцев, он поможет мне выбраться!

Вот и надежда забрезжила на горизонте!

Я нашел выход.

В два прыжка оказываюсь у входной двери. Дергаю разболтанную ручку, забыв про боль.

Распахиваю дверь и застываю в проеме.

Красные угли прижигают меня насмешливым взглядом.

Стоит, сложив руки на груди, опираясь на стену, прямо напротив порога.

– Что так долго, мышонок? Я уже заждался.

– Ты… С самого начала… Зачем?! – Еще никогда мой голос не звучал столь убито.

– Это же так интересно: дать тебе надежду, а потом безжалостно отобрать. Ты так эмоционален. Я хочу видеть на твоем лице все: боль, муку, унижение… – говорит негромко, но каждое слово словно пощечина.

Вспоминаю его слова. Значит, вот оно что: эта иллюзия выбора – и есть мое наказание.