Текст книги "Колибри (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Нет, я сейчас умру, – прохныкал Алекс, – а он любуется. Сделай уж хоть что-нибудь.

Я подул на его возбуждение и легонько поцеловал головку. Обвёл языком уздечку и, наконец, вобрал его плоть в себя, сразу до основания.

– О, да! – вскрикнул Алекс и толкнулся мне навстречу.

Я придержал его бёдра, не давая ему двигаться. Нежно провёл языком вдоль набухших венок и сглотнул. Очередной гортанный стон в награду. Я балдел от его запаха, от его вкуса. Хотелось, чтобы он получил неземное удовольствие. Я ласкал его возбуждение языком и губами, срывая всё новые и новые стоны. Чувствуя, как его плоть от моих действий набухает всё больше и больше, понимая, что каждой своей лаской подвожу его всё ближе и ближе к концу.

– АААА! Я больше не могу… – договорить он не успел. Худенькое, гибкое тело забилось в экстазе. Его выгнуло, пальцы судорожно сжали простыни, и он излился в меня. Я не отстранился, пока не выпил его полностью. И лишь затем отпустил его.

– Вау! Это было нечто! – он уставился на меня шальными блестящими глазами. – А дальше?

Я поцеловал его и поднялся, ничего не ответив. Кажется мне нужно в ванну, очень нужно. Иначе просто не выдержу и сделаю его своим полностью. А пока рано. Я вздохнул, пытаясь унять дрожь в ногах и руках.

– Эй, ты куда? А ответная услуга? Я учиться буду.

– Дюймовочка, я взрослый человек, а не гормонально неуравновешенный подросток, – интересно это кого я сейчас убеждаю? – Так что я с этим как-нибудь справлюсь. Я в душ.

– Угу! – хмыкнул он и вскочил, – Я с тобой.

– Зачем? – я начал раздражаться.

– Посмотреть, как ты будешь справляться. Знаешь, какой я любознательный?

Я застонал и, перехватив его по поперёк талии, отволок в ванную комнату, запихнув в душ. Открыл холодную воду и тут же услышал визг.

– Ты долбанулся? Я простудюсь! Нет, простужусь… Заболею, короче.

– Ты же хотел посмотреть, как я справляюсь, – засмеялся я.

– Блин, так и я умею. Я думал, что новое предложишь, – видимо у меня было лицо человека, находящегося на грани убийства.

Алекс ещё раз взвизгнул и унёсся в комнату, откуда раздавалась заливистая трель моего телефона. Он схватил трубку и ответил, я даже не успел среагировать.

– О, Женька, привет. Как дела? Как Леон?

-…

– У нас? Всё хорошо. Как что делаем? Трахаемся…

Я застонал и приложился лбом о дверной косяк. Одно радовало, возбуждение ушло.

Глава 16

Родион.

Я в сотый раз перечитал письмо и, откинувшись в кресле, глубоко вздохнул. И вот что с этим со всем делать? Олег из-за своего ноутбука наблюдал за моими душевными терзаниями.

– Родь, может хватит мучиться? Ты это письмо скоро до дыр зачитаешь. Содержание-то всё равно не изменится.

Он встал и, подойдя ко мне, опустился на подлокотник кресла. Я, недолго думая, перетянул его к себе на колени и уткнулся носом в его шею.

– Я впервые не знаю, как поступить, одуванчик.

– Как бы ты не поступил, знай, что я приму любое твое решение. – Олежка запустил руку мне в волосы и слегка помассировал кожу головы. – Но я бы на твоём месте позвонил Женьке. Его это тоже касается.

– Знаешь, – я тяжело вздохнул, – у меня такое чувство, что в нашей семье все играют в увлекательную игру под названием: «Позвони Женьке и доставь ему как можно больше неприятностей».

– Тем не менее… – я не дал Олегу закончить.

– Тем не менее, я уже позвонил и даже знаю, как он поступит. И буду потом себя убеждать, что это был наилучший выход из положения.

– Из какого положения и какой выход? – раздался тихий вкрадчивый голос с порога. – Привет, ванилька. И тебе, братец, тоже привет. Итак… – Женька плюхнулся на диван, – я весь внимание.

– Жень, тут такое дело… – я запнулся, а он насмешливо посмотрел на меня. – Короче вот, прочти.

Сунул ему в руки конверт и поплёлся на кухню ставить чайник. Олег остался в комнате, исподтишка наблюдая за читающим Женькой. Это письмо я умудрился выучить наизусть:

Здравствуйте Родион Владимирович!

Вы, наверное, удивитесь, что Вам пишет абсолютно незнакомый человек, но, к сожалению, у меня нет другого выхода. Речь пойдёт о Вашей сестре – Лизочке. Господи, я ведь даже не знаю в курсе ли Вы, что у Вас есть сестра. Моя внучка Наташа родила её больше шести лет назад, в тюрьме, куда угодила за попытку убить Вас. Я ещё и поэтому не имею морального права тревожить Вас, но повторюсь, другого выхода у меня нет. Девочка ведь ни в чём не виновата. Ей всего шесть лет и может получиться так, что она останется одна на этом свете. Ваш отец, который является и её отцом тоже, отказался от неё сразу, заявив, что не горит желанием воспитывать дочь убийцы, пусть и не состоявшейся. Наташа год назад умерла в тюрьме от туберкулёза. Так что у девочки осталась только я, но врачи диагностировали у меня рак. Когда я умру, у неё будет только одна дорога – детский дом. Мне бы этого очень не хотелось. Я понимаю, что моя просьба покажется Вам чересчур наглой, но не могли бы Вы взять девочку к себе? Лиза очень послушный ребёнок, она не доставит особых хлопот. Кроме того и с деньгами, я думаю, проблем не будет. Не знаю, кто нам покровительствует (может у её отца всё-таки есть хоть зачатки совести), но девочке ежемесячно переводят деньги, что позволяет нам нормально жить.

Мне бы очень не хотелось, чтобы Лиза оказалась в детском доме. Ведь у меня, как и у неё, больше никого нет, а моя душа не будет спокойна, зная, что девочка страдает. Молю Вас, позаботьтесь о ней. Слишком мало ей досталось, в её короткой жизни, любви и тепла.

С уважением Клара Карловна Набуть.

Женька оторвал глаза от письма и пристально посмотрел мне в глаза. Я, вздохнув, поставил принесённые чашки с кофе на стол и сел напротив.

– И что ты от меня хочешь? – он продолжал пристально рассматривать меня.

– Жень, – начал я и захлопнул рот, в душе надеясь, что он всё скажет сам.

– И не надейся, – Женька усмехнулся, – я не буду помогать тебе. Говори сам. Что ты от меня хочешь?

– Я не смогу взять ребёнка. Я даже не знаю, с какой стороны к ней подойти. Не смогу.

– Ванилька, – брат перевёл взгляд на Олега и тепло улыбнулся ему, – пойди-ка, погуляй. Нам с Родькой нужно серьёзно поговорить.

– Я вам что, ребёнок? Никуда не пойду. – Олег поудобнее устроился на подлокотнике моего кресла и обнял меня за плечи.

– Олег, – глаза у Женьки зло сузились, – я два раза не прошу.

– Понял, – тот тут же спрыгнул на пол. – Не злись. Пойду к Мишке с Маринкой. С племянницей пообщаюсь.

Мы дружно посмотрели ему вслед. Дверь за ним закрылась, а мы продолжали молча буравить друг друга глазами.

– Интересно, у папаши действительно есть совесть? Надо же, алименты платит, – протянул я, не выдержав затянувшейся паузы.

– Причём тут папаша? Деньги перевожу я. В отличие от тебя я помнил, что Наталья была беременна. Да и отца, видимо, знал получше. Поэтому то, что он бросит девочку, сюрпризом для меня не стало. Она моя сестра, вне зависимости от того, кто её мать. – Женька говорил совершенно спокойным голосом. – Письмо пришло неделю назад. Почему ты до сих пор молчал?

– Просто… – он не дал мне договорить, взорвавшись.

– Просто что? Просто надеялся, что проблема за неделю сама рассосётся? И прабабушка этой девочки резко пойдёт на поправку? Или что?

– Стыдно было! – закричал я. – Мне элементарно было стыдно. Я же с самого начала знал, что не смогу взять этого ребёнка. Не смогу. Но что тогда обо мне подумает Олег? Ты? Ты же меня всю жизнь презирал, а тут только отношения наладились, а я… Да что говорить… – я безнадёжно махнул рукой. – Понимаешь, мы с Олегом вместе уже семь лет, но я всё равно ощущаю какую-то хрупкость наших отношений. Они не вынесут никого постороннего.

– Знаешь, Родька, ты идиот. – Женька вдруг успокоился и взял чашку с кофе. – Я прекрасно знаю, что вы с ванилькой зациклены друг на друге. Всё, что не вы, вам откровенно мешает. Закинь вас на необитаемый остров, вдвоём, вашей радости не будет предела. Наконец-то вас никто не будет отрывать друг от друга. Да и на роль родителей вы явно не годитесь. Так что… Сниму я камень с твоей души. Давай письмо.

– Жень, а Леон…

– А что Леон? Надеюсь, он меня поймёт. – Женька взял конверт и поднялся. – Семь лет на родине не был. Пришла пора нанести визит.

Женька.

Я сел за руль и нацепил гарнитуру, собираясь позвонить Лёньке, но не успел. Он позвонил сам. Мне иногда кажется, что он чувствует меня на расстоянии.

– Привет, бельчонок. Когда домой собираешься?

– Лёнь, – я постарался подавить волнение в собственном голосе. – Я сейчас еду в Мирск. Приеду дня через два.

– Что случилось? – голос Леона из игривого тут же стал серьёзным.

Минуты две у меня ушло на то, чтобы пересказать ему содержание письма.

– Вот такие дела, Лёнечка.

– Что ж, – я вдруг почувствовал, что он улыбается, – а ты ещё меня ругал, что я отгрохал такой большой дом. Вот и нашлось применение северному крылу. Сейчас приглашу рабочих. Я так понял, нам нужна детская, игровая и комната для пожилой леди?

– А комната для пожилой леди нам зачем? – я расслабился, почувствовав, как в груди разливается тепло.

– А ты что, хочешь выдернуть девочку в незнакомую обстановку, где ни одного родного лица рядом. Это же стресс. Так что бабушку нам тоже придётся забрать. Вот только… – Лёнька замялся, но я сразу понял, что он хочет сказать.

– Боишься, как отреагирует бабушка на наши отношения? – усмехнулся я.

– Боюсь, Жень. Боюсь, что она может предпочесть детский дом для девочки, чем отдать её паре геев.

– Я думал над этим, – тяжело вздохнул. – Скажу ей сразу и предоставлю выбор. Как что-то решится, позвоню. Люблю тебя.

– Я тебя тоже, солнышко.

После разговора с Лёнькой на душе стало намного спокойнее. Я завёл машину и тронулся в сторону родного города, по пути вспомнив, что нужно предупредить Люську, о том, что возможно я не смогу приехать.

Никогда больше не буду звонить во Францию, сидя за рулём автомобиля. Ответил мне Алекс. Наш разговор начался довольно мирно, но на последней фразе выданной этим невозможным ребёнком я чуть было не слетел в кювет.

– Как что делаем? Трахаемся…

– Алекс, солнце моё ненаглядное, передай-ка трубочку дяде Люсьену. Мне очень нужно с ним поговорить.

Через секунду услышал:

– Люська, возьми трубку. Да не трясись ты так. Женька по телефону тебя всё равно кастрировать не сможет.

– Привет, – в трубке раздался прибалдевший голос Люсьена.

– Я надеюсь, Алекс так шутит? – вкрадчивым голосом спросил я у друга.

– Зря… – в голосе Люськи появилась вселенская обречённость.

– Что зря? – постарался сдержаться и не захохотать.

– Надеешься зря.

– О боги! Ты соблазнил невинного ребёнка, как ты мог!

– Я?! – взвился Люська. – Это он меня соблазнил, причём грамотно так, по всем правилам искусства.

– Ты не очень-то и сопротивлялся, – услышал я надутый голосок Алекса.

– Не отчаивайся, Люська. Я там тебе посылочку отправил, а в ней хороший солдатский ремень. Помню, Захар Петрович всё порывался меня им повоспитывать, – с ностальгией вспомнил я. – Он мне дорог, как память, но тебе сейчас нужнее. Выпорешь Алекса как следует, будет шелковый.

– О! – в наш разговор снова вклинился ребёнок. – Садо-мазо. А вы уверены, что мне это понравится? Ласку я больше люблю. Люсь, если хочешь, могу даже кошечку изобразить и помурлыкать от удовольствия.

– Спасибо, – отказался Люська, – зоофилия не мой профиль. Жень, ты что-то хотел?

– Да, но… – друг понял меня сразу.

– Дюймовочка, пойди, распорядись насчёт завтрака. Я голодный. – Услышал шлепанье босых ног по паркету и тут же крик Люсьена, – Ты что, так собираешься идти? Хоть трусы надень.

– А что, – я услышал шуршание ткани и приглушённый голос Алекса, – Сюзи бы мой вид оценила.

Потом шлепок, видимо Люська приложился к пятой точке малыша, хихиканье и, снова шлёпанье босых ног.

– Говори, – вздохнул Люська.

– Я нескоро смогу к вам выбраться. У меня тут форс-мажор. Но кое-что узнал. Фамилии Милтон и Крейн тебе что-то говорят? Дамы уже на протяжении шести лет пытаются выкупить дом, принадлежащей сейчас Алексу.

– Шутишь? – я почувствовал, как Люська напрягся. – Фамилии не просто говорят, они кричат. – Он пересказал мне всё, что случилось у адвоката.

– Твою ж мать! – не выдержал я. – Так вот тебе ещё материал для размышлений. Элизабет Крейн и Маргарет Милтон в девичестве носили фамилию Митчелл.

– Но … – Люсьен растерялся. – У Николя же не было детей.

– Правильно, но у его брата были…

Глава 17

Люсьен.

Поговорив с Женькой, позвонил Тьерри и пересказал всё, что узнал от друга.

– Да, это я тоже успел узнать, но и ещё кое-что, что будет вам интересно. Завтра приеду, расскажу. И мой совет, не выпускайте мальчика из поля зрения. Может у меня паранойя, но кажется, что Алекс в опасности. Мои инстинкты просто взбесились. Будьте осторожны.

– Хорошо, Тьерри. Буду начеку.

Я не мог не доверять инстинктам Тьерри, до того, как начать работать у моего отца он был ажаном, чертовски хорошим ажаном, нужно сказать. Я никогда не расспрашивал его, почему так получилось, что он оставил работу в полиции. Да и он вряд ли бы мне об этом рассказал. Тем не менее, не доверять его суждениям у меня не было никакой причины. Если он говорит, что Дюймовочке грозит опасность, значит, скорее всего, так и есть.

Приняв душ и одевшись, спустился в столовую. Алекс меня уже ждал, читая какую-то книженцию в кожаном переплёте.

– Что это? – я кивнул на книжку и уселся напротив мальчишки.

– А? – он оторвался от исписанных листов и посмотрел на меня отсутствующим взглядом. – Извини. Это дневник моего прадеда. Занятная вещь.

– Посмотреть можно? – я протянул руку, и Алекс передал мне книгу. – Кхм, луна в июне в полнолуние находится в правильном месте. Очень интересно.

Я на секунду задумался, о чём-то эта фраза мне напомнила, но я никак не мог понять о чём. Казалось, чуть-чуть сосредоточиться и ответ всплывёт в голове. Где-то уже было о Луне или о чём-то похожем. И это напрямую связано с Алексом.

Сосредоточиться мне не дали. Сюзи подала завтрак, и мы молча отдали дань её кулинарному искусству.

– Луна в правильном месте. Интересно, какое место прадед считал правильным? – Алекс отхлебнул кофе и скривился.– Горький.

– Я сейчас принесу вам молока, – улыбнулась наша кухарка, – а молодой месье тоже увлекается астрономией?

– С чего вы взяли? – Ал недоумённо посмотрел на Сюзи. – И почему тоже?

– Просто вы заговорили о Луне… Бабушка рассказывала, что старый хозяин перед смертью ни о чём другом говорить не мог. Всё хихикал и повторял, про полнолуние, июнь и правильное место. Совсем на этом свихнулся. – Сюзи поставила перед Алексом стакан с молоком и вдруг спохватилась, что непочтительно отозвалась о предке молодого хозяина. – Простите, месье Алекс. Я не хотела.

– Да, ладно. Пустое. – Алекс махнул рукой. – У каждого свои закидоны. Мне вот вообще сегодня ночью показалось, что кто-то по дому шастает.

– Ты именно поэтому ко мне прибежал? Страшно стало? – я ухмыльнулся, но Ал на провокации не поддался.

– Да, стало, и что? Теперь смеяться надо мной будешь? – он надул губы и, опустив голову, занялся принесённым молоком.

– Не буду, – я потянулся через стол и потрепал его по волосам. – Всем людям свойственно бояться. Знаешь, давай допивай молоко и пошли купаться. Сюзи, в озере можно поплавать?

– Конечно. Папа месье Алекса очень любил это занятие. Часто подолгу посиживал на берегу. – Женщина снова улыбнулась. – Я вам сейчас корзинку для пикника соберу, и вы сможете провести на озере целый день.

-Здорово, – Алекс закатил глаза от предвкушения, – пикник на озере. Что может быть лучше? Хотя нет, знаю что.

Алекс грациозным движением скользнул ко мне и уже по-хозяйски устроился на моих коленях. Наклонился к моему уху, провел по нему языком, прикусил мочку и жарко зашептал:

– Я бы предпочёл провести этот день в кровати. С тобой. И чтобы твои руки скользили по моему телу, оставляя ощущение жара. Губы целовали мою кожу, и я бы плавился под ними. А потом я бы перехватил инициативу и, опрокинув тебя на спину, оседлал твои бёдра, почувствовав, как ты возбуждён, – Алекс поёрзал на моих коленках, а я понял, что действительно не на шутку возбуждён. – И я бы целовал тебя, – мальчишка подкрепил свои слова действиями и присосался к моей шее, чуть прикусив кожу, а потом поцеловав. Почувствовал, что начинаю плыть: от его вкрадчивого голоса и от жарких губ на своей коже. А он продолжил:

– А когда бы уже совсем не осталось сил, я попросил бы тебя взять меня и ты бы не смог мне отказать. Я впустил бы тебя в своё тело. Прогнулся тебе на встречу и губами, зацелованными и искусанными в порыве страсти, просил. Ещё, Люсьен, ещё. Сильнее… – Его томный голос обволакивал меня, заставляя в красках представлять описываемую картину. Хотелось схватить его в охапку, дотащить до кровати и проделать с ним всё то, о чём он говорил. Я уже собрался прижать его к себе, но он спрыгнул с моих колен, потянулся и обычным голосом произнёс:

– Но, к сожалению, твоей фантазии хватило только на купание и пикник. Ой, прости, пикник это была идея Сюзи.

Я не стал отвечать, просто встал и вышел, громко хлопнув дверью. Во мне плескалась злость. На себя в первую очередь. На то, что я, взрослый мужчина, позволяю манипулировать собой шестнадцатилетнему мальчишке. Но к злости примешивалась и маленькая толика восхищения. Как он мастерски ведёт игру. Казанова с Дон Жуаном отдыхают, а они были опытными соблазнителями, правда, по женской части, но это сути не меняло.

Где-то через полчаса в мою спальню осторожно поскреблись:

– Люсь, прости меня, а? Ну, прости. Прости, прости, прости… Я всё равно никуда не уйду. Ну, Люсь… Ну что ты, как маленький. Люсь… Я больше не буду. Честно-честно. Открой, а?

Я усмехнулся. Действительно, веду себя, как обиженный на весь мир ребёнок. Но и сдаваться так легко не хотелось. Ладно, ночью придумаем план мести и вот тогда…

– Люсенька, хочешь я тебе свой медальончик дам поносить? Он же тебе нравится. А я еще его никому не давал.

Медальон! Я распахнул дверь и уставился на Алекса.

– А ну-ка, открой его. – Он сразу понял о чём речь и, щёлкнув крышкой, достал бумажку со стихами. Я её сразу выхватил. – Пошли.

Схватил Дюймовочку за руку и потащил за собой в холл. Он не вырывался и даже не пытался ни о чём спрашивать, вбежав в холл, я толкнул его к середине.

– Слушай. Когда придёшь ты в отчий дом, ты уже здесь, так что эту строчку можем пропустить. А на дворе уж ночь настанет. Явное указание на время. Что-то нужно сделать ночью. Минуту в центре ты постой. В центре, – я кивнул в сторону круга на паркете, находящегося как раз в центре холла. – И лунный луч сквозь солнце глянет. Посмотри, – я подошел к окну с витражом и постучал пальцем по куску простого стекла в центре ярко-жёлтого солнца. Я так понимаю, лунный свет должен пройти сквозь это стекло и отразится от одного из медальонов. Найди огонь, что под лучом, как золото сияет. Медальон должен засиять.

– Интересно, – Алекс встал в центр круга, – каким образом может засиять нарисованное на дереве пламя?

– Не знаю, – я пожал плечами, – может быть краска какая-то специальная. Или пропитка.

– Минуту в центре ты постой… – задумчиво протянул Алекс. – А почему именно минуту?

Он не успел договорить, как мы получили ответ на этот вопрос. В тишине холла раздался тихий щелчок, и деревянные медальоны отъехали в сторону. На их место, снизу, поднялись двенадцать таких же – металлических.

– Охренеть, – Алекс обалдело смотрел на открывшуюся картину. – Зато теперь понятно про засиять. И я, кажется, понял про июнь, полнолуние и правильное место. Для того чтобы лунный луч упал на нужный медальон нужен июнь и полнолуние. Июнь у нас есть. А когда полнолуние?

Мы, не сговариваясь, побежали к кабинету, где я оставил свой ноутбук. Стоило только Алексу выйти из круга, как деревянные медальоны встали на место.

– Интересно, предок сам постарался? Или инженера пригласил? Точно… Пригласил. Заставил сделать механизм, а потом убил и замуровал в подвале, а сам подвал скрыл от людских глаз. И теперь дух бедного инженера бродит по особняку в поисках покоя, – я посмотрел на мальчишку и засмеялся. Глаза Алекса горели от возбуждения, а щёки от румянца. В данную минуту он был невероятно красив.

– Сказочник, – я щёлкнул по его вздёрнутому носику.

– Не скажи… – протянул он, – кто-то же бродил ночью по дому. Думаю, что мне всё-таки не послышалось. Так что если не возражаешь, я сегодня снова с тобой лягу.

– Можно подумать, если я буду возражать, ты меня послушаешь? – обречённо вздохнул я.

– Как здорово, что ты меня понимаешь, – Алекс обворожительно улыбнулся и, проскользнув между письменным столом и креслом, в которое я опустился, устроился между моих ног. Нагнулся вперёд, устраивая подбородок на руках, и вперился взглядом в ноут. – И так? Что ты узнал?

– Полнолуние наступит через два дня. Так что придётся подождать.

– Хорошо. А сегодня ночью будем ловить привидение. Мне интересно кто по ночам шляется по моему дому…

Глава 18

Клара Карловна – прабабушка Лизы.

Правнучка сидела на стуле, долбя ногой по его ножке. Бум! Бум! Противный звук эхом отдавался в моей голове.

– Лиза, перестань, пожалуйста. – Я поставила перед ней тарелку с кашей. – Это невоспитанно. Ешь.

– Терпеть не могу кашу, – девочка взяла ложку и размазала клейкую массу по тарелке, – тем более ты, бабуля, никогда не умела её варить.

– Не привередничай, – я дёрнула её за заплетённую косичку, – съедай всё и пойдём в магазин. Купим тебе красивое платье.

– На кой хрен? – ребёнок поднял на меня серые глаза, а я поперхнулась чаем, который пила.

– Елизавета, что за выражения? Так я и думала, что твоя дружба с Пашкой до добра не доведёт, – я была переполнена праведным возмущением.

Пашка – наш сосед. Он на два года старше Лизы и оказывает ей снисходительное покровительство.

– Причём тут Пашка? У меня своя башка на плечах есть, – Лиза ещё раз размазала кашу по тарелке и, наконец, отодвинула её от себя. – Так зачем покупать новое платье?

– В понедельник у тебя выпускной в детском саду. Разве ты не хочешь быть на нём самой красивой? – заискивающе спросила я, ребёнок презрительно фыркнул.

– Я вообще туда идти не собираюсь. Так что не нужно мне никакое платье. И ни в какой магазин я не пойду.

– Почему? – я смотрела на упрямо сжатые губы девочки. – Объясни мне.

– А что объяснять? – она уставилась в окно. – Всё равно там Светка звезделить будет и подружки её. А мама Светкина будет причитать: ах, дочка, какая ты у меня красивая! Потом меня увидит, губы подожмёт и прошипит: «Хорошее платьишко, детка. Прямо по вашему достатку». А папаша моей вражини губы надует и опять к воспиталке с претензиями. И почему это у вас дети уголовников с нормальными общаются. Их от общества изолировать надо. Яблочко от яблони, как говорится, недалеко падает. А Светка потом надо мной ржать будет и подружек натравит, – в голосе моей девочки проскальзывали совсем недетские нотки.

Обречённость.

Я тяжело вздохнула. Мы живём в небольшом городке, где все о всех знают. Здесь от людских глаз спрятаться нельзя. Тебе будут припоминать поступки всех твоих предков до седьмого колена. Любой неблаговидный поступок пятном ложится на семью.

– Лиза, почему же ты мне ничего не говорила? Я бы поговорила с Рудольфом и Оксаной. Они всё же мои бывшие ученики.

– И что бы ты сделала? Этот Рудик знаешь, что про тебя сказал? – я отрицательно помотала головой. – Старая хрычёвка одну до уголовки довела и второй туда дорога, а ещё училка. – Я обессилено опустилась на стул. Дожила на старости лет. – Так что ни в какой магазин я не пойду. Лучше с Пашкой поиграю. Он меня никогда не дразнит. – Она спрыгнула со стула и отправилась к двери, но потом вдруг резко затормозила и повернулась ко мне. – Бабуль, у тебя ж куча учеников, может попросить кого-то со Светкиным папой разобраться, чтобы он тебя не оскорблял? Или его всегда все боялись?

Я засмеялась:

– О нет! Был у меня в этом классе ученик, за которым Рудольф хвостиком ходил и в рот ему заглядывал. Женечка Титов. Вот уж оторва из оторв. Мой персональный кошмар. Я у них один год, перед уходом на пенсию классным руководителем была, – снова улыбнулась воспоминаниям. Женя неплохо учился, но с биологией, которую я преподавала, у него были сложные отношения.

– Пестики, тычинки… – кривился он. – Вот нахрена мне всё это надо?

– Давай ему позвоним! – Лиза дёрнула меня за рукав блузки. – Пусть приедет, разберётся.

– Это, к сожалению, нереально, – я погладила девочку по голове, – придётся нам как-нибудь самим. Ладно, беги, играй.

Лиза умчалась, а я, помыв посуду, села за стол и пригорюнилась. Бедная моя девочка. Её даже защитить некому. На письмо, написанное Родиону, мне так и не ответили. Да я не особо и надеялась. Кто добровольно согласится вешать на себя обузу в виде чужого ребёнка? Пусть этот ребёнок и твоя сестра. Похоже, моей девочке никогда не избавиться от клейма дочери уголовницы. Я надеялась, что Родион заберёт её отсюда, туда, где о прошлом её матери никто не будет знать, но…

Невесёлые думы прервал заливистый звонок. Кто это к нам? Я поднялась и распахнула дверь.

– Смелый вы человек, Клара Карловна, – раздался весёлый голос с порога, – даже не спрашиваете, кто пришёл.

Я уставилась на молодого красивого мужчину. Он мне кого-то очень сильно напоминал, но сообразить, кого я так и не могла.

– Мы с вами знакомы?

– Угу! – я посмотрела в смеющиеся зелёные глазища. – А вот чем отличается пестик от тычинок, я до сих пор не знаю.

– Женечка Титов, – я чуть было не съехала по стенке, пришлось схватиться за дверь. В глазах парня тут же зажглось беспокойство.

– Вам плохо?

– Нет – нет. Просто от неожиданности. Не поверите, но я только что вас вспоминала, – Женя скептически хмыкнул. – Ой, что же это мы на пороге стоим. Проходите, Женя. Я вас чаем напою.

– Кофе, – он снова улыбнулся, – терпеть не могу чай.

Мы прошли на кухню, и я усадила его за стол, а сама занялась приготовлением кофе, исподтишка рассматривая своего гостя. Он очень изменился, Уже не было вихрастого озорного мальчишки, который как-то раз стащил у матери на работе скелет и усадил его на моё место. Передо мной сидел уверенный в себе мужчина, от него просто веяло внутренней силой. Единственное, что осталось прежним – это веснушки.

– Простите меня, Женя, но чем обязана вашему визиту?

– Этому, – он выложил на стол моё письмо и пытливо посмотрел мне в глаза, – вы его написали Родьке.

– Да, – я удивлённо рассматривала конверт, – но какое отношение господин Самойлов имеет к вам?

– Он мой брат по отцу. Следовательно, Лиза сестра, как ему, так и мне.

Я потрясённо опустилась на стул. Вот это поворот. Очень интересно, а Евгений тем временем продолжил:

– Родька взять девочку не сможет. Я смогу. Вот только, – он нервно покрутил обручальное кольцо на пальце, мой взор невольно приковало к нему. Красивое, изумруды видимо под цвет глаз подбирались. На сердце вдруг стало легко. «Лизочка не останется одна, а парень женат и это тоже хорошо», – оформилась в моём мозгу мысль, но тут же сменилась другой. – «Он сказал вот только… А может его жена не горит желанием брать ребёнка?» Сердце снова сжалось, а я почувствовала себя, сидящей на качелях.

– Ваша жена не хочет брать чужого ребёнка? – в моём голосе невольно появилась печаль.

– Что? У меня нет жены, – он посмотрел мне в глаза.

– А это? – я дотронулась до обручального кольца.

– В этом и проблема. У меня нет жены, – ещё раз повторил он. – Зато у меня есть муж. И он против девочки ничего не имеет. Лёнька очень любит детей. И мы с удовольствием возьмём вас к нам. Если… – он не стал договаривать, всё и так было понятно.

Если мне не будет противно, и я смогу доверить ребёнка, таким как они. Я закрыла глаза. Воспитание орало, что всё это неправильно, что надо послать его подальше. Но прожитые годы заставили этот голос внутри меня заткнуться. Если я сейчас начну осуждать его, то чем буду лучше Рудольфа с Оксаной, которые травят мою девочку, только из-за того, что её мать оступилась?

– Знаешь, – я открыла глаза и решительно перешла на ты, – я предоставлю право решать Елизавете. Захочет она, то и я никуда не денусь. И не переживай, на твою ориентацию буду смотреть в последнюю очередь. А вот за тем, как ты будешь относиться к Лизе, прослежу. А теперь расскажи немного о себе и своём… – тут я немного запнулась, – партнёре.

– Что вы хотите услышать? Я – экономист. Лёнька – хирург. Кандидат медицинских наук, сейчас пишет докторскую. Скорее всего защитит, он у меня целеустремлённый. Меня вот только на кандидатскую хватило и то, потому что профессор, курирующий мою дипломную работу в институте, настоял. Да и заниматься наукой мне некогда, на мне бизнес висит, – он по-мальчишески озорно улыбнулся, – в количестве двух штук.

Женя собрался продолжить, но в это время хлопнула входная дверь и на кухню ворвалась Лиза.

– Бабуля, – начала она, но увидела гостя и переключилась на него, – а ты кто?

– А это, Лиза, Евгений Титов. Как оказалось он твой ближайший родственник. Брат.

– Охренеть, – девочка потрясённо распахнула глаза, – а Пашка говорил, что сказок не бывает. Ты мне поможешь? – Елизавета медлить не стала, сразу взяла быка за рога.

– В чём? – Женя заинтересовался.

– Отомстить! – девочка гордо подняла голову и решительно потрясла кулачком.

– О как! И кому же мы будем мстить, юная леди? – я смотрела на парня и понимала, что его откровенно забавляет происходящее.

– Да есть тут один. Рудик. – в голосе девочки было море презрения. – Светкин папаша. Он бабулю оскорбил.

– Рудик? – Женя перевёл взгляд на меня.

– Рудольф Мамонов, твой одноклассник бывший.

– Интересно, а ну-ка, – он приподнял Лизу и усадил на стул напротив себя, – расскажи-ка поподробнее.

Лиза, недолго сомневаясь, вылила на парня целый ушат информации, припомнив все детские обиды. Я же с удивлением смотрела, как Женя начинает злиться. Передо мной уже сидел не веселый добродушный парень, а хищник, готовый к прыжку. Лиза закончила свою пламенную речь и уставилась на брата.

– Титов, ты мне поможешь?

– Не фамильничай, Савина, – Лиза носила фамилию матери. – Тем более я уже семь лет ношу фамилию Эльдрсон. Меня дед усыновил.

– Круто, – Лиза решительно дёрнула его за руку. – Усыновляй меня. Я согласная.

– Не буду усыновлять, – Женька отрицательно покачал головой, а Елизавета надула губы. – Ты девочка, буду удочерять. Или, может, останемся братом и сестрой?

– Ну, уж нет, будешь папой. А то почему у Светки есть папа, а у меня нет?

– Резонно, – я видела, что он еле-еле сдерживает, рвущийся наружу смех.

А вообще, смотрела на них и давалась диву. Это ж надо, как быстро нашли общий язык, как будто сто лет знакомы были. Нет, Лиза у меня всегда была решительной девочкой и развитой не по годам.