Текст книги "Колибри (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Возьмите десять стульев, в один положите кнопку и предоставьте мне выбор, куда сесть. Догадываетесь, что получится? Правильно, я обязательно выберу стул с кнопкой, уколю задницу, на ней тут же образуется абсцесс, а все хирурги Москвы уйдут в отпуск. Это чтобы вы поняли масштаб моей проблемы. Есть такой французский фильм «Невезучие» с Пьером Ришаром в главной роли, так вот, мне иногда кажется, что этот фильм про меня.

Нет, на Ришара я не похож, хотя тоже блондин. Только роста во мне два с лишним метра, и вешу я более ста килограмм.

– Сёмочка, – насмешливый голос моего шефа вывел меня из состояния задумчивости, – хватит стоять на пороге, проходи уж, располагайся.

Я плюхнулся на офисный стул, стоящий около стола и он предсказуемо подо мной сломался. Женька заржал.

– Вот ведь сволочи, – я, потирая ушибленную пятую точку и пытаясь встать с пола, вскинул на него глаза, – продавцы, – пояснил он. – Сказали, что стул и бегемота выдержит. Вот теперь и не знаю, то ли ты тяжелей бегемота, толи в магазине имели в виду какую-нибудь их карликовую разновидность.

Женька откровенно потешался, а я не обращал внимания, привык, знаете ли. Перебрался на диван и осторожно сел. Шеф напряжённо следил за мной:

– Ты смотри, выдержал, а я уже думал, мебель в кабинете менять придётся, – его зелёные глаза просто искрились весельем. – Ладно, шутки в сторону, что тебе удалось узнать?

Меня всегда поражало, как быстро Женька умел перестраиваться на рабочий лад. Только минуту назад в открытую стебался, и вот уже серьёзен и сосредоточен.

– Ваш Мирск – небольшой городишко, всего восемнадцать тысяч жителей, – начал я, – половина из них работают на градообразующем предприятии.

– Расскажи мне что-то новое, – Женя откинулся в кресле и прикрыл глаза, – я там восемнадцать лет прожил.

– Предприятие производит турбины к самолётам, – невозмутимо продолжил я, – в девяностых годах из государственного превратилось в акционерное общество, причём акционерами стали сами рабочие предприятия. И вот тут начинаются чудеса. Если бы передо мной не было бумаг, я бы никому не поверил. Предприятию повезло, у его руля встал честный и самое главное, очень хозяйственный человек. Он смог так организовать работу, что завод начал приносить прибыль. Сначала мизерную, её хватало только на выплату зарплат, и ни о каких дивидендах речи быть не могло. Но производство неуклонно развивалось, постепенно выходя из кризиса. Несколько человек вовремя сообразили, что им сулит будущее и начали скупать акции. В итоге всё сосредоточилось в руках восьми человек: директора, который изначально владел десятью процентами ценных бумаг, двух замов, нескольких мастеров и… главного инженера. – Женька хмыкнул, главным инженером завода был его блудный отец. – Какое-то время всё было тихо и спокойно, завод процветал, акции приносили его владельцам стабильный доход, но два года назад всё резко меняется. Твой отец становится мэром и через месяц убивают генерального директора предприятия. И вот ведь странность, как раз перед смертью он продаёт свои акции новоиспечённому мэру. У твоего отца в руках оказывается двадцать один процент. В течение двух лет мэр не рыпается, тихо правит и всеми правдами и неправдами пытается посадить родной завод в экономическую яму. Угадаешь, зачем?

Женька, прищурившись, посмотрел на меня, я словно воочию видел, как напряжённо работают извилины в его мозгу.

– Завод перестаёт приносить прибыль, акции резко падают в цене, держатели намного легче расстаются с ними и это даёт возможность приобрести контрольный пакет. После этого словно по взмаху волшебной палочки заключается выгодный контракт, скорее всего с иностранной фирмой. К заводу возвращается рентабельность, и акции снова приносят доход. Я прав?

– Почти, – я смотрел на шефа с благоговейным восхищением, – ошибся лишь в одном пункте.

– Дай угадаю, налаживать работу завода никто не собирается? Так? Его просто продают по частям. Кладут в карман бешеные бабки и умывают руки?

– Точно, – я кивнул головой, – что будет с предприятием потом, никого не заботит. Деньги – главное. В итоге завод приказал долго жить, половина людей в городе без средств к существованию.

– Что ты предлагаешь? – Женька напрягся.

– Давай поиграем в Робин Гуда? – я аж заёрзал на месте от предвкушения. – Быстренько увожу контрольный пакет из-под носа твоего папашки, и мы благополучно налаживаем работу завода. Нам прибыль, жителям спокойствие. Только папаша твой с носом останется.

Женька скептически хмыкнул и крепко задумался.

– Всё это, Сёмочка, очень плохо пахнет. Ты забыл об одной мелкой детали…

– Какой?

– Кто-то же убил генерального директора, а где одно убийство там и второе. Уверен, что нас не грохнут, пока мы акции скупаем? Да и потом могут.

– Ты за кого меня принимаешь? – я фыркнул. – Всё сделаю по-быстрому. Никто ничего заподозрить не успеет. Только дай добро. И потом, Сева нам на что? Пусть обеспечивает безопасность.

В это время дверь кабинета с треском открылась, и в помещение ввалился разъярённый донельзя Леон.

– Я сейчас дам вам добро, такое добро устрою, что ты, Женька у меня на попе ровно сидеть не сможешь! А тебе, махинатор отечественный, повезёт, если я тебя не убью. Вы что удумали? Жить надоело? Решили добровольно в яму со змеями спуститься?! Так я и знал, Женька, что тебя в Мирск одного отпускать нельзя. Вендетту решил затеять? С отцом поквитаться?

– Ну, что ты как орешь? Всех рыб в аквариуме распугал, – улыбнулся Женька, но вдруг напрягся. – Подожди-ка, а ты откуда знаешь, о чём мы говорили?

– Сердцем почуял неладное, – тут же сбавил обороты Леон.

– Сердцем, говоришь? – Женя вплотную подошёл к своему супругу и выдернул из его уха маленький наушник. – Не знал, что у тебя сердце в ушной раковине располагается. Семь лет живу с мутантом и понятия об этом не имею.

Подслушиваешь, милый?

– И что? За вами глаз да глаз нужен. Робин Гуды хреновы.

– Сёмочка, инициируй скупку акций, я даю добро. Можешь использовать мой личный счёт, – кинул мне Женька и я встал.

– Поеду в Мирск, можно Севу с собой возьму?

– Бери, – Женька повернулся к Леону, – а с тобой, милый, нам нужно серьёзно поговорить.

Я тихо выскользнул за дверь, радуясь тому, что мне действительно повезло. Меньше всего я бы хотел сейчас оказаться на месте Леона.

Глава 30

Евгений.

Я посмотрел вслед спасающемуся с поля боя Сёмочке. Ретировался он быстро, оставив нас с Лёнькой вдвоём. Мы стояли и буравили друг друга злыми взглядами. Самый настоящий поединок. Кто кого! Если вы думаете, что Лёнька сдался первым, то зря.

– Сел. Быстро. – Зло прошипел он, и я покорно плюхнулся на диван.

Лёнька был в гневе, таким я его не видел ещё ни разу. Он напоминал котёл, вся вода в котором превратилась в пар и не может найти выхода. Гнев внутри него клокотал и тоже искал выход.

– Не понимаю, у тебя неизвестная науке болезнь? – он говорил очень тихо, почти на грани слышимости, а я, вникнув в вопрос, удивлённо приподнял бровь. – Иначе я твоё безответственное поведение объяснить не могу. Видимо, в какие-то моменты твои мозги переходят в жидкое состояние и отказываются тебе служить.

– Да что я такого сделал? – взвился я, но тут же захлопнул рот.

– Что ты сделал? Да ничего особенного! Просто влез в аферу, где с лёгкостью убивают людей!

– Мелочь какая, – я беспечно пожал плечами. – Можно подумать, в первый раз. Я научился быть осторожным.

– О, да! Вот только жаль, что так и не научился думать ещё о ком-то, кроме себя и своих сиюминутных желаний. – Лёнька стремительно подошёл ко мне и больно схватив за волосы, поднял мою голову, заставляя смотреть ему в глаза. Верите ли, я впервые не на шутку испугался. Его глаза потемнели от гнева. Почувствовал себя мышонком, которого поймал большой злой кот. Захотелось забиться в норку.

– Ты рассуждаешь о любви к семье. Мол, она у тебя всегда на первом месте и ты ради неё пойдёшь на что угодно и никому не дашь её в обиду, – я молча смотрел на него, не понимая, к чему он клонит, – Так почему же ты сам так подставляешь свою семью?

– Да с чего ты взял? – начал я и тут же почувствовал, как его рука ещё сильней сжала мои волосы, стало очень больно.

– С чего? – он отшвырнул меня, и я ударился головой о спинку дивана. – С того, что тебя попытаются остановить. Там, где замешаны большие деньги и люди, им поклоняющиеся, нет ни совести, ни благородства. Они не гнушаются никакими методами. Ты, так понимаю, заявление в органы опеки уже подал?

Я похолодел, понимая, к чему он клонит. Невероятный стыд затопил меня до основания.

– Вижу, дошло! Значит, не совсем безнадёжен. – Лёнька отошёл к окну. – Как на тебя легче всего повлиять? Через семью. Где убийство, там и похищение, и шантаж. Маленькая девочка, у которой и так не очень много было счастья, станет заложницей взрослых игр. А может, и её бабушка, старая больная женщина. А всё почему? Потому что вновь испечённый папочка в детстве не наигрался. Подавай ему казаков-разбойников, адреналина, видите ли, в крови не хватает,– Лёнька устало опустился в кресло. – Займись парашютным спортом, безопаснее, знаешь ли.

Стыдно. Я рванул вперёд и плюхнулся перед Лёнькой, упёршись лбом в его коленки.

– Прости меня. Прости. Я непроходимый идиот. Лёня… – поднял глаза, пытаясь встретиться с ним взглядом, но он на меня не смотрел. – Прости…

Он тяжело вздохнул.

– Женя, ты, как я понял, уже влез в банку с пауками, так?

– Так, – тяжело вздохнув, снова спрятал лицо у него в коленях и почувствовал, как его рука ложится мне на волосы. Стало чуть легче. Шанс, что простит, есть.

– Так я и думал. Тогда слушай меня внимательно, сделаешь так, как я скажу. – Я согласно закивал, сейчас я готов был согласиться на что угодно. – Едешь в Мирск и немедленно перевозишь девочку и бабушку сюда. Усиливаешь охрану дома. И можешь валить куда угодно. Я тебя не задерживаю.

Он резко поднялся и вышел. А я глухо застонал, рано радовался, так легко не отделаюсь. От того, что виноват сам, было ещё хуже. Что делать? Мысли испуганно бились в черепной коробке. Если Лёнька от меня уйдёт, я не проживу больше трёх дней. Что семь лет назад, что сейчас, для меня со временем ничего не меняется. Он для меня навсегда останется центром моей личной вселенной.

Я вскочил и ринулся за ним.

– Лёнька, – догнав, прижался к его спине, – не бросай меня. Я не смогу без тебя жить. Не надо.

Он резко повернулся, пристально посмотрел на меня и тяжело вздохнув, притянул к себе. Видимо, в моём голосе был такой ужас от открывшихся перспектив, что это невольно его задело. Он улыбнулся и поцеловал меня в макушку.

– Я уж думал, на свете нет ничего, чего бы ты боялся, рад, что был неправ. Пообещай мне, – он чуть отстранился и взял моё лицо в ладони, – поклянись, что будешь очень осторожен. Такого, – он отпустил моё лицо и, расстегнув две верхние пуговицы моего костюма, провел пальцами по шраму от пули, – я больше выдержать не смогу.

Усиленно покивал головой и прижался к нему, вдыхая запах моря и ромашек, самый любимый запах на свете, потому что его.

Люсьен.

Я поморщился и попытался прогнать солнечный луч, нагло скользивший по моему лицу. Лучу на все мои манипуляции было откровенно пофиг. Он продолжал свой путь, норовя попасть мне в глаза. Устав бороться, я сдался на милость победителя и сел в кровати. Уже утро. Алекса будить не хотелось, детям нужен здоровый сон, вот только все мои благие намерения пошли прахом. В дверь неистово забарабанили.

– Вставайте, сони! Солнце уже высоко. Нас ждут ангелы и кладбище, – Мэтти, видимо, жил по принципу: сам не спишь, не дай другому.

Алекс приоткрыл один глаз и умоляюще посмотрел на меня.

– Люсь, убей его и возвращайся, – дав напутствие, он попытался свернуть вокруг себя кокон из одеяла и продолжить спать.

– Вставай! Мэтти прав. Позавтракаем и пойдём на поиски. До кладбища путь неблизкий, а по жаре тащиться не хочется.

Алекс, ворча, выбрался из постели и потопал к себе – принимать душ и одеваться.

– Где он? – Мэтти нетерпеливо стучал вилкой по тарелке. – Сколько можно одеваться? Он что, решил весь гардероб перемерить? Хуже девчонки.

– Стремление хорошо выглядеть не делает меня девчонкой, – назидательным тоном проговорил Алекс, показавшийся в дверях столовой, а мы с Мэтью в очередной раз зависли. Чувствую, скоро нам нужно будет куда-то присобачить кнопку: «перезагрузка».

Мэтти встал, и, подойдя к Алексу, протянул руку к виднеющемуся из-под короткой маечки пупку.

– Класс, я тоже такой хочу!

– Не лапай, – Ал стукнул парня по рукам и улыбнулся мне, а я продолжал неотрывно смотреть на искрящуюся бриллиантовую капельку пирсинга.

– Когда ты успел? – облизнул пересохшие губы: соблазнительно, чёрт побери. Очень хотелось очертить эту капельку рукой, пройдясь по шёлковистой коже живота, а ещё тянуло прикусить это место зубами.

– Да он у меня года два, правда, надевал только на выступления. – Ал сел на своё место.

– На какие выступления? – тут же заинтересовался Мэтти.

– Стриптиз танцевал в клубе, – с невозмутимым видом ответила Дюймовочка.

– Как стриптиз? Ты же ещё несовершеннолетний.

– Ты думаешь, это его могло остановить? – я с изрядной долей скептицизма посмотрел на Мэтью.

– Его – нет, – Мэтти вздохнул, – я так думаю, пусти ему навстречу поезд, свернуть придётся именно поезду.

– Мы вроде куда-то торопились? – невинно поинтересовался Алекс. – Кто-то что-то про кладбище говорил и про жару.

День действительно выдался очень жарким, а путь оказался совсем неблизким, хотя от дома казалось, что старое кладбище недалеко. Мальчишки покосились на небольшой рюкзак в моих руках.

– В поход собрался? – съехидничал Мэтти.

Я не стал отвечать, просто загадочно улыбнулся. Через полчаса Алекс застонал.

– Пить хочу.... Люсенька, я пить хочу… Мне жарко…

– Блин, – Мэтт недобро посмотрел на него. – Я тоже хочу, но не ною же.

– Может, ты жару, легче переносишь? А я сейчас умру от обезвоживания. – Алекс сел на обочину дороги. – Не пойду дальше.

Я открыл рюкзак и достал бутылку с минеральной водой.

– Так я и знал, что этим всё кончится. Теперь понятно, зачем нужен был рюкзак? – понаблюдал за жадно пьющими мальчишками – они умудрились за несколько секунд опустошить бутылку. – Пошли дальше?

Минут через пятнадцать мы, наконец, достигли цели и разбрелись по дорожкам, пытаясь отыскать ангела, которому надо было пожать крыло.

Фигур ангелов было очень много, но все они нам не подходили. Через час бесполезных поисков мы встретились в центре погоста.

– Такими темпами мы тут не один день проторчим. Такое ощущение, что кроме как ангелов на могилах больше было нечего поставить.

– Знаете, – Алекс вытер вспотевшие руки о шорты, – а в записке говорилось об ангелочке, а не об ангелах. Может нам нужно поискать фигурку маленького ангела?

– По-моему он прав, должен признать, что в его голове всё же больше чем одна извилина, – Мэтти осмотрелся вокруг. – Давайте поищем ангелочка.

Ангелочек оказался одним единственным. Был он расположен на могиле Агнесс Дюпри, умершей в возрасте пяти лет. Во всяком случае, так было написано на могильной плите, в изголовье которой и стоял искомый ангел.

Алекс потянул за крыло, и оно очень легко сдвинулось с места. Надгробная плита тут же сместилась, открывая спуск вниз. Опять лестница и темнота.

– Придётся идти за фонариком, – с сожалением протянул Мэтт, пытаясь заглянуть внутрь склепа, а это, видимо, был именно склеп.

– Фонарик я взял, – достал из рюкзака довольно мощный фонарь. – Как вы думаете, стоит ли туда спускаться всем? Думаю, кто-то должен остаться снаружи. На всякий случай.

– Я один не останусь, – надула губы фея, – пусть Мэтти остаётся.

– Как скажешь, – легко согласился тот, – только вы давайте быстрей.

Включив фонарь, мы с Дюймовочкой осторожно стали спускаться вниз, быстро достигнув достаточно просторной комнаты. Гроба там не наблюдалось, зато стояли письменный стол, стул и небольшая кушетка.

– Хорошо устроилась покойница, – нервно хихикнул Алекс.

Я уже хотел было его одёрнуть, но в это время послышался отчаянный крик Мэтти:

– Ребята!

Я метнулся к выходу и с ужасом увидел, как могильная плита с тихим зловещим шорохом занимает своё исконное место.

Глава 31

Люсьен.

– Замуровали, демоны! – нервно хихикнул Алекс. – Как удобно, тут тебе сразу и могила, и плита надгробная, и памятник. Жаль только, фамилий и эпитафии не будет.

– Обнаружил в себе склонность к чёрному юмору? – я поставил фонарь на пол и, поднявшись к плите, отрезавшей нас от мира, прислушался.

Было тихо, затем об плиту что-то ударилось, и снова всё смолкло.

– Мэтти, – позвал я, – Ау, ты меня слышишь? Меня вообще кто-нибудь слышит?

Звенящая тишина была мне ответом. Придётся выпутываться своими силами. Я надавил на плиту и поднатужился, пытаясь столкнуть её с места, естественно, у меня ничего не получилось. Видимо, механизм, приводящий плиту в действие, не менее надёжно её блокировал.

– Я так думаю, что нужно поискать кнопочку. По-другому вряд ли откроешь, – глубокомысленно изрёк Алекс.

Я обернулся к нему. Он стоял у письменного стола и перелистывал тетрадку, лежащую на нём.

– Ты посмотри, как интересно, – он быстро пробегал глазами страницы, – прадед создал здесь себе убежище. Никакой Агнесс Дюпри не существовало. Охренеть. Нет, предок или перечитал авантюрных романов, или страдал крайней формой паранойи, или то и другое вместе. Кстати, там над кушеткой веревочка, дёрни за неё, плита и откроется.

– Издеваешься? Я тебе кто? Красная Шапочка? – хмыкнул я.

– Серьёзно, Люсь, здесь так написано. Читаю: для того, чтобы открыть плиту изнутри, потяните за верёвку над кушеткой.

Я забрался на кушетку и исследовал стену в поисках верёвки:

– Нет здесь ничего. Ни верёвки, ни шнурочка, даже завалящийся ниточки нет. Поищи другой способ.

– Другого нет, – Алекс закрыл тетрадь. – Поздравляю тебя, ты умрёшь в моей охренительной компании. Ты рад?

– В экстазе, – буркнул я.

– О! А вот и ещё одна записочка, – мальчишка поднял с пола листок бумаги и выразительно прочитал. – Как сюда, так и отсюда. Настала пора посмотреть на всё при свете полуденного солнца.

– Да, шиза к твоему предку явно подкралась незаметно. И зачем такие сложности? То полнолуние, то полдень.

– Я так понял, нам надлежало вернуться в дом, дождаться солнечного полдня и снова активировать медальоны? – Алекс сел на кушетку и обхватил себя руками. В склепе было достаточно холодно, а он был в короткой майке и шортах.

– Ты правильно понял. Когда выберемся отсюда, проверим.

Я сел рядом с ним, откинулся на стену, и притянул его к себе на колени, крепко обняв.

– Ты думаешь, мы выберемся? Я сильно сомневаюсь. Мы же даже никому не сказали куда идём. И Мэтти… Что могло с ним случиться? – Алекс доверчиво прижался головой к моему плечу.

– Что с Мэтти, я не знаю. Надеюсь, что всё хорошо, и он уже побежал за помощью. И мы обязательно выберемся. Надо верить в лучшее, – поцеловал я его в висок.

– А пока что? Будем обустраиваться, гнездо совьём? – улыбнулся Ал.

– А пока, Дюймовочка, поговорим на отвлечённые темы, – я притянул его поближе, сомкнув руки у него на животе.

– Вот, кстати, по поводу Дюймовочки и поговорим…

– Тебе не нравится, что я тебя так зову? – усмехнулся я, ткнувшись губами в его шею.

– Я не об этом. У меня научное наблюдение, – захихикал Алекс, – в нашей семье целых три гейские пары.

– Леон с Женькой, Родька с Олегом, а третья, это я так понимаю, мы? – я обнаглел и прочертил на его шее влажную дорожку языком. Алекс дёрнулся и порывисто вздохнул.

– Ну, да!

– Да ну? А мы пара? – я добрался до его ушка и прикусил мочку.

– Судя по тому, что ты сейчас делаешь, думаю да, – с придыханием ответила фея. – Дай договорю. – Он попытался уклониться от моего следующего поцелуя-укуса, но я ему не позволил.

Повернул его голову к себе и впился в соблазнительные губы. Боги, я схожу с ума от его вишнёвой помады. Целовал нежно, ласково. Дразня, провёл по его губам языком, слизывая остатки вишнёвого вкуса. Алекс слегка приоткрыл рот, пропуская мой язык внутрь, позволяя мне ласкать жаркую влажную глубину. Как же он целуется! У меня просто крышу срывает. Через минуту, вспомнив о том, что нужно дышать, я оторвался от него и, облизнувшись, спросил.

– Так о чём ты говорил?

– А? – Алекс попытался сосредоточиться на вопросе, поначалу у него это получалось плохо, но, наконец, он собрался. – Вот посмотри, у всех наших пассивов есть прозвища. У Женьки…

– Он не совсем пассив, он «уни», – улыбнулся я.

– Серьёзно? – протянул Ал и посмотрел на меня странным взглядом, я в ответ усмехнулся, прекрасно понимая, о чём он подумал.

– Прикидываешь, сможешь ли справиться с ролью актива? – поинтересовался я.

– Ну да, – протянул Алекс, но тут же спохватился, – да ну… Тьфу на тебя. Не сбивай с мысли. Так вот. Женьку Леон называет бельчонком или солнышком. В принципе можно считать, что оба прозвища мужского рода. Солнышко, оно, конечно, среднего, но всё равно… Олега называют или одуванчиком, или ванилькой. Здесь уже появилось прозвище женского рода, но и мужского есть. А вот ты меня зовёшь или Дюймовочкой, или феей. И всё женского рода, – с печалью в голосе закончил Алекс.

– Тебя это напрягает? – заинтересовался я.

– Я иногда думаю, что природа хотела сделать меня девочкой, но её кто-то отвлёк, и по недоразумению у меня в штанах появился член. А во всём остальном… – Ал безнадёжно махнул рукой.

Я рассмеялся, запуская руку ему в волосы.

– Меня устраивает то, что находится у тебя в штанах. И рад, что природа рассудила именно так, и ты всё же родился мальчиком. И, кажется, я тебе это уже говорил. Ал, не заморачивайся.

– Не буду, – он повернулся, оседлав мои бёдра, – ты когда-нибудь в склепе трахался?

– Пока, нет… – я опустил руки ему на бёдра и погладил их.

– Меня обнадёживает это пока. Я замёрз. А что у нас лучше всего согревает? – спросил он и тут же сам себе ответил. – Правильно, горячий секс, – посмотрел на меня и буркнул, – ну…

– Что ну?

– Чего ждёшь? Особого приглашения? Или ты открыл в себе задатки некрофила, и будешь ждать, когда я в мумию превращусь? – Алекс вжался в меня, давая почувствовать, насколько возбуждён.

– Заманчивое предложение. Но думаю, что такого долгого ожидания я не выдержу. Вот только и любовью мы заниматься не будем. Смазки нет, – развёл я руками.

– Плевать, – Алекс взял мою руку и втянул в рот два пальца, облизав их. – Так пойдёт?

Я смотрел на его горящую предвкушением мордашку и невольно улыбался. Маленькая развратная Дюймовочка. Моя Дюймовочка.

Прикусил его нижнюю губу и запустил руки под тоненькую майку. Нежно прошёлся руками по гладкой атласной коже, спускаясь к маленьким упругим ягодицам. Слегка сжал их.

– Будем считать, что ты сам напросился, но помни, я тебя предупреждал, – если честно, я был этому рад, хотел его до безумия.

Почувствовать его тело подо мной, снова услышать жаркие стоны и крики. И своё имя, произнесённое с придыханием. Меня просто трясло от предвкушения. Я опрокинул его на кушетку и накрыл своим телом, почувствовав, как его руки зарываются в мои волосы. Снова присосался к сладким вишнёвым губам, таким мягким и податливым, готовым на всё. Целовал до головокружения, до звёздочек перед глазами, а потом скользнул вниз, стащил с него ненужную сейчас майку и лизнул напрягшуюся горошинку соска, получив лёгкий стон в награду. Переместился ко второму, чтобы не обидеть, но надолго не задержался. Меня манила брильянтовая капелька, в свете фонаря переливающаяся всеми цветами радуги. Я обвёл её контур языком и, взяв в зубы, слегка потянул.

– Вот чёрт! – Алекс подался вслед за украшением.

Я тут же отпустил его, отодвинул языком и проник во впадинку пупка. Ал захныкал, прогибаясь, требуя большего.

– Горячий мальчик, отзывчивый, – я расстегнул его шорты и запустил в них руку, обхватывая возбуждённую плоть. Ласково провёл по нежной коже, очертив большим пальцем головку, которая уже сочилась от смазки. – Отзывчивый и мой! Никому не отдам.

Я сомкнул губы вокруг его члена, вбирая в себя. Протяжный стон, словно музыка. Ещё один и ещё. И вот уже не переставая, на одной ноте. Алекс метался, вскидывая бёдра, толкаясь в мой рот. Я не возражал, получая удовольствие от того, что ему хорошо. Стало почему-то важно довести его до экстаза. Заставить на секунду забыть обо всём на свете, кроме жаркой глубины моего рта. Вобрал его возбуждение так глубоко, как только смог, расслабил горло и тут же сглотнул.

– Боже! – вскрик и мальчишка выгнулся дугой, изливаясь в меня. – Боже, – уже тише.

Раскрасневшийся, с горящими глазами цвета расплавленного серебра, он сейчас как никогда походил на сказочную фею. Я крепко прижал его к себе, целуя гладкие щёчки и глазки, затянутые поволокой удовлетворённого желания. И зацелованные, искусанные губки. Так увлёкся, что не заметил, что его тоненькая ручка с аккуратненькими гибкими пальчиками вовсю ласкает меня. Пару толчков в сомкнутый маленький кулачок и я ухожу за грань, изливаясь с тихим стоном. С ужасом понимая, что сам не заметил, как даровал этой маленькой фее полную власть над своим телом и душой.

В теле, как всегда после оргазма, приятная расслабленность. Двигаться не хотелось, но нужно. Я вроде бы брал с собой влажные салфетки. Они нашлись в рюкзаке. Привёл в порядок себя и Дюймовочку, которая наотрез отказалась двигаться. Натянул на него майку, застегнул шортики и нежно поцеловал в пупочек. Маленькая капелька пирсинга, по-моему, стала моим персональным фетишем.

– Не снимай её, ладно? – ещё один лёгкий поцелуй.

– Хорошо, – Алекс блаженно улыбнулся, а я лёг рядом с ним, притянув к себе под бок. – Чем теперь займёмся?

Он прижался ко мне, и я понял, что его слегка знобит.

– Замёрз? Давай, буду греть, – обнял его покрепче, прижав спиной к своей груди, от его ровного тепла пригрелся сам и не заметил, как заснул.

Разбудили меня снова солнечные лучи, нагло бьющие в глаза и знакомый голос.

– Люсьен, просыпайся. Слава Богу! Я вас нашёл!

– Тьерри? – я резко сел. – Ты не представляешь, как я рад тебя видеть. Давно приехал?

– Два часа назад. Сюзи сказала, что вас не было почти весь день, и я забеспокоился. Нашёл в кабинете расшифровку записки и помчался на кладбище.

– Больше никого не видел? – я потряс Алекса за плечо. – Просыпайся, маленький, нас нашли. – Он не отозвался, даже не пошевелился. Было слышно только его хриплое дыхание, а ещё я ощутил, насколько горяча его кожа под моими пальцами.

– Твою ж мать! Тьерри, быстро домой и пусть Сюзи вызовет врача. – Он не стал спорить, кивнул и побежал в сторону дома. Я подхватил Алекса на руки и отправился следом за ним. Проклиная себя, на чём свет стоит.

Глава 32

Евгений.

Я бездумно вглядывался в дорогу, которая исчезала под колёсами моего автомобиля. На душе скреблись кошки. Мы с Лёнькой так окончательно и не помирились, и от того, что я вынужден был уехать, оставив многое недосказанным, было откровенно хреново. Как хотелось остаться и стереть недовольство, поселившееся в любимых голубых глазах. Заставить их снова смотреть на меня с безграничной любовью. Но вместо этого я наматываю на спидометре километры, всё дальше и дальше удаляясь от Москвы и от самого дорогого и близкого мне человека.

– Подумай над своим поведением, – это были его последние слова перед тем, как я уехал.

Подумай. И я думал, понимая, что Лёнька во многом прав, а я повёл себя безответственно. Какое мне дело до моего отца? Он исчез из моей жизни семь лет назад, да и до этого особого участия в ней не принимал. Мне давным-давно было пора отпустить его, изжить ненависть и помнить только о том, что этот человек подарил мне жизнь. Давно пора. Но я не мог. При любой мысли о нём во мне просыпался маленький мальчик, которому так хотелось доказать своему отцу, что он лучше всех на свете. Заслужить одобрение…

От этих мыслей разболелась голова. Я остановился на обочине, и вышел из салона, вдохнув воздух, пропитанный запахом асфальта, нагретого солнцем. Лёнька прав, я поступил необдуманно и глупо. Какое мне дело до человека, который не умеет любить никого кроме себя? Никакого дела. И вдруг, словно невесть откуда взявшаяся булавка, кольнула мысль, а не становлюсь ли я таким же, как он? Человеком, для которого важны только его сиюминутные желания, его амбиции? Страшно…

Прыгнул за руль и понёсся в сторону Мирска, стараясь больше ни о чём не думать. Но внутри продолжало стучать: «Я не он! Я не он!» У меня есть семья, которую я люблю: Лёнька с его неуёмной добротой и весёлыми искорками в глазах, которыми я так люблю любоваться. Мама с папой, принявшие меня, как сына и которые дали мне то, чем я был обделён – родительскую любовь. Дедушка с бабушкой, которые тоже любили меня, пусть по-своему, так, как умели, но любили. Алекс, вздорный неугомонный мальчишка, которого я, по сути дела, вырастил, и, наконец, Лиза. Я улыбнулся, вспоминая девчушку с русыми косичками и серьёзным, недетским взглядом на мир.

*****

– Привет, – улыбнулся я девочке, открывшей мне дверь.

Она молча посмотрела на меня и так же молча, не сказав ни одного слова, направилась в глубь квартиры. Я тяжело вздохнул. Да что за день у меня такой сегодня? Все на меня обижаются.

Я прошёл на кухню и застал там Клару Карловну.

– Добрый день, – улыбнулся я женщине и получил улыбку в ответ. Слава Богу, хоть один человек не выказывал недовольства моей скромной персоной. – Клара Карловна, кажется, я в чём-то провинился, не подскажите в чём?

– Э нет, Женечка, – старушка прищурила глаза и посмотрела на меня с доброй усмешкой, – выясняйте сами. Раз уж решили играть роль отца, то играйте по всем правилам. Скажу только одно, на месте Лизы я на вас бы тоже обиделась.

Тяжело вздохнув, потопал в комнату девочки. Лиза сидела на своей кровати в обнимку с большим плюшевым мишкой.

– И как зовут твоего друга? – я осторожно сел рядом.

– Тебе какая разница? – грубо ответила Лиза и уткнулась в плюшевую макушку.

– Я, наверное, должен попросить прощения. Но, милая, для начала мне надо понять, за что извиняться и боюсь, пока ты мне не скажешь, я не пойму. Чем я тебя так сильно обидел? – я взял её за руку и заставил посмотреть в глаза.

– Ты уехал, – тихо сказала девочка.

– У меня были срочные дела в Москве и они требовали моего присутствия, – я говорил серьёзно, словно со взрослым человеком.

– Ты уехал, – снова начала Лиза, – и даже не попрощался, и я не знала, вернёшься ты или нет. Вдруг я тебе совсем не понравилась и ты совсем не хочешь быть моим папой?

Вот чёрт! Захотелось, как следует врезать самому себе. Бесчувственное бревно, а ещё недавно в высокопарных выражениях рассуждал о том, как люблю семью. Прав Лёнька, ой как прав. Говорить мало, нужно ещё, чтобы и поступки со словами не расходились.