Текст книги "Колибри (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Дюймовочка, – я всплеснул руками, – и тебе не противно будет кусать чьи-то ноги?

– Почему ноги? – опешил Алекс.

– Так выше ты не достанешь, – засмеялся я, а Ал оскорбился. Он болезненно переносит замечания по поводу своего роста. – Ревнуешь?

– Нет, ограждаю тебя от необдуманных поступков. Не дай бог женишься, а дети в мамочку пойдут. Такие же глупые, – прошипел парень.

– С чего ты решил, что Екатерина глупая? И потом, хотя бы в моде она точно разбирается, – во мне проснулся дух противоречия.

– Хм, – Алекс хмыкнул и обратился к девушке. – У вас великолепные туфли.

– О да! – Екатерина расцвела улыбкой. – Италия. Натуральная кожа.

– О, – Алекс наивно захлопал глазами, – не знал, что в Италии до сих пор водятся животные под названием «клеёнчатый дерматин». Их разве не всех перебили?

Я сдавленно хрюкнул, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех.

– А это что? Такое редкое животное? – девушка благоговейно посмотрела сначала на свои туфли, затем на Алекса. – Впервые о нём слышу. Ой, надо Таньке позвонить рассказать, какие я себе туфли на распродаже отхватила.

– Браво, молодой человек! – послышался бархатный голос сзади нас. – Я так понимаю, мне указали на то, что надо менять персонал.

Алекс повернулся и улыбнулся подошедшему мужчине, а я словно налетел на невидимую преграду. Я хорошо помнил этот голос. Оглянулся и уставился на … Егора.

Выглядел он всё так же потрясно, как и семь лет назад. Сколько ему сейчас, тридцать семь?

– Здравствуй, Егор. – Постарался предать голосу полнейшее равнодушие.

– Люсьен? Рад видеть тебя, котёнок, – он улыбнулся и переключился на Алекса.

– «Клеёнчатый дерматин»? Остроумно… – Он посмотрел на вешалки, которые Алекс держал в руках. – Я смотрю, вы разбираетесь в моде.

– Немного, – ответил Алекс, почему-то при этом упорно глядя на меня.

– О! Приятно слышать. Может, составите мне сегодня компанию за ужином? Поговорим о новых модных тенденциях. – Егор улыбнулся масленой улыбкой, и окинул Алекса откровенно оценивающим взглядом.

– И что потом? – я с удивлением увидел, что в глазах моей Дюймовочки появляется гнев.

– А дальше посмотрим, – Егор подошёл совсем близко к мальчишке и нагло провёл рукой по его груди, скользя к паху, – я уверен, тебе понравится. Люсьену вот точно нравилось.

Я сжал кулаки, но не успел ничего сделать. Алекс подался вперёд и вцепился рукой Егору в пах, сжав его хозяйство так, что побелели даже пальцы на руках.

– С такими козлами, как ты, дел не имею, – прошипел он, – и прими совет, держи свой член в штанах, а то оторвут ненароком. Тебе повезло, что я не такой кровожадный. А теперь извиняешься и расходимся.

На глазах Егора выступили злые слёзы, а я с восхищением смотрел на Алекса. Просто кладезь сюрпризов.

– Не слышу извинений…

– Простите, я был неправ, – пропищал Егор.

– Вот и славно… – Алекс улыбнулся и отпустил его.

– Ах, ты, сука малолетняя, – тут же взревел мой бывший любовник.

Он рванул к Алу, но его перехватил я:

– Только тронь мою Дюймовочку! – я перехватил занесённую руку. – Я не буду таким снисходительным, и ты у меня запоешь фальцетом.

– Смелый стал? – Егор гаденько улыбнулся. – Теперь не тебя трахают, а сам трахаешь…

Перед глазами всё поплыло, и я врезал ему в челюсть. Девчонки продавщицы взвизгнули, а Алекс завороженно посмотрел на валяющегося, на полу Егора.

– Интересно, нокаут или нокдаун? Кто-нибудь, посчитайте до десяти и принесите шефу воды. Люська, а ты, оказывается, страшен в гневе.

Я потеряно посмотрел на него:

– Пойдём, нам пора! Пойдём… – Он кивнул, взял мою протянутую руку, и мы вышли из магазина, спустившись к машине.

– Классно получилось! – Алекс кинул покупки на заднее сидение. – Тут тебе и шопинг и шоу-программа.

– Ал, а ты…

– Ой, Люсь, – перебил он меня, – ты меня просто плохо знаешь. Боюсь, когда откроются мои секреты, ты со мной общаться не захочешь. Хотя, – он беспечно махнул рукой, – я год у Кирилла в клубе стриптизёром проработал. Мне ещё и не с такими козлами встречаться приходилось. Каждому надо было объяснить, что я только танцую и больше ничего. Спасибо Маздаму…

– Кому?

– Это мы Пашку-охранника так прозвали, – засмеялся Алекс.

– Стриптиз, значит? – я улыбнулся, – А для меня станцуешь, Дюймовочка?

Алекс как-то странно на меня посмотрел и прошептал:

– Если пообещаешь стать моим принцем и подарить мне крылья…

Глава 11

Леон.

Из Женевы мы с Женькой вернулись вместе, предварительно договорившись о встрече с Николя Митчеллом. Всё же условия контракта он предлагал сказочные, и отказываться от сотрудничества нам было невыгодно. Женька, правда, сильно переживал.

– Задницей чую какой-то подвох, а какой – понять не могу.

– Ты смотри, какая чувствительная у тебя задница, я то думал, что она только меня чувствует, – я притянул его к себе и вжался пахом в его ягодицы, – а она ещё и неприятности улавливает.

– Лёнька, – он решительно высвободился из моих объятий, – я сейчас не шучу. Мне всё, что происходит, очень не нравится…

Договорить он не успел, нас прервал телефонный звонок.

– Привет, Люсь. Что у нас плохого? – Женька прижал телефон подбородком к плечу, а сам стал натягивать рубашку. К сожалению, я не слышал, что ему говорит наш друг, но по тому, как менялось выражение лица моего мужа. Было ясно, что ничего хорошего в сказанном нет.

– Вот блядство! – Женьку аж перекосило. – Убью идиотов. А вообще, ты, Люсь, особо не переживай. Если Лекси отправить в лес к волкам, то я бы посочувствовал последним.

Люсьен что-то ответил и Женька захихикал:

– Понял уже…

-…

– Быстро.

-…

– И как?

-…

– Да ну… Серьёзно? Чуть яйца не оторвал? Силён малыш! – в голосе Женьки было искреннее восхищение. – Ты его всё же береги.

-…

– Счастливо, а с родственничками я поговорю, я с ними так поговорю, что они надолго запомнят.

Женька отключился и тяжело вздохнув, отбросил телефонную трубку на кровать.

– Я так понял, наш тихоня Алекс чуть кого-то импотентом не сделал? – я попытался снова обнять Женьку, но он опять вывернулся.

– Они Егора встретили…

– Этого мудака? – я зло прищурился. – Тогда жалею, что малыш не довёл начатое до конца. Я бы сам с удовольствием уложил его на операционный стол и кастрировал. Ладно, Бог с ним. Ты мне лучше скажи, в чём наши родственники провинились?

– А это ты позже узнаешь, я сейчас их к нам в гости приглашу…

Через час я сидел в гостиной в кресле и наблюдал за бушующим ураганом имени моего мужа. Сидел я тихо, прикрываясь медицинским журналом. В данной ситуации лучше, как говорится, притвориться ветошью и не отсвечивать. Поскольку громы и молнии, извергаемые Женькой, могли элементарно отрикошетить в меня.

– Сборище великовозрастных дебилов, – бельчонок носился из угла в угол, а Тимур, Машка и отец скромно сидели на диванчике, сложив ручки на коленях. Спорить с Женькой никому из них даже в голову не приходило. Правда, Машка с Тимуром иногда пытались оправдываться.

– О тебе вообще речь молчит, – Женька отмахнулся от Машкиных оправданий. – Вместо того, чтобы малыша поддержать, она истерики устраивает. Жалейте её, она виновата… Конечно, виновата. Так исправляй ошибки, а не новые создавай.

– Теперь ты, – мой супруг перевёл тяжёлый взгляд на Тимура, – ты его считаешь своим сыном?

– Сдурел, – вскинулся Тимка, – конечно…

– Тогда какого хера ты его отпустил? Почему не остановил? – Женька злился.

– Папа сказал… – начал Тимур.

– Папа сказал… – передразнил его бельчонок. – Тебе сорок лет… Папа ему сказал, а если он скажет, чтобы ты с крыши прыгнул, пойдёшь прыгать? Давно пора свою башку на плечах иметь, а не папиной пользоваться. Ты себя на место Лекси поставь. Ему все вокруг врали… Отец оказался не родным, любимый дед, соответственно, тоже. Малыш не знает, как теперь себя вести, а может, он вам и не нужен никому?

– Это же не так, – Тимур растерялся.

– Я это знаю, вы это знаете, а вот он не знает. Ему хотелось, чтобы вы его остановили, сказали, что ничего не изменится, что его по-прежнему любят. Так нет же… Хренушки… Вали, Алекс, на все четыре стороны.

Тимур понурился, признавая Женькину правоту, зато вскинулся до сих пор молчавший отец.

– С точки зрения психологии…

– И когда же ты окончил психологический институт? – Женькин голос стал ласковым, а я вжался в кресло и постарался перестать дышать. У тайфуна есть такое понятие «око дьявола» – центр урагана. Там тишина и спокойствие, но они обманчивы…

– Или ты на старости лет пару книг прочитал и возомнил себя крутым психологом? – голос моего мужа становился всё более вкрадчивым. – Знаешь, пап, от тебя я такого не ожидал. От кого угодно, но от тебя… Я думал, что ты Алекса поддержишь, а ты вместо этого с обвинениями кинулся. Тебе, видишь ли, не понравилось, что ребёнок играет… Да на то он и ребёнок, чтобы играть. Тебе что, его роли сильно мешали? Ты зачем в занозу полез? Подумаешь, стриптиз! Между прочим, Алекс классно танцует, я выступление посмотрел – обзавидовался. И за рамки приличия он никогда не выходил. Реализует ребёнок себя таким способом, тебе что, жалко?

– Да нет, – отец тяжело вздохнул, – мне тоже понравилось его выступление. Кстати, а ты как узнал, что он у Кирилла подрабатывает?

– Так же как и ты, напряг службу безопасности. После того, что случилось шесть лет назад, я его без присмотра оставить не мог. Сколько твоих людей за ним ходили?

– Двое, и я слежку снимать не стал... Мало ли что… – Папа устало откинулся на спинку дивана.

– Я тоже не стал, – Женька тяжело вздохнул, – но если Лекси об этом узнает, он нас убьёт.

– Ничего, выдержим. И я действительно виноват. Ещё и с угрозами влез…

– А уж это, вообще, ни в какие рамки не лезет, – Женька снова взвился, – шестнадцатилетнему пацану, сказать чтобы он не соблазнял двадцатипятилетнего мужика. А то я весь такой беспомощный, весь такой влюбчивый, что сразу поведусь и к нему в койку полезу… Тебе самому-то не смешно? Клинья он, видите ли, вбивать не должен… Он и не вбивает, просто у ребёнка гормоны играют, их направить в другое русло и никаких проблем…

– Другое русло – это Люсьен? – Тимур внимательно посмотрел на Женьку.

– Имеешь что-то против? – тут же окрысился мой муж. – Люська замечательный и малыша любит. Он с него пылинки сдувать будет. Да и характерец у Алекса не сахар, и Люська с его вдумчивым спокойствием и любовью ко всему миру для него самое то.

– Это ты как психолог говоришь? – тут же с сарказмом поинтересовался отец.

– Как человек… – отрезал Женька. – Значится так… Алекс с Люськой уже во Франции, дня через три мы с Леоном к ним поедем. И я захвачу ремень, поскольку Алексу тоже надо устроить хорошую порку и выбить глупые мысли. А теперь давайте пообедаем… Зря вы, что ли, тортики тащили. Задобрить меня решили?

Все расхохотались, снимая напряжение и настраиваясь на более миролюбивый лад. Какие бы неприятности нас не преследовали, мы знали, что преодолеем их. Семья поможет…

Ночью я проснулся от тихого всхлипа. Женька метался по подушке и что-то бормотал. Бельчонку явно снился кошмар. Я осторожно потряс его за плечо. Он не прореагировал. Я тряхнул сильнее, позвал:

– Жень, любимый, проснись.

Он резко сел в кровати и оглядел всё вокруг слегка безумным взглядом, затем застонал и повалился на подушки.

– Кошмар, чёрт бы его побрал.

Я обнял его и притянул к себе. Женька не сопротивлялся. Наоборот, что есть силы, вжался в меня.

– Женька, ты тогда был не виноват. Никто же не знал, что так получится… – я поцеловал его в макушку.

– Знаю, но от этого не легче. Алекс же был со мной, а я не уследил, на Алиску отвлёкся, на неё кто-то мороженое опрокинул. Вот сволочи, специально это сделали, чтобы меня отвлечь. – Женька закрыл глаза и уткнулся мне в плечо. – Самое обидное – шесть лет прошло, а мы с Захаром Петровичем так и не узнали, кто тогда Алекса выкрал, а главное, зачем? Раз, – Женька щёлкнул пальцами, – ребёнок испаряется со скамейки в парке. Два, – ещё один щелчок, – через три дня появляется на этой же скамейке спящим. С нас даже выкуп не потребовали, а у Алекса эти три дня из памяти словно вычеркнуты. Он их не помнит… Или не хочет помнить. Зацепок никаких. Мы не знаем, кто, почему и зачем? Главное – зачем? Если дело не в деньгах, тогда в чём?

– А ты не знаешь? Его родному отцу никаких требований не поступало?

Женька снова резко сел, и, застонав, вцепился в свою шевелюру.

– Мы с папой идиоты. Дебилоиды кретинские… Нам это узнать и в голову не пришло. Чёрт! Завтра с утра идём к Озёрскому, нужна его помощь. Только через магазин, – Женька, поерзав, удобно устроился в моих объятьях, – должен же я крестнице подарок купить.

Я засмеялся:

– Опять выпендришься? Мишка тебя когда-нибудь пристукнет.

– Да ничего он не сделает, – Женька беспечно махнул рукой. – Он слишком любит дочь, да и Лерка ему не позволит.

*****

У Михаила дома мы были в десять утра, он открыл дверь в халате, сонно моргая, увидев гостей застонал:

– Блин, а утро обещало быть добрым. Обмануло, сволочь.

– Но, но, – Женька отстранил Мишку от двери и вошёл в квартиру, – а то я решу, что ты не рад меня видеть. Кстати, где жена и моя крестница? Я ей подарок принёс, – Женька вынул маленькую коробочку и вложил Мишке в руки.

– Что там? – Озёрский покосился на подарок с опаской. Я его понимал.

Дочери Миши и Леры Анюте было пять лет. Она была бойкой, подвижной девчушкой, очень похожей на мать, только волосы не такие блондинистые. Когда она родилась, Женьке доверили стать крёстным отцом. Он подошёл к этому со всей серьёзностью. С тех пор малышку заваливают подарками. Мишка ругается, но сделать с Женькой ничего не может. Апофеоз наступил в прошлом году. Мой муж поинтересовался у девочки, что она хочет на день рождения.

– Самолётик, – пролепетала малышка.

– Только слишком большой не покупай, – вздохнул тогда Мишка, – а то ей неудобно играть будет.

Женькины глаза странно блеснули, а я замер от предвкушения. В день Анюткиного рождения, он вытащил меня и семью Озёрских загород, на аэродром. Подвёл к двухместному спортивному самолёту и торжественно произнёс.

– Мишка, я купил самый маленький. Как ты думаешь, ей удобно будет с ним играть?

Озёрский потерял дар речи, Лерка долго хохотала, а Анюта пребывала в полном восторге. У неё теперь был свой самолётик.

На новый год, случился следующий казус. Аньке бабушка прочитала про Париж, а в частности про Эйфелеву башню. Угадайте, что ребёнок попросил на новый год?

Мишка, тогда ехидно прищурившись, посмотрел на Женьку и спросил:

– Что делать будешь, крёстный?

– Придумаю…

Через три дня, семья Озёрских и мы в придачу, были в Париже и стояли на Эйфелевой башне, любуясь видами.

– Прости, маленькая, – Женька держал Анютку на руках, – чтобы купить башню в собственность, у меня денег не хватило. А вот посмотреть с неё и на неё мы можем.

Аня была покладистым ребёнком, вся в Лерку, поэтому согласилась подождать время, когда у дяди Жени хватит денег на то, чтобы Эйфелеву башню купить.

После таких подарков я Мишку понимал, он с опаской развернул коробку и облегчённо вздохнул. Там были маленькие золотые серёжки. Очень красивые. Где мы их купили и кому они принадлежали, а самое главное, сколько они стоили, я пока озвучивать не стал. Побоялся, что Мишку хватит удар, а он нам был нужен.

– Так где крестница? – Женька плюхнулся на диван.

– Они с Лерой у бабушки. Я сегодня за ними поеду. Со мной хотите?

– Заманчиво, – Женька печально вздохнул, – я давно на родине не был. Но не могу. Со временем туго. У меня к тебе Миша просьба. У тебя в Интерполе знакомые есть?

– Есть, конечно, – Мишка усмехнулся. После эпопеи с Женькиным наследством он перешёл работать к Алексею Сергеевичу, в прошлом году получил звание подполковника и стал его замом.

– Мне нужны сведения о человеке с именем Николя Митчелл. Сможешь достать?

– Смогу. Пару дней подождёшь? – Миша взялся за телефон, но Женька его остановил.

– И ещё… Как-то можно узнать не получал ли родной отец Алекса требований о выкупе или ещё о чём?

– Чёрт! – Мишка сразу понял, о чём Женька ведёт речь. Именно он занимался делом о похищении Алекса. – Мы тогда об этом даже не подумали. Идиоты!

– Согласен с тобой, но сейчас это можно выяснить, или в связи со смертью отца Алекса уже невозможно?

– Жень, я обещать не буду, – Мишка скривился, словно от зубной боли, ещё бы такой удар по профессиональному самолюбию, – но я очень постараюсь…

Глава 12

Алекс.

То, что Егор был бывшим бойфрендом Люсьена, я понял, но узнать, что между ними произошло, мне так и не удалось. Люська упорно отказывался говорить на эту тему.

– У тебя своё прошлое, у меня своё, – он нахмурился и отвернулся. – Незачем его ворошить, Дюймовочка. Лучше давай собираться, скоро вылет, а нам ещё до Шереметьево добираться.

Прособирались весь вечер и всё равно почти опоздали. Из-за меня, конечно. После того, как мы вернулись сначала за моим медальоном, оставленным в ванной, а потом за паспортом, времени почти не осталось и на посадку мы бежали бегом, успев в последнюю секунду.

Поднявшись на борт и плюхнувшись в кресло, я стукнул себя по лбу:

– Блин! Люсь!

– О Боги! – Он закатил глаза. – Что ты ещё забыл? Утюг выключить?

Я покосился на него и наткнулся на смеющиеся янтарные глаза. От его взгляда и улыбки почему-то стало жарко, а по моим щекам разлился румянец.

– И хватит ржать, – рявкнул я, чтобы скрыть смущение, – телефон забыл.

– Без него проживёшь, – Люсьен беспечно пожал плечами, – а нужно будет позвонить, возьмёшь мой.

И то верно, что это я дёргаюсь по пустякам. Устроившись поудобнее, настроил себя на увлекательный полёт. За три с половиной часа довёл всегда спокойного Люсьена до белого каления. Он держался из последних сил, отвечая на мои довольно глупые вопросы:

– Люсь, а сколько нам лететь? Люсь, а мы не разобьёмся? Люсь, а твои родители точно нас ждут? Люсь…

– Господи, – он закатил глаза, – мне и так не нравилось моё имя, а теперь я его просто ненавижу.

– Люсь, – снова затянул я.

– Что ещё, Дюймовочка? Что ещё тебе от меня надо?

– Да ничего, просто хотел сказать, что мы идём на посадку, – я пожал плечами и, наконец, отстал от него.

Таможню мы прошли на удивление быстро, дольше пришлось ждать свой багаж.

– Люсь, – Люсьен нервно дёрнулся, а я захихикал, – а как мы будем до твоих родителей добираться? Ночь всё-таки, такси ловить?

– Папа обещал прислать за нами машину, так что не волнуйся, на улице не останешься.

– Это хорошо, – я зевнул, – спать хочу и есть. – Прислушался к себе. – Но спать больше, с едой могу и до утра потерпеть.

Мы вышли из здания аэропорта и тут же услышали:

– Месье Люсьен, как я рад вас видеть, – рядом с входом стояли черная машина и мужчина лет тридцати пяти в чёрной форменной одежде.

– Здравствуй, Тьерри! – Люсьен пожал мужчине руку и улыбнулся, а я снова поплыл.

Зашибись, это меня теперь всегда от его улыбки будет на молекулы расщеплять, и я буду переходить в жидкое состояние? Вот я попал.

Наш шофёр затолкал чемоданы в багажник и открыл заднюю дверцу.

– Садитесь, молодые господа, – мужчина улыбнулся, – прокачу вас с ветерком по ночному Парижу.

– Люсь, а сколько нам ехать? И перестань дёргаться, я не виноват, что тебе дали такое дурацкое имя.

– Часа два. Нам за город. Родители живут в предместье Парижа. Кстати, из всей обслуги, только Тьерри говорит по-русски, все остальные говорят на французском. Это не станет для тебя проблемой? – Люсьен устроился рядом со мной на заднем сидении и притянул меня к себе под бок. Я не протестовал.

– А почему это должно стать для меня проблемой? – я перешёл на французский и стрельнул в Люську веселым взглядом. – Я очень образованный мальчик и знаю целых три языка помимо русского.

– Один из них французский, – Люсьен загнул палец на руке, – Второй? – выжидательно посмотрел на меня.

– Английский, конечно, – фыркнул я.

– Конечно, – он кивнул сам себе головой, – кто бы сомневался. А третий?

– Русский – матерный, – съехидничал я, – и он у меня получается лучше всего.

На самом деле, я могу свободно изъясняться на итальянском, но почему-то говорить этого не стал.

За время перелёта я устал до такой степени, что сил любоваться красотами ночного города у меня просто не было. Глаза слипались, я положил голову Люсьену на плечо и отбыл в царство Морфея. Было уютно и тепло. Мне снилось, что я куда-то лечу. Приоткрыл глаза и понял, что меня просто вынули из машины и куда-то несут. Вырываться и кричать, что я не девчонка, чтобы меня таскали, мне категорически не хотелось. Я и так знаю, что я не девчонка и доказывать этот неоспоримый факт никому не собираюсь. И потом… Мне приятно, что обо мне так заботятся. Я обнял Люсьена за шею и устроил голову у него на плече. Он тут же поцеловал меня в макушку.

– Проснулся, маленький?

– Нет, я сплю. И, вообще, не отвлекайся, неси дальше.

Я чувствовал, что Люсьен улыбается мне в волосы.

– Как скажешь, Дюймовочка. – Он крепче прижал меня к себе и внёс в гостевую комнату. Мягко опустил на кровать. – Сам разденешься или помочь?

– Помоги, – я вытянулся на кровати и блаженно закрыл глаза, – сам я сейчас даже пуговицы расстегнуть не могу. Да, и когда разденешь, не забудь на меня табличку повесить «Не кантовать! При пожаре выносить первым!»

Он осторожно стащил с меня футболку, когда его руки прошлись по моей коже, я распахнул глаза.

– Люсь, я сам. Я пошутил… Сам разденусь, ты что… – занервничал я.

– Э нет, малыш, я не понимаю шуток.

Люсьен расстегнул пуговицы на моих джинсах. Причём делал это он нарочито медленно, а я понял, что начинаю возбуждаться от его прикосновений. Мама дорогая! Где были мои мозги? В теле начиналась гормональная буря, а Люсьен будто нарочно издевался надо мной. Джинсовая ткань заскользила по моим бёдрам, а вслед за ней этот же путь проделали Люськины руки. Я проводил их слегка шальным взглядом и нервно вздохнул. В паху вдруг стало горячо, и я застонал, уткнувшись в подушки. Моё возбуждение невозможно было не заметить. Чёрт! Доигрался!

Люсьен повернул мою голову к себе и внимательно посмотрел в глаза.

– Никогда не нарывайся, Дюймовочка. На моём месте может оказаться кто-то другой и воспользоваться ситуацией. – Он вытащил из-под меня одеяло и укрыл им. – Спи, маленький! – Лёгкий поцелуй в лоб, от которого почувствовал себя умирающим, лежащем на смертном одре. Интересно, а если я его поцелую, что он делать будет? Уже потянулся к его губам, но Люсьен резко встал и направился к двери, на пороге обернувшись.

– Спокойной ночи, малыш. Приятных сновидений.

Спокойной ночи! Он что, издевается? Какая спокойная ночь в таком состоянии? Я слетел с кровати и отправился в душ. Мне нужна ледяная вода. Мне нужно много ледяной воды. А ещё мне нужно подумать… С чего это я так на него реагирую? У меня даже на Женьку такой реакции не было, а его я люблю… Вроде бы…

Выйдя из душа, кстати, холодная вода помогла слабо, и пришлось идти на крайние меры, повалился на кровать. Нет, думать не буду. Только не сейчас, когда вместо мозгов клубнично-малиновое желе. Завтра.

Утро встретило меня ярким солнцем и рыжей большущей собакой с улыбкой на морде.

– Привет! – я протянул руку и погладил псину. – А ты кто?

– Это Тики, – раздался весёлый женский голос с порога. – Она разбудила тебя?

В комнату вошла миниатюрная женщина и с улыбкой посмотрела на меня, а я натянул на себя одеяло. И почему вчера после душа не оделся? Вот теперь лежу тут голый. Нет, под одеялом конечно, но всё равно голый.

– Меня зовут Альбина Анатольевна, но ты можешь звать Аля. Меня все так зовут.

– Алекс, – вежливо представился я. – А вы мама Люсьена?

– Да.

– А где он сам?

– Поехал с отцом в парижский офис фирмы. Будут к обеду. Позавтракаешь со мной?

При упоминании о завтраке мой желудок громко заурчал, а женщина звонко засмеялась.

– Вижу, твой животик отвечает за тебя. Одевайся и спускайся в столовую. И не торопись, я тебя подожду.

Аля оказалась очень веселой и общительной женщиной. С ней было необычайно легко разговаривать, и как-то сразу забывалась разница в возрасте. Говорили мы в основном о картинах и художниках. Мне даже продемонстрировали небольшую коллекцию работ французских мастеров девятнадцатого века. А после мы пили кофе на террасе, и я любовался видом на ухоженный сад.

– Можно мне его нарисовать? – спросил я у мамы Люсьена.

– Конечно, если хочешь.

Я притащил альбом и, расположив его на коленях, стал рисовать, быстро водя карандашом по бумаге. Меня самого всегда завораживало, как так получается, всего несколько штрихов и вот уже на белом листе распустился цветок. Потом ещё один и ещё… а над ними небо и солнце, прячущееся за деревьями. Когда я рисовал, то выпадал из реальности, почти не замечая окружающее меня. Привычным жестом заправил за ухо упавшую на глаза прядь волос и услышал лёгкий вздох:

– О, да! Теперь я понимаю, что он в тебе нашёл.

– Что, простите? – я оторвался от рисунка и недоумённо посмотрел на Альбину.

– Ничего, – женщина улыбнулась, – это я сама с собой разговариваю, не обращай внимания. Хотя… Что тебя связывает с моим сыном? – она пристально посмотрела мне в глаза. – Прости, если лезу не в своё дело, но… Мне бы очень не хотелось, чтобы ему опять причинили боль. Её и так в его жизни было слишком много. Ты знаешь, что мы взяли его из детского дома?

Я только кивнул. Мне было интересно то, что она собиралась рассказать, и я не хотел спугнуть её откровенность.

– Все потом удивлялись, почему мы взяли такого большого ребёнка. Ему всё-таки уже было шесть лет, а я не могла ответить. Что сказать? Что он первый ребёнок, встретившийся мне в этом детском доме? Я немного заблудилась на территории и увидела на качелях маленького мальчика с книжкой в руках. Он сидел и сосредоточенно читал сказки. Я окликнула его, попросив проводить к директору, мальчик оторвался от книжки и посмотрел в мои глаза. Всё… Этого хватило. Грустные, янтарные глаза. Глаза взрослого на лице маленького ребёнка. Мне захотелось убрать из его взгляда эту никому не нужную взрослость. Ребёнок должен радоваться и его глаза должны сверкать счастьем, а не ждать очередного удара в спину. Люсьена мы усыновили. Казалось, что можно вздохнуть с облегчением, но… Он не верил нам с Денисом. Каждую минуту ждал, что мы отправим его обратно. Почти безвылазно находился в своей комнате, читая книги. Тихий, спокойный мальчик… Никаких проблем. «Да, мама! Хорошо, папа!» И постоянное ожидание наказания в детских глазах. Это убивало… – Женщина посмотрела вдаль. Погружаясь в воспоминания, а я сидел притихший, почти не дыша, боясь спугнуть откровение. – Однажды мы с мужем ушли в театр, а когда вернулись, то на пороге встретили встревоженную Лику. Оказалось, малыш разбил вазу и теперь сидит рядом с осколками и не трогается с места, только раскачивается как маятник вперёд – назад. Мы с Денисом бросились в комнату. Люсьен действительно сидел, прислонившись к стене.

– Маленький, что с тобой, ты порезался?

Я попыталась ощупать его, а он поднял глаза полные обречённой безнадёжности.

– Вы теперь отправите меня назад? Я же плохо себя вёл. Воспитательница сказала, что если я буду плохо себя вести, меня вернут назад. Я не хотел ничего разбивать, только посмотреть. Ваза такая красивая. Не удержал.

Из его глаз потекли слёзы, а Денис, подхватив его на руки и прижав к себе, сказал только одно:

– Малыш, ты можешь переколотить всё, что находится в доме, но это не заставит нас отказаться от тебя. Родители не бросают своих детей. Никогда, чтобы они не натворили.

– Меня же бросили…

– Значит, у тебя были неправильные родители, – мой муж улыбнулся и стёр с детских щёчек слёзы.

– А теперь правильные? – мальчик вдруг улыбнулся и мне на миг показалось, что в комнате засияло солнышко.

– Теперь правильные, – Денис подкинул его и поймал. А я поняла, что ради одной его улыбки можно пойти на многое.

Альбина замолчала, всматриваясь в притихший вдруг сад, а я, задумавшись, вдруг понял, что мама Люсьена права. Ради его улыбки можно пойти на многое…

Глава 13

Денис Игоревич – отец Люсьена.

– Господи, как же я устал, – сын откинул от себя очередную папку с отчётами и потянулся. – Устал и проголодался.

Его взгляд метнулся к часам, висящим на стене. Он скользнул по ним взглядом, а потом уставился на них и моргнул:

– Это что? Уже два часа? Вот ведь… – видимо, хотел выругаться, но, покосившись на меня, сдержался.

Я усмехнулся. Всё-таки приятно осознавать, что для твоего взрослого сына ещё важно твоё мнение.

– Какие-то проблемы? – я занёс очередную колонку цифр в программу и отключил ноутбук.

– Нам с Алексом в пять часов нужно быть у адвоката, а я ещё хотел пообедать. Только до дома добираться час в один конец, – он тяжело вздохнул.

– Не вижу причин для паники. Давай позвоним маме и пригласим их на обед в город, а потом вы спокойно поедете к своему адвокату, – я пожал плечами.

– Точно, – Люсьен улыбнулся, – умеешь ты, папа, всё сложное делать на удивление простым.

– Просто, – я встал и, подойдя к нему, постучал пальцами по его лбу, – нужно думать головой.

– Так я и думаю. Иногда, – он снова потянулся. – Ты позвонишь или я?

– Сам, – я взял телефонную трубку и набрал домашний номер.

– Привет, дорогой. Как у вас там дела? Вы скоро приедете?

– Да вот хотели, чтобы это вы приехали к нам. Сходим в ресторан.

– О! Хорошо. Алекс, – закричала моя жена, – собирайся, мальчики пригласили нас в ресторан.

Что ответил Алекс, я не услышал, отвлёкшись на Люсьена, который сгрёб со стола все проверенные папки и отправился в финотдел. Воспользовавшись отсутствием сына, спросил:

– Вижу, вы нашли общий язык. Ну и как он тебе?

– Это не телефонный разговор, Денис. Скажу только одно, он мне понравился. Милый мальчик. Хотя, после Егора мне понравится любой, кто не будет на него похож. Ладно, я не прощаюсь, Тьерри привезёт нас где-то… – она видимо посмотрела на часы. – Через час. В наш любимый ресторан?

– Конечно. Пока. Целую.

– Договорился? – Люсьен нарисовался на пороге, а я на секунду залюбовался собственным сыном.

Красив, зараза, захотел бы, любая была у его ног. Так ведь нет, нам подавай представителей своего пола. Они нам, видите ли, больше нравятся. Все мысли, естественно, оставил при себе. Я никогда не озвучу их вслух и приму любой его выбор. Мало ли, что я хочу, для меня намного важнее то, что хочет он. Когда-то я пообещал маленькому мальчику, что мы с Алей будем любить его, не смотря ни на что, и я намерен сдержать обещание.

– Они будут через час. И я, наконец, познакомлюсь с загадочным Алексом. А то вчера не удалось.

– Только в обморок сразу не падай. Предупреждаю сразу, ему уже шестнадцать.

– Совращаем малолетних? – оскалился я.

– Есть немного, – рассмеялся Люсьен. – Идём в семейный ресторан? Кстати, ты когда расскажешь маме, что купил его?