Текст книги "Колибри (СИ)"

Автор книги: Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Мне стало любопытно, и я подошёл ближе. Женька рассматривал иллюстрацию в книге, при этом вращая талмуд по часовой стрелке. Внимательно присмотревшись, я хмыкнул и тоже склонился над страницей, затем взял книгу в руки и покрутил:

– Интересно, где у этой картинки верх?

– Вот и я о том же. Уже минут пятнадцать пытаюсь решить эту загадку, – Женька печально вздохнул, а я прикрыл книгу и прочитал на обложке:

– «Камасутра для геев». И где ты это взял?

– Не поверишь, в местной библиотеке позаимствовал. Судя по году издания, купил её родной папа Лекси. Вопрос: зачем?

Мы снова уткнулись носом в книгу.

– Кем нужно быть, чтобы так изогнуться? – я в очередной раз повернул рисунок. – Это же никто не сможет повторить.

– Я бы, наверное, смог, – задумчиво протянул Женька. – А вот Лёньку после такого подвига пришлось бы вести в травмпункт, расплетать связанные в узел конечности.

Я окинул белочку задумчивым взглядом, с возрастом он не потерял гибкости и изящества, пришлось признать, что он смог бы ещё и не так изогнуться без вреда для своего здоровья.

– Ладно, – бросил книгу на стол, – ты собираешься одеваться или нет? Лёнька там уже целый список накатал.

– Айн момент, – Женька вытянул из шкафа предсказуемо зелёную футболку и натянул на себя. Затем пробежался по мне цепким взглядом и, задержавшись на трёх гвоздиках в левом ухе, ухмыльнулся.

– Классные серёжки, так и не излечился от пристрастия к небесно-синему цвету?

– А ты к зелёному? – парировал я.

Женя стрельнул глазами в мою сторону и, подойдя к зеркалу, вдел в ухо почти такие же гвоздики, как у меня, только, естественно, зелёные…

– Всё, я готов. Можем идти.

– Не прошло и года.

Мы быстро спустились вниз и подверглись тщательному осмотру со стороны Леона:

– Вы уверены, что идёте в магазин за покупками?

– Милый, – Женька развязано улыбнулся, – это не значит, что мы должны плохо выглядеть. Согласен, Олежка?

– На все сто, – я намотал на палец намеренно выпущенный локон и похлопал ресницами.

Бельчонок чмокнул мужа в нос и выхватил у того написанный список.

– Чао, дорогой. Мы постараемся не очень долго. Тебе же ещё готовить.

– А помогать мне вы не планируете? – насторожился Леон.

– Ванилька, мы планируем ему помогать? – Женя вопросительно посмотрел на меня.

– Я точно – нет. Мы с кухней несовместимы. В нашей семье готовит Родька. Если хочешь, могу ему позвонить. Пригласить.

– Спасибо, не стоит. А ты? – Леон воззрился на супруга.

– Ну… – протянул Женька, – я могу и помочь, – Леон успел обрадоваться, но видимо зря,– съесть всё, что ты приготовишь.

– Эх, вы, – Лёнька безнадёжно махнул рукой, – ладно, валите скорей.

Городок оказался маленьким, тихим и очень зелёным. Многочисленные лавочки и магазинчики были расположены в одном месте, поэтому покупки у нас не заняли очень много времени. Женька умудрился купить даже два букета цветов. Один, состоящий исключительно из красных роз и второй из нежно– розовых лилий.

– Это ещё зачем? – спросил я, запихивая веники на заднее сидение арендованного автомобиля.

– Господи, – Женька картинно закатил глаза, – и кто тебя только воспитывал, ребёнок? К нам вечером дамы придут. В количестве двух штук. По этикету положено дарить им цветы.

– Положено, так положено, – покладисто согласился я, – осталось только найти того, кто положил. Поехали?

Женька не ответил и я с опаской посмотрел на него. Чёрт! Так и есть, он всё-таки увидел вывеску последнего магазина, в который мы не зашли. Над ним ярко и красочно в лучах солнца горела надпись «Кондитерская». Он резво рванул туда, а я обречённо последовал за ним. Бедный Леон, похоже, он нас не дождётся. Оставалась робкая надежда, что выбор кондитерских изделий будет небольшим, но она, надежда, сдохла сразу, как только мы переступили порог. От пёстрых фантиков, конфет и шоколада рябило в глазах. Торты, пирожные, булочки…

– Я в раю, – Женька благоговейно осматривал витрины.

– Месье желают что-то конкретное? – обратилась к нам улыбчивая продавщица.

– Месье желают всё, – выдал Женька, а я прикинул, поместится ли это всё в нашей машине.

– Деточка, – сарказм мне всегда удавался лучше всего, – а ты не лопнешь?

– А ты купи и отойди, – тут же вспомнил знаменитую в недавнем времени рекламу мой рыжий друг.

Следующие полчаса мне пришлось поработать грузчиком, перетаскивая огромное количество различных упаковок и коробочек, которые составили компанию букетам на заднем сидении. Весь магазин не знаю, но половину Женька точно скупил. В итоге я оказался за рулём, а он, примостившись рядом, наполовину развернул большую шоколадку.

– Делиться, ты, конечно, ни с кем не намерен? – усмехнулся я, глядя на то, как Женька поглощает шоколад. На его лице при этом было такое блаженство, что мне стало завидно.

– Прости, но на подвиги я не способен, – Женька оттяпал очередной кусок. – Самому мало. И вообще, ты не мне в рот, ты на дорогу смотри.

– Жадное чудовище.

– Согласен. И знаешь… мне хорошо. Ты мне лучше другое скажи, ты почему от Родьки сбежал?

– С чего это ты так решил? – тут же напрягся я, разговор коснулся темы, которую я совсем не горел желанием затрагивать. – Я не сбегал… Просто… Ты же сам попросил меня сюда приехать.

– Если бы ты просто решил сюда приехать, то поехал бы не один. Родька обязательно приперся бы с тобой. А ты, мой милый, ему даже не сказал об отъезде. Позвонил уже отсюда и поставил перед фактом. Ты не представляешь, как он на меня по телефону орал.

– А ты-то тут причём? – я вцепился в руль, так что побелели костяшки пальцев. – Это было моё решение. Уехать одному. Нам давно стоило отдохнуть друг от друга и немного подумать.

– Интересно, о чем это? – Женька, прищурившись, смотрел на меня.

Я остановил машину на обочине и, откинувшись на спинку сидения, вздохнул:

– Посмотри-ка на меня внимательно и скажи, что ты видишь.

Бельчонок выполнил мою просьбу, окинув меня с ног до головы оценивающим взглядом.

– А что я должен увидеть? Вроде бы, выглядишь как обычно…

– Нахер всё… – я со злостью ударил по рулю и выскочил из машины. – Как обычно…

Распахнул дверцу с пассажирской стороны и, схватив за руку, выволок оттуда Женьку.

– Как обычно… – не знаю, почему меня зациклило на этой фразе, – как обычно…

Я прижал рыжее солнце к машине, расположив руки по обеим сторонам от него. Он вскинул голову, уставившись на меня своими невозможными глазищами. И почему раньше мне казалось, что они у него тусклого болотного цвета? Вон, как сияют. Ни дать ни взять изумруды высшей пробы.

– Что ты мне пытаешься доказать, ванилька? – в голосе Женьки была явная насмешка.

– Может быть то, что я давно не маленький ребёнок? А вы с Родькой продолжаете об этом забывать? – прошипел я.

– О да! Не маленький? Так и веди себя соответственно… Что вы там с Родькой не поделили? Кто из вас сверху? Роль вечного пассива наскучила? А братишка намёков не понимает? Так примени силу, – было видно, что Женька тоже не на шутку разозлился.

– Силу, говоришь? – в моём голосе плескался яд. – С тебя пример взять?

Я прекрасно понимал, что бью ниже пояса. Женька за тот случай себя так и не простил. В его глазах тут же появилась боль, но мою злость уже ни что не могло остановить. Ей нужен был выход.

– Силой… – рявкнул я, и впился в его губы поцелуем. Он не был нежным и сладким. Это было жёстко и зло.

Женька не пытался меня оттолкнуть, прекрасно понимая, что не справится. Я уже давно был выше и сильней его, у него не хватило бы силы на сопротивление, но и позволить мне творить, что хочешь он тоже не мог, поэтому просто укусил. Не сильно, но ощутимо. Этот укус словно отрезвил меня, и я в ужасе отпрянул. Женька же не сделал ни одного движения, он просто стоял и смотрел на меня, а из уголка его губ медленно стекала струйка крови.

– Прости, – я вскинул руку и нежно стёр кровавую дорожку с его подбородка,– Прости. Мне стыдно. Я, честное слово, не знаю, что на меня нашло. Прости…

– Ну, – он грустно улыбнулся, – ты теперь знаешь, что я чувствовал тогда, когда напал на тебя в гараже. По сути дела, мы почти квиты. И часть вины ты с меня снял. Олег, – он потянул меня за прядь волос, – если ты не хочешь, чтобы к тебе относились как к маленькому ребёнку, так и веди себя соответственно. Ты же приучил Родьку к такому отношению к твоей персоне. Сам разрешил ему себя так с собой вести. Он все твои прихоти исполняет, ты пальчик порежешь, он над тобой сюсюкать начинает, а ты с этим миришься. Это он, мол, так свою любовь доказывает. Какая нахер любовь? Ты как фарфоровая кукла. Тебя укутали в вату, уложили в коробочку и временами достают, чтобы полюбоваться и поиграть, а затем опять в ватку заворачивают. И ты всегда был с этими правилами игры согласен. Ах, Родечка… Ах, любимый… И правила игры годами не менялись. А тут вдруг кукла решила назад в коробку не ложиться. Мало того, у неё своё мнение появилось. Правила игры нарушены… Родька недоумевает и пытается поступать так же, как и всегда, а ты, вместо того, чтобы спокойно с ним поговорить, не находишь ничего лучше побега. А дальше что? Прошла любовь? Фенита ля комедиа?

– В том-то и дело, что я продолжаю его любить. Сильно. Так сильно, что от этого больно… Но и отношения такого к себе терпеть больше не хочу. Мне не нужна его покровительственная снисходительность. И слепое обожание тоже не нужно. Равноправие – на меньшее не согласен.

– Так поговори с ним, объясни. Потребуй этого равноправия, в конце концов.

– И что я ему скажу?

– Ха, – Женькины глаза озорно блеснули, – скажи, что если он не согласится побыть пассивом, у тебя член атрофируется за ненадобностью, и ты так и останешься с этой стороны девственником. А ещё можешь припугнуть, что найдёшь себе девушку. Ты, в отличие от меня, вроде бы с девушками тоже можешь?

– Теоретически могу, – грустно усмехнулся я, – практически никогда не пробовал. Да и не могу я изменять… Я же потом себя гадом последним чувствовать буду.

Мы снова сели в машину и поехали в сторону дома, остаток пути проделали в молчании, думая каждый о своём. А дома меня ждал сюрприз в виде приехавшего Родьки. Увидев его, я застыл на пороге, изображая жену Лота. Он хмуро смотрел на меня:

– Ну, здравствуй, пропажа. Ничего мне сказать не хочешь?

Я молчал, сказать я хотел многое, но не знал как, да и Леон, который вольготно расположился здесь же на диване, слегка мешал.

– Лёнечка, радость моя ненаглядная, – быстро сориентировался Женька, – пойдём-ка поможешь мне с покупками. А вы, мальчики, поднимайтесь к Олегу в спальню. Там вам будет удобнее разговаривать. И не только разговаривать, – шепнул мне Женька на ухо, засунув что-то в карман.

Я решил воспользоваться советом нашей белочки и утянул Родьку наверх. Втолкнул его внутрь комнаты и закрыл дверь, подперев её спиной.

– Вот теперь можем и поговорить, – я смотрел в родные серые глаза и моя решимость куда-то испарялась. А может, ну его к чёрту, этот разговор?

– Одуванчик, я три дня ломал голову над тем, чем так сильно тебя обидел, что ты сбежал. Три долбанных дня. Если ты решил от меня уйти, то так и скажи… Не надо играть. Я … – Родька нервно сглотнул, – мне плохо будет, но я отпущу тебя, если тебе это нужно. Я всё понимаю…

– Не хрена ты не понимаешь, Родька, – я устало закрыл глаза, – ты думаешь, я от тебя сбежал? От себя… От того, что натворить бы мог. Мне… Господи, я даже объяснить толком не могу. Я… Понимаешь…

– Пока нет, – Родька пристально смотрел на меня, – но если ты перестанешь мямлить, то, может быть, и пойму.

– Чёрт! – я ударил кулаком в дверь и шагнул к нему. – Я хочу тебя, Родька. До дрожи хочу. Поэтому и сбежал.

– Стоп! Не понял, ты меня хотел, потому и уехал? Бред какой-то, – мой ненаглядный тряхнул головой, – и вообще зачем дело стало?

Он потянул меня за руку, и я оказался в извечной позе, под ним. Его губы коснулись моих нежно и ласково, и я снова уступил. Запустил руку в шелковистые русые волосы, другой обхватывая его за плечи, прижимая к себе. Сильно, крепко. Родька тут же углубил поцелуй, в нём также присутствовала нежность, но она уже была обжигающе страстной. Его язык скользнул внутрь, переплёлся с моим. Я не удержался и всхлипнул. Скучал, я, оказывается, скучал, сам не понимая, насколько сильно. Родя пробежался поцелуями по моей щеке, слегка прикусил мочку и тихо прошептал, обжигая горячим дыханием:

– Ты сказал, что хочешь меня, так возьми…

Я оттолкнул его, чтобы посмотреть в глаза, удостоверится, что я правильно понял. Его взгляд был серьёзен.

– Действуй, пока я не передумал.

Я перевернулся, меняя диспозицию, вдавливая его в кровать. Впервые в жизни доминируя и пьянея от вседозволенности. Родька покорился моему напору, и это заводило лучше любых афродизиаков. Впился в его губы, слегка прикусывая их, но надолго не задержался. Скользнул ниже, выцеловывая шею, зная, что ему это нравится. На секунду оторвался, стаскивая и с него и с себя футболки, и снова прильнул к нему. Кожа к коже… Наслаждаясь фантастическими ощущениями. Языком провёл влажную дорожку от шеи до маленького, слегка коричневатого соска, прикусил. Родька зашипел, а я тут же поцеловал место укуса. Меньше всего мне хотелось доставить ему боль. Только не сейчас. Втянул в себя набухшую горошинку и приласкал её языком. Родька застонал и прогнулся. Его рука зарылась в моих волосах. Я улыбнулся пришедшей вдруг мысли. Сдёрнул со своих волос резинку и позволил им свободно упасть вниз. Смахнул вперёд и прошёлся чёрной волной по обнажённому животу своего парня. Лёгкая, нежная ласка и, как награда, очередной стон. Невесомыми поцелуями пробежался по кубикам пресса, лаская руками шёлковую кожу на боках. И снова губами вниз, вдоль дорожки волос, скрывающихся в светло голубых джинсах.

Быстро расстегнул пуговицу и дёрнул вниз молнию. Родька приподнял бёдра, помогая мне избавить себя от лишней одежды. Я не стал церемониться и стащил его джинсы вместе с нижним бельём. Он уже был возбуждён. Осторожно коснулся языком головки члена, слизывая капельку появившейся смазки, очертил чувствительную уздечку и, недолго думая, вобрал твёрдую плоть в рот. Плавные движения: вверх-вниз. Губы мягко скользят по атласной коже. Язык привычно очертил вздувшуюся вену. И снова вверх-вниз. Заполнил плотью рот до отказа, вдыхая мускусный запах Родькиного возбуждения и вдруг понял, что и сам возбуждён не на шутку. А Родька, уже не контролируя себя, толкался в мой рот, стараясь погрузиться как можно глубже. Я продолжал скользить губами по его члену, помогая себе рукой, но в последний момент, понимая, что он сейчас взорвётся, пережал плоть у основания, не давая ему кончить.

– Садист, – лёгкое шипение нервной дрожью отзывается в моём теле.

– Нет, ещё рано, – шиплю в ответ и переворачиваю его на живот, а сам лихорадочно пытаюсь освободить себя от брюк.

В кармане нахожу смазку, надо будет сказать спасибо Женьке, но это потом, если не забуду. Сжимаю тюбик в кулаке, согревая его в горячих руках и, склоняюсь к Родькиной спине. Снова рисую языком влажные узоры, пробегаю поцелуями вдоль позвоночника к упругим поджатым ягодицам. С щемящей нежностью понимаю, что Родька боится. Боится, но всё же позволил мне взять верх. В груди разливается приятное тепло, и тугой комок нежности вырывается наружу, трансформируясь в нежные поцелуи. Мой родной, любимый… Нет никаких разногласий и противоречий, есть только любовь, которая родилась так внезапно, но прошла проверку временем. Пусть были и обиды, и непонимание, но была и она… Любовь. Яркая, солнечная, всепоглощающая… Такая же как у всех, но вместе с тем и особенная.

Снова прошёлся губами вдоль позвоночника и скользнул ниже, между разведённых ягодиц. Коснулся языком розового колечка ануса. Лизнул. Один раз, другой.

– О, Боже, – Родька всхлипнул и подался мне на встречу, – Боже...

А я окончательно потерял голову, вылизывая его, проникая языком внутрь, расслабляя зажатые мышцы.

– Олежка, – в Родькином голосе стояли слёзы, – или ты возьмёшь меня, или я за себя не отвечаю. Немедленно, чёрт тебя возьми.

Я решил его больше не мучить, выдавил на пальцы смазку и проник внутрь, лаская эластичные стенки. Один палец, затем другой. Согнул и прошёлся по простате.

– Чёрт! – Родька подался за моей рукой. – Да! Ещё!

– Как скажешь, родной! – не стал я его разочаровывать, и снова плавное движение и очередной полу-всхлип, полу-стон с его стороны.

А я добавил третий палец, он слегка зашипел, но уже через минуту сам насаживался на них. И это было так откровенно пошло, но вместе с тем и захватывающе красиво. Родька прогнулся в пояснице, толкаясь мне навстречу, а я понял, что долго такого развратного зрелища просто не вынесу. В паху всё просто скрутило в тугой узел.

Заменил пальцы на член, и толкнулся в горячую, влажную глубину, медленно проталкиваясь вперёд. Раз за разом всё глубже и глубже. Секундная пауза и снова движение. И ещё… И вот я уже не понимаю, на каком свете нахожусь. Толчок, ещё один и ещё. И Родькины стоны, которые дают понять, что я всё делаю правильно.

– Я долго не выдержу, – сам не знаю, как хватило сил произнести это.

– Не страшно, мой сладкий! Кончи для меня. Давай, радость моя! – приторно-сахарно, но оказывается я это люблю. Люблю, когда он называет меня сладким и радостью. Его… Конечно его. Я не могу быть чьим-то другим. Он моё сердце, моё дыхание, моя жизнь.

Я продолжаю двигаться. Неистово, рвано. Толчок за толчком и мир взрывается, разлетается вдребезги, заставляя бурно излиться в любимое тело.

А потом мы просто лежали, прижавшись друг к другу. Родька ласково перебирал мои волосы.

– Поздравляю тебя, одуванчик, – тихий шёпот и улыбка на красивых, опухших от поцелуев губах. – Ты окончательно лишился девственности.

– Кто бы говорил, – я поцеловал его в плечо. – Тебя же тоже можно поздравить.

– Эх, – Родька потянулся и сел, тут же поморщившись, – хорошо с тобой, но нам надо вставать и спуститься вниз. – Я так понял, скоро гости придут. Леону помощь нужна.

Я улыбнулся, глядя как мой парень натягивает джинсы. В этом он весь. Хлебом не корми, дай кому-нибудь помочь. Но, наверное, если бы он был другим, я бы его так не любил.

Мы спустились вниз и наткнулись на ехидно ухмыляющегося Женьку.

– Держи, братец, – он протянул Родьке небольшую баночку.

– Это что? – тот покрутил подозрительный предмет в руке.

– Бери, бери… Мазь это, – Женькино лицо приобрело преувеличенно сочувствующее выражение. – Трещенки всякие заживляет. Разрывы разные… Тебе это сейчас нужно. Так что дарю, можно сказать от сердца отрываю.

Родька вперился в брата тяжёлым взглядом, а я вздохнул:

– Беги, Женька, беги…

Глава 47

Леон.

В нашем доме форменный кошмар. Приехал Родька. Почему кошмар? Просто Женьке с его братом нельзя долго оставаться слишком близко друг с другом. Со временем градус их отношений, конечно, повысился до оценки «терпимо», но временами они всё равно продолжают изводить друг друга. И тут, как не прискорбно, нужно отдать пальму первенства Женьке, он не упускает момента и возможности подколоть Родьку. Сколько раз я просил его сдерживаться, он клятвенно обещал, но стоило только Родьке оказаться в пределах досягаемости, как о клятвах тут же забывалось. Вот и сейчас, видимо, бельчонок что-то сморозил, потому что из гостиной послышался отчаянный визг и шум падающих стульев.

– АААААААА! – Женька с воплем влетел на кухню и кинулся мне за спину, обняв меня за талию и уткнувшись лбом в плечо, – Лёнечка, спаси меня! Меня хотят убить! Ты же не дашь свершиться непоправимому?

– Леон, – раскрасневшийся Родька метал в Женьку взгляды, напоминавшие молнии греческого Зевса или нашего славянского Перуна, – он нагло преувеличивает. Убивать я его не буду, только слегка покалечу. Женька, тебе что больше жалко? Руку или ногу?

– Родечка, – солнышко осторожно выглянул из-за моего плеча, – я трепетно отношусь ко всем частям своего тела. Лёнечка, ну скажи, что я тебе больше нравлюсь целым и невредимым?

– Успокойся, – я накрыл его руки, продолжавшие меня обнимать, своими, – никто не нарушит твою целостность. Хотя… – протянул я задумчиво, – рот бы я тебе с превеликим удовольствием заклеил. Тогда бы и об остальных частях твоей драгоценной тушки заботиться не пришлось.

– Давай ему молнию вошьём, рот ей закроем, замок повесим, а ключ потеряем, – продолжил предлагать радикальные методы воздействия Родька.

– Нельзя, – тяжело вздохнул я, – он если молчать всё время будет, то с ума сойдёт. С ним и сейчас сладу никакого, а представь психом станет… Нас будет ждать конец света, не меньше.

– Злые вы, – Женька отцепился от меня и гордо вскинул голову, – уйду я от вас.

– Куда? – этот вопрос заинтересовал и меня и Родьку.

– Пока к ванильке, в гостиную. Попрошу рассказать мне сказку…

– Какую? – тут же насторожился Родион.

– Сказ про то, как законченный уке семе стал, – бельчонок стянул из вазы яблоко и, подкинув его, поймал.

Родька же на секунду потерял дар речи:

– Вот уж не думал, что тебя так интересует наша личная жизнь, – наконец буркнул он.

– Больше всё равно заняться нечем, – бельчонок аппетитно хрустнул яблоком.

– Мог бы помочь мне на кухне, – осторожно предложил я.

– Мог бы, – вздохнул мой муж, – но не буду. Зачем у тебя славу великого кулинара отбирать? А поварёнком и Родька побыть сможет. Тем более «Спаси мир, помоги ближнему» – это его самая любимая игра.

– Убирайся отсюда, чудовище, – нежно проворковал я.

– Как скажешь, родной, – Женька направился к двери, но на пороге остановился и повернулся ко мне, – видишь какой я послушный? Цени…

– Не могу понять, как ты его терпишь, – Родька сел на стул и, облокотившись на стол, подпёр рукой голову, запустив пальцы в русые слегка всклокоченные волосы. – Ведёт себя, словно избалованный ребёнок. Правда, и я не лучше… Но, что поделать, рядом с ним просто перестаю адекватно мыслить. Хочется прибить…

– Ты знаешь, – я достал из холодильника привезённое мальчишками мясо, прикидывая, что из него можно сделать, – я даже рад, что он здесь так себя ведёт. Ему давно пора было отдохнуть. Пусть три дня, но отдохнуть от всего. Завтра мы вернёмся в Россию, и его жизнь снова пойдёт по накатанной. Четыре часа сна и бешеные двадцать часов: работа, семья, которая требует внимания и вешает на него все проблемы, даже те, с которыми может справиться и без его участия. Теперь ещё дочь… Так что… Пусть отдыхает.

– Чёрт! – застонал Родька. – Лизу я на него повесил. Наверное, стоило забрать её к себе.

– Теперь об этом говорить поздно, он не отдаст. Они быстро общий язык нашли. Она его дочь и точка. Хотя, почему только его, – я мечтательно улыбнулся, – моя тоже. Бойкая, надо сказать, девчонка. Придёте с Олегом в гости, познакомитесь. В конце концов, она и твоя сестра. Знаешь, Родь, мне, если честно, не хочется возвращаться на Родину. Завод этот грёбаный…

– Что за завод? – Родька заинтересованно подался вперёд.

– Да в Мирске. Женька схлестнулся с вашим отцом, теперь у него ещё одно переживание прибавилось. Если он его за отца не считает и благополучно может утопить то, как воспримешь это ты? Для тебя-то он семнадцать лет был настоящим отцом, и ты его любил. Солнышко теперь переживает, не причинит ли он своими действиями тебе лишней боли.

Родька задумался, вцепившись длинными гибкими пальцами в волосы. Я его не торопил, не требовал ответа. Это был очень серьёзный вопрос. Болезненный. Владимир Эдуардович Самойлов был законченной мразью, но он был его отцом. Плохим, хорошим – это не столь важно. Он всё равно оставался его родителем. Который сидел у его кровати, когда он болел, ходил с ним на каток, ездил в зоопарк. И маленький мальчик Родька любил своего отца и считал самым лучшим на свете. Самым добрым, самым заботливым, самым сильным… И пусть потом отец отвернулся от него, но прошедших до этого момента семнадцати лет никто не отменял.

На кухню тихо проскользнул Женька и с удивлением посмотрел на задумчивого брата.

– Родьк, ты что? Что-то случилось? Я палку перегнул? Обидел? Ну, прости меня. Язык без костей, что с меня возьмёшь… – Женька присел рядом с братом на корточки и попытался заглянуть ему в глаза, – Родь?

– Жень, – Родька вскинул голову, – я никогда не говорил, но я люблю тебя.

– Ты случайно не заболел? – бельчонок взволнованно положил ладонь брату на лоб. – Вроде бы температуры нет…

– Чёрт! – Родион скинул его руку, – я серьёзно, а ты опять хохмишь. Я рад, что ты мой брат и рад, что ты у меня есть. И самое главное – я прекрасно знаю, что чтобы ни случилось, ты придёшь на помощь. Всегда… Думаю, что даже когда ты меня ненавидел, ты бы всё равно помог, потребуйся мне помощь. Поэтому я попрошу тебя… Мне тяжело, – парень взял Женькины руки в свои и крепко сжал, – но я должен. Если будет возможность сильно не наказывать отца, сделай это. Прошу тебя, – Женька дёрнулся, но Родька его удержал. – Это не для него, для тебя. Ты всё равно потом изведёшься, хотя и будешь кричать, что тебе всё равно. Вот только я знаю, что не всё равно, потому что у тебя, здесь, – Родька прижал руку к Жененной груди напротив сердца, – есть сердце, которое умеет любить. Умеет так, что не каждому дано. Мне иногда завидно, моей любви хватает только на маму, Олега и тебя, а твоей на всех вокруг.

– Вот ещё, – Женька фыркнул и отвернулся, – я циничная сволочь и не умею любить. Совсем.

– Угу, – я улыбнулся, – это сразу бросается в глаза.

– Чёрт! Ну надо вам было… Эх! – Женька безнадёжно махнул рукой и выбежал из кухни.

– Куда это он? – Родька недоумённо покосился на меня.

– Не поверишь, реветь побежал. Сейчас проплачется и придёт. И мы снова получим милую рыжую язву.

– Так может быть, стоит утешить? – Родька поднялся.

– Стоять, – я толкнул его назад, – там ванилька, он утешит. Ты разве не заметил, что Женька рыдает только в его присутствии? Ты лучше давай-ка помогай. Время уже два часа, в семь гости прибудут, а у нас конь не валялся.

Больше мы с Родькой на серьёзные темы не разговаривали, наша беседа стала плавно вращаться возле званого ужина, а ещё я пересказал ему эпопею с наследством Алекса, ну то, что сам знал, конечно. Брат моего мужа оказался очень хорошим помощником, видимо, у него, как и у меня, готовка была чем-то вроде любимого хобби. Во всяком случае, пару салатов, что он соорудил, выглядели довольно аппетитно, да и на вкус скажем прямо, были очень даже ничего.

В пять часов из славного города Парижу вернулись Люсьен с Алексом, выглядели они очень довольными.

– И? – Женька нетерпеливо запрыгал возле них. – Что с картинами?

– А чёрт его знает, – Алекс неопределённо пожал плечами, – результаты будут известны только завтра.

– Безобразие, – возмутился мой зеленоглазый супруг, – я до завтра умру от любопытства. Слушайте, а где вы тогда столько времени были? Уехали рано утром, а вернулись только сейчас…

– У моих родителей в гостях, – Люсьен расположился на диване и Алекс тут же забрался к нему на колени. – Представлял Ала в новом качестве…

– Невесты, что ли? – Олег сел напротив парней.

– Даже если и так, – тут же взвилась наша Дюймовочка, – тебе что? Завидно?

– Упаси Бог, фея. Тем более из тебя невеста выйдет ну просто загляденье. Маленькая, хрупкая, воздушная.

– Пшш! – зло зашипел Алекс. – На себя посмотри придурок ванилистый…

– А ну-ка, брейк! – Женька хлопнул в ладоши. – Все разошлись по разным углам и дышим. А ещё лучше пойдём, поможем Родьке с Леоном стол накрыть. Что-то у меня совесть проснулась. А если она проснулась у меня, то мой долг разбудить её у всех окружающих.

Следующие два часа мы провели довольно весело. Алекс продолжал переругиваться с Олегом. Люсьен аки коршун следил, чтобы его ненаглядное сокровище не обидели. Женька с Родькой вели довольно милую светскую беседу. Я руководил сервировочными работами. Идиллия.

Гости пришли ровно в семь, как и обещали.

Линда оказалась довольно милой женщиной со светлыми волосами и, как ни странно, с удивительно тёплыми карими глазами. Её дочь Марго производила просто неизгладимое впечатление. Черноволосая, черноглазая, она действительно немного смахивала на ведьму. На девушке было надето ярко-красное платье, подчёркивающее все изгибы её фигуры и туфли на умопомрачительных шпильках. Меня всегда удивляло, как женщины могут на таких ходить? Прикид шёл ей невероятно.

– Всем привет! – поздоровалась девушка на русском.

– Ого, владеешь нашим родным, – Женька стрельнул глазами.

– Нет, – Марго рассмеялась, – это единственное что я знаю.

Женька тем временем подошёл к Линде, и галантно поцеловал даме ручку, вручив букет нежно-розовых лилий. Марго достались красные розы.

– Мне приятно с вами познакомиться, – Линда после взаимных представлений улыбнулась всем присутствующим. – Жаль, что Лиз не смогла с нами прийти. Она уехала в Штаты к мужу и детям.

– А вы я так понял, остались? – Люсьен настороженно посмотрел на Марго.

– А я в разводе, – девушка стрельнула глазами, – не хочешь занять вакантное место, красавчик?

Я кашлянул, пытаясь скрыть смех. А девушка-то явно без комплексов.

– Он мой, – Алекс встал перед Люськой и гневно сверкнул серебряными очами.

– Оу, – Марго картинно закатила глаза, – если твой, то я, так и быть, отойду в сторону. Мама приучила меня не брать чужое.

Я поспешил пригласить всех к столу, и разговор продолжился уже там. Во время беседы я постоянно косился на нашего Мэтти. Уж больно мне не нравилось его состояние. Мальчишка походил на потерявшегося щенка. Женька, видимо, это тоже заметил и поспешил взять его под своё крылышко. Я только улыбнулся, расслабляясь, минут через пятнадцать от подавленности Мэтью не осталось и следа, и он включился в общий разговор. Линда с благодарностью посмотрела на моего мужа.

– Так как всё-таки получилось, что вы украли Алекса? – нет, ванилька иногда определённо работает тормозом, кто же такие вопросы в лоб задаёт. Это, по меньшей мере, невежливо.

Марго тяжело вздохнула, но ответила:

– Я не знаю, поверите вы мне или нет, но никто не должен был его похищать. Единственное что нам было нужно посмотреть содержимое его медальона. Но и его мы бы не украли, только переписали текст, что был внутри. Но папа… – девушка нервно сглотнула.

– Это я виновата, – было видно, что Линде тяжело об этом говорить, – когда Мэтти исполнилось шесть, я узнала, что мой муж… извращенец. Я застукала их с сыном в ванной. Хорошо, что он ничего не успел сделать. Наверное, я должна была рассказать об этом, но… Девочки и Мэтью очень любили своего отца, и мне очень не хотелось разрушать его светлый образ. Это было моей большой ошибкой, такие люди очень редко исправляются. Правда, я попыталась ограничить их общение. Лиз, самая старшая, к тому времени уже вышла замуж и уехала к мужу. Мэтти был слишком маленьким, осталась только Марго. Вы не представляете, какой ужас я испытала, узнав, что она уехала с моим бывшим в Россию. Чем всё обернулось, вы знаете… Он увидел Алекса и сорвался. Алекс очень милый мальчик.